Какие выводы нам нужно сделать после «Евровидения-2021»
Ю. Грымов:
- Здравствуйте. Это программа «Культурный код». Конечно, сегодня мы будем говорить про «Евровидение». Потому что для кого-то это абсолютный культурный код. Все-таки древнейший конкурс, с 1956 года он выходит, это достаточно большой срок. По-разному мы относимся к этому конкурсу, была сделана масса программ на той же «Комсомольской правде» по поводу «Евровидения». Но сегодня я хочу поговорить о том, какие выводы нам нужно сделать после «Евровидения»-2021.
Сегодня мы пригласили поговорить Дмитрия Колдуна. Это певец, участник «Евровидения» 2007 года от Белоруссии. Зачем едут туда артисты, они рассчитывают на что, когда туда приезжают? За всю историю все периодически вспоминают только группу «Абба», которая прекрасно стартовала, пошла-пошла и стала великой группой.
Дмитрий, я знаю, что вы с братом на YouTube-канале комментировали в прямом эфире «Евровидение».
Д. Колдун:
- На самом деле это был такой эксперимент. В силу того, что мы находились в тот момент в Белоруссии, где «Евровидение» не транслировалось, потому что команда из Белоруссии была дисквалифицирована, мы решили так поразвлечь себя и подписчиков, а заодно посмотреть вместе с ними.
Ю. Грымов:
- Как вы для себя оценили этот конкурс 21-го года? Что это было, по-вашему? Отчасти это, безусловно, политика. Потому что когда мы говорим про большой спорт и про подобные фестивали, нельзя забывать, что конкурс «Евровидение» был создан все-таки для объединения Европы, это была такая большая благая цель. Но все-таки что это – художественная самодеятельность, профессиональные исполнители? Можно ли говорить о каких-то тенденциях? Лично вы для себя что увидели в нынешнем конкурсе «Евровидения»?
Д. Колдун:
- Лично для меня конкурс в этом году по равнению с предыдущими стал больше похож на какой-то вожатский капустник, если мы говорим про сам формат. Потому что очень многие команды просто физически не смогли приехать, а те, кто смог приехать, выступали, скажем так, спустя рукава. Некоторым странам всегда было абсолютно все равно, и они холодно относились к этому конкурсу, в частности, страны «большой пятерки». Особенно это касается Великобритании, которая всегда выставляла на этот конкурс нечто такое совсем среднее. В этом году – Джеймс Ньюман. Я, к своему удивлению, узнал, что это брат известного исполнителя Джона Ньюмана. В целом формат этого конкурса и то, что было на нем представлено, даже не напоминает сборный концерт, это не было объединено ничем друг с другом. В целом, я считаю, конкурс получился в связи с этим достаточно низкого уровня. Второй полуфинал был еще хуже, чем первый, слабее.
Ю. Грымов:
- Великобритания, Испания, Германия и Нидерланды – страны, которые получили 0 баллов от зрителей. Это настолько ужасно музыкально? Неужели такие плохие песни, как вы считаете?
Д. Колдун:
- Нет, обычные песни. На мой взгляд, на этом конкурсе не нужно выступать с обычными песнями, мелодичными, с песнями, которые могут находиться в чарте, в плей-листах. Из тех песен, которые действительно можно послушать и загнать себе в плей-лист в каком-нибудь цифровом агрегаторе, лично для меня была только песня норвежца, мелодичная, в стиле 90-х, очень крепко сбитая. Все остальное – это даже не то, что не радийная музыка, это просто не музыка, которую люди будут слушать в плеерах.
Ю. Грымов:
- В 2007 году вы заняли 4-е место.
Д. Колдун:
- Вообще 6-е.
Ю. Грымов:
- Вы оцениваете ту свою песню как суперхит, тот самый прорыв, о котором вы говорите, что вам сегодня его не хватает? Вы тогда зажгли там?
Д. Колдун:
- Да, зажег. И могу сказать, что по ставкам букмекеров, когда я выступал в 2007 году, я занимал 2-3-е место стабильно, но был опущен на 6-е в финале, опять же, по политическим причинам. Потому что когда я туда приехал, я представлял Беларусь. У меня постоянно спрашивали, как у вас в Белоруссии, где это вообще, у вас же там диктатура и пр. Поэтому когда комментатор в каждой стране делает какие-то заявления, комментарии в прямом эфире, это может как помочь зрителям голосовать за этого участника, так может и сыграть злую шутку.
