Полный фарш. Способна ли Россия сама прокормить себя мясом
Поголовье крупного рогатого скота в России сейчас - 18,6 млн.
В. Алфимов:
- Валентин Алфимов, Валерий Федоров здесь, в прямом эфире Радио «Комсомольская правда». ВЦИОМ провел опрос по системе образования, нравится ли она или не нравится нашим россиянам. Обязательно об этом поговорим. А пока представьте нашего гостя, Валерий Валерьевич.
В. Федоров:
- Добрый вечер. Поговорим о важнейшей части нашего образования, которая пока не входит в школьные курсы. Агропродовольственное образование. Намедни в нашей знаменитой передаче «Война и мир» мы принимали звонки слушателей. Один из них с искренней тоской и ностальгией сказал: я хочу жить как в советское время, когда заводы работали, буренки паслись на наших богатых колхозных полях, солнце светило ярче и сахар был слаще. Мы задумались: а что у нас с буренками? И что у нас с колхозными полями? Пусть даже колхозов почти не осталось. И обратились с этим вопросом в Институт конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР), им руководит Дмитрий Рылько. И попросили поговорить с нами и рассказать о том, что происходит в нашем богоспасаемом сельском хозяйстве.
Увы, ответом было молчание. Не хочет господин Рылько с нами обсуждать эти вещи. То ли боится, то ли не считает нужным. Поэтому мы его перестаем считать главным экспертом в этой сфере. Теперь наш главный эксперт – Илья Березнюк, знаменитый знаток всего, что происходит на рынке агропродовольственном. Поговорим, что происходит, насколько мы обеспечены своим продовольствием, колосятся ли наши тучные нивы, или все совсем наоборот.
И. Березнюк:
- Приветствую всех. С чего начать?
В. Федоров:
- С коров.
И. Березнюк:
- Можно начать и с коров. Достаточно интересное направление для беседы. Часто слышу о том, как плохо у нас, коров мало, поголовье уменьшается.
В. Федоров:
- Меньше 8 миллионов.
И. Березнюк:
- Если брать весь КРС – у нас порядка 18,6 млн. поголовье. Я имею в виду и мясные, и молочные породы, и бычки. А дойного стада – коров порядка 8 миллионов. Многие приводят пример: а вот в 90-е у нас было 57 млн. голов и 20 млн. голов коров. Это все замечательно, но только просто сравнивать нечего. Мы помним 90-е, это раз. Во-вторых, территории, которые отошли, перестали быть нашими. И в-третьих, достаточно много факторов, которые привели к сокращению. Могу сказать, не всегда это и плохо.
Да, действительно, поголовье КРС, что у нас идет на мясо, говядина, она особо сильно по производству на внутреннем рынке не прирастает за последние пять лет. Плюс-минус стабильно держится на одном уровне. По 2020 году приблизительно 1,6 млн. тонн мы производим внутри страны говядины для населения. Есть небольшой прирост по поголовью. Он чуть-чуть волатильный, в какие-то года чуть меньше, где-то чуть больше. Но плюс-минус это один уровень производства и потребления.
Но при этом по молоку, по молочному стаду, несмотря на то, что есть прирост не очень большой, но важно сейчас в современном сельском хозяйстве не сколько у тебя коров, а сколько они молока за год дают. Эта продуктивность как раз влияет на рынок. И что сказать по продуктивности? Она у нас достаточно неплохая. Та стратегия развития сельского хозяйства, которая у нас есть, нормы выполняются. Сейчас в среднем по России одна корова дает 6 тысяч килограммов молока в год. Хотя еще буквально пару лет назад эти цифры были гораздо ниже.
Сейчас мы говорим о продуктивности. Дойное стадо все равно будет увеличиваться, потому что субсидирование достаточно хорошее у молочной отрасли. Но самое главное, насколько продуктивна эта корова.
В. Федоров:
- 6 тонн – это много или мало.
И. Березнюк:
- Сегодня есть страны, где результаты получше.
В. Федоров:
- Голландская или швейцарская буренка, наверное, побольше дает?
И. Березнюк:
- В целом мы можем сравнивать. Но если брать среднюю продуктивность, это достаточно неплохой результат.
В. Федоров:
- А по сравнению с советской буренкой.
