Андрей Бледный (25/17): Наш новый альбом о поиске счастья - возможно ли быть счастливым здесь, на Земле

Е. Арефьев:

- Сегодня у нас в гостях музыкант, лидер группы «25/17» Андрей Бледный. Андрей пришел к нам для того, чтобы обсудить свой новый альбом под названием «Неизбывность», рассказать о том, как его дочка попала на этот альбом и когда стоит ждать ближайших концертов коллектива.

Андрей, новый альбом, о котором мы частично говорили в эфире, очень хотелось бы узнать, как идея, собственно говоря, родилась именно этого альбома, был ли он в голове, собирали ли вы его фрагментарно? И почему на нем нету ни одной, так сказать, совместки?

А. Бледный:

- Мы просто записывали песни и, когда некое количество песен было готово, мы его выпустили. Все песни, кроме одной, были записаны до 24 февраля. И только одна песня, «Россимон», была написана после. Совместок на альбоме нет, ну, так получилось, хотя, наверное, песню с моей дочкой можно посчитать совместкой.

Е. Арефьев:

- Да, такое продолжение линии Константина Евгеньевича Кинчева, передача этих традиций – я об этом спрошу отдельно, и про «Россимон» тоже. Вот название «Неизбывность» - оно было дано альбому уже после 24 февраля, раз уж это такая дата водораздельная, которую мы обозначили.

А. Бледный:

- Название альбома мы придумали до 24 февраля.

Е. Арефьев:

- Когда альбом был собран, вы собирались его выпускать, получается, до опять же всех событий, которые начались 24-го? Или уже как бы ты понял, что нужно добавить туда какую-то песню, без которой он будет смотреться не очень целостно?

А. Бледный:

- Альбом был готов, мы хотели его выпускать, но тут случились известные события, побочным эффектом которых стало то, что агрегаторы стали уходить с нашего рынка. Агрегаторы занимаются доставкой песен на стриминговые площадки. И вдруг это стало все очень сложно. И пока мы решали эти вопросы, пока наш менеджмент решал эти вопросы, мы записали седьмую песню – сочинили, записали – и она вошла на этот альбом.

Е. Арефьев:

- Ты понимал, те, кто, может быть, не послушал еще, обязательно послушают, мы им это порекомендуем сделать, я пару слов скажу об этом треке, название его так сказать неологизм, как мне кажется, как я это понял – Россимон – отсылает она к фильму, который называется «Расёмон», очень известного японского режиссера Акиро Курасавы, это экранизация рассказа Акутагавы «В чаще», такого полудетективного, где мы видим взгляд на одно и то же событие, казалось бы, совершенно разных позиций, совершенно разных интерпретаций, и как бы исходя из вашего трека, складывается впечатление, что все, что происходит сейчас вокруг нашей страны и в нашей стране, и рядом с нашей страной, оно с этой песней и связано безоговорочно. В связи с этим у меня такой вопрос к тебе, если я все верно трактовал, - насколько ты понимал, что необходимость высказаться по теме гложет твое сердце? Или это было давление комментаторов, поклонников, людей, близких тебе? Почему она вообще возникла, эта песня?

А. Бледный:

- Меня, конечно же, переполняли эмоции. Я написал первый вариант текста, мы его забраковали, он был слишком эмоционален. Написал второй вариант текста – он тоже был слишком эмоционален. Потом мы поехали в Александро-Свирский монастырь перед постом и по возвращении оттуда я написал уже третий вариант текста, который мы и записали. Как-то уже с более холодной головой, так скажем.

Е. Арефьев:

- Смирившись немного?

А. Бледный:

- Да. Со смирением, совершенно точно.

Е. Арефьев:

- Когда ты сейчас слушаешь его, переслушиваешь, перед тем, как вы его сводили, там выпускал, ты как бы интонацию, интонация вот этого текста, именно текста, она устраивает тебя? То есть, вот это то, что ты хотел сказать и то, как ты хотел сказать? Или все-таки эмоциональности ты бы добавил потом уже?

