Детский бунт. Что могут сделать взрослые для подростков в это непростое время
Дети выходили на протесты ради движухи и потому что им было нечем больше заняться в свободное время.
В. Алфимов:
- У нас на прошлой неделе с вами, Валерий Валерьевич, очень хорошо зашла тема молодежи, детей, того, как с ними работают, и как надо работать.
В. Федоров:
- Да, мы общались с Сергеем Белоконевым, бывшим главой Росмолодежи.
В. Алфимов:
- Да. Самое время продолжить. Дети - наше все и без них, конечно, никуда.
В. Федоров:
- Дети действительно наше все и поэтому мы попросили выйти к нам в эфир Ирину Плещёву, руководителя российского движения школьников. Это главная и самая крупная сегодня общественная организация в России, которая объединяет школьников. И повод очевиден. Эта настоящая паника или как говорят некоторые коллеги-антропологи, моральная паника, которая некоторое время назад в нашем обществе появилась по поводу того, что наши любимые и дорогие дети неразумные пойдут на митинги и там, может быть, чего-то не того наслушаются, а, может быть, еще и по голове получат, а кого-то даже заберут куда-то и т.д. И все это было навеяно массовой рекламой, пропагандой в очень популярной и очень молодой и молодежной социальной сети Тик-Ток, которая прежде в политических компаниях, по крайней мере, в России замечена не была. В Америке была. Там уже два года идет интенсивная политизация Тик-Тока, но в России этого не было. И вот насмотревшись этих ужасных видео, наши представители старшего поколения бросились убеждать детей - ребята, ходить никуда не надо, и друг друга убеждать, что все это очень опасно и надо что-то делать… может быть, убеждать, воспитывать, а, может быть, и запрещать. Ваше мнение - это была преувеличенная паника? Это, может быть, больше про взрослых говорит, чем про детей? Или это действительно существенная опасность и нам надо что-то срочно делать с нашим молодым цветущим поколением, которое мы так любим и на которое мы так надеемся?
И. Плещева:
- Добрый вечер. Спасибо, что пригласили. Ну, во-первых, я бы хотела сказать, что сегодняшняя ситуация вообще не имеет отношения к детям в целом. Вы правильно сказали, что Тик-Ток у нас новая такая социальная сеть, с которой в Америке вот уже всячески борются, у нас в России она процветает и, если вы посмотрите на тренды, которые в ней были до того, как у нас… ну, скажем, даже до середины января, то детей там интересовали в чистом виде вещи, которые интересуют всех нормальных детей в пубертатный период. Это танцы, музыка, мемы, влюбляшки всякие. И там вообще политики рядом не было. Я вам больше скажу. Что тиктокеры так называемые, когда на них заходили разные силы с просьбой в политическую историю включиться, они говорили - да вы что, мы потеряем всю нашу аудиторию, это вообще не наша тематика. Но так получилось из-за определенной, в том числе и провокации, которая изначально была создана, а потом уже просто сработал алгоритм, фактически каждый школьник узнал, что есть некая акция, на которую есть смысл прийти, потому что они за правду, там надо защитить какого-то человека, - причем, даже если он этим не интересовался. Ну, так получается, потому что открываешь Тик-Ток и на тебя падает то, что больше всего смотрят.
В. Федоров:
- Тебе сразу рекомендуют?
