В семье подросток: стихийное бедствие или повод наконец-то поговорить по-взрослому

М. Баченина:

- Здравствуйте, друзья. В эфире «Родительский вопрос», у микрофона Мария Баченина и Александр Борисович Милкус. Здравствуйте, Александр Борисович.

А. Милкус:

- Здравствуйте.

А. Милкус:

- В гостях сегодня у нас доктор педагогических наук, профессор Московского городского педагогического университета Владимир Круглов. Владимир Витальевич, здравствуйте и добро пожаловать.

В. Круглов:

- Здравствуйте, коллеги.

М. Баченина:

- Знаете, сегодня программа по блату, уважаемые радиослушатели, так совпало. Я ни от кого не скрываю, что я мама подростка, 14 лет, который в самом расцвете махрового пубертата. Я уверена, что я никого не шокирую. Есть, конечно, такие классные подростки. Это в детстве я еще слышала, у меня муж из таких, которые плохого слова родителям не скажут, почитают, уважают. Мне казалось всегда, что это из области фантастики. Я сама такой не была. И мой сын, как говорится, яблочко от той самой яблони. И думаешь: боже, казнить нельзя помиловать. Запятые не могу расставить. Поэтому сегодня предлагаю поговорить о том, как правильно себя вести, терпеть, как воспитывать, как реагировать. А может, бить надо? Знаете, вчера присутствовал на собрании в детском саду, и психолог сказал: что делать, когда ваши дети говорят что-то из ненормативной лексики? И с переднего ряда такой: по жопе дать! Тоже имеет право на жизнь. Извините за такое долго вступление.

А. Милкус:

- Вопрос вечный, что делать с подростками в период пубертата. Сколько программ мы уже сделали, а у меня дома можно собрать небольшую Ленинскую библиотеку из книжек, посвященных этой проблеме. Есть наблюдения, нынешние пубертатные подростки чем-то отличаются от тех подростков, которые в 80-е годы прошлого века?

В. Круглов:

- Понимаете, конечно, они другие, в первую очередь потому, что каждый человек – это продукт своего времени. На него оказывают влияние те обстоятельства, та социокультурная среда, которая вокруг него. Это же, собственно, аксиома социализации. Они смотрят определенные фильмы, слушают определенных людей, блогеров в интернете. И поэтому понятно, что те мысли, взгляды, ценности, которые есть у современных подростков, это не те мысли, взгляды и ценности, которые были у подростков 80-х, 70-х, которые читали журнал «Юный техник», «Юный натуралист», «Пионер». Конечно, это так. С социокультурной точки зрения, безусловно, другие. Биологически, в общем-то, нет. И все те процессы, о которых вы, Мария, сказали, они имеют право на существование, потому что подростковый возраст - это возраст, который природой предназначен для сепарации от родителей, для процесса самоактуализации. А что это значит? Это значит, нужно доказать всем окружающим и самому себе, что я самостоятельная личность. Я не часть мамы и папы, не часть семьи, а я человек, который сам принимает какие-то решения. Это, безусловно, неплохое качество – человек, сам принимающий какие-то решения. Но в подростковом возрасте это принимает некоторые своеобразные формы из серии, знаете, «назло маме уши отморожу». Но тут важно, что в этом возрасте очень ценно научить ребенка не только принимать самостоятельные решения, но и нести ответственность за эти решения.

М. Баченина:

- А как его научить нести ответственность? А то моему все должны. А он трудится 24/7, сплошные уроки, а вы мне не верите, вы все думаете, что я хиляю от всего этого. Тебе все должны, дитятко.

В. Круглов:

- На самом деле, эта позиция, что мне все должны, конечно, сейчас достаточно распространенная. И я вам скажу, откуда, на мой взгляд, она возникает. Она возникает, потому что у нас сейчас достаточно сильно распространено явление гиперопеки. Да, есть некий культ детства, дети такие существа, о которых все обязаны заботиться, а они вроде как никому ничего не должны. Мы сами, наше общество, делаем их такими. По моим наблюдениям, сейчас очень часта ситуация, когда родители в период дошкольного, младшего школьного возраста стремятся в полной мере выполнять все пожелания, просьбы и даже, может быть, требования своих детей. А потом в какой-то момент в определенном возрасте у них вдруг возникают мысли о том, что, как же, он же сам должен, в конце концов-то, наконец-то уже что-то. А он-то привык, что вокруг него водят хороводы мамы, бабушки: на тебе конфетку, на тебе котлетку. Это я ни в коем случае вас ни в чем не подозреваю, не обвиняю. Я просто говорю о тенденциях.

