Побег из школы. Почему семьи предпочитают учить детей дома?
М. Баченина:
- Здравствуйте, друзья! У микрофона Мария Баченина и Александр Милкус. А в гостях у нас руководитель Центра аналитических исследований и моделирования в образовании Московского городского педагогического университета Елена Петряева. Здравствуйте, Елена.
Е. Петряева:
- Здравствуйте.
М. Баченина:
- Мы сегодня собрались поговорить об альтернативном образовании. Альтернативное образование – это то, которое считается семейным, дистанционным, заочным, а еще есть самообразование. Все это подходит под закон Российской Федерации «Об образовании», главное, чтобы ребенок учился и заявлял государству, что обучен грамоте, как минимум. Я могу говорить об этом вечно, потому что мой ребенок не на семейном, но на заочном образовании. Но для меня это все пересекается. И я бы хотела для слушателей сначала дать определение – чем одно отличается от другого, что было предметом вашего исследования?
Е. Петряева:
- На самом деле прозвучало очень много понятий, поэтому давайте возьмем за основу федеральный закон «Об образовании» №273, ст. 17, которая говорит, что образование в школе можно получать как в образовательных организациях, так и вне образовательных организаций. В образовательных организациях мы можем получать образование в государственных, муниципальных, частных и в трех формах. Это очная, очно-заочная и заочная форма. Вне образовательных организаций это форма семейного образования и форма самообразования. В чем отличие одного от другого?
Думаю, все знакомы с тем, что такое очная форма в государственной организации, когда дети ходят в школу и изучают ту программу, которая в школе есть. Дальше идет заочное обучение в этой школе. В чем его особенность? В том, что дети так же получают образование в образовательной организации. И проходят ту же программу, что и реализуется в этой школе или в образовательной организации. Но они на занятия могут ходить не регулярно, либо вообще не ходить, а приходить на какие-то аттестации.
Очно-заочная форма – это что-то среднее между очной и заочной формой обучения, когда какие-то предметы мы можем не посещать и самостоятельно изучать дома, на какие-то занятия ходить, но вот эти аттестационные процедуры промежуточной итоговой аттестации все это включено.
Если говорить про семейное образование, то здесь уже образование дается силами семьи и родители имеют право выбирать ту программу, по которой ребенок будет изучать весь школьный курс. Собственно, и темп его изучения, и последовательность изучения, и много чего там в гибком графике могут выстраивать. Самообразование похоже на семейное образование, то есть, мы уходим из образовательной организации и сами обучаемся по конкретной программе. Но это возможно для детей, которым исполнилось 15 лет, то есть, старшеклассников.
А. Милкус:
- Я смотрел статистику, по крайней мере, по крупным городам, до ухода на дистант из-за пандемии была видна тенденция ухода на семейное обучение из школ, по крайней мере, в крупных городах. Если я не ошибаюсь, в Екатеринбурге 5 или 7 процентов школьников находились на семейном обучении. Есть ли эта тенденция сейчас? Тогда специалисты объясняли это тем, что родители уходят, сбегают даже, из школьного формализма, из школьной жесткой программы и вот эти семейные школы они просто росли, как грибы после дождя. Особенно школы, у которых не было лицензии… Что сейчас происходит?
Е. Петряева:
- По данным нашего исследования, которое было проведено в Москве в 2022 году, уже после пандемии, мы заметили корреляцию между выбором семейного образования и отношением к дистанционному обучению. То есть, если родители позитивно относятся к дистанционному обучению, то они и переводят детей на семейное образование. Такая корреляция есть. Если говорить про динамику, то на сегодняшний день, по данным федеральной статистики министерства просвещения Российской Федерации, на форме семейного образования находятся 0,3% учеников. И эта цифра такая же, как была в 2021-2022-м учебном годах, а вообще по субъектам Российской Федерации ситуация очень разная. Когда мы анализировали данные, то смотрели, что есть, например, пять субъектов Российской Федерации, в которых процент тех, кто обучается на семейной форме, больше. В их число входит Омская область - она занимает первое место, Москва, Санкт-Петербург, республика Адыгея и республика Крым. К примеру, в Москве, если говорить строго по статистике, по форме тех детей, которые перешли на форму семейного образования, в Москве с 2021-го по 2022—2023-й год есть отрицательная динамика. То есть, здесь сложно сказать, мы не исследовали этот вопрос - перешли ли дети обратно ли вернулись в государственные школы, либо какие-то другие процессы прошли и они перешли с этой формы на другие формы.