И. Плещева:
- Тебе сразу рекомендуют. Дети, собственно, пришли с понятным вопросом к родителям - мам, пап, тут вот что-то про Путина говорят и еще про какого-то человека - вы мне объясните, что это такое. И в этот момент мы поняли, что здесь и произошла трещина. Не готовы к такому разговору ни родители, ни педагоги. Что происходит дальше? Дети почти год сидят на удаленке, в пандемию у нас ничего не происходит. А те, кто сейчас вышел в школу, в большинстве случаев сидят в классе, а педагог с ними общается через экран. Количество нереализованной энергии в таком русле очень большое. Тут еще неожиданно все же родители вдруг вспомнили, что до этого они не воспитывали детей, а сейчас стоит повоспитать. Поэтому их обязательно нужно отговорить туда идти. Даже если ребенок - да мы все такие были, кто не был революционером, у того нет сердца, да. Когда мне родители говорят - не ешь, не ходи, не бегай и т.д., - что я буду делать? Буду делать назло. А тут, мало того, что родители сказали, я в школу пришел, мне тут учителя говорят, что ты туда не ходи, потому что магнитная буря, потому что неразрешенная… а никто не спросил, знает ли ребенок, что разрешенный или неразрешенный митинг? И вообще, что такое митинг? Что за проявление гражданской позиции? И что такое в конце концов гражданская позиция и есть ли она у тебя вообще, перед тем, как ты с этим вот соприкоснешься. Нет. Но мы скажем тебе - пиши контрольную в субботу. То есть, понимаете реакцию детей? Не надо детей считать идиотами. Просто все, что мы получили, хотя это очень скромный результат, это вот нежелание разговаривать с подрастающим поколением. Я бы сказала, что на улицах было больше молодежи, нежели школьников. То есть, студентов. Я бы про это больше говорила. Потому что то, что касается моих подопечных, то здесь абсолютно такой механизм сработал и наша задача сейчас - вот непосредственно я об этом уже устала говорить, что, чтобы дети, которые все-таки пошли ради интереса, хайпа, фотки в Тик-Токе, пошли туда и были задержаны полицией, в том числе, не остались затравленными. Чтобы они наоборот сейчас интегрировались обратно в общественную среду и нашли себе место в разных проектах. Начиная от волонтерских и заканчивая, может быть, дискуссионными политическими клубами и созданием каких-то новых интересных вещей типа мультиков, ну, не знаю, все, что им интересно. А не были некими изгоями и не чувствовали злобу общества. Иначе мы можем опять говорить про следующее поколение - заброшенное.
А вот что касается молодежи, то здесь уже вторая история. Здесь более философский разговор на этот счет. К тому же, к Сергею Белоконеву, который в прошлый раз участвовал в вашем эфире, насколько мы помним… мы же все работаем на результат в будущем, да. Вот я, например, честно говоря, три месяца возглавляю российское движение школьников, но я думаю, что результаты работы я лет как раз через 10 увижу. Потому что это всегда разговор про будущее. Дети хотят будущего и вот, собственно, это разговор про будущее. Так что все, что мы сегодня видим, при всем моем уважении к Сергею Юрьевичу, и я имела непосредственное отношение к этой истории, но в меньшей степени, не руководила Росмолодежью, это к вопросу о том, что вот прошли 10 лет. Вот как раз таки 10 лет, которые должны были показать результат работы того же Сергея Юрьевича. Ну, если мы предполагаем, что вообще с этим нужно работать. Может быть, все-таки немного другие вещи давно должны быть? И это начинается с рождения, начинается с родителей и с личных примеров, а потом уже заканчивается государством и т.д. Вот я бы, наверное, об этом говорила.
В. Федоров:
- Ирин, мы действительно увидели на митингах очень немного тиктокеров. То есть, конвертация какая-то чудовищно низкая, как говорят. Но мы общались с Дмитрием Гаврой из Санкт-Петербургского госуниверситета, это очень крупный исследователь коммуникаций, социолог, и он говорит, что, вы знаете, это просто был первый тест. То есть, дальше нужно ожидать, что эта экспансия политическая через Тик-Ток она продолжится. Может, она не будет такой широкополосной, но она будет более таргетированой. Весь арсенал маркетинговых приемов, то есть, деление крупной целевой аудитории на более мелкие. Поиск адекватной речи, языка, подходов к ним - это все продолжится и вот он прогнозирует нам, что 2021 год пойдет под флагом усиленного вовлечения молодежи в политику. То есть, низкие цифра конверсии, по его мнению, не должны успокаивать. Он считает, что начало положено. Дальше только вперед. Вы как думаете?
И. Плещева:
- Во-первых, я думаю, что 2021 год в любом случае… знаете, я недавно анализировала тенденцию, что каждые 10 лет у нас происходят такие вот скачки, в 2011 году что-то похожее было. Назревает какое-то количество энергии в обществе, каких-то вопросов, на которые неожиданно начинают все искать ответы. И, заметьте, это очень сильно отличается. Вот отмотайте еще 10 лет назад от 2011-го…
В. Федоров:
- 1999-й было до 2011-го. А до этого - 1991-й.
И. Плещева:
- Да, волнообразно такие вещи происходят. У нас политически активный год, мы все прекрасно это понимаем, наряду с другими странами, и мы видим все опробованные технологии, и раз инструмент начал работать политический, конечно, его будут сейчас максимально использовать. Я вам больше скажу. Я уверена, что очень быстро это уйдет сейчас в тот же Discord - это тоже очень популярная сегодня социальная сеть среди школьников, о которой наши слушатели, родители, наверное, 90% и не слышали.
