Валерий Федоров: 2024 год это год больших выборов и год большого выбора для всей планеты

В гостях у Антона назарова кандидат политических наук, профессор, генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения Валерий Федоров

- Доброе утро, радиослушатели, в эфире программа «Репутация» и я, ее ведущий Антон Назаров. Сегодня на радио «Комсомольская правда» мы снова говорим об институте репутации в нашей стране и в мире, и у нас сегодня в гостях кандидат политических наук, профессор и директор Всероссийского центра изучения общественного мнения, который вкратце называется ВЦИОМом, Валерий Федоров. Валерий Валерьевич, доброе утро.

- Добрый день.

- Валерий Валерьевич Федоров – это в общем тоже интересный очень человек, который, в общем, у нас неинтересные люди в эфире не бывают, начинал свою деятельность тоже в комсомоле, как и некоторые другие наши гости. Но, тем не менее, бОльшую часть своей карьеры сделал уже в новой России и вот эта начальная стадия, она прошла в период становления новой российской государственности. И при этом центр политической конъюнктуры, в которой Валерий Валерьевич работал первые 10 лет, 10 лет работал, значит, он тоже был посвящен социологии, выборами т.д.

Вот короткий вопрос такой относительно того, а вот репутация политиков, репутация общественных деятелей в 90-е годы и сегодня, вот она принципиально была разной или она, в общем, ну, подходы, логика примерно такая же?

- Я думаю, что подходы и логика та же самая. Вопрос в скорости. Вот мы все сейчас жалуемся, что время так ускорилось, так спрессовалось, все меняется, но, если вы посмотрите на то, как быстро репутации создавались и, соответственно, разрушались в 90-е, по сравнению с нынешним, то вы удивитесь. Тогда окажется время было гораздо более быстрое. Ну, чего говорить – это реально была революция. Некоторые называют даже – великая криминальная революция. По аналогии с Великой социалистической 100 лет назад. Ну, криминальная или нет, действительно, это были революционные изменения. Один строй рухнул, другой складывался, и это все происходило очень быстро, довольно кровавым, к сожалению, образом. И вспыхивали звезды, зажигались новые люди, кто еще даже и фамилии его не слышали вчера, а сегодня вдруг он представал кумиром, надежей, можно было за ним, так сказать, увязаться, собраться вокруг него, поддержать, голосовать, а то и вступить в драку, поставить кому-то фингал, а то и чего похуже, в разборках. А вдруг какой-то очередной поворот и выясняется, что твой кумир, идол принимает решения, которые противоречат не только твоим личным интересам, но и твоим представлениям о благе, общем благе, ну и в конце концов даже своим обещаниям он противоречит. И выясняется, что король голый. И тот, на кого ты буквально молился, за кем ты был готов идти в огонь и в воду, он просто лжец и вор. И, к сожалению, таких историй мы на протяжении 90-х видим гигантское количество. Во всех уровнях, не исключая и самый высший.

Сегодня мы видим, что репутации строятся дольше, но дольше и держатся. Это, наверное, связано не с изменением самого института репутации, хотя отдельно можем поговорить, какие тут процессы идут. Все-таки я думаю, что что-то меняется. Я думаю, вот этот элемент скорости, он связан с некоей общей стабильностью нашей конструкции. В 90-е годы никакая стабильность не могла существовать, поэтому все по ней скучали и грустили. Ну, какая стабильность? У тебя стройка. По сути, не успев разрушить старый дом, ты уже возводишь новый. Причем, без плана. Получается что-то…

- Без Госплана.

- И без Госплана тоже. И, кстати, архитекторы постоянно меняются главные. И получается что-то фантасмагоричное. Поэтому стабильности хочется, но на невозможна по определению.

- Вот как раз в 1996 году очень хотелось стабильности и все хотели, так сказать, очень многие готовы были проголосовать за продолжение коммунистического пути развития.

- Я бы сказал, и в 1997 году хотелось стабильности. А в 1998-м как ее хотелось! Напомню, это год дефолта. Всегда хотелось. Но потом наконец стабильность возникла. Почему она возникла? Потому что оформились основные контуры общественно-политического строя, все расселись по местам, стало понятно, каков он, новый наш социальный и политический порядок. Ну, и экономический, само собой. Стало понятно, кому что доступно, что нет. Может ли сын генерала стать маршалом или нет? Напомню, это советский анекдот. Если кто не знает, суть такая. Может ли сын генерала стать генералом? Конечно. А может ли сын генерала стать маршалом? Нет. Почему?

- Потому что у маршала свой сын.

- Правильно. Это вот шутка, но она отражает стабильность, незыблемость социального порядка определенного. Кстати, стабильности бывает даже слишком много. Вот наш порядок обрушился потому, что стабильности было слишком много. Ну, или по-другому если говорить, социальные лифты забились, они уже не везли вообще никого никуда. Уже столько оказалось генералов со своими сыновьями, что сыновьям полковников и лейтенантов, про солдат я уже вообще не говорю, никакого варианта построить нормальную жизнь уже просто не оставалось. Поэтому действительно расставались с коммунизмом в 1991 году без всякого сожаления. Наоборот, с оптимизмом, с надеждой на то, что вот сейчас к нам рынок придет и все мы станем жить красиво, свободно и богато. Ну, увы, иллюзии развеялись достаточно быстро, но тогда это было общее такое требование.

