Трамп не помирит Россию и Украину

И. Измайлов:

- Здравствуйте, это Радио «Комсомольская правда», Игорь Измайлов. Александр Коц, «Аналитика с именем», как всегда в этот день недели здесь. Конечно, тем много. Начнем, наверное, с совсем ближайшей. Это заседание Совета по правам человека и развитию гражданского общества при президенте России, на котором, Саша, ты присутствовал. К счастью, получилось и вопрос задать, и рассказать о наболевшем - о проблемах, которые ты своими глазами увидел. Конечно, это и вопрос Сирии, где все как-то в считанные дни развернулось. Мы в нашей прошлой программе тоже эту тему затронули.

А. Коц:

- Мы предполагали тогда развитие, но не думали, что так быстро.

И. Измайлов:

- И, конечно события на Украине. Все это сегодня постараемся успеть обсудить.

А. Коц:

- Да, то, что была встреча с президентом, это ежегодная встреча с СПЧ. Он каждый год именно в декабре проводит такие совместные заседания, по результатам которых потом дает поручения правительству. Соответственно, СПЧ - это консультативный орган, он не занимается частными вопросами, он разрабатывает предложения для президента по каким-то насущным, наболевшим вопросам. Это и образование, это и медицина, это и миграция, кстати. На этой встрече тоже довольно злободневные миграционные вопросы обсуждались. Это, естественно, и специальная военная операция. Это практически весь спектр. Я, как член СПЧ, собственно, обсуждаю обычно СВО, как обсуждаю - я третий раз участвую в таких встречах. В предыдущие две мне не удалось задать, к сожалению, вопрос. Он был передан позже в письменном виде в Администрацию президента. В этот раз тоже вроде как не планировалось, но, когда выступили с докладами руководители различных наших комиссий, Владимир Владимирович сказал, что можно еще пару вопросов задать. И я один вопрос умудрился успеть задать, как раз по поводу украинских беженцев. Почему по поводу беженцев, а не по поводу военных? Потому что мне показалось, что сегодня инструментов решения проблем военных и их членов семей не то чтобы прям хватает достаточно, но их много. Это и фонд «Защитники Отечества», и Единый центр поддержки.

И. Измайлов:

- Даже в ручном режиме можно многие вопросы решать оперативно.

А. Коц:

- А беженцы остались как-то на периферии внимания, хотя сейчас этот вопрос встает остро, а будет стоять еще острее. Собственно, я предлагаю послушать мое общение с президентом. Мой вопрос, его формулировку, что ответил Владимир Владимирович на мой вопрос. Мне кажется, это важно.

- Военный корреспондент медиагруппы «Комсомольская правда» Коц Александр. Вы только что говорили о том, что мы освобождаем наших людей в ходе специальной военной операции. Я бы хотел за них замолвить словечко. Мы весь год практически ведем наступательные действия, на каких-то участках более активно, на каких-то менее активно. И, соответственно, возрастает количество беженцев, которые у нас появляются. Это наши люди до мозга костей. Потому что те несчастные люди, которых мы вывозим сейчас из Селидово, вывозили в этом году из Авдеевки, это люди, которые специально остались, они терпели лишения, жили в подвалах, готовили на кострах, чтобы уйти не на украинскую сторону, а на нашу сторону, чтобы дождаться освобождения, дождаться наши подразделения и выехать на российскую территорию, получить паспорт гражданина Российской Федерации, стать полноправным гражданином нашей страны. И мне присылают фотографии ПВРов, куда их вывозят. Такое ощущение, что у них в Селидово в подвале условия были лучше, чем куда их вывозят. Начинаешь выяснять, связываться с руководителями различными. Оказывается, у нас за финансирование этих ПВРов отвечает даже не республика или регион, а город. А это прифронтовой город, у него финансовых возможностей нет, он не может обеспечить достойного приема не потому, что там какие-то люди бездушные, а просто потому, что у них возможностей таких нет. А это все-таки не городская проблема, а, наверное, федерального уровня. Это тысячи людей, которые к нам приходят. Мы сейчас ничего не знаем о беженцах из Артемовска, из Попасной, более-менее из Авдеевки. Потому что у нас, может быть, нет какого-то органа, который бы целенаправленно отвечал за беженцев. Если не Министерства по делам беженцев, то какой-то департамент в Минсоцзащиты? Может быть, посмотреть на этот удачный опыт работы и фонда «Защитники Отечества» и Единого центра поддержки военнослужащих и их семей и создать такой же центр помощи для беженцев, которых у нас еще будут тысячи и тысячи. Потому что у нас впереди еще много освобожденных городов. И люди, которые специально оставались там, чтобы примкнуть к русскому миру, чтобы они в нем не разочаровывались. Это, в том числе, и имиджевые вещи, когда у людей появляется связь, они начинают звонить на Украину знакомым, которые туда выехали. Там тоже похвастать-то нечем, если честно, беженцам. И надо продвигать эту идею, что русский мир принимает своих хлебосольно, радушно, душевно, а не начинает устраивать бюрократический футбол. Люди, и так пережившие несколько месяцев лишений, вынуждены бегать по кабинетам, что-то себе выбивать, устраивать детей в школу, искать себе жилье, переоформлять машины с украинских номеров на российские. И все это по такому адскому кругу бюрократии. Если бы был какой-то орган, типа Комитета защитников Отечества, куда бы эти беженцы могли обращаться, было бы, мне кажется, очень здорово и правильно. Спасибо.