Ю. Грымов:
- Если мы говорим о свободной Европе, то это может сыграть как раз не шутку, а помочь. Когда говорится, что вы приехали, как вы говорите, из страны, где есть жесткая диктатура, есть такой жесткий президент, на самом деле вас это усилило бы, если мы говорим о политическом конкурсе, чтобы поддержать человека, который вырвался, условно говоря, на волю, а он еще и поет.
Д. Колдун:
- Это прекрасно. Только все дело в том, что комментарии были несколько другого толка. И когда я выступал, у меня была очень сильная группа поддержки, люди голосовали за меня, и комментарии были примерно следующие: парень хорошо выступает, песня отличная, номер классный, у него есть все шансы на победу, но вы подумайте, перед тем как отправлять SMS, хотите ли вы в следующем году оказаться в этой стране.
Ю. Грымов:
- Но это же на совести тех самых комментаторов.
Д. Колдун:
- Это, в частности, было в Нидерландах.
Ю. Грымов:
- Дмитрий, как вы считаете, чистый музыкальный материал, который сделан мощно и хорошо, он может пробить эти самые политические оковы и политически неприятный окрас любого комментатора, или все-таки это комбинация? Там с вами был, по-моему, Киркоров.
Д. Колдун:
- Да, мы были с Киркоровым.
Ю. Грымов:
- А чего Киркоров там со всеми бегает? Что он делал с вами, чем он помогал?
Д. Колдун:
- В моем случае он вместе с белорусской делегацией финансировал этот проект поездки туда.
Ю. Грымов:
- Киркоров платил свои деньги? Я в это никогда не поверю.
Д. Колдун:
- Честно говоря, происхождение денег мне неизвестно. Но я знаю, что финансово он участвовал в постановке номера, в написании песни, в записи, в создании промопродукции вместе с Белтелерадиокомпанией. Тогда белорусское телевидение тоже участвовало довольно серьезно, и белорусский бюджет медийный участвовал в постановке, в создании контента для этого конкурса. Снимал клип, я абсолютно точно знаю, он лично, Филипп Киркоров.
Ю. Грымов:
- Лично снимал или лично финансировал?
Д. Колдун:
- Лично финансировал.
Ю. Грымов:
- А сейчас он поддерживал Молдову.
Д. Колдун:
- Да.
Ю. Грымов:
- На таких же условиях? Филипп Киркоров – такой музыкальный меценат?
Д. Колдун:
- Знаете, это вам лучше спросить у Филиппа. Я не владею ситуацией и не занимаюсь финансами Филиппа Бедросовича.
Ю. Грымов:
- Музыка способна вот так обратить на себя внимание (ну, естественно, на исполнителя и на страну)? Ведь все-таки музыка нас объединяет, хотя сегодня я не чувствую, что музыка способна объединить то политическое напряжение, которое есть. Как вы считаете, музыка способна объединить?
Д. Колдун:
- Я думаю, музыка, конечно, способна, но, вероятно, не на конкурсе «Евровидения» сейчас. Потому что когда делегации, например, не здороваются друг с другом, не общаются, когда существует определенное напряжение, даже соседи, которые раньше давали друг другу баллы на голосовании, отворачиваются друг от друга, голосование приобретает какие-то совершенно неожиданные моменты, есть смысл задуматься над тем, что все-таки это не объединяющий конкурс, это просто конкурс, который продолжается вопреки всему. Он должен продолжаться, такие конкурсы должны быть. Люди, в конце концов, соскучились по этому конкурсу за время пандемии, это даже отражается в текстах песен, которые звучат. Потому что веселых песен, счастливых там практически нет. Поэтому говорить о том, что там люди вышли объединяться, я бы не стал.
Ю. Грымов:
- Ну, времена меняются все-таки. Помните, был слоган в 2019 году на «Евровидении» - «Осмелься мечтать». Как вам в этом году слоган «Откройся», как вы его воспринимаете?
Д. Колдун:
- Ну, я воспринимаю это как тренд. Потому что в этом году, как и в прошлом, принято заявлять свои права, свою позицию. Опять же, об этом было большинство песен, если переводить их на русский, то это был манифест, заявление позиции, это было что-то такое: вот я такой.