В. Федоров:
- Я в том числе.
И. Плещева:
- Discord - это очень хорошее приложение, которое изначально использовалось геймерами, а мы сейчас вообще понимаем, что у нас вся работа с молодежь геймифицирована, ну, вообще как бы ребенок живет в Айфоне. Кстати, это к вопросу о том, какая должна быть школа. Школа должна быть как Айфон - чтобы в нее хотелось погрузиться, не чувствовать себя одиноким, учиться, общаться и т.д.
В. Федоров:
- Ирин, это, наверное, дорогой ребенок живет в Айфоне. А обычный ребенок живет в Андроиде.
И. Плещева:
- Хорошо, в смартфоне, давайте так скажем. Вот такой должна быть сегодняшняя школа. То есть, Discord использовался для игровых историй, но сейчас там активно используются различные чаты по интересам, где ребята списываются. Я знаю, что уже другие страны апробировали и Discord, в том числе, для беспорядков уже в европейских странах. Поэтому здесь успокаиваться по поводу того, что современные инструменты таргетированного сигнала будут использоваться - да. Вопрос - что мы будем с этим делать? Это очень неоднозначный такой вопрос.
В. Федоров:
- Следующий вопрос - что со всем этим делать? И надо ли что-то делать? Если да, то по какому пути пойти? Первый путь, который возникает в таких опасных ситуациях, - чего-нибудь запретить в очередной раз. Ударить по рукам, не допустить. Мы этим путем много раз шли. Вопрос эффективности стоит. Особенно с учетом, что мы имеем дело с детьми в пубертатном возрасте, когда родители для них уже авторитетом отчасти перестают быть, они ищут другие авторитеты. Часто это сверстники или чуть более старшие. Или какие-то кумиры. Спортсмены, поп-звезды, политики.
В. Алфимов:
- Или тиктокеры.
В. Федоров:
- В том числе. Сила действия может вызвать силу противодействия не меньшую, а то и большую. И еще один путь – воспитание. Мы несколько лет назад проводили опрос, чего не хватает современной российской школе. Был зафиксирован огромный запрос на воспитание. Школа дает знания, даже некоторые компетенции пытается формировать. А воспитание совсем ушло, как считает значительная часть наших родителей. Что делать и чего не делать в этот очень политически острый и нагруженный год с нашими прекрасными детьми?
И. Плещева:
- Все очень просто – не врать. Это очень просто на самом деле. Дети чувствуют ложь. Как и взрослые. Когда им говорят «не воруй», а сами воруют, очень сложно доказать, что не надо воровать. Если им говорят «не нарушай правила дорожного движения», а сами переходят с ребенком на красный свет или едут на красный свет, или садятся пьяными за руль, понимают, что человек лишается морального права так говорить.
Вы сказали про воспитание. Российское движение школьников как раз будет оператором пилотного проекта по воспитанию, где у нас в каждой школе в 10 регионах, мы вместе с Министерством просвещения, у нас появится ставка такого воспитателя. Поверьте мне, я уже несколько месяцев живу в этой истории. Во-первых, потому что до момента митингов эта тема была интересна «Учительской газете» и информагентству ТАСС, где мы с министром Кравцовым давали пресс-конференции, а остальным СМИ вдруг это стало интересно после того, как прошли митинги. И они начали спрашивать: вы воспитывать будете, чтобы дети на митинги не ходили? Уже поздно. Нельзя сделать что-то, чтобы они не ходили на митинги.
Возвращаясь к происходящему, вот что должны делать эти воспитатели и в чем их основная миссия? Надо мной Ваня Ургант смеется, в его лице школа потеряла прекрасного воспитателя. Но в первую очередь эти воспитатели, конечно, они могут педагогическим талантом обладать, иметь прекрасное образование, на десяти языках говорить. Они не боятся идти воспитывать за 15 тысяч рублей. Хотя это характеризует человека, который за 15 тысяч рублей с горящими глазами воспитывает. Воспитатель должен быть в первую очередь носителем ценностей.
Вот когда меня начинают спрашивать: какая у вас идеология? Чему вы будете учить детей? Я поворачиваюсь и спрашиваю: у вас дети есть? Да, двое. А какая у вас идеология? Чем вы воспитываете своих детей? Вот теперь скажите, эти ценности, которые они начинают называть, - Родина, семья, Бог, - они работают на ваших детей?
