В пятерке больших языков мира: от чего зависит популярность русского языка
А. Милкус:
- Здравствуйте. Я – Александр Милкус, также со мной Дарья Завгородняя, наш «Родительский вопрос», и сегодня он будет посвящен развитию русского языка, русской литературы. Сегодня поговорим об очень интересном исследовании, которое провел и обнародовал на прошедшей неделе коллектив Государственного института русского языка им. Пушкина. У нас на связи ректор Государственного института им. Пушкина Маргарита Николаевна Русецкая. Исследование называется «Индекс положения русского языка в мире в 2021 году». То есть индекс дает представление о положении русского языка в мире среди других больших языков. Это такое очень большое, серьезное, глобальное исследование нашего института.
Д. Завгородняя:
- Надо понять, что такое большие языки.
А. Милкус:
- Мы попросим Маргариту Николаевну рассказать про это исследование, про этот индекс, где мы находимся в сонме других больших, крупных языков. Ну, крупные языки это международные, как я понимаю, более популярные – английский, испанский, китайский…
Д. Завгородняя:
- Мы то ли на 6-м, то ли на 10-м месте по распространенности.
А. Милкус:
- Сейчас как раз индекс это и показывает.
М. Русецкая:
- Действительно, индекс проводится уже… Это второе исследование, второй год мы представляем эти данные. И традиционно он содержит две части. В первой мы рассматриваем русский язык в сопоставлении с другими большими языками, а вторая – это ситуация с русским языком на постсоветском пространстве. Сейчас мы говорим о первой части – русский и другие большие языки.
Под большими языками принято понимать и рассматривать те, которые обслуживают коммуникацию не только внутри отдельно взятой страны, и используется преимущественно только гражданами той или иной страны, но и, выходя за границы страны, выполняет, если можно так сказать, такую цивилизационную роль, роль международной, глобальной коммуникации. Безусловно, это прежде всего языки ООН. Исторически в основе Клуба больших языков лежат 6 языков ООН, но в последнее время к ним присоединяются и другие языки, и в нашем исследовании это наглядно показано. Среди которых, например, китайский, арабский, а в последнее время даже португальский.
А. Милкус:
- Мы, носители русского языка, в каком положении сейчас находимся?
Д. Завгородняя:
- На каком месте?
М. Русецкая:
- В нашем исследовании впервые, пожалуй, предпринят такой комплексный интегративный подход к определению роли русского и других языков. И мы исходили не только из количественного показателя, а вообще методологически. Тут коллеги сравнивают нашу идеологию с такой суворовской идеологией – не числом, но умением. Действительно, мы исходим из того, что в глобальном мире не только численность говорящих на том или ином языке определяет его роль, статус, вес и т.д., но еще и целый ряд других параметров. Мы, конечно, взяли этот показатель, численность. Ну, 258 миллионов, пока этот показатель не меняется. Сразу хочу сказать, есть некоторые иные данные относительно того, сколько людей в мире говорит на русском языке, но мы по-прежнему использовали единую базу, которая содержит данные обо всех больших языках в мире. И это данные, к сожалению, не самые новые, они базируются на данных всемирной переписи населения. Поскольку они пока не обновлены, мы пользуемся, как и в других критериях, кстати говоря, индекса, едиными открытыми, не противоречивыми базами данных, которые содержат информацию по всем анализируемым языкам. Кроме той базы, которую я упомянула, другой такой нет. Поэтому по численности - да, к сожалению, всего 258 миллионов, и это десятая позиция.
Но мы также проанализировали роль языков в международных организациях, где они выступают рабочими или официальными языками. Мы посмотрели эти языки на предмет их роли в интернете. Это и численность пользователей в интернете на тех или иных языках, и это количество сайтов, доля тех или иных языков в самых востребованных сайтах в сети интернет. Это и язык науки, безусловно, сегодня об этом много говорится, значит, язык научно-технического сотрудничества. Мы анализировали этот показатель по международным базам публикаций. И в разделе по СНГ анализировали нашу отечественную базу.
А. Милкус:
- Давайте к цифрам перейдем. Я смотрел это исследование, там очень много интересных цифр у вас и в каком-то смысле неожиданных.