А. Бледный:

- Наоборот, когда мы его записывали, я старался максимально безэмоционально этот текст исполнить, записать. В тексте я использовал цитаты из комментариев, которые я читал в интернете, какие-то свои мысли и эмоции. Такой достаточно компилитивный получился текст. Но я бы ничего сейчас менять уже не стал, конечно. Но я и не переслушиваю свои песни, если честно.

Е. Арефьев:

- Весь альбом, собственно, говорит о том, что практически невозможно найти точного ответа на то количество вопросов, которые возникают в душе каждого живого человека сейчас, и не только этот трек об этом говорит – вот тебя самого насколько это мучает, что где бы ты ни скрылся, все равно тебя найдут и скажут – выбирай, кому сегодня умирать: отец, мать, сын, дочь, жена, сестра, брат? Насколько тебе удается об этого абстрагироваться, поскольку ты человек, насколько я знаю, рефлексирующий и особенно подвержен так сказать восприятию извне. То есть, там, где, может быть, нужно было отгородиться, ты изучаешь мнение людей по поводу вашего творчества, что пишут – это все тебе не безразлично. Насколько вот сложно это все сейчас переживать?

А. Бледный:

- Честно говоря, мне не особо интересно мнение людей. Мне интересно мнение близких людей, комментарии незнакомцев меня особо не трогают. Если раньше это было весело – читать комментарии, обсуждать их – то сейчас даже это уже не веселит. Мы вообще отключили все комментарии в наших соцсетях, потому что все веселье из комментариев выветрилось, осталась только чистая ненависть. А нам бы хотелось, чтобы этой ненависти было меньше. Альбом, он закольцованный, он начинается с трека, где рефрен «будьте счастливы», а заканчивается треком с отсылкой к Летову, о том, как, собственно, дурачок это счастье ищет.

Е. Арефьев:

- Ходит, ходит дурачок наш по чаще, ищет тех, кто понял, в чем счастье.

А. Бледный:

- Да. То есть, по факту этот альбом о поиске счастья, о поиске мира в сердце, возможно ли это – вообще быть счастливым здесь, на Земле?

Е. Арефьев:

- Можно ли сказать, что это один из самых – ну, я терпеть не могу эти слова, знаешь, такие эпитеты из серии личные, атмосферные и т.д. Возможно ли, то есть, можно ли говорить о том, что это один из самых сложных для тебя альбомов, один из самых выстраданных, ну, если так вот пафос убрать от этого слова, ну, в творческом смысле?

А. Бледный:

- Был достаточно сложный период у меня в жизни, когда писались эти песни, надеюсь, что он закончился. Но для меня это нормальное состояние, обыкновенное – писать песни. Неважно, что происходит в жизни, они как-то сами пишутся. Ну, вот такие песни получились. Такая жизнь была, такие песни.

Е. Арефьев:

- Состояние связано с психологией или со здоровьем? Или там одно за другое цеплялось?

А. Бледный:

- Вот, собственно, я и искал это счастье, искал этот мир в сердце…

(звучит песня)

Е. Арефьев:

- С вами по-прежнему радио «Комсомольская правда», меня зовут Егор Арефьев, в гостях у нас Андрей Бледный, лидер группы «25/17», мы вернемся после небольшой паузы.

Е. Арефьев:

- С вами радио «Комсомольская правда», меня зовут Егор Арефьев, у нас в гостях Андрей Бледный, лидер группы «25/17» и мы продолжаем обсуждать не только повестку, но и новый альбом коллектива под названием «Неизбывность».

Вот одна из самых мелодичных и, может быть, даже, ну, не хотелось бы говорить попсовых, но мелодичных таких песен «Остаться» не завершается, а скорее, разрывает ее твой куплет, который мне показался, ну, может быть, максимально исповедальным из того, что я слышал в вашем творчестве, конкретно в твоих текстах. Понятно, что лирический герой, понятно, что дистанция между автором и трали-вали, все это понятно, но, тем не менее, там, где ты читаешь о том, что «сквозь зубы хрипел несправедливо, загонялся люто и загнал себя как лошадь, я должен научиться первым прощать» - вот такие вещи, насколько это относится к самому тебе, насколько ты действительно выговаривался в этом треке?

