Как «зеленая» повестка сегодня влияет на международные отношения?
Депутат Госдумы Николай Николаев обсудил с ведущим аналитиком Фонда национальной энергетической безопасности Игорем Юшковым.
Европейским политикам удалось связать в один узел экономику и ее влияние на экологию. Производство создает «углеродный след»? Придется заплатить специальный налог. И чем больше давление бизнеса на экологию, тем больше ему придется раскошелиться. Учитываются в этой схеме интересы России? Об этом депутат Госдумы, ведущий программы «Общее будущее» на радио «Комсомольская правда» Николай Николаев поговорил с ведущим аналитиком Фонда национальной энергетической безопасности, экспертом Финансового университета при правительстве России Игорем Юшковым.
Где деньги там банкиры
Н. Николаев: - Игорь, только что мы прослушали новости. Большая часть сообщений связана с природными катаклизмами. Мы видим, что происходит в Крыму. За 118 лет впервые зарегистрирована уникальная жара в Санкт-Петербурге. Очевидно, что все эти изменения связаны с изменениями климата. Но в тоже время на Санкт-Петербургском экономическом форуме было много обсуждений последствий климатической повестки. Банкиры размещают облигации, привязанные к фьючерсам на выбросы углекислого газа с исполнением в 2022 году. По выпуску предусмотрена выплата купонов, инвесторы получат доход, если глобальные изменения в регулировании приведут к росту стоимости сертификатов на выбросы СО2.
Создается впечатление, что это какие-то две планеты: в одной действительно происходят наводнения, тает вечная мерзлота, лишаются своих домов люди, а во второй инвесторы покупают фьючерсы на СО2. Не кажется ли вам, что бизнес и политика заигрались «в климат» и полностью распрощались с реальностью?
И. Юшков: - Тут действительно много комичных ситуаций возникает. Что бы ни происходило, все объясняется изменением климата, и нам постоянно об этом говорят: вот очень холодная зима была — это изменение климата, жаркое лето — изменение климата. И что бы ни происходило — тоже изменение климата. Меньше детей стало в европейских семьях — тоже изменение климата, потому что жарко и т.д. Здесь возникает вопрос — может быть, мы уходим уже куда-то в сторону от этой повестки? Может быть, целесообразно было бы говорить о загрязнении окружающей среды, о том, какой у нас воздух, а не просто о каких-то финансовых инструментах? А нам говорят: нет, ребята, это все больше про экономику. И чем больше государства, особенно европейские, готовы вкладывать деньги в изменение потребления, производства, прежде всего энергии, тем больше это обрастает финансовыми инструментами, появляются такие фьючерсы на выбросы, торговля этими выбросами и т.д. То есть, где появляются деньги, там сразу банкиры подключаются и начинают придумывать разные инструменты. Возникает вопрос — а как это с природой-то связано?
Неправильные деревья
Н. Николаев: - Вы занимаетесь энергетической безопасностью. Практически все международные переговоры сейчас так или иначе касаются энергетики и климата. Европейские политики все больше похожи на таких адептов какой-то новой религии, которые с упоением несут свою истину о спасении в массы. Одновременно ругают нас как источник углекислого газа, углеводородов, и одновременно с этим с удовольствием ездят на бензине, потребляют газ для отопления домов. Как это все совместить?
И. Юшков: - Действительно, здесь во многом религиозный какой-то фанатизм присутствует. Потому что если раньше еще как-то обсуждался вопрос, проходит ли глобальное изменение климата, влияет ли на него антропогенный фактор либо это природная какая-то история, то теперь, если ты хотя бы ставишь так вопрос: а точно ли у нас антропогенный фактор приводит к глобальному изменению климата…
Н. Николаев: - Клеймят позором тут же.
И. Юшков: - Да, сразу записывают в маргиналы и говорят: нет, ты сумасшедший, и с тобой вообще разговаривать не будут. Хотя даже 2020 год показал — когда все сидели дома, промышленность упала, меньше выбросов парниковых газов произошло, а температура как повышалась в глобальном масштабе, так и продолжила повышаться. То есть, может быть, как раз это и является подтверждением, что не совсем или не всегда антропогенный фактор влияет на эти изменения. Но об этом не говорят. И я думаю, что все больше и больше мы вообще будем приходить в экономическую эту историю с глобальным потеплением. Почему европейцы здесь во главе всего? Это, наверное, логично для них. Потому что они постоянно говорили об этой «зеленой» повестке, что надо развивать возобновляемые источники энергии. Но получается, что возобновляемая энергетика дорогая, и стоимость дорогой энергии закладывалась в себестоимость тех товаров, которые производили в Европе.