М. Баченина:

- У меня просто возникает вопрос. Получается, что мы сами виноваты в этих трендах. А что же нам теперь делать? Мириться с этим? Можно ли переломить этот тренд, но уже в пубертате, и донести какими-то гуманными педагогическими методами, что все-таки ответственность за свои действия, это обязанность каждого человека?

В. Круглов:

- Конечно, можно. И здесь нет каких-то ноу-хау рецептов. Еще Жан-Жак Руссо в свое время сказал, что метод естественных последствий - наиболее логичный и правильный путь. Перевожу, важно создавать ситуации, в которых ребенок будет сам сталкиваться с последствиями своих действий или бездействий. Не удержусь от того, чтобы привести рассказ, который некоторое время назад прочитал в интернете на одном форуме, где общаются родители. Одна мама рассказывает о своем сыне, он, конечно, пока еще младший, подросток, шестой класс, но он занимается плаванием. Она говорит: тоже испытываю проблемы. Он профессионально занимается, каждый день тренировки перед школой. Он приходит с тренировки, и мешочек со всем своим имуществом - полотенце, шапочка, плавки - раз в угол ванной. Мама говорит: я каждый день, конечно, все это развешиваю и так далее. И в какой-то момент я ему говорю: слушай, ты уже взрослый, тебе пора бы самому, давай, надо, и так далее. В общем, все приличествующие моменту слова. Конечно же, на следующий день все то же самое. Он приходит, раз мешочек в угол ванны. Мы же не задумываемся, у нас в мозге есть цепочки, по которым мы, как по алгоритмам, действуем. Мама говорит: я молча смотрю на это, ничего не делаю, не кидаюсь развешивать. Что происходит? Он приходит на следующий день, надо взять, А оно все мокрое, сырое. Понятно, что он испытал неприятные ощущения, все пахнет. Говорит, два-три дня сталкивался с проблемой, потом начал сам развешивать. Это про метод естественных последствий. Надо давать ребенку возможность сталкиваться с последствиями своих действий или бездействий. А у нас-то, к сожалению, родители как? Как же так, он тетрадочку-то по геометрии забыл. Сейчас я ему напомню, сейчас я ему положу. В девятом классе мальчик.

А. Милкус:

- Вопрос на засыпку. Смотрите, вы абсолютно правильно сказали про сепарацию, и я всеми руками за. И понятно, что у нас заложено в нашей биологической программе, как раз во время гормонального взрыва, когда человек начинает взрослеть, когда проявляются уже физиологические интересы к особям противоположного пола, требуется сепарация. Человек должен уже, если ты хочешь заводить семью, если ты хочешь общаться по-взрослому, то ты должен сделать какие-то шаги в этом смысле. Наши давние или недавние предки, в 16 лет человек уже был взрослый, он уже умел работать руками, головой, он мог выйти, как сейчас бы сказали, на рынок труда, обеспечить себя, обеспечить семью, если ему захотелось или есть возможность, или предки сказали, что семья важна. В 16-17 лет это были уже зрелые люди, которые готовы отнести ответственность.

М. Баченина:

- А в четыре года человек мел избу.

А. Милкус:

- А у нас получается так. Физиологически ему или ей уже хочется заводить условную семью, общаться и выполнять все, что заложено физиологической программой, а ментально, мы же знаем, что последние исследования показывают, что у нас пубертат продлился до 21, а в некоторых случаях до 24 лет. У нас теперь молодой специалист - это в 35.

М. Баченина:

- Время молодости все увеличивается. Я, пока на пенсию выйду, три раза буду молодой.

