Полезна ли для России Болонская концепция высшего образования
А. Милкус:
- Здравствуйте, уважаемые слушатели! В студии Александр Милкус и Дарья Завгородняя. Сегодня мы будем развенчивать мифы и реагировать на новостную повестку. Будем говорить про Болонскую систему образования, в которую мы включены. Говорим с сегодняшним гостем – экспертом Виктором Александровичем Болотовым. Он создавал Федеральную службу по надзору в сфере образования и науки, а до этого был первым заместителем министра образования Российской Федерации, сейчас – научный руководитель Центра мониторинга качества образования Высшей школы экономики.
На этой неделе опять возникли вопросы: давайте отменим Болонскую систему образования, вернемся к старой доброй советской системе. Это предложил один из депутатов – Виталий Милонов. И его поддержали еще некоторые его коллеги.
В. Милонов:
- За пять лет студент становится полноценным специалистом, имеющим высшее образование. За четыре года этого достичь сложнее. Надо отталкиваться еще и от того, что на Западе одним из распространенных способов получить практически высшее образование является вообще НВА, когда люди учатся и того меньше. Бакалавр – это недовысшее образование. А магистратура – это уже перевысшее. Пять лет – это оптимальный срок. В стратегически важных направлениях система нашего высшего образования не может себе позволить принять европейские клише и остается в классических канонах пятилетней схемы образования, плюс необходимые практики, ординатуры и так далее. Но как показывает опыт, специалист, имеющий высшее образование, это специалист, который пять лет полноценно учится.
А. Милкус:
- Вот примерно такие призывы в последнее время возникают.
Д. Завгородняя:
- Я могу понять Милонова. Я вот училась пять лет. Потом я взяла академку, потому что у меня был сложный диплом. Я его писала целый год. И мне обидно, что я считаюсь бакалавром. Я же не магистр.
А. Милкус:
- У тебя должен быть специалитет, если ты пять лет училась. Какая разница, что написано в дипломе. Главное – знания. И я не очень понимаю, почему знания должны соотноситься с продолжительностью обучения. Пять лет – это нормально, а за четыре года нельзя обучить. А за три года тоже нельзя обучить. Так?
Д. Завгородняя:
- Нельзя. Вообще чем дольше, тем лучше.
А. Милкус:
- Лучше всю жизнь учиться и потом стать бакалавром. Давайте разбираться с Болонским процессом. Даже у нас в редакции есть непонимание, что происходило. Как говорят наши друзья: чем сердце успокоилось.
В июне 1999 года в итальянском городе Болонья 29 министров образования европейских стран подписали соглашение о создании в Европе единой структуры высшего образования. Планировалось к 2010 году адаптировать национальные системы под единые требования. Диплом о высшем образования одной страны – участницы Болонского процесса должен признаваться другой страной. Введение двухэтапной подготовки высшего образования. Первая степень – бакалавр, три-четыре года обучения. Вторая степень – магистр. Введение системы кредитов, которые могли бы засчитываться студенту, когда он учится то в одном вузе, то в другом. Стимулирование академической мобильности и создание европейской системы контроля качества высшего образования. Россия вступила в клуб болонских стран в Берлине в 2003 году.
На мой взгляд, единственное, что у нас осталось в головах в представлении о Болонской системе, это то, что у нас пятилетние некоторые программы сократили до четырех лет и назвали их бакалавриатом. И появились магистерские программы. По-моему, больше ничего из Болонского процесса мы так и не осуществили. Я прав?
В. Болотов:
- Не совсем. Это в головах обычного человека осталась такая мысль.
А. Милкус:
- Обычный человек считает, что Болонская система нам навязала бакалавриат и магистратуру.
В. Болотов:
- На самом деле, если посмотреть правде в глаза, до всякой Болонской системе в законе об образовании 1992 года уже были введены понятия бакалавра и магистра. И в 1993 году несколько пединститутов ввели у себя бакалаврскую и магистерскую программы. Среди этих институтов – Российский государственный педагогический университет им. Герцена, один из лидеров педагогического образования в России.
А. Милкус:
- РУДН. Владимир Михайлович Филиппов, бывший ректор РУДН и потом министр образования мне рассказывал, что они ввели бакалавров и магистров в начале 90-х и сами на цветном принтере печатали дипломы.
