Александр Коц: Спецоперация закончится нескоро, это конфликт на годы

А. Коц:

- Здравствуйте, друзья! Это Александр Коц, в студии мне помогает Игорь Измайлов. А я сегодня нахожусь в командировке сейчас, в Луганске, буквально сегодня приехал из Белгорода, поэтому вот на колесах, в машине, мобильного интернета в Луганске по-прежнему нет, поэтому приходится искать точку, в которой можно выйти по WiFi, собственно, чем я сейчас и занимаюсь…

Я проехал от Белгорода до Луганска и, знаете, у меня такое двойственное ощущение. Когда едешь по Белгородской области, ты понимаешь, что ты находишься в прифронтовой зоне. То есть, этот регион превратился в настоящую прифронтовую зону с соответствующими ей атрибутами. Это и зубы дракона – линия обороны, это и противотанковые рвы и противотанковые валы. Это и укрепленные долговременные огневые точки бетонные, которые сделаны на ключевых перекрестках по трассе, которая ведет вдоль границы с Украиной, вдоль границы с Харьковской областью, и блокпосты. При этом, пока я два дня был в Белгороде, там не было дня, чтобы что-то ни громыхало, чтобы что-то не улетало… последний день ритмично какая-то крупная артиллерия от нас туда что-то посылала. То есть, это постоянный такой фон войны, который сегодня присутствует среди жителей Белгородской области, к которому, к сожалению, люди потихоньку привыкают, хотя, конечно, жалуются на то, что и дети до сих пор учатся на удаленке… из соображений безопасности детей не пускают на очное обучение, они все на дистанционке находятся. И в принципе, конечно, мало приятного от соседства фронта, тем более, что постоянно прилетает по таким прифронтовым городкам, как Шебекино, Муром и т.д. То есть, это стало такой рутиной уже боевых сводок и, конечно, многие такого напряжения не выдерживают, уезжают из региона. Но вот большинство остается. Я общался со своими друзьями белгородскими, они по-прежнему находятся в своих городах, по-прежнему делают все, что могут, для военных. Этот регион, конечно, очень сильно отличается волонтерским движением, помогает всем, чем может. Я как-то писал про автосервисы, которые бесплатно для военных делают машины, и обеды, которыми военных кормят, и заготовка бревен для обустройства блиндажей и окопов – во все это местные жители очень активно включились.

К чему я это рассказываю? К тому, что попадаешь в Луганск, и вот как будто ты из зоны боевых действий, наоборот, приехал в какой-то глубокий тыл, потому что фронт от Луганска далеко, взрывы здесь большая редкость, на улицах не видно военных, не видно блокпостов, и от этого, конечно, такой легкий диссонанс происходит. Вроде бы приехал в зону СВО, но вот в самом Луганске… Это такой показатель, когда линия фронта отодвинута очень далеко и люди живут спокойной и мирной жизнью, привыкают жить в России. Здесь появились российские гаишники, с которыми не работает вот эта схема, здесь привычная, что я знаю того-то, я знаю того-то и вообще у меня оперативные номера и т.д. Здесь по всей строгости сейчас, в том числе, и лишают прав. Такой порядок сугубо российский потихонечку сюда заползает, как когда-то он потихонечку заползал на территорию Крыма. Ну, это вот такие заметки на полях от ощущения первых суток. Меня не было здесь почти два месяца, поэтому я пытаюсь подмечать какие-то изменения, но они пока такие чисто косметические. Потому что все же мы понимаем, что фронт по-прежнему кипит, населенные пункты, которые находятся близко к линии соприкосновения, к сожалению, страдают от постоянных обстрелов, в первую очередь, это, естественно, касается городов Донецкой народной республики, начиная со столицы, и заканчивая всеми небольшими городками-спутниками столицы, которые на сегодняшний день после небольшого затишья вновь подвергаются обстрелам.

