Есть ли на войне место искусству
Ю. Грымов:
- Добрый вечер. Знаете, вот я всегда поражаюсь, когда слушаю новости перед программой, или между программой… конечно, все это жестко, страшно, какое-то отсутствие здравого смысла… все напуганы пандемией и все меряются вакцинами - все никак не могут объединиться и решить все-таки главный вопрос - спасения людей. Так вот, сегодня наша тема - это искусство и война. Есть ли на войне место творчеству? И что такое творчество военное? И как это существует? Есть масса тому примеров… У нас в гостях сегодня Андрей Купарев, член Союза российских писателей, кинодокументалист, сотрудник научно-методического отдела Музея Победы на Поклонной горе. Андрей, добрый вечер.
А. Купарев:
- Добрый вечер.
Ю. Грымов:
- Какие первые ассоциации у вас возникают, когда мы говорим такое словосочетание - искусство на войне? Что сразу вам приходит на ум?
А. Купарев:
- Наверное, это тот самый глоток свежего воздуха для людей, которые держат в руках оружие, каждый день испытывают определенные трудности… ну, не могу сказать, что каждый день они испытывают стресс, потому что война сама по себе это такая штука, которая становится образом жизни буквально после месяца, двух, трех, когда человек начинает испытывать уже к ней какие-то другие чувства, чем нежели только в первом бою, которые у него появились.
Ю. Грымов:
- Вы считаете, что люди, которые пришли на войну, и те люди, которые там уже месяц, у них притупляется страх, боль, отчаяние, потеря близких? Неужели это так?
А. Купарев:
- Немножко не так. Как говорили все мои друзья, знакомые ветераны, как говорили мои друзья, которые участвовали в других войнах, уже войнах современных, не боятся только дураки. Это как бы закон. Здесь немножко о другом идет речь. Здесь речь идет о том, что это уже становится образом жизни. То есть, любой человек привыкает к тому, что начинает его окружать, он начинает адаптироваться, он уже знает, где какой выход после каких тех или иных поступающих событий, что называется, и отсюда у него уже как бы другое отношение.
Ю. Грымов:
- Но он же хочет вырваться из этого ада? Я не верю, что… есть прекрасная фраза, и я с ней полностью согласен, - что есть такая профессия защищать родину. Но я думаю, что это же безумно тяжело и травматично для психики каждый день смотреть в глаза смерти. И вот в этой связи есть искусство, вот оно рядом или оно все-таки далеко?
А. Купарев:
- Вот как раз о том самом и речь. О том, что это глоток свежего воздуха. В принципе, давайте так считать, что это была командировка у людей. Вот люди пришли на войну - кто-то добровольцем, кого-то призвали, и это была командировка. А из любой командировки хочется домой. А из такой страшной командировки, где каждый день у тебя есть риск получить пулю, что называется, еще больше хочется домой, еще больше хочется обратиться к своим близким, любимым людям, которые остались где-то там далеко. У них примерно, кстати сказать, те же самые чувства, так как они тоже борются за победу, там у них тоже есть свои сложности и вот искусство в этой ситуации становится связующим звеном, оно становится той самой песней ностальгической и мечтой…
Ю. Грымов:
- А вот какое оно? Вы же наверняка знаете, учитывая, что все-таки вы сотрудник Музея Победы на Поклонной горе, вот какое оно? Насколько я знаю, ветераны, те, которые прошли войну жестко, они не могли смотреть фильмы о войне - потому что они постоянно плакали. И я прекрасно понимал почему. Потому что фильмы о войне тех времен были сделаны, во-первых, фронтовиками и это очень больно - видеть это горе еще раз на экране. Сегодня люди, которые прошли войну, я имею в виду не только Великую Отечественную, а вот современные, локальные войны, которые сейчас проходят, какая потребность у них, что они хотят видеть, что они себе выбирают в плане реабилитации искусства? Что они, читают, картинки смотрят, рисуют, поют?