А. Бледный:

- Ну, весь мелодизм – это, конечно же, заслуга Антона Владимировича, как обычно, вся красота этой песни. Когда мы ее сочинили, я не очень хотел ее выпускать. Как раз по причине того, что она получилась слишком личной и слишком простой. Слишком простой текст. Мы такие давно не пишем.

Е. Арефьев:

- А что плохого в простоте, если она искренняя и красивая?

А. Бледный:

- Вот именно так меня убеждал Антон, чтобы выпустить эту песню.

Е. Арефьев:

- Тебе важно было проговорить эти вещи?

А. Бледный:

- По факту, наверное, да.

Е. Арефьев:

- Почему настойчиво рядом с вами продолжает шагать земляк ваш, Егор Летов? Ты чувствуешь, что он отзывается, ты переслушиваешь? Почему так или иначе цитаты вот регулярно присутствуют и здесь в нескольких треках?

А. Бледный:

- Да как я уже не раз говорил, мы все же вырастаем из тех песен, что мы слушали, из тех фильмов, что мы смотрели, из тех книг, что мы читали. И это как-то происходит само собой. Я никогда не задумывался об этом.

Е. Арефьев:

- А вот композиция «Город», так сказать, перекличка с Борисом Борисовичем и его отсылке тоже к городу золотому, они, ну, опять же, это все бессознательно выходит из тебя или, допустим, была идея сделать современную какую-то аллюзию, оммаж какой-то на вот этот его трек знаменитый?

А. Бледный:

- Мне постоянно снится какой-то город, то есть, это собирательный образ. Это города, где я был, города, где я жил. Когда я просыпаюсь, я вспоминаю и узнаю какие-то локации. И вот каждый раз я в этот город возвращаюсь. И мне там снятся мои друзья, мои родные, которых уже давно нет. Там все живые, все молодые и радостные. И в какой-то момент я услышал музыку, которую написал Антон Владимирович, и все сложилось. И я написал этот текст, это было потоком, я не думал в этот момент про Гребенщикова, но, как образ, это очень хорошо подошло. То есть, это какой-то несуществующий, какой-то небесный город, в который я каждый раз возвращаюсь.

Е. Арефьев:

- И не случайно в этой связи, мне кажется, что именно на эту песню клип вы сделали для фильма с участниками фильма, ну и ты снялся в нем, с картиной «Сказка для старых», о котором мы тоже говорили. Ведь там тоже речь идет о переходе на другую территорию, скажем так, где, собственно, люди, которых уже нету на земле. Правильно я понимаю задумку?

А. Бледный:

- Мне нравится, что можно по-разному интерпретировать то, что в фильме происходит, то есть, твоя точка зрения тоже может быть верной. После съемок в фильме мы ужинали с Ромой Михайловым, рассказывали друг другу какие-то новости, он спросил, что мы нового написали, сочинили, я с телефона поставил ему этот трек и он предложил взять его в фильм. Он захотел, чтобы этот трек звучал в фильме. Мы решили, что он подходит, созвучен тому, что происходит в фильме.

Е. Арефьев:

- Как тебе финальная версия картины, монтаж?

А. Бледный:

- Мне, честно, фильм очень нравится. Не из-за того, что Антон Владимирович делал музыку для него, не из-за того, что я принял участие. Мне он очень понравился еще тогда, когда не был даже снят финал. Я видел черновой монтаж, без финала, меня уже тогда зацепило.

Е. Арефьев:

- Что касается так сказать предстоящих концертов, вот об этом тоже хотелось бы поговорить вот с какой стороны. Я не хочу тебя затягивать сейчас в плоскость за кого ты – за красных или за белых, но наверняка ты видел, что происходит с комиком Нурланом Сабуровым – ну, может быть, читал о том, что он выходит на концерты и ему кричат люди из зала, спрашивают его напрямую – за кого, что, почему, как и так далее. У тебя будут концерты, у вас, у группы «25/17», будет акустический концерт и электрический концерт. Ты думал о том, что вы можете оказаться в его положении и что-то кому-то нужно будет объяснять или там промолчать, или пропустить это?

