Кашин: «Конституция — такой документ, куда можно вписывать что угодно, к нашей жизни это отношения иметь не будет»
Скачать передачу [mp3, 39.9 МБ]
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
Р. Голованов:
- Доживем с вами этот день до конца. Москва – Лондон на связи.
О. Кашин:
- Добрый вечер.
Р. Голованов:
- Эта секунда, когда я жду, когда вы скажете, у меня так замирает сердце.
О. Кашин:
- Лондон молчит! Роману негде получать команды из центра. Да, господин английский шпион, вас еще не вызывали в ФСБ по этому поводу?
Р. Голованов:
- Меня больше пугает, что нас кто-нибудь другой вызовет. Какие-нибудь дагестанцы или кто-то еще. Слава богу, этот день мы пережили. Переживем и следующий.
О. Кашин:
- Давайте напишем в конституции России, что мы – многонациональный дагестанский народ, объединенный общей судьбой на территории России, провозглашаем эту конституцию.
Р. Голованов:
- С конституцией вообще все интересно. Я читаю на РБК: всероссийское голосование по конституции пройдет в день рождения Ленина. Сначала будут поправки, их сделает рабочая группа. Потом все это профильтрует Госдума. Дальше это вынесут на всенародное голосование, которое может случиться 22 апреля. Ильич пишет свое завещание где-то в своем мавзолее.
О. Кашин:
- Молоком пишет. Вряд ли вы помните эти истории, которые нас заставляли в детском саду читать. Что он реально писал молоком какие-то письма, а потом получатели утюгом или над свечкой делали так, чтобы молоко на бумаге читалось. Ленину 150 лет. К сожалению, я понимаю сам этот свой дефект, и у меня тоже от зубов эта дата отскакивает. 22 апреля 1870 года. Мы в последнее время делимся каким-то детскими впечатлениями. Мой детский сад прошел под знаком, как сейчас у современных детей какие-то герои, есть Фиксики, есть свинка Пеппа, есть царевна, про которую нам Сельянов рассказывал. У нас был Ленин.
Причем две сюжетные линии – его детство, где он был самый честный, самый справедливый мальчик, который слушался маму, хорошо учился и так далее. И пожилой Ленин, который был другом детей, большим шутником, острословом и старым мудрецом. И все эти истории про «общество чистых тарелок», или как он слушал снегирей на ветках в Горках. То, что Горки – это отнятое у его хозяев имение, нам этого не объясняли. На самом деле это травма. И сейчас, говоря о Ленине, я испытываю это чувство. Молодежь, вы не поймете. Что вы думаете про то, что сенатор Клишас, наверняка ведомый какими-то кремлевскими кукловодами, решил назначить на этот день голосование? Они до сих пор эту сакральность пытаются соблюдать?
Р. Голованов:
- Для меня в этот день нет никакой сакральности. Кстати, это выходной день? Это среда. И в среду Ильич входит в каждого из нас.
О. Кашин:
- Сделают выходной. Вы так сказали. Вы ж не помните эту песню – «Ленин в тебе и во мне».
Р. Голованов:
- Он вышел оттуда? Или он передается из поколения в поколение? Воздушно-капельным, а то и, не дай бог, половым путем?
О. Кашин:
- Воздушно-капельным, наверное. Надеюсь, половым, что называется, изнасилуй коммуниста и выгони из него этот злой дух. Вы-то молодой, а Клишас был пионером, комсомольцем и даже членом партии, я думаю. Поэтому ему важно. И Ленин слишком во многих сегодня. Мы не раз обсуждали то, что слишком многое в сегодняшней Российской Федерации, к сожалению, наследует именно советской традиции, советскому наследию.
И сейчас, когда идет вот эта, по-моему, не имитируемая, не понарошечная борьба за новую конституцию, за поправки в ней, то есть споры идут всерьез, я думаю, во многом к этому нужно относиться как к попытке преодолеть то советское наследие, которое даже в локальных вещах. И в этом штампе про отделенную от государства церковь. И в штампе про многонациональность. Как люди цепляются за это выражение, что мы – многонациональный народ. Как будто бы в этом все дело.