М. Русецкая:
- Забежим вперед и сразу скажем, что по численности мы не занимаем высокие позиции, но по совокупности критериев, по интегральному индексу все-таки русский язык в пятерке больших языков мира. Давайте теперь подробнее поговорим о критериях.
А. Милкус:
- Сколько вообще людей учится на русском языке? Мы все время говорим о том, что хотим, чтобы больше ребят приезжало к нам, больше ребят дистанционно изучали русский язык. Сколько учителей, какие у нас проблемы с преподаванием русского языка? Вы же это тоже исследовали.
М. Русецкая:
- Да. Но здесь мы должны оговориться, что сейчас речь пойдет о данных, которые собраны по образовательным системам постсоветского пространства, поскольку нет ни одной базы данных, которая бы содержала эту информацию по всем большим языкам мира. Поэтому первый раздел, где мы говорим о русском языке на фоне других больших языков, не содержит информацию о представленности больших языков в этом параметре. То есть сколько всего в мире изучают в школах, вузах, колледжах…
А. Милкус:
- Нам же интересно то, что называется соотечественники, или люди, живущие на постсоветском пространстве. Все-таки это сфера влияния России.
М. Русецкая:
- Конечно. Мы сейчас переходим сразу ко второй части. Так вот, здесь мы эти данные имеем, более того, в этом индексе… Мы его приурочили к 30-летию со дня образования СНГ, в прошлом году мы 30 лет отметили, и индекс как раз и отражает данные прошлого года. Так вот, мы сравнили эти показатели на момент распада Советского Союза в 1991 году и прошлогодние данные. Сейчас на постсоветском пространстве русский язык изучают более 5 миллионов человек. Это те, кто изучает его в школах (чуть более 4 миллионов), и миллион с небольшим – это студенты высших учебных заведений.
А. Милкус:
- Это за границами России?
М. Русецкая:
- Да.
А. Милкус:
- То есть те, кто приезжает к нам, учится у нас, изучает русский язык – это по другой категории проходит?
М. Русецкая:
- Да, по другой.
А. Милкус:
- 5 миллионов – это хорошо или плохо? Или это мало и надо дорабатывать? Мне кажется, что маловато.
М. Русецкая:
- Все относительно. Если в цифрах 1991 года, то это вдвое меньше, чем на момент распада Советского Союза. Есть страны, которые, несмотря ни на что, этот показатель увеличили, и к ним, к примеру, относится Белоруссия, в которой увеличилась на 11% доля школьников, студентов колледжей и вузов, которые стали получать образование на русском языке. А по остальным странам это, к сожалению, снижение. И, наверное, самое критичное, самое большое (от 3 до 10 раз) сокращение произошло в странах Литва, Украина, Туркменистан, Грузия, Армения.
Д. Завгородняя:
- Вы не задумывались сами как эксперт, как ученый, почему сокращается изучение русского языка? Я сейчас делаю большую аналитическую статью об украинской литературе и обнаруживаю, что большинство значимых авторов предпочитали писать на русском языке. Потому что русский язык, у него больший словарный состав, выразительных средств больше, он быстрее развивается, у него много своих интересных особенностей. Вы могли бы отметить какие-то преимущества русского языка, на которые нужно указать людям, которые сознательно отсекают у своих детей возможность изучать этот богатейший, мощнейший язык и мощнейший пласт культуры, за ним стоящий?
М. Русецкая:
- Вы совершенно правильно делаете вывод, когда говорите о том, что объяснять и вести этот диалог нужно с людьми, которые принимают решения в сфере национальной образовательной и, в частности, языковой политики. Безусловно, за 30 лет у каждого из самостоятельных государств постсоветского пространства была возможность поэкспериментировать и повыбирать разные языки, языки других соседей или другие глобальные языки. И мы знаем, что многие страны сделали ставку не на русский язык как основной иностранный, а на английский, китайский. И сегодня в школах мы, конечно, имеем очень разную ситуацию. Далеко не во всех странах постсоветского пространства сохранились школы с русским языком как основным языком обучения или, скажем, русский язык изучается обязательно как иностранный язык во всех странах. Это главный ответ на наш вопрос, почему русский язык стали изучать меньше. Потому что нет часов на его изучение в системе общего образования. Ну, а отсюда вся линейка дальше. Раз нет часов, значит, нет ставок учителей, значит, меньше кадров готовится в национальной системе высшего образования. Значит, престиж этого языка на рынке труда не так высок.