М. Баченина:
- А какое лучше, на ваш взгляд? Семейное или заочное? В это же во все родители вкладывают огромный ресурс времени, сил, средств.
Е. Петряева:
- Я бы не становилась в позицию оценщика. То есть, говорить, что лучше – семейное или заочное образование. Здесь я бы, скорее всего, исходила из тех личных особенностей ребенка, что для него лучше. Потому что, если мы глубоко исследуем вот эту проблему семейного образования и что там происходит, как вы вот упомянули очень сложный термин «альтернативное образование», то там очень много разных стратегий, разных моделей и того, что для одного ребенка может подойти, а для другого совсем не подойдет.
М. Баченина:
- А какое сложнее для родителя?
Е. Петряева:
- Скорее всего, это семейное образование. Потому что заочное все-таки предполагает, что ребенок обучается по программе, которая реализуется в образовательной организации в школе и там есть привычные для нас такие маркеры – когда нужно приходить на аттестацию, когда какое-то содержание сдавать и т.д. А в семейном образовании мы попадаем в гибкий график индивидуальной программы и все это нужно выстраивать, нужно смотреть, как движется, и очень много наблюдать или фиксировать того, что происходит, как идет обучение.
А. Милкус:
- Давайте сначала разберемся. Семейное образование – это не значит, что ребенок сидит и его учат бабушка с дедушкой и папа, мама.
М. Баченина:
- А разве нет? А кто ж его учит тогда?
А. Милкус:
- Нет. Могут быть разные формы. Может быть несколько семей. Вот есть семейные детские садики, куда ходят 5-6, а, может, и 10 детей. Есть по закону ограничения, сколько детей могут обучаться на семейном обучении? Условно говоря, в одной семейной школе, которую ведут несколько педагогов, в принципе, они не из семей, они могут быть наняты семьей.
Е. Петряева:
- Таких ограничений я не встречала. Но соглашусь с вами в том, что наши данные исследования показывают, что в семейном образовании существуют очень разные модели. Это могут быть семейные клубы, родительские сообщества, это могут быть семейные школы, семейные классы. Это может быть обучение именно просто дома. Плюс на это же наслаиваются те педагогические концепции и подходы, которые родители выбирают. И там мы заходим в поле такое альтернативного всех этих веяний и течений, что могут выбрать там, не знаю, методику Монтессори, могут по Вальдорфской педагогике, могут Реджеоподход, может быть советская школа. Есть сообщества родительские на семейном обучении, которые обучают детей по советским учебникам.
А. Милкус:
- Да, по Ушакову учатся.
Е. Петряева:
- Да, когда мы выстраивали рейтинг форматов, что родители используют для обучения своих детей, то онлайн-занятия занимают первое место в рейтинге.
М. Баченина:
- А были ли исследования, как дети реагируют на живое общение, офлайн-обучение и онлайн-обучение? У меня есть свои впечатления, но, мне кажется, они не могут являться статистическими. Где дети лучше учатся?
Е. Петряева:
- Таких исследований я не встречала. Единственное, что у нас было как раз в период пандемии исследование доступности школьного образования в период дистанционного обучения. И там мы, конечно, детей спрашивали – нравится или не нравится, лучше или не лучше? И ответы тоже получали очень сильно разные. Потому что кому-то вот это онлайн-обучение, когда ребенок дома через компьютер обучается, подходит и они выстрелили в такой ситуации, а кому-то совсем нет. Кому-то необходимо учиться в школе, общаться со сверстниками или включаться в другие виды деятельности.
А. Милкус:
- То, что ребята учатся не в школе, чаще всего это связано с тем, что у ребенка проблемы какие-то со здоровьем и родители пытаются его оградить от массовой школы, где могут быть проблемы или это все-таки родители, которые не приемлют традиционную форму обучения, которые хотят, чтобы их дети учились по Монтессори, по Вальдорфской системе, и вообще играли на флейте с утра до вечера. Игра на инструменте – одна из фишек Вальдорфской педагогики. Что тоже хорошо. Потому что у детей развивается музыкальное творчество и слух.