Итак, на этой неделе что больше всего зацепило лично меня? В первую очередь, наверное, я бы хотел сказать пару слов о наших спасателях, которые отправились в Сирию и Турцию ликвидировать последствия землетрясений. Дело в том, что я одно время очень много работал с этой структурой и меня всегда восхищала мужественность и самоотверженность наших спасателей. Я вспоминаю поездку в 2011 году, по-моему, когда было землетрясение на Гаити, когда у меня была возможность сравнить работу российских спасателей и американских спасателей. Я с американцами отдельно целый день проработал и, знаете, вот во всем мире присутствует две системы спасения. Это жизнь спасателя превыше всего и жизнь спасаемого превыше всего. Собственно, наши спасатели действуют по схеме жизнь спасаемого превыше всего. А американцы действует по системе жизнь спасателя превыше всего. Американцы не лезут в завалы. У них существует такой институт волонтеров, которые уходят со своей привычной работы, летят в зону бедствия вместе со спасателями и занимаются самой сложной черновой работой. У них сохраняется своя зарплата в Америке, плюс дополнительно им идут деньги за спасательную работу, но сами спасатели этой черновой работой не занимаются. У нас же спасатели лезут во все самые сложные места, и я присутствовал при спасении людей в тех местах, где американцы уже поставили знаки, что там спасенных нет. То есть, они не лазили внутрь, они не проверяли все досконально, а после этого залезали наши спасатели, которым местные говорили – там есть живые, мы слышим их – и наши залезают и после этого вытаскивают оттуда выживших. Мне кажется, что очень символично, что сегодня нас позвали помогать в страны, которые являются политическими и геополитическими противниками – это Сирия и Турция. И понятно, что Россия не отказала ни тем, ни другим, и занимается привычным своим делом – спасает людей.

Теперь я бы хотел перейти к темам, которые меня зацепили лично. В первую очередь, конечно, убийство теперь уже офицера Вооруженных Сил России Игоря Мангушева, которое произошло в глубоком тылу, в Луганской народной республике, в Стаханове. Ему выстрелили в голову, в затылок, несколько дней врачи боролись за его состояние, я по линии СПЧ обращался и в министерство обороны, они меня заверили, что все необходимое по спасению его жизни делается, все профильные специалисты отправлены, но, к сожалению, ранение такого характера, что человек не смог выкарабкаться. Я Игоря знаю давно, он, может быть, широкой публике не очень известен, я о нем узнал еще в 2000-х, когда он со своей организацией «Светлая Русь» устраивал рейды против нелегальных мигрантов в Москве. То есть, он по сигналам местных жителей находил места компактного нелегального проживания приезжих в основном из Средней Азии, после чего во взаимодействии с полицией все это дело накрывал. «Комсомольская правда» не раз писала о нем и об этих патрулях, и тогда эта деятельность вызывала, конечно, у многих споры, но факт в том, что это было такое проявление гражданского общества, которое вместе с милицией, с полицией занимается улучшением жизни простых москвичей в спальных районах. Потом я его долго не видел, мы встретились уже в 2014 году в Донбассе, вместе нелегально пересекали границу между Россией и тогда еще Украиной, в мае, граница еще была украинская. И Игорь всю активную фазу проработал там. Причем, в основном в гуманитарной сфере. Создал организацию, которая поставляла туда очень много всего необходимого для наших бойцов, потом он занимался другими вещами, долгое время жил в Ливане. Он сам по себе такой авантюрист, он так себя и называл, и старался быть инструментом такой мягкой силы России, будь то арабский мир или африканский, он очень много по этим странам работал, в том числе, в области политтехнологий. Но это всегда было с прицелом на продвижение интересов России, а в Донбассе уже сейчас, в СВО, он выполнял функцию отряда антидроновой борьбы. Очень важное направление, к которому мы долгие годы не подходили почему-то, но вот сейчас он создал подразделение «Сурикаты», которое на одном из самых тяжелых участков фронта, в районе Сватовского рубежа, Кременная, он там занимался как раз антидроновой борьбой со своим отрядом и, как говорят люди, которые находились рядом с ним, делал это довольно успешно. Были свои разработки антидронового оружия, были наработки тактические по работе с этими системами, и я надеюсь, что эта его работа будет продолжена. Что сейчас с расследованием этого убийства, честно говоря, мне неизвестно, насколько я понимаю, занимается Следственный комитет. Его товарищи проводят в интернете собственное расследование с выездом на место и, судя по первоначальным данным, все-таки это могло быть ограбление. Оружия на руках в регионе много… Надо понимать, что из себя сегодня представляет Луганская народная республика. Тут все-таки, наверное, с поиском людей с оружием будет очень сложно. Потому что оружия много и у меня бывали сигналы, допустим, с Херсонского направления о том, что люди в форме военных отжимают машины. То есть, занимаются вооруженным грабежом натуральным и угоняют машины у обычных мирных жителей. Забирают документы под угрозой расправы. Но понятно, что это не военные, а какие-то заезжие гастролеры из криминальной сферы, которые под шумок, надев на себя форму и пользуясь, возможно, поддельными документами, занимаются откровенным криминалом. При этом, мало того, что, забирая у людей честно нажитое, а еще и дискредитируют человека в форме. Но работает тоже и военная прокуратура, и помогает в таких случаях правительство Херсонской области – они реагируют на это. Будем надеяться, что и здесь будет проведено тщательное расследование и мы все-таки узнаем, что случилось с Игорем Мангушевым, который в звании капитана возглавлял отряд «Сурикаты», занимавшийся антидроновой борьбой.