А теперь вернемся в наши дни. Действительно, все более-менее понятно. Действительно, есть стабильность, но есть и динамический элемент. Ну, он связан с разными обстоятельствами, но он точно есть. Кому сегодня слишком много кажется стабильности? Я таких людей не знаю.

- А социальные лифты сейчас работают?

- Социальные лифты вот еще года три-четыре назад можно было говорить, что нет, опять они остановились, и это очень такой печальный признак, предзнаменование того, что судьба нашей системы будет, так сказать, неудачной. Причем, в скором времени. Но мы видим, что в последние три года они начали на самом деле интенсивно работать. И тут я вижу встречное движение. С одной стороны, власти понимают, что так быть не должно, да, засилье принцев, значит, и умнейших, гениальнейших детей своих великих родителей, вот, это опасно. Это просто опасно для системы. Значит, потому что, к сожалению, дети всегда слабее своих великих отцов. У великих отцов бывают, увы, слабые дети. Поэтому, когда происходит передача власти по наследству, жди беды, к сожалению. Вот. Понятно, что социальные законы они не как в физике, значит, действуют неотвратимо – это статистические закономерности, то есть, всегда есть исключения. Вот у Александра Дюма-отца, был, как известно, Александр Дюма-сын, правда, многие считают, что он был послабее, чем отец, но все-таки человек талантливый. «Даму с камелиями», например, написал, вот, и другие произведения. Но это все-таки исключение. И вот представьте, что вот такие слабые дети начинают руководить таким сложным государством в такие непростые времена. Ну, это, конечно, врагу не пожелаешь. Поэтому началась планомерная работа по созданию этих самых социальных лифтов. Никто, конечно, не верил в то, что она ведется серьезно и что она принесет какой-то эффект, но мы видим, что она принесла эффект. Никто не верил, а она принесла. Посмотрите, как у нас губернаторский корпус поменялся, посмотрите, сколько у нас новых симпатичных лиц на постах в правительстве, там до уровня даже замминистров. Посмотрите, как много у нас появилось возможностей, где бы ты ни жил, чем бы ты ни занимался, проявить себя. Вот эти всевозможные конкурсы, значит, общероссийские, региональные. Значит, все на платформе «Россия – страна возможностей», где неугомонный Алексей Комиссаров, мне кажется, уже три раза обколесил все наши города и веси, убеждая – ну, давайте, хотя бы попробуйте, чтобы не было, как в том анекдоте, да, где вечный неудачник ругал Господа Бога и наконец услышал голос с небес: «Ну, ты бы хоть лотерейный билетик купил!». Вот такого у нас тоже достаточно. Поэтому, с одной стороны, пошла такая работа с самого верха, скоординированная, активная, по расчистке этих социальных лифтов. Действительно, есть активные ребята, которых не пускают и которым надо помочь. Их немного на самом деле, тут тоже не нужно как бы иллюзии питать, что все у нас готовы кричать «Партия, дай порулить!», конечно, нет. Конечно, активно всегда меньшинство. Ну, там 7-10, ну, максимум там 12 процентов. Но вот их нужно выделять специально и им нужно помогать. Иначе они разнесут систему.

- Валерий Валерьевич… Да, напоминаю, что у нас в эфире программа «Репутация» на радио «Комсомольская правда», Валерий Федоров, директор ВЦИОМ. Кандидат политических наук, доктор каких?

- Пока никаких.

- Никаких, пока никаких. Кандидат политических наук, профессор Валерий Федоров у нас в эфире. Валерий Валерьевич, вот вы сейчас уже в этом году исполнилось как 20 лет возглавляете ВЦИОМ. До этого 10 лет еще работали вот в новой России в этом центре политической конъюнктуры. А вот насколько вообще за это время, вот вы же свидетель, социологический свидетель этих изменений всех. Вот сейчас запрос общества на какое-то обновление, на какое-то усиление, ускорение, он есть?

- Ну, конечно, сейчас запрос не на усиление, не на ускорение, не на обновление, сейчас запрос на ту же самую банальную стабильность. Почему? Потому что четвертый год мы находимся в дичайшей совершенно турбулентности. Вот представьте, вы сели в самолет, рассчитывали на то, что на белоснежном лайнере над облаками, под солнцем, приятно будете проводить время, отправляясь в какую-нибудь замечательную точку планеты – на курорт. Вот. И, увы, буквально через пару минут после взлета попали в жесточайший шторм и вас буквально кидает по салону, вот. И единственная надежда на то, что капитан и экипаж в целом знает, куда нас вести и как нас спасти. И вы молитесь и вам кажется – вот, вот, сейчас все закончится и все будет хорошо. Но нет. После кратковременной передышки опять раздается голос – увы, мы попали в сильную турбулентность, пожалуйста, пристегните ремни.