Мы с вами и к слову «русский», и к слову «Бог» в конституции относимся, как и положено русским православным людям. Мы русские, наша культура основана на православии. И ничего трагичного, ничего страшного нет ни в том, ни в другом. Другое дело, что российская конституция, которая гарантирует и свободу собраний, и свободу совести, и свободу всего на свете, такой документ, что в него реально можно вписывать что угодно. К нашей жизни это отношения иметь не будет. Это тоже советское наследие. Потому что в советских конституциях тоже были гарантированы многие свободы и права человека. И из этого не следовало, что страна была свободная. Даже слово «русский». Скажете навскидку, когда советская власть обращалась к этнически русскому народу?
Р. Голованов:
- Во время войны?
О. Кашин:
- В 1945 году. Тост Сталина за наше с вами терпение, за то, что у русского народа есть ясный ум, стойкий характер и терпение.
Р. Голованов:
- Перед этим было еще «братья и сестры». И вспомнили про православную церковь.
О. Кашин:
- Возродили ее буквально с нуля. Поскольку до этого ее почти под корень извели. Когда товарищ Сталин, ну, не берег он жизни русских людей на войне, он меньше всего думал о том, как повести себя так, чтобы погибло меньше русских. Ему было не жалко наш народ. Он бросал его в топку войны, в топку победы. В том числе в топку интересов союзников. И после этого, когда он положил 27 миллионов русских людей, он, грузин, довольно цинично сказал эти слова, что он благодарит нас за наше терпение.
Я сделал маленькое открытие. В 1949 году вышла парадная биография Сталина, которую писал академик Александров. Но на самом деле почти полностью писал сам Сталин. Правка его занимает столько же, сколько текст книги. И там этот тост дается в пересказе. И то терпение, которое однозначно читается, что мы его терпели, Сталина, спасибо нам за это, - он поправил, вписал: отсутствие торопливости. Даже Сталину показался его тост за терпение довольно циничным, жестким и неприличным.
Р. Голованов:
- Зюганов попросил не проводить голосование 22 апреля. Потому что в этот день исполняется 150 лет со дня рождения Ленина. Это же попытка изжить из себя Ильича, выдавить его по каждой поправочке, по каждому голосованию. Забыли отметить революцию тоже случайно. Один Зюганов красное знамя целовал. И здесь – Ленину 150 лет будет отмечать один Зюганов со своим медом и рюмкой водки.
О. Кашин:
- При этом Зюганов тоже не имеет ничего против слова «Бог» в конституции. Это тоже трагизм этих постсоветских коммунистов, которые по бумагам вынуждены хранить верность Марксу, Ленину, Энгельсу и Сталину. При этом по факту это нормальная буржуазная пенсионерская партия, левоцентристская, наверное, в целом лояльная Путину. Мы в свое время спорили, что будет с КПРФ после Зюганова. Тут надо им давать совет избавляться от бренда «коммунисты», избавляться от Ленина, становиться нормальной социалистической партией, как везде за границей, и уже защищать интересы трудового народа.
Р. Голованов:
- Рано им давать этот совет.
О. Кашин:
- Дай бог здоровья Геннадию Андреевичу.
Р. Голованов:
- Я говорю о том, что многие люди и поддерживают Зюганова благодаря серпу и молоту на его знамени.
О. Кашин:
- Это уже миф. В 90-е это было актуально, когда сама власть была антисоветская, антикоммунистическая. И вся ностальгия, все желание реванша красного уходило в оппозицию. Если брать политику, кто сейчас наследник Великой Победы, наследник 9 мая? Наверное, российская власть, наверное, Кремль. Конечно, не КПРФ. Если тогда говорили, что только КПРФ держит это знамя памяти о 9 мая, когда на Красной площади нет парада на праздник, здесь уже по-другому. Все самое ценное, самое важное, что связывало нас, наше поколение с коммунистами, власть уже отобрала. И Зюганову остается только полуистлевший труп Ленина.
Р. Голованов:
- Нет, не все.
О. Кашин:
- А что есть такое хорошее советское, чем не пользуется сегодня российская власть? Я не вижу.