В. Болотов:
- Зачем это делал РУДН, я сейчас поясню. Кроме педвузов, бакалаврскую и магистерскую программу отрабатывали многие университеты. Далеко не только готовящие педагогов. Ряд ведущих инженерных вузов, например ИТМО – ведущий университет по компьютерным наукам питерский, готовит бакалавров и магистров в полный рост. И никто не ставит вопрос: прекратите подготовку, давайте готовить специалистов. Еще раз повторю, это было сделано до начала всякого Болонского процесса.
А. Милкус:
- В Советском Союзе экономисты и педагоги учились четыре года. Какая разница – специалитет это будет? Давали дипломы о высшем образовании. У меня первое образование экономическое. Я учился четыре года. Практически все педагоги начального образования учились вообще в техникумах и в педагогических вузах четыре года. В Советском Союзе система существовала примерно такая же. Когда я пошел в журналистику, поступил на спецотделение и учился два года. И получил дополнительную квалификацию. По сути дела, бакалавриат и магистратуру я прошел в начале 90-х годов, просто это никто так не называл.
В. Болотов:
- Добавлю еще. Были еще издательские редактора, которых тоже готовили четыре года.
А. Милкус:
- Слушатель нам пишет, что и юридические институты – четыре года.
В. Болотов:
- Эта практика была. А еще была целевая интенсивная подготовка специалистов в советские времена. Это пять лет, плюс еще один год обучения. Например, в Бауманке готовили инженеров для космоса. И там пяти лет специалисту не хватало. Надо было еще год тратить на то, чтобы человек мог работать в условиях космоса. Поэтому было и пять лет, и четыре, и шесть лет было.
А. Милкус:
- Медики вообще под семь лет, если считать с ординатурой.
В. Болотов:
- И в этом плане спор, сколько лет нужно обучать, бессмысленный. Можно десять лет учиться и ничему не научиться, а можно и за три года получать профессию, если у тебя есть высшее образование.
А. Милкус:
- В 2003 году мы подписали, пообещали, что войдем в Болонский клуб и выполним все требования. Но на самом деле давайте признаем, что у нас ничего не получилось. Признание наших дипломов на Западе так и не произошло. Общих программ не произошло. Ребята, которые ездили обучаться за границу, каждый раз доказывали в новом вузе, что получили законно кредиты на образование.
В. Болотов:
- Давайте говорить откровенно. Болонская система вводилась для чего? В Европе она для чего создавалась и в России? Это связано с экспортом образовательных услуг. Почему РУДН начал делать бакалавров и магистров? Потому что его выпускники приезжали в свои страны, и там не очень понимали, что означает наш советский специалист. Они работали в двухступенчатой системе. Поэтому РУДН и должен был начинать эту деятельность задолго до Болонской конвенции.
Задача образовательного экспорта была поставлена. Кстати, стоит до сих пор. И Австралия, и США очень хорошо пополняют свой бюджет за счет притока иностранных студентов. Для этого система и создавалась. Для этого писали про то, что дипломы должны быть узнаваемы, должна быть единая система оценки качества высшего образования. И сделано было много.
А. Милкус:
- У меня такое ощущение, что мы полноценно на Болонскую систему так и не перешли.
В. Болотов:
- В Европе есть так называется Европейская ассоциация оценки качества образования. У нее есть стандарты, по которым работают национальные агентства по оценке качества образования. Национальные агентства во всех странах Европы сохранились. И наше Агентство по оценке качества образования, которое занимается аккредитацией, работает и использует эти международные стандарты. И это позволяет нашим выпускникам продолжать обучение, академическую карьеру дальше. У нас, условно, получают степень бакалавра, а магистра получают уже в другой стране, в другом университете. И это у нас состоялось.
Д. Завгородняя:
- А в каких направлениях получают образование за границей наши бакалавры?
А. Милкус:
- Во время пандемии это все сильно сократилось.
В. Болотов:
- Это правда. Сейчас стало хуже. Я боюсь, что дальше будет еще хуже. По разным причинам. Закрыть эту возможность не хотелось бы. Многие люди, получив магистерское образование там, возвращаются в Россию, работают на нашем рынке труда. Больше всего это касается гуманитарного направления: экономисты, юристы и так далее. Я знаю многих компьютерных ребят, которые после бакалаврского образования получали магистерское образование в странах Европы.