Е. Петряева:
- Если говорить о характеристике семей, которые переводят детей на семейное образование, здесь встречаются и такие модели, как вы сказали, что у детей есть какие-то особенности по здоровью. И есть обычные дети, когда родители не совсем приемлют те принципы и подходы, которые существуют в государственной школе, поэтому они их переводят.
А. Милкус:
- А каких больше-то?
Е. Петряева:
- Ну, вот в нашем исследовании приняли участие в опросе представители родителей в количестве 168 человек – это был как раз период разворачивающейся спецоперации (2022 год, весна) – и там у нас было больше обычных детей. То есть, мы думали, что больше будет детей, у которых есть какие-то ограничения, а у нас больше было обычных детей.
А. Милкус:
- А как они тогда потом поступают в университеты, в вузы? Они должны потом сдавить ЕГЭ?
Е. Петряева:
- Да, есть обязательства у тех, кто обучается на семейной форме образования – это прохождение итоговой аттестации. То есть, они так же сдают государственную итоговую аттестацию 9-11-х классов. И с этими результатами поступают. А вопрос ваш очень актуальный – вот про то, как поступают и сдают – и для нас тоже это было проблемной зоной, потому что, когда мы вышли на родительские сообщества, на родителей, на детей, кто обучается на семейной форме, у нас в основном пришли к нам дети начальной школы и немножко больше основной школы, и совсем мало детей было из старшей школы. И для себя мы поставили такой вопрос, что вот исследования того, куда идут старшеклассники, как они учатся, как они поступают, какие траектории выстраивают, сделать это как отдельное исследование, при случае, при возможности…
А. Милкус:
- То есть, в старших классах они стараются заскочить в обычную школу, чтобы подготовиться к сдаче ЕГЭ?
Е. Петряева:
- Ну, не всегда так. Есть факты возврата в государственную школу на уровне основного общего образования, потому что там возникает очень много предметов, очень много разных видов деятельности и, возможно, какие-то условия у родителей поменялись, что возврат в государственную школу они рассматривают как одну из стратегий и туда возвращаются. А в старшей школе здесь возможно же самообразование, выстраивание индивидуального плана при государственной школе и сдача государственных экзаменов. То есть, нет такого, чтобы там учились начальную основную школу, а потом в старшей школе все пришли в государственную школу. Нет. Здесь опять же все очень индивидуально.
А. Милкус:
- А форма такая, как экстернат, уже не рассматривается?
Е. Петряева:
- Форма обучения в виде экстерната сейчас в нормативном поле у нас не существует. Есть самообразование. Но вы можете увидеть в официальной статистике данные, когда там считается численность экстернов. То есть, в статистических показателях это осталось. И насколько там четко коллеги делят, когда считают детей, кто относится к семейной форме образования, кто к самообразованию, кто обучается по программам, не имеющим лицензии (у них там три таких параметра есть), здесь на совести тех статистов, кто это делает. То есть, это как статистический показатель, осталось, а как форма образования – нет.
А. Милкус:
- Вот когда у меня старший заканчивал гимназию, мы его эвакуировали из 10-го класса, потому что у него все предметы не шли. А школе нужны были показатели (тогда еще ЕГЭ не сдавали), и тогда были в Москве школы-экстернаты с обучением определенным предметам. То есть, мы понимали, что для поступления в вуз ему нужны 5-6 предметов – ну, было понятно, что все предметы он не потянет. И он сконцентрировался на этих вот историях, а потом благодаря мудрости директора, аттестат ему выдавали в той же школе, в которой он всю жизнь проучился, вместе с его классом. Но аттестат другой школы… По сути дела, это стратегия, которую сейчас большинство старшеклассников выбирают, потому что в 11-м классе они не учат полную программу, потому что они концентрируются на 3-4 предметах, которые нужны по ЕГЭ. Сейчас какая ситуация? Можно ли сделать такой вот побег?
Е. Петряева:
- Это форма самообразования.