Р. Голованов:
- Все очень просто. Сейчас у людей есть такие проблемы, когда открываешь кошелек, посмотришь в свой холодильник, посмотришь на СМС от «Сбербанка», когда пришла зарплата, - и где искать решение проблем? Точно не хотят смотреть в будущее, будущее пугает. Это как у тех, кто выходил из своих племен и шел убивать мамонта, расследовать, что за этим лесом. И это всегда страшно. В нас живет этот патологический страх. Поэтому проще находить эту пилюлю в прошлом. В этом не существующем советском прошлом.
О. Кашин:
- Но при этом, говоря об этой красной пилюле, почему мы имеем в виду Ленина и Сталина? Когда народ жил в бараках, в землянках.
Р. Голованов:
- Не мы с вами. Мы говорим про общее коллективное бессознательное.
О. Кашин:
- Мне кажется, вы домысливаете за людей. Ленин и Сталин – это голод, нищета, война и террор. Есть другой Ильич, по которому…
Р. Голованов:
- Сталин – это тот, кто отправил коррупционеров в бараки и лагеря. Сталин – это тот, кто получил страну с сохой, а вон до каких масштабов ее воздвиг. Сталин в головах людей – это как основатель нации. Я этого не разделяю, я просто констатирую это как медицинский факт.
О. Кашин:
- Нет. Потому что реальной социологии на эту тему нет. Есть допущение, что народ консервативен, ностальгирует по сталинизму. Тогда уж по Брежневу нужно ностальгировать.
Р. Голованов:
- По Брежневу ностальгируют, как по самому счастливому времени. Как бесплатно катался по спортивным, пионерским лагерям.
О. Кашин:
- Была бы партия застоя России, во главе которой встал бы какой-нибудь человек…
Р. Голованов:
- Русские, бог в конституции – тут как всех не обидеть? Мы начинали программу про дагестанский народ. А ведь правда, подумает кто-нибудь в Дагестане – Хабиб или его папа о том, почему русских упомянули, а дагестанцев – нет?
О. Кашин:
- Здесь тоже никакой проблемы нет. Автономия есть во многих странах европейских. И в Финляндии у шведов есть автономия, и в Испании у басков есть автономия, у каталонцев есть автономия. И многие живут мирно. И только сейчас каталонцы начали возмущаться всерьез. Но все равно более-менее Испания остается единой. У дагестанцев уже есть свое национальное государство. И само слово «дагестанец» вместо прежнего аварцы, лакцы, лезгины и так далее, оно уже есть такой наднациональный бренд.
Р. Голованов:
- У нас на связи доцент Финансового университета Геворг Мирзаян. Вы выпустили колонку о том, что Бог в конституции не нужен. Объясните, почему?
Г. Мирзаян:
- Если мы говорим о Боге, то это все-таки термин юридический. Термин не определенный. В конституции, тем более в преамбуле, таких терминов не должно быть. Это раз. Два – термин «Бог» как таковой вступает в противоречие с рядом статей конституции. Этот термин можно трактовать как угодно, вплоть до дискриминации атеистов, нарушении принципов светского государства и легитимации сект. Такого рода терминам не место в конституции как в основном законе страны.
О. Кашин:
- Главный месседж вашей статьи был не про Бога, а про русских. Вы не хотите, чтобы русские были в конституции. Правильно я понимаю?
Г Мирзаян:
- Нет, не правильно. Потому что это две разные статьи. В статье русским по белому написано, что я за то, чтобы термин «русские» был в конституции. Я категорически против поправки Затулина. Потому что русские должны быть в конституции в формате «и». Например: мы, русские и остальные народы Российской Федерации. И так далее. В том варианте, который предлагает Затулин, это означает, если мы знаем правила русского языка, что «мы, русские, принимаем конституцию Российской Федерации».
О. Кашин:
- Тема острая, когда сразу встречаешь сопротивление националистов. Я видел сегодня вашу реакцию, когда вы говорите: вот сейчас они будут говорить, что этот азербайджанец не имеет права нас учить. Вам обидно это слышать?
Г. Мирзаян:
- Во-первых, армянин, а не азербайджанец.
О. Кашин:
- Азербайджанец – не ругательство.
Г. Мирзаян:
- Это не ругательство. Я просто по национальности армянин.
О. Кашин:
- А в чем разница? У вас есть друзья – азербайджанцы? Азербайджанцы – хороший народ?