А. Купарев:
- Я начну с того, что вот как раз я тоже застал в силу возраста - у меня бабушка никогда не смотрела фильмы о войне, потому что она говорила, что я так уже настрадалась от этой войны, что смотреть туда совершенно не хочется - я абсолютно согласен здесь. Но ситуация вот в чем заключается. С прошествием времени каждый человек должен понимать и он понимает, что каким-то образом нужно избегать подобных антигуманных акций, таких, как война. Это же антигуманный такой процесс. Соответственно, ему приходится об этом помнить, вспоминать, напоминать. И почему опять же, если обращаясь к искусству о войне, самое ценное - проза о Великой отечественной войне оказалась проза вот этих самых лейтенантов, которые прошли, пронесли все через себя, потрогали ее собственными руками и потом они писали такие книги, от которых до сих пор у каждого, кто их прочитает, и слеза, и волосы дыбом, и вот тогда они начинают понимать вот эту всю правду. Но по-любому, любой человек, прошедший войну, любой творческий человек, прошедший войну, он в обязательном порядке будет в любом произведении, если даже это просто про любовь, про детей, про чего угодно, война там обязательно где-то проявится. Это стопроцентно, это я вам гарантирую.
Ю. Грымов:
- Она проявляется вот в этих произведениях, которые войну чувствовали, которые прошли войну, как боль? То есть, они это воспринимают как боль?
А. Купарев:
- Нет, минутку. Здесь такой момент. В свое время мне, как военному корреспонденту, тоже пришлось немножко потрогать руками некоторые войны и я хочу сказать такую штуковину. У всех ребят, которые прошли, а потом начали творить, у всех один такой принцип, и я считаю, что он у всех у нас одинаковый - по той простой причине, что туда все уходили романтиками в некотором роде, патриотами, которые хотят сделать все, что только возможно, а возвращались философами. Так что самое главное, что мы можем найти в произведениях о войне - это философию жизни и смерти.
Ю. Грымов:
- Да. Скажите, а насколько широко в Музее Победы на Поклонной горе уделено место искусству военных лет? И какие новые экспонаты, может быть, появились в последние годы?
А. Купарев:
- Вот как раз совершенно недавно была открыта новая экспозиция под названием «Подвиг народа», она дополняет историю Великой Отечественной войны, и вот в этой экспозиции культуре Великой Отечественной уделено просто огромное место. Потому что все мы должны понимать, что вот то та самая отдушина, которая связывала мирную жизнь, вот ту, которая где-то там далеко, и этого солдата, она должна была быть. Там у нас есть разделы, в которых можно почитать про художников, про писателей, про военных корреспондентов.
Ю. Грымов:
- Ну, в Музее почитать, наверное, трудно. Но как-то это визуализировано? То есть, есть какие-то экспозиции, связанные с наглядными вещами, чтобы послушать музыку, картины и т.д?
А. Купарев:
- Конечно. Сейчас же все современно, айтишные технологии впереди всех нас идут и поэтому там существуют так называемые тач-столы, где человек, подойдя, может набрать, например, раздел «художественные фильмы в годы войны». Например, на сегодня у нас там чуть больше 100 художественных фильмов, которые были сняты в период с 1941 по 1945 год. Можно набрать название, от названий перейти к авторам, оттуда перейти к каким-то фрагментам из этого фильма, к содержанию фильма как такового и истории создания. Точно таким же образом происходит, например, с песнями. «Песни, написанные в годы Великой Отечественной войны» - их тоже, кстати, довольно огромное количество, их тоже больше сотни… таким же образом человек нажимает на название песни, она может прозвучать, если он пройдет дальше по всей цепочке этой и, соответственно, там же идут истории создания этих песен, биографии композиторов, поэтов, потому что они все зачастую очень интересны, очень эксклюзивны. Были такие песни, которые пытались переписывать разные композиторы, а приживалась, например, одна. Ну и так далее. То есть, истории фронтовых бригад - театральных, эстрадных бригад. Но что самое интересное, кроме эстрадных и театральных бригад, например, были бригады, которые создавались из самодеятельности. Эти бригады, кстати, пользовались не меньшим успехом, если даже не большим успехом в некоторых случаях на передовой. Потому что это уже был сам народ, обращавшийся к народу. Им даже не просто подпевали, их носили на руках и просили не уезжать, а следовать вместе с той или иной воинской частью дальше.
