Педагогический университет не только для учителей
А. Милкус:
- Здравствуйте. В эфире «Родительский вопрос», и мы в июле решили провести такой сериал. И будем говорить про разные вузы. У нас была программа про академические вузы, научные, участвовали вузы Архангельска, Астрахани, Дальнего Востока, была программа про инженерные вузы, говорили мы с ректором Московского политеха Владимиром Миклушевским, и сейчас будем говорить про педагогическое образование.
К нам подключился ректор Московского городского педагогического университета Игорь Михайлович Реморенко. Игорь Михайлович, здравствуйте.
И. Реморенко:
- Здравствуйте.
А. Милкус:
- Мы в предыдущих программах попытались разбить некие стереотипы по отношению к вузам, которые дают академические научные знания, инженерные знания, потому что у нас все очень динамично сейчас развивается в системе высшего образования. То же самое хотелось и про педагогические вузы. Ну и главное, что хотелось сказать, педагогические вузы – это не только вузы, которые готовят учителей для школ. То есть, учителя для школ тоже важно, но педагогические вузы и Московский городской педагогический является таким флагманом – это такие социальные, наверное, университеты, которые готовят специалистов в разных направлениях гуманитарных наук.
И. Реморенко:
- Нельзя сказать, что это российское такое течение – это глобальные изменения, которые произошли с некогда существовавшими отраслевыми педагогическими институтами и такими вузиками, которые главным образом на школу готовили, и вот где-то последние 30 лет идет такая усиленная трансформация, ну, самая масштабная трансформация, если говорить о числе студентов, произошла в Китае, где все китайские педагогические вузы были трансформированы в модель Normal University. Это такая модель, где, безусловно, педагогика имеет важное значение, но в более таком широком масштабе, когда обсуждается, а как вообще передаются образцы, а как передаются знания, как передаются регламенты, как устроена деятельность. Например, в Пекинском педагогическом бывшем таким программы есть, которые вы не встретите ни в одном педагогическом вузе в России, как ядерная физика. То есть, там действительно учат физике, но, помимо этого, тщательно изучают, а как устроен этот тип индустрии, как это в промышленных масштабах работает, какие есть специалисы, кто обслуживает эту отрасль, кто осуществляет поддержку, в том числе, кадровый набор. То есть, такой социальный контекст всей ядерной физики. Поэтому вы правы, когда говорите, что такие социальные университеты, но вот прижился термин Normal University.
И вторая модель трансформации такого педагогического отраслевого института – это городские университеты. Вот это то, чем мы занимаемся. Когда мы увязываем как бы развитие человека. Для нас важно, как человек развивается в городе. Потому что город изначально – это и есть пространство развития, это и есть пространство соединения непохожих, единство непохожих вот говорят про город, да. И в этой рамке мы смотрим, что происходит с людьми, как они развиваются, в каких сферах занятости, где педагогика, где система образования – это одна из таких сфер занятости.
А. Милкус:
- Ну, точно в педагогический вуз, по крайней мере, в российской традиции, вряд ли идти для того, чтобы понимать, как работает ядерная физика. А вот сообразить, зачем мне педагогические науки или что входит в педагогические науки, для того, чтобы мне развиваться, ну, не хочу я идти в школу, да. А вот какие у вас еще есть направления? Ядерной же физике не учите, я надеюсь?
И. Реморенко:
- Вот я и говорю – ни один педагогический вуз России не потянет.
А. Милкус:
- Да, но при этом вот что важно. И ваш вуз, и другие педвузы страны начинают нанизывать другие специальности, не только вот подготовку учителя-предметника или там традиционно логопеда и дефектолога. Вот расскажите, пожалуйста, что еще там нанизано на вот эту рамку педагогического образования?