Когда говорят: не ешь на ночь, ложись вовремя спать, не ходи на митинг, а сами делают прямо противоположное, ничего не происходит. Вот пока в стране не будут соблюдаться законы, моральные правила, в первую очередь те люди, которые пойдут с детьми этим заниматься, не будут таковыми носителями, ничего не произойдет. Сменится одна власть на другую, снимут пиджак с одного президента, наденут на другого. Но все останется тем же самым.
В. Федоров:
- Тут невозможно не согласиться. Но где мы возьмем этих прекрасных людей, которые будут воспитывать наших не менее прекрасных детей за 15 тысяч рублей? При этом будут их учить на примерах тех ценностей, в которые они сами верят. Вы верите в то, что мы найдем их?
И. Плещева:
- Хороший вопрос. Наверное, эти люди их родили. Эти люди – это мы с вами. В тот момент, когда мы на этот вопрос ответим «это я сам», сейчас пройду и посмотрю, перехожу я дорогу на красный свет, плачу ли я вовремя налоги, готова ли я отчаянно бороться за правду и справедливость, стоя на теплой площади или на холодной? То есть, если мне не все равно…
В свое время я была комиссаром молодежного движения. Мы боролись с писателем Лимоновым, который каждое 31-е число за 31-ю статью конституции стоял. Независимо, холод, дождь, его постоянно забирала полиция. Но он все равно приходил и стоял. Вот сейчас, когда повзрослела, я очень серьезно поняла, что этот человек был абсолютно правильных моральных авторитетов. Он боролся за то, что он считал важным.
Смотрите, какое количество детей, молодежи не пошли на площади. Те, которым это было невыгодно по каким-то причинам. Кому-то было интересней играть на компьютере или смотреть стримы. И в этот момент они выбрали этот приоритет. А те, которым больше нечем было занять свой день, или те, у которых нет такой ценности как его личное пространство, его дело и так далее, я же не могу жить в порядке, пока я не приду на площадь и не постою, я же не могу сам по себе быть в порядке, что-то должно быть в порядке. Должны быть дорогие хорошие, должны быть люди не жулики. Я-то не жулик, но за остальных я должен побороться.
Где мы найдем этих людей? Это мы с вами должны быть. Вы, я, телеведущие, люди, которые нас сейчас смотрят, родители этих детей. А если где-то в одной ситуации не будет срабатывать, система не сработает. Мы можем не 15 тысяч рублей платить. Мы можем 150 тысяч платить. И у нас будет еще больше конкурс. У меня сегодня 3 тысячи человек подались на конкурс. Все ли они правильными моральными ценностями обладают? И что такое моральные ценности? Не знаю. Но абсолютно точно знаю, что формальным требованиям они соответствуют. Им интересно работать с детьми. Они обладают каким-то опытом взаимодействия. Они хотят с детьми коммуницировать, понимать их. Они готовы ради этого учиться. Потому что, если мы сами не будем меняться, не будут меняться и дети.
Надо мной смеются, когда я говорю, что с ними надо говорить на одном языке. Но чтобы начать хоть какой-то разговор с ребенком, он должен тебя считать не то что своим, у нас нет панибратства, но он должен считать тебя человеком, который его понимает. Если он хотя бы в первые 15 минут разговора поймет, что ты смотришь те фильмы, которые он смотрит, ты понимаешь значение мемов и шуток, они начинают проникаться к тебе и начинают интересоваться тобою, что ты из себя представляешь. Ты же ими интересуешься, ты сделал над собой усилие. И я делаю над собой усилие.
Я час сидела и смотрела, как ребята играют в Dota2. Я сейчас готова руку на отсечение дать тем, кто меня переубедит в обратном, что это игра для детей, которые ничего не делают, для тупых геймеров. Чтобы сыграть в эту игру, два высших образования мало. Чтобы понять ребенка, чтобы он тобой заинтересовался и твоими высокими моральными принципами, чтобы ты был хорошим образцом и воспитателем, чтобы он хотел воспитываться и принимать то, что ты ему даешь, ты, в первую очередь, должен проявить искренний интерес к этому. Для этого нужны большие усилия.
Я думаю, из 10 регионов и 2 тысяч школ, я думаю, в пилоте если у нас получатся три крутые школы с тремя очень крутыми воспитателями, которые могут воспитать по пять человек в этой школе, это будет удавшийся эксперимент. Я буду гордиться, что занималась этим. Либо мы все родимся как такое общество, движение, либо это не сработает. Все будет ходить по кругу. Через десять лет мы опять будем обсуждать, почему люди вышли на улицы.