Переходим дальше.

И. Измайлов:

- Да, сразу спрошу. Вот Пасечник говорит, что ВСУ собрали огромный кулак для броска, почему мы не вдарим по местам скопления силы, и есть ли данные? По химоружию на Артемовском направлении…

А. Коц:

- По заявлению Пасечника, о том, что кулак мощный собирается на Сватовском рубеже, ну, Сватовский рубеж это условно, там начиная от Купянска и заканчивая, наверное, Северском, Белогоровкой, действительно, очень серьезная концентрация сил противника. Почему не наносят удары сразу? Ну, почему? Наносят удары сразу, и вот буквально на днях Сергей Шойгу говорил о том, что техника уничтожается как во время транспортировки, так и на самом фронте. Это все к тем вопросам, которые к нам постоянно поступают, о том, почему технику не разбирают еще при пересечении границы? Видимо, она уничтожается на подступах и во время транспортировки не в тех объемах, чтобы можно было говорить о каком-то результате, который дал бы нам передышку на линии боевого соприкосновения, но какая-то часть уничтожается действительно на подходах. Кстати, буквально на этой неделе был нанесен серьезный удар по Харьковскому авиазаводу, на котором производились, модернизировались те самые беспилотники советские «Стриж», которые долетели до Энгельса и до Рязани, но не долетели в конце декабря до аэродрома в Воронежской области и вот буквально на днях до… куда там он летел, под Калугой упал такой же «Стриж». Это такой мощный, большой по комплекции беспилотный летательный аппарат, который способен летать на серьезные расстояния – ну, так скажем, чтобы было понятно – до Москвы он долететь может. Но вот что в декабре, что сейчас под Калугой, долететь он не смог, рухнул, была обнаружена там 120-килограммовая бомба, которая была приделана к этому летательному аппарату. У меня нет данных, почему они упали. Либо это из-за того, что были задеты деревья, потому что траектория полета такого аппарата очень низкая, чтобы его не могли засечь системы ПВО – 50 метров, а то и ниже бывает. Либо он действительно был сбит ПВО, как это произошло в том же Энгельсе, когда обломки упали в окрестностях аэродрома и в районе казарм, где проживали люди. Так или иначе, мы видим, что попытки атаковать Россию в глубину ее территории не прекращаются, попытки модернизировать оружие, чтобы были возможности атаковать Россию в глубине, тоже не прекращаются, поэтому я думаю, что все те разговоры западных партнеров Украины о том, что они не санкционируют удары по территории России Киеву, можно просто забыть и выкинуть, как и предыдущие их обещания, после которых мы говорим, что нас опять обманули. Не надо просто верить каталам, шулерам, которые находятся по ту сторону баррикад от нас.

