«Как так можно»: Жириновский объяснил, за что подал в суд на Рашкина
В. Ворсобин:
- У микрофона Владимир Ворсобин и Владимир Вольфович Жириновский. Владимир Вольфович, вы подали в суд, скажем так, вы на нас подали в суд – на «Комсомольскую правду», я слышал. Не только на нас, но и на коммуниста Рашкина еще. Расскажите, что случилось?
В. Жириновский:
- Ну, в период избирательной кампании были клеветнические измышления, очернительство. Юристы фиксировали это все и подали несколько исков. В том числе против Рашкина. Но процедура требует, чтобы иск был обращен и против того, на кого мы подаем в суд, и против средства массовой информации, через которое он, кого мы обвиняем, эту информацию довел. Поэтому к «Комсомольской правде» никаких претензий нету. И на заключительной стадии суда мы попросим никакие исполнительные листы в адрес «Комсомольской правды» не направлять. А Рашкин в наглую в ходе передачи, там есть такой цикл «Рубка» у вас, сделал заявление, что вот, мол, «Жириновский говорит: мы будем сажать всех, кто не вакцинировался». Как так можно? Я такого не говорил.
В. Ворсобин:
- Ну как же, вы говорили по поводу, что нужно привлекать к уголовной ответственности тех, кто призывает не вакцинироваться. Я это помню.
В. Жириновский:
- Вы себя слушаете нормально, Ворсобин? Вот фраза, что Жириновский сказал, что мы будем сажать, из моих уст не звучала. А речь идет и может идти о привлечении к уголовной ответственности тех, кто распространяет заразу. У нас уже есть статья в Уголовном кодексе. И можно внести статью дополнительно. Поэтому здесь никаких новелл нету. Но когда Рашкин говорит о том, что я обещаю сажать, это уже искажение, это очернение, это введение в заблуждение наших граждан, которые подумают, что я действительно кого-то собираюсь сажать.
Второе. По вашему же радио депутат Делягин от «Справедливой России» услышал из нашей с вами передачи, когда мы говорили о перспективах пенсионных реформ, я сказал, что в Европе уже есть 67, 70 и выше будет. Он услышал и в своей передаче говорит: Жириновский обещает поднять пенсионный возраст до 70 лет. Ну что это такое? Но он молодец. Когда ему сделали замечание, он извинился. Но в эфир-то ушло его первое изречение. А если через два дня он извинился, многие могли не слышать.
Поэтому я считаю, что, во-первых, это во время выборов вводит людей в заблуждение. Во-вторых, я никогда никого в тюрьму сажать не обещал. И никогда не обещал, что мы повысим возраст до 70 лет.
В. Ворсобин:
- Ну как – никого? На нашей передаче вы еженедельно призываете кого-нибудь посадить. Может быть, это оборот речи, может быть, вас не понимают?
В. Жириновский:
- Это у вас, это вам так хочется.
В. Ворсобин:
- Вы меня лично сажали несколько раз, Владимир Вольфович.
В. Жириновский:
- Такая жесткая передача. Я говорю о прогнозе, как может быть. И вы видите, что уже происходит так. Это же Моргенштерн, еще месяц назад подобное изречение никто не замечал. Сейчас уже следствие занимается.
В. Ворсобин:
- Мы сейчас поговорим о Моргенштерне. Давайте закончим с Рашкиным. Тут хорошая новость для вас, что Рашкина задержали в Саратовской области, он ехал за рулем партийной, то есть коммунистической машины «Лада» в нетрезвом состоянии, а в багажнике у него была туша лося. Попал человек сразу в два капкана. Первый – ваш, а второй – вот он, видимо, в полицию загремел. Как прокомментируете?
В. Жириновский:
- Ну, конечно, это плохо, когда люди, во-первых, если они, действительно, нетрезвые за рулем. Надо обязательно только трезвым. Естественно, осень, многим мужчинам хочется поохотиться. Я бы сам поехал, но под Москвой все леса пустые. Даже ворон не найдешь. В Москве ворон полно, а под Москвой все леса пустые. А Саратов – это все-таки туда, ближе к Казахстану, что-то, видимо, есть. Можно пострелять. Та же самая ситуация как с Левченко. Он там где-то на медведя пошел и в берлоге его застрелил. Здесь вот Рашкин. Это самая легкая статья, чтобы ее применить. Потому что здесь всегда можно нарушить. Либо не сезон, кого-то нельзя отстреливать. Рашкину не везет. Он человек, которому нужна война, борьба, революция. Они были сто лет назад – такие люди.
В. Ворсобин:
- Нормальный большевик. Вот еще остались такие большевики, которым нужна революция. А нынешним большевикам революция не нужна, вроде Зюганова.
В. Жириновский:
- Вот смотрите, там же и Мальцев был. Там же и Бондаренко. Чего-то вот саратовская земля слишком революционная.
В. Ворсобин:
- Володин.
В. Жириновский:
- Там же Лимонов в царской тюрьме сидел. И я дал своего адвоката, чтобы его вытащить из тюрьмы. Не везет Саратову. В Самаре вроде потише и в Волгограде. А здесь вот такие дела. Рашкина я предупреждал, что он кончит плохо. Потому что он настроен жестко. Ему плевать на законы, он прет как слон, как медведь. Поэтому, конечно, надо его остановить. Но Зюганову Геннадию Андреевичу выгодно. Сам он такой деликатный, респектабельный, тихо говорит, красивыми словами. А на улице его ребята превращаются в боевиков. И постоянно заболевают ковидом коммунисты. Два умерло, сейчас два заболели – Харитогов и Шаргунов. Это их ошибка. И многие переболели. И очень тяжело.