Г. Мирзаян:
- У меня нормальные отношения с азербайджанцами. Я не делю людей на национальности. Я делю людей на хороших и плохих.
О. Кашин:
- И много хороших азербайджанцев? Больше половины или меньше?
Г. Мирзаян:
- Понятия не имею. Есть люди нормальные, есть люди плохие.
О. Кашин:
- Люди, которые упрекают вас в том, что вы, не будучи русским, пытаетесь решать, должно ли быть слово «русские» в конституции, вы понимаете, что идете по тонкому льду вот этого противостояния межэтнического.
Г. Мирзаян:
- Абсолютно нет.
О. Кашин:
- На вас будут показывать пальцем и говорить: вот…
Г. Мирзаян:
- Объясняю. Люди, которые это говорят, их позиция мне абсолютно неинтересна. Если мне говорят, что я не имею права читать, писать, что должно быть прописано в конституции моего государства – Российской Федерации, это их личные проблемы. Такие люди мне неинтересны. Во-вторых, мне категорически не интересна позиция людей, которые даже не в состоянии прочесть внимательно мою статью. Там написано, что я за поправку о русских.
О. Кашин:
- Просто скользкая ситуация, когда вы себя считаете армянином.
Г. Мирзаян:
- Большой привет господину Затулину. Надо просто думать мозгами, прежде чем писать такие поправки. Надо привлечь человека, который знает русский язык.
О. Кашин:
- Если я вас спрошу: вы кто? – вы скажете «я – армянин» или «я – россиянин» в первую очередь?
Г. Мирзаян:
- У меня наднациональная идентичность в первую очередь. Я россиянин, а потом я армянин.
О. Кашин:
- И в Ташкенте родились. Еще узбек в третью очередь?
Г. Мирзаян:
- Вы знаете, кто такой узбек?
О. Кашин:
- Это хан такой был. В честь него назвали страну.
Г. Мирзаян:
- В честь него назвали народ. Узбек – представитель народности, а не представитель страны. Представитель страны – узбекистанец. В данном случае я родился в советском Ташкенте. Так что я вашем понимании я – советский гражданин.
О. Кашин:
- Тема новой исторической общности советских людей вам близка. Вы представитель новой исторической общности.
Г. Мирзаян:
- Во-первых, это не новая историческая общность – советские люди. Советский проект – это правопреемник того старого понятия «русский», которое существовало еще в рамках Российской империи. Да, я представитель не то что новой общности – советский гражданин, россиянин. Я представитель наднациональной общности, из которой состоит наша большая страна.
О. Кашин:
- И вы хотите, чтобы все в России были наднациональными, как вы? Такими же новиопами?
Г. Мирзаян:
- Новиоп – это вы. Выбирайте свои слова. Я понимаю, что вы глупый человек, но как-то не демонстрируйте это на всю страну. Я считаю, что у любого человека есть идентичности разные. У меня есть идентичность – армянин, идентичность – россиянин. Никто не заставляет человека выбирать что-то верхнее. Кто-то считает, что он, скорее, россиянин, потом армянин. Кто-то считает, что он сначала армянин, а потом россиянин. Ради бога, его личное право. Я категорически против того, чтобы человек противопоставлял свою национальную идентичность гражданской.
О. Кашин:
- Вы же противопоставляете вот эту вашу наднациональную модель узко национальной. Вы же ругаете националистов и называете их гостями в России.
Г. Мирзаян:
- Я сказал, что … националисты, те, кто противопоставляют идентичность русские -россиянину, татарина – россиянину, армянина – россиянину, есть гости в нашей стране, потому что они выступают против концепции…
О. Кашин:
- Там есть два имени – Холмогоров и Просвирнин. Скажите: Холмогоров и Просвирнин – гости в моей, Геворга, стране, так? Они гости в вашей стране – России? Скажите это вслух.
Г. Мирзаян:
- Если Холмогоров и Просвирнин противопоставляют свою идентичность россиянину, - да. Спросите у них. Противопоставляют они или нет.
О. Кашин:
- Тот, кто считает себя русским не считает новиопом, вы считаете, что он гость в России.
Г. Мирзаян:
- Нет, это вы сейчас говорите. Я этого не говорил.