И. Березнюк:
- Цифры точно не скажу, но точно продуктивность у нас сейчас увеличилась. За счет новых агротехнологий, за счет технологии и оборудования, которые используются, технологии выращивания и откорма в животноводстве. Продуктивность идет в сторону увеличения. По говядине сложнее. Но нужно понимать, что из всего животного доступного белка, который нам необходим, говядина что в России, что в Америке, что в Китае – это самый дорогой вид животного белка. И он везде дорогой. Если посмотреть производство курицы и свинины в мировых масштабах, то говядины примерно в два раза меньше производится, чем и курицы, и свинины. Порядка 62 млн. тонн. Свинина – 120 млн. тонн. Это нормально. Поэтому крупного увеличения нет, потому что у нас доходы населения сокращались и падали. Только по 2020 году они упали на 3,7-4 %. При этом розничные цены на говядину подросли.
Когда бизнес начинает заниматься сельским хозяйством, допустим, решил заниматься мясом, инвестиции в крупный рогатый скот, если говорим о производстве говядины, они гораздо более рискованные по многим субъективным и объективным параметрам, чем производство курицы бройлера или свинины. Курочку мы можем вырастить до того момента, как она на прилавок попадет, за 30-35 суток. Свинку – за 120-140 дней до товарного, убойного веса. А на мясо нам придется выращивать бычка, коровку порядка трех лет. Откармливать ее, следить за ней. Это достаточно длинные деньги. Поэтому сейчас новых проектов в мясном скотоводстве не так уж и много. В молочном направлении сейчас инвестиции еще присутствуют и достаточно активно. И модернизация. Где-то в силу девальвации сокращение есть, но в целом более динамично развивается, чем в отношении мясного скотоводства.
В. Федоров:
- Летом прошлого года Дмитрий Патрушев, министр сельского хозяйства, сказал, что не будет у нас недостатка или дефицита продуктов питания, эта проблема решена, бояться нечего. Хорошее заявление, верим министру. По-разному можно обеспечивать наполнение продовольственного рынка. В советское время значительные объемы зерна ввозились из-за границы, сначала США, Канада, потом Аргентина и прочие страны. И одновременно цены были очень низкие на муку и хлеб, жестко регулировались. Результат – кормили булками и буханками свиней и так далее.
Сейчас как у нас с продовольственной безопасностью? По каким продуктам жизненно необходимым мы обеспечены почти что полностью или полностью? По каким – поменьше? А по каким у нас явные пробелы и завалы?
И. Березнюк:
- Здесь круг достаточно широкий. Если мы будем смотреть на группу товаров социально значимых, как их называют, что касается внутреннего производства, мы по многим направлениям обеспечены.
Если мы говорим в целом об этом красивом – продовольственная безопасность, которую чаще всего мы использовали во времена введения контрсанкций, о важности ее, есть тут некоторые нюансы. Допустим, по мясу мы практически самообеспечены на данный момент. У нас сейчас производство в убойном весе мяса всех категорий порядка 11 миллионов тонн. Это примерно уровень потребления внутри нашей страны в течение года. По хлебобулочным изделиям мы впереди планеты всей - крупнейшие экспортеры пшеницы на данный момент.
В. Федоров:
- Все перевернулось. Тогда ввозили десятками миллионов тонн, сейчас вывозим.
И. Березнюк:
- Да. Но когда мы говорим о продовольственной безопасности, есть такой нюанс, который меня всегда коробит – это что подразумевать под продовольственной безопасностью? Обеспеченность на данный момент, обьемы производства на территории нашей страны или полный цикл производства этих сельскохозяйственных товаров? Это основной базис – научная составляющая. Это генетика, что важно для производства того же мяса. И здесь у нас есть проблемы. Скажем, набивший оскомину сахар свекловичный, который последнее время был в заголовках всех газет и рос в цене. Этот сахар мы производим здесь, но нужно сказать, что 98% посадочного материала, то есть, гибридов сахарной свеклы мы завозим импортные. Своих у нас, к сожалению, соответствующих современным нормам урожайности, продуктивности, устойчивости к болезням нет. То же самое по генетике курицы, бройлера. В генетике у нас, несмотря на государственные программы по поддержке селекционного направления, они есть, но не все работают сейчас. Здесь у нас проблемы. 95% всех цыплят не отечественного производства. Это глобальные корпорации, которые этим занимаются.