- Просто сначала одна турбулентность, потом другая.

- Сначала одна, потом другая, потом начинаются воздушные ямы, а потом и молния, кстати, может ударить в крыло самолета. Кстати, тем, кто такого не переживал в своей жизни, а у меня такой опыт был, должен сказать – это не страшно, не бойтесь. Наши самолеты как раз таки построены для того, чтобы удар молнии никакого вреда не приносил. Но, конечно, это так вот выглядит довольно страшно. И давайте вернемся от этой метафоры к нашей жизни. Вот мы ровно в такой турбулентности несколько лет подряд уже и пребываем. Напомню – пандемия, да, полтора года все, значит, то вверх, то вниз, такие эмоциональные качели. То волна коронавируса в рост пошла и, значит, надо всем сидеться бояться и никуда не выходить. То вроде бы послабление начинается, коронавирус ослабевает и можно опять жить, как раньше. И вот такое было четыре раза в течение года. Потом, казалось бы, короткая передышка, но эта передышка буквально несколько месяцев. Затем 24 февраля 2022 года начинается специальная военная операция. Еще месяц спустя мы вдруг понимаем, что санкционная война идет. Идет санкционная война против России, и она с каждым днем все жестче и жестче, что называется, щупальца мирового капитала сжимаются, так сказать, на шее молодой советской республики. И все это невесело очень. Ну и дальше не буду рассказывать про превратности, значит, нашей военной истории последних полутора лет, но, очевидно, они были очень и очень серьезными. В общем, по сути, уже четвертый год мы находимся в ненормальном состоянии. И это, конечно, действует очень угнетающе на психологию людей, на их самочувствие. Одним хочется сгрудиться в массу, как писал поэт, да, «если в кучку сгрудились малые», да, кажется, так это звучало? Другим хочется наоборот разбежаться или убежать, мы знаем много примеров. А кому-то хочется спрятаться в норку. А кому-то хочется делать вид, что ничего не изменилось. То есть, игнорамус такой начинается, да, кто-то это может назвать «страусиной политикой» - ну, делать вид, что ничего не изменилось и все как бы идет, как прежде. Поэтому ничего менять не будем. Ну, в общем, значит, диапазон реакции достаточно широкий, но все это как бы вызвано ненормальной ситуацией, в которой мы, конечно, находимся. Вот. Поэтому нет, запроса на перемены нет. Есть запрос на стабилизацию. Нас настолько уже раздергали, настолько утомили, настолько дисгармоничны мы сегодня, значит, и дисгармонично себя ощущаем, что мы хотим стабильности. Поэтому тот человек, который и являет собой символ стабильности, кто обещает ее и кому мы верим, он, конечно, имеет огромные шансы на нашу поддержку и на то, что он подтвердит свое лидерство. Понятно, о ком я говорю.

- Валерий Федоров, генеральный директор ВЦИОМ в эфире программы «Репутация» на радио «Комсомольская правда». Не переключайтесь, через пару минут мы вернемся в эфир.

- В эфире программа «Репутация» на радио «Комсомольская правда» и я, ее ведущий, Антон Назаров. И сегодня у нас в гостях генеральный директор ВЦИОМ Валерий Федоров.

Валерий Валерьевич, вот мы в предыдущей части программы поговорили о прошлом, об ожиданиях, вот в этой части хотелось бы поговорить о 2024 годе. Что он нам несет, как вообще говоря в целом он будет выглядеть? Вот какие у наших граждан ожидания? Вы же точно знаете это из своей социологии.

- Знаете, я на днях был в Китае, и там, ну, в принципе, люди придают цифрам такое значение более высокое, чем у нас, для нас это просто средство счета, да, как бы выражение какого-то количества, да. А для них такой вот почти сакральный смысл. Ну, например, восьмерка для них означает богатство. Поэтому все хотят, чтобы в номере твоей машины, например, восьмерка была, да. Ну, такое немножко смешное отношение.

- А у нас семерка больше в цене.

- У нас семерка, да. Ну, не страшно. В целом у нас отношение к цифрам оно такое более спокойное. Есть, конечно, нумерологии – вот у меня мама великий нумеролог, все считает, делит, складывает и нам сообщает результат – но в целом это так выглядит, как чудачество милое. А там действительно это такое всеобщее поветрие. Вот. И они говорят – 2024 год это год больших выборов и год большого выбора для всей планеты. Причем, отталкиваются от количества выборов в разных странах. В 2024 году около 70 стран будут выбирать своих руководителей, в том числе, около 40 будут выбирать высшие власти. Ну, то есть, президента в большинстве случаев. Причем, это не какие-нибудь там Малавии или Гаити, а это – Соединенные Штаты Америки, Российская Федерация, Соединенное королевство Великобритании и Северной Ирландии. Значит, Евросоюз своим, правда, не полномочным, но все-таки крикливым европарламентом тоже будет выбираться. И так далее, и тому подобное. То есть, мы не знаем, какие будут результаты этих выборов, ну, точнее, так – не всегда знаем, не во всех случаях знаем, какие будут результаты.