В. Федоров:
- Большой вызов, большое дело, большие амбиции. Желаем вам и нам огромного успеха.
В. Алфимов:
- А что ВЦИОМ, хочется спросить у Валерия Валерьевича? Давайте посмотрим, что действительно нового, интересного нам выпускает Всероссийский центр изучения общественного мнения вот за последнюю неделю. Разрешите перед тем, как мы перейдем к новостям, к опросам, которые появились свежие, мне интересно, а будет ли в ближайшее время - как исследуются протестные настроения россиян?
В. Федоров:
- Вы знаете, я с ужасом думаю о том моменте, когда мы выпустим очередной обзор на эту тему, потому что вне зависимости от того, какие там будут результаты, я прогнозирую такой ушат дурно пахнущей жидкости, которую на нас польют с разных сторон. Это происходит каждый раз вне зависимости от данных, увы, когда в обществе очень разогреты настроения, когда одна часть страны готова уже не со снежками, а буквально с вилами броситься на другую, закопать ее, объявить ее нелюдями и силой навязать свою точку зрения. А если враг не сдается, то его, как известно, уничтожают. Вот такая у нас политическая традиция не лучшая. И вне зависимости от того, кто эти люди, за какие цели они и ценности ратуют, что исповедуют, какому богу клянутся в верности, абсолютно одинаковая реакция. Ругань, оскорбления, абсолютное невнимание к данным, абсолютное недоверие к этим данным. И вот сугубо инструментальное отношение. Если данные, которые вы опубликовали работают на нас, подтверждают нашу точку зрения, мы готовы их брать на вооружение и распространять всюду. Если они вашим убеждениям противоречат, вы смешиваете нас с грязью, не оставляете живого места, рассказываете о том, что неправильные опросы, их проводят неправильные пчелы, которые едят неправильный мед или производят его… и вообще опросы это все лженаука и т.д. Вот это, к сожалению, уже началось, без всяких даже поводов.
В. Алфимов:
- Еще опроса нет, но уже говорят?
В. Федоров:
- Да. Поэтому мы оттягиваем, как только можем, публикацию. Но в порядке некоего анонса давайте вот что скажу. Протестные настроения. Мы регулярно, примерно раз в месяц, задаем два вопроса нашим уважаемым респондентам, россиянам в возрасте 18 лет и старше. Первый вопрос звучит так - если в вашем населенном пункте начнутся выступления, митинги за все хорошее против всего плохого (мы специально даем такую очень широкую формулировку) - вы скорее к ним присоединитесь или нет? Это измерение, так сказать, личного протестного потенциала. И второй вопрос - а вообще насколько вероятны в ближайшее время в вашем населенном пункте такого рода митинги? Это общественный протестный потенциал. И что интересно? Весь 2020 год, несмотря на то, что непростая ситуация была в стране, все наши индикаторы, оба, о которых я сейчас говорил, на протяжении 2020 года показывали только снижение.
В. Алфимов:
- Люди все меньше и меньше хотели бы ходить на улицу?
В. Федоров:
- Да, все меньше и меньше тех, кто готов выходить. А вот в конце года начались изменения. Доля тех, кто говорил, что да, присоединюсь, если что-то начнется, оставалась неизменной, а вот доля тех, которые говорят, что да, что-то такое наклевывается, да, скорее всего, будут такие митинги, она стала немножко подрастать. Это буквально вот данные последних двух месяцев прошлого года. Что мы увидели в январе? В одном случае развитие тенденции, в другом ее перелом. Если говорить о вероятности митингов, то, конечно, эта цифра пошла вверх. Причины - понятны. Когда митингов никаких нет, мы можем говорить только о вероятности их, ощущение свое. Ну и так же что-то носится в воздухе, да, может быть, в твоей собственной социальной сети - я не имею в виду ВКонтакте или Одноклассниках - я имею в виду тех людей, с которыми ты непосредственно общаешься более-менее регулярно. А вот второй индекс - личный протестный потенциал - то есть, готовность выходить, пошел резко вниз. То есть, как только митинги стали реальностью, доля тех, кто говорит да, если начнется, я присоединюсь, резко пошла вниз. То есть, эти митинги произвели не мобилизующее такое воздействие на основную часть наших сограждан, а, наоборот, демобилизующую.