В. Путин:

- Спасибо, что обратили на это внимание. Честно говоря, я понимаю, что это проблема острая и не так просто решается. Но, во-первых, конечно, у нас ситуация с беженцами многократно выглядит по-другому, выглядит многократно лучше, чем в самой Украине. Там люди с Украины, попав на Украину, потом по различным каналам, через Турцию, через другие страны, стараются въехать в Российскую Федерацию. Мы этот поток видим и фиксируем его. Что касается непосредственно людей, которые с линии боевого соприкосновения оказались в каких-то неустроенных ПВРах, обязательно с этим нужно разобраться. И мы обязательно это и сделаем. Нужно ли это поручать такой структуре, как фонд «Защитники Отечества»? Думаю, что нет. Потому что Фонд «Защитники Отечества» должен заниматься защитниками Отечества. Он для этого был создан. Я даже не сразу согласился с предложением министра обороны сделать Цивилеву Анну Евгеньевну заместителем министра обороны, потому что полагал, что нужно сосредоточить свое внимание именно на работе фонда - оказание поддержки нашим ребятам, которые с линии боевого соприкосновения выходят, и членам их семей. Но, тем не менее, все-таки работа фонда продолжается, и она, может быть, стала даже более целенаправленной. Здесь я должен с министром согласиться, потому что удается, мне кажется, совмещать сейчас и возможности фонда, и возможности Министерства обороны.

Но вопрос, который вы подняли, безусловно, является чрезвычайно важным. Нужны люди, которые хотят, стремятся и на практике реализуют свои планы жить и строить свое будущее и будущее своих детей именно в России. Конечно, таких людей надо поддержать. Это совершенно очевидная вещь. Обязательно на это обращу внимание коллег, и, может быть, действительно, нужно подумать о каких-то структурах, которые занимаются решением подобных вопросов целенаправленно. Я хочу всех вас еще раз поблагодарить за ту работу, которую вы проводите. Она всегда-то важна, а в современных условиях - вдвойне, втройне востребована.

Коллега сейчас, одна из выступавших, сказала о том, что целью всей нашей работы сегодня является укрепление, восстановление нового миропорядка. Это очень важно. Но цель не в этом. Цель - в укреплении самой России. Цель в том, чтобы защитить ее, защитить ее будущее. И эта работа проводится по целому ряду направлений. Конечно, решающие события происходят на линии боевого соприкосновения в рамках специальной военной операции. Но для того, чтобы страна решала все эти задачи, она должна эффективно работать по всем тем направлениям, которые сегодня вами были подняты. И повторяю, на некоторых участках работы, общей, совместной работы, в деятельности некоммерческих организаций, в деятельности добровольцев, настолько востребована, что даже трудно себе представить какую-то ситуацию в нашей истории, есть, конечно, такие, были такие ситуации в нашей истории, но сегодня это особенно важно. Потому что эта связь с людьми, понимание того, что происходит в стране, и поиск наиболее эффективных инструментов поддержки людям чрезвычайно важны. Но здесь без такой сердечной работы с людьми, которую могут провести не бюрократические структуры, а только такие организации, как вы, где работают люди не за заработанную плату, а по зову сердца, - добиться такого эффективного результата совместной работы практически невозможно. Я вас хочу за это поблагодарить. Все сделаем для того, чтобы вас поддержать. И с наступающим вас Новым годом. Благодарю.

А. Коц:

- Вот, собственно, исчерпывающий ответ Владимира Владимировича.

И. Измайлов:

- Мы послушали в первой части и твой вопрос, и ответ президента, но что-то осталось и за кадром.