А. Милкус:
- Это понятно. Но вот мы ходили в школу, где были занятия, где были учителя, и это было бесплатно. Просто он перешел в другую школу на форум экстернат. А если самообразование, то это, конечно, довольно большие деньги, потому что сам ты к ЕГЭ не подготовишься, тебе нужны репетиторы и это дорого. Получается, что самообразование это дорогое развлечение.
Е. Петряева:
- Получается, что так. Но есть еще в старшей школе факты индивидуальных программ. У нас в опросе как раз было несколько старшеклассников, которые фиксировали, что у них есть индивидуальные образовательные программы, когда они какие-то предметы изучают углубленно, а какие-то предметы в силу того, что они есть и по ним нужно аттестовываться. Я еще раз говорю, что со старшеклассниками мы отдельно смотрели, поэтому я вряд ли здесь отвечу глубоко и со статистическими показателями.
М. Баченина:
- Вы все время ссылаетесь на исследования, а можно вернуться к истоку? Почему возникла эта идея? Каков был предмет исследования? И какие ставились цели? Что вы хотели выяснить и что получили?
Е. Петряева:
- У нас в Московском городском педагогическом университете реализуется проект… то есть, университет вошел в программу «Приоритет-2030». И в рамках этого нам было предложено выбирать исследовательские направления. И мы сформулировали большую тему, которая называлась «Стратегия семей в получении школьного образования вне образовательных организаций» и в рамках этого вне, соответственно, вышла тема – семейное образование. И нам стало интересно, а какие вообще родители переводят на семейное образование? Почему они туда переводят детей, то есть, что отталкивает семьи от школы? Как они смотрят на качество образования, то есть, что понимают под образовательными результатами? Как они относятся к школе вообще? У нас там большой перечень был. И вот мы начали такое исследование, которое по сути дела было независимое – оно никем не финансировалось, кроме того, что мы принадлежим к университету и нам на некоторые вопросы удалось найти ответы, но опять же в том небольшом родительском сообществе, которое с нами согласилось работать.
В этом условном поле, которое называется альтернативное образование, а какие модели выстраиваются, то есть, какие из них можно считать перспективными, а какие деструктивными моделями? Про что вообще говорит городское сообщество, что им не хватает в государственной системе и можно ли какие-то модели впоследствии интегрировать в госсистему.
М. Баченина:
- И чего не хватает, выяснилось?
Е. Петряева:
- Скорее всего, причины, почему уходят и, соответственно, чего не хватает. Там их достаточно много, мы их делили на условные группы. Семейные причины и школьные причины. Первое, чего не хватает, по мнению родителей, индивидуального подхода к ребенку. То есть, дети все очень разные. И когда мы видим сейчас интервью, ну, чуть немножко по другому проекту, у нас идет проект по исследованию альтернативного образования в крупнейших городах РФ, то нам говорят, что дети сейчас совершенно другие и, если раньше, допустим, можно было взять группу детей или класс, и работать по какой-то выбранной педагогической концепции, программе – ну, там взять Монтессори и для всех это будет хорошо. То сейчас происходит микс вот этих технологий, потому что для какого-то ребенка одно работает, для другого ребенка другое работает.
А. Милкус:
- Елена, а что такое – дети другие? Две ноги, две руки, голова, уши.
Е. Петряева:
- Я говорю сейчас словами респондентов, что дети более ёмкие. То есть, они больше про то, зачем это надо. Про то, чтобы глубже разобраться в чем-то.
А. Милкус:
- Может, это не дети, может, родители привередливые?
Е. Петряева:
- Может быть, и родители привередливые, потому что, если говорить про портрет родителей, то 85% наших респондентов родителей имеет высшее образование. 22% из них имеют два и более высших образования, ученую степень и аспирантуру. Поэтому образовательные притязания родителей выше, естественно, у тех, кто переводит на семейную форму. Кстати, вот этот родительский фактор он имеет тоже важное значение в переводе детей на семейную форму образования. Во-первых, это родители преимущественно в возрасте 35-45 лет. Они преимущественно состоят в браке – 74%. И они очень сильно образованы.
А. Милкус:
- То есть, они хотят лучшей доли для своих детей и поэтому забирают их из школы.