И. Реморенко:
- Я бы так сказал. Вы, наверное, слышали и наши слушатели, может быть, слышали про такую модель 2+2, ее президент когда-то в послании 15 января 2020 года озвучил. «Рынок труда сегодня динамично меняется, постоянно появляются новые профессии, усложняются требования к существующим и высшая школа должна гибко и быстро реагировать на эти запросы. Считаю, что нужно дать возможность студентам после второго курса выбирать новые направления программы обучения, включая смежные профессии». То есть, в высшем образовании, пожалуй, сейчас это самая такая заметная тенденция. Когда мы набираем некую укрупненную группу специальностей, как у нас говорят, а спустя два года, когда студент попробовал себя в разных направлениях, у него есть возможность уточнить вот этот профиль. Уточнить профиль из некоторого фиксированного перечня. Поэтому я могу так сказать. Что у нас есть программы, где просто соединены два профиля и реализуется пять лет. Например, новые в этом году русский язык и литература, география и иностранный язык…
А. Милкус:
- Подождите, что нового – русский язык и литература?
И. Реморенко:
- Тут вы правы – эта программа часто была и до этого. Просто мы ее всегда называем, потому что она наиболее очевидная как раз. Например, географии и иностранный язык – не было, информатика и иностранный язык – не было. То есть, это возможность для человека как бы расширить сферу трудоустройства. Например, география и иностранный язык – часть специалистов идут, например, в экскурсионную деятельность, в туризм. В системе кадастра иногда, особенно если это связано с обслуживанием кадастра на международном уровне.
А. Милкус:
- Они получают квалификацию «преподаватель иностранного языка» и «преподаватель географии»?
И. Реморенко:
- В данном случае, да. Это программа в рамках педагогического образования, но по сути, по компетенциям, которые они там осваивают, они принимаются далеко не только в системе образования. Но это еще не все. Это как бы не самое главное по этой системе 2+2. Есть еще действительно программы 2+2, когда, например, поступают вообще на укрупненную группу педагогического образования, а внутри нее выбирают, а внутри нее разные сочетания. Например, у нас есть такая программа, мы ее в прошлом году попробовали – очень хорошо зашла – и сейчас расширяем. Там есть сразу шесть профилей. Начальное образование, дошкольное образование, проектирование образовательной программы, иностранный язык, информатика, русский язык. Есть вариант, что нужно выбрать один профиль спустя два года обучения, а есть вариант – можно выбрать два профиля, но тогда после второго курса надо будет еще учиться три года. То есть, система 2+3. И вот мы сейчас проводили анализ, как это все зашло, и оказалось, что, по меньшей мере, для трети студентов это показалось принципиально важным уточнить профиль после профессиональных проб. После того, как они попрактиковались, посмотрели, увидели, какая структура знаний в этом профиле, и дальше пытаются настроить свою программу уже для себя, вот как им себя хочется самореализовать. К сожалению, это не так широко возможно, хотя, например, историк и учитель истории – историк у нас в одной укрупненной группе, учитель истории в другой. И там нельзя сделать вот такое совмещение. Потому что так стандарты регидно устроены.
М. Баченина:
- Это так странно, казалось бы, вот историк, а вот преподавание истории – чего уж ближе может быть.
А. Милкус:
- Как я понимаю, преподают историю не историки? Так получается?
И. Реморенко:
- Это действительно странно и мы вот как бы подталкиваем министерство, чтобы дать возможность такую соединять профили из разных укрупненных групп, но пока до этого не дошли. Мой пример, где можно соединять профили, он характерен для одной укрупненной группы. Это все в группе «педагогическое образование». Поэтому там можно комбинировать и массу студентов это действительно привлекает. К тому же, вы вот заметили про историков, но самое это главное для иностранного языка, потому что все понимают, что где бы ни работали, какие бы геополитические обстоятельства ни были, все равно придется иметь дело с иностранным языком, а поэтому хорошо бы, чтобы у тебя на программе иностранный язык был так же в достаточном объеме, чтобы его хорошо освоить. Поэтому часто выбирают какой-то профиль с иностранным языком.
А. Милкус:
- Вот сейчас самая пора поступления в вузы и мы рассказываем про те особенности, которые есть в разных вузах. Вот почему мне важно вообще преподавание педагогических дисциплин? Потому что у нас есть две проблемы. Одна проблема – это то, что катастрофическая нехватка учителей. Может быть, в Москве она меньше ощущается, а за пределами МКАД ощущается гораздо больше. И второе – очень большая нехватка педагогического образования у родителей, у бабушек и дедушек, вообще вот понимание, что такое воспитание, развитие, педагогика – и здесь, конечно, важна роль педагогических вузов, на мой взгляд. Поэтому мы с Игорем Михайловичем и разбираемся, какие есть возможности. Игорь Михайлович, получается, что ребята получают двойной диплом? Или, допустим, модуль иностранного языка входит в общую подготовку преподавателя географии, например?