А. Коц:

- Да, собственно, президент мой вопрос, наверное, даже слегка расширил. Потому что он сказал, если пересказать своими словами, что людям, которые хотят приехать в Россию, надо помогать. Это не только беженцы, которых мы вытаскиваем из подвалов Селидово, Курахово, Авдеевки, Артемовска и так далее. А это реально люди, которые ждали прихода российских войск, которые реально хотели выйти на российскую территорию. Это сейчас из меня не пропагандистские штампы выпрыгивают, это я все своими глазами видел. Я разговаривал с этими людьми и спрашивал их: почему вы не ушли, когда была возможность, на украинскую территорию? Не хотели они на украинскую территорию. Они пережили многое за эти месяцы подвальной жизни, когда ты не только лишен каких-то бытовых прелестей, обычных, привычных нам, незаметных, а когда к тебе еще враждебно относится окружение. Эти военные украинские постоянно называли их то сепарами, то ждунами. Раз не хотят уезжать, значит, они против Украины. И они все это вытерпели, выстрадали в буквальном смысле свое право примкнуть к русскому миру. А русский мир зачастую встречает их неустроенностью, бюрократией и прочим-прочим.

А Владимир Владимирович, видишь, обобщил еще, вообще люди, которые желают попасть в Россию, должны получить такую возможность, и мы должны им помочь. Собственно, я поэтому и попросил подумать о создании какого-то отдельного либо ведомства, либо фонда по аналогии с фондом «Защитники Отечества» или по аналогии с Единым центром поддержки военнослужащих и их семей, что-то по отношению к беженцам. Потому что это тысячи человек, а будут еще тысячи. У нас впереди еще освобожденные города, уверен, что будут. Нам еще надо освобождать Славянск, Краматорск. К сожалению, без боя оттуда противник не уйдет. Поэтому будут еще беженцы, их надо принимать.

Но когда Владимир Владимирович говорит обо всех, можно сказать, что имеются в виду, в том числе, и те, кто сейчас находится на Украине, выехал из своих упомянул, что есть такие, кто бежал от боевых действий на украинскую территорию, а потом всеми правдами и неправдами через третьи страны попадает в Россию. И мы же тоже знаем, что есть проблема попасть в Россию. Потому что в Россию сегодня граждане Украины могут попасть только через один погранпункт - аэропорт «Шереметьево». А в аэропорту «Шереметьево» каждый украинец проходит фильтрацию, и не все ее проходят. И тут, конечно, вопрос крайне деликатный, как соблюсти баланс между требованиями государственной безопасности, чтобы к нам в страну не попала агентура СБУ, чтобы к нам в страну не проникли террористы с синими паспортами, чтобы к нам не проникли, в конце концов, люди, которые поливали нашу страну грязью. Я считаю, что они не имеют права заехать в нашу страну.

И. Измайлов:

- Такие случаи были, мы помним, ролики из Киева, и потом эти люди в «Шереметьево».

А. Коц:

- Пытаются чистить историю браузера, пытаются чистить соцсети, все равно...

И. Измайлов:

- Татуировки перерисовывают.

А. Коц:

- Интернет все помнит. Поэтому такие люди, конечно, безусловно, должны отфильтровываться. Но бывают странные случаи. У меня в практике была православная семья из Одессы, пятеро детей, многодетная семья. У нас Год семьи, и их не пустили. Она сама сначала приехала, ее впустили. Она приехала сюда, начала наводить знакомства, справки, как, что, как получить гражданство, где можно перекантоваться первые недели, как с жильем. Просто приехала, что называется, на разведку. Поняла, что жить можно, что все нормально, ее встретят здесь, помогут, устроят. Все будет хорошо. Поехала за своими, они в Армении были, из Одессы в Армению улетели. Взяла своих детей, не пускают с детьми. И все. Написали отказ, и ты уже не имеешь права попробовать еще раз. И не объясняют причину отказа. И требования государственной безопасности вполне понятны и объяснимы, но и критерии этой фильтрации не всегда прозрачны.

Может быть, об этом тоже стоило подумать в рамках формирования этого нового органа, если он будет сформирован. Я надеюсь, что будет. Потому что это не единичная проблема, это все-таки проблема системная. И для меня, честно говоря, в этом городу она открылась впервые. Я не думал, что у нас настолько масштабные проблемы с беженцами. Потому что в 2022 году, я помню, когда мы вывозили наших людей из Херсонской области, из Херсона, 15-километровая зона эвакуации была, это был масштабный социально ориентированный проект, когда огромному количеству людей предстояло начать жизнь заново на новом месте. И им тогда выдавали жилищные сертификаты, они покупали в себе жилье. И я очень пристально за этим процессом следил, и не было системных проблем. Были частные случаи, были какие-то ошибки, были какие-то крючкотворства на местах. Но системной проблемы не было.

