Лидер «Альянса» обвинил певца SHAMANa, что тот не умеет петь
М. Антонов:
- «Настоящий хит-парад». Александр Анатольевич.
Александр Анатольевич:
- Михаил Михайлович Антонов.
М. Антонов:
- И группа «Альянс», Игорь Журавлев, лидер группы.
И. Журавлев:
- Всем привет!
М. Антонов:
- Мы совсем недавно показывали новую работу. И вот еще одна на подходе. И это какая по счету реинкарнация «Альянса»? Вы, с одной стороны, никуда не исчезали. А с другой стороны, вдруг об «Альянсе» начинают говорить очень многие. То кассета найдется с записью клипа «На заре», то еще что-то. Это удивительно, как вы умеете, как птица Феникс, брать и…
И. Журавлев:
- Да, вот что-то такое, действительно, происходит. Я думаю, что вряд ли я досконально изучал, почему так происходит. И вряд ли я донесу, почему. Потому что я и сам не очень-то это понимаю. Я думаю, что здесь самое главное – любовь. Любовь к музыке. И служение, наверное.
М. Антонов:
- Это какая-то диаграмма любви? Вот любовь побольше, это горка такая, и небольшой спад, когда…
И. Журавлев:
- Да, небольшой спад. Но последний серьезный спад случился, это было как раз, наверное, пик творчества «Альянса», это было «Сделано в белом». Это был самый мощный и самый удивительный состав. И время было такое. И после него, когда все разъехались практически, это было надолго, «Альянс» исчез. А потом он появился в результате того, что вдруг мне захотелось вернуться к романтике.
Александр Анатольевич:
- Хорошее название – «Диаграмма любви». Синтез чувств, эмоций. И при этом компьютеризация всего.
М. Антонов:
- Игорь, ты никогда от романтики далеко не уходил. Она просто каждый раз по-разному была?
И. Журавлев:
- «Сделано в белом» все-таки в этническую уже сторону мы ушли. Романтика осталась, но в принципе уже уход был в трансовую даже атмосферу. И даже в какие-то симфонизмы нас занесло местами. И потом прошло время, я вдруг понял, что маховик завелся по поводу world music. Появились «Иван Купала», Пелагея, ей было 14 лет. Много кого появилось.
М. Антонов:
- «Альянс» - это Инна Желанная.
И. Журавлев:
- В Петрозаводске Myllärit появилась, «Ва-Та-Га». Начались фестивали конкретно по направлению world music. Это конец 90-х и начало 2000-х. Казань, Пермь – появились фестивали, «Сотворение мира». В Архангельском много чего было в усадьбе, джаз. Тоже какие-то пошли. Движение пошло. То, о чем я волновался где-то в 1989 году. У меня вдруг случилось опасение, что исчезнет окончательно русская традиция. Традиция русского, я имею всего такого именно аутентичного. Не светское, понятно, не исчезнет ни Рахманинов, ни Чайковского. Это достояние всего мира. А вот исчезнет именно вот это.
М. Антонов:
- В конце 80-х было то самое копирование, когда многие называли себя new wave, но при этом пытались скопировать Ultravox.
И. Журавлев:
- Так и мы то же самое. А когда мы поездили в Европу, когда мы увидели, что мы вошли в отряд этих всех new wave, есть Spandau Ballet и много чего другого, я посмотрел со стороны, глазами бога на все это, и понял, что мы в этом отряде, но мы не первые, не вторые и не третьи. Мы где-то посередке в лучшем случае. И плюс мы еще с русским языком. Да кому на хрен вообще нужны в мировой культуре? И тогда у нашего продюсера Игоря Замараева родилась идея: давайте русское. Вон Simple Minds – офигенная команда. Вы их не переплюнете. И это правда. Я уж не говорю о Duran или Tears for Fears. Я до сих их слушаю и думаю: блин, вот музыка. Они поют, они сейчас старички. Очень вполне. И они прям они. Они оставили за собой стиль, вот этот лад свой в основном дорийский. Я до сих пор их слушаю с наслаждением.
Александр Анатольевич:
- И они с наслаждением выступают. И что, посмотрел ты на все глазами бога и решил дать все-таки своего характера?
И. Журавлев:
- Да. Это в принципе зрело. Нужно было просто одно слово, произнесенное Замараевым, оно все и решило. Когда он это сказал: а меня уже в Москве ждет Инна Желанная. Ты слыхал? А я как раз накануне с Володей Марочкиным разговаривал. Он говорит: я открыл такую офигенную певицу – Инна Желанная. Я запомнил – ИЖ. А я еще Игорь Журавлев. Вообще ништяк. Инна Желанная – и у меня сразу какой-то образ такой.
Александр Анатольевич:
- Романтика.