- И вообще-то …неочевидны.

- Не во всех. Значит, например, в Великобритании очевидно, да. Ну, понятно, победит лейбористы –у консерваторов шансов нету. А в Соединенных Штатах уже не так очевидно. Очень интересно, что будет в Российской Федерации. Я уверен, что мы с вами будем в первую очередь следить за тем, что происходит именно у нас в стране, а не у басурманов. Но в целом вот, смотрите, эти отдельные выборы и их, казалось бы, случайное совпадение может сложиться в такую цепь или в сетку, значит, событий, которые действительно подтолкнут развитие мира в каком-то совершенно неожиданном направлении. Часто так бывает- казалось бы, одно небольшое изменение, будучи совмещенным с другим, третьим, четвертым, и вот уже – бум, и все изменилось, и мы уже сами не понимаем, а как же так, вроде вчера еще все было одно, а сегодня уже все совершенно другое. Плюс поменялся на минус, или наоборот. Вот поэтому, конечно, год 2024-й будет очень интересным, очень насыщенным и очень непростым. Думаю, что большинство наших проблем не разрешится в этом году, увы, но какие-то проблемы, причем, достаточно серьезные, ну, действительно, шанс есть на это. В качестве примера. Вот, смотрите, угроза потепления. Или, скорее, точнее будет назвать – климатическое изменение, да. То, что в одних случаях это потепление, в других, наоборот, похолодание. Вот мы видим – у нас суперснежная зима, да и в Европе тоже – какое вроде бы потепление? А на самом деле это все-таки изменение климата. Действительно, климат меняется, еще 5-10 лет назад мы вопросы задавали – а так или нет? Наши люди говорили – да нет, ничего не меняется, вы что, все нормально, это все, значит, какая-то конспирология. Сегодня мы задаем те же самые вопросы и получаем ответ – конечно, меняется. Все поменяется. Уже приметы не работают. Старые приметы не работают. Почему? Потому что климат уже стал другим. Не обязательно более теплым, но – другим. И это, конечно, угроза. Мы все понимаем – повышение уровня воды в мировом океане, ну, привет - Санкт-Петербург, Амстердам, я уж не говорю про всякие острова Тонго, Фиджи и т.д. И это лишь один из элементов, на самом деле, их гораздо больше. И нам, стране с гигантской вечной мерзлотой, вот это угрожает не меньше, а больше, чем всем остальным. И мы говорим в последнее время об изменении климата?

- Ну, не особенно.

- Не особенно. Даже говорить стали меньше. А уж делать-то точно стали меньше. А ведь еще два года назад это была тема номер один. А сейчас мы перестали. Сейчас мы опять уже вместо экологичного трубопроводного газа используем не экологичный или, скажем так, менее экологичный сжиженный. Там выбросы на четверть больше, чем в случае с трубопроводным, если кто не знал. Опять мы угольные ТЭЦ размораживаем. И так далее, и тому подобное. Почему? Ну, сместился фокус, да, и фокус проблем, которые должны волновать человечество в целом, он ушел на какие-то вот такие региональные проблемы, политические, конфликты по поводу власти и доминирования, так сказать, в том или другом регионе, в разборке кто сильнее и круче, и как-то глобальные проблемы человечества уже неважны. Ну, извините, долго так не может оставаться. Как известно, гони природу в дверь она войдет в окно. Она вернется и нам придется этим заниматься. И, кстати, будем локти кусать по поводу того, что слишком много времени мы потеряли на совершенно ненужные разборки.

- А какие проблемы могут разрешиться в 2024 году?

- Ну, вот давайте определимся, мы здесь с вами как аналитики выступаем, или выступаем как, значит, как бы это сказать – мониторщики, что ли, да.

- Футурологи.

- Футурологи? Еще интереснее. Нет, я-то имел в виду, что все-таки я возглавляю Всероссийский центр изучения общественного мнения и, когда спрашивают меня о чем-то, чаще всего ждут ответа о том, что думают люди в большинстве своем.

- Да, конечно.

- Так, если…

- Вот что люди думают о том, что может измениться в лучшую сторону в следующем году?

- Вот. Тут ответ очень простой. Я говорю за русских людей, да, за граждан Российской Федерации. Конечно, главная надежда – это мир. Надежда на мир. На то, что военный конфликт на территории Украины завершится. Правда, вот чем он завершится, тут уже начинаются, так сказать, большие разногласия. Для одних принципиально, чтобы он завершился нашей решительной победой, вплоть до уничтожения этой страны. Для других достаточно того, чтобы прекратились военные действия, вот, перемирие было заключено. Для третьих даже уже сама Украина неважна, а важны наши отношения с коллективным западом, ну, прежде всего, конечно, даже не с Соединенными Штатами Америки, которые далеко, а с Евросоюзом, куда все привыкли ездить, значит, отдыхать, покупать что-то, торговые связи, значит, заводить, детей отправлять и т.д. И вот все это закончилось в один ужасный момент. И вот очень хочется это восстановить, да. Соответственно, надежда на мир для такого типа людей – это, ну, бог с ним, что там будет на этой несчастной Украине, которая никому неинтересна, а вот важно, что будет у нас с этим притягательным, красивым, модным, обаятельным Евросоюзом.