О. Кашин:
-Но россиянин – это тоже новая историческая общность.
Г. Мирзаян:
- Почему вы пытаетесь мне какие-то слова вставить, которые я не говорил? Вы по-русски читать умеете, если вы так топите за русских? Почитайте внимательно текст, там все написано.
О. Кашин:
- Там даже подзаголовок «Выползли или вылезли». Какие-то русские вылезли и вас, Геворга, огорчают.
Г. Мирзаян:
- Нет, ни в коем случае не русские.
О. Кашин:
- Помните, в советское время было слово «сионизм». Такой термин, которым называли обычно любое проявление еврейства. Когда неловко говорить, что я ненавижу евреев, говорили: я против сионизма. Это прилично.
Г. Мирзаян:
- Вы не знаете, что такое сионизм? Мне очень жаль.
О. Кашин:
- Я знаю, что такое сионизм.
Г. Мирзаян:
- Это немножко не про Советский Союз.
О. Кашин:
- В Советском Союзе сионизмом, то есть тем термином, который придумал Жаботинский для того, чтобы собрать евреев в Израиле, сионизмом называли непонятно что. И агрессивную политику Израиля, и еврейское засилье непонятно где. И по факту использовали слово «сионизм» для государственного антисемитизма. Если вы не читали об этом литературы, это ваша проблема – доцента Финансового университета.
Г. Мирзаян:
- И к чему этот поток сознания?
О. Кашин:
- Вы говорите: я спокойно отношусь к русским, не люблю русских националистов. Но при этом вы уже назвали два имени, которые…
Г. Мирзаян:
- Я не люблю агрессивных русских националистов. Подчеркиваю.
О. Кашин:
- Наверное, таких, как я. Геворг, вы меня любите? Я – Кашин Олег, известный русский журналист. Вы меня любите?
Г. Мирзаян:
- Нет, я девушек люблю.
О. Кашин:
- Товарищ доцент, вот тоже интересно. Я девушек люблю… То есть вы еще и гомофоб. Не только русофоб.
Р. Голованов:
- А гомофобия – это приятно. Это хорошо.
Г. Мирзаян:
- Да, слово «любить» и употребляю в отношении девушек. Но еще раз повторюсь, у нас свободная страна…
Р. Голованов:
- С нами был Георг Мирзаян, доцент департамента политологии Финансового университета при Правительстве России, политолог, американист и человек. Мы с Олегом Кашиным вместе поговорили. Ну, как, поговорил Олег Кашин, я послушал, помолчал. Думаю: чем же это все закончится? Напишут на нас какое-нибудь новое заявление или нет? Если что, Геворг, пишите на него, я вообще молчал. Я только пытался вклиниться.
Давайте мы с вами, Олег, пройдемся по этому Куликову полю, посмотрим на поверженных врагов, на раскиданные стрелы и мечи. Мародерством заниматься не будем. Нам пишут: «Роман, хорошая битва». «Роман, пожалуйста, заткните Кашина. Дайте слово вашим гостям. Приглашаете людей, а говорит только Кашин. Как неприятно слушать. Такое самолюбование и неуважение к собеседнику».
О. Кашин:
- У нас разные чаты. Видимо, пишет какая-нибудь диаспора?
Р. Голованов:
- Александр Тараканов: «Конечно, прогресс огромный. Надо чаще вызванивать в эфир оппонентов из либералов-русофобов».
О. Кашин:
- Я посмотрел социальные сети. На похожую тему наша с вами любимая ведущая Ольга Скабеева пишет: «Будучи с рождения русской, никогда не страдала от того, что про меня не написано в конституции. Подозреваю, и Бог испытывает те же чувства по этому поводу». Роман, может, правда, пустое это и не нужно тревожить?
Р. Голованов:
- Знаете, как говорят: для чего в церкви все это богатство, для чего в церкви проходят эти службы и ритуалы? Это все нужно нам. Для собственного укрепления, восприятия. Для того, чтобы взять и… «Атлант расправил плечи».