Д. Завгородняя:
- В Америку едут по естественнонаучным направлениям.
А. Милкус:
- Америка не входит в Болонский клуб.
В. Болотов:
- В основе Болонской системе лежит англосаксонская традиция. Соединенные Штаты Америки работают в этой традиции. Там тоже есть бакалавры и магистры. При некоторых оговорках, они следуют духу Болонской конвенции.
А. Милкус:
- Духу – да, а документам – нет. Наш федеральный государственный образовательный стандарт для высшей школы до сих пор не бьется с западными стандартами.
В. Болотов:
- Это отдельная печальная история. Посмотрите, что написано в дипломе о содержании бакалаврской подготовки. Если руку на сердце, то там, если все это реально делать, четыре года – это много или мало? Не знаю. Наши стандарты перегружены.
А. Милкус:
- Когда возникла Болонская система, активно внедрявший ее министр образования Андрей Фурсенко, потом Ливанов очень много ругали вузы, которые просто взяли пятилетние программы, обрезали их, выкинули достаточно большое количество часов на практику и представили это как бакалаврские программы.
Д. Завгородняя:
- У меня ощущение, что некоторые и не урезали. Сейчас мои знакомые студенты, которые учатся на гуманитарных факультетах, жалуются, что очень много впихнули в четыре года.
А. Милкус:
- Увеличили интенсивность и отсутствует практика.
В. Болотов:
- Как из специалитета перейти на бакалавриат и магистратуру? Первый самый простой и естественный шаг, но не самый лучший, взять и вычеркнуть отдельные дисциплины. В университетах по учебным часам планируются года обучения. Те, кто ликвидировал у себя военную кафедру, им было проще всего. Военная кафедра съедала почти год учебной нагрузки. А вот когда про тех же педагогов я вспоминал в 1993 году, было две точки зрения. Одни говорили: давайте уберем всю педагогику и психологию, оставим только предметы. А вторые говорили: уберем избыточный материал по математике, по истории, оставим только то, что в школе преподают. А все тонкости наук уберем. На самом деле истина лежит посередине. Надо искать оптимальное сочетание педагогики и психологии и предметной подготовки.
Но то, что часть вузов пошла по простому пути, а у вузов сегодня программа достаточно большая, это правда. И в некоторых пятилетнюю программу теперь в четыре года будем делать. А некоторые еще и добавляют к этой пятилетней программе новые разделы. Перегрузка студента, перегрузка содержания продолжает иметь место.
А. Милкус:
- Она к Болонской системе отношения не имеет.
Д. Завгородняя:
- Может быть, поэтому сейчас появилось так много педагогов, не знающих детскую психологию?
А. Милкус:
- Во многих педагогических вузах убрали курс возрастной физиологии и психологии. Но это не имеет отношения к Болонской системе. Просто решили перейти на Болонскую и некоторые специальности перевели на четыре года подготовки. Но до сих пор 36 % направлений подготовки – это специалитет. Бакалавры – в основном это те специальности, которые могли бы подготовиться и в советское время готовились за четыре года. Это в основном гуманитарии. Мы просто поменяли таблички и немножко стали настраивать на систему образования, причем не под Болонскую систему, а под современные требования, ничего больше не произошло.
В. Болотов:
- Ведется активная дискуссия про прикладной бакалавриат. На базе колледжа добавить учебное время, связанное с фундаментальной подготовкой, и за четыре года давать диплом бакалавра. Используя сочетание образования в колледже и в вузе. Чем плох такой ход? Есть понятие – академический бакалавриат. Когда готовят не для профессии, а для того, чтобы человек, проучившись четыре года и получив фундаментальное образование, потом выбрал себе профессию, которую получают уже в магистратуре. Ряд вузов это уже реализуют.
Для меня шум вокруг Болонской конвенции – назад к основам и оковам.
А. Милкус:
- Призывы вернуться к советскому высшему образованию реальны? Тридцать лет прошло, не можем мы это сделать.
В. Болотов:
- Я бы разговаривал про это с ректорами и с работодателями. Болонская конвенция, бакалавры и магистры не для заигрывания с Западом проклятым сделаны, а для того, чтобы готовить специалистов на рынок труда. Сохранять ли это, в каком направлении развивать – надо брать работодателей и ректоров и с ними обсуждать. А всякие досужие размышления… Для мотивированных студентов советская система образования была очень хорошей. Не случайно наши физики, математики везде находят место работы. Но теперь у нас массовая высшая школа. Тогда в вузы поступала треть выпускников школ. А сейчас – больше.