У них нигилизм ко всему. Они все экстремисты. Никогда коммунизма не будет нигде. Поэтому надо не о коммунизме думать, а о том, что будет.
В. Ворсобин:
- А о Моргенштерне. Давайте поговорим о Моргенштерне. Действительно, хорошая история, показательная. Вот вы все-таки к какому лагерю ближе. Есть два лагеря. Первые говорят, что Моргенштерн подонок, что он замахнулся на святой праздник Победы, что он не понимает, его нужно посадить. Кстати говоря, Бастрыкин, по крайней мере, отправил материалы не проверку. Его, может быть, даже и засудят. А есть вторые, которые говорят: ну, он же говорит устами молодежи. Молодежь считает так, они не понимают этого праздника, потому что он был очень давно. А вы что думаете?
В. Жириновский:
- У нас самое святое отношение к Дню Победы, ко всем датам, когда наши солдаты проливали кровь, будь то Даманский или Вьетнам, или Афганистан, Куба. Они выполняли свой долг. Поэтому нельзя трогать даже. Это самая страшная в мире война и самая великая победа. Пусть бы он там обсуждал, что-то такое в Сирии, может быть , не так произошло. Даже Донбасс. Но 9 мая – это самое святое число для всего человечества. А он по незнанию, он, наверное, и школу не закончил, в вузе не учился. Видимо, он постоянно навеселе. И главное, он под воздействием других радиостанций, где постоянно вот так отрицают необходимость отмечать День Победы.
Поэтому надо здесь проводить разъяснительную работу. Мы как раз в этом случае не сторонники сажать людей. Особенно молодежь. Но надо всем сказать, что это дело нельзя оставлять без последствий, как и действия Навального в отношении фронтовика. И так далее. Это святые люди. Им же 90 лет. Как им неприятно сейчас, что кто-то отрицает победу. Или на Украине срывают с них ордена.
В. Ворсобин:
- Как молодежь полюбит День Победы? Это не автоматически происходит. Это не то что молодежь вот родилась и сразу любит Победу, сразу уважает, считает ее для себя праздником. Действительно, надо воспитывать, надо знакомить. Но ведь молодежь очень остро чувствует фальшь. А у нас День Победы превратился чиновниками в какое-то очень пафосное и непонятное для молодежи торжество. Кроме того, Победой часто пользуются как оружием. Те, кому не нравится, своих оппонентов называют фашистами и с ними успешно борются. В руках политиков Победа выглядит не очень. Ее бы оставить в покое, перестать друг друга называть фашистами и нацистами. И тогда молодежь, может быть, к этому отнесется более спокойно и хорошо.
В. Жириновский:
- Но у нас же день и ночь не говорят об этом.
В. Ворсобин:
- По поводу Украины день и ночь говорят.
В. Жириновский:
- Говорят ближе к 9 мая. А давайте наоборот, пусть спокойнее себя ведут те, кому не нравится, что так высоко празднуется День Победы. Чего их это бесит? Это же праздник.
В. Ворсобин:
- Их не бесит. Они просто не понимают. Собчак спросила Моргенштерна, он говорит: я не понимаю, зачем эти парады пафосные. Молодежь не понимает. Но он сказал безоценочно то, что думают очень многие из наших детей. 15-20 лет, 25 лет – эти дети тоже не очень понимают.
В. Жириновский:
- Объясняю вам. У молодежи нигилизм. По-русски – отрицательное отношение ко всему. Вплоть до отрицания родителей, старших, школы. Любой авторитет им нипочем. Они радуются, когда кто-то упал. Они радуются, когда кто-то кого-то ударил. Это поведение молодежи, переломный возраст. Они еще мало знают. Они еще мало испытали. Поэтому время придет, они будут более грамотными и будут хорошо относиться. И обязательно пусть смотрят канал «Звезда», этот Моргенштерн. А если он будет смотреть Муз-ТВ…
В. Ворсобин:
- Они вообще не смотрят телевизор, вот в чем беда для пропагандистов.
В. Жириновский:
- Я имею в виду характер передач. Пусть это будет не канал «Звезда», не Муз-ТВ, а социальные сети. Пусть смотрят ЛДПР-ТВ в социальных сетях. Мы им разъясним, что такое День Победы. Мы их зовем к нам на круглые столы. Мы готовы с ними встречаться, говорить на их языке. Им это нравится. Но, к сожалению, пандемия сейчас полтора года все остановила. Из-за этого сегодня проблемы, обострение.
В очереди на прививку уже бывают драки. Ну что это такое? Дикость же. Почему? Люди и так встревожены. Наконец он решился сделать прививку, а тут очередь. Говорят: пять-шесть часов стоять. У меня пять минут уходит. А у них – пять-шесть часов. А главное – опять зона риска. Они там стоят скученно, дышат друг на друга, касаются друг друга. Это проблема наша. А кто виноват? Те же Рашкины. Он ведь продолжает говорить, что, мол, добровольно прививаться.
В. Ворсобин:
- Как виноват Рашкин, когда государство это организует, государство призывает людей идти на прививки. Люди являются массово, испуганные государством, на прививки. А там они давятся в очередях и дерутся. При чем здесь Рашкин?