А. Милкус:

- Получается, что природа требует, чтобы ты был взрослым, а общество, да и он сам, делают все для того, чтобы этот период взрослости оттянуть. И получается, эти проблемы где-то с 13-14 лет до окончания вуза или колледжа, это проблемы родителей с ребенком, который вроде и хочет вырваться из клетки, сепарироваться, а общество говорит, и он сам уже привык: не-не-не, посиди еще, поклюй с ручки мамы и папы.

М. Баченина:

- Может, адаптивно наш головной мозг позже и созревать теперь начинает?

А. Милкус:

- Это я поспорю. Я думаю, для того, чтобы какие-то изменения в мозгу произошли, надо много-много лет, а социальные вещи достаточно быстро происходят. Что тут делать-то? Как их взбодрить, чтобы они были повзрослее?

В. Круглов:

- Вы совершенно правы в том смысле, что период детства и молодости удлиняется. И, на мой взгляд, на то есть не только социальные причины, о которых вы сказали, но и другие. В те времена, когда ребенок в четыре года мел избу, а в 16 уже работал в поле, надо понимать, что средняя продолжительность жизни была существенно ниже, чем сейчас.

А. Милкус:

- Я думаю, что дело не в продолжительности жизни.

В. Круглов:

- Не только. Конечно, есть и те причины, о которых вы сейчас говорите, но в целом, действительно, одной из причин, почему люди заводили в 16 лет семью, потому что нужно было успеть завести семью, вырастить детей и постареть во всех этих тяжелых условиях, при отсутствии качественной медицинской помощи.

А. Милкус:

- Семью заводили, чтобы лишние рабочие руки были.

В. Круглов:

- В том числе. Сейчас у нас есть ситуации, когда люди успевают за жизнь, извините, завести две семьи и вырастить двоих детей от разных отцов и так далее, и совершенно нормально себя при этом чувствуют. Про социальные причины - они есть. Отвечая на ваш вопрос, что делать в этой ситуации, на мой взгляд, вполне нормально не поддаваться этому течению потока. И, тем не менее, в допустимых, социально приемлемых формах приучать ребенка к тем или иным формам самостоятельности и, может быть, даже какого-то самообеспечения. Среди моих знакомых есть разные люди. Есть те, которые опекают ребенка, и до девятого класса он них сам в транспорте не ездит. А есть люди, которые приучают своих детей уже с 6-7 лет готовить завтрак на всю семью, решать какие-то бытовые вопросы внутри семьи. Мне кажется, что это вопрос личного позиционирования каждого родителя на эту тему.

Что касается подросткового возраста, то для обретения самостоятельности, ответственности есть большое количество социально приемлемых форм. Например, никуда не делись пока еще, к счастью, детские турклубы, куда можно отдать ребенка, и он под руководством опытных взрослых отправится в самостоятельное автономное путешествие.

М. Баченина:

- Я же все на себя примеряю. У меня абсолютно стандартная семья. Мама, папа, двое сыновей. Я приучаю, он и сам питается, и сам сбацает себе какой-то завтрак, и вещи запустит в стиралку. Помощник. Чем сильнее, как говорится, кричишь, тем лучше качество. Но в «кричишь» для меня вся проблема. Я не хочу кричать, я не знаю, как мне реагировать, я думаю, я глас многих родителей, когда слышишь, как с тобой подросток разговаривает. Во-первых, у них совершенно другие мерила. То, что для меня шок и махровое хамство, для них норма. Они друг друга называют так ласково. Правильно, так скажем, сдерживаться и быть выше этого? С ними же не будет работать, как в детском саду: так в нашей семье не принято. К чему я веду? Как правильно реагировать, когда тебе дико больно, что твой ребенок, которого ты в зубах носил с самого детства, орет на тебя чуть ли не благим матом? Не надо только мне говорить, что надо было воспитывать с самого начала.