И. Измайлов:

- А как обстановка на Артемовском направлении, Игорь Данилов спрашивает.

А. Коц:

- На Артемовском направлении идет поступательное наступление, с северного направления мы начинаем уже подбираться к Парасковеевке – это населенный пункт, где располагаются те самые легендарные подземные склады на уровне 152 метра под уровнем моря с тысячами и тысячами единиц оружия, которое там складируется еще со времен Великой Отечественной войны, с юга тоже поддавливание… По сути, сейчас украинские войска в Артемовске находятся в оперативном окружении. Осталась одна-единственная трасса, которая идет на Часов Яр и, перерезав ее физически, Артемовск или Бахмут, как его называют на Украине, попадет в полное окружение, и это будет такой котел, которого не было со времен, наверное, Мариуполя. Успеют они выйти оттуда или не успеют, но, повторюсь, движение поступательное идет, динамика очень хорошая и, я думаю, что в ближайшие, может быть, недели нас ждет какая-то мощная развязка. При этом, идет прессинг и на Сватовском рубеже, идет прессинг и на Северск со стороны Белогоровки, и на Северск с юга тоже очень хорошо наши военные поддавливают. Не знаю, насколько это выльется в такую скоординированную, спланированную операцию сразу на нескольких направлениях, чтобы ликвидировать полностью эту линию обороны, проходящую от Северска до Артемовска, но будем надеяться, что это удастся и это будет означать, что фронт сдвинется вплотную к оси от Донецка до Славянска, где пролегает на данный момент, наверное, вторая линия обороны. Но до этого еще придется брать Часов Яр, хотя он тоже сейчас грозит, рискует попасть в окружение, если смотреть по картам. Но все это будет как бы результатом тяжелой боевой работы, которой занимаются и ЧВК «Вагнер», и подразделения Вооруженных Сил Российской Федерации.

При этом в западной прессе сейчас ходят слухи о том, что мы начнем масштабное наступление через 10 дней. Не знаю, мне кажется, что у нас наступление потихонечку идет, будет ли оно масштабнее, мне сложно судить, нам тут говорили о том, что наступление начнется после 11 числа, потому что с 12-го в ЛНР из всех тарифов убирают обслуживание интернета, а, раз не будет интернета, то это верный признак того, что Россия готовит наступление. Вот в Луганской народной республике мобильного интернета нет с начала сентября прошлого года, еще перед проведением референдума его здесь отключили и по-прежнему его нет. Ну, наверное, логично, что он пропадает из тарифов – за что платить, если эта услуга не предоставляется? Я бы не рассматривал отключение этой услуги как верный признак того, что сейчас танковые клинья начнут вбиваться в линию обороны Украины массово, нет, наверное, этого не будет. Будет поступательное движение с отжиманием тех наших позиций, которые мы утеряли в прошлом году, с попыткой выхода на рубеж обороны по реке Оскол и наступлением от Донецка в сторону Авдеевки, обхода ее с запада. Сейчас уже практически заканчивается эпопея с Марьинкой – это пригород Донецка – вот сегодня мне оттуда ребята-танкисты присылали видео, как они разбирают последний опорник в Марьинке – то есть, больше там укрепляться украинцам будет не за что и им придется оттуда отходить, причем, отводить свои подразделения и из соседних деревень, чтобы они так же не попали в окружение. Вот, собственно, все о ситуации на фронтах и о моих прогнозах на наступление масштабное.

И. Измайлов:

- Саш, еще по оперативке хотя бы несколько слов… Спрашивают, как в Соледаре – тихо уже или нет? Будем ли освобождать Запорожье? Юлия Дзен спрашивает: «Какова вероятность наступления армии в ближайшие две недели на Запорожье и в Днепропетровске?» Виктория: «Одесса и Днепр волнуются и ждут – будут ли они русскими?» «Когда закончится война?». И потом, может быть, про химоружие – тоже много людей спрашивает.

А. Коц:?