И. Журавлев:
- Заиграло что-то. Это был Копенгаген, мы там выступили на дворцовой площади. Мы оттуда летим, мы с Замараем вместе сидим и обсуждаем, что нам дальше делать. Опять же, глазами бога, и бог сработал. Вернулся Костя Гаврилов, который куда-то уходил. Он ушел в «Николай Коперник». Оттуда ушел, потому что сказал, что у Юры Орлова очень тяжелый характер. Говорит: я хочу вернуться, но я не один, я с собой приведу еще ватагу. И он привел Гребстеля, Костю Баранова из «Коперника» гитариста и сам вернулся. И тут Инна Желанная уже здесь. Мы все знакомимся. И мы понимаем, что закрылась какая-то страница и открылась новая страница. Вместе главу стали писать.
М. Антонов:
- Это даже не смена вектора, это вектор тот же, но просто с нюансами.
И. Журавлев:
- Новые ветра.
Александр Анатольевич:
- А повлияла эпоха на направление и силу этого ветра?
И. Журавлев:
- Это уже был конец перестройки. Это было переформатирование. Это был слом. Это было тяжелое время. С одной стороны, оно начиналось как все новое, с какими-то надеждами на то, что наконец-то. А потом уже другая история. Но тогда мы жили надеждами, ветра позитивные дули. Мы были абсолютно уверены, что теперь рухнет занавес железный.
Александр Анатольевич:
- И паруса наполнятся свежим ветром.
И. Журавлев:
- И к нам придет настоящая свобода, романтика. Все, что мы доносили до публики до этого момента, нам казалось, вот теперь оно все должно сработать. Конечно, мы были очень сильно разочарованы буквально через несколько лет, что все совсем не так, как мы себе это все рисовали.
М. Антонов:
- Мы говорили сегодня про музыку, про качество музыки, про массовость. И я сказал: а вот Игорь Журавлев всегда говорил, что надо подтягивать публику под свой уровень.
И. Журавлев:
- Не то чтобы надо. Но у нас такая задача.
М. Антонов:
- Хотя, казалось бы, чаяния народа. Вы же могли и третью версию «На заре» записать, и восьмую.
И. Журавлев:
- «На заре» сыграла и играет эту роль. Если лет 10-15 назад я все разделял – это было правильно, а это неправильно, а сейчас с прихожу к выводу, что вообще все правильно. Мудрею.
М. Антонов:
- Вышла песня «Если мы люди». Там рефрен: «Господи, спасибо тебе, что мы русские». Сейчас выльется: «Журавлев стал конъюнктурщиком».
И. Журавлев:
- Пусть выльется. Для меня главное, чтобы я сам перед собой был честным. А что там выльется, кто там что про меня подумает, придумает, как он это все сынтерпретирует, все будет зависеть от отношения и к «Альянсу», и ко мне лично. Кто как будет настроен. Могу рассказать историю этой песни. Впервые я ее спел на даче у Аньки в беседке, просто под гитару. Это было 2008 год. Тогда ничего не было. Это была песня на стихи Германа Дижечко, моего друга, из группы «Матросская тишина», с которым мы были очень дружны. Все 90-е мы с ним клубились по полной программе. Мы весь андеграунд прочесали. Прожигали жизнь с ним вдвоем. Жили в одной квартире и так далее.
Посмертно мы выпустили книгу. Поскольку он был для нас очень важной фигурой, когда он погиб, мы выпустили книгу его стихов. И там есть это стихотворение «Если мы люди, давайте не будем злыми и ревнивыми». И там этот рефрен: «Господи, спасибо тебе, что мы русские». Он так и не записал эту песню, она у него была в голове. Он мне ее все время напевал. Но я даже не понимал, где там гармония. Ее сделала группа «Спутник Восток». Они сделали на этот текст свою музыкальную версию.
А мне не давало покоя это стихотворение. И однажды у меня получилось. Мне осталось только ее записать. Мы ее начали писать еще года два или три назад. Она не очень у нас получилась, мы ее отложили. И вдруг она пошла. Раз – и за два дня мы ее записали. Она выдержалась, она возникла и пошла. Это признак, если песня идет, если я не мучаюсь с ней, а она прямо раз – и готова, значит, это ее время. Может быть, в этом тоже есть конъюнктура, только она уже с небес. Продиктована временем.
М. Антонов:
- Помнишь, 1988 или 1989 год – письмо «Не могу поступиться принципами». Женщина написала, что перестройка – это хорошо, но меня вырастила коммунистическая партия, я не могу поступиться принципами. Я так понял, что Журавлев принципами не поступается.