Ю. Грымов:
- Дмитрий, вы заметили, что Албания, Молдова, Кипр и Мальта, по-моему, дословно поняли фразу «музыка должна объединять», они надели одинаковые платья. Вы чувствуете, что имидж, эстетическое впечатление от каждого номера – все время это одно и то же в основном? Такое ощущение, что это делают полтора режиссера для всех, модельер вообще один на всех. И та же наша Манижа, по-моему, дословно восприняла слоган этого года «Откройся». Там был такой саркофаг, она его открыла и вышла из него. Что происходит с этим художественным образом, почему каждый год все это очень похоже? Я могу включить картинку, увидеть исполнителя – ну, это «Евровидение». Я никогда не скажу, что это шоу «Голос», не скажу, что это Сан-Ремо, Монтрё (музыкальный фестиваль). Почему так, как вы считаете?
Д. Колдун:
- Да, действительно, Юрий, вы правы. Дело в том, что у «Евровидения» есть определенный дресс-код, набор каких-то штампов, вещей, которые очень часто используются. Блестящие платья с серебристыми всякими камнями, запонками, замками, молниями. В этом году этого было чересчур – у кого-то висело по бокам, у кого-то на плечах, у кого-то спереди и сзади. Что касается костюмов, действительно, очень много похожих. Но если мы обратим внимание на людей, которые заняли высокие места (в частности, это Италия и Франция), то для итальянской группы шились костюмы компании Etro дизайнером, а для француженки помогали шить в модном доме Dior эти костюмы. Во всяком случае, они отличались от всего того, что было вокруг.
Ю. Грымов:
- Но все равно, мне кажется, эта эстетика, о которой вы говорите… Мы говорили, что вам помогал в свое время Филипп Киркоров, а сейчас – Молдове. Ну, это конкурс для Киркорова. Он уже столько лет ходит в такой же одежде. Ну, количество блесток такое же всегда. Это какой-то его собственный стиль. Понятно, что любой артист имеет на это полное право, но вам не кажется, что все это в прошлое уходит? Этот блестящий розовый гламур (я специально утрирую), мне кажется, это такая деревня.
Д. Колдун:
- На самом деле каждый исполнитель, который собирается на конкурс «Евровидение», особенно это касается артистов постарше, моего поколения артистов, которые чуть моложе, для них «Евровидение» - это все-таки блестящий конкурс, со стразами, пайетками, камнями. Люди более молодые, совсем уж юная молодежь, которая заявляется на этот конкурс (я не могу сказать, что среди молодежи этот конкурс сильно популярен), они, кстати, не выбирают такие костюмы. Они выглядят гораздо более сдержанно и делают акцент скорее на музыкальный материал, нежели на этот внешний эпатаж.
Ю. Грымов:
- Но все равно кто-то продюсирует. Вот вас продюсировал Филипп Киркоров. Вы же тоже были под эстетическим влиянием Филиппа.
Д. Колдун:
- Прекрасно он меня продюсировал на этом конкурсе, но у меня не было блестящих всяких штук, блестящих ремешков, я был одет весьма скромно. Это был полуспорт-полуклассика, на мне были кроссовки, спортивные брюки и шелковая рубашка. То есть ничего лишнего, весь акцент был сделан на номер, на песню.
Ю. Грымов:
- Итальянская музыкальная группа, которая победила, как вы считаете, ее ждет будущее?
Д. Колдун:
- Хоть я и Колдун, не возьмусь за такие прогнозы. Тут, наверное, дело не в «Евровидении», а в музыкальной индустрии в целом.
Ю. Грымов:
- Я про это и говорю, я сейчас не про «Евровидение». Мне вообще непонятно, зачем вы туда ездите. Ну, понятно, зачем туда ездят русские и белорусы – чтобы вас показали по телевизору еще раз. Вот мы смотрим на исполнителей, на эту группу Maneskin, которая победила на «Евровидении». У вас ощущение: музыкальный материал, энергия певца, текст – будет продолжение у этой группы или это закончится, как и на Рыбаке?
Д. Колдун:
- Я не знаю историю этой группы. Мне хотелось бы, чтобы такие группы продолжали существовать, потому что они выступили весьма ярко, несмотря на то, что участвовали в скандале с наркотиками (который, кстати, не подтвердился).
Ю. Грымов:
- Сейчас уже официально объявили, что никаких наркотиков в крови не нашли.
Д. Колдун:
- Ну вот, это тоже, мне кажется, часть пиара. Я хотел бы просто пожелать им удачи. Не берусь сказать…
Ю. Грымов:
- Я же прошу вас не наколдовать (хотя мы для этого вас пригласили). Допустим, вы смотрите какой-то фильм, читаете книгу или слушаете какого-то музыканта, и вы чувствуете – там есть потенциал, это не одноразовый исполнитель, режиссер или писатель. Вот ваше субъективное мнение?