А. Милкус:
- К нашему разговору подключилась ректор Университета-2035 Нина Яныкина. Мне кажется, что к прошлому возврата уже нет. Хочется поговорить о том, как развивается сейчас высшее образование. То, что произошло в нашей системе высшего образования за последние 20-25 лет, это феноменальная вещь. Никакого отношения к Болонской системе эти изменения не имеют. Сначала у нас возникли национальные исследовательские университеты, потом федеральные университеты, потом опорные университеты. Стали приходить молодые команды управленческие в вузы. То, что сейчас происходит, по-моему, очень важные изменения. Какое отношение они имеют к Болонской системе?
Н. Яныкина:
- Мне кажется, что вопрос Болонской системы – это, скорее, вопрос формы. А все то, что происходило на протяжении последних двух десятков лет, это вопрос, скорее, восстановления или формирования того содержания, которое позволяет дать каждому студенту максимально высокий, соответствующий его запросу и запросу работодателя уровень профессионализма. И эти программы – и опорные университеты, и национальные исследовательские, и действующий сейчас «Приоритет-2030», это хорошие программы инвестиции в то, чтобы в вузах росли точки компетенций. По ряду направлений подготовки сейчас до сих пор действует формат специалитета. И Болонская система в данном случае этого не поменяла. Вопрос еще и в содержании образовательных программ, а не в том, будет ли это 2+2+2, будет ли это бакалавриат плюс магистратура, плюс аспирантура, будет ли это специалитет плюс ординатура. Все зависит от содержания.
Д. Завгородняя:
- Получается, что Болонская система как форма не мешает этому содержанию развиваться?
А. Милкус:
- Она уже существует отдельно от системы развития наших университетов.
Н. Яныкина:
- Конечно. Более того, если в конечном итоге присутствие или наш опыт по присоединению к Болонской системе позволит развивать внутристрановую академическую студенческую мобильность, когда студент из Владивостока может на полгода уехать в университет в Екатеринбурге, проучиться, а потом вернуться и зачесть кредит за обучение, не продлевая срок обучения, не отсрочивая свой выход в экономику в качестве специалиста, - почему бы нет.
В. Болотов:
- Я бы добавил еще интернет-курсы. Я прослушиваю хороший сертифицированный курс в интернете, приношу в свой родной университет удостоверение, его засчитывают. Это тоже можно назвать следствием Болонской системы.
А. Милкус:
- У нас создается очень гибкая система подготовки специалистов.
Н. Яныкина:
- Система 2+2+2 очень своеобразная, в хорошем плане. Выросла она с низов. Она не была навязана сверху Министерством науки и высшего образования отдельным категориям университетов. Просто ряд университетов, в том числе которые в последние годы выстраивали у себя программы развития как опорные, федеральные, национальные исследовательские, эти университеты столкнулись с ситуацией, что им необходимо, с одной стороны, внедряя индивидуальный подход к каждому студенту в процесс образования, при этом повышать в целом эффективность всего процесса. И одно из решений, которое коллеги нашли и начали отдельно в себя внедрять в пилотном режиме, а сейчас это распространяется, по сути дела, на сообщество ведущих вузов страны, это система, при которой наши шесть лет бакалавриата плюс магистратуры дробятся еще на две части. Два первых года – максимально широкая линейка образовательных модулей и дисциплин, которые погружают студента, пришедшего из школы на первый курс, в целом в профессиональную деятельность. При этом давая специфику, которую может дать вуз. С другой стороны, не погружая настолько глубоко, чтобы человек не смог поменять предмет обучения в течение двух лет после первых двух курсов.
А. Милкус:
- Очень много ребят поступают в вузы, не понимая, кем они дальше будут работать. Им кто-то в школе сказал, что он хорошо пишет сочинения, значит, должен быть журналистом. Или я хочу быть айтишником. А это больше ста направлений. Человек, закончив школу, далеко не всегда понимает, что он хочет и куда он может пойти. В первые два года у него есть возможность получить базовые знания, осмотреться в вузе, попробовать себя на практике и выбрать дальше специализацию.
Д. Завгородняя:
- Не надо никуда перепоступать. Модульная система гибко настроена.