В. Круглов:

- Подросток – это человек, который в процессе этой сепарации, собственно говоря, в очередной раз прощупывает все ваши границы. Знаете, как младенец в свое время прощупывает границы, так и подросток прощупывает. И поэтому для подростка очень важно, чтобы эти границы существовали. И вы, как взрослый человек, как ответственный за его жизнь и здоровье, безусловно, и в праве, и должны, в соответствии с действующим законодательством, эти границы выстраивать. И эти границы касаются не только времени возвращения домой, допустимого и недопустимого в жизни, но, в частности, и норм общения. С моей точки зрения, абсолютно нормально сказать подростку: извини, но я не готова слушать, когда ты разговариваешь со мной таким тоном. Развернуться и уйти, сказав, что я готова тебя выслушать, когда ты то же самое скажешь спокойно, без эмоций, вот тогда мы поговорим. Это совершенно нормальная история.

М. Баченина:

- Не вестись на это?

В. Круглов:

- Абсолютно. Это же попытка продавить, прогнуть родителей на допустимость такого-то поведения. Родители, очевидно, должны в этот момент выставлять какие-то границы, не переходя на такой же эмоциональный путь решения проблем.

М. Баченина:

- Но если он орет в ответ, то это значит, что он прогнулся. Правильно? Пошел на провокацию?

В. Круглов:

- Не совсем так. Понимаете, ребята используют те формы взаимодействия, которые они умеют, знают, видели, откуда-то приобрели, из школы, еще где-то. У нас есть две задачи. Первая задача - показать им, что разговаривать можно иначе, что даже сложные, непростые темы, конфликтные, можно обсуждать спокойно. И в этом смысле, кто, кроме вас, научит вашего ребенка спокойно, конструктивно и безэмоционально обсуждать темы, где у вас разные точки зрения. Это тоже урок, который вы ему даете. Когда возникает эмоциональная ситуация, абсолютно нормально сказать: ты знаешь, извини, но мне кажется, на эмоциях сложные вопросы обсуждать не стоит. Я предлагаю тебе успокоиться, мне успокоиться, и через полтора часа снова встретиться и спокойно, без крика, без повышенных эмоций, обсудить вопрос, который тебя волнует, интересует. Если тебе этого времени недостаточно, давай сделаем это еще позже.

М. Баченина:

- Мы не ведемся и выстраиваем границы. Это раз. Два. Стоит ли ругать за оценки? Вообще я слышу от всех, что нельзя ругать за оценки. Но помните это расхожее мнение, что родители очень часто хотят из своего ребеночка слепить то, чего из них самих не получилось. Я поймала себя на мысли, что я так переживаю за оценки. Причем в нашей семье я никогда не была отличницей. Отличником был муж, но мужа вообще как будто не интересует учеба ребенка. Пятерка - хорошо, двойка - ты пересдашь. Я сдерживаюсь, это меня изматывает. Я все хочу исправить. Я устала. Но ведь оценки - формальные вещи, но они влияют на годовые. Годовые влияют на какие-то ЕГЭ. Что делать нам?

В. Круглов:

- Во-первых, пожмите от меня руку вашему мужу. Он большой молодец. Во-вторых, надо понять, как только вы начинаете ребенка ругать за оценки, он начинает учиться для вас. А это не совсем правильно. Эта высокая тревожность, которая сейчас существует в обществе, приводит к тому, что наши дети в диком неврозе. Были исследования, которые установили, что уровень тревожности в среднем, который сейчас испытывают современные выпускники в период сдачи ЕГЭ, в 50-е годы был основанием для помещения в психиатрическую лечебницу. Эти истории о том, что мы так переживаем за оценки детей, на самом деле основным и главным результатом этого переживания является то, что наши дети в стрессе, в неврозе, в панике и так далее. И подумайте тридцать раз, вам что нужно, вам нужно 80 баллов или 90 по ЕГЭ или спокойный, позитивный ребенок, который будет счастлив. В конце концов, есть очень разные варианты, и даже если ребенок сдал ЕГЭ на низкие баллы, на этом жизнь не заканчивается. Всегда можно пойти на платное или, если нет таких возможностей, можно пересдать ЕГЭ через год. Но ведь момент-то какой? Мы же хотим, чтобы он сам учился и хотел сам учиться, правда же? А когда рядом с ним есть люди, которым это надо больше, чем ему, у него таких желаний и возможностей просто не возникает. А зачем мне стремиться учиться, если тут есть рядом мама, которой это надо больше, чем мне? Я буду тогда ее ведомым в этом вопросе. Надеюсь, я довольно понятно изложил.