Д. Колдун:
- Субъективно я верю в то, что карьера скорее состоится у французской исполнительницы, которая заняла второе место. Потому что я болел за нее, голосовал, и мне это ближе. Что касается итальянской группы, не уверен.
Ю. Грымов:
- А как вообще вам этот разворот к року? На «Евровидении» периодически бывает «металл», рэп. Здесь – такой откровенный, жесткий рок. Нет ли ощущения и такой надежды, что рок ушел и есть шанс возрождения рока, то есть культуры рока? Вы верите в возрождение рока7
Д. Колдун:
- Рок всегда на этом конкурсе присутствовал, правда, в очень небольших дозах. В этом году его было больше. Если рок появляется на «Евровидении», я не считаю это абсолютным знаком того, что рок будет возрождаться. Думаю, что это не случится в ближайшее время. Если это нас и ждет, то уж точно не в ближайшие 5 лет, на мой взгляд.
Ю. Грымов:
- Все-таки тексты в роке немножко другие. В итальянской песне, которая победила на «Евровидении», есть такие слова: «Пусть я чокнутый, зато я не такой, как они. И ты чокнутая, зато не такая как они. Мы чокнутые, зато не такие, как они». Это тоже имеет большое значение для молодежи, которая слышит этот текст, этот посыл. То есть выделяйся, мы другие, не стесняйся этого. Это то, что всегда делал рок. Понятно, что ему приписывали массу вещей, о чем не пели музыканты, но вы считаете, но нет надежды на возвращение жесткой музыки, будут плохо сыгранные, плохо сказанные слова в рэп-песнях, Моргенштерн и так далее? То есть будущее все-таки за рэпом?
Д. Колдун:
- Нет, настоящее за рэпом, а будущее, возможно, за роком. Но будущее.
Ю. Грымов:
- Ближайшее или нет?
Д. Колдун:
- Я думаю, что в ближайшую пятилетку – нет.
Ю. Грымов:
- Есть ли лично у вас какие-то амбиции еще раз поехать на этот конкурс, если Филипп Киркоров поможет?
Д. Колдун:
- Дело не в Филиппе Киркорове, хотя, конечно, и в нем тоже, он здорово помог, здорово сделал свою работу, большое ему спасибо. У меня это ностальгическое желание возникает каждый раз, когда я смотрю на это, что называется, и хочется, и колется. Все-таки воспоминания, несмотря на то, что это было достаточно давно, 14 лет назад, у меня остались самые приятные, самые хорошие. Поэтому всегда тянет туда, а там - как будет.
Ю. Грымов:
- Национальный конкурс, на котором вас выбирали, это всегда честное соревнование, как вы считаете? Или честно, открыто или это какое-то лоббирование продюсерами, ставки на то, чтобы потом с этой певицей или певцом проехаться по стране, заработать деньг в регионах?
Д. Колдун:
- Я не думаю, что в случае с Манижей были такие ставки. Я находился в студии на Первом канале, когда происходил весь этот отбор. Мне лично на отборе больше понравилась песня группы «Две Маши», но зрительское голосование выбрало Манижу. Ну, наверное, надо у них поинтересоваться, как это - честно, нечестно? Мой вкус просто несколько другой.
Ю. Грымов:
- А когда вас выбирали в Белоруссии, у вас все это было прозрачно?
Д. Колдун:
- В Белоруссии у нас участвовали конкурсанты, которые изначально здесь по-другому немножко используются. Набирается пул артистов, все подают заявки. Потом полуфинал. Потом отбираются, отбираются. И остается, в конце концов, тройка (так было у нас). После этого тройка выступает на большом прямом эфире, с большим количеством зрителей. Зрители голосуют. И вот, таким образом, я выиграл голосование, и меня отправили на этот конкурс. В этом году исполнитель назначался, но его дисквалифицировали, потому что нашли политический подтекст в песне.
Ю. Грымов:
- Большое спасибо, Дмитрий.
Говорим про «Евровидение». В этом году Россия заняла только девятое место. Мы пригласили к разговору Павла Рудченко, члена экспертного совета Молодежного парламента при Госдуме Российской Федерации, продюсера музыкальных проектов и критика.
П. Рудченко:
- Добрый вечер.
Ю. Грымов:
- Что это такое – Молодежный парламент при Госдуме Российской Федерации?
