«Аннушка» на мель села»: бард и ученый Городницкий поделился историями из жизни
Александр Городницкий
Александру Городницкому, советскому и российскому ученому-геофизику, поэту и одному из основоположников жанра авторской песни в России 20 марта исполнилось 87 лет. За свою жизнь, благодаря своей профессии, он участвовал во многих экспедициях.
В гостях в студии Евгения Сазонова на Радио «Комсомольская правда» он поделился историями о своих приключениях, которые, порой, бывали весьма опасными. Когда казалось, что «все, кирдык».
Буровой станочек
«В 1984 году наши умельцы из отдела подводной техники изобрели буровой станочек, который мог работать под водой, управляемый с подводного аппарата. И это было важно. Поверхностные образцы могло принести, а тут можем взять коренную породу», — рассказывает ученый.
«Мы забурились и он застрял. А кислород кончается, что делать? Я предложил бурить вперед, меня послали. Выхода нет, они согласились и получилось. Когда стали бурить вперед, то мелкие обломки из под сверла шланга вышли и освободилось сверло и мы спаслись. Но «очко играло» будь здоров», — признается он.
«Аннушка»
«Второй эпизод в 84 году, когда «Аннушка» на мель села. Там была закрытая съемка на льду Ледовитого океана», — вспоминает Городницкий.
«Полярная авиация делает три круга, смотрит нет ли черных разводов, садимся, выскакиваем на лед, меряем поле силы тяжести, описываем. Снова на самолет и на следующую точку, работа секретная, потому что от этих карт зависел расчет баллистических ракет», — поясняет геофизик.
«Сели и провалились. Но лыжи провалились , а на плоскостях он еще держался минут 10-15. За это время всех выгрузили на лед, у меня есть фотография — хвост торчит. Было не приятно», — говорит гость.
«Самое интересное то, что рация есть, но SOS нам нельзя, мы в нейтральных водах, а работа секретная. Мы можем только докладывать оперативному дежурному. И за нами прилетели», — добавляет он.
Бог или судьба?
На вопрос же Евгения Сазонова верит ли он в Бога или в судьбу, бард решил ответить стихами:
Мне в Бога бы давно поверить надо
Как я удачу объясню свою,
Что не погиб от голода в блокаду,
На Ладоге не канул в полынью
А мне помог у смерти отнимая
Тотально сократив его улов
Когда не дал нам в 41 в мае
К родителям поехать в Могилев
В глухой тайге, на лагерной стоянке
Где по пути нас ураган застал
Ревнивый муж стрелял в меня по пьянке
Но из пяти ни разу не попал.
Он помогал мне выжить однозначно,
Когда внезапно оборвав полет
На лед мы сели не совсем удачно,
И провалилась «Аннушка» под лед.
И в океане Бог меня жалея
Сумел продлить мой жизненный лимит
Когда упав схватился я за леер
И с палубы волною не был смыт.
Отдавши дань научному познанью,
Уже перед вхождением во тьму
Поверил я в его существование,
Иначе не понятно почему
Не сгинул я в Тунгузке под порогом,
Под Пашково травою не пророс
Чем дольше жизнь отпущенная Богом,
Тем строже, вероятно будет спрос.