И. Реморенко:
- Есть два варианта. Есть стандартная программа, где иностранный язык преподается лишь как общеобразовательная дисциплина, в небольшом количестве часов. Тогда в квалификации ничего не будет написано, преподаватель иностранного языка не будет написан. Но если идет диплом с двумя квалификациями, например, преподаватель истории и иностранного языка, тогда увеличивается время обучения на один год, не четырехлетний бакалавриат, а пятилетний, и в дипломе будет написано два раза преподаватель – преподаватель истории и преподаватель иностранного языка.
М. Баченина:
- Александр Борисович затронул тему, которая очень актуальна на сегодняшний момент – и кадровый голод, и нехватка знаний в семьях. Я хотела бы задать вопрос – сможет ли эта новая концепция ликвидировать тот самый кадровый голод в российских школах?
А. Милкус:
- Я бы вообще вот сконцентрировался сейчас, что с нового учебного года все эти педагогические вузы, я так понимаю, что и Московский городской, будут использовать ядро педагогического образования. Вот что изменится?
И. Реморенко:
- Вы, наверное, имеете в виду концепцию о развитии педагогического образования, которая была в конце июня принята и подписана премьером Мишустиным в расчете на комплекс действий до 2030 года.
А. Милкус:
- Да.
И. Реморенко:
- Такая концепция недавно появилась, но тут я должен сказать, что эта концепция написана из соображений, когда нужно вот не забыть всех удовлетворить. То есть, там написано про все, что как бы можно делать. Во-первых, там был период, когда все ректоры испугались, что вот этот отказ от Болонской декларации приведет к тому, что не будет магистратур, будут сплошные специалитеты. В этой концепции написали, что нет, это не так, магистратуры останутся и особо прописали ситуацию для выпускников не педагогических вузов, вот как мы с вами рассуждали, для тех же историков или инженеров, которые закончили там Московский политех. И в какое-то время поняли, что им очень интересно и у них неплохо получается работать с детьми. Кто-то там съездил на какую-нибудь сезонную школу, кто-то, может, репетиторством занимался – разные могут быть жизненные обстоятельства. И тогда у них есть возможность, имея базовое не педагогическое образование, приходить в магистратуру.
А. Милкус:
- Это магистратура по педагогическим специальностям?
И. Реморенко:
- В этом случае да. В этом случае магистратура будет по педагогическим специальностям, а бакалавриат у этого человека был по науке, например, или по инженерной специальности, не связанной с педагогикой. И последнее время у нас несколько десятков таких ребят, которые заканчивали МГУ, МИФИ, Бауманку, Физтех, а потом говорят – нет, я хочу еще и педагогическую магистратуру получить, потому что хочу карьеру делать в системе образования. Или там, знаете, айтишники занялись вот этим, начали разрабатывать различные образовательные программы – тоже хороший вариант пойти в магистратуру. И вот эти слова о том, что Болонская декларация отменяется, многие испугались, что такие программы уйдут. Нет, в этой концепции записано, что не уйдут, они будут.
Это я к тому, что, помимо единых всяких предметов, и действительно, в этой концепции говорится, что у нас теперь история будет, модуль «классный руководитель» будет у всех одинаковый, помимо вот этой всей унификации, а действительно в концепции 15 раз что-то унифицируется. Я посчитал, сколько раз там единое чего-нибудь употребляется и вот, если там многообразие, разнообразие, вариантивность – эти слова встречаются в количестве ноль, то и единое чего-нибудь порядка 15 раз. Помните метафору – тебе, что, 15 раз надо повторять? Я думаю, что авторы специально позаботились, что намек такой сделали. Но в то же время помимо всей этой унификации разные другие вещи, как, например, то, что оставили все-таки магистратуру, не сказали, что везде будет один сплошной специалитет – нет этого. Тем не менее, как бы про все возможные чаяния тех, кто работает в педагогическом образовании, там постарались упомянуть. Многое будет зависеть от того ,какой перечень мер выйдет после этой концепции. Потому что предполагается, что еще на ближайшие 3 или несколько лет, не помню, будет перечень мер, как она будет реализовываться. И по ним уже можно будет увидеть, что на самом деле будет. Потому что магистратуры остаются, но вопрос остается в том, а будут ли на магистратуры давать деньги. То есть, они как бы могут остаться де-юре, остаться, например, как платные, а на них контрольные цифры приема выделяться не будут. Тогда как бы не особо-то и важно, что они остались, потому что для того, чтобы программы заработали, важен баланс бюджетных и внебюджетных мест. Когда такой баланс есть, тогда студенты выбирают эти программы. Если его нет, то не выбирают.