А. Милкус:

- Давайте только уточним, что уровень тревожности у детей, связанный с теми же самыми выпускными экзаменами, они зеркалят родителей, бабушек-дедушек.

В. Круглов:

- Конечно.

А. Милкус:

- Сами они достаточно стойко к этому относятся, потому что их тренируют на это достаточно долго. Дети все равно реагируют на нашу тревожность.

М. Баченина:

- Вам родители в этот момент скажут: хорошо, я буду спокоен. Но ведь так можно и запустить ребенка. Знаете, с этим фундаментальным слоновьим спокойствием можно и довериться, а потом что? В дворники пойдет?

В. Круглов:

- Я слышу вас и совершенно точно могу сказать, что, во-первых, нужно отличать спокойствие от безразличия и равнодушия. Это не одно и то же. Во-вторых, тем аргументом, который вы сейчас озвучили, чаще всего и прикрывается собственная тревога и собственная гиперопека. Потому что, как только я успокаиваюсь, моя собственная тревога начинает меня подтачивать. Я плохая мать, я равнодушная, я не обращаю внимания, я не слежу за оценками, и так далее, и так далее. Был такой психолог, его звали Дональд Винникот. Он ввел термин, который называется «достаточно хорошая мама». Смысл этого термина заключается в следующем. У нас сейчас очень много трендов на осознанное родительство. родители читают книжки, заботятся о своих детях, и проблема заключается в том, что этой замечательной осознанной своей деятельностью душат своих детей, у них не остается пространства свободы, пространства сделать собственный выбор. Понимаете, когда родители ежедневно стоят над душой по поводу оценок, у ребенка даже нет времени подумать: а зачем мне учиться?

М. Баченина:

- Вы верите в то, что он может сам это сделать - задуматься?

В. Круглов:

- Абсолютно уверен. И я скажу, почему я в это верю. Потому что, обладая достаточно большой практикой, у меня есть перед глазами семьи, в которых это действительно так. Это все не голословные утверждения, а результат, с одной стороны, каких-то научных взглядов, а с другой стороны, наблюдений за большим количеством семей, в том числе и сейчас. Да, я понимаю, что очень страшно отпустить своего ребенка. Но если вы адекватные родители,то в период начальной школы, в период пятого-шестого класса вы наверняка научили своего ребенка учиться. Да, возможно, когда он в восьмом-девятом классе, он, наверное, чуть-чуть подзапустит свою успеваемость. Но это традиционная история, потому что как раз расцвет пубертата, надо перед сверстниками себя поставить. Но, как правило, потом, к десятому классу, приходит спокойное осознание и понимание того, чего я действительно хочу в этой жизни. И рядом со мной достаточно большое количество подростков, с которыми я общаюсь, которые понимают, чего они хотят, и жалуются мне, что эта снедающая тревожность родителей только мешает им. Я бы и так нормально учился, но они постоянно, каждую минут капают мне на мозг, что почему ты ничего не делаешь.

А. Милкус:

- Я хочу поделиться собственным опытом. Когда мои росли, у меня уже взрослые, и тоже был этот период пубертата, когда как по кочкам, я потащил сына к подростковому психиатру, известному специалисту. Он послушал, посмотрел, выгнал его за дверь. Я говорю: ну что? Скажите мне, что делать? Как этот этап-то пережить? Он сказал: стиснуть зубы и перетерпеть. У вас и у него все в порядке. Это у вас проблема.

В. Круглов:

- Абсолютно прав.