В. Алфимов:
- Здесь получается такая ситуация. Теоретически порассуждать готов. А когда дело доходит уже до того, чтобы надеть ботинки - уже нет?
В. Федоров:
- Да, надеть ботинки, взять в руки снежки, как говорят… Потому что когда ничего не происходит, мы задаем этот вопрос и получаем ответ из разряда «мое ощущение» - нравится или не нравится, доволен я или недоволен. Но это довольно абстрактные рассуждения. Когда уже дело доходит до действий, люди видят, кто выходит, с чем выходят, что в результате происходит и определяются. Там мои единомышленники, я готов к ним примкнуть. Я готов выйти или нет? Я готов последствия все получить? Потому что, напомним, митинги несанкционированные, то есть, даже никто заявок не подавал. То есть, все, кто идут, изначально, условно говоря, оферту заключили - вот что будет, то будет, я вот такой смелый и готов вопреки всему идти. Ну и, конечно, в этот момент основная масса здравомыслящих людей понимает - нет, там не мои люди. Там люди не за меня. Там люди, которые мне несимпатичны, не близки и мне с ними не по пути, и я не готов принимать на себя риски, которые, увы, безусловно, связаны с несанкционированными митингами. Вот этим я лично объясняю резкое падение готовности людей в этих митингах участвовать. Это не страх. Это понимание, что с этими людьми мне не по пути. Ну, когда опубликуем, проверим точность моих прогнозов, посмотрим, сколько ушатов дурно пахнущей коричневой жидкости на нас будет вылито, прежде всего, конечно, в соцсетях. Ну и будем надеяться, что отряхнемся, очистимся и пойдем дальше.
В. Алфимов:
- Валерий Валерьевич, очень хороший вопрос из Нижегородской области от нашего слушателя пришел: «А что есть хорошее и что есть плохое?»
В. Федоров:
- Ну, мы же не можем предусмотреть, под какими лозунгами будут выходить люди и какие силы, какие вожди их призовут к митингам. Будет ли это КПРФ или будет это партия «Новые люди», или будет это вообще никакая не партия, а, может быть, секта какая-то, извините. Или какой-то яркий политический персонаж. А людей мы спрашиваем, мы спрашиваем их регулярно, каждый месяц, иногда чаще. Поэтому мы даем очень широкую формулировку. Ну, например, готовы ли вы присоединиться к митингам против снижения уровня жизни, за принятие какого-то закона, или за запрет чего-то? То есть, такая дается широкая формулировка не политизированная по возможности, потому что наша задача в данном случае сугубо исследовательская - понять, сколько людей вообще, которые готовы выйти на площадь по любому поводу, а не остаться дома и не ограничиться общением на кухне или даже выражением своих эмоций или суждений в социальных сетях. Ну, если хотите, посмотрите у нас на сайте, или зайдите в Телеграм канал, там все формулировки есть, и последние данные вы там тоже увидите.
В. Алфимов:
- Валерий Валерьевич, очень логично после протестных настроений перейти к рейтингу доверия политикам, который совсем недавно вышел на сайте ВЦИОМа.
В. Федоров:
- Да, там не только о доверии. На самом деле мы спрашиваем об оценке деятельности. То есть, одобряете или не одобряете деятельность президента, премьер-министра и правительства в целом? Дальше есть вопрос о доверии - мы просим сказать, доверяют ли люди тем или иным государственным деятелям - это опять-таки президент, премьер-министр, это лидеры наших парламентских партий четырех. И наконец это вопрос о политической позиции. То есть, если выборы состоятся в ближайшее воскресенье, то за какую партию вы скорее всего проголосуете или вообще голосовать не будете, или, может быть, пока еще не определились. Вот эти данные мы каждую пятницу публикуем.
В. Алфимов:
- Мы обещали перейти к цифрам по поводу одобрения власти.
В. Федоров:
- Давайте я их назову.
В. Алфимов:
- У нас есть звонок.
Василий из Белгорода:
- У меня есть свое видение и мнение на этот счет. Я очень часто отслеживаю передачи, которые связаны с исследовательской деятельностью ВЦИОМ. И убедился в том, что постановка вопроса должна быть конкретной. Что значит, мы поставили вопрос такой расширенный: пойдете вы или не пойдете на митинг, на шествие? Да нет, конечно, я не пойду. Но я пойду, если завтра будет стоять вопрос о том, что приняли антинародные законы по повышению пенсионного возраста. Если на сегодня повышаются цены и не повышается заработная плата. Если сегодня в разы, с 2014 года, упали доходы граждан. Вот на это я пойду. Я считаю, что очень много вопросов просто некорректных. Они сбивают людей с мысли, они не наводят людей на определенные мысли.