Естественно, что производства уходили в Азию, туда, где много потребляется угля, не так загоняют, если можно так сказать, в «зеленую» повестку. Получалось, что азиатские товары, те же самые китайские, были дешевле, чем аналоги, которые произведены в Европе. И европейцы сейчас, по сути, предлагают: а давайте все поменяем с ног на голову, и там, где была дешевая энергия, она имеет углеродный след (когда вы используете уголь, газ), мы вам сейчас насчитаем углеродный след, и в зависимости от его размера вы будете платить углеродный налог. А мы тут сидим в Европе, у нас углеродного следа нет, мы этот налог платить не будем, соответственно, наша себестоимость меньше будет, чем у вас. И если у вас раньше была дешевая энергия как конкурентное преимущество, а ВИЭ были обременением…
Н. Николаев: - ВИЭ — это возобновляемые источники энергии.
И. Юшков: - Да. То теперь все будет наоборот, возобновляемые источники энергии станут конкурентным преимуществом, а уголь, газ и доступные энергоресурсы — обременением. Поэтому первый этап — сказать, что все плохо, потому что меняется климат. И как только все это восприняли, говорят: а теперь мы поговорим про деньги, а если вы не хотите платить, значит, вы враг планеты. Под такой идеологический шумок мы видим изменение всей глобальной торговли. России постоянно говорят, что вы будете платить много, у вас большой углеродный след и т.д. Поэтому для России эта история очень опасна. И когда мы, кстати, приводим научно обоснованные аргументы, говорим: «Знаете, у нас лесов очень много, у нас огромный поглотительный эффект, может быть, как-то учтем это?», нам говорят: нет-нет, у вас леса старые, веточки падают, они гниют и тоже вырабатывают СО2 при гниении, поэтому мы ваши леса учитывать не будем. Только если вы специально насажаете лесов, вот тогда мы, может быть, вам их зачтем… И это тоже какой-то религиозный такой фанатизм, когда какие-то обычные законы природы нам применять не разрешают.
ВИЭ провалились — построят еще больше
Н. Николаев: - Применительно к нашей стране, что мы можем возразить? Я в свое время ругался с одним лордом на конференции, который нам навязывал так называемую добровольную лесную сертификацию. Это были немаленькие деньги, кстати. На все мои возражения он говорил: «Ну, вы можете делать все, что угодно, но только если вы у нас не будете покупать эти сертификаты, то мы вашу древесину не будем покупать». Как мы можем ответить на это? Не надо забывать, что самое главное для России — наши интересы, интересы наших людей и нашей экономики.
И. Юшков: - Зеленая повестка, как каток, идет, никуда нам уже от этого не деться. Поэтому приходится встраиваться. Сейчас основная задача — встроиться как можно более эффективно. Главное, чтобы из России деньги не уходили. Европейцы говорят, что если вы поставляете к нам какие-то товары, мы будем отслеживать тот самый углеродный след. То есть сколько выбросов парниковых газов произошло при транспортировке этого товара на европейский рынок. И будете платить европейцам углеродный налог. Наверное, логично было бы нам создать такую систему, если уж европейцы в любом случае будут эти налоги брать, давайте брать их сами, оставлять их в стране, чтобы они оставались в нашем бюджете, и дальше их можно либо как-то распределять в качестве субсидии.
Сейчас европейские механизмы в основном созданы. Центральный документ, который запустит эту систему налогов углеродных, должен был быть опубликован в июне. Но сейчас перенесли на 14 июля. Основные черновики были опубликованы. Ключевые параметры мы понимаем. Пока не все так плохо для России. Говорили, что Россия будет платить миллиарды долларов. Пока нечто подобное угрожает только нескольким отраслям — металлургии, химической промышленности и еще нескольким. При поставке нашего газа, нефти, угля на европейский рынок этот налог пока платить не будем. Но тут расслабляться не стоит. Я думаю, все понимают, что дальше будет расширяться количество этих отраслей. И сам налог будет расти. Тут нужно думать, как делать в России свой налог, проводить сертификацию и делать его в основном для экспортеров. Именно с них будут спрашивать про углеродный след.
Компании сейчас покупают электроэнергию у производителей в России, которые безуглеродные. Очень важная история для России — доказать международному сообществу, что атомные станции и ГЭС тоже не имеют выбросов парниковых газов. Вода течет, крутит турбину, выбросов не происходит. Атомная энергетика тоже в этом плане считается безуглеродной. В России очень много и ГЭС, и АЭС. Если мы сможем зачесть их как безуглеродные, наши экспортеры могут говорить: а я взял энергию с атомной станции, у меня нет углеродного следа, не надо с меня ничего брать.
Весь мир к этому идет. Другой вопрос, сколько это будет стоить. Сами европейцы потянут эту историю? Они приняли такой документ — Green Deal, «Зеленая сделка». Они говорят: к 2050 году вообще не будем потреблять углеводороды — ни нефть, ни газ. И здесь возникает вопрос: а как топить будете? Они говорят: мы настроим кучу ВИЭ. Была зима — в Европе и в США было очень холодно. ВИЭ показали себя очень плохо. В Европе заявляют, что нужно еще больше ВИЭ построить: «Да, они провалились, но мы еще раз попробуем»…
Полный вариант интервью смотрите на сайте радио «Комсомольская правда» и на YouTube-канале NIKOLAEV Podcast.