Е. Петряева:
- Да. И еще интересный факт, что 22% из наших родителей принадлежат к сфере деятельности «наука и образование». 22% еще к сфере услуг и 15% - культура. И, по-моему, 34% являются предпринимателями. То есть, в семейное образование мигрируют те, кто занимается предпринимательством, наукой и образованием, услугами…
А. Милкус:
- То есть, те, кто занимается образованием, понимают, что лучше в государственную школу не вести, а мы какой-нибудь свой собственный домик построим?
Е. Петряева:
- Или, может быть, желание отработать какие-то педагогические практики…
А. Милкус:
- …на своих детях. Да, такое тоже бывает. Взять детей и построить им свою технологию. А вы не смотрели такую вещь. В 2010-х годах очень модная была тенденция, когда детей из частных школ после обучения в 5-7 классе возвращали в государственные. Ну, поучился ты в комфортных условиях, где в классе 10-15 человек, где учителя подстраиваются под ребенка, вот мой ребенок особенный и учитель не должен ставить ему двойку, потому что родители платят за то, чтобы было хорошо ребенку в школе. А потом, уже классу к 8-9-му, родители понимали, что такое диетическое обучение, когда тебе все потакают, для жизни не очень приспособлено. Я знаю многих детей из состоятельных семей, которых ломало сильно в 8-9-м классе, потому что их возвращали в нормальную среду обучения – в школу. В советскую школу я бы даже сказал, потому что традиции у нас остались в основном советские. Где учителя были требовательные, где надо было достигать результата, где надо было пробиваться среди одноклассников, доказывать свою роль и т.д. Кстати, это было связано еще и с кризисом 2008 года, по-моему, когда многие семьи не могли платить за частное обучение. Есть ли такая тенденция сейчас? Уравновесились ли такие процессы?
Е. Петряева:
- Отдельно на это фокуса исследования у нас не было, но я с вами соглашусь в том, что, когда мы начали с этим вопросом разбираться, то такие миграции семей то в частное, то в государственное, то в семейное, или из семейного в частное и т.д., они есть. И это, наверное, является предметом отдельного исследования. То есть, посмотреть, куда и почему мигрируют. Даже когда разговариваешь с экспертами или людьми, которые долго занимаются альтернативным образованием, семейным образованием, они говорят – вот родители выходят из школы, они куда идут? Они идут в русскую классическую школу, а потом из русской классической школы идут в другие гуманистические практики… То есть, каким образом выстраивается вот эта стратегия родителей и какие факторы влияют на нее в процессе жизни людей, это тоже предмет отдельного большого исследования.
А. Милкус:
- Это очень интересная тенденция тоже. Вот русская классическая школа, которая возникла в Екатеринбурге, в Новосибирске, сейчас очень популярна. Насколько я помню, уже по этой методике работает больше 50 школ в России.
М. Баченина:
- Так расскажите немного, что это такое-то?
А. Милкус:
- Это приверженность к православным традициям. Они даже выпускают репринты учебников Ушакова и вообще классических учебников не только советской школы, но и выходивших до революции или там до переворота 1917 года, как сейчас говорят. Это такая достаточно классическая форма одежды у ребят и традиции такого, наверное, даже больше гимназического образования начала 20 века. И эти школы сейчас растут, они популярны и открываются и работают уже во многих регионах. В свое время мы посвящали этим школам достаточно много публикаций в "Комсомольской правды", сейчас было бы интересно посмотреть, конечно, и поговорить с основателями, потому что такая тенденция интересная есть. И многие родители стараются уйти туда.
М. Баченина:
- Зачем?
А. Милкус:
- Потому что хотят, чтобы дети знали традиции, свои корни. Есть теория, что по тем учебникам легче и понятнее учиться. И очень немаловажный фактор, вот это точно…
М. Баченина:
- Это сто процентов. Я не пыталась вас подловить…
А. Милкус:
- Нет, я про другое. Что там запрещены гаджеты.
М. Баченина:
- Прекрасно, я вот все жду, когда закон пройдет второе чтение и учителя начнут отбирать все.