- Спецоперация закончится нескоро. На мой взгляд, если не будет какой-то заморозки, то это конфликт на годы, это совершенно очевидно на сегодняшний день. По поводу Днепропетровска, конечно, на Днепропетровск в ближайшее время никаких наступательных операций не будет просто потому, что он находится на правом берегу Днепра и мы туда физически сейчас попасть не можем. Туда, наверное, можно попадать только с севера, соответственно, после того, как будет взят Киев, как это было в Великую Отечественную войну. А от Днепропетровска уже шли на юг и освобождали Херсон. По Запорожью – там сейчас идет наступательная операция, вокруг Орехова, она не такая масштабная, она, может быть, локальная, но – сложно судить. Вдруг есть какая-то оперативная заготовка у нас и я сейчас ненароком что-то не то скажу… Но мы видим, что у нас сейчас такие активные боевые действия идут на достаточно большой протяженности по линии соприкосновения. И мы раздергиваем те резервы, которые есть в арсенале Украины, для того, чтобы, возможно, ударить в каком-то одном месте таким серьезным сосредоточением сил и средств. Сейчас я не вижу, где это может произойти и, если бы видел, наверное, не стал бы об этом говорить. Но я надеюсь, что какая-то заготовка все-таки на зимне-весенний период у нас есть. При этом, многие говорят и про Запорожское направление, и про Сватовское направление, я не могу сказать, где мы пойдем, но при этом на Запорожском направлении как раз у Украины тоже достаточно серьезный кулак собран и там вполне и контрнаступательная операция произойти на нашу территорию по этой линии от Орехова до Токмака. Они вполне могут попытаться попортить нам кровь. От Токмака они вполне могут наступать на Мелитополь, а это уже серьезные могут быть проблемы для нас, потому что в случае потери Мелитополя у Украины появляется практически выход к Азовскому морю и фактически остается отрезанной наша группировка на левом берегу Днепра в Херсонской области. И это, конечно, было бы катастрофой. Другой вопрос, какими силами Украина может это делать, и каким образом выходить на эти рубежи, учитывая, что у нас там все-таки выстроена не на бумаге, а на земле нормальная эшелонированная оборона с противотанковыми рвами, с теми же самыми «зубами дракона». То есть, там готовятся в случае прорыва встречать украинцев в глубине территории достаточно серьезно и, конечно, такой легкой прогулки, как у них получилась в Харьковской области, там не будет. Но, повторюсь, контрнаступательные действия со стороны Украины возможны и на Запорожском направлении, и на Сватовском направлении, вопрос – насколько мы к ним готовы. Мне кажется, что все-таки мы к ним сейчас готовы лучше, чем это было в прошлом году в Харьковской области. Потому что тогда вся эта эшелонированная оборона была исключительно на бумаге, в реальности ничего, к сожалению, не было, и мы получили как раз крушение фронта, отход от линии Оскола и позиционное бодание на нынешних рубежах. Но, повторюсь, идет активное раздергивание резервов, чтобы они не смогли где-то что-то скопить, поэтому будем надеяться, что мы воспользуемся этим окном возможностей и где-то очень серьезно ударим. Я, кстати, в связи с этим очень скептически отношусь к слухам о неких договорняках. Причем, слухи эти начали появляться, в том числе, и со стороны Украины – Арестович опять там говорит, что мы будем менять Донбасс на Запорожскую и Херсонскую области… Почему я в это не верю? Потому что, если мы просто без боев забираем Донбасс и отдаем Запорожье и Херсонскую область – это значит, что линия фронта у нас смещается к Крыму, Крымскому полуострову. Учитывая, что те типы вооружений, которые находятся в распоряжении Украины, могут перекрывать весь полуостров, соответственно, весь Крым становится зоной боевых действий, после того, как мы якобы соглашаемся на этот договорняк. Мне кажется, что у нас у власти в руководстве страны