А. Милкус:
- Но, с другой стороны, насколько я смотрел исследования, количество СМИ за границей России, которые выпускаются на русском языке, увеличилось, количество сайтов на русском языке, которые находятся во всемирной паутине, увеличилось. Маргарита Николаевна, можно цифры озвучить? И с чем это связано?
М. Русецкая:
- По этому вопросу, сразу оговорюсь, если в части образования действительно Институт им. Пушкина, являясь базовой организацией по преподаванию русского языка в СНГ, все же может делать какие-то предположения, выступать экспертом, говоря о причинах, почему те или иные ситуации возникают, то со СМИ мы этот параметр анализируем, мы его описываем, но сказать, почему так происходит, можно только предположительно. Конечно, есть у нас и Всемирная ассоциация русскоязычной прессы, которая занимается этими вопросами глубоко, и специалисты медиарынка, но вместе с тем давайте попробуем просто посмотреть на цифры и подумать, почему так происходит.
С одной стороны, действительно, отмечается некоторый рост самого количества русскоязычных СМИ. Но мы понимаем, что рост количества и доля этих СМИ в национальных или в других языках – это разные показатели. То есть, скажем, в той же Латвии, например, количество СМИ увеличивается, но доля их не увеличивается, то есть голос русскоязычной прессы все же становится тише. Их становится больше (и электронных, и бумажных), но на медиарынке все же их доля не так велика. С чем это, например, в той же Латвии может быть связано? Если посмотреть, то 37% граждан этой страны считают (и он является) русский язык языком семейного общения. То есть это второй по распространенности язык, и очевидно, что эта ситуация делает востребованными источники информации на русском языке.
А. Милкус:
- То есть когда Прибалтика начинает выдавливать русскоязычные СМИ, которые находятся на их территории, то возникает противодействие и открываются новые СМИ, потому что людям нужно общаться на своем родном языке и получать информацию на родном языке.
М. Русецкая:
- Совершенно верно.
А. Милкус:
- То есть действие рождает противодействие.
М. Русецкая:
- Да. Закрыв одно большое, мы можем получить десять новых маленьких. Потому что в этой редакции работают профессиональные люди, каждый из которых готов создать свое авторское СМИ. Ну, как один из вариантов.
А. Милкус:
- А общие цифры индекса по СМИ?
М. Русецкая:
- 32543 русскоязычных СМИ работает сегодня.
А. Милкус:
- Это за пределами России?
М. Русецкая:
- Да.
А. Милкус:
- Цифры впечатляют. Даже если считать, что в каждом из них работает по одному журналисту, 32 тысячи русскоязычных журналистов, находящихся за пределами России, это солидно.
М. Русецкая:
- И это мы еще не говорим о сайтах.
А. Милкус:
- Давайте о сайтах поговорим.
М. Русецкая:
- Тут интересная ситуация. С одной стороны, у нас не такая высокая позиция русского языка по численности русскоязычных пользователей. Ну, мы понимаем, это связано с первым показателем, нас всего не так много, кто владеет и говорит на русском языке, если сравнивать с английским, испанским, например. Но если проанализировать самые востребованные сайты в сети интернет, то оказывается, что уже несколько лет подряд русский язык удерживает вторую позицию.
А. Милкус:
- После английского.
М. Русецкая:
- Да, после английского. Но справедливости ради надо сказать, что с большим отрывом. Если англоязычных сайтов 65%, то русскоязычных сайтов 6,8, то есть чуть менее 7%. Но, тем не менее, это второе место, и за нами испанские – 3,6%.
А. Милкус:
- А как это объяснить? На испанском в мире говорит больше людей, ну, вся Латинская Америка, Испания, тоже немаленькая страна, колонии. Больше народу говорит на испанском, чем на русском сейчас.
Д. Завгородняя:
- Они не такие цифровизированные, наверное, как мы.