А. Бледный:

- Я, честно говоря, вообще не очень понимаю, почему люди требуют каких-то слов от комиков, от артистов, от музыкантов. Почему для людей это так важно. Комики, и музыканты, и актеры – это же не специалисты по геополитике.

Е. Арефьев:

- Ну и не военные аналитики, мягко говоря.

А. Бледный:

- Да, совершенно верно. Что они могут озвучить? Свои эмоции?

Е. Арефьев:

- Да.

А. Бледный:

- И все? А как это повлияет на ход событий? Никак. Для чего это? Чтобы вызвать чувство вины? Ну, это просто манипуляция человеком.

Е. Арефьев:

- Вот, с одной стороны, соглашусь с тобой, видя в какой форме это происходит. С другой стороны, могу попытаться логику людей постичь, которые не хотят провоцировать, а хотят в чем-то разобраться. Вот они не могут в этом разобраться сами, они видят одну информацию, которая противоречит другой, берут один Telegram и противопоставляют его другому. И в одном правда, и в другом правда. И вот они видят своего кумира, скажем так, понятно, что он не разбирается в этом, у него нет ни образования соответствующего, ни как бы даже если бы было, вероятность того, что он сейчас им будет транслировать правду, которая, как мы знаем из песни «Россимон», не существует в однотипном варианте, она крайне мала. Тем не менее, они хотят услышать от него и они вот типа за кого он, он вот как я думает или не как я? И поэтому вот как бы, я думаю, что возникают такие вопросы. И наверняка тебе тоже пишут, ну помимо проклятий там в личку, я имею в виду, которые наверняка тоже приходят, потому что ты не высказывался ни за красных, ни за белых, не выходил с флагом там и так далее. Вот мне кажется, логика такая. То есть, артисты вот ты знаешь, из серии «мы в ответе за тех, кого приручили», пресловутая цитата. Мне кажется, вот отсюда идет это движение.

А. Бледный:

- Ну, в современном мире флаги уже не в руки берут, а себе на аватарку прикрепляют, да. Странно от комика этого требовать. Ты пришел на концерт, на выступление комика для чего? Чтобы посмеяться. Развлечься. Зачем тут давить на него? Я, когда еду в такси, я не пристаю к таксисту с вопросами, я не требую от него мнения по каким-либо вопросам, которые меня волнуют. Потому что мне надо, чтобы таксист меня довез из пункта А в пункт В. И больше ничего. Если я приду на концерт комика, я хочу отвлечься, развлечься, посмеяться. Если мне грустно, я не в том эмоциональном состоянии, я не пойду на концерт, на выступление комика. Да, в личку пишут (лички я везде закрыл) с угрозами мне, моей семье. Ну, вот как-то стараюсь на это не реагировать, на эмоции не попадать. На нашем последнем концерте на данный момент в Самаре между песнями, да, кричали, спрашивали, я ответил, что вот есть у нас песня «Россимон», слушайте, все, что я хотел сказать в этот момент, я уже сказал.

(звучит песня).

Е. Арефьев:

- С вами по-прежнему радио «Комсомольская правда», меня зовут Егор Арефьев, в гостях у нас Андрей Бледный, лидер группы «25/17», мы вернемся после небольшой паузы.

Е. Арефьев:

- На твой взгляд, творчество должно отвечать духу времени и рефлексировать то, что происходит, или оно должно быть все-таки творчеством, то есть искусством, то есть вдалеке от политики?

А. Бледный:

- Должен ли художник кому-либо что-либо?

Е. Арефьев:

- Грубо говоря, да, должен ли он, во-первых, не столько сам, а именно как художник, должен ли он хотя бы в треках, хотя бы в картинах, в фильмах или в чем-то давать ответ на вопросы, которые ставит перед нами время, на эти все вызовы?