И даже эти частные случаи, я помню, я работал напрямую с главой правительства Херсонской области Алексеенко, который на Херсонщину был, кстати, с Харьковщины переброшен. Очень толковый руководитель. И прям в ручном режиме моментально решались все проблемы. Частная проблема, у кого-то что-то не получалось, он отрядил, по-моему, на Кубань своего заместителя, которая там сидела денно и нощно и решала все эти частные случаи. Не было каких-то населенных пунктов, деревень в списках для выдачи жилищных сертификатов. Они очень оперативно добавлялись в эти списки, проблем не было.

И тут, понимаешь, у нас в этом году серьезные наступательные действия, у нас огромное количество населенных пунктов освобождено, и пошел вал этих беженцев, с которыми мы мало еще работали. У нас не было такого вала - тысячи, и сразу некуда их селить. И сразу у людей проблемы с жильем. И компенсации, естественно, какие-то выплаты не покрывают утраченное жилье, купить жилье не на что. И тут возникает вопрос: а чем беженец из Селидова или из Авдеевки хуже, чем беженец из Херсона или беженец из Курской области? Это же все наши люди. И ими надо заниматься, а они у нас в какой-то серой зоне.

Я с удивлением, например, летом узнал, что прием беженцев из той же Авдеевки, из Очеретино мы принимали беженцев, их расселение – это не то что не федеральная задача, это даже не задача региона. Это задача города, в который они приезжают. И воюющая республика, прифронтовой город, а он на тот момент был прифронтовой, и их туда вывозят и селят в ПВР, на который реально взглянуть страшно просто. Люди ждали русского мира, и тут русский мир встречает его трещинами в стенах, обшарпанными потолками, какими-то страшными раковинами, ужасными душами. Я не буду называть этот город, это не потому, что этот прифронтовой город такой бездушный, и им плевать на людей. У него просто нет возможности, у него средств нет, чтобы обеспечить достойный прием. Нет в бюджете этих средств. Их в республиканском бюджете-то нет, потому что республика воюющая. А тут им надо принимать.

И. Измайлов:

- Получается, это не отлаженный механизм, который уже как часы работает, а вообще выяснилось, что за этим целая огромная история стоит.

А. Коц:

- Огромная история, огромная проблема, которой надо заниматься не на городском уровне и даже не на региональном, а на федеральном. В этом и был мой месседж Владимиру Владимировичу. После того, как я вчера это озвучил, я там еще упоминал, что мы же ничего не знаем сейчас про беженцев из Артемовска, из Попасной, там у них жилья не осталось. Как эти люди живут сейчас, где они живут? Почему мы не задаем себе этот вопрос? Это же наши люди. Они выживают, как могут. Мне пишут из Артемовска, из Соледара сегодня весь день люди. Да, проблемы. По два года машины стоят, которые не могут перерегистрировать с украинских номеров на российские. Причем был выработан механизм упрощения этого процесса. И все равно это какой-то замкнутый бюрократический круг. Жилье - люди не могут даже ипотеку взять, потому что не могут официально устроиться на работу. Не могут оформить пенсии старикам, даже возвращаясь куда-нибудь в Мариуполь. Проблема. И начинается этот бюрократический футбол по разным инстанциям. Пожилые люди не могут бегать по разным инстанциям. Почему бы не сделать это все в едином окне какого-то нового органа по делам беженцев? Для этого не обязательно министерство по делам беженцев создавать или департамент в Минсоцзащиты. Может быть, это будет какой-то полугосударственный институт, как тот же фонд «Защитники Отечества» или Единый центр, в котором будут сконцентрированы все необходимые представители всех необходимых структур, как это в фонде «Защитники Отечества» успешно реализовано, и людей избавят от мук становления гражданином России. Потому что они уже выстрадали это право, прожив в подвалах, под обстрелами и под косыми взглядами укровояк. Поэтому посмотрим, какие будут поручения. Надеюсь, что среди них будет и поручение по результатам моего вопроса.

И. Измайлов:

- Ну да, было бы интересно вернуться к этому вопросу, через какое-то время посмотреть на системном уровне, что нужно добавить, что придумано. А действительно, ведь еще впереди новые города будут освобождаться, и хотелось бы, чтобы люди понимали, куда идти сразу. Маршрут был отработан, выстроены все алгоритмы, куда, как, чего, где помогут, что делать.