- А после мира? Следующая проблема? Что ждут люди?

- Экономика. Экономика, напомню, инфляция высокая у нас уже по сути три года, вот, и самый такой, значит, популярный призыв – это стабилизуйте цены, да. То есть, сделайте что-нибудь, чтобы ни росли не так быстро. И чтобы хотя бы наши доходы, а они ж тоже растут, но помедленнее чуток, чем цены, надо, чтобы их темп, как минимум, сравнялся. И что еще? Ну, конечно, качественные рабочие места. У нас безработицы уже нет, это признано всеми, уже все поняли, что это на самом деле даже плохо. Почему? Потому что экономике-то нужны новые рабочие руки, а где их взять? Завозить гастарбайтеров, как мы часто делаем? Ну, тут уже возникают социальные проблемы большие.

- Да и качество…

- Да и качество, да, и тому подобное. Значит, а где наши? А наши все заняты. Соответственно, вроде бы проблемы безработицы нет, но есть проблема качественных рабочих мест, да. Вот сейчас заговорили про гастарбайтеров, я недавно почитал статистику, что самая востребованная профессия у эмигрантов трудовых, это курьер. Почему? Неужели так нравится колесить по заснеженным улицам и искать трудные адреса, а потом, может быть, еще наталкиваться на хамство прохожих? Нет. Но это дает деньги. Причем, хорошие деньги. До 100 тысяч рублей в месяц может курьер заработать в Москве.

- Да вроде даже и больше.

- Ну, наверное, и больше тоже, но 100 тысяч – это уже внушительная сумма. Значит, соответственно, вот это качественное рабочее место для эмигранта. Но мы-то, коренные уроженцы, ценим себя выше. Почему большинство курьеров – это мигранты? Потому что наши граждане Российской Федерации себя ставят выше, им кажется, что эта работа, пусть и доходная, но она недостаточно квалифицированная, она не отвечает их высокой планке. Они не будут себя уважать, если будут работать курьерами. Им хочется чего-то лучше. Работа, преимущественно связанная, конечно, с умственным трудом. Ну, например, инженер или ученый, или бизнесмен и т.д. и т.п. И эта работа, конечно, должна быть еще и хорошо оплачиваемой. И вот таких рабочих мест у нас дефицит. Соответственно, возвращаясь к теме чего мы ждем? Вот мы ждем, чтобы у нас было высококвалифицированных и высокооплачиваемых, то есть, качественных рабочих мест.

- Ну, мы с вами разговариваем в новогодние праздники и, конечно, людям хочется, вот как мы уже поговорили, стабильности, а стабильность, по сути дела, вы сейчас расшифровали, как, в первую очередь, мир, во вторую очередь экономика, да. Стабильная экономика, которая, собственно говоря, соответствует. И третье – это такая социальная стабильность с точки зрения рабочих мест и т.д. Но понятие условного счастья, оно гораздо шире. Вот что для россиян счастье, как они это видят и, может быть, вот какие составляющие этого счастья хочется, так сказать, приобрести в 2024 году?

- Лев Толстой, кажется, говорил о том, что каждая счастливая, или там все счастливые семьи…

- …похожи, да…

- Да, похожи друг на друга, да, одинаковые. А вот несчастливые, они такие вот…

- …несчастливы по-своему.

- По-своему, да. Значит, что-то в этом есть. Что-то в этом есть. Почему я так говорю? Потому что каждый раз, а мы два раза в год уже на протяжении четвертого десятилетия по сути спрашиваем россиян – вот вы счастливы или нет? Причем, формулировка у нас так звучит. В жизни бывает всякое – и хорошее, и плохое, но, положа руку на сердце, вы, скорее, себя считаете счастливым человеком или несчастливым человеком? И по последним данным, а это вот ноябрь 2023 года, там, дай бог памяти, 72 или 73 процента говорили, что да, я, скорее, счастливый человек или полностью счастливый человек. Ну, то есть, почти три четверти очень высокий уровень счастья, в то время как военные действия идут, запад пытается нас задушить санкциями все новыми и новыми. Экономика в непростом состоянии находится и т.д. и т.п. Тем не менее. Вот три четверти счастливы. Или называют себя таковыми. Почему? Ну, я вижу две причины. Первая. У счастья в России очень хорошая репутация.. Это значит, что быть счастливым сегодня – это правильно считается. Такое, кстати, было не всегда, например, в разгар 90-х казаться счастливым было неправильно. То есть, люди себя считали несчастными и страну несчастной. А вот тех, кто был счастлив в тот момент, маркировали очень отрицательно и уничижительно. Ну, там бандиты. Или аферисты. Или малиновые пиджаки. Или как-то еще иначе. Вот это как бы…

- Ну, это традиционное – кому на Руси жить хорошо, да.