А. Милкус:
- Игорь Михайлович, все-таки мы такую программу ориентируем на абитуриентов, или тех ребят, которые будут там через год, через два поступать в педагогические вузы? Насколько сейчас сложно? Вот я читаю статистику, что каждый год средний балл поступающих в педагогические вузы растет. Насколько сложно поступить сегодня в ваш вуз, в другие педагогические вузы? Какие специальности особенно востребованы?
И. Реморенко:
- Очень больной для нас вопрос, потому что действительно мы приложили колоссальные усилия, чтобы к нам поступали сильные студенты. Чтобы балл был высоким. Потому что сильными студентами более раскрывается преподаватель, он их привлекает к научной работе, к написанию статей, дискуссия в группе студентов на каждом занятии она такая более интенсивная, более глубокая. Ну, в общем, понятно, почему сильные студенты важны. Сильные студенты на самом деле привлекают сильных преподавателей. Вот мы сейчас провели летнюю школу для различных ученых, исследователей со всей страны. 60 человек приехало, в основном в области образования, хотя не только, социологии, психологии и т.д. И для этих молодых преподавателей, для молодых исследователей это очень важно иметь такую творческую отдушину – работать с сильными студентами. Один из механизмов, который мы использовали для повышения среднего балла ЕГЭ, мы никогда об этом не говорили, это полный отказ от целевого приема в бакалавриат. У нас нет целевого приема в бакалавриат.
А. Милкус:
- Вы, по-моему, единственный педагогический вуз, который отказался от целевого приема.
М. Баченина:
- А давайте слушателям напомним, что такое целевой прием вообще в принципе.
А. Милкус:
- Ну, у нас есть целевой набор и целевой прием – это немножко разные вещи. Это поступление на первый курс по направлению некоего органа… обычно в вузах это ребята, которые поступают либо по направлению муниципалитета, который является учредителем, либо по направлению регионального органа управления образованием, но иногда бывают активные директора, которые находят и уговаривают, или убеждают, или вместе договариваются, чтобы хорошие выпускники школы шли учиться в педвуз, а потом через четыре года или через пять лет возвращаются в свою школу. Правильно, Игорь Михайлович?
И. Реморенко:
- Да, в целом правильно, но я бы еще добавил – там есть квота для них. То есть, для них есть не общий конкурс, а определенная квота. Из всех бюджетных мест для них выделяется отдельное пространство и там как бы отдельное количество мест и они конкурируют примерно за 10% от общего бюджета…
А. Милкус:
- В общем, в Московский городской педагогический университет по целевому набору приема поступить невозможно?
И. Реморенко:
- Невозможно. И это хорошо.
А. Милкус:
- А почему? Потому что в Москве нет дефицита педагогов в школах?
И. Реморенко:
- Две редакции. У нас можно по целевому приему поступать в магистратуру. На самом деле у нас есть немножко бюджетных мест федеральных, но там нет педагогики, это не сущностно, что и в бакалавриат можно. Но там очень мало, их практически нет. Но на основные, на 99 % наших мест в бакалавриат нельзя поступить по целевому приему. Потому что, если мы в квоту выделяем часть мест для целевого приема, мы реально получаем к себе студентов с невысокими баллами ЕГЭ. Что делают студенты с невысокими баллами ЕГЭ? Они находят этого работодателя, заключают с ним договор о целевом приеме под обязательство трудоустройства. И со своими невысокими баллами ЕГЭ дальше приходят в вуз по целевому приему.