В. Жириновский:
- А вы не поняли. Не торопитесь с выводами, Ворсобин. Всегда меня слушайте внимательно. Записывайте, может быть, какие-то реперные слова. Я о чем говорил? О том, что в свое время людям говорили, что не обязательно делать прививку. Люди не стали хотеть сделать прививку. А когда все-таки мы все поняли и повлияли на них, появилась очередь. Но тот же Рашкин говорит, что это дело добровольное. Но если добровольно, никто делать не будет.
В. Ворсобин:
- Путин говорит, что добровольное, не только Рашкин. Мы затронули тему ковида. Я задал вопрос Владимиру Вольфовичу. Владимир Вольфович говорит, что Рашкин и коммунисты виноваты в том, что не прививаются люди из-за своего скептического отношения к вакцинам и неприятия принудительной вакцинации. Свободно решать. Владимир Путин тоже заявил, что он против насильственной вакцинации. Как и Рашкин, получается.
В. Жириновский:
- Вот я наблюдаю за вами, Ворсобин у вас какая-то такая резкая реакция на фамилию Путин. Вы везде вставляете главу государства.
В. Ворсобин:
- Он президент. Я помню об этом.
В. Жириновский:
- Это немыслимо. Это высшая должность в стране. Вы даже про меня не должны говорить так мимоходом: ну, там Жириновский сказал. Вы, Ворсобин, кто такой, подумайте. Вы – журналист талантливый. На одной из радиостанций. Вы не Геббельс наш, вы не министр пропаганды. Вы один из тех, кто должен слушать…
В. Ворсобин:
- Я должен слушать, но я могу и высказать свою точку зрения. А Владимир Путин – один из высоких менеджеров. Он слуга народа.
В. Жириновский:
- Да. Но вы разве не знаете, какой у нас год этот был? Год выборов. И вся власть старалась не злить народ. Если бы власть сказала: немедленно всем сделать прививку, кто не сделал – увольнять с работы, не давать квартиру, не давать отпуск, немедленно, быстро, два месяца на все, про все даем. Ведь мы могли к лету закончить проблему. Уже прививка была. К осени могли, к Новому году.
В. Ворсобин:
- Это как будто извиняет власть? Они хотели выборы. Это что, их извиняет? Нет. И Рашкин хотел этого из-за того, чтобы поднять рейтинг. Я поэтому и говорю: что Рашкин, что Путин.
В. Жириновский:
- Вот они поняли рейтинг, и «Единая Россия» получила сверх конституционного большинства 324, коммунисты получили больше, чем у них было раньше, 54 мандата, а было 43, 11 мандатов добавили. «Справедливая Россия» больше. Новая партия, никому не нужная, появилась. Ударили только по ЛДПР. А мы честную позицию занимали. Мы говорим об этом двадцать лет: соблюдайте санитарные правила. Но люди не хотят. Без прививки. Давайте уберем прививку. До сих пор по всем телеканалам идут передачи и в студиях сидят зрители. Кто это разрешил? Нельзя этого делать. Снова здороваются, снова обнимаются, целуются. Люди все это видят, особенно дети.
Есть рекламный ролик – собака облизывает лицо актеру. Ну что вы делаете? Каждый день во всех выпусках собака лижет лицо человеку. Дети думают, что это хорошо, что это можно. Это же вы делаете – журналисты. Ваши телерадиоканалы хотят заработать больше денег на рекламе и подталкивают людей к неправильным поступкам.
Поэтому я повторяю еще раз, я противник того, чтобы разлагать население, уговаривать и говорит: ну, не обязательно, это добровольно, пожалуйста, сами решайте. Это привело к тому, что у нас самый низкий показатель вакцинации. Вот результат. Год назад мне было трудно это доказать. Сейчас я говорю: спасибо Жириновскому, спасибо ЛДПР.
В. Ворсобин:
- Я прерву ваш рекламный слоган. Сейчас многие эксперты говорят, что, наоборот, власть все запугивала население, власть намекала на насильственную вакцинацию, вела себя жестко в пропаганде. А сейчас сменила тон. Эксперты говорят, что власть перешла к другому методу, она начала убеждать людей, говорить, что прививка открывает возможности обучения, ходить в кинотеатры, нормально жить. Не через страх, как предлагаете вы, не чтобы заставить человека, а уговорить. Вот сейчас другую тональность власть взяла. Как вы думаете, приведет это к успеху?
В. Жириновский:
- Не приведет. В Китае самый высокий уровень вакцинации. Только страх. Уже сделано более миллиарда прививок. И там в некоторых городах, где 11 миллионов населения, стопроцентные прививки. Ни одного случая заболевания. Поэтому я вам говорю еще раз, как вы имеете право иметь свое суждение, так и мое суждение, мнение не пытайтесь опорочить. Нельзя, когда карантин, пандемия, говорить об уговорах. Только жесткие меры.
И правительство начало это делать. Почему в очередь встали люди? Вы не понимаете? Если бы продолжали говорить: да ладно, добровольно, да не обязательно, - никаких очередей бы не было. Очередь появилась – страх. Как очередь, когда не хватает товаров, стоит, чтобы кусок колбасы успеть отхватить, так и за уколом встали, понимая, что лишатся работы, не поедут, куда-то не пустят, театр, свадьба, банкет. Вот вам принуждение. И это во всем мире.
Поэтому Европа права и Жириновский. А ваш любимчик Рашкин – в тюрьму его посадить надо.