В. Федоров:
- Спасибо. Нашей задачей не является наводить людей на определенные мысли. Более того, если мы начнем это делать, то вы же первый начнете нас критиковать. Вы скажете, что мы занимаемся не исследованием, а формированием вашего образа мысли. Мы категорически этим заниматься не хотим. Это не наша работа, не наша миссия.
Мы хотим понять ваш ответ на конкретно поставленный вопрос.
Нужно ли его ставить конкретно? Абсолютно с вами согласен, да, надо ставить конкретно. И там, где есть конкретная ситуация, вот вы сейчас упомянули о повышении пенсионного возраста, это повестка 2018 года, тогда мы ставили конкретный вопрос. Несколько оппозиционных партий тогда сказали, что на сентябрь 2018 года они планируют митинги против повышения пенсионного возраста. И мы конкретно спросили: вы планируете к ним присоединиться? И получили ответ.
Но если нет конкретных планов или, может быть, эти планы секретные, никому еще не доведены, не объявлены, то, увы, мы не можем конкретно спрашивать, пойдете ли вы на митинг эсеров против чего-нибудь, или пойдете ли вы на митинг Навального за что-нибудь? И измерять потенциал, конечно, надо. Это интересно и само по себе.
Я приводил пример, как в конце прошлого года стало расти ощущение, что что-то такое наклевывается. Это такая прогностическая функция, она весьма важная. Что конкретно, мы сказать не можем. И даже не можем сказать, когда. Но мы можем зафиксировать: идет спад, скажем, общественной активности, протестной, или подъем. Вот эту функцию даже такой абстрактный вопрос решает. Если есть конкретные истории, как сейчас они появились в январе и на февраль уже, скорее всего, тоже будут объявления, о каких-то митингах, за свободу Навального, или за что-то еще, марш Немцова, говорят, в конце февраля планируют проводить, - конечно, мы будем задавать и конкретные вопросы. Но все-таки в основном будем делать достаточно широкие формулировки. Иначе невозможно, в соответствии с правилами научных опросов, здесь работать.
В. Алфимов:
- Возвращаемся к цифрам.
В. Федоров:
- Деятельность Владимира Путина на посту президента одобряет 61 % наших соотечественников. Это данные за 18-24 января. 29 % сказали, что не одобряют. Если говорить о доверии Путину, 65 % сказали, что доверяют. Не доверяют Путина 30,5 %. Это значит, что конкретная сегодняшняя ситуация, конкретные решения, то, как обстоят дела в стране, нравятся меньшему числу наших соотечественников, чем тем, кто доверяет Путину, рассчитывает на него, надеется на него, уважает его. Сейчас ситуация в моменте. Она может быть разной. Она может быть плохой, хорошей, она может улучшаться, ухудшаться. Мир сложный. И сложный год мы переживаем. Может быть, не просто год, а целую эпоху.
Но есть и накопленный опыт, есть 20 лет работы Путина во главе страны. И люди все это помнят, знают и, конечно, не сбрасывают со счетов. Поэтому доверяющих больше, чем тех, кто оценивает его работу в моменте как хорошую.
И последняя цифра – это партийный рейтинг. Тут мы спрашиваем, за кого вы голосовать будете. Предлагаем список из всех основных партий. И тех, кто есть в парламенте, и тех, кто не представлен пока, их много. По этим данным, за «Единую Россию» 30,6 % намерены голосовать. Много это или мало? Можно сравнить с данными за предыдущую неделю – с 11 по 17 января. Подвижки небольшие. По "Единой России" было 30,9 %, сейчас 30,6 %. Но у нас погрешность изменения 2,5 %. Поэтому можно сказать, что все стоит на месте. Путину доверяли неделю назад 66 %, сейчас 65 %. То есть на 1 % вниз. И по одобрению деятельности – ему доверяли 60,3 %, сейчас 61 %. Митинги, выступления, оголтелая пропаганда, фильмы всякие про дворцы и прочее существенно на рейтингах президента не сказались.
В. Алфимов:
- Спасибо!
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts, CastBox и Google Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!