М. Русецкая:
- Здесь, наверное, Министерство цифрового развития лучше ответит на этот вопрос. У нас есть свои предположения. Мы анализировали эту ситуацию и видим, что, скажем, многие страны постсоветского пространства имеют сайты, в том числе и русскоязычные версии. Это официальные сайты государственных органов, сайты, через которые правительства стран предпочитают общаться с гражданами, в том числе на русском языке. Это значительная доля в этом показателе. Мы проанализировали характер этих сайтов, и оказалось, что это сайты более чем наполовину информационно-аналитические. То есть это не досуг, не развлечения на первом месте, это сайты информации, сайты новостные. Мы полагаем, что это во многом связано еще и с теми процессами, которые в последние годы шли в нашей стране, связанные с проектом «Открытое правительство». И «Цифровизация», конечно, добавилась, национальный проект. То есть у нас сегодня нет ни одной организации, ни одного предприятия, ни одного юридического лица и даже общественной организации, у которой не было бы сайта. Это тоже важный момент.
Ну, и наши соотечественники нам в помощь. Мы посмотрели, их сайты тоже входят в ядро самых востребованных русскоязычных сайтов. И зачастую это сайты не моноязычные, не только на русском языке, но и на национальных языках. И это поднимает их место в поисковых системах, делает их востребованными. То есть действительно можно сказать, что русскоязычные сайты – это сайты востребованные, нужной, актуальной информации.
А. Милкус:
- А про науку?
Д. Завгородняя:
- Совершенство, развитость языка определяется возможностью говорить на нем о сложных вещах. Язык дипломатического общения был русским даже на Украине, например, в XVII веке. Потому что он был несколько более сложный, требующий каких-то более сложных инструментов. Что можно сказать о русском как языке науки?
А. Милкус:
- Министерство образования и науки, я так понимаю, формирует свой пул и серьезных научных журналов, и сайтов. Будут ли иностранцы читать статьи наших ученых на русском языке, понимая, что это очень важные люди, важные статьи и важное влияние оказывается на развитие мировой науки?
М. Русецкая:
- Давайте начнем с того, что вы очень правильно подметили, что роль языка в том числе определяется тем, дает ли он возможность говорить о сложных вещах, то есть является ли он языком научно-технической информации, научной мысли. Кстати, как ответ на вопрос, почему на постсоветском пространстве вузы во многом сохраняют русский язык как язык подготовки кадров с высшим образованием.
А. Милкус:
- Да, особенно это касается инженерных наук, естественнонаучного направления.
М. Русецкая:
- Совершенно верно. Так вот, за эти 30 лет большинству стран пока не удалось на своих национальных языках создать корпус терминов, понятий, а значит, нет еще и учебников, нет научно-методического аппарата на национальных языках. Поэтому, естественно, используются русскоязычные учебники для вузов, и научные исследования являются основным источником для развития, в том числе и национальных наук.
Индекс, еще раз повторю, это данные за прошлый год. Мы, конечно, смотрели и международные базы, это данные прошлого года. Предполагаем, что индекс 2022 года изменится, хотя могу сказать, что может качнуться как в одну, так и в другую сторону положение русского языка. Всегда вспоминаю академика Костомарова, основателя нашего института, который говорил, что с одинаковым интересом люди учат языка как друзей, так и врагов. Поэтому как знать, каков будет рейтинг русского языка в следующем году.
Отвечая на ваш вопрос, хочу сказать, что в 2021 году, если посмотреть платформу Web of Science, 37 тысяч (даже чуть больше) публикаций на русском языке было опубликовано по всем направлениям науки. То есть это и гуманитарные науки, и о земле, и медицина, и т.д. То есть это пятая позиция среди больших языков. За нами, на 6 месте, французский язык с 30 тысячами публикаций.
А. Милкус:
- Мы французов обогнали?
М. Русецкая:
- Да. Далее португальский идет, японский. Нас опережает немецкий (51 тыс.) и испанский (67 тыс.). На первых двух строчках, как вы догадываетесь (почти 7 миллионов статей), английский язык и китайский язык (100 тысяч).