В. Ворсобин:
- А за что его в тюрьму?
В. Жириновский:
- За его сталинские наклонности. Раз он за Сталина, значит, в тюрьму.
В. Ворсобин:
- Такой статьи Уголовного кодекса вы, депутаты, еще не придумали. Так что давайте держать в законном русле.
В. Жириновский:
- Не обязательно статья. Это просто понимание.
В. Ворсобин:
- А, оборот речи. Вот видите, опять.
В. Жириновский:
- Вы за социализм, за Сталина? В тюрьму. Если бы было нормальное правовое государство, то КПРФ, «Справедливая» и «Новые люди» должны были быть запрещены, распущены, а их мандаты переданы ЛДПР. Вот так поступили бы в правовом государстве. А у нас они выступают, говорят. На охоту ходят. Я пошел на охоту? Я забыл запах пороха из охотничьего ружья, хотя мне столько понадарили карабинов охоничьих. А Рашкин наорал здесь, поехал в родную деревеньку, как помещик, и стреляет там по диким зверям.
Поэтому здесь не надо искажать все. Я повторяю еще раз, слово «карантин» означает по-русски «сорок дней». Сорок дней все закрыто. Никакого движения. Всем сидеть, не выходить. Если этот карантин выдержать, не обязательно сорок дней, может быть, двадцать, но в этом смысле – карантин. Не будет болезни.
В. Ворсобин:
- И экономики не будет. И классно.
В. Жириновский:
- Экономика – и переполненные морги. Всю экономику надо переориентировать на строительство новых моргов. У нас их не хватает. Давайте пойдем этим путем. Никаких ограничений, заболевайте, умирайте. Уже подгоняют рефрижераторы, чтобы туда в черных мешках складывать трупы наших граждан. В коридорах лежат. Вы чего, не видите снимки из разных больниц? Вы хорошо сидите в студии, в хорошем здании. Термос с хорошим кофе, французский коньяк, прекрасный шоколад. А люди в коридорах лежат. Каково им?
В. Ворсобин:
- Тогда чрезвычайное положение надо вводить. И те предприятия, которые будут закрываться, им платить из бюджета. Потому что интересно получается. Сейчас закрываются предприятия на каникулы, а оплачивают все работодатели. Этот концерт за счет бизнеса. Тогда давайте по закону, как вы говорите. Всем оплачивать по чрезвычайному положению. А государство и ни туда, и ни сюда.
В. Жириновский:
- Чрезвычайного положения в стране нет. Есть в отдельных городах, в отдельных местах разный режим. Допустим, локдаун, по-русски – все закрыто. Практически нигде такого локдауна нет. Может быть, в Хакасии, где-то вводят комендантский час. Все решают на местах. Уже в Москве пошло снижение заболеваемости. Вы посмотрите на статистику, Ворсобин!
В. Ворсобин:
- А вы думаете, что это эффект от локдауна?
В. Жириновский:
- Конечно.
В. Ворсобин:
- Четвертая волна.
В. Жириновский:
- Начали разбегаться, уезжать на дачи, за границу. Все рейсы переполнены. Путевок нет. Только один-два дня, уже мы людей разорвали. Они уже не сидят вместе где-то большим коллективом, стадион и театр. А посмотрите через две недели, резко упадет заболеваемость. Может, через три недели резко повысится. Это что, пятая волна? Это с юга вернутся туда уехавшие, там заразившиеся. И так будет бесконечно.
Надо было как сделать? Прекратить продажу путевок, закрыть турагентства. Всем дома находиться. В магазин сходи, в поликлинику сходи. Какой-то бизнес есть такой, на дому многие работают. Мы депутатов отправим некоторых работать на дому. Поэтому вы меня не пытайтесь переубедить.
В. Ворсобин:
- Это вам Росгвардию придется вводить в города. Две-три недели такого локдауна – и вам придется силой людей держать, если вы хотите добиться эффекта. Это нужно танки вводить в города.
В. Жириновский:
- Без силы эффект будет. Самое дорогое – это введение чрезвычайного положения и использование армии. Это стоит очень дорого. Но люди уже встали в очередь. Их уже не надо запугивать. Надо быстрее довозить прививочный материал там, где он уже кончился. Быстрее, чтобы везде он был в наличии, чтобы пункты работали круглые сутки, день и ночь, чтобы убрать очереди. И мы до Нового года все оставшееся население провакцинируем.
В. Ворсобин:
- Дай бог.
Сейчас мы путешествуем в Европу. Займемся внешней политикой. Суд в Амстердаме постановил вот это злосчастное «золото скифов», за которое Украина и Россия борются уже несколько лет, все-таки оставить Украине. Идет речь, что мы в отместку больше не будем проводить никаких выставок из Голландии. И в Голландию ничего не будем ввозить. То есть у нас намечается еще и культурный фронт. Как нам ответить голландцам за это решение суда?
В. Жириновский:
- Правильно составлять договоры об обмене выставками. Укажите пункт: в случае невозврата своевременно экспонатов, привезенных из России для показа на выставке в Амстердаме или в Бельгии, или в Стокгольме, штраф – 10 миллионов евро. Вот стоит эта коллекция 10 миллионов евро. Вот штраф выплачивается.
В. Ворсобин:
- Кому штраф? Государство – Россия. А ведь когда «золото скифов» полетело в Голландию, это была Украина – Крым. Так какому государству возвращать деньги?
