Политолог Александр Носович: Если языковые патрули для Казахстана это нонсенс, то для Прибалтики это норма
Е. Афонина:
- Здравствуйте. Как всегда с вами в студии Андрей Баранов…
А. Баранов:
- Здравствуйте. И Елена Афонина.
Е. Афонина:
- На этой неделе в Москве прошел Всемирный конгресс соотечественников, там обсуждали актуальные вызовы, с которыми сталкивается русский мир. В частности, глава МИДа нашей страны Сергей Лавров сказал о том, что используются нечистоплотные методы и попытки дискредитировать наших соотечественников, в том числе по языковому и этнокультурному признаку. И в качестве примера как раз сказал о том, что вытесняется русский язык из публичной сферы государств Прибалтики, Украины, Грузии, не прекращаются попытки переписать страницы общей истории. Сейчас как раз о Прибалтике мы и хотели поговорить. Потому что несколько дней назад прозвучало, на наш взгляд, кощунственно-чудовищное высказывание одного из помощников депутата. Латвийская активистка Селма Левренце заявила, что чем больше русскоговорящих умрут, тем лучше латышскому языку. Сказала она об этом применительно к той ситуации с коронавирусом, которая есть в Прибалтике и отдельных странах. Дальше, после того как обратили внимание на это высказывание, ей пришлось долго оправдываться, говорить, что она, в общем, пошутила. Тут же пошли реплики, что странные какие-то шутки. Но, тем не менее, ситуация, как мы понимаем, не единична, и подобные высказывания периодически звучат.
Как сейчас обстоит дело с защитой русского языка, русскоязычных людей в Прибалтике, мы и спросим политолога, шеф-редактора портала RuBaltic.ru Александра Носовича.
А. Баранов:
- Александр, вы пристально следите за ситуацией с правами русскоязычного населения в странах Балтии, ведете прекрасную книгу «Носович», я с удовольствием ее читаю (кстати, всем рекомендую), где как раз отслеживаете эти факты и даете им очень хорошую оценку. Скажите, это продолжение того, что было, или это новый виток? А самое главное, как нам на это реагировать? Потому что в той же Латвии, мне кажется, российское посольство до сих пор как-то весьма благосклонно смотрело на подобные заявления и на другие проявления русофобства в этой республике.
А. Носович:
- К сожалению, такие заявления в Латвии и других странах Прибалтики это обыденность. То есть самое чудовищное заявление этой помощницы депутата состоит в том, что это заявление заурядно по меркам Латвии. Там язык ненависти по отношению к России, к русскоговорящим является нормой, хотя по всем западным нормам язык ненависти – это уголовная статья, а также и по правилам Евросоюза, в который входит Латвия. Но, тем не менее, если по поводу черных или гомосексуалистов выскажется помощница депутата в таком духе, то ее будут судить, а в отношении русских – сколько угодно. Там и депутаты, а не только их помощники, сравнивали русских со вшами в шубе, предлагали выселить их в Россию в вагонах для скота, и им за это ничего не было. То есть там не доходило дело даже до комиссии по этике Сейма Латвии, не говоря уже о каком-то серьезном судебном разбирательстве.
Так что это обыденность страшная, и понятно, что ничего этой активистке не будет, потому что примерно то же позволяет себе говорить президент Латвии. Он примерно в то же время, что и она, говорил примерно такие же речи, но только не в таких резких выражениях. Он сказал, что это позор, что многие жители Латвии до сих пор не говорят на латышском языке, а говорят на русском, что русский язык надо истреблять, уничтожать, выдавливать из Латвии, и все в таком роде.
Сейчас, если возвращаться к вашему вопросу, новый виток это или продолжение, я бы сказал, что это обострение. Потому что как только в странах Прибалтики происходит какой-то очередной кризис (экономический, социальный или с ковидом, как сейчас), то там сразу власть начинает расчесывать русский вопрос. Мы в редакции уже шутим на эту тему, что если Левитс, президент Латвии, или кто-то еще стал говорить про русских, то скоро там введут обязательную вакцинацию.
А. Баранов:
- Александр, мы что, привыкли, что ли? Мы перестали как-то резко реагировать на это. Посольство наше в Латвии молчит, МИД даже озабоченность перестал выражать. Пора, мне кажется, хлопнуть по столу или по какому-то другому предмету.
Е. Афонина:
- Смотрите, та история с языковыми патрулями, которую очень активно обсуждали. Когда на русский язык пытались каким-то образом посягать, на русскоговорящих…
А. Баранов:
- В Казахстане.
Е. Афонина:
- И в Казахстане, и в Узбекистане тоже были эти так называемые патрули. А Прибалтика у нас в это информационное поле не попадает в связи с тем, о чем мы говорим.
А. Баранов:
- Такое впечатление, что перегорели.