Ю. Грымов:
- Это, может быть, связано с тем, что все-таки они были свои, условно говоря, из окопа? То есть, шутки и песни, которые они там пели, наверное, были очень актуальны для этих людей?
А. Купарев:
- Нет, скорее всего, это были именно простые люди. Вот твоя соседка Клава, твой сосед дядя Миша на гармошке играет. А когда приезжали большие звезды - Орлова, Шульженко - там немножко все было иначе. Они же все-таки были в ореоле славы, к ним нельзя было прикоснуться.
Ю. Грымов:
- Ну, да, мне кажется, что как раз посильное участие людей искусства, которые приезжали на передовую и работали в тылу, мне кажется, это очень важный психологический такой аспект.
На ходу сейчас я хочу привести пример. Он на меня производит впечатление. Сегодня много снимается фильмов о войне. Я неоднократно в передаче критиковал это все, мне это не нравится, но это мое мнение. Это поверхностно, это приключения. А делать фильмы о войне приключениями, считаю, катастрофа.
Сейчас идет конфликт, практически война. Сектор Газа и Израиль. Вы видели, сколько выкладывают в интернете фотографии со взрывами, с летящими ракетами. И дома падают на закате в свете ракет. И там подписано: как это красиво. Вы видели такие фотографии?
А. Купарев:
- Да, видел.
Ю. Грымов:
- Андрей, а что это такое? Красиво – закат, взрыв, а там же люди! Мы совсем с ума сошли?
А. Купарев:
- Это говорит только об одном – отсутствие у людей чувства страха перед чем-то настоящим, страшным. И футбольные фанаты, и те, кто любуется смертью, это люди, обделенные духовно, но это слишком просто.
Общество последние десятилетие заставляют так развиваться. Молодежь растет примерно в том же духе, кто круче, кто страшнее. Кто более пошлее и так далее. А что вы от этого хотите?
Ю. Грымов:
- Но это же мы с вами. Это же вы, я. Мы видим молодых ребят, среди них много талантливых. При этом мы видим подонков, которые призывают к суициду детей. Они что, из другой… Они не такие, как мы?
А. Купарев:
- Это чистой воды цинизм. Это цистой воды трусость – смотреть, как у кого-то что-то, а сам никогда. Это будет в данной ситуации как закон для них. Это люди, которые никогда не оказывались в ситуации, когда по-настоящему бывает страшно.
Никогда не забуду документальный кадр из первой чеченской войны, когда сидел маленький трехлетний ребенок, плакал и мертвую маму теребил, говорил: мама, мама, вставай. А другой мальчик кричал пробегавшим мимо солдатам: возьмите меня с собой, я покажу, как можно отсюда скрыться и спрятаться.
Вот это настоящее. И если бы хоть одного из этих людей, которые делают глупые призывы или скандально заявляют о себе в тех или иных формах, хоть на один денек туда.
Ю. Грымов:
- Но при этом мы смотрим фильм «прикольно о войне». Я видел фильм «Гитлер, капут», тот «Т-34», где все это приключения. Это не потерли, не фильм Элема Климова «Иди и смотри».
Получается, что сегодня продюсеры не будут создавать фильмы о войне, потому что если фильмы будут откровенными и честными, жесткими, их не поставят в прокат.
А. Купарев:
- Вы сейчас подходите к интересной философской мысли. Человек может оценивать природу своей жизни только через хорошее и плохое. Что, господа, если не будет войны, вы не будете ценить мир? А ведь к этому эта мысль сейчас привела.
Ю. Грымов:
- Мне кажется, что сегодня перестали все перекладывать на себя. Я преподаю, у меня была встреча с маленькими детьми. И одна девочка мне говорит, знаете, я люблю фильмы ужасов. Такая романтическая девочка сидит 12 лет. Говорит, мы с папой смотрим. Папе нравится, мне нравится. Говорю, а ты можешь что-то рассказать про этот фильм? И она начинает рассказывать. И у меня волосы дыбом! Бензопила, кровь, чего-то оторвали, съели, в мясорубку запихнули.