Студенты с невысокими баллами ЕГЭ, им бы как раз и поступать на те программы, 2+2 или 2+3, про которые я рассказывал выше, которые им позволяют где-то попробовать себя в разных практиках и еще себя постараться найти.
А. Милкус:
- Подрасти. Вы говорите, что у вас высокие баллы для поступления. А на какие специальности труднее поступить?
И. Реморенко:
- Учитывая, что мы много программ обновили, я могу назвать какие-то. Навскидку, все, что связано с иностранными языками. Причем у нас очень интенсивно развивалось и продолжает развиваться направление с восточными языками. У нас есть китайский, японский, корейский. И мы открываем здесь ряд программ. Мы строим отдельный корпус именно под иностранные языки. Ремонтируем, реновация у нас по одному корпусу. И там будет очень здорово все это поставлено.
История и обществознание – эта программа тоже пользуется очень большим спросом. Последний год подросло все, что связано с робототехникой, с программированием. Это сочетание инженерии вокруг естественных наук, вокруг технологий. Это было как раз эффектом модели 2+3 и 2+2, вырос очень существенно конкурс на, казалось бы, такие незаметные ранее программы, как начальное, дошкольное образование. Наверное, потому что мы туда ввели дополнительные корреспондирующие профили, мы стали учить студентов информатике, русскому, иностранному. Эти профили тоже можно выбрать. И, главное, там появился такой смежный профиль – проектирование образовательной программы. Это постковидная история.
Мы нашим студентам объясняем, что в этом профиле вы сможете научиться делать различный электронный контент и управлять им. Многие школьники знакомы с ресурсами Московской электронной школы, Учи.ру, «Фоксфорда», всего того богатства разных электронных курсов, которые вокруг возникли. И сказали: о, отлично, это направление развивается, мы бы хотели свой педагогический интерес реализовать в проектировании разных электронных образовательных программах. Это привело к росту спроса на подобные программы.
А. Милкус:
- В последние два года я слышу хорошие отзывы про направление подготовки – проектирование образовательных программ. А как это сочетается с тем, что у нас стараются унифицировать образование в школе, мы идем к единому учебнику, к единому расписанию? Зачем тогда проектировать образовательные программы, если у всех будет всё одинаково?
М. Баченина:
- Смысл проекта? Это будет тогда штамповка, а не проектирование.
И. Реморенко:
- Тут сложная тенденция. Если мы строго посмотрим на Закон об образовании, где есть понятие «единое образовательное пространство», то мы увидим, что оно, в первую очередь, и даже в своем определении закреплено в отношении разных национальностей, разных этносов. Что в нашей многонациональной стране у любой нации, у любого этноса будет равный доступ к образованию. Конечно, то, что мы сейчас видим, интерпретация единого образовательного пространства сейчас несколько отличается от этой позиции. Интерпретация иная идет, появляются формулировки о едином воспитательном процессе, о единой теоретической базе, как написано в упомянутой концепции педобразования, о единых подходах к оцениванию.
Я думаю, что сейчас сама идея распространить единое образовательное пространство, это понятие на некоторые новые сущности, новые характеристики системы образования, будет как-то утрясаться. Нет ничего плохого, если мы в стандартах конкретизируем требования к результатам образования. Конкретно напишем, вот изучают дети квадратные уравнения. Какой должен быть результат их изучения? Должны ли они владеть всеми методами их решения, начиная от вычисления дискриминанта, до использования теоремы Виета? Или все-таки они решать, но какими методами они будут решать, это у каждого учителя по-разному? Из гуманитарной сферы можно привести пример. Все-таки сколько дат наизусть должны запомнить наши школьники из истории, до сих пор непонятно. Я привел примеры из математики, из истории.
Но если конкретизируются результаты, ничего в этом плохого нет. Это правильное направление. Но если конкретизируются не результаты, а учебный материал, очень подробно напишем различные формулировки без глаголов, как у нас говорят: Лев Николаевич Толстой, «Война и мир». Или: Федор Михайлович Достоевский, «Преступление и наказание». И дальше сотни различных формулировок, без понимания, каких результатов должны достичь. Я за этим чувствую большую опасность. По факту это будет приводить к начетничеству. Потому что просто все это будет воспринято как знание для запоминания.