Каждый день происходят какие-то события. В прошлый раз мы говорили о том, что, может быть, неспроста и могут быть связаны события, происходящие и в Грузии, и в Сирии. Неделя прошла, кто бы мог подумать, что так все изменится применительно к той же самой Сирии. Что мы наблюдаем там, какие, на твой взгляд, последствия, в какой точке мы находимся сейчас?

А. Коц:

- Ну да, 11 дней – и просто режим пал. В какой точке? Турки исполнили свою давнюю мечту - откусили себе Алеппо на севере Сирии, американцы укрепились на нефтяном востоке страны. Израильтяне отхапали Голанские высоты на юге страны, заняли буферную зону.

И. Измайлов:

- Они уж там до Дамаска почти дошли.

А. Коц:

- Ну, не до Дамаска, там Кунейтра - это 25 километров от Дамаска в любом случае. Все дружно поздравили сирийский народ с его успехом в реализации стремлений к свободе и справедливости. И успех этот закрепили просто выносом всех аэродромов, портов, складов. Чтобы, видимо, жилось им свободнее и справедливее.

И. Измайлов:

- Это Израиль хорошо отбомбился именно по военной инфраструктуре.

А. Коц:

- Да, Израиль, американцы под шумок тоже немножко побомбили в Приевфратье, где они заняли все нефтяные поля. Честно сказать, может быть, немножко крамольно, но сирийские власти мне вообще не жалко. Режим Асада ничем мне никогда не был симпатичен. Меня тут сейчас упрекают: вот, ты его восхвалял, ты же встречался с Асадом несколько раз, почему тытогда ему лицо не сказал? Я ни разу не встречался с Асадом, не знаю, откуда пошла информация в соцсетях. И, когда меня спрашивали, я всегда говорил, что Сирия - это дико забронзовевшая страна, с совершенно жутчайшей бюрократией. По сравнению с Сирией, у нас бюрократии нет в стране. И я слишком хорошо помню, как в далеком 2012 году, когда мы только начинали там работать, российских журналистов, и меня в том числе, щемили на погранконтроле. Нас там чуть ли не до трусов раздевали, когда мы въезжали в страну, изымали камеры, фотоаппараты, бронежилеты, флешки, телефоны. Потом шпыняли нас по кабинетам всевозможных министерств и ведомств, где мы оформляли себе всякие разрешения на разрешение на разрешение выноса своей аппаратуры из здания аэропорта. Западных репортеров при этом там чуть ли не на руках носили. Какие-то CNN, BBC, Sky News, пожалуйста вам все, открытый зеленый свет. Режим Асада демонстрировал тогда либеральность взглядов на фоне восстания тогда в ДРА, которое начиналась еще, потом в Хомсе.

И это ведь не какие-то мои личные обиды, что со мной так обошлись. В отношении к российским журналистам все-таки выражалось отношение к моей стране. Оно такое было снисходительное, с закатанными глазами, с брезгливо приподнятой верхней губой. А потом, если кто не помнит, мы спасали Сирию в 2013 году, когда в пригороде Дамаска, в Восточной Гуте, произошла химическая провокация. Асада тогда обвинили в использовании химического оружия против мирного населения, и Обама тогда собирался вполне неиллюзорно накрыть ковровыми бомбардировками всю Сирию. Тогда бы государство перестало существовать. Потому что там уже под парами стояли вооруженные оппозиционные группировки, как теперь принято называть. И они бы, конечно, тогда снесли режим. Но тогда, только благодаря усилиям российской дипломатии, это удалось отсрочить.

В 2015-м мы снова пришли на помощь Асаду, когда террористы были уже в пяти километрах от центра Дамаска. И мы, как смогли, конечно, залатали это лоскутное одеяло, которое состояло из различных национальных, религиозных, запрещенных и не очень запрещенных кусочков, между которыми росли и росли противоречия. И сирийцы нас тогда зауважали, у них в глазах уважение появилось. А в 2020 году, когда произошел этот Астанинский процесс, уважение опять исчезло, к нам начали относиться, как что-то неизбежное, что надо терпеть, как кашель при ковиде. И я все эти годы смотрел, я же постоянно ездил в Сирийскую Арабскую Республику, крайний раз, по-моему, в 2021 году был. Я наблюдал, как в Дамаске этот столичный лоск потихоньку, потихоньку покрывался слоем замшелости, как в прокуренных кабинетах Минобороны Сирии. С пожелтевшими портретами двух Асадов. Становилось еще душнее от количества генералов, которые росли как на грибах. Эта военная атмосфера победы вырастила огромное количество нахлебников в погонах, в то время, когда в магазинах исчезал хлеб, когда в розетках исчезало электричество, когда у людей исчезала надежда на какую-то лучшую жизнь, которая становилась только хуже, хуже. А эти генералы и вся эта клика асадовская, они одержали победу чужими руками, бронзовели, теряли совесть, страх, я не знаю - перед Аллахом, перед кем.