Я ей задаю вопрос: а ты когда-нибудь резала палец случайно? Она: да. И как, спрашиваю. Она говорит, это очень больно! И очень страшно. И вдруг у нее на моих глазах, поверьте, соединилось то, что я сказал про ее палец и то, что она видела про бензопилу с отрубанием головы. Я видел, что у нее случился какой-то переворот!
Вот сегодня, когда мы говорим о военных фильмах, о молодежи, я не склонен говорить, она замечательная, много интересных и умных ребят. Но я чувствую, что все как-то забыли, что война – это потери. Страшные потери.
А. Купарев:
- Покуда каждого человека не касается, покуда сам человек… Нужно потрогать эту войну. И это чувство навсегда остается внутри.
Несколько лет назад у меня вышла очередная книга, где были страницы о войне. И одна уважаемая женщина, профессор сказала, что смотри, я всю жизнь изучаю тему истории войн, я могу про них рассказывать все, что угодно . Но так, как ты пишешь о войне, это совсем другой взгляд. Я сказал, что здесь все очень просто. Тебе надо один раз съездить туда хотя бы на три-четыре дня. И ты будешь писать точно так же.
Ю. Грымов:
- Как развернуть ситуацию? Мы говорили о многом в программе. Если сделать выборку, большинство песен, которые сегодня пишет молодежь – наркотики, секс, безнадежность. Это главные темы.
А теперь мы говорим о песнях военных лет. Что является главным: все они о надежде, о любви, о доверии, о сострадании и о красоте.
А. Купарев:
- И тоске по Родине.
Ю. Грымов:
- Что произошло? Где случился этот надлом, что люди откровенно поют про наркотики!
А. Купарев:
- Это общество пресытилось собой. Когда есть все, хочется еще чего-то, но ты не знаешь, чего. И тогда начинается движение, которое…
Ю. Грымов:
- Хорошо, где школа? Где семья? Друзья? Деятели культуры? Где телевидение? Это же большая махина.
А. Купарев:
- Мы знаем, что школа сейчас приравнена к услугам. И сравните, какая была школа писательства и кинорежиссуры, актерского мастерства в Советском Союзе. Это была школа пропаганды, которая знала, зачем и что она делает, каким образом можно достучаться до сердца любого человека.
Сейчас все ушло на задний план.
Ю. Грымов:
- Андрей, а вы соединяете пропаганду и искусство? Пропаганда и культура – это одно разве целое?
А. Купарев:
- Если мы сейчас только что с вами упомянули те песни, те фильмы, которые были в те времена, а там что, не было пропаганды?
Ю. Грымов:
- Нет. Те люди, которые снимали эти фильмы, прошли войну, в частности, Шукшин, композиторы, которые писали песни, они же это писали не по заказу!
А. Купарев:
- Нет, что вы!
Ю. Грымов:
- Их никто не направлял.
А. Купаев:
- Здесь речь не о заказе, а о привитии правильных манер. Вы со мной, наверное, согласитесь, что когда мы после СССР все стали смотреть зарубежные фильмы, которые когда-то цензура подрезала, мы начинали понимать, что права была цензура, что кое-что подрезала. Оно было лишним. Там тоже сидели не дураки. Может, так?
Ю. Грымов:
- Цензура – это отдельная тема. Мне кажется, что время все расставляет по своим полочкам. И когда вы говорите про редакторскую работу, конечно, весь шлак, который мог прийти, он проходил через умных людей.
Большое спасибо!
А во вторую часть мы решили пригласить Дмитрия Стешина, специального корреспондента «Комсомольской правды», который прошел многие горячие точки. Дмитрий, добрый вечер.
Д. Стешин:
- Добрый вечер.
Ю. Грымов:
- Дмитрий, вот вы часто бываете в горячих точках, на передовой, общаетесь с солдатами, видите все… а какой досуг сегодня у солдат, которых вы встречали в этих горячих точках? Чем они занимаются в свободное время?