И. Журавлев:
- Я сорок лет в шоу-бизнесе, условно назовем. Я слежу за теми и другими. Я работал у Лисовского. Мне было интересно, почему мы умираем и возникаем. Потому что всегда остается интерес. Когда интересно, тогда можно и возродиться в четвертый, в пятый раз. Если неинтересно, то чего рождаться? Когда я наблюдаю за роком, за андеграундом, за тусовкой, которая происходит у Лисовского Сергея Федоровича, мне есть с чем сравнить. В чем разница? Почему вот это мне заходит, а это ненастоящее?
Например, группа Europe и песня Kashmir – Led Zeppelin. Где настоящее?
Александр Анатольевич:
- По мне – Kashmir.
М. Антонов:
- По мне так тоже Kashmir.
И. Журавлев:
- Почему вы так уверены? По мне так тоже.
М. Антонов:
- Europe появилась в нужное время в нужном месте с нужным рефреном. И осталась группой одного хита.
И. Журавлев:
-Хотите проще? Я говорил о честности. Где честно? По мне Europe группа нечестная. Она сделанная. Есть группа Beatles, а есть группа Smokie. Еще Артемий Троицкий в «Ровеснике» писал, что Chinn & Chapman их делали и пытались как-то Beatles переплюнуть. Ни хрена не получилось. Потому что она сделанная. Этого возьмем отсюда, этого возьмем вон оттуда.
М. Антонов:
- А Эпстайн не делал Beatles?
И. Журавлев:
- Нет, Beatles делали Леннон и Маккартни. А эта парочка была локомотивчиком. Эпстайн подхватил эту парочку. Мало того, она уже была троечка.
М. Антонов:
- Пита Беста он выгнал. И Ринго позвал.
И. Журавлев:
- Он не продюсер. Он просто менеджер, устроитель концертов. Он такие вопросы не решал. Эти вопросы решал другой человек.
М. Антонов:
- Вспомнили Лисовского, который делал крупнейшие музыкальные фестивали, дискотеки. Ныне сенатор. Инна Желанная – прекрасная, замечательная.
И. Журавлев:
- Честно?
М. Антонов:
- Я до сих пор не могу понять, зачем она попробовала себя в руководстве телеканалом. Она была редактором О2. Музыкальный канал.
Александр Анатольевич:
- Он давно появился и быстро исчез.
И. Журавлев:
- Даже его никто и не заметил.
М. Антонов:
- Тем не менее, люди попробовали. Журавлев по прямой. Или нет?
И. Журавлев:
- Какой по прямой?
Александр Анатольевич:
- Ты не идешь напролом?
И. Журавлев:
- Нет, не иду. Мне мой психолог говорит: Игорь, ты, наоборот, там, где уже, казалось бы, нужно, а ты все равно пытаешься обойти этот уголок. Есть такое. Это не я – «я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал». Я как раз овальный такой.
Александр Анатольевич:
- Быть принципиальным и быть гибким – это нормально?
И. Журавлев:
- Конечно. Я змей. Меня Инка называла Горыныч. Отсюда реинкарнация. Мне башку отрубают, а у меня новая вырастает. А насчет принципов. Я их не писал, они если есть, они у меня где-то впечатаны.
М. Антонов:
- Внутренние правила жизни?
И. Журавлев:
- Это отношение к искусству. Служение. Однажды в радиопередаче молодая академическая певица, как раз была тема про академическое пение, а так как я заканчивал это в Ипполитовке, для меня это всегда было интересно. Я всегда удивлялся, почему слушаешь Нежданову и Собинова, у меня слеза наворачивается. А когда я начинаю слушать более современных, у меня уже слезы нет. Молодая певица сказала, что началось все с Марии Каллас, когда она своей историей обесценила небожительство, которое было у Неждановой и Собинова. К ним подойти даже никто не смел, взять автограф было немыслимо.
Александр Анатольевич:
- Трепет.
И. Журавлев:
- Как она живет, кто у нее муж, сколько она получает, какой у нее образ жизни. Завеса. Олимп, облака, и что там за облаками – ничего непонятно. Кто там живет, и так далее.
Александр Анатольевич:
- Можно прийти к дому, где живет Сергей Яковлевич Лемешев, постоять и посмотреть.
И. Журавлев:
- Это было уже следующее поколение. А я беру еще тех, из того теста. Когда ее спросили: а почему? А она говорит: потому что там служение без остатка. Это служение Аполлону. Без остатка, не за деньги. Просто у меня есть бог – Аполлон, он победил Марсия, есть такой миф, содрал с него кожу. Когда я изучал Древнюю Грецию, очень много интересного, для меня это целая вселенная оказалась. Плутарх, Геродот, много чего. Аполлон для меня стал таким богом. И я понял, что служение ему и является принципом.
Александр Анатольевич:
- Генеральной линией.