- Наверное. Но просто время было другое. Люди понимали, что страна переживает очень тяжелый период своей истории и быть счастливым в такой момент, ну, это просто неприлично было. А сегодня все иначе. Да, нам тяжело, но несравнимо с тем, что было в разгар 90-х. Мы гораздо более мощные, мы гораздо более сильные, мы гораздо более единые и уверенные в себе. Поэтому сегодня по-прежнему остается престижным, правильным, репутационно быть счастливым. Поэтому что бы ни происходило, какие бы у тебя ни были передряги, проблемы, сложности, все-таки ты склонен при прочих равных говорить – я счастлив. Вот это первый ответ. Второй ответ – и уже тут ближе к телу продвигаемся – что же такое счастье? Мы же спрашиваем – а почему вы считаете себя счастливым? Этот вопрос мы задаем тем, кто говорит, что да, я скорее счастлив. Тем, кто говорит, что скорее несчастлив, мы его не задаем. Ему мы другой вопрос задаем – почему же вы несчастливы?

Итак, разберем. Три составляющих счастья русского сегодня. Первое – это здоровье. Если ты нездоров, то, увы, о счастье говорить не получается.

- Ну, у нас когда поздравляют друг друга с чем-то, в первую очередь, желают здоровья.

- Будь здоров, да. На здоровье. Ну и, конечно, пандемия она очень актуализировала эту составляющую. Второй момент – это, скажем так, чувство нужности, да, то есть, ты не один.

- Востребованность.

- Востребован, да. Ты в окружении близких тебе людей. Это может быть один человек, это может быть несколько человек, это могут быть друзья, но чаще всего, конечно, это семья. А в семье и дети, и супруг, и любовь, и забота, и тепло, и все самые хорошие чувства. Вот если этого нет, если ты в одиночестве, если ты изолирован, то, скорее всего, счастья…

- То есть, человек в большой семье у нас точно счастливее, чем одинокий?

- Ну, про большую я бы под вопрос поставил, потому что…

- Ну, хотя бы и небольшую.

- …семья – все-таки это идеал сегодня. А небольшая – да, это такая наша защитная оболочка, вот, которая позволяет нам от бед, невзгод, несчастий, рисков, угроз внешнего мира нестабильного хоть как-то защититься. Вот вторая составляющая – это семья.

И есть третья составляющая. Конечно, капитализм, да, мы не можем рассчитывать на государство, мы все рассчитываем на себя, значит, нужны деньги. А деньги идут от работы. Конечно, есть счастливые люди, у которых дети идут от родителей, ой, деньги идут от родителей, или рента, да, то есть, вот кто-то когда-то как-то приобрел большую собственность и сегодня стрижет купоны и живет, как рантье. Таких в России почти нет. Увы. Значит, поэтому приходится работать. Значит, нужна работа, значит, нужен доход. Ну а в случае с более старшим поколением, тех, кто уже находится на пенсии, конечно, это, значит, та же самая пенсия или пособие по нетрудоспособности – поддержка государством. Вот три составляющих – здоровье, семья и минимально необходимый доход. Вот если эти три составляющих есть, человек склонен в России называть себя счастливым. И вот здесь мы вторгаемся в совсем новую такую зону, территорию рассуждений, я бы сказал, таких межстрановых сопоставлений, а, может быть, межвременных сопоставлений. Вот имея три составляющих, скажем, человек советской эпохи, ну, например, 70-х годов, он бы считал себя счастливым или нет? Или. Имея все три такие составляющих, скажем, наш современник Кубы или другой какой-нибудь латиноамериканской страны, он считает себя счастливым или нет? Вот это уже очень интересный вопрос. Он не имеет такого лобового ответа, но более или менее занимаясь этими темами, я должен сказать, что наши представления о счастье, сегодняшние наши представления о счастье очень скромны. Очень скромные. Уровень притязания на счастье у нас гораздо ниже, чем у многих других народов или же наших собственных притязаний в другие эпохи нашей истории. Поэтому действительно при таком невысоком уровне притязаний на счастье доля тех, кто говорит «я счастлив», у нас потрясающе высока. Вот как ларчик открывается.

- А что у нас исчезло из вот этих запросов, по сравнению с предыдущими временами?

- Я бы сказал, исчез вот такой социально-политический элемент, ну, напомню, в 80-х годах все были очень вовлечены в судьбу страны, все хотели строить демократию, любая новость из какого угодно уголка Союза тут же отзывалась, все так это обсуждали – ну, в общем, все чувствовали себя неким единым социальным телом и очень близко принимали все проблемы.

- И находились в ожидании чего-то бОльшего.

- Да.