Д. Стешин:
- Вы не поверите, если тянет интернет, то онлайн-игры. Кто-то блоги ведет…
Ю. Грымов:
- Стрелялки?
Д. Стешин:
- Стрелялки, да, как ни странно. Те же «Танки». Причем, бывает так, что играет против тех, кто стоит напротив с другой стороны линии фронта.
Ю. Грымов:
- Это Кафка, это прямо сюжет для кино.
Д. Стешин:
- Да, даже где-то описана была эта история. Но на самом деле народ с гитарами не расстается, на каждой позиции можно найти поэта-песенника, причем, иногда бывает достаточно неплохой уровень. И есть уже сложившийся там эпос песен. Я, например, при совершенно трагических обстоятельствах познакомился с командиром ополчения, у которого позывной «Поэт» был. Если помните, когда погиб корреспондент РИА «Новости» Андрей Стенин, мы его искали, нашли его я, Саша Коц и ребята с Лайф.ньюс - мы знали, в какой машине он пропал, в какой машине он был, и вот Поэт нам подсказал, там очень много было сгоревших машин в приграничье, как правило, там были погибшие беженцы в этих машинах. По сути, он нам и помог найти Стенина, показал, где стоит Рено Логан сгоревший, в каком месте. И мы еще Андрея не нашли, так присели чаю попить, и он принес такую затрепанную тетрадку в 96 листов и начал нам читать стихи, прекрасные стихи…
Ю. Грымов:
- Вот вы сейчас сказали про компьютерные игры, что в окопе люди играют и противники реальные с той стороны… на меня это сильное впечатление произвело. Я думаю, что и на всех наших радиослушателей. У меня такой вопрос. Когда я в армии служил, у нас были замполиты и, учитывая, что я был художником, я много рисовал там… вот если бы я так думал на эту тему и понимал, что этот человек, который сидит в окопе, заступает в наряд, а потом у него возникает перерыв и он опять стреляет, только уже в компьютере… Может быть, здесь должна быть какая-то реабилитация, программа? То есть, выдавать людям пластилин, краски, мозаику… может, надо, чтобы они как-то по-другому снимали с себя стресс, а не увеличивали этот стресс компьютерными стрелялками?
Д. Стешин:
- Вот есть такое очень неприятное место на линии обороны под Донецком - Промка называется - бывшие дачи, примыкающие к промзонам, там очень кровопролитные бои шли в 2016-2017-м, да и до сих пор там ребята серьезно бодаются. Я туда приехал, мне нужно было пообщаться с французским добровольцем и с девочкой медсестрой. Она мне говорит - не садитесь в это кресло, сегодня в этом кресле человека ранило. И мы с ней разговорились, она говорит - я вчера съездила в бассейн, поплавала… у меня так в голове щелкнуло, а потом я понял - до Донецка 15 минут ехать на машине по большому счету, и бассейн работает - вот так.
Ю. Грымов:
- Но как это все сочетается? Вот мне очень интересно. Я совсем недавно общался сЗзахаром Прилепиным, знаю его очень давно, прочитал его книгу… мне очень интересно снять художественный фильм, который попытался бы порассуждать и, главное, задать вопросы - вот эта грань, да, 15 минут бассейн, здесь чашка с кофе, на столе стоит, дымится, она еще не остыла, люди берут автомат, уходят, стреляют… возвращаются и допивают чашку кофе. Это так серьезно. И вот мне кажется, что искусство могло бы как-то нас всех как бы реабилитировать, но. Мне кажется, что и военных людей нужно возвращать к жизни. Они же не железные… Металл ломается. Согласны, Дмитрий?