О. Кашин:
- Эту книжку тоже написала русская – Алиса Розенбаум, которая потом стала называть себя Айн Рэнд и стала американкой. Конституция в России, в Советском Союзе – это как раз ленинское, советское наследие. Пустая бумажка. Сейчас в этих спорах о конституции самое главное и принципиальное – это вопрос власти и кем будет Путин после транзита. А все остальное – наносное.
Р. Голованов:
- Тут предложили, что бывшие президенты смогут переходить в пожизненные сенаторы.
О. Кашин:
- Представить себе Путина на месте Валентины Матвиенко, думаю, не его просто масштаб, не его уровень. Это уже диванная политология пошла. Безо всякой конституции, если любой человек любой национальности и любого места исторического проживания будет понимать, что Россия – страна русских, где ты в гостях у русских, то, наверное, записывать это в документах не обязательно. И если люди будут понимать, что в этой стране верят в Бога, что это первично, и вера, и христианская культура, христианская этика. Мы в последние дни много говорили об этом, о такой чеченизации России, когда за слова тебя призывают как-то отвечать физическими увечьями.
Р. Голованов:
- А за слова не надо отвечать?
О. Кашин:
- За слова надо отвечать словами. На слова надо отвечать словами. И для хейт-спичей есть всегда и суд, и закон, которого тоже по факту нет. И стандартная реакция на любые слова у нас такая – либо бычка, либо достаешь заточку из-за пазухи. Тоже ничего хорошего и ничего христианского в этом нет. И если Россия будет бесспорной страной победившей христианской, православной культуры, если Россия будет бесспорным национальным государством русских, то особенной нужды как-то это записывать в очередных документах не будет. Мы же не пишем, что солнце восходит на востоке. То же самое, если Россия будет русской, то все остальное будет пустой формальностью.
Р. Голованов:
- Нужны какие-то шаги, ступенечки, по которым будут забираться? Как первый порожек на этой лестнице. Давайте упомянем русских, что русские – это не значит сразу, что это националист, который идет по статье 282. Что русский – это нормально. Что не стыдно себя назвать русским. Что не обязательно ты россиянин. Я тоже, может быть, гость в своей стране? Потому что я в первую очередь считаю себя русским. Я родился в 1994 году уже в новой России.
О. Кашин:
- Почему вы, русский, должны быть гостем в России? Это ненормально.
Р. Голованов:
- Геворг сказал так. А он доцент. Олег, вы что, вообще ничего не понимаете? Когда вы говорили с Геворгом, я чуть не запел: «А я Кашина не люблю, а я девушек люблю, я их вместе соберу…»
О. Кашин:
- Мой великий земляк Газманов. Вы правы, что нужна дискуссия. Вы говорите: первый шаг – конституция. Нет, первый шаг – это то, что мы с вами спокойно и свободно здесь говорим, что мы русские, и это наша страна. Не всегда так было. Я тоже был молод, когда какие-то другие люди пытались говорить «я – русский», тот же Холмогоров или Константин Крылов, или Дмитрий Галковский, их считали маргиналами, сволочью, недостойной никакого упоминания.
Россия сделала гигантский шаг вперед в этом смысле за эти годы. И поэтому стоит поблагодарить всех, кто в соцсетях, в публицистике, на улицах, на «Русских маршах» слово «русский» выводил из той темной комнаты, куда его загнали в 1991 году. На самом деле – в 1917-м, конечно же. Но в 1991-м комнату забыли отпереть. Хотя были все шансы.
Р. Голованов:
- Владимир Рудольфович Соловьев говорит: да, я еврей, но русских в конституции упомянуть нужно. Кем себя считали и Суворов, и Пушкин, и Фет, и все остальные? Почему мы должны стесняться, когда мы говорим о христианстве? Когда я говорю о своей вере. Сразу начинают писать: ты – мракобес. Олег, в Лондоне этого стесняются? Стесняются говорить о том, кто ты по национальности, какая у тебя вера?
О. Кашин:
- Наоборот. Стандартный подход, когда люди слышат мой акцент, они говорят: ты откуда? Я жесткий в этом смысле человек, всегда говорю: я из Лондона. На что они говорят: а по происхождению? И тогда ты говоришь: я – русский. Говорят: о, клево, русский! Людей это интересует. В России уже неприлично спрашивать, кто ты по национальности.