А. Милкус:

- Я хочу поделиться еще одной историей. Мы говорили о том, что пубертат растянулся неизвестно на сколько, уже внуков пора растить, а они еще в пубертате. Недавно у меня была такая история. Девочка-студентка заканчивала бакалавриат, 21 год, она очень хорошо работала, она писала хорошие заметки, уже сложившийся журналист, хороший стиль, хорошая голова. Я ее спрашиваю: ты сейчас заканчиваешь, куда ты пойдешь? В принципе, на рынке труда человек, который обладает уже в 21 год хорошими профессиональными навыками, был бы довольно востребован. Он говорит: не знаю, я домой вернусь. Она не из Москвы. Я спросил: а зачем ты тогда поступила? Я поступила, потому что просила мама. Я сейчас получу диплом (она получила красный диплом) и потом займусь своей жизнью. Мне эта ваша журналистика не нужна, мне неинтересно. Я говорю: у тебя явно есть способности, ты молодец. Нет, говорит, не хочу, это не мое. Мама успокоится, после того, как она положит на полку диплом, а я пойду работать в салон красоты у себя дома.

В. Круглов:

- Таких вариантов куча. Но проблема в том, что после диплома мама не успокаивается, потому что надо мужа, надо работу. Это бесконечный процесс. Таким детям сначала говорят: ты закончишь школу, и тогда будешь решать сам. Потом говорят: ты закончишь институт, будешь решать сам. Потом говорят: когда ты съедешь от нас, будешь решать сам. А он никуда не съедет, у него не отращены способности для того, чтобы самостоятельно действовать.

А. Милкус:

- Подождите, девочка четыре года жила сама в Москве. Или в общежитии, или на съемной квартире.

В. Круглов:

- Я не про нее, я вообще про...

А. Милкус:

- Она должна была уже вырасти из девочки в девушку, молодую женщину.

В. Круглов:

- Но внутри-то в голове есть эта мамина часть, которая никуда не делась и которая вместе с ней в голове осталась, которая заставляла ее делать то, что хочет мама.

М. Баченина:

- Хочу перейти непосредственно к тому, что портит жизнь нашим подросткам. Это навыки общения, социализация. Можно ли их научить общаться? Допустим, сейчас очень большую популярность набирает обучение на удаленке. Это здорово, спокойно, в своем темпе. Возможно, ребенок осознанный и учится здорово. Но одно лечим, другое калечим. Здесь провал в социализации. Когда говорят мне про спорт и кружки, мне кажется, это не очень серьезно, потому что социализация это не только общение, это еще и наблюдение, это копирование, анализ. Негативного опыта гораздо больше. Но дети сейчас какие-то такие необщительные, даже если в школе. Чем помочь-то ребенку в том, чтобы его не сразу на линию боевого соприкосновения, а чтобы он в тире хотя бы где-нибудь пострелял? Нужно ли это в принципе, если где-то у него был провал по общению?

В. Круглов:

- Та проблема, которую вы подняли, на самом деле очень большая и сложная. На мой взгляд, корнями-то она уходит не в онлайн-школы, а вообще в проблему цифры. Потому что где наши дети, вообще говоря, раньше учились общаться? Первый опыт общения ребенок приобретает в песочнице, когда он учится делиться, твое – мое, вступать в первые конфликты, нормально, спокойно из них выходить, без драки и слез, и так далее. Нет песочницы, и ребенок с первых лет своей жизни в онлайне, с телефоном и так далее. И поэтому эти первые навыки не формируются. А потом, когда у ребенка появляется природная потребность в общении со своими сверстниками, найти себя в отражении друзей и прочее, они начинают все страдать от того, что у меня нет друзей, я не умею, я никому не нравлюсь, со мной никто не хочет общаться. Говорят, что нет, мне никто не нужен, я один, мне хорошо, испытывают от этого внутренний страх. Проблем на эту тему очень много. Как их так решить? Какую-то такую волшебную палочку я, наверное, сейчас вам не озвучу. Но из советов, которые я могу дать, это, наверное, будут такие. Во-первых, с самых ранних лет жизни ребенка подыскивать какие-то места, где ребенок будет первые навыки общения получать, какие-то клубы, какие-то, может быть, ивенты, еще что-то. Дальше. В младшем и среднем подростковом возрасте, вы сказали про спортивные секции, кружки, немного, но у нас есть на просторах нашей необъятной родины разных сообществ, которые действительно представляют собой не просто место, где ребенок научится чему-то, а некую среду. Если покопаться в интернете, целенаправленно поискать, то, собственно, их можно найти.