В. Жириновский:
- Тому государству, на чьей территории находятся музеи, из которых в 2014 году была вывезена коллекция.
В. Ворсобин:
- Тогда это была Украина.
В. Жириновский:
- Я вам говорю еще раз: отправить в музеи. Какой бы там флаг ни развевался, все эти экспонаты принадлежат музею. Все, вот в этот музей в Симферополь, в Ялту, где вы их брали, туда и везите. Все элементарно.
В. Ворсобин:
- Но суд так не решил. Суд решил, что это все-таки государство, а не музей, поэтому они вернули Украине.
В. Жириновский:
- Суд решил неправильно. Суд подыгрывает Украине. Это недопустимо. Так же как можно рассматривать дела не там, где совершено преступление, а в другом месте. Есть возможность регулировать законодательство. Здесь все сделано против России. И потом, суд еще не закончился, еще 3 месяца есть на обжалование. Это продлится 3 месяца. Начнется процедура рассмотрения в этой инстанции, это еще год может быть, два.
Проблемы здесь я не вижу особой, потому что мерзопакости идут против нас постоянно. Они людей воруют. Вон жителя Донбасса схватили и увезли туда, к себе. Обстреливают, когда угодно им. Поэтому Голландия совершила неправильный поступок. Так и Франция. Заключили договор, приготовили нам вертолетоносцы, а потом взяли и отказались: нет, не будем вам продавать. Это всё антирусская политика.
В. Ворсобин:
- Вы упомянули Донбасс. Кстати, я вспомнил, там же случилась одна неприятность для российской политики. На Украине применили турецкий беспилотник, это транслировалось, как они уничтожают пушку ДНР. То есть украинцы продемонстрировали, что вообще-то турки им помогают технически довольно здорово. Что нам с этим делать?
В. Жириновский:
- Во-первых, это провокация, постановочный вариант. Зачем пушка одна стоит на пустом месте? Это же чушь? С какой стати вдруг пушку выкатили, и она стоит, как бы сама, ждет на себя бомбардировку. Значит, никакого применения «Байрактара» не было. Пушка была – муляж. Они изображают свою агрессивность, чтобы направить снимки в Вашингтон, оправдать деньги, которые получают. А то, что турки, это коварство всегда было и будет. Это страшный Восток. Я очень не люблю Восток, там тяжело разговаривать, там нельзя договориться ни о чем. Там в любой момент – нож в спину. Таков Восток, он коварный, с ним трудно, особенно турки, да и все там они, как бы там ни было. Они улыбаются днем, а ночью берутся за ножи и вырезают советских солдат или русское население. А днем улыбочки - на рынке, в помещении, в магазине, на лестнице, у лифта. Поэтому чего об этом говорить? Это антироссийская пропаганда в действии. Они специально провоцируют такого рода действия, чтобы обозлить. И им выгодно довести состояние до возможного реального столкновения между ополченцами и украинским спецназом или регулярными войсками.
А посмотрите разговоры между украинскими солдатами. Они собираются разбегаться. Украинской армии скоро не будет. Зачем им быть пушечным мясом? Им 20-25 лет, а их просто так убивают. Хорошо, там муляж пушки, а это живые солдаты, они сидят и не знают, что делать.
В. Ворсобин:
- Владимир Вольфович, а не повторится ли история с Карабахом? Там же тоже азербайджанцы готовились к войне, они тоже сотрудничали с турками. У них тоже были эти самые беспилотники. И, по большому счету, если вдруг ДНР схлестнется в битве с Украиной, то не только украинцы будут воевать. Там будут воевать, судя по всему, европейцы и турки. Не получится ли здесь начало такой маленькой мировой войны регионального масштаба?
В. Жириновский:
- Ничего этого не будет. Они хорошо помнят фразу Путина, что мы ударим не только по тем, кто наносит удар по нам, но и по тем, кто принимает решения. Если в Анкаре приняли решение поставить Украине боевые беспилотники «Байрактар», и они нанесут ущерб людской силе… Там ведь наши граждане, с нашими паспортами, в том поселке, который захватили украинские нацисты. И турки получат свою ответку. Поэтому никто никуда не полезет, Украина не полезет. Кому хочется умирать? Поэтому никакой войны не будет. Это всё мелкие провокации – оправдывать деньги, оправдывать существование НАТО, оправдывать наличие вооруженных сил, оправдывать предоставление заказов оборонному сектору. Это жизнь, Ворсобин. Вы бы о чем сейчас говорили, если бы не было этих провокаций? Уберите Рашкина, уберите пандемию и «Байрактары», и о чем бы ваша передача была, о чем вы говорили бы? И передачи бы не было. И я бы спокойно пил чай, не думая ни о чем.
В. Ворсобин:
- Знаете, здесь просто есть риск, что туда поедут наши призывники в случае обострения. И лучше 10 раз подуть на воду, чтобы не обжечься на молоке. Мне кажется, надо следить все-таки за этой ситуацией. Воевать не хочется. Я не знаю, как вам, Владимир Вольфович, но, мне кажется, народ не хочет воевать, ни с какими турками тем более.