А. Милкус:
- Маргарита Николаевна, мы в прошлом году сделали несколько передач, на мой взгляд, принципиальных, эта тема нас с Дашей очень волновала и тревожила, это все большая популярность и использование нецензурной речи в разговорах. Недавно Российская академия образования опубликовала свой опрос, и цифры очень тревожные. Все больше и больше людей считают, что приемлемо общаться в разговоре, используя ненормативную лексику, приемлемо общаться матом. Из взрослых 23% опрошенных специалистами Российской академии образования считают, что пусть матерятся, ничего страшного не происходит. 25% считают, что вообще об этом задумываться не надо, это сейчас естественная вещь. Но, на мой взгляд, это неестественно. На мой взгляд, в последние годы происходит популяризация этой обсценной лексики. Я вам скажу честно, что был просто потрясен. Мы стояли в холле крупного, известного вуза, и ребята, которые стояли в очереди рядом с нами за кофе, студенты, хорошо одетые, приличные, обсуждали выполнение курсовой работы на таком витиеватом русском мате.
Д. Завгородняя:
- А ведь когда-то они будут лекции читать. Как они будут избавляться от этого?
А. Милкус:
- Идешь по улице, мама с ребенком говорит матом.
Д. Завгородняя:
- Мама с ребенком – это, по-моему, все-таки редкость.
А. Милкус:
- Много раз, к сожалению, я в последнее время это слышу. Я просто активно реагирую, у меня уши начинают вянуть, что называется. Когда я слышу мат на улице или в общественном месте, меня физически просто как током бьет, потому что я понимаю, что это неправильно, это нехорошо. Мы делали программу про комиков, которые популярны у подростков…
Д. Завгородняя:
- К слову, ни один популярный комик не согласился с нами побеседовать.
А. Милкус:
- Да. То есть они понимают, что это, наверное, нехорошо, но при этом они на этом зарабатывают деньги. И это как раз и расширяет границы допустимого. Маргарита Николаевна, что происходит, и как этому противостоять?
М. Русецкая:
- Вы знаете, эта тема действительно возникает, редко какой месяц обходится без того, чтобы к нам в институт не обратились за комментариями. У нас так сложилось исторически, что проректор по науке профессор, доктор филологических наук Михаил Осадчий в институте держит оборону.
А. Милкус:
- Он у нас был в программе.
М. Русецкая:
- И он на эту тему, возможно, имеет больше информации. Конечно, нужно признать, что из общественно порицаемого явления это стало явлением, скажем так, общественно не замечаемым или не рефлексируемым. Те данные, которые вы говорите, полученные по родителям, они как раз это подтверждают, что либо считают это неизбежным, либо вообще считают, что не стоит на эту тему даже каким-то образом задумываться и как-то уделять этому внимание, что это естественный процесс.
Специалисты, которые занимаются обсценной лексикой, выделяют несколько причин тому, начиная от революции 1917 года, когда коренным образом произошел такой культурно-социальный, что ли, слом, и когда на смену людям, которые определяли развитие страны, с высочайшим образованием, с высочайшей культурой, в том числе речевой культурой, пришли люди иных социальных слоев. И стало понятно, что именно эти люди, с их культурным кодом, куда входила в том числе эта бранная лексика, они являются значимыми, определяющими…
А. Милкус:
- Слушайте, больше 100 лет прошло. По-моему, в советское время было стыдно использовать…
Д. Завгородняя:
- Да, мат был локализован в определенных кругах.
М. Русецкая:
- Исследователи считают, что это было первым шагом, но все же мат жил, безусловно, в устно-речевой коммуникации. А вот интернатизация и цифровизация нашей жизни, к сожалению, ввели интернет и в письменную речь. И то, что интернет действительно закрепил еще и в письме, дал возможность, скажем так, жизни и развития обсценной лексике еще и в письменной коммуникации, вот это и стало катализатором, что ли, и новым витком в насаждении. Действительно, что же спрашивать с детей и за что их ругать, если у нас не порицается, скажем, мат в речи социально значимых людей нашей страны? Вот события недавнего времени. Члены президентского Совета по культуре считают нормальным в своем творчестве и в своих высказываниях использование этой лексики. У нас с вами, безусловно, наводняет социальные сети эта лексика, и коммуникация в соцсетях сегодня формирует речь наших детей гораздо больше, чем, скажем, коммуникация в школе или даже круг семейного общения. Мы понимаем, в семье родители могут не употреблять эту лексику, но дети 90% своего времени, своей коммуникации проводят в соцсетях, где это обычное дело, и с этим ничего не поделаешь.