П. Рудченко:
- Это такой орган при Федеральном Собрании, при Госдуме. Он работает таким образом, что у нас молодежь не знает, как реализовать свои проекты. Имеются прорехи в законодательства с точки зрения молодежной политики. Мы, как члены экспертного совета, собираемся, думаем по этому поводу. И стараемся помочь, подсказать старшим коллегам в Госдуме.
Ю. Грымов:
- Приведите пример, Павел? Для меня странно, что молодежь занята политикой. Я не особо верю в безумную искренность, кроме как карьеры. Сегодняшняя молодежь активно пытается поступать в те вузы, где готовят чиновников.
П. Рудченко:
- К нам обращались люди, которые заходили в тупик со своими предложениями. Мытищинский дворец культуры, например. Их директор был поставлен в такие условия, что пили просто дворец культуры. И он не знал, куда обратиться. Ему нужно было начать хотя бы с какой-то небольшой организации, где можно было придать огласки эту ситуации..
Ю. Грымов:
- Получается, это некая огласка и защита, а не законодательные вещи? Эксперты Молодежного парламента наверняка высказывались за продление пенсионного возраста?
П. Рудченко:
- Законодательные инициативы тоже бывают. Они озвучиваются, рассматриваются, но не все доводятся до самого верха. Здесь есть тоже свои нюансы. Вы правильно сказали насчет карьеры. Там тоже есть карьеристы, начиная с самых низов. Но также есть и интересные инициативы. Региональное брендирование мы также затрагивали. Мы старались показать культурные особенности каждого региона, обратить на них внимание. Сейчас запускался блогопроект, где молодежь посредством блогерства показывают своей аудитории…
Ю. Грымов:
- Недавно Матвиенко, председатель Совета Федерации, высказывалась против, критиковала, просила разобраться относительно Манижи. Это нормально, когда такие вещи делают публично большие политики в отношении представителей культуры?
П. Рудченко:
- Очень многие возмутились номером, с которым поехала Манижа на «Евровидение». Не только Матвиенко. И Владимир Вольфович Жириновский тоже высказывался.
Ю. Грымов:
- Это святое. Для него «Евровидение» и создали, чтобы он высказывался. Я обобщаю: политик большого ранга может так публично говорить? Или это дело конкурсной комиссии, профессионалов музыкального продюсирования?
П. Рудченко:
- Здесь такой резонансный вопрос. У нас в конституции есть статья по поводу цензуры. Наши законодатели поинтересовались этим вопросом. Дело получилось резонансным, привлекло большое количество внимания. Именно поэтому они не смогли остаться в стороне. Министр культуры сразу открестилась, сказав, что «Евровидение» не является профессиональным вокальным конкурсом. Поэтому Министерству культуры там нечего делать как органы исполнительной власти.
Ю. Грымов:
- Вопрос как к политику. Наши некогда дружеские страны не дали нам ни одного балла на «Евровидении». Эта тенденция уже не первый год. Фраза «музыка нас связала» сегодня вообще не актуальна? Никого музыка не связывает?
П. Рудченко:
- «Евровидение» уже долгое время остается политизированным конкурсом. И это служит тому, что не выставляются оценки. Существует ангажированность с точки зрения жюри. Зрители ставят баллы. Россияне ставили баллы украинской группе. Но жюри – там есть политическая подоплека. Вопрос сложный. Людям нравится – они голосуют. У многих россиян в ближайшем зарубежье есть родственники. Они к этому попроще относятся. А вот члены жюри с опаской оглядываются на вышестоящих чиновников, дабы не потерять свои кресла.
Ю. Грымов:
- Это печально, мелочно. Стоит ли России продолжать участвовать в «Евровидении»? в этом году Турция, Армения, Черногория, Венгрия по экономическим причинам, социального характера, они не участвовали в конкурсе. Не тратили на это силы, деньги. И не могли смотреть трансляцию. Россия должна продолжать участвовать в этом конкурсе в дальнейшем?
П. Рудченко:
- Я бы вопрос разделил на две части. Одна часть - «Евровидение» как шоу-проект, площадка для популяризации творчества. Создание обалденного промо для дальнейшей карьеры, для гастрольного графика. Это международная площадка, где можно заявить о своем творчестве, стать популярным. И вторая часть вопроса - «Евровидение» как вокальный конкурс.
Ю. Грымов:
- Вы заметили, что социальные тексты уже не в тренде на «Евровидении»? Нидерланды с социальной песней не вошли даже в десятку. Манижа с песней о положении женщин в России осталась на девятом месте. Я разделяю музыку и слова. Что будет трендом в следующем году с точки зрения этики, концепции музыкального исполнения?