В. Жириновский:
- Согласен. Сейчас выросло ультрамиролюбивое поколение. Не хотят никакой войны. Вот Моргенштерн – это частично и в этом плане момент, его слово «война» пугает. Он понимает, что на войну призывают молодежь. Но он увязал это с Днем Победы, в этом его ошибка. А так антивоенные настроения есть, они есть и у турецких солдат, и у натовских. Это не Первая мировая война, не Вторая мировая, даже не Афганистан или Даманский. Сегодня уже никто воевать не хочет, поэтому все будет идти вот так, слякоть такая – не ураган, зима, буран, снегом замело, а покапал дождик, грязь под ногами, ледышка под ногами. Так и здесь. И турки не хотят, и украинцы, и русские, никто. Один раз стрельнули – тишина на полгода, потом снова стрелять полетит. Поэтому вам, Ворсобин, работы хватит на многие десятилетия.
В. Ворсобин:
- Я не военный корреспондент. Это пусть военные корреспонденты тут радуются. Но давайте поговорим о Китае, коль пошла внешняя политика. Знаете, я вернулся из глубинки, из настоящей России, которая находится у Ангары. На Ангаре стоят электрические станции и качают электричество в Китай. А Китай просит Россию удвоить поставки электричества.
Смотрите, что происходит. Местные жители что говорят? Стоит Богучанская ГЭС, она качает как раз электроэнергию в Китай. И из-за этого страдают местные жители. Ну, во-первых, травят Ангару, во-вторых, она не замерзает из-за этой станции. И получается, что зимой многие города, которые стоят на Ангаре, отрезаны от большой земли. Они от этой электростанции не получают ничего, одни убытки, электричество идет за копейки, как говорят они, в Китай. Китай просит еще. И получается, что вся наша Сибирь несчастная, используют ее реки, недра и прочие наши все красоты не во благо людей, а во благо некий владельцев этого большого энергетического бизнеса, который торгует с Китаем. А Китай говорит: еще, еще, еще. Мне кажется, эта система очень злит народ.
В. Жириновский:
- Да, к сожалению. Людям трудно понять, что мощный энергетический кулак, который имеет Россия, это достижение, это очень-очень важно. Мы стали энергетической державой, стали либеральной энергетической империей. Потому что мы можем без энергии оставить целые континенты. Но мы этого не делаем, не используем это энергетическое оружие. А гражданам, конечно… Ну как? Он же не будет электричество кушать. Это нужно превратить в одежду, в дома, в хорошие лекарства, в питание. Давайте посмотрим наоборот. В ноябре пойдут мандарины из Абхазии. А чего у них еще есть? Вот они продают мандарины. Им повезло, что у них мандариновые, апельсиновые рощи. Это специфика. Когда страна огромная, у нас много металла, алюминия, энергии, «КамАЗы», но это не является потребительским товаром, а людям нужен потребительский товар, дешевый, высококачественный. Поэтому нам нужно добавить в нашей мощи энергетической еще и самую мощную легкую промышленность. Чтобы мы сами всё производили бы, и это бы всё пошло на благо. Продовольствие чтобы было любое, чтобы люди каждый день морепродукты кушали.
В. Ворсобин:
- Может быть, чтобы эти миллиардеры, которые ставят эти электростанции, каким-то образом облагораживали территорию, из которой они деньги черпают? Потому что они не вкладывают сюда, наоборот, обезлюдивает наша внутренняя Россия, сибирская Россия, бегут люди. Потому что, мало того, что там денег нет, так они еще и природу портят. Нет этой справедливости, которую хочет русский человек.
В. Жириновский:
- Правильно. Согласен. Нужно заставить всех, кто начинает большое строительство, заранее заложить пункты в договоре, в разрешительных документах, что все придется обустроить, посадить деревья, какие-то скверики, построить дома, подвести, может быть, какие-то дороги, компенсировать бегство животных и т.д. Это все нужно закладывать в этот инвестиционный проект. Но, к сожалению, этого не делается. И люди видят огромные стройки, а от этих строек им только минус один. Вот я жил в доме в детстве. Метрах в двух буквально начали строить дом двухэтажный. Строили долго, вручную. Два года этот шум, молотки, лебедка. Нам-то плохо, а людям хорошо, они будут жить. Как, допустим, бензоколонка. Кому она нужна, если у людей нет автомобиля? Но людям нужно заправляться где-то.
В. Ворсобин:
- Это китайцам. Вы сейчас параллели с китайцами, что ли, проводите? Это китайцы будут хорошо жить на нашем же электричестве, которое стоит для них копейки. А вот почему-то нам это же электричество продают за большие деньги. Вот еще в чем перекос. Они будут хорошо жить, мы за них рады.
В. Жириновский:
- Мы не радуемся за них. Мы вынуждены продавать и газ, и электричество, и лес, строить атомные станции. Ошибка, что мы подняли Китай на ту высоту, что сегодня у него всего больше, а у нас нехватки. Зачем Сталин, Хрущев создали мощную тяжелую промышленность в Китае? Сейчас Китай был бы беднее, чем Индия, Вьетнам, Лаос, Камбоджа. А мы гиганта взрастили. Потому что была гигантская идея сделать мир коммунистическим. Китай в Азии коммунизм построит, мы - в Европе, Куба – в Латинской Америке. Вот отсюда все идет. Поэтому у Китая есть возможность сегодня за копейки покупать у нас то, что мы своим продаем дороже. Туркам строим атомную станцию. Ведь турки, в конце концов, будут иметь ядерное оружие, и Пакистан имеет уже, и Китай, и Япония будет иметь, и Европа. Мы будем окружены не просто странами, где не всегда миролюбивые правительства, но еще и все вооружены ядерным оружием. А это ошибка советского периода.