А. Бледный:

- Я считаю, во-первых, художник никому ничего не должен. А во-вторых, мы опять сейчас начнем ходить по кругу и говорить о компетенции художника. То есть он может выразить свои эмоции, не больше. Ну, если художник по совместительству, конечно же, не является военным аналитиком или вирусологом (я сейчас перечисляю события, которые у нас происходили в последние годы).

Е. Арефьев:

- Да. Либо фюрером, как один художник.

А. Бледный:

- Ну, странно, честное слово. Вот человек… Ну, неважно, чем он занимается. Вот он актер. Понятно, что все знают его лицо. Почему его надо спрашивать о том, ставить или не ставить прививку, или спрашивать его мнение о происходящем сейчас? Это просто актер, он просто играет лицом (ну, и не только лицом). Зачем наделять своего кумира какими-то качествами, свойствами, которых у него нет изначально? Актер – это же оболочка, он играет других людей, изображает других людей. Кого, вы ждете, он в этот момент вам изобразит?

Е. Арефьев:

- Ты сам лично изучаешь, лезешь в эту всю, так сказать, бездну информации, которая сыплется сейчас по всем фронтам, так сказать, с линии боевых действий, насколько ты глубоко в это погружен или вообще отключил это, как и комментарии, чтобы не сойти с ума?

А. Бледный:

- Стараюсь утром новости не читать (не всегда получается). Подписан на абсолютно разные, полярные по идеологии Телеграм-каналы, но яснее от этого в голове, честно говоря, не становится. Сейчас время постправды, ты выбираешь правду в соответствии со своими убеждениями: вот это мне подходит, я считаю, что это правда, а это мне не подходит, значит, это пропаганда, вот на моей стороне правда, а на противоположной стороне пропаганда. Все очень просто, мир черно-белый. Нет смысла кому-то что-то объяснять и доказывать свою точку зрения, я считаю, делиться мнениями. Я считаю это ненужным и бесполезным. Никто никого ни в чем не сможет переубедить.

Е. Арефьев:

- При этом некоторые твои коллеги уезжают, уже уехали (и ты знаешь, какие), они проводят концерты там. Некоторые не уезжают, а если уезжают, то недалеко, например, как Дмитрий Кузнецов, более известный как Хаски, и дают концерты нашим бойцам. Стас Старовойтов, которого ты знаешь лично, тоже выступал в Белгородской области перед бойцами, многие в госпиталях выступают. Подобные мысли обсуждались в вашем коллективе, предлагали, может быть, вам? Возникали вообще такие мысли или нет?

А. Бледный:

- Нам предлагали выступать на каких-то мероприятиях, но у нас много лет даже в нашем райдере есть пункт, что если сцена брендирована какими-либо пропагандистскими лозунгами, изображениями, мы на этой сцене выступать не будем. В госпитале, возможно, мы бы выступили. Опять же, в Самаре к нам после концерта подходил священник и предлагал выступить в госпитале.

Е. Арефьев:

- Вы сказали, что подумаете.

А. Бледный:

- Да, мы сказали, что подумаем, ответа мы никакого не дали, «да» и «нет» не сказали, мы сказали, что подумаем.

Е. Арефьев:

- Потому что ты всё любишь взвесить 99 раз, перед тем как принять какое-то решение или написать какую-то строчку?

А. Бледный:

- Ну, у меня есть такой пункт, очень бы не хотелось быть использованными, чтобы нашу группу как-то…

Е. Арефьев:

- …затащили.

А. Бледный:

- Да. По этой причине мы отказывались выступать на Украине все эти 8 лет последние. Ну, потом отказываться стало проще, в Киеве нас запретили, внесли в базы. Я не знаю, правильно это или нет. Кто-то считает, что искусство – это тоже пропаганда, но нам как-то о другом хотелось все время говорить, донести другую мысль. Знаешь, у нас очень уязвимая позиция. Я столько раз слышал в наш адрес обвинения в фарисействе, в лицемерии, в том, что мы пытаемся усидеть на двух стульях. Но мы о другом говорим все это время. Иногда огорчает, что люди так и не поняли. Я не имею в виду, все люди, есть те, кто этого так и не понял за все эти годы, сколько мы поем наши песенки. Это не равнодушие с нашей стороны и никакое там суперсамообладание.