Н. Яныкина:
- Абсолютно. Это то, что называется в какой-то степени отложенным выбором. Человек поступает на первый курс, сразу заходит в систему профессионального обучения в сфере высшего образования. Но при этом у него есть возможность определить направление подготовки не сразу при поступлении, а после окончания второго курса. Это дает серьезную гибкость, возможность студенту переопределиться в время обучения. При этом за первые два года получив максимум от системы образования, набрав себе те компетенции, которые в любом случае пригодятся.
В. Болотов:
- Мы говорили про педагогов. Уже был опыт, когда два года не учитель физики, химии или биологии, а получает естественнонаучное образование. Выбор – через два года. И у гуманитариев тоже – гуманитарное образование, а потом учитель литературы или истории. И это диверсификация получения высшего образования.
А. Милкус:
- Это система, которая позволяет максимально точно молодому человеку выбрать свою специальность, понимая, что дальше придется все равно учиться. И потом два года магистратуры для тех, кто хочет заниматься наукой, кто хочет идти дальше преподавать.
Хотел бы подчеркнуть одну важную особенность нынешней системы образования, отличие от советской. Между школой и вузом в советское время была достаточно большая пропасть. Далеко не всегда школьная программа соответствовала тем требованиям, которым нужно было соответствовать при поступлении в вуз. Я точно помню, что для того, чтобы мне поступить в экономический вуз, мне нужно было прорешать толстенный том Сканави, который в школе никто не преподавал.
Сейчас человек со школьной программой, сдав ЕГЭ или победив в олимпиаде, поступает в вуз. Его хороших школьных знаний достаточно, чтобы учиться на первом курсе. Это очень важная вещь. И вы могли поступить только в один вуз. В следующем году – в другой вуз. Сейчас вариантов гораздо больше.
Расскажите про систему, которая позволяет максимально подготовить школьников к учебе в вузе.
Н. Яныкина:
- По сути дела, я хотела поделиться мнением о том, насколько сейчас система образования в нашей стране дает разнообразие возможностей каждому конкретному человеку с точки зрения его дальнейшей профессиональной жизнедеятельности. Система подготовки в Советском Союзе была хороша ровно потому, что она соответствовала реалиям времени. Быстрая индустриализация требовала строгой системы разделения труда. Каждый выполнял конкретную задачу. Человека готовили к конкретному рабочему месту.
А. Милкус:
- На котором он будет работать 20-30 лет.
Н. Яныкина:
- Сейчас ситуация такова, что у нас цифровая экономика, развитие новых технологий, высвобождение трудовой функции в силу в том числе автоматизации, это ставит условия, что необходимо готовить человека не только к тому, что он будет учиться всю жизнь. Это нам и в советское время говорили. Но и к тому, что он будет менять свою сферу деятельности. И для этого сейчас настраиваются в режиме тонкой настройки разные инструменты.
На уровне школьного образования сейчас возрождены еще из советской системы нам известные кружки. Живет и работает кружковое движение. Есть такое явление как национальная технологическая олимпиада, в которой могут поучаствовать все школьники и таким образом поступить в университет на льготных условиях. Детей еще во время обучения в средней школе вовлекают в технологическое развитие, учат конкретным прикладным вещам и соответствующему мышлению.
В. Болотов:
- Я бы добавил профильное обучение в старшей школе, которое становится все более распространенным. Чего не было раньше. А теперь мы вышли к такому режиму.
Н. Яныкина:
- Абсолютно верно. Среднее профессиональное образование. Конкурс в колледжи и техникумы зачастую выше, нежели в университеты.
А. Милкус:
- 60 процентов выпускников девятых классов в прошлом году ушли в колледжи, а не в вузы. 7-10 процентов выпускников колледжа потом идут в вузы. Тех знаний, которые ребята получают в колледже, достаточно, чтобы продолжать карьеру и зарабатывать деньги порой больше, чем выпускник вуза.
Н. Яныкина:
- Самое важное, что наконец уважение к профессиональному труду человека, который обучался на уровне среднего профобразования, восстановилось. Еще лет десять назад это было: хм, в техникум пошел, больше ни на что не способен. А сейчас конкурс. И это тоже подтверждение того, насколько у каждого человека есть разные возможности, которыми он может воспользоваться.