Поэтому что сказать? Законодательство у нас всё принято, законодательство, которое призвано регулировать, запрещать, контролировать. Но, к сожалению, как и другие законы в сфере языка, это законодательство не обеспечено контролирующими мерами. То есть закон есть, но он, к сожалению, не работает. Когда он начнет работать? Наверное, когда у нас изменятся в том числе и наши требования социального приятия и неприятия этих фактов. Помните, в советское время, если где-то в общественном пространстве вдруг звучал мат, все делали замечания, и этих людей строили, как бы сейчас сказали на сленге. Их, конечно, призывали к порядку, выводили, просто выпроваживали из этих помещений, и это всегда было общественно порицаемо. Сегодня не каждый решится сделать замечание, просто потому, что это связано даже с угрозой физической расправы. И многие вообще считают, что на это даже не стоит обращать внимания.
То, что касается подростков. Нужно все же сказать, что в данном случае мы имеем дело с одним из инструментов поиска себя в этом мире, достижения какой-то…
А. Милкус:
- Что-то они не там ищут себя.
М. Русецкая:
- Мы знаем, к этому относится вообще язык подростков. Вспомните себя, у всех у нас был так называемый кодовый язык, подростковый лексикон и т.д. Но мы вырастали и избавлялись успешно от этих детских болезней. Поэтому это явление не новое в целом, то, что подростки ищут себя, в том числе ищут и в коммуникации. Но вот как сделать так, чтобы, став взрослыми людьми, они осознавали неуместность, невозможность использования в своей речи этой лексики, это, конечно, задача для тех, кто занимается масс-медиа. Безусловно, это СМИ, это… Ну, телевидение подростки уже не смотрят, нужно признать, что это для них не является таким авторитетным источником.
А. Милкус:
- На телевидении, слава богу, еще не используют…
Д. Завгородняя:
- Вообще журналисты никогда не использовали мат.
А. Милкус:
- Но мы с тобой говорили, что куча детских, подростковых программ, которые транслируются в YouTube, они наполнены матом.
М. Русецкая:
- Это правда.
А. Милкус:
- Маргарита Николаевна, вы сказали очень важную вещь про интернет. Но интернет ведь не только делает допустимым мат, интернет меняет строй языка. Во-первых, упрощаются конструкции, во-вторых, заголовки популярных сейчас СМИ, там выстраивается неправильно порядок слов, предложений, и это становится нормой. То есть изменение языка происходит под действием интернета, наверное, наиболее активно, если сравнивать с доинтернетовской эпохой. Как здесь бороться? Потому что это очень серьезное влияние на умы происходит - упрощение, ошибки, непонимание слов, непонимание смысла слов. Скажем, я недавно читал научную работу, там слово «апеллирую» и слово «оперирую» человек не понимает, и он вместе «оперировать данными» написал «апеллировать данными».
М. Русецкая:
- Давайте попробуем поговорить на эту тему. 20 лет назад Костомаров написал впервые о том, что с появлением дисплейной коммуникации (он ее назвал дисплейной, ну, опосредованной экраном) мы получили новый, третий вид человеческой коммуникации. Наряду с устной речью, письменной речью мы получили еще дисплейную или так называемую коммуникацию, в основе которой лежит гибридный текст. Это сращение, смешение различных форм устной коммуникации с вариантами письменной речевой коммуникации. Мы знаем, это те самые упрощения, о которых вы говорили, сокращения (пжт вместо пожалуйста, спс вместо спасибо), отсутствие некоторых запятых, знаков препинания, кроме того, изобилие смайликов…
А. Милкус:
- Что делать – запрещать, ругать, воспитывать? Как здесь быть? Давайте согласимся, что это беда.