В этом году у меня был такой пример. Одна ученица мне говорит, что у них на уроке географии нужно запомнить наименования всех озер Африки. И они в классе спрашивают учительницу: а почему мы должны запоминать названия всех озер Африки? Это же можно на любой карте мгновенно посмотреть.
А. Милкус:
- Погуглить можно.
И. Реморенко:
- А учительница говорит: вы знаете, может быть, это и бессмысленно, но так записано в программе министерской, которую я должна на вас применить.
А. Милкус:
- Она сама не обладает функциональной грамотностью, не понимает, что от нее требует то же министерство?
И. Реморенко:
- Я этого очень боюсь, что большое количество учителей получит такую возможность оправдывать рутинное запоминание там, где это бессмысленно. Там, где это не имеет значения, и все эти наши чаяния про функциональную грамотность, про умение применять знания, отыскивать их, это все уйдет на второй план.
А. Милкус:
- Это же как раз в ваших руках. Вы готовите педагогов для школ, для учреждений дополнительного образования. Чтобы эти шоры с них можно было снять во время процесса обучения.
И. Реморенко:
- Мы ровно этим и занимаемся. Но дальше студенты приходят по два-три человека в большущую школу, где работает еще сотня учителей с определенными взглядами и установками. Если они попадут в коллектив, где существует это начетничество…
А. Милкус:
- Где будут озера в Африке. Их быстро испортят.
И. Реморенко:
- Запоминай – и все тут. Это, конечно, со временем улетучится. Или они просто уйдут в другую сферу, им станет неинтересно.
М. Баченина:
- Александр Борисович задумал пройтись по ведущим вузовским направлениям с экспертами, с руководителями самых главных вузов страны. Сегодня мы говорим о педагогическом образовании.
У меня назрел вопрос: кто такие – сильные учителя? Говорят: иди на сильного учителя, ищи. Как я его должна искать? Ходить по школам с колокольчиком?
А. Милкус:
- Мы отдадим ребенка в тот класс, потому что там сильный учитель. Что это такое? Слышал еще такую фразу: мы – стажисты! Гордо говорят учителя. У кого большой учительский стаж, за Уралом они себя называют стажистами.
М. Баченина:
- Игорь Михайлович, расскажите нам.
И. Реморенко:
- Это похоже на ситуацию с единым учебником. Виктор Александрович Болотов, известный человек в системе образования, как-то говорил: каждый учитель желает, чтобы учебник был единым по его предмету. Но каждый учитель хочет свой единый учебник, который ему нравится. То же самое – с сильным учителем. Есть представление о сильных учителях, как будто можно было бы сказать, что есть универсальный единый учитель. Но на самом деле для разных детей, для разных прочтений этот сильный учитель очень разный. Одно дело, если вы хотите глубже разобраться с предметом, понять, какие смыслы за этим стоят, где полученные знания можно использовать, в какой профессии, в каком виде занятий, то это один учитель нужен. И нужен педагог, который сможет настроить это глубокое понимание той или иной сферы знаний.
А если вы хотите хорошо натренироваться, в этом тоже ничего плохого нет, если вы по английскому языку хотите натренировать грамматику, в этом ваша задача, вы к тесту готовитесь, то тут нужен другой учитель. И в этом случае он более сильный, который навыки поставит, а не будет с вами смысловые серьезные вопросы обсуждать. Для разных образовательных задач все же разные учителя.
М. Баченина:
- Тогда, получается, и разных нужно готовить? Или это фантазии?
И. Реморенко:
- Тут вопрос не столько разности в подготовке, сколько в самоопределении. Надо дать возможность понять этим нашим студентам, в каких конкретных учительских практиках они себя видят. Я могу привести такой пример, очень любопытный. Несколько лет назад мы проводили эксперимент по ранним практикам студентов, которые приходят учиться на первый курс. Там была идея, чтобы они пошли сразу в детский садик с первого курса. И будут за детьми смотреть, каких-то навыков набираться. Почему мы от этого отказались? Ко второму курсу выяснилось, что детей они воспринимают в третий, четвертый семестр. То есть в середине второго курса. Они до этого детей как нечто развивающееся, как источник вопросов, как источник мотивов определенных, не видят. Они их воспринимают как объект, как мебель. Они за этим не видят интересов, динамики развития.