И главная причина, наверное, быстрого падения режима как раз в этом. Потому что ни у кого не было каких-то мыслей по поводу того, ради чего сопротивляться, ради кого сопротивляться. Они за четыре год, с момента начала перемирия для простого народа не сделали ничего. Они решили, если они победили, то до этого они делали все правильно. Значит, правильно они щемили людей по тюрьмам, значит, правильно они не повышали зарплаты, значит, правильно они раздавали друг другу генеральские звания и прочее. Нищая абсолютно армия, нищая абсолютно страна, дичайшая инфляция. Когда я первый раз приехал в Сирию, один доллар стоил 50 сирийских фунтов. Сейчас один доллар стоит 30 тысяч сирийских фунтов. Представляешь, какая катастрофа экономическая? И никто ничего не делал. Ни реформ каких-то, условно хотя бы либеральных, чтобы людям полегче жилось. Чтобы выкопать колодец не надо было пятьдесят разрешений в различных инстанциях брать и в каждой инстанции отслюнявить по несколько тысяч фунтов.

Это и вылилось в то, что люди не стали сильно сопротивляться. Невозможно такое быстрое продвижение, когда ты продвигаешься во враждебной среде. Люди не воспринимали уже этих бармалеев, эту вооруженную оппозицию из Идлиба как что-то враждебное. Кто воспринимал, тот, конечно, бежал. Но в массе своей просто люди думают, что хуже уже быть не может. Может, эти придут, может, что-то изменится. Тем более, что вроде как они рассказывают, что никаких ущемлений по нацпризнаку не будет. Меня удивляет, конечно, реакция многих наших врагов, в том числе внутренних, они чему-то радуются. Я не понимаю, чему они радуются. Потому что, как минимум, мне кажется, Сирию ждут очень темные времена сейчас с этими товарищами, пришедшими к власти. Тут говорят, что имиджевый удар по России. Я не знаю, мы не можем воевать за сирийцев. У нас своя война. Имидж России будет зависеть не от того, что произошло в Сирии, а от того, чем закончится специальная военная операция. И важнее нее сейчас нет ничего. Россия-то, наоборот, всегда выступала за мирный процесс по Сирии, подталкивала Асада к диалогу и с Эрдоганом, и с вооруженной оппозицией, и не вооруженной, кстати, оппозицией тоже, и к каким-то изменениям в стране, к каким-то реформам. Россия все это делала. Но Асад не услышал, переехал теперь в Россию, страны у него своей нет.

А что касается победившей стороны, то я призываю не очаровываться этими первыми заявлениями этой оппозиции. А то уже радостно разбирают на цитаты, и как женщинам в Сирии теперь хорошо будет жить, и как религиозные нацменьшинства заживут. Пока ни одно из этих заявлений, мне кажется, нельзя считать позицией нового официального Дамаска. Оппозиционер из Стамбула одно говорит, из Катара - другое говорит, из Идлиба - третье говорит. На самом деле они друг другу противоречат. Я это все уже видел и в Триполи в 2011 году, когда боевики мне расписывали, как замечательно, демократично они теперь заживут. И в Каире, когда исламисты, «Братья мусульмане» победили.

И. Измайлов:

- Сейчас, кстати, это видео напоминают, когда Каддафи их предупреждал, что ждут всех, Асад и Мубарак улыбались и смеялись. Арабская весна.

А. Коц:

- И в Киеве в 2014 году то же самое было. Мне говорили, что мы русских обижать не будем, мы сами по-русски говорим. В Кабуле в 2021 году то же самое было. А сейчас женщинам медицину запретили. Конечно, хотелось бы верить, что на примере Сирии мы какое-то исключение из правил увидим, и победители между собой не перегрызутся, как это обычно бывает. Это же совершенно разношерстная такая публика. И не начнут войну всех против всех. И будем надеяться, что базы останутся наши, хотя на это у меня, честно говоря, надежды нет. Я готов ошибаться и буду очень рад. Но, к сожалению, опыт прошлых революций и войн показывает, что ничего хорошего СирийскуюАрабскую Республику, или как ее теперь будут называть, в ближайшем будущем не ждет.