А. Носович:
- Языковые патрули, если для Казахстана это нонсенс, то для Прибалтики это норма. В Латвии и в Эстонии существуют так называемые языковые полиции (они же языковые инквизиции), которые следят за строгим соблюдением юридическими лицами использования государственного языка и неиспользования русского. К сожалению, слабая реакция России – это тоже уже традиция. Жесткая реакция на дискриминацию русских в Латвии и в Эстонии была скорее исключением для нашей внешней политики, к сожалению. В 90-е годы такие казусы, когда Россия, не имея еще достаточно ресурсов, еще не оправившись от разрухи, реагировала очень жестко. Латвия – первая в истории страна, против которой Россия в ее нынешнем состоянии (Российская Федерация) ввела экономические санкции. Это был 98-й год, когда возле здания Сейма избили пенсионеров. Полицейские избили пенсионеров, в основном русских, не граждан, которые просили платить им пенсии наравне с гражданами, с латышами. Вот тогда у нас была эта первая волна призывов к тому, чтобы лишить латвийские порты транзита российских грузов. Тогда мы запретили их пресловутые шпроты поставлять на российский рынок.
А. Баранов:
- Тогда «Комсомолка» проводила большую акцию. Так и называлась: «Купил прибалтийские шпроты – помог ветерану СС». Значки специальные, которые пользовались большим спросом, делали.
Саша, с другой стороны, посмотри, как ведет себя наша бизнес-элита, творческая элита. Для них домик на побережье в Юрмале гораздо важнее, чем то, что притесняют русскоязычных, школы русские закрывают, ветеранов сажают, а своих эсэсовцев возвышают. Как так можно? Здесь можно как-то повернуть или здесь уже все зависит от совести каждого?
А. Носович:
- Я бы не стал ничего поворачивать. Потому что бизнес-элита и творческая элита, она, в конце концов, нарвется. И мне лично ее жалко не будет. Наши дипломаты, наши чиновники много лет предупреждали бизнес (и не только бизнес, а вообще граждан России): не идите в эти страны, там вас разведут и кинут. Но, тем не менее, многие все равно шли, уверенные, что это Европа, это цивилизованный мир и тому подобные вещи. И в итоге их там в самом деле разводили и кидали. Последовательно вводили законы о том, что каждый российский инвестор должен допрашиваться местной контрразведкой на тему того, не российский ли он шпион, там все время повышали планку денежного взноса, который должны платить российские граждане, для того чтобы получить вид на жительство в той же Латвии. И в итоге те люди, которые прикупали квартирку в Риге или дачку в Юрмале, они банкротились, будучи не в силах ни обслуживать это жилье, ни кому-то его перепродать. А если дойдет дело до серьезного военного столкновения (а наши американские друзья чуть ли не ежемесячно выпускают аналитические доклады о том, что в регионе Балтийского моря столкновение между Россией и НАТО – это реальность), то всю эту недвижку в Юрмале, в Риге и так далее, ее просто конфискуют по законам военного времени. Повторю, мне не будет жалко ни бизнес, ни наших музыкантов, поп-исполнителей и актеров, которые туда вкладываются, потому что их предупреждали, и они всё знали.
Е. Афонина:
- Тем не менее, все-таки хочется понять, ситуация не вполне обычная, и в связи с той же самой эпидемией коронавируса. Насколько я знаю, в странах Прибалтики вообще ввели режим чрезвычайной ситуации. Скажите, нет ли ощущения, что в первую очередь давление этой ситуации испытывают на себе именно русскоязычные? После таких высказываний можно чего угодно ожидать. Например, что в очереди на вакцинацию в первую очередь идут граждане, а потом уже то, что останется негражданам. Или, допустим, работодатель каким-то образом ущемляет сначала права русскоязычных, а потом уже, если уж возникает такая необходимость, предпринимаются какие-то меры в отношении других работников. Есть такая сегрегация или нет ее?
А. Носович:
- Нет, но такие разговоры ведутся. Во всяком случае, велись в прошлом году, когда началась эта история с коронавирусом. Тогда наиболее националистические политики в той же Латвии начали говорить, что Латвия, она же для латышей, так в Конституции прописано, поэтому сперва титульную нацию спасаем от ковида, а потом всех остальных. К счастью, до практической политики это не дошло, но вы представляете, какое психологическое давление создается на людей, на русских, особенно на пожилых русских в той же Латвии, когда они слышат такие разговоры. А такие разговоры там ходят постоянно.
Е. Афонина:
- Спасибо. Мы обсудили то, что происходит в Латвии, после заявления латвийской активистки Селмы Левренце, которая пожелала смерти русскоговорящим, мол, чем больше этих людей умрет, тем лучше будет латышскому языку. Александр, спасибо. Всего доброго.