М. Русецкая:
- Безусловно, здесь нужно признать, что это не способствует повышению языковой культуры и в целом культуры. Но вместе с тем это тот факт, с которым бороться, просто запрещая все, очевидно, тоже неэффективно, нецелесообразно. Мы остановились на том, что у нас есть сегодня три основных вида деятельности – устная речь, которая формируется в дошкольный период, которая развивается на лучших образцах устно-речевых (и сказок, и диалогов семейных коммуникаций). Но вместе с тем есть письменная речь, классическая, которую тоже никто не отменял, ее каноны тоже понятны, они закреплены в художественной литературе, и она формируется в школе. Это очень важный показатель, действительно очень важный навык. Но реально коммуникативно важной становится та самая дисплейная речь, коммуникации в интернете. Кстати говоря, кажется, в 2016 году в Великобритании Оксфордский словарь словом года назвал смайлик. То есть смайлик стал словом года. И это для Великобритании, с такими серьезными консервативными традициями, в том числе в культуре. И они признали, что самым востребованным словом стал смайлик. Поэтому действительно такие сдвиги происходят.
Что здесь могло быть? Много говорится, но, к сожалению, пока еще до реализации не дошло. Безусловно, изменение преподавания русского языка, оно назрело. Мы ни в коем случае не говорим о том, что нужно отменить задачу формирования грамотного устного и письменного русского языка, но обучение этим правилам, азам коммуникации в интернете тоже должно строиться иначе. И оно должно идти ни в коем случае не так, как обсуждалось несколько раз вполне серьезно, что, предположим, дети должны учить сегодня взрослых эффективной коммуникации в интернете, потому что они лучше там ориентируются, они являются специалистами. Или что, например, чиновников нужно учить современному жаргону и современной речи школьников и подростков, чтобы чиновники их лучше понимали, а значит, могли с ними говорить на одном языке. Я категорический противник этого подхода, я считаю, что все-таки то, о чем писал Выготский, работает во все времена, и сегодня в том числе. Поэтому когда мы говорим о культурных артефактах, (а коммуникации в интернете все же должна быть тоже частью нашей культуры), эти культурные артефакты в жизни ребенка, в жизни человека должны появляться сначала через примеры взрослого человека, значимого человека, а потом уже только в самостоятельной жизни.
И поэтому нужно объяснять и показывать роль грамотного русского языка, в том числе и в современной эффективной интернет-коммуникации. Позвольте один частный пример, мне он очень нравится. Вы знаете, что когда был период, когда наши поисковые системы стояли, скажем так, под угрозой, нам предлагали импортный вариант, и мы могли остаться без национальной поисковой системы. Но оказалось, что труды Зализняка, казалось бы, классические труды по морфологии языка, он описал, как образуются слова в русском языке, то есть, по сути, математическим языком, математическими формулами описал, что происходит с русским языком… Так вот, использование фундаментальных работ Зализняка позволило создать национальную поисковую систему, которая оказалась конкурентоспособной, и ни один другой импортный вариант не оказался лучше и до сегодняшнего момента не работает лучше. Это пример того, как люди, владеющие русским языком, делают современный востребованный продукт, в том числе в интернет-коммуникации.
А. Милкус:
- Давайте только поясним, что Андрей Анатольевич Зализняк – это выдающийся русский лингвист и языковед, не так давно он ушел из жизни.
Д. Завгородняя:
- Какая поисковая система, Яндекс, что ли?
М. Русецкая:
- Конечно, Яндекс.
А. Милкус:
- Тут еще один интересный вопрос – вопрос моды. Я года два назад читал исследование. Есть такой исследователь в Институте образования Высшей школы экономики – Иван Смирнов. Он исследовал язык, на котором пишут школьники ВКонтакте. И вот оказалось, что за последние годы язык стал более грамотным, оттуда исчезли… Многие даже и не помнят, что был такой «албанский язык», где надо было искривлять слова, с ошибками и т.д. Посты стали грамотные, речь стала более литературной и т.д. И он об этом говорил довольно активно и объяснял это тем, что для того, чтобы теперь тебя заметили в социальных сетях, нужно использовать грамотную, интересную, правильную речь. И это было показано на большой выборке школьников Санкт-Петербурга. То есть в принципе, если есть мода на грамотный русский язык, на грамотное выражение своих мыслей, она будет. Если у нас все молодежные программы в YouTube наполняются матом, причем сознательно, продюсерами, и эта грань размывается… Я понимаю, что нужно развлекать молодежь, но если бы было табу и наши комики шутили бы без использования обсценной лексики (может быть, умнее шутили бы), может быть, и мода пошла бы на умный, грамотный, хороший язык. Почему на нем нельзя шутить?