Е. Петряева:
- И, может быть, возможно, это связано с разными представлениями родителей об образовательных результатах. Когда мы собрали всех и начали смотреть, нам казалось, мы сейчас каким-то образом структурируем эти проекты… но оказалась настолько сложная задача, что до сих пор мы пока не делаем, мы в процессе. Я говорю о том, что для некоторых семей важны академические знания и они ищут модели, которые про это. Для кого-то важна ценностная парадигма и они ищут образование, связанное с этим. Для кого-то важны те новые навыки, про которые сейчас очень много говорят в любом информационном пространстве, типа там развитие критического мышления, умение сдавать разные аттестации… То есть, ищут про это модель. Поэтому в зависимости, видимо, от представления родителей, которые есть и которые возникают, что вот это лучше для этого ребенка, начинается поток в те или иные проекты и программы.
М. Баченина:
- Елена, а вы бы после этой работы, которую проделали, куда отдали бы своих детей учиться?
Е. Петряева:
- Я ждала этого вопроса. У меня тоже своя личная история есть. У меня долго не было детей и вот недавно, в возрасте 43 лет, родилась девочка. И я на нее смотрю и думаю – куда бы я отдала свою дочь? Пока мы ходим в детский центр развития Монтессори, поскольку я с этим знакома, а дальше, я думаю, что я буду смотреть на ее особенности, на ее возможности, на ее запросы. То есть, у меня пока нет четко, что в начальную школу мы точно пойдем по такой-то технологии или мы точно пойдем в государственную школу или еще куда-то.
М. Баченина:
- Согласна с вами. У меня тоже есть личная история. Я общаюсь в таком сообществе мам, которые очень многие радеют за индивидуальный подход, за семейное образование, за заочное, очень многие обожглись на школах и прочее. И большинство из нас первым делом о чем беспокоятся? Даже не о качестве образования, а о социализации ребенка. Потому что так бывает, что два человека в семейном классе, 3 человека в классе, или перекос в сторону мальчиков, или перекос в сторону девочек. А когда они растут, начинаешь уже беспокоиться об образовании, о качестве образования и понимаешь, что выбор у нас очень сильно невелик. Семейные школы, школы без лицензии – в принципе, в любом случае, даже если ты ходишь в школу без лицензии, которая просто подходит тебе по локации, по стоимости, потому что в Москве это какие-то сумасшедшие деньги, ты в любом случае прикреплен к государственной школе или к школе с гослицензией, чтобы проходить аттестации. Но и тут мы прекрасно знаем, что любой родитель может эту аттестацию пройти за ребенка. Единственный раз, когда моего ребенка проверяли, это московские власти мне сказали – поставьте камеру одну так, второй компьютер – сбоку, чтобы мы видели всю комнату, что ему никто не помогает и это будет прямо контрольная контрольных. Он ее написал. И это был единственный абсолютно самостоятельный подход. Сейчас я, конечно, очень здорово прессую ребенка, чтобы он сам делал, но вы не представляете, насколько деформировано мое сознание вот этими хорошими оценками. Хорошие оценки – это важно. Что я только ни делаю с собою! Конечно, это большая проблема. Потому что маленький выбор. Либо это очень дорого, но не значит, что качественно, либо это какой-то колхоз… Да, есть еще один типаж, с которым я столкнулась. Это очень интересные такие сообщества странных людей. Они закрытые, они собираются по интересам… они какие-то хиппи… и дети у них такие же… Я посмотрела и поняла – нет, точно, не наш вариант. Мне бы хотелось, чтобы государство вмешалось, если честно. Не в учебу, а в организацию. И как-то помогло. Но пока государство должно быть занято, в первую очередь, государственными школами и вот я смотрю – развивается, идет куда-то… надеюсь, что мой младший ребенок пойдет в школу через четыре года… хотелось бы побольше таких исследований, чтобы было на что опираться нам, родителям?
Е. Петряева:
- Да, я думаю, что будут. И не только у нас. Вот сейчас, когда про исследование мы опубликовали, начали обращаться коллеги, ко мне написали… у нас в Центре сейчас актуальное исследование идет про развитие этого альтернативного образования в крупнейших городах РФ – мы пять городов взяли и исследуем. Это, наверное, тема отдельного разговора про то, что есть альтернативное образование и вообще, есть ли оно – как понятие, как вот эта сущность. А к вашему такому большому комментарию – там очень много пластов проблемных поднято, но здесь, наверное, все зависит еще от родительских компетенций.