Я, может быть, сейчас такие вещи скажу, которые, возможно, прозвучат как-то наивно или патетично. Мне хочется, чтобы больше света было, меньше ненависти в людях, и мне не хочется людей к этому подталкивать, провоцировать их. Конечно, это не всегда получается, но мы очень стараемся. Вот сегодня с Антоном Владимировичем как раз обсуждали идеи новых песен и вот об этом, собственно, и говорили, что хочется быть полезными людям, но не вести их на баррикады. Ну, во-первых, есть очень много групп и исполнителей, которые этим занимаются. Они выбрали это, пусть этим занимаются, это их дело, их жизнь, а мы выбрали другое.

Е. Арефьев:

- Ты не думал о том, что если взять и процесс пандемии, и процесс этого военного конфликта, который сейчас на весь мир разлетелся, что происходят какие-то процессы более глобальные (не о конспирологии речь), нет ли у тебя ощущений каких-то по поводу этого? Думал ли ты об этом, о том, что все-таки человечество, цивилизация переживает новый этап, какой-то переломный?

А. Бледный:

- Битва чего-то нового с архаикой, мне кажется, происходит более-менее всегда, особенно в последние века. Сперва изобрели паровой двигатель, потом изобрели электричество, и каждый раз мир менялся, потом появились радио и телевидение, сейчас – интернет. А что будет, если интернет отключить? Опять же, Китай – традиционное общество, архаичное, ну вряд ли, но Китай часто приводят как пример чего-то тоталитарного, с негативными коннотациями. Так что тут опять все, мне кажется, зависит от оптики, которой ты пользуешься. Хорошо это или плохо? А неважно, хорошо это или плохо, это данность. Вот это происходит сейчас. Конечно, если электричество не отключат на всей планете, то, как обычно, что-то новое придет на смену старому. Это банально, но всегда так было.

Е. Арефьев:

- По собственным детям ты наблюдаешь, что это люди другого поколения? Другого поколения не в биологическом смысле, а в ментальном, в подходе к какому-то делу, какому-то занятию, к учебе, к разговорам, к чтению. Или все зависит от воспитания, и они растут плюс-минус такими же, как и мы.

А. Бледный:

- А вот каково было нашим родителям, которые жили-жили, а потом появились все эти новые средства коммуникации? А потом на нашем веку как все менялось. Наши дети ловчее управляются с гаджетами, быстрее понимают интуитивно принципы работы устройств, приложений и прочего. Хорошо это или плохо? Я опять же скажу то же самое – просто это происходит.

Е. Арефьев:

- Например, возьмем на практике. Как происходил процесс участия твоей дочки в одном из треков нового альбома? Как возникла эта мысль?

А. Бледный:

- Я попросил свою дочку записать этот текст, объяснил ей, о чем это. Мы поехали на студию, и она со второго дубля это все записала. То есть первый дубль – мы отстроили микрофон, отстроили звук ей в наушниках, и со второго дубля она уже сразу это все записала. И с нетерпением ждала год. Целый год ждала, когда этот трек выйдет, спрашивала у меня постоянно: «Пап, а когда эта песня выйдет?»

Е. Арефьев:

- А ты прямо не давал даже демоверсию ей, только финальную?

А. Бледный:

- Нет, она, конечно же, слышала. Ей очень хотелось, чтобы и другие люди услышали, чтобы она могла подружкам похвастаться.

Е. Арефьев:

- Похвасталась? Какова была реакция, когда рассказала об этом?

А. Бледный:

- Похвасталась. Я думаю, тем самым повысила свои котировки среди подружек.

Е. Арефьев:

- А насколько тебя устроило то, что получилось? И почему важно было, чтобы ее голос там прозвучал именно на этих словах?

А. Бледный:

- Там же в тексте куплета как раз упоминаются дети за стеной. И логично было появление как раз детского голоса. Тут, конечно, можно вспомнить опять все эти набившие оскомину цитаты про то, что устами младенца глаголет истина, или про то, что Царствие Небесное принадлежит детям, из Библии, из Нового Завета.