Вы так благоговейно процитировали Владимира Соловьева. Тоже хочу отметить, какой он мудрый. Это ведь тоже такой индикатор. Если и Владимир Соловьев говорит, что ничего страшного в том, чтобы быть русским, нет, наверное, это тоже показатель сдвига тектонических плит.
Р. Голованов:
- У него книга была «Мы – русские! С нами Бог!».
О. Кашин:
- Когда притесняли русских, на коне были понятно какие люди. Не Холмогоров и не Просвирнин. Когда теперь будут русских возвеличивать, тоже не Холмогоров и не Просвирнин будут на коне, а опять те же люди. Тоже как частушка нашего детства, что «тра-та-та… и, конечно, Боровик». Почему-то всегда…
Р. Голованов:
- На коне поедут Голованов и Олег Кашин, когда будут возвеличивать…
О. Кашин:
- Давайте бегло про свадьбу. Дикая история.
Р. Голованов:
- Тут Геворг Мирзаян ответил на то, что у нас происходило в эфире. Читаю его Фейсбук. «Только что побывал в эфире радио "Комсомольская правда" с Олегом Кашиным. Это же пипец, товарищи. Человек сразу расписался в том, что не читал мою статью. А потом начал скакать с темы на тему, просто открыто, не стесняясь, подменяя понятия. Вероятно, потому что я сразу выбил его с намеченного им курса дискуссии, когда сказал, что я за слово «русский» в конституции. Кашин был не готов и сразу поплыл. Право же, Сергей Мардан со мной в эфире выглядел куда солиднее, когда свой опус защищал. Обязательно выложу радиозапись сюда, как только она будет в сети». Олег, может, не выкладывать эфир?
О. Кашин:
- Нет, давайте выложим. Пускай Сергей Мардан порадуется, по крайней мере, что Геворг его любит больше.
О свадьбе. Дикая история, я даже не верю, что она именно такая, как пишут в газете «Коммерсант». Что в Калининграде была свадьба, муж и жена, жених и невеста позвали своего друга – сокурсника, который с тех пор поступил на службу в ФСБ. Потом выложили видео свадьбы в соцсети. Потом его показали почему-то на одном из телеканалов в Латвии. И после этого фээсбэшник считается рассекреченным. И молодоженов посадили. Жена – в Лефортово в Москве. Ей грозит до 20 лет. В истории надо разбираться.
По крайней мере, как мы вчера говорили, даже если спецслужбы правы, у них такая репутация и такое неумение объяснять свою позицию обществу, что хватаешься за голову. Правда, если ты такой секретный, чего ты ходишь по свадьбам? А если ты нормальный человек, обычный, то, выбирая друзей, видишь – кто-то работает в ФСБ, вычеркивай.
Р. Голованов:
- Не надо так говорить. Это омерзительно и оскорбительно. Откуда мы знаем, что за человек? Почему мы его должны вычеркивать из друзей? А вот вы – журналист.
О. Кашин:
- Потому что это чревато проблемами.
Р. Голованов:
- С вами общаться – тоже, может быть, чревато проблемами для кого-то. Кто-то вам что-нибудь расскажет, а вы выдадите это в эфире на радио «КП». И у человека начнутся проблемы.
О. Кашин:
- С огромным удовольствием. Я тоже подумал, если у меня есть миллион знакомых, я не уверен, что никто из них не работает на ФСБ тайно. И я не понимаю, почему, если ты секретный сотрудник этой компании, ты раздаешь какие-то визитки. Шла речь о том, что он на свадьбе выпил и раздавал визитка гостям. Там написано, что Вася Иванов – советский разведчик? Или Вася Иванов – российский шпион? Очень непонятная история. Может, просто слишком много уже фээсбэшников вокруг. И надо выработать новый регламент отношений с ними? Ладно, не отказываться от друзей. Это некрасиво и нехорошо. Но как-то встречаться с ними на специально отведенных территориях, сдавая мобильные телефоны под роспись. И переписываясь бумажками во время разговора, чтобы никто не прослушивал.
Р. Голованов:
- Это вопрос уже к самому этому фээсбэшнику. Если ты знаешь, что у тебя есть регламент, ты понимаешь, что твои друзья могут пострадать.