Итак, по озимой пшенице практически на 90% используется российский материал. Многие разработки еще с советских времен. И здесь у меня вопрос, насколько можно именно продовольственная безопасность является именно безопасностью? Если закрывается, я фантазирую, поставка посевного материала свекловичной отрасли, насколько мы сможем за счет своих ресурсов это поддержать? Или то же самое по курице. Кстати, по говядине тоже семенной материал, особенно если мы говорим о мясных и поместных породах крупного рогатого скота – это все импорт.
В. Федоров:
- То есть, это уязвимая точка.
И. Березнюк:
- Безусловно.
В. Федоров:
- Напомню, в Первую мировую войну такая проблемка выяснилась, что основной поставщик сельхозинвентаря даже примитивного для русского крестьянина – это были Германия и Австро-Венгрия. Поэтому через пару лет после начала войны в нашем сельском хозяйстве ощущался острый дефицит кос и других граблей, а восполнить его отечественная промышленность не могла, потому что она вся была мобилизована и переведена на военные рельсы.
Генетика, понятно, уязвимое место. Но вы сказали о каких-то государственных программах, которые существуют и развернуты? Скорее всего, они пока не дают искомого результата.
И. Березнюк:
- Проблемы, они на самом высоком уровне, на уровне президента обсуждаются и обсуждались, поэтому… Их порядка восемнадцати, насколько я помню, по поддержке селекционных направлений, обеспеченность собственными гибридами, генетикой по животноводству и так далее. Но они достаточно сложно реализуемы в силу времени, отсутствия опыта. У нас большая проблема, у нас есть светлые головы в плане генетики, но у нас не умеют эти головы превращать это в некий продукт. Если приезжает иностранная компания, у которой это десятилетиями отлажено, например, средства защиты растений, помимо самого товара они вам дадут кучу сервисов, сопровождающие новые агротехнологии, цифровые технологии, которые будут сопровождаться и так далее.
Возможно, у нас сидят разработчики еще с советским менталитетом, но в продукт это превращать не научились. Российский аграрий привык к отработанной схеме. Плюс качество. Как рыбоводство: Норвегия занимается этим уже сорок лет, то они впереди планеты всей по выращиванию красной рыбы. Извините, чтобы отрасль поднять и в плане генетики, и в плане товара, они потратили на это сорок лет. И невозможно это сделать за пять-десять лет даже при учете современных технологий. Это наука и процесс достаточно сложный. И, опять же, вопрос финансирования.
Я знаю, у многих крупнейших компаний агротехнологичных, например, Bayer, они вкладывают по 2,6 – 3 миллиарда евро ежегодно на научные разработки. У нас сейчас тоже частные компании начинают в это вкладываться, крупные производители, но все равно для этого нужно время. Программы есть, поддержка есть, но быстро не получится.
И главный вопрос: а надо ли это?
В. Федоров:
- Где лежит предел этой продовольственной безопасности? Абсурдно, наверное, было бы требовать, чтобы мы делали вообще все сами.
И. Березнюк:
- Конечно.
В. Федоров:
- Наверное, какой-то элемент в советское время существовал, но мы помним, что обувь была польская, мебель румынская, чехи много поставляли, венгры горошек консервированный и так далее. Самообеспечением на 100% заняться не удавалось. А если ставилась такая задача, все полки быстро опустевали, а цены росли.
Да, предел, конечно, должен быть разумный. Вряд ли мы сформулируем его в коротком разговоре. Илья, у нас есть национальный проект, связанный с развитием сельского хозяйства. Эти нацпроекты с 2005 году уже есть. И в новом пакете президент в 2018 году подписал указ – 12 приоритетов, сельское хозяйство присутствовало. Насколько этот нацпроект способен решить актуальные проблемы сельского хозяйства?
И. Березнюк:
- Здесь я коротко отвечу, возможно, результаты будут позитивны. Все будет зависеть от внешней конъюнктуры, в том числе. К сожалению, у нас большая зависимость от курсовых разниц валют для нашего сельского хозяйства. И то, что будет происходить на внешних рынках, это будет отображаться и на разрешении национального, реализации национального проекта.
В. Федоров:
- Закупка оборудования, материалов?
И. Березнюк:
- Много составляющих. Мы в глобальном рынке, мы от него не закрываемся, мы наращиваем экспорт нашей продукции и закрыться от этого не сможем, Поэтому реализация таких проектов будет зависеть от того, что будет в целом происходить в мире.
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts и Google Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!