- Перемен там…

- Точно. А кто-то не только ждал, но и пытался действовать. И мы знаем последствия этих действий - вот костей уж собрать невозможно. Вот. То есть, это, конечно, была такая величайшая иллюзия, но она была, да. И это не просто так. А сегодня этой иллюзии нет, сегодня у нас люди…

- …мыслят реалистично.

- Очень реалистично, приземленно. Сегодня люди не надеются на то, что их собственные усилия могут привести к изменениями в системе в стране в целом. Этого нет, это ушло. Вера в то, что я, значит, могу изменить что-то большое. Нет. Сегодня все пытаются менять собственную судьбу и менять ее, конечно, к лучшему. Насколько это возможно, настолько это доступно. То есть, когда-то это называли атомизацией, потом индивидуализацией, сегодня пытаются власти с этим бороться, вы знаете, у нас в указе президента о традиционных ценностях даже появилась ценность коллективизма – казалось бы, советское забытое, да, с ней мы долго боролись и победили ее де-факто.

- Ну, она еще и дореволюционная в общем-то.

- Ну, в каком-то смысле дореволюционная, да, там артельность была такая, вот, соборность.

- Общинность.

- Общинность, да. Вот сейчас это все возвращается, по крайней мере, на уровне деклараций. Но вот реально мы не видим этих ценностей. Вот этой ценности мы не видим. Или она есть, но прячется очень как бы глубоко где-то в отдельных небольших общностях.

- Или пока не осознана.

- Ну…

- Ну, когда люди об этом не говорят, значит, может быть, они думают, но не говорят. Это может быть социально неодобряемо..

- Да, а, может быть, говорят, но не думают.

- Да. Валерий Федоров, генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения. Программа «Репутация» на радио «Комсомольская правда». Не переключайтесь, через пару минут мы возвращаемся в эфир.

- В эфире программа «Репутация» и я, ее ведущий Антон Назаров. Сегодня на радио «Комсомольская правда» у нас в гостях Валерий Федоров, генеральный директор ВЦИОМ. Валерий Валерьевич, вот мы поговорили в предыдущей части нашей программы о том, что является составляющими счастья для россиян, а вот насколько эти составляющие социально одобряемые, может быть, по сути дела, формируют репутацию конкретного человека в нашей сегодняшней России? Вот насколько важно обладать какими качествами, кроме тех, которые вы уже перечислили, чтобы иметь хорошую репутацию?

- Ну, я бы сказал это сильно зависит от места, в котором ты живешь. И если ты живешь в селе или в малом городе, где все друг друга знают и количество вариантов, прямо скажем, невелико, ну, вот можешь сходить в кафе номер один или в кафе номер два. А работать можешь устроиться на завод номер один, либо на фабрику номер два, а больше некуда. Ну, просто их нет. То здесь репутация имеет громадное значение. Потому что, если ты что-то сделаешь не так, и люди на тебя посмотрят как-то по-другому, то тебе нужно будет потратить огромные усилия, чтобы эту репутацию восстановить, свое доброе имя, реноме, а если тебе этого не удастся, то твои возможности жизненные резко ограничатся, с тобой многие просто перестанут здороваться, общаться, помогать тебе в сложной ситуации, а она обязательно наступит. Возникнет такое социальное давление, ты должен будешь, по сути, попрощаться с надеждой на хорошую нормальную достойную жизнь, уйти, так сказать, в люмпены, в деклассированные элементы, перебиваться случайными заработками, никто с тобой общаться нормально не будет. Либо же другой вариант – ты должен покинуть это сообщество. Это тесное плотное сообщество, где тебя не воспринимают, как достойного члена. Ты должен будешь уехать. Ну, куда? Скорее всего, в какой-то большой город, где тебя никто не знает. Новый старт. Большинство россиян сегодня живет все-таки в городах, крупных городах, и у нас много городов-миллионников, есть два так называемых мировых города, которые включены во всемирную сеть таких вот инновационных центров, пульсирующих, создающих новую стоимость. Это, конечно, Москва и Санкт-Петербург. Хотелось бы, чтобы было еще больше, но пока нет. Но два уж точно есть. И в Москве, по данным переписи, там почти 13 миллионов человек – это не считая маятниковой миграции живет, да. Ну, конечно, тут город дает анонимность, да, то есть, тут ты никто и звать тебя никак, и в каком-то смысле это хорошо, потому что ты можешь начать новую жизнь по сути. Другое дело, что, когда ты эту жизнь начинаешь и карабкаешься вверх по ступенькам, набирая, значит, опыт, социальный капитал, то есть, связи, знакомства, понимание, как делаются дела, и тебя постепенно начинают узнавать, формируется вот та самая репутация и ты уже не просто ноунейм, ты уже человек с именем определенным, на тебя рассчитывают, на тебя, может быть, даже надеются, о тебе знают, тебя держат в уме, в расчете, к тебе обратятся в какой-то ситуации. Может быть, нужна будет твоя помощь, а, может быть, какая-то новая возможность для тебя откроется. Ведь в большом городе большой рынок, он динамичный, он постоянно меняется, возникают новые потребности, новые бизнесы, новые рабочие места, новые возможности. И чтобы все это реализовать, нужны люди. Поэтому, конечно, в большом городе институт репутации он очень востребован, но только при условии, что ты не претендуешь на что-то большое, на что-то значимое. И если ты удовлетворяешься низким уровнем, ну, по сути, такой гемгомеостаз, да, обычное воспроизводство, то никакой репутации тебе не надо, ты всегда найдешь работу, тебе будут платить, ты не умрешь с голоду, может быть, даже что-то отложишь на черный день. Но подняться дальше у тебя не получится. Вот этот процесс восхождения по социальной лестнице он неразрывно связан с обретением репутации. Здесь мы натыкаемся на проблему мошенников. Потому что есть такие лайфхакеры, которые любят очень быстро создать себе позитивное реноме, но никак его ему не соответствовать. Людей обманывают, кидают, и, тем не менее, удерживаются. Удерживаются и даже иногда все новые и новые ступеньки из этой социальной лестницы одолевают. Вот это, конечно, большая проблема и она мину закладывает под сам институт репутации, заставляет нас вспоминать русскую поговорку «доверяй, но проверяй». Вот проверить довольно сложно. Но, увы, такие мошенники, значит, трикстеры, они присутствуют повсеместно. К счастью, большинство людей все-таки действуют не так, они понимают, что нужно играть по правилам, и тогда тебе воздастся сторицей. И здесь мне всегда вспоминается выражение одного прекрасного человека, забыл, как его зовут. «Первую половину жизни ты работаешь на репутацию, вторую половину она работает на тебя».