В. Ворсобин:
- Еще вот такая история, в которую вмешались и прокуратура, и Следственный комитет, как у нас это любят. Но это же, по-моему, какой-то розыгрыш. Эрмитаж обратился в прокуратуру с жалобой на посетителя Кирилла Смородина, который незаметно повесил в одном из залов музея, посвященных героям войны 1812 года, свой портрет, стилизованный под картины той эпохи. Он захотел тоже покрасоваться на фоне великолепных генералов и подумал, что это смешно. А теперь ему, видимо, светит срок. Владимир Вольфович, у нас что, чувства юмора нет, что ли?
В. Жириновский:
- Давайте сперва я напомню нашим радиослушателям, что завтра, в субботу, в 7 утра нас они услышат, в воскресенье – в 6 вечера.
Теперь о том, что касается Петербурга. Вы должны понять. Вот у нас с вами сегодня передача, мы говорим обо всем, что происходит в мире. Этого эфира у нас с вами тысячи и тысячи часов. Люди за свою жизнь нигде, никто у них не брал интервью, никто о них ничего не говорил. И возникает такое болезненное честолюбие, тщеславие. И парень захотел, чтобы и его фотография там была бы среди фотографий известных людей какой-то эпохи. Я себя вспоминаю. Приехал тогда к нам американец Ван Клиберн, победил в конкурсе Чайковского где-то в 60-х годах. Я – мальчик 14 лет. Я думал, что хочу играть вот так за пианино, чтобы мне хлопал весь зал, чтобы я был объявлен победителем. Потом слышу: вышла очередная книга такого-то писателя. Я подумал, книга вышла, а у меня на полке ничего нет вообще, тем более мое. И я мечтаю, чтобы книга под моей фамилией вышла. Это желание всех людей. Люди хотят чего-то добиться – награда, фотография, картина, кино. Я помню, пошел сниматься в массовке – «Зигзаг удачи», Эльдар Рязанов. Так и не засняли нас. Дали деньги нам за массовку. То есть хочется где-то проявить себя – съемка идет или в данном случае молодой человек свой портрет повесил. Это нормально. Просто если это разрешать и не наказывать, то у нас вся страна будет облеплена фотографиями каждого человека. Каждый будет надевать какой-то костюм, который ему понравился в каком-то спектакле…
В. Ворсобин:
- Ну, а чего плохого? Весело бы жили. В конце концов, не каждый бы это делал, и не будет это массово. Почему не дать людям самовыражаться?
В. Жириновский:
- Я не возражаю. Конечно, нам всем не хватает тусовочных мест, Гайд-парк, карнавалы, повеселиться, покричать, поорать, стенка на стенку. Согласен. И давайте вывешивать везде фотографии, пусть висят. Давайте повесим имена всех наших людей. Доску такую дать жителей города, и пусть все туда записывают свои имена. Помните, после взятия Берлина солдаты некоторые писали: я – Вася из Костромы. Ему хотелось как-то запечатлеться, он же воевал, шел год, два, три, пять. И просто так уйти домой? Он вписал свое имя. Никто не поймет, кто он такой, но ему это было приятно. Поэтому я с вами согласен, не хватает праздника. Душа хочет праздника.
Вот сейчас передача закончится, вы мне настроение испортили, упрекая меня всю передачу, критикуя меня, напоминая мне, что какой-то Рашкин, Машкин. Зачем мне этот ваш Рашкин нужен?
В. Ворсобин:
- Так вы сами подали в суд на него. Я виноват, что ли?
В. Жириновский:
- Но в суд я не хожу, там адвокаты, я его не вижу и не слышу. Я говорю о том, что у меня пятница кончается, я хоть поеду, зная, что сегодня в 7 вечера миллионы людей могут меня услышать. Мне приятно? Да. А парень в Петербурге повесил… Он же красиво сделал, стилизовано, как раз под тех самых, которые там висели. Да пусть вешают. Я вам об этом говорю уже всю передачу.
В. Ворсобин:
- «Пусть вешают» - это в хорошем смысле этого слова.
В. Жириновский:
- Да.
В. Ворсобин:
- Владимир Вольфович, здесь другая проблема. В наше время все начали любить жаловаться. Ведь Эрмитаж. Ну, встретив этого странного человека, который нарисовал портрет в старинном стиле, повесил… А они пошли в прокуратуру. У нас вообще «стучать» стало модно, вы заметили, и жаловаться, оскорбляться за веру и так далее. Как будто 37-й год снова вернулся, и мы любим жаловаться. Почему?
В. Жириновский:
- Это плохо. Опять желание какого-то действия. Вот ребенок хочет пойти гулять – не пускают. Он орет, плачет. Он хочет добиться. Это его решение, он хочет идти гулять. Так и взрослые. Ничего в жизни интересного нет. Давай-ка я напишу жалобу – вот там что-то не так стоит, не то сказал, не туда подошел. Миллионы людей приходят, пишут, и им приятно – ответ будет. Вот я, помню, Госстрах, сижу, нечего делать, жду очереди. Журнальчик. И там отклики читателей. И какая-то дама пишет. Стихотворение какое-то заканчивается строчкой «и нам неясно, что там, за горизонтом». Так она пишет жалобу: «Как это поэту неясно, что там, за горизонтом? В нашей советской действительности все ясно». Поэт выразил какие-то свои чувства, а она: нет, напиши, что за горизонтом заводские трубы, за горизонтом пасется стадо коров. Есть такие люди, и на них обижаться не надо. Но каждый человек хочет себя чувствовать творцом, писателем, художником, композитором, инженером.