П. Рудченко:
- Да, на «Евровидении» всегда очень сложно предугадать победителя. Конкурс политизированный, там есть свои ценности, которые меняются в угоду европейским нюансам. Это сказывается на отборе победителя. В данном случае победила рок-команда с эпатажной внешностью.
Ю. Грымов:
- Ну чего там эпатажного? А девчонки, которые пели в одинаковых трусах? У парня была очень сильная энергетика.
П. Рудченко:
- Энергетика была безумная.
Ю. Грымов:
- И это как раз пробивало. Там и текст такой бунтарский о том, что мы разные. Но это хорошо. Но куда пойдет это с точки зрения идеологического выступления от каждой страны?
П. Рудченко:
- Мне кажется, в целом, по песне – это будет что-то более вызывающее. Направление сохраняется. Не зря именно рок-песня победила. Более агрессивное исполнение будет.
Ю. Грымов:
- А может, это просто на фоне поющих трусов. Весь шоу-бизнес – в основном поющие трусы, не только в России. И вдруг яркий парень, эмоциональный, субъективный. Я вообще считаю, что искусство субъективно. А вот эти трусы – это объективно. Они сидят и думают, сколько стразов повесить на трусы. Они пытаются всеми силами получить аудиторию. А когда человек поет эмоционально, субъективно, заблуждается, вы начинаете к нему проникаться. Но это риск и пролететь. Аудитория может быть очень узкой.
П. Рудченко:
- Я именно об этом хотел сказать. Так же можно говорить про фольклор, про этнику. С одной стороны, это интересная музыкальная нагрузка и текстовая. С другой стороны, здесь можно круто пролететь. Бывали же такие моменты, когда выигрывали наши братья из Украины. Правда, там была подоплека…
Ю. Грымов:
- У нас были «Бурановские бабушки» и Манижа на той же примерно территории.
П. Рудченко:
- «Бурановские бабушки» третье место взяли.
Ю. Грымов:
- Но «Евровидение» - это такой конкурс, где нужно только одно место – первое.
П. Рудченко:
- Я соглашусь с вами. Только скажу чуть шире. Не первое место, а первая тройка. Это интересно, за это стоит побороться. И тогда можно сказать, что не проиграли. Как в случае с Юрием Аксютой, который говорит, что Манижа не проиграла, что мы все равно молодцы.
Ю. Грымов:
- А что еще может говорить Первый канал, если они продюсировали Манижу? Они будут говорить, что девятое место – самое лучшее.
П. Рудченко:
- Иначе им придется расписаться в своем поражении.
Ю. Грымов:
- Мы в десятке, это вся Европа. Можно такую речь сказать по поводу девятого места. Тут политика, здесь нам нули поставили наши бывшие братья. Это для меня не является важной репликой. Что будет на «Евровидении» в следующем году с точки зрения концепции выступлений?
П. Рудченко:
- Очень сложно гадать.
Ю. Грымов:
- Это же интересно.
П. Рудченко:
- Можно сделать прогноз. Мне самому интересно, попадем ли мы в точку. Но давайте брать более агрессивное, рок, более вызывающее. Раз это зашло, будем надеяться, что именно это было не навязанное мнение, а масса людей в Европе проголосовали. Тенденция сохранится, мне кажется, такое рок-направление.
Ю. Грымов:
- Мое мнение, что будет побеждать что-нибудь связанное с пацифизмом. Я имею в виду и музыкальный материал, и отношение – миру мир. Будет жестко. Наверняка будут возвращаться «дети цветов». Период Джимми Хендрикса, Doors. Понятно, что в новой ситуации, в новой обработке, в новом звучании. Но мне кажется, что это будет иметь большой успех. Очень глобально. Поем не просто про девочку и мальчика, про любовь – это важно, это самое главное. Но вот такие проекты, связанные с миром, могут быть актуальны.
Спасибо, Павел!
П. Рудченко:
- Спасибо вам. Всего хорошего.
Ю. Грымов:
- Мы сегодня говорили про «Евровидение», какие выводы нам нужно сделать после «Евровидения-2021». Я думаю, что выводы всегда нужно делать. Что произошло, как это было, в чем победа. И не бояться признавать свои ошибки. Нужно работать на опережение. Нужно петь про мир жестко, ярко, эмоционально, как это делали в 60-х годах.
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts, Google Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!