О. Кашин:
- Он даже не свидетель. Он сходил на свадьбу, ему там не понравилось главное горячее блюдо или салатики, или алкоголь был не очень вкусный. И он потом пошел и написал заявление на этих людей.
Р. Голованов:
- Я уверен, все это было не так. Если вообще вся эта история не вымысел. Возможно, он просто засветился где-то в интернете. Ему начальник сказал: я тебе устрою!
О. Кашин:
- Про свадьбу была тоже история недавно. Когда известного Чепигу – или Боширова, неизвестно, как его зовут, тоже видели на фотографиях на свадьбе какого-то генерала ГРУ. Свадьба – почему-то такое слабое место людей в погонах.
Р. Голованов:
- Потому что все мы, русские люди, хотим сходить к друзьям, хотим с ними посидеть, отдохнуть. Гулянка – это наша традиция.
О. Кашин:
- Мы думаем, что мы живем в фильме «Горько!», а по факту оказывается, что мы живем в фильме «ТАСС уполномочен заявить» или в фильме «Спящие». В этом адском противоречии и прячется вся боль нашей современной российской реальности. Кем ты себя считаешь и кто ты есть на самом деле. Это касается, безусловно, всех. И меня, и вас, и фээсбэшников, и этих жениха с невестой. Это очень печальная, трагическая история. В этом секрет, я думаю, нашей неустроенности, тех самых русских, которых не любит Геворг.
Р. Голованов:
- Ну почему вы так говорите, что Геворг кого-то не любит? Мы же не знаем, кого он любит. Мы знаем, что только вас не любит Геворг.
О. Кашин:
- Он сказал, что он не любит никого, кроме девушек. Я правильно понял его слова? И тоже все стереотипы по любвеобильных южных гостей в этом интервью прозвучали. Из песни слова не выкинешь.
Р. Голованов:
- Вы тут реагируете не как вчера на историю «Сети», когда уже готовы были расколотить камеру ноутбука, доказывая правду.
О. Кашин:
- Потому что я объективный. Если у меня правда своя, которая заставляет мои глаза гореть, а из ноздрей идет дым, да, дело «Сети» абсолютно дикое и несправедливое. Свободу узникам! И те, кто их пытал, а их пытали, должны за это дело отвечать.
По свадьбе – пока выглядит как курьез. Но мы прекрасно знаем, что в современной России любые новости, которые кажутся курьезом, в итоге оказываются абсолютной правдой. Та же история про Петрова и Боширова – я до последнего не верил, что именно так все и было. Что эти люди, которые поехали в Солсбери, такое там учудили. Но когда их нам показали, когда они стали рассказывать ерунду про жижу под ногами и про что-то еще, что они ездили смотреть шпиль, все стало ясно. буквально такая явка с повинной.
Или когда убили этого грузинского чеченца в Берлине. Киллер на велосипеде. Потом он в центре города бросает велосипед в реку. И его хватают. Это опять тот же фильм «Горько!», в котором мы живем и который оказывается фильмом «ТАСС уполномочен заявить».
Р. Голованов:
- «Как определить – русский я или нет?» - пишет нам Александр С.
О. Кашин:
- Спросите себя: кто я? Если первый ответ будет «я – русский», то вы – русский. Русский – это не кровь и не форма черепа. Русский – тот, кто себя считает русским и не считает больше никем. Все эти истории про наднациональное образование. Докажите чеченцу, что он россиянин, а чеченец – в последнюю очередь. Не получается? Докажите якуту, что он не якут. Пройдите квест, сделайте безнациональными россиянами чеченца, якута, бурята, татарина и чуваша. Вот сделаете – тогда приходите к нам, к русским. Мы старые, мы последние в очереди. Давайте пока расчеченьте чеченцев. Не получается? Ну, извините. С нас-то чего начинать? Мы люди простые. Попробуйте со сложными разобраться.
Р. Голованов:
- Я понял, что истории с Хабибом было мало. Я надеюсь, в Чечне нас сейчас где-то не слышали. Олег говорит, что вся наша жизнь – это фильм «Горько!», но выходит, что мы в этом фильме дядя Толя, тот самый родственник из Туапсе. Завтра к вам вернемся!
О. Кашин:
-До завтра!