сидят не безумные люди, которые этого не допустят даже гипотетически. Учитывая те ракеты к Хаймарсам, которые собираются в скором времени поставить Украине США, которые бьют на 160 километров, мы получаем уже не полуостров, а остров. Потому что снабжение Крыма по Крымскому мосту будет обязательно нарушено, как это было сделано с Антоновским мостом в Херсоне. Это будут постоянные удары, которые, пусть не обрушат там полностью пролеты, как они не обрушили эти пролеты на Антоновском мосту, но сообщение по нему было прервано. Сообщение происходило по паромной переправе и к этому же мы вернемся в Крыму. А воюющий полуостров снабжать исключительно паромами в полной мере невозможно. Поэтому, мне кажется, что это совершенно какой-то безумный сценарий, когда мы отдаем преимущество, которое у нас сейчас есть, отдаем спокойствие и безопасность крымчан взамен территории… в конце концов, отдаем людей, которые проживают на территории Херсонской и Запорожской области, взамен на территории в Донбассе. Мне кажется, что это какая-то странная информационная игра, в которую нас затянули и которую мы начинаем на полном серьезе обсуждать. Хотя цель этой информационной операции может лежать исключительно во внутреннем пользовании. То есть, только так пытаются украинские лидеры общественных мнений подсластить пилюлю скорой потери того же Артемовска. Не надо, мол, переживать так сильно, нам взамен Артемовска еще что-то хорошее прилетит. Мне кажется, что ничего там хорошего не прилетит и никакого договорняка с обменами территорий не будет. Во-первых, это потери имиджевые в своей стране, для руководства страны. Во-вторых, это потеря суверенитета. В-третьих, это нарушение Конституции. Потому что у нас по Конституции, по поправкам в Конституцию, которые были приняты в позапрошлом году, запрещено на законодательном уровне отторжение наших территорий. А Херсонская и Запорожская области с прошлого года являются территориями Российской Федерации. Поэтому не верьте никаким разговорам о договорняках с обменами территорий, ничего подобного быть не может, просто потому, что это противозаконно и антиконституционно. И в конце концов это не по-человечески. Мы уже бросали людей в Харьковской области, мы уже бросали людей в Херсонской области, уже не так резко, уже дав возможность людям выехать, но надо понимать, что это выезд в неизвестность и в никуда… Вырвать себя из привычного уклада, уехать в незнакомое место и попытаться устроить там новую жизнь, пусть и при содействии своего нового государства, которое выдает жилищные сертификаты, а в случае с Харьковской областью то и этого нет, а это примерно 90 тысяч человек по самым скромным прикидкам, которые выехали в Россию, бежали в прямом смысле слова, без всякого предупреждения, как из Херсонской области, и сегодня они ютятся по пунктам временного размещения в санаториях и пионерлагерях и у них никаких перспектив по получению какого-то жилья на территории России просто нет. Потому что у них нет программы, вот как у херсонцев, как будет программа для жителей Донбасса и приграничных так называемых территорий, как то Белгородская, Курская и Ростовская области. Вот у бежавших из Харьковской области такой программы нет. У них ничего нет. Они продать свою квартиру там не могут, потому что там для украинских властей они зрадники, они не могут туда вернуться и попытаться хотя бы продать квартиру. И здесь у них никаких возможностей для приобретения жилья тоже нет. Я этот вопрос поднимал перед руководством совета по правам человека при президенте, членом которого являюсь, будем надеяться, что будет разработано предложение для правительства и все-таки мы харьковчан, пусть они пока не являются территорией России, но они уже получают на территории России российские паспорта, что все-таки мы их в беде не оставим и поддержим, как и жителей других областей, которые пострадали от боевых действий.