М. Баченина:

- Игра - это инструмент входа в общение. Не просто ты существуешь так же, как в городе с гаджетом, который ты берешь с собой в этот оздоровительный лагерь, а там, где ты в игре, ты не можешь отлынивать.

В. Круглов:

- Да, лагерь это вообще такая среда 24/7, где тебе некуда деться с подводной лодки. Понятно, что это может быть стрессом для ребенка, который никогда из семьи не выезжал. Но сейчас есть огромное количество краткосрочных программ, например, на три дня поехать. Три дня же проще, чем 21 день, правда же?

М. Баченина:

- Городские лагеря с ночевкой дома.

В. Круглов:

- Конечно. После трех дней можно поехать уже на семь. Инструментов много.

М. Баченина:

- А как вы относитесь к таким терапевтическим группам? Это группа общения. Там, где уже достаточно взрослую особь стараются через игру, но под руководством опытных психологов или одного специалиста, обучать этому. Ведь бывают дети, которые «во всех ты, душенька нарядах хороша», а общение терпит фиаско, и эта жизнь его делает несчастной.

В. Круглов:

- Я, честно скажу, не очень близко знаком с подобного рода форматами, но я всячески приветствую. Потому что, во-первых, мне очень нравится тренд на осознанность, которая у нас сейчас в обществе вообще существует, все меньше и меньше стигматизированы обращения к психологу. Раньше это вообще была табуированная тема: ты что, ты к психологу, ты что, псих? И так далее. Сейчас наоборот. В моем кругу общения есть достаточное количество подростков, и я сталкиваюсь с тем, что подростки говорят об этом спокойно, что я общаюсь с психологом, я попросил родителей найти мне психолога. Это я пока говорю про индивидуальные консультирования. А терапевтические группы - это просто одна из форм, которая сейчас и во взрослой психотерапии набирает популярность, и, собственно, в подростковой среде тоже. Почему бы нет, конечно.

Мне что кажется ценным? Терапевтическая группа - это же когда мы в искусственно созданных условиях просто общаемся. А мне кажется, что ребенку довольно важно получить опыт общения вместе с каким-то опытом деятельности. Например, в этом общении он вряд ли прокачает такие качества, как честность или ответственность.

М. Баченина:

- Через игру входы.

В. Круглов:

- Там же можно, знаете, как в сети, быть таким, каким ты хочешь.

М. Баченина:

- Я поняла, играть кого-то.

В. Круглов:

- Я могу играть кого-то. А когда я отправляюсь в тот же лагерь, трудно притвориться, например, работоспособным, если ты ленивый, трудно притвориться честным, если привык обманывать. И в хороших лагерях, например, на вечерней рефлексии, которая бывает, когда все садятся в круг и обсуждают прожитый день, тебе так нормально под руководством опытного педагога дадут сверстники обратную связь: слушай, ты сегодня нам обещал это сделать, а сам вместо этого пошел и в футбол играл целый день. И это тоже терапевтический эффект в общем и целом.

М. Баченина:

- Конечно, это восприятие критики, потому что это очень болезненно восприятие.

В. Круглов:

- Конечно. Поэтому мне кажется, что терапевтические группы, безусловно, хороши, но когда они вместе с какой-то еще совместной деятельностью, это еще лучше.

М. Баченина:

- Ребенок начинает с кем-то дружить, с кем-то общаться, он приобретает опыт через некие подставы, предательства, манипуляцию со стороны более опытного сверстника. Стоит ли вмешиваться родителю и давать советы, обучать? Либо таким образом мы прерываем естественный процесс обучения?