Д. Завгородняя:
- Советские сатирики прекрасно…
А. Милкус:
- Да, Жванецкий, Задорнов прекрасно обходились без этого.
М. Русецкая:
- Да, и КВН помним, первые его годы. Это, конечно, был пример шутки, и очень хорошей шутки, абсолютно обходящийся без мата. Что касается исследования ВКонтакте. Знаете, мы тоже уже несколько лет назад эту проблему обозначили. И я абсолютно согласна с коллегой, интернет, изначально воспринимаемый как такая вселенская помойка, которая разрушает культуру языка, которая снижает уровень образования, постепенно становится, наоборот, инструментом очищения от многих культурных зараз. И все, кто понимает, что сегодня каждое слово, оставленное в цифровом пространстве, сохраняется с тобой на всю жизнь и работает либо на тебя, либо против тебя, хорошо понимает, что твоя речь, твой цифровой след – это то, что работает иногда лучше, чем ты сам, за тебя. Потому что это наши профессиональные контакты, это доверие к нам, это наша репутация, это возможность выстраивать карьеру, деловой имидж. И, безусловно, мы знаем и говорим об этом и нашим студентам, и когда со школьниками общаемся, что кадровые агентства уже сегодня, рассматривая резюме кандидата, открывают социальные сети. И социальные сети говорят гораздо больше о нас, чем наши дипломы, грамоты и другие документы в портфолио. Поэтому «береги честь смолоду» сегодня звучит как никогда актуально по отношению к социальным сетям.
Д. Завгородняя:
- Маргарита Николаевна, вы так хорошо говорите. Может быть, нам надо ввести уроки цифровой экологии, экологии цифрового общения в школах, говоря: ребята, давайте будем писать грамотно, писать правильно? Вот это я всегда ученикам говорю: давайте грамотно формулировать предложения. Учиться писать благодаря соцсетям. Как вы думаете?
А. Милкус:
- Ну, не только соцсетям. Я, кстати, недавно общался с 9-классниками, мы говорили про медиаграмотность, цифровую гигиену и т.д. Подошел мальчик и говорит: «А можно в школе ввести уроки риторики?»
М. Русецкая:
- Знаете, если нас слушает профессор Института им. Пушкина Владимир Иванович Аннушкин, я думаю, сердце его наполнилось радостью. В этом году исполняется 5 лет Школы живого русского слова. Это школа риторики, которую он ведет для наших студентов и для школьников, которые к нам приходят, он является председателем Международной ассоциации риторов. Здорово, что есть такие дети, а если нас слушают родители и дети, то, пожалуйста, приходите, такая школа совершенно бесплатно работает.
А. Милкус:
- Она только очная или могут из других регионов подключиться?
М. Русецкая:
- У нас есть и дистанционные лекции, курсы, но школа пока работает только очно в институте. Но можно подумать на эту тему, если будет спрос, пишите, сегодня нет никаких проблем сделать такую школу и в интернете, онлайн-школу.
Так вот, об экологии языка и о грамотности в интернете. Это тема более чем живая. Сегодня на рынке труда всеми работодателями грамотная коммуникация ставится на первое место во всем мире. То есть сегодня претенденту на любую должность, до комических примеров… Даже для заправщика на бензоколонку в деревне Брехово в Московской области среди требований кандидатов стоит владение грамотным русским языком, уж не говоря про топ-менеджеров, руководителей, про другие позиции. Сегодня владение эффективной коммуникацией и грамотной речью – это компетенция номер один на рынке труда. Я думаю, эти плакаты должны появиться в каждом классе наших школ, это лучшая реклама и лучшая мотивация для изучения русского языка. Ну, а то, что преподавать его, наверное, нужно чуть иначе, какой-то элективный курс или курс дополнительного образования, экологии языка, мне очень симпатична эта мысль, и мы, конечно, работаем над этим.
А. Милкус:
- Спасибо большое, Маргарита Николаевна. Еще раз напомню, Школа риторики в Государственном институте русского языка.