В. Ворсобин:
- Но не стукачом же.
В. Жириновский:
- Согласен. Но тогда он должен писать куда-то и получить ответ. Он же просто так не будет говорить: мне это не нравится, это не нравится. Он пришел домой, написал. И ответ получит. Он чувствует себя сопричастным с нашим обществом.
В. Ворсобин:
- Но главе Эрмитажа это вряд ли грозит – быть безвестным. И вряд ли у него такой дефицит внимания. Мне кажется, там есть какая-то своя разнарядка. Я не знаю почему. Глава Эрмитажа, известный человек.
В. Жириновский:
- Да. Я согласен, не надо по каждому поводу жалобы, разборки, упреки. Поменьше этого. Это кнут называется. Поменьше кнутом, побольше пряником – можно, идите, вы хорошие, все отлично, все получится, давайте улыбаться…
В. Ворсобин:
- Владимир Вольфович, с вами совершенно согласен Зорькин, тоже аксакал нашей политики. Он потихоньку к этой мысли приходит. Он написал большую статью и рассуждает о ч. 3 ст. 55 Конституции, где говорится, что права и свободы человека могут быть ограничены законом «в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов». То есть можно права человека ограничить по Конституции, есть такая статья. И, по мнению Зорькина, в России есть серьезная угроза, воспользовавшись этой статьей, сильно урезать все наши права. Зорькин пишет, что длительные традиции преобладания государственных и общественных интересов над личными могут заставить государство ущемить наши с вами права. То есть Зорькин предупреждает государство все-таки не увлекаться закручиванием гаек. С чего это вдруг? Вроде бы он всегда был в фарватере кремлевской политики.
В. Жириновский:
- Зорькин все-таки демократ, он все-таки юрист, он все-таки на стороне граждан, чтобы в первую очередь защитить права граждан. Потому что государство много раз себя защищало – и самодержавие при царе, советское государство, Ельцин и сейчас. Оно может моментально себя защитить. Он боится, что миллионы граждан, их права могут быть слишком урезаны, ограничены, особенно в период пандемии. Вот добровольная прививка. Лишние миллионы умрут, лишние миллионы нанесут ущерб здоровью. А если жесткие меры принять, неприятно им: не ходи, не выходи, не делай. Как здесь найти золотую середину? Это не всем дано, товарищ Ворсобин. Это дано только ЛДПР и мне, а вам всем это не дано.
В. Ворсобин:
- Ну, и Путину, наверное, Владимир Вольфович.
В. Жириновский:
- Рашкины и Шариковы – вот кто мешает нам. Тогда появляются Зорькины. С одной стороны – Рашкин, революция, с другой стороны – Зорькин боится, что государство применит силу. А мы, ЛДПР, посередине. Рашкина отодвинем в сторону и Зорькина, а сделаем так, чтобы всем было приятно. Черт с ней, с этой косулей, которую зарубил Рашкин. Как его наказать? Пусть сожрет всю эту косулю один. Костер разжечь, и пусть…
В. Ворсобин:
- Да ладно, бог с ним, с Рашкиным. Владимир Вольфович, вы сейчас о Конституционном суде говорили. Давно ходят слухи, что все-таки Зорькин получил недавно очередную большую награду (запамятовал какую, обычно ее дают перед пенсией), и что на этот пост Дмитрий Медведев может быть избран. Как вы относитесь к этой идее? И подходит ли Дмитрию Медведеву пост председателя Конституционного суда?
В. Жириновский:
- Вот у нас есть Некрасов, хорошая поэма «Кому на Руси жить хорошо». Вот я за 70 лет подобрал двух таких – Никита Михалков (все у него есть, что можно, и папа ему оставил, и сам талантливый и драматург, и снимает кино, и ведет передачи). И второй человек такой счастливый – Дмитрий Анатольевич Медведев. Величайшая карьера. Везде был. Преподавателем был, в администрации Петербурга был, в Москве, Совбез, вице-премьер, премьер, президент, снова премьер, сейчас – Совет безопасности. И я уверен, что это будет для него хорошее место – возглавит и лет 20 там просидит председателем Конституционного суда. Вернется домой. Прекрасный город Петербург. Когда я оттуда уезжаю, мне очень тяжело. Лучшего города нет в мире. Поэтому он обязательно будет. И он обеспечит защиту прав человека. Потому что в душе он все-таки больше либерал, чем диктатор. И он будет стараться давать такие оценки со стороны Конституционного суда, чтобы решения Конституционного суда были бы в пользу наших граждан. Но, к сожалению, бывают периоды, как пандемия или военная опасность на Украине, когда придется принимать решения, которые не очень нравятся нашим гражданам. Но его кандидатура была бы очень хорошей. Ведь он же прошел все ступени карьеры. Такого человека нет в мире. И он юрист, он преподаватель. И гражданское право. Не уголовное у него, а кафедра гражданского права. Поэтому мы будем только рады, если Дмитрий Анатольевич станет председателем Верховного суда России.
В. Ворсобин:
- Владимир Вольфович, спасибо. Кстати говоря, ваша характеристика, что он скорее либерал, чем тиран, относится и к вам (ну, это со стороны виднее).
Спасибо. С нами был Владимир Вольфович Жириновский. Услышимся через неделю.
В. Жириновский:
- До свидания.
Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, CastBox, Google Podcasts и Apple Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!