И. Измайлов:

- Еще один вопрос. Тема Африки, которая не так сильно подсвечивается. Но ты один из первых, мне кажется, кто еще на той и на позапрошлой неделе, когда мы эту тему обсуждали, вспомнил, что фактически Сирия - это наши ворота в Африку и во все проекты, которые Россия разворачивала на африканском континенте. С этим что может произойти?

А. Коц:

- Тут 50 на 50, либо все сворачивается, либо нет. Сирия, Хмеймим, наша авиабаза, это было не просто место дислокации наших самолетов и пока остается. Это все-таки важнейший логистический транзитный пункт, через который действительно мы реализовывали все свои проекты в Африке, будь то Центральная Африканская Республика, Мали, Судан и прочее-прочее.

И. Измайлов:

- Чисто технически, да?

А. Коц:

- Чисто технически, все поставки, все передвижения - все шло через Хмеймим. Через нашу авиабазу в Латакии. Иначе туда добраться крайне тяжело, крайне дорого. И не все нас пропустят. Тут мы через Каспий, через Иран, хоп - мы уже в Сирии. Из Сирия – бам, с лагеря подскока, и мы в Центральной Африканской Республике. Все ротации, все поставки - все шло через Хмеймим. Если нас заставят оттуда уйти, конечно, придется пересматривать это все. Я не знаю, кто нам предоставит такой аэродром. Иран - вряд ли, Египет - вряд ли. И до Египта еще долететь надо. Поэтому черт его знает. Меня не то чтобы радует, а вызывает повод для осторожного оптимизма то что пока, за эти две недели, когда в Сирии все перевернулось с ног на голову, мы не понесли ни одной потери в Сирии. А надо понимать, что базы у нас в этой стране не только в Тартусе и на Хмеймиме, а по всей стране, там, где, собственно, был контроль правительственных сил Асада. Это и Дейр-эз-Зор, это и группировка «Пальмира», группировка «Равнина», Хомс, Хама. У нас везде было присутствие в виде военных наземных баз.

И мы видим, что потихоньку сейчас их выводят, и их при этом не обстреливают, не закидывают камнями, ничего такого. Хотя передвигаются они, будем откровенно говорить, по враждебной ныне территории. Судя по всему, турки серьезно контролируют вооруженную оппозицию. И есть все-таки договоренность, что они не будут на нас нападать, и, соответственно, нам не придется с ними воевать. Разговаривать с ними, конечно, надо. Нельзя сейчас встать в позу, загрузиться на самолеты, а на корабли мы загрузиться не можем, потому что проливы закрыты для военных судов и для военной техники. Поэтому разговаривать надо. Разговаривать мы умеем. У нас есть отличные специалисты. Мы все это проходили как раз, когда подходили к 2020 году, к Астанинскому формату. И среди МИДовских дипломатов у нас есть прекрасные специалисты, и среди военных - одного Зорина, который тогда разруливал со всеми этими группировками, как-то всех их сажал за один стол и со всеми договаривались. Разговаривать надо, можно, нужно, чтобы попытаться все-таки сохранить на каких-то условиях базы за собой.

Да, возможно, нам придется их теперь признавать. В конце концов, Асад сам дал указание своему премьеру о мирной передаче власти пришедшей оппозиции. И нам надо с ними разговаривать, чтобы преследовать свои интересы. А интересы у нас именно в сохранении баз. Потому что, если мы уйдем из Тартуса, можно забывать вообще в принципе про Средиземное море, потому что ни в одном порту нам там никто не нальет стакан пресной воды. И если кто-то спросит, а кто же нам наливал раньше, до того, как у нас появились базы, - Сирия и наливала. Потому что у нас в Сирии еще до всех событий, до 2011 года, всегда был пункт материально-технического обеспечения. Мы даже единственные журналисты с Димой Стешиным, кто был на этом ПМТО в 2012 году. Это было два человека из персонала, плюс какое-то количество морпехов, которые все это дело охраняли. И у нас там была и плавмастерская, и мы там могли пополнить запасы воды, пополнить запасы провизии. Это было всегда, еще до начала всех событий в Сирии. Если нас сейчас попросят оттуда, этого кранчика не останется. И где пополнять запасы, если у нас будет какой-то средиземноморский морской поход, совершенно непонятно.