- Ну, это как в вузах про зачетку – то же самое говорят, да. Сначала ты работаешь на зачетка, а потом зачетка работает на тебя.

- У нас такого не говорили…

- В общем, это то же самое.

- Ну, наверное, да. Что имеется в виду? Надо хорошо поработать. Надо вложиться. Надо трудиться. Надо вертеться. Ну и продолжите ряд этих глаголов. Самое главное, что надо давать результат, надо подтверждать, что ты человек достойный, знающий, умеющий, на тебя можно положиться. С тобой можно иметь дело. Вот это, так сказать, репутация, она, будучи сформированной, уже через короткое время начинает приносить тебе дивиденды. Не ты маешься в поисках работы, а, наоборот, к тебе идут с предложениями. Не ты думаешь, к кому обратиться в трудный час, а, наоборот, кто-то, услышав о твоей проблеме, бежит предложить помощь. Не ты ищешь вариант, как бы там решить какую-то проблему, ну, например, устроить ребенка в хороший детский сад при дефиците мест или… Просто открыл записную книжку (раньше она была, такая красивая, в кожаной обложке, а сегодня она у тебя вся в сотовом телефоне), открыл – и все варианты тут же нашлись. Вот это социальный капитал, он непосредственно связан с репутацией. Увы, если раз, два, три оступишься, поведешь себя неверно, этот и капитал начинает быстро разрушаться, и репутация твоя обращается в прах. Был, значит, да сплыл. Увы, такого мы видели на своем веку тоже немало. Поэтому, друзья мои, где бы вы ни были, чем на бОльшее вы претендуете, тем больше вам нужно заботиться о своей репутации. Конечно, вы можете избрать легкий путь. Мошенник и авантюрист, который об этом заботится, не будет или будет…

- Как сейчас это модно называть инфоскамерами.

- Инфоскамеры?

- Да.

- Может быть. Увы, это короткая … То есть, все равно вас изобличат. Все равно вы, ну, если, конечно, не будете супергуру в обмане, значит, в провокациях, в манипуляциях, а есть и такие, и мы их все знаем, ну, все-таки это тоже определенный талант, он немногим дан. Большинство жуликов прокалывается, что называется, гораздо раньше, их становится видно за версту. Вот вас распознают, вас увидят и вам откажут, так сказать, ко двору. И все ваши надежды рассыпятся в прах. Я считаю, что вот так действовать ни в коем случае не надо. Нужно играть по-честному. И нужно играть вдолгую. И вот здесь без репутации никуда. В этом плане действительно смолоду заботься об этом, веди себя правильно, копи свой социальный капитал, выполняй договоренности. Да, кстати, как говорят англосаксы сейчас, заключай сделки, да. Один из самых распространенных у них советов, у нас пореже, но мне он очень нравится, - заключай сделки. Что имеется в виду? Договаривайся о чем-то со своими друзьями, знакомыми или малознакомыми и выполняй условия. И тогда твой социальный капитал будет расти, тогда добрая слава о тебе будет распространяться, тогда твой репутация начнет работать на тебя, а не ты на нее, гораздо раньше и быстрее.

- Валерий Федоров, генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в эфире программы «Репутация» на радио «Комсомольская правда». Помните, никто не имеет права посягать на вашу честь, достоинство и репутацию. Но и вы должны отвечать тем же. Встретимся ровно через неделю в эфире радио «Комсомольская правда» в 11.00 утра, в субботу.