Д. Стешин:
- Там есть разгружающий психику такой момент - люди защищают свои дома и свою землю. Почему после великой отечественной не было вот этих жутких психотравм, которые получили ребята после афганской войны? У меня вот бабушки с дедушками воевали - они не рассказывали просто про войну ничего. Они пришли с победой, в родные дома вернулись - и все, для них эта закончилась страница. Не было каких-то позорных и мучительных воспоминаний. Вот здесь, я думаю, то же самое. В том же Донецке, Луганске сейчас уже редко встретишь людей на улице в форме, хотя боевые действия продолжаются. Люди переодеваются в гражданскую, с оружием уже никто давно по улицам не ходит, не ездит там с пулеметом в кузове грузовика. Я не замечал такого недовольства или ненависти человека в форме, который выбрался только из окопа и тут - бац, мирный город, машины ходят, кафе работают. Вот такого нет. Потому что понятно, кто что защищает, кто стоит на страже вот этой мирной жизни, извините за пафосные слова.
Ю. Грымов:
- Да, но я помню, что были выставки такие военных художников, я ходил на такие выставки, были военные писатели, а сейчас это как-то поощряется, чтобы люди, которые воюют, как-то разворачивались к созиданию? Защищать это вообще большая и тяжелая миссия, и важная миссия - защищать родину. Но вот кто-то думает о психическом состоянии этих ребят? Ну, через искусство как-то, может быть, их можно быстрее реабилитировать для нормальной жизни? Мы же знаем массу фильмов, которые выходили про тот же Вьетнам, когда люди сходят с ума… тяжело им очень, им надо помочь. Может, какие-то делать программы, связанные с искусством, чтобы людей… Вот у меня сейчас идет спектакль в театре «Модерн» «Глазами Моцарта», мы говорим о том, что на войне была музыка, то есть, нужно было творчество, созидание. Вот такие программы, вы видели, есть ли в сегодняшней армии, вот в этих боевых точках?
Д. Стешин:
- Конкретно Донбасс - это не закрытый гештальт. Нет пока победы, есть только затянувшаяся война и, конечно, об этом еще рано говорить. Там же все живут, вот копейку к копейке слезой приклеивают. Донецк - красивейший город - ветшает на глазах из года в год. Ну, нет на это денег. Люди стоят на морально-волевых. Вот у меня есть товарищ, который вел известный блог в Твиттере - вел прямо из окопа. Вот там чуть-чуть теплился интернет где-то и он чего-то писал на протяжении полугода, я к нему приехал пообщаться, шел я до него метров 400, мы шли больше часа - нас крыли изо всего - от подствольников до минометов - кошмар, что там творилось. И наконец все успокоилось и я Борисыча спрашиваю - слушай, а кто ты в мирной жизни? Он говорит - а в мирной жизни я дважды чемпион мира по кершенкай каратэ. Действительно, я проверил - да, действительно, так и есть… И он говорит - а еще я сценарист, я закончил ВГИК, я пишу и писал сценарии для сериалов, но, говорит, сериалы такие позорные, я, говорит, не буду тебе называть их. Правда, он мне потом присылал сценарий фильма - действительно, это суперпрофессиональная работа, он не кривил душой. Вот такие удивительные люди встречаются в окопах.
Ю. Грымов:
- А есть ли на войне место искусству? Если есть, то какое место?
Д. Стешин:
- Может, достаточно того же Верещагина вспомнить? Можно вернуться в сегодняшний день. Даже моя подруга Юля Чичерина, которая создала по сути целый культурный пласт песен об этой войне, которые на Донбассе стали гимнами - «Рвач», «Моя Спарта». Она ездит по передовой, дает концерты, ее практически носят на руках. Это вот единственная девушка из всего многочисленного нашего музыкального бомонда, которая не побоялась туда приехать. Осенью 14-го я с ней познакомился на Донбассе.
Ю. Грымов:
- Дмитрий, что значит сегодня быть военным корреспондентом? Отличается ли ваша профессия от работы военных корреспондентов Второй мировой войны? Вы чувствуете, вас война как-то перемалывает? Лично вас.
Д. Стешин:
- У меня вышла книга, распродался тираж давно. Ну, во-первых, страшно становится, когда домой вернулся. Я считаю, что это очень ценное качество для военного корреспондента. Не там, когда ты на месте, а когда домой приехал. И тебя начинает колбасить.
Ю. Грымов:
- Что значит колбасить дома?