Поэтому понять, что студенту нравится, что в нем вызывает интерес, это наша задача. Кто-то скажет: да я замечательный тренер, отстаньте вы от меня с вашими смысловыми штуковинами. И станет этим замечательным тренером. И это неплохо. А кто-то будет работать на исследовательском уровне, возможно, в классах с углубленным изучением предмета. И это тоже неплохой трек, он себя там найдет.
А. Милкус:
- Возвращаясь к поступлению в вузы. Я не так давно делал программу про то, что не хватает родителям воспитательных, педагогических навыков. И получил много негативных отзывов от неких родительских ассоциаций, которые говорили: мы и без вас знаем, как нам воспитывать детей, отстаньте от нас. Но при этом есть статистика книжных издательств, которая говорит о том, что одни из самых популярных книжек – книжки по воспитанию, по образованию. Книжка известного психолога Юлии Борисовны Гиппенрейтер «Общаться с ребенком. Как?» просто расхватываются как горячие пирожки. Обращаются ли к вам молодые родители, понимая, что им не хватает педагогических, воспитательных навыков, просто поучиться на каких-то курсах, учиться понимать своего ребенка, воспитывать его, не давить, а развивать?
И. Реморенко:
- Да, вы знаете, у нас был такой проект – «Родительский университет». У нас был отдельный модуль, связанный с работой управляющих советов школьных. Потому что в последнее время в московской системе образования фактически каждая школа имеет такой совет. Рядом с фотографией и контактными данными директора на сайте вы можете найти фотографию и данные руководителя управляющего совета школы. Они решают массу всяких вопросов. Мы их и учили этому.
Помимо этого, есть и персонально для родителей. В Москве есть родительский консультационный совет, специальная организация, который периодически устраивает различные просветительские мероприятия для родителей, разбирая разные вопросы школьной действительности. Буллинг, недовольство отметками, учебой и так далее. Как себя вести, как настроить отношения с ребенком. Наши профессора, доценты помогают родителям, они читают разные модули.
Тут принудить кого-либо очень сложно. Если у них душа к этому не лежит, то вряд ли что-то получится. За последние годы ситуация изменилась. Эта практика проведения родительских собраний через зум или другие системы веб-конференц-связи, она во многом изменила ситуацию, когда на родительские собрания ходила маленькая доля родителей, чтобы записать какие-то инструкции или собрать деньги на что-нибудь, как было в далекие времена, выполнить техническую работу.
Я бы сказал, что сейчас оказалось, что доля родителей, которые содержательно интересуются образованием, выросла. У нас есть курсы, где я сам принимаю участие, о развитии содержания образования и построении различных образовательных программ сегодня. На каких основаниях они строятся, как меняются стандарты в разных странах и программы. И на эти курсы вдруг стали записываться родители. Я удивился, курсы недешевые, но почему-то им это стало интересно – разобраться, как устроена система образования.
Я думаю, это нормальный интерес, понимание того, что институты развития человека, образование, система психологического консультирования, рекреационные сферы – все это очень важно. И люди начинают живо этим интересоваться. Кто-то даже задумывается, как себя реализовать, бизнес-какой-то построить.
А. Милкус:
- Спасибо. На этом оптимистическом высказывании ректора Московского городского педагогического университета Игоря Реморенко завершаем эфир. Еще раз хотелось подчеркнуть: педагогические вузы – это не обязательно и не только подготовка тех, кто поступает потом на работу в школу. Но мне важно подчеркнуть, что педагогические вузы – это такое место, где готовят людей, которые могут работать в социальных сферах. Это логопеды, дефектологи, люди, которые могут работать в учреждениях дополнительного образования. Просто воспитать грамотного родителя, который имеет педагогическую подготовку, тоже неплохо.
У нас 33 педагогических вуза, подведомственные Министерству просвещения. МГПУ относится к Департаменту образования Москвы. Педагогические вузы развиваются, это стало понятно из разговора с Игорем Михайловичем. Обращайте на них внимание. Хорошее образование получайте, полезное потом для семьи и для общества.
