Фадеев: «После дела Голунова полицейские будут действовать более осмотрительно»
Скачать передачу [mp3, 42.0 МБ]
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
А. Норкин:
- Это программа «Простыми словами». Андрей Норкин в студии. Сегодня у нас в гостях председатель Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека Валерий Фадеев. Валерий Александрович, здравствуйте.
В. Фадеев:
- Здравствуйте.
А. Норкин:
- Давайте пойдем по горячим новостям. Предыдущий Совет по правам человека очень активную позицию занимал прошлым летом. Я имею в виду так называемое «дело Голунова». Сегодня стало известно, что задержаны по этому делу пять человек - четыре оперативных работника и их руководитель, которых Следственных комитет подозревает в том, что они подбросили наркотики журналисту Голунову. Более того, они эти наркотики незаконно приобрели, незаконно хранили. Сейчас пока обвинение им не предъявлено, но этот вопрос должен решаться в ближайшее время, как и избрание меры пресечения.
В. Фадеев:
- Это очень важны прецедент. Во-первых, важно, что журналист Голунов в свое время был вырван, что называется, из рук этих людей. Второе, важно, что не удалось нерадивым чиновникам, силовикам замять это дело, и оно развивается. И об этом сказал президент Путин в декабре на большой пресс-конференции. Он сказал, видимо, про этих пятерых людей. И третье, что еще очень важно, у нас десятки тысяч людей осуждаются по статье за наркотики. Как говорят знающие люди, точных цифр, естественно нет, многие попадают под пресс силовиков и попадают в тюрьмы, в общем, ни за что. Ведь не одному Голунову подбросили наркотики. И этот третий факт очень важен.
А. Норкин:
- А в чем вы видите здесь важность? Вы уверены, что этого больше не будет?
В. Фадеев:
- Нет, я в этом не уверен. Конечно, это будет. И, конечно, одним таким делом нельзя будет остановить такие деяния. Но важно, что на это можно будет опираться. Важно, что силовые структуры не стоят до последнего. Эти люди арестованы, возбуждены уголовные дела. Наверное, они будут осуждены, если будет доказана их вина. И другие, те, кто пытается галочки ставить себе, палочная система, и зарабатывать на этом премии, погоны, звездочки, в общем, будут действовать более осмотрительно. Еще раз говорю, одно дело не поставить точку в том, о чем мы говорим. Но надо двигаться дальше.
А. Норкин:
- Вы считаете, что это все-таки такое исключение? Это можно прецедентом считать?
В. Фадеев:
- Конечно, можно считать прецедентом. Это следствие и пять арестованных людей - это такой пример для тех, кто действует вопреки закону.
А. Норкин:
- Там самое интересное будет с людьми, которые отдавали этот приказ, если такие люди есть. Есть вариант, что это рецидив этой палочной системы, и они сами решили отчитаться.
В. Фадеев:
- Не знаю насчет того, будут ли развивать это дело до уровня тех, кто отдавал приказ.
А. Норкин:
- Когда все это началось, может быть, даже больше стали об этом говорить, когда Голунова уже освободили, очень любили все вспоминать Оруэлла, «Скотный двор», что все животные равны, но некоторые равнее других. Говорили, что все понятно с Голуновым, потому что он известный журналист, за него вступили коллеги по цеху. А люди простые никогда такой поддержки не получат. И это трактуется именно как нарушение прав человека. Человек простой - у него защиты нет. Как бы вы эту коллизию прокомментировали?
В. Фадеев:
- Система правоохранительная и судебная, по большому счету, всегда избирательна. У нас иногда любят рассуждать: ах, вот одних наказывают, других нет. Мы ездим по дорогам на автомобиле. Иногда попадаем под видеокамеру, а иногда - нет. Скорость превышаем. Это же не означает, что вы превысили скорость, и вам стало так стыдно, и вы бежите к ближайшему гаишнику сдаваться: я превысил скорость, оштрафуйте меня. Поймали - поймали. Понятно, что всегда система работает избирательно. В данном случае система нарвалась на журналиста. Была здесь политика, не было политики, я не знаю. Они нарвались на журналиста. Нарвались на сопротивление. И хорошо. Да, понятно, что мы говорим о возможных тысячах людей, о простых людях, которые попадают в такую ситуацию, и никто за них не заступается. Но здесь этот прецедент, наверное, поможет тем потенциальным сидельцам, которым могли бы в будущем тоже подбрасывать наркотики. Я бы не стал здесь говорить: ах, вот этому помогли, потому что у него что-то вроде блата журналистского.
А. Норкин:
- Не блата. А просто известный человек.
В. Фадеев:
- И хорошо, и пусть хотя бы через известного человека будут выправляться эти искажения в правоохранительной системе.