Д. Стешин:
- А вот стоишь, куришь и вдруг у тебя перед глазами начинают пролетать пески Ливии, по которым я тысячи километров проехал во время этой войны. Вдруг флешбэк такой. Или в редакцию приезжаешь, тебя начинают расспрашивать коллеги, что и как? Ты им рассказываешь, а потом садишься в машину и ключ зажигания не можешь повернуть, потому что тебя потряхивает слегка.
Если дома ждут, если есть, куда вернуться, то нормально возвращаешься домой. Для меня тот же Гайдар – сотрудник «Комсомольской правды», погибший на своем посту, кумир. Я на него всегда равнялся. И я его в детстве читал. И для меня это образец военного корреспондента.
Ю. Грымов:
- А что бы вы сказали людям, которые сейчас в соцсетях, которые никогда не были на войну, думаю, что и в армии автомат не держали, выкладывают, что я сказал: Сектор Газа, Израиль, ой, как красиво. Летят там сто ракет.
Д. Стешин:
- За взрыв не получишь Пулитцеровскую премию. Лучше взрывы стараться не снимать. Война опростилась, как и убийства. Вот через компьютерные игры, через фильмы, где тонны крови. Раньше скрывали, не было такого натурализма. И люди воспринимают это совершенно по-другому. Поэтому во время каких-то спорадических перестрелок или обстрелов столько погибших и раненых. Все лезут со своими телефончиками поснимать.
Пока человек в это не погрузится. И когда ты слышишь от воспитательницы детского сада в прифронтовой зоне, что бах-бах-бах, она говорит, это он сектора простреливает украинский гранатометчик. Сейчас «улитку» отстреляет и успокоится. И ты слышишь человека, который все время живет на войне. Ну, сложно людям, живущим в мирной жизни, объяснить, что ничего красивого в этом нет.
Ю. Грымов:
- Дмитрий, неужели люди не понимают, что пуля, вылетающая из пистолета, автомата, она же смертоносна?
Д. Стешин:
- Я даже более скажу. Такое явление отследили. Мы с покойным командиром Моторолой это обсуждали. Страйкболисты, игра в войнушки. Только с пневматикой. Их было очень много с обеих сторон линии фронта, когда начались боевые действия. И были среди них ужасающие потери. И мы с Мотором обсуждали, почему так? Ну, а у человека как бы заложен, нет страха пули, то, что вы говорили. Для него пуля – это пластмассовый шарик. В него попали, он вышел из игры, потом вернулся. Я думаю, эта модель поведение проецируется и на людей в интернете, которые восторгаются красивым взрывом. И красивым огонькам.
Ю. Грымов:
- Да, но вот надо об этом как-то… Вы рассказываете реальные истории, для вас это стресс. Как бы нам всем чаще напоминать, а не только «ура», «ура», «как красиво», «как летит». Что должно произойти, чтобы мы, как я в своем детстве, я понимал, что такое война. Меня никто не заставлял понимать, но я понимал почему-то.
Д. Стешин:
- Война на Донбассе должна закончиться. И желательно, конечно, нашей победой. И сразу же после этого само собой начнется ее переосмысление. Появятся художественные произведения, пока только один достойный фильм о войне на Донбассе был снят. Надеюсь, что и вы снимете.
Ю. Грымов:
- Должно пройти время. Я общался с Прилепиным, книжки читал эти. У меня не то, что много вопросов. У меня один гигантский вопрос.
Д. Стешин:
- Какой?
Ю. Грымов:
- Вопрос этого греха, противостояния, которое есть. Там гибнут люди. Разобраться невозможно. Для меня это большая боль этих людей. И с украинской стороны, и русские солдаты, добровольцы. Это какой-то вертеп! Неужели нельзя договориться?
Д. Стешин:
- Нет. Одни пришли убивать других. Тех, кого пришли убивать, с этим не согласились. Здесь нет поля для переговоров. И замирения. Одна сторона должна победить.
Ю. Грымов:
- Вот да, такой у нас разговор довольно-таки жесткий. Спасибо, Дмитрий.
Я начинал передачу об искусстве на войне, военное искусство. Мне кажется, что искусство должно возвращать человека к жизни.
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts, Google Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!