Поэтому, безусловно, надо пытаться сохранить эти базы. Я сказал, что у меня надежд практически нет. Ладно, надежда умирает последней. Будем все-таки верить в лучшее. Многие эксперты, которые имели отношение, в том числе, к функционированию нашей базы, тоже настроены скептически по поводу ее будущего. Поживем - увидим.

И. Измайлов:

- Украина. Тоже фоном разворачиваются процессы. Как-то, кстати, в связи с Сирией, Грузией, вообще две точки зрения. Одни говорят, что это дембельский аккорд Байдена. Другие говорят, что, смотрите, Трамп еще не заступил, а уже все началось, верните старика Байдена. И встреча Макрон – Трамп, Зеленский туда прискакал. А потом какие-то встречи всех со всеми. Например, Орбан провел трехчасовую встречу с Трампом. И потом телефонный разговор с Владимиром Путиным. Орбан сказал, что впереди самые опасные недели конфликта на Украине. Трамп тоже что-то сказал, пока продолжения не было, относительно заморозки и переговоров. Россия сказала, что, мы же помним, что Киев сам запретил переговоры. Тогда, собственно, о чем говорить-то? Зеленский тоже эту историю отверг. Но все больше разговоров пошло фоном о том, что как будто бы до конца года, в начале следующего года вот-вот произойдет перемирие, заморозка, еще что-то. Как идут процессы?

А. Коц:

- Мне кажется, когда прямо перед своим уходом Байден выделяет Украине кредит на 20 миллиардов, наших, между прочим, денег.

И. Измайлов:

- Из замороженных.

А. Коц:

- Да. Их не на перемирие все-таки выделяют. Двадцать миллиардов выделяют на закупку вооружения, на выплату зарплат военнослужащим и прочее-прочее. Просто, мне кажется, как-то мир очарован новым приходом Трампа и связывает какие-то большие ожидания с ним. Миру вообще, в принципе, хочется мира. Хватаются за любую какую-то информационную соломинку, чтобы пофантазировать на предмет будущих переговоров. При этом почему-то американцы видят эти переговоры исключительно с позиции американцев. Они должны закончиться только тем, как это видят в Соединенных Штатах Америки. На Украине, соответственно, на этот проект не согласны, потому что все то, что озвучивают за океаном, так или иначе связано с заморозкой по текущей линии боевого соприкосновения.

И. Измайлов:

- Нет, там еще второе предложение сейчас параллельно - снижай возраст призыва до 18 лет. Давай-давай, обучим, обмундирование дадим.

А. Коц:

- Зеленский этому сопротивляется, потому что у него вся страна убежит, у него останутся одни женщины и старики. И он это прекрасно понимает. И я бы на месте украинцев уже сейчас начинал этот процесс с побега из этой страны, потому что все равно снизят. Потому что не будет на таких условиях никаких мирных переговоров. Я уже язык стер напоминать о том, что условия для переговоров были озвучены летом Владимиром Путиным. И Зеленский на эти условия не пойдет. Мы пока не находимся в той позиции, с которой мы могли бы ультимативно потребовать капитуляции. Пока не находимся в этой позиции. Но каждое наше предложение к Зеленскому, начиная с 2014 года, все хуже и хуже для Зеленского. И лучше уже не станет. Никакого отката назад уже не будет, никакого размена Курской области на что-то еще тоже не будет. Ну, не освободим ее до 20 января, до инаугурации, значит, освободим позже. Трамп не посадит Путина и Зеленского за стол и не скажет: давайте, меняйтесь, ты отдаешь Волчанск, а ты отдаешь Суджу. Не будет такого, мы не будем разменивать свои земли.

Это идея фикс в Киеве, что надо удержать плацдарм в Курской области. Сегодня официально Министерство обороны заявляет об освобождении Плехово и Дарьино. Это восточные и западные фланги Курска. Мы уже зашли на территорию Сумской области, чтобы обойти Суджу с юга. Там все не очень хорошо и дальше будет для украинцев складываться. Поэтому мы не будем уходить в обмен на что-то. Я вообще, честно говорю, скептически отношусь к идее переговоров. Потому что, даже если сегодня мы договоримся с Трампом, через четыре года придет Байден-2 и дезавуируют все договоренности. Поэтому у нас не остается другого пути, как военным путем добиваться капитуляции Киева и проводить полный демонтаж украинской государственности, сначала ставя какое-то подконтрольное нам правительство, а затем уже формируя новое украинское общество, которое не будет враждебно к нам настроено.

Подписывайтесь на наш подкаст на любой удобной площадке, чтобы не пропустить новые выпуски с Александром Коцем!