Наконец, университеты. Разные вузы с разными программами, с разными возможностями. Кто-то внедряет свою систему 2+2+2, кто-то остается в классической схеме специалитета, потому что это требуют соответствующие направления подготовки. Горное дело, медицина, таможенное дело. Человеку остается только выбрать и самоопределиться. А тут уже вопрос целеполагания.
А. Милкус:
- Давайте расскажем про «Приоритет-2030». Это важная история для развития вузов.
Н. Яныкина:
- Это программа по поддержке российских университетов в их стремлении занять лидирующие позиции. Как минимум, по двум направлениям. С одной стороны, по исследовательскому направлению. Выстраивание в университетах сильных лабораторий, научной базы, формирование новых научных школ, соответствующие программы подготовки, когда магистратура становится исследовательской магистратурой. Студент со студенческой скамьи научается тому, что такое быть исследователем. И это первый трек.
Второй трек – территориальное или отраслевое лидерство. Это больше к инженерии, к технологическому развитию, к производству, к соответствующим заводам, промышленности и профильным направлениям. По форме это программа, когда деньги выделяются университетом на улучшение их деятельности по тем двум трекам, которые я обозначила. Программа была инициирована в 2020 году, к реализации приступили в 2021-м. Сейчас участниками программы являются чуть больше ста университетов. Отдельной категорией среди этих университетов являются университеты, подведомственные Министерству культуры. Это театральные академии и профильные вузы.
Программа продлится несколько лет. Университеты будут получать соответствующее финансирование. И у студентов, которые учатся в этих университетах, будет возможность получить качественное образование по тем направлениям, которые университеты ставят себе в фокус. Это университеты со всей страны. Если на сайте университета есть отметка, что вуз участвует в программе «Приоритет-2030», то к этому университету имеет смысл присмотреться.
А. Милкус:
- У нас есть и другие вузы, вполне себе хорошо развивающиеся. Давайте не будем говорить, что только эти сто.
Н. Яныкина:
- Программа будет открыта для включения в нее новых университетов ежегодно. Список не закрыт.
В. Болотов:
- В отличие от предыдущей программы «5-100», где была ориентация на международные рейтинги, это полезная штука, но нельзя делать из нее абсолют, тем более эти рейтинги не всегда соответствуют российским реалиям, - эта программа усилила акцент, направлена на поддержание территориальных вузов. Не случайно в программе требования, чтобы администрации регионов тоже включались в поддержку и развитие высшего образования. У нас же часто говорят: это федералы, пусть они там с ними работают. Нет, тут требование активного участия регионов. И в этом плане ориентация на региональные рынки труда.
А. Милкус:
- Тут еще и смыкается с программой увеличения бюджетных мест, особенно в региональных вузах. В этом году опять будут добавлены бюджетные места.
Д. Завгородняя:
- Что молодежь говорит про программу «Приоритет-2030»?
Н. Яныкина:
- Стартовала программа только в конце прошлого года. Вузы получили соответствующие ресурсы и только сейчас разворачиваются. Предшественником была программа «5-100». У студентов в университетах были очень хорошие отзывы, положительная обратная связь. Потому что этот ресурс предполагал в том числе и предполагает по «Приоритету-2030» непосредственное участие студентов в процессе управления университетом. То есть студенческое самоуправление развивается в том числе на эти деньги. Развиваются новые направления студенческой самодеятельности, исследовательские лаборатории, проектная деятельность, студенческие технопарки, бизнес-инкубаторы. Все то, что дает возможность молодым ребятам реализовать себя в процессе обучения. Когда они к этому прикасаются и делают интересные вещи за тот ресурс, который дает государство университету, чтобы он развивался, это только положительная обратная связь.
А. Милкус:
- На мой взгляд, что важно и что происходит в вузах, это то, что к управлению вузами приходят молодые команды. Яркие, активные. Астраханские, севастопольские, я общался с ребятами из Калининграда, Дальневосточный федеральный университет. Просто замечательные ребята.
Д. Завгородняя:
- Главное, чтобы старые кадры не слишком резко выгоняли. Без эйджизма.
А. Милкус:
- В сухом остатке: не надо обращать внимание на таблички – бакалавриат, магистратура, специалитет. Смотрите на качество подготовки в вузах. Что будет написан в дипломе – для работодателя, как правило, уже неинтересно. Они смотрят на подготовку ребят.
Спасибо!