В. Круглов:

- По запросу. Подростковый период – это тот период, когда взрослый родитель должен обозначить, что он рядом, он готов прийти на помощь, но он не готов припирать к стенке и настаивать на том, что ты мне все будешь рассказывать. Потому что это лучший путь для того, чтобы прервать близкий контакт и утратить его, может быть, навсегда. Понимаете, подростку же нужно самому справиться, прожить, пережить и так далее. Да, мы можем видеть, что ему сейчас сложно, тяжело, он испытал предательство со стороны друга или первый опыт разрыва с девушкой, но все, что не убивает, делает нас сильнее, и этот опыт, конечно, потом ему впоследствии поможет более спокойно пережить разрыв каких-то более поздних, зрелых отношений. Обозначаете, что я рядом и готова помочь, если тебе нужна помощь, ты всегда можешь ко мне обратиться.

А. Милкус:

- Когда ребенок начинает самостоятельно уходить из дому вечером в компании друзей, может быть, на какие-то концерты и так далее, классическая история семьи: чтобы позже девяти не приходил, чтобы ты в десять приходил. И это главный конфликт, потому что человеку хочется оторваться и доказать, что он может и вечером находиться столько, сколько нужно ему, сколько он хочет. И это очень унизительно, чтобы ты к девяти был, не позже и так далее. Как сказать: с одной стороны, конечно, мы тревожимся. Конечно, мы понимаем, что лучше сидеть дома перед телевизором или перед компьютерной игрой, чем где-то болтаться, неизвестно в какой компании. А с другой стороны, все-таки дать свободу необходимо. Как здесь баланс сохранить?

В. Круглов:

- Смотрите, во-первых, начнем с того, что можно совершенно спокойно апеллировать к тому, что у нас, извините, есть комендантский час, который в зимний период регламентирует возможность нахождения подростков до 18 лет на улице одних, самостоятельно до 22 часов, а в летний период - до 23 часов. И в этом смысле у родителей есть чудесная защита, что это не я такой злой, это ты обратись, пожалуйста, в Министерство внутренних дел, которое это все придумало. Понятно, что не все родители на это обращают внимание. Есть дети, которые спокойно и в 11 ночи, и в 12 ночи гуляют. Здесь надо обозначить, насколько это целесообразно и необходимо. Какие-то разовые истории, например, ребенок пошел на концерт любимой группы. А этот концерт любимой группы заканчивается ближе к полуночи. Понятно, что в этой ситуации просто-напросто надо договориться с ребенком о тесной коммуникации. Напиши мне, как ты выйдешь с концерта. Если вы беспокоитесь о том, что ему нужно от станции метро по темным переулкам идти до дома, то его можно встретить. Но это разовые какие-то истории. Диалог, собственно, договоренности, спокойные договоренности. Точно так же выставление определенных границ, что к этому я готов, а к этому я не готов.

М. Баченина:

- Я сейчас вспомнила, как мой ребенок ходил на концерт своего любимого блогера с папой в молодежный клуб, а мы такие престарелые родители достаточно, а ребенку 11 лет.

А. Милкус:

- Я недавно что замер, увидев афишу «концерт блогеров». Я вообще думал, что концерт дают певцы и певицы, танцоры. Оказывается, у нас теперь концерт блогеров.

М. Баченина:

- Они могут разговаривать с аудиторией, они могут даже песни исполнять. Там был поющий блогер, очень даже приличный.

В. Круглов:

- Это одна из форм выражения общества. Раньше поэты собирались, и все ходили в Политехнический музей, висели в проходах, чтобы послушать Ахмадулину и Евтушенко. Это был голос эпохи, голос времени. Сейчас блогеры - это голос времени. А что? У каждого времени свои способы.

М. Баченина:

- Хотели мы гид для родителей, мне кажется, мы начали его писать. И я, Владимир Витальевич, хотела бы с вами завести дружбу, будем дружить программами, как говорится. Потому что это очень важно, даже если повторяться, это всегда необходимость. «Яжмать» умерить и усмирить очень сложно. Поэтому будем ходить к вам на терапевтический сеанс в эфире радиостанции «Комсомольская правда».

Подписывайтесь, чтобы не пропустить новые выпуски нашего подкаста для родителей и слушайте, когда удобно.

➤ Слушать прямой эфир: https://radiokp.ru

➤ Читать эксклюзивные новости: https://www.kp.ru

➤ Подписаться на наш телеграм: https://t.me/truekpru

➤ Самое интересное из эфира: https://t.me/radiokp