А. Норкин:
- Вы сказали - система нарвалась в данном случае, получила отпор. Как это будет работать в случае с каким-нибудь Васей, который поругался с местным полицейским участковым, и тот ему решил так отомстить?
В. Фадеев:
- Плохо будет работать. Хуже, чем в Голуновым. Но тот, кто захочет отомстить, он прекрасно будет помнить о том, что произошло с этим делом. И за подбрасывание наркотиков возбуждены реальные уголовные дела. Суда еще нет, но, возможно, будут реальные уголовные сроки. Мало ли что у Васи. А мало как Вася себя поведет. А мало как Вася изучал уголовный кодекс и все прочее. Возникает ощущение, что это чувства безнаказанности больше не будет. Психологически это важно. Конечно, от одного дела система не сломается.
А. Норкин:
- Вспоминаю еще одну сегодняшнюю новость. Отправлен в отставку глава Чувашии Михаил Игнатьев - в связи с утратой доверия. Эпизодов, когда наши чиновники на самых разных постах позволяют себе какие-то необъяснимые с точки зрения здравого смысла, этики высказывания или поступки, их очень много. Ответственность за это есть. А случаев этих меньше не становится.
В. Фадеев:
- Вопрос тонкий. На встрече с президентом нашего Совета 10 декабря эта тема поднималась. Как ввести ответственность за хамское поведение чиновников, за хамские высказывания. Примеров много. Ввести административную, уголовную ответственность. Тонкий вопрос - как отделить резкое высказывание от хамства. И в данном случае первый раз глава Чувашии попал в новостные ленты с предложением «мочить журналистов», которые критикуют власть. Это же неадекватное поведение. Как можно в России призывать мочить журналистов? Он, видимо, некоторые наиболее резкие наши телевизионные программы и радио слушает, и решил, что теперь модно - мочить журналистов. Не модно. А он пытался объяснить, что не всех журналистов, а тех, которые… Никто это не слушает. Осталось только, что глава Чувашии призвал мочить журналистов. Надо следить за языком. Глава республики обязан следить за своим языком.
А. Норкин:
- Любой человек должен за этим следить.
В. Фадеев:
- А тем более - глава республики. Это важная, ответственная должность. Второй эпизод - с вручением ключей от автомобиля для МЧС. Говорят, что они вроде друзья с этим человеком.
А. Норкин:
- И местная МЧС сказала, что они вроде не обижаются на это.
В. Фадеев:
- Что значит - не обижаются. Этот человек - офицер МЧС. Что в голове у главы республики, если он заставил подпрыгивать офицера за этими ключами? Так тоже не делается. Это значит, что у него нет обыкновенных человеческих понятий о том, как устроена жизнь. Зачем этот человек стал прыгать, я тоже не понимаю. Тоже глуповато. Повернулся бы и ушел. Принесли бы ключи от машины, никуда бы не делись. Пожестче надо с такими чиновниками.
А. Норкин:
- По поводу жесткости - вопрос тонкий. Вы сказали, что во время последней встречи членов Совета с президентом поднималась эта тема. Насколько я знаю, Наталья Поклонская недавно сообщила, что она собирается готовить законопроект об ответственности за оскорбление народа. Как можно защитить право рядового гражданина, если он считает, что его оскорбил представитель власти?
В. Фадеев:
- Лично я к этому отношусь очень осторожно. Тут бы тоже палку не перегнуть. Нет сейчас никакого закона. А глава Чувашии снят по формуле - в связи с утратой доверия. Ведь то, о чем мы говорим, это предмет культуры - политической культуры. Когда мы с друзьями собираемся, мы же не орем друг на друга и не ругаемся.
А. Норкин:
- По-всякому бывает.
В. Фадеев:
- Это предмет культуры. Чиновники должны понимать, что они не должны ругаться, высказываться оскорбительно, не должны ругаться матом, хотя всякое бывает. Это более понятно, если чиновник жестко выражается по делу.
А. Норкин:
- А если он выражается по делу и это приносит положительный результат? Если по-другому объяснить подчиненным невозможно? Вы же знаете, как Черномырдин проводил заседание с красными директорами.
В. Фадеев:
- Если это не публично, лично я не вижу здесь ничего катастрофического. Когда чиновница что-то сказала про «макарошки», конечно, это звучит оскорбительно. Она же в курсе, какая зарплата у людей, какие у них доходы. 10 тысяч, 15 тысяч рублей. 20 тысяч рублей для региона считается нормальной зарплатой. У нее зарплата тоже не миллионы. 100-200 тысяч. И она считает со своей высоты, что она-то пробилась, она-то смогла, у нее-то положение вот какое устойчивое. А эти не смогли. Значит, сами виноваты. Вот что здесь считывается. И это оскорбляет.