И. Журавлев:
- Служу я или по секундомеру, как у Лисовского, замеряли, кому дольше хлопают. И таким образом выстраивали хит-парад. Минаев, Маркин, Алексей Максимов, вся эта мафия, условно назовем.
М. Антонов:
- Как у Николая Островского: «Жить надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».
И. Журавлев:
- Не поспоришь.
Александр Анатольевич:
- Следующий шаг – ты пойдешь к Островскому-драматургу.
М. Антонов:
- Нет, я вспомнил фильм «Москва слезам не верит». Рудольф, оператор, они встречаются, ему за сорок, ей за сорок. И он так сидит и говорит: мама умерла, жена одна ушла, от второй я ушел. Так как-то жизнь бессмысленно прошла…
Я хотел бы знать, что будет дальше с «Альянсом»?
И. Журавлев:
- Кто ж его знает? Планы есть. У нас в следующий четверг выходят шесть песен. 23 марта у нас будет презентация в «16 тоннах». Мы будем заканчивать второй ЕР, который выйдет уже ближе к осени. У нас накопилось. Нам только время. Я накидываю кучу идей, а потом разгребаю. Я не сочиняю. У меня сочинительства больше нет.
Александр Анатольевич:
- А почему?
И. Журавлев:
- Созрел. Я беру инструмент и начинаю играть. О, это надо записать. И дальше играю. И у меня маленьких отрывочков полно. Создается целая библиотека. Потом я начинаю из своих же отрывочков что-то создавать.
М. Антонов:
- Как Микеланджело: беру кусок мрамора и начинаю отсекать лишнее.
И. Журавлев:
- У меня была такая же аллюзия, но не совсем так. Микеланджело берет кусок, дарованный природой. А здесь я сам накидываю. И уже из этих своих пазлов создаю картину. Так Алексей Рыбников делал. Я его очень люблю. По мне он прям гениальный. И Геннадий Гладков, они у меня два таких.
М. Антонов:
- Концерты – это будет новая программа?
И. Журавлев:
- Все наши песни, из-за которых приходят на концерт, она в принципе одна, нас иногда называют группой одной песни, сравнивают с Eagles. «На заре» исполняется. Вместе с залом. У меня сейчас Герман Штром на клавишах. Он прекрасно эти припевы поет. Я пою куплеты. Когда я чувствую, что и я могу, иногда подпеваю в припевах. Я сейчас бросил курить. Пятьдесят лет курил, сейчас бросил. И вдруг я понял, что у меня начали связочки опять смыкаться. Может, бог, которому я служу, так устроит, что у меня они сомкнутся на си бемоль.
Александр Анатольевич:
- Какое отношение к тем, кто обращается к песне «На заре» и делает каверы? Ревность есть. поучительствовать не хочется?
И. Журавлев:
- Поучительствовать – нет. Подправить – да. Тех, кто пытается повторить. Просто скопировать. Им хочется сказать: или вы сделайте лучше, или вы сделайте на этом же уровне. Но если вы делаете, и у недотягиваете до уровня, тогда зачем?
М. Антонов:
- Год назад трибьют выходил.
И. Журавлев:
- Мне звонила девочка по поводу Shaman. Начну с комплиментарных вещей. Да, бог ему дал голос. Это правда. Но петь все-таки надо научиться. Где кантилена, почему рубато? Почему ты кричишь, а не поешь? Я же не кричал, когда пел «На заре».
М. Антонов:
- А Beatles не учились, они сами такие.
И. Журавлев:
- Бог наградил битлов вкусом. И у них учителя были прекраснейшие. Было у кого поучиться. Чего стоит один Элвис Пресли. А Shaman у кого учится? Если он у меня учится, дорогой мой друг, давай тогда, чего ты кричишь. Песня романтическая, она же красивая.
Александр Анатольевич:
- Молодость, много энергии.
М. Антонов:
- Сейчас уже Журавлев-продюсер сидит.
И. Журавлев:
- Наставник. Надо петь, а не кричать. Кричать умеют все. Мало кто поет по-настоящему.
М. Антонов:
- Взять под крыло во имя служения.
И. Журавлев:
- Я бы с удовольствием. Знаете происхождение слова «муз»? Mouse – мышь. По преданию, Аполлон был в заточении, была мышь, которая начала свистеть. Он вдруг услышал ее свист, ему пришла идея сделать флейту. И отсюда пошла музыка.
М. Антонов:
- Игорь Журавлев, новые песни «Альянса». В ЕР входят шесть песен. Дожидаемся московских концертов. И спасибо за то, что были с нами.
Александр Анатольевич:
- Спасибо за служение и за принципы, которым верны большие музыканты. Есть с кого брать пример.