И. Измайлов:

- «Я тоже не верю про договорняки, - пишет М. В. – Наши ребята воюют не для договорняков». «Запорожская и Херсонская области – территории Российской Федерации - и этим все сказано». «Никаких жестов доброй воли больше не будет». «Теперь только вперед!».

Саш, много вопросов по-прежнему про химоружие. Людмила пишет: «Что с химоружием, почему проморгали?» «Главный вопрос, который назрел – зафиксированы факты применения ВСУ химоружия. Что это? Как отвечать? Как реагировать?» На Артемовском направлении есть видеоподтверждение, да, и говорили о том, что уже несколько недель фиксируют это.

А. Коц:

- Честно говоря, я видел эти кадры, но я по ним не могу определить, что это было применено, что это за реакция организма. Действительно, страшные кадры, не будем их пересказывать в эфире. Но было видео, как некий украинский умелец мастерит бомбочки для коптеров, которые активно применяются сейчас обеими сторонами, но в случае с украинской разработкой, там, похоже, речь идет о каком-то отравляющем веществе. Мне бойцы с того же Сватовского рубежа рассказывали, что на них сбрасывали какую-то бомбочку, которая начинает резать глаза – то есть, это был какой-то слезоточивый газ. Но ходят разговоры о том, что украинцы применяют, в том числе, и такие вещества, которые вызывают ожоги дыхательных путей, вызывают ожоги кожного покрова, они свои коптеры так же смазывают этим веществом и, если он падает у нас на территории, наши начинают его поднимать и рассматривать, тоже получают химические ожоги. То есть, это налицо ведение войны неконвенционными методами. По-хорошему, конечно, нам надо, как мы это делали, например, в Славянске, когда по Семеновке, по населенному пункту применялись зажигательные мины с фосфором и мы эти мины аккуратно собирали, аккуратно паковали и отправляли в Москву в Следственный Комитет. Здесь бы хорошо, конечно, добыть образцы тех боеприпасов, которые применяются по нашим позициям, в результате чего получают нехарактерные ранения наши бойцы, ну, похожие на химические ожоги. Об этом, кстати, говорил, в том числе, и глава ДНР Пушилин, поэтому совсем уж не доверять этим сообщениям, никаких причин нет. Я уверен, что за ними не заржавеет, они будут применять любые средства, которые имеют в своем арсенале для того, чтобы нанести урон нашим войскам. И самое важное – они уверены в своей безнаказанности. То есть, они понимают, что никаких уголовных дел в Гааге по применению химического оружия против российских войск зарегистрировано не будет, никто их не будет одергивать из их уважаемых западных партнеров, они совершенно свободны в своих действиях и будут продолжать это делать.

Почему мы проморгали? Ну, а как не проморгать? Как найти тот подвал, в котором этот украинский боевик изготавливает эти бомбочки? Конечно, по-хорошему, накрыть этот подвал, чтобы он в этой своей химии задохнулся сам, но… И в обратку мы тоже не будем же применять физические какие-то боеприпасы, за которые нас тут же окрестят мировым злом и заклеймят самыми нехорошими словами, потрясая какими-нибудь пробирками на Генассамблее ООН, как это было с Ираком. Поэтому мы, к сожалению, в своих действиях ограничены. Как с этим бороться? У меня, честно говоря, нет никаких рецептов, но я думаю, что по линии тех организаций, которые по-прежнему еще контактируют и с правозащитниками западными, и с ООНовскими структурами, должны быть направлены все запросы, но они должны быть подтверждены, конечно, железобетонными фактами, поэтому для этого нужны образцы этих боеприпасов, которые исследуют специалисты. И я не исключаю, что такие образцы уже есть и они исследуются в соответствующих ведомствах уже на территории большой России.

И. Измайлов:

- Тут несколько сообщений сразу по ходу движения, но сводящиеся к СК. «Следственный комитет кучу дел уже завел, вы сами верите, что это поможет?»

А. Коц:

- Честно скажу, когда еще до начала СВО Следственный Комитет заводил уголовные дела по обстрелам Донбасса, я скептически к этому относился. Я видел эту комнату огромную, заваленную томами дел. А сейчас, когда попадают в плен, в том числе, и офицеры, и по некоторым из них эти уголовные дела поднимаются, эти папочки вытаскиваются на белый свет и за обстрелы в 2017-м, 2018-м и 2019-м годах сейчас людей судят. Хотя я честно скажу, я так же относился скептически ко всем этим уголовным делам, заведенным на людей, находящихся по ту сторону линии фронта. Но когда эти люди попадают в плен, ничто нам не мешает их судить, если мы не обменяли их на кого-то из своих.

И. Измайлов:

- А еще не вечер – пригодятся.