Е. Арефьев:

- Да, от Матфея: не будете как дети – не наследуете Царствие Небесное.

А. Бледный:

- Да. И мне это показалось очень логичным. Ну а что, мне ходить, детей по улице искать, что ли? У меня свои дома есть. Вот и записались. Но, опять же, это здорово, вот такая есть документальная фиксация момента, спустя какое-то время можно будет вспоминать: «Дочь, а помнишь, как ты была маленькой и на студии записывала для папы песенку?» Я уже буду старенький (надеюсь, доживу), буду тем самым манипулировать детьми, чтобы принесли мне стакан воды.

Е. Арефьев:

- Что за проект Сукачева «Я остаюсь»? Приняли вы в нем участие. Знаем только мы это по фотографиям. Что это такое? Там и Шахрин, как я понимаю, и Скляр, и многие другие легенды.

А. Бледный:

- Я не договорил про последний трек в альбоме. Музыку для него сделал Гриша (это bollywoodFM), а уже потом ее аранжировал, доделывал, дописывал Антон Владимирович. То есть это совместная получилась работа. Кстати, ты спрашивал, есть или нет, почему нет никого со стороны на этом альбоме. Ну вот, мы вспомнили, что есть bollywoodFM в качестве битмейкера (большой ему привет).

Про проект «Я остаюсь». Это будет кавер-версия трека Анатолия Крупнова. Гарик придумал какой-то очень масштабный проект, очень масштабную историю, там очень много людей записывается, ведутся съемки. То есть это будет песня, будет клип. То, что ты видел на фотографии, я даже не знаю, одна пятая часть участников.

Е. Арефьев:

- То есть это будет этот «Замыкая круг», только современный, многоголосье топовых артистов?

А. Бледный:

- Ну что «Замыкая круг»? Давай лучше вспомним «Все это рок-н-ролл». Мне этот трек больше нравится.

Е. Арефьев:

- Согласен. Хотя одну строчку оттуда вам вспоминают очень и очень часто, которую вы процитировали.

А. Бледный:

- Это какую?

Е. Арефьев:

- Про фашистов, шпану и других представителей нехороших субкультур, которые сейчас называются ЛГБТ.

А. Бледный:

- А, ты про это? Понятно.

Е. Арефьев:

- По поводу предстоящих концертов завершаем. Хочу начать с акустики. 9-10 июня в Москве и в Санкт-Петербурге запланированы акустические концерты группы «25/17», билеты уже продаются, и мы всем рекомендуем их приобрести. Две строчки, как всегда, лапидарно, в твоем стиле, анонсируют эти выступления: «Новая акустическая программа. Обновленный состав музыкантов». Каждая строчка очень интересна. Можешь немножко расшифровать, что за новая акустическая программа? И почему обновленный состав музыкантов, если не секрет, то кто будет?

А. Бледный:

- Помимо тех песен, которые мы обычно исполняем в акустике, здесь будут новые песни, которые мы отрепетировали. И у нас расширенный состав музыкантов будет. То есть к тем, что уже были, добавятся еще новые. Даже несмотря на то, что будут старые песни, звук будет новым. Мы отобрали песни, которые мы в акустике еще не выпускали, записали их именно в таком составе, обновленном, и сейчас заканчиваем сведение, скоро этот альбом выйдет. Приходите на наши концерты 9 июня в Москве, 10 июня в Санкт-Петербурге.

Е. Арефьев:

- Ну, и дальше «Электричество» запланировано?

А. Бледный:

- Дальше, я надеюсь, мы на каких-то фестивалях все-таки выступим. То есть я надеюсь, что какие-то фестивали состоятся, а мы на них выступим (летом я имею в виду). А осенью мы будем (если доживем, и третья мировая война не случится) отмечать 20-летие нашего ансамбля в Москве, Питере и других городах.

Е. Арефьев:

- Андрей, спасибо за очень откровенный и честный разговор.

А. Бледный:

- Ну, хотелось бы закончить автоцитатой. Иллюзий нет, надежда есть.