М. Баченина:
- А к чему бы вы посоветовали присмотреться? Ведь родители даже могут быть самыми компетентными, но загруженными, растерянными. И пыль в глаза пускается… я теперь каждого первого подозреваю, что просто хотят оставить у себя, потому что недобор, потому что ты приносишь деньги и т.д. А потом начинается…
Е. Петряева:
- Да, это тоже есть. Когда мы анализировали все предложения, которые предлагают семейные школы, частные школы, разные центры родителям, то есть, везде звучит вот этот индивидуальный подход. Пандемия к чему привела? Во всех сферах возник очень сильный запрос на индивидуальный подход. Во всех, не только в образовании. Но этот индивидуальный подход чаще всего выражается в том, что это маленькие классы. А про социализацию вот вы сказали, здесь почему я говорю про компетенцию родителя, то есть, можем ли мы, есть ли у нас такие способности, выстроить такую индивидуальную образовательную программу в широком смысле, что мы ребенка погружаем не только в этот семейный класс, группу, где эти 2-3 ребенка сидят, а в какие-то другие пространства, где идет другая тусовка, разные люди, разные дети, разные занятия, разные виды деятельности. То есть, можем ли мы это просмотреть. Если, конечно, усадить ребенка с тремя детьми, с учебниками, то это такая печальная история, на мой взгляд.
М. Баченина:
- Да, это печальная история, поэтому мы всегда говорим о какой-то внеурочной деятельности, о дополнительном образовании, но существует стереотип и штамп, который иногда мешает, что именно школа является неким поставщиком друзей, потому что больше всего ребенок проводит в стенах школы. И вот вы говорите родителей компетенция – да большинство не знают о том, что крепкая дружба зарождается в старших классах, а в младших…
А. Милкус:
- Вы знаете, мне кажется, что мы немножко в нашем сегодняшнем разговоре увлеклись разговором про технологии образовательные, а я убежден, что в педагогике и вообще в образовании все держится на человеке и на педагоге, и на учителе. А технологии – это уже номер два. Есть учитель, особенно в начальной школе, который может и с 30 детьми так поладить, что дети будут бежать в школу с удовольствием, вприпрыжку и радоваться жизни. А есть школы, где родители вынуждены эвакуировать детей, потому что у ребенка просто коса на камень нашла с предметником или еще с каким-то, и у ребенка дикий стресс, и здесь уже не про технологии, а про выживание идет речь. Вот мне просто очень повезло, потому что мы пришли в обычную школу, где старшеклассники вместе с учителями на перемене курили на крылечке… И мы нашли там учительницу начальных классов – Елена Алексеевна Нефедова, великий педагог, потом мы узнали, что она автор учебников для начальной школы, вот целой серии, по которым учатся до сих пор дети в большинстве своем. Вот она посмотрела, пообщалась с ребенком и сказала – мне мальчик нравится, я его беру. И вот они жили в этом классе отдельной жизнью от всей школы, она их как-то держала, как в инкубаторе, они там все передружились, потом вместе поступили дальше. Вот что это было? Если юридически – то не семейное обучение. А если по атмосфере в классе, по обожанию этой учительницы, по тем навыкам, которые она им дала, конечно, это было ну не семейное, но то, что говорится про начальную школу, что, если это хороший учитель – это вторая мама. Вот это вторая мама! И пламенный привет Елене Алексеевне, если она нас услышит!
М. Баченина:
- Мне очень понравилось, как мы в конце поделились своими историями, но, к сожалению, время наше заканчивается и самое время сказать – большое спасибо, Елена, за то, что нашли время и рассказали о своем исследовании, о результатах, а так же о своей точке зрения.
А. Милкус:
- Да, и вывели нас на воспоминания теплые.
М. Баченина:
- Да, мы поностальжировали. Руководитель Центра аналитических исследований и моделирования в образования Московского городского педагогического университета Елена Петряева сегодня была в «Родительском вопросе». Большое спасибо.
Подписывайтесь на новые выпуски и слушайте, когда удобно.