А. Коц:

- Да, перспектива, мне кажется, вполне нормальная, главное, чтобы была железобетонная доказательная база, которую мы могли бы предъявить, в том числе, и международной общественности.

И. Измайлов:

- Татьяна Наумчук: «Ваше мнение, будут ли поставки истребителей F-16? Вот как раз пришли сообщения из Британии, что они весной будут готовить украинских летчиков и думают, передать ли истребители?». «Появятся ли у Украины подводные лодки?».

А. Коц:

- В степях Украины? Ну, я не знаю насчет подводных лодок, все-таки мне кажется, что в обозримой перспективе очень вряд ли, а по поводу истребителей – Зеленский прибыл в Лондон с таким непрозрачным намеком – он привез местным властям в подарок шлем летчика военного с автографами – ну, это такой намек, что нам нужны истребители, нам нужны крылья, на которых мы принесем вам в зубах эту победу над страшным монстром – Россия. При этом, британская страна как-то несогласованно реагирует на эти просьбы. Кто-то пишет о том, что не будет никаких истребителей. Кто-то тут же пишет, что весной начнется обучение летчиков украинских по управлению этими истребителями. Мы в прошлой программе немножко затрагивали этот вопрос, можно, кстати, найти в подкастах этот выпуск, по поводу поставки американских F-16. Мне почему-то кажется, что будут и британские истребители, и американские, которые будут поставлены третьими или вторыми странами, условно, какая-то страна отдает F-16, а ей американцы продают по хорошему дисконту F-35 – что-то поновее, чтобы обновить поиздержавшийся авиапарк своего натовского союзника. И все как бы при деле. Но повторю ту цифру, которую я озвучивал в прошлой программе. Было несколько десятков дуэлей авиационных за почти год СВО, и ни одну дуэль украинские летчики не выиграли. То есть, это сухой счет в пользу наших асов, которые наносят поражение своим «коллегам» из военно-воздушных сил Украины. Но поставки такие будут, не знаю, насколько сильно они смогут повлиять на фронт, там все-таки пока не господство в воздухе, а превосходство наше численное в авиации, оно неоспоримо. Другой вопрос, что мы не можем действовать в глубине территории Украины своей авиацией до сих пор, и это, конечно, наверное, неправильно с точки зрения военной стратегии, до сих пор не подавлена система противовоздушной обороны страны, а она усиливается, но работы на этом направлении ведутся и, я надеюсь, они будут интенсифицированы в этом году в связи с возросшими объемами поставок военной техники из-за рубежа, а ее, как нам каждую программу слушатели говорят, ее надо бить еще на подступах. Да, надо, но для этого надо сначала выбивать ПВО. Но истребители будут у Украины, и ракеты большой дальности у Украины будут – надо в планировании наших военных действий исходить из этого понимания.

И. Измайлов:

- Людмила пишет: «Группа помощи понятно, а где министерство обороны?» А почему одно противопоставляется другому?

А. Коц:

- Я всегда говорю – если есть у общества запрос помогать, почему мы должны игнорировать этот запрос? Ну, у Минобороны своя история. Минобороны может не всегда успевать на нужные запросы из-за косности системы, из-за ее забюрократизированности, из-за документооборота, а здесь позвонил знакомому волонтеру и он тут же тебе через 2-3 дня привез необходимые вещи, которые нужны сейчас, а не через неделю, через две. Давайте, можно сидеть на диване и рассуждать о том, какое неповоротливое министерство обороны и как все должно быть в идеале, но у нас нет идеала, у нас есть то, что есть. Давайте исходить из реалий, которые у нас есть на сегодняшний день и помогать так, как мы это можем, как это у нас всегда было в крови, как это происходило в Великую Отечественную войну, когда колхозы собирали на самолеты, заводы собирали на танковые батальоны. Ничего в этом зазорного тогда никто не видел, существовал Фонд обороны, в который всей страной скидывались. Все для фронта, все для победы!

Подписывайтесь на новые выпуски подкаста Александра Коца «Аналитика с именем»!