А. Норкин:
- Что же делать? Если это вопрос культуры, мне кажется, это никакими законодательными решениями мы не сможем исправить. А что предлагалось на встрече с президентом?
В. Фадеев:
- Коллеги готовят предложения. Прошло уже полтора месяца, пока предложений я не видел.
А. Норкин:
- Насколько точно я трактую информацию о деятельности Совета по правам человека сейчас, когда вы его возглавляете? Я помню, что вы говорили о том, что хотели бы несколько перенаправить деятельность СПЧ с политики на социально-экономические вопросы. Вы считали, что прежний состав очень много внимания уделял соблюдению политических прав, это разные митинги, свобода слова, а вы хотели бы обратить внимание на нарушение прав в области социальной обеспеченности, экономической. Правильно я понимаю?
В. Фадеев:
- Здесь неточное слово - «перенаправить». Я этого не говорил. Я говорил, что, безусловно, политические права и свободы очень важны. Более того, эти политические права и свободы завоеваны очень большой ценой. Потому что цена распада Советского Союза, той революции, которая произошла в 1991 году, огромна. Об этом у нас не принято говорить, сколько людей было убито в гражданских войнах, сколько миллионов людей преждевременно умерло. Всякий может зайти в Википедию и взять цифры смертности. И увидеть, что в одной только Российской Федерации четыре миллиона человек умерло преждевременно. Есть примерные цифры, сколько погибло в гражданских войнах и так далее. Революция была довольно тяжелой. Она дала вот эти самые политические права и свободы после коммунистического режима. Надо сказать, что эти права и свободы появились еще раньше 1992 года. Так вот, это очень дорогая цена. И разбрасываться сейчас завоеванным тогда категорически неправильно. Поэтому политические права и свободы должны быть в центре внимания, по крайней мере, работы нашего Совета.
А. Норкин:
- А вам не кажется, что у нас последнее время вопросы соблюдения политических прав стали инструментом для спекуляций?
В. Фадеев:
- Не надо забывать, что есть еще социальные и экономические права. Это очень связанные вещи. Потому что это немножко похоже на предыдущую часть нашего разговора про чиновников, которые про «макарошки». Про тех, у кого «макарошки», не надо забывать. Когда политические права и свободы становятся важным институтом для меньшей части народа, это очень плохо. Потому что они должны быть столь же важны и для остальных. Но для остальных, для большей части народа, сегодня важней экономические, социальные права. Это показывают опросы общественного мнения. У нас процентов 80 людей не могут улучшить свои условия жизни за деньги. У нас по ипотеке квартиру могут купить процентов 20. У нас в конституции написано право на жилье. А у нас социального жилья мало, арендного жилья мало. Квартиры в Москве предлагают размером в 11 квадратных метров.
А. Норкин:
- Это не повсеместная история.
В. Фадеев:
- Это унижает людей. Сам факт появления квартир в 11 квадратных метров. Говорят - рынок. Ну да, у людей нет денег на нормальные квартиры. Значит, в рынке проблема. Значит, что-то мы не так делаем, если у нас большая часть населения не в состоянии улучшить жилищные условия. Конечно, они этим озабочены. Тема здравоохранения в последние полгода актуальная. Разрушили первичное звено здравоохранения.
А. Норкин:
- Да не полгода.
В. Фадеев:
- Сейчас это обсуждают практически каждый день. А разрушили чуть раньше. Так вот, происходит некий разрыв между двумя частями общества. Меньшей частью, для которой на первом месте политические права и свободы, и большей частью, для которой на первых местах социально-экономические права. Я считаю, что это неправильный разрыв. Обращая внимание и на то, и на другое, надо пробовать сшивать общество, не допускать этого разрыва. Потому что, когда в Москве проходят митинги, в том числе и не согласованные, как это было летом, в провинции по-разному к этому относятся. В бедных райцентрах и даже областных центрах трудно найти сочувствие к этим нашим московским делам.
А. Норкин:
- «С жиру бесятся» - есть такое мнение.
В. Фадеев:
- Я таких слов не произносил, но это сложное дело. Но вот этот разрыв - это то, что вызывает беспокойство. Поэтому я говорил о социально-экономических правах. Еще раз - не умаляя важности политических прав.
А. Норкин:
- А почему у нас такой перекос произошел? Что, защищать политические права - это выглядит более эффектно? Может быть, это проще, чем заниматься какой-то там рутиной по социалке?
В. Фадеев:
- Я вам скажу парадоксальную вещь. Проще и в каком-то даже смысле безопасней. Я даже так скажу. Это традиция. Она есть у нас в России. И она еще в Советском Союзе возникла.
А. Норкин:
- Что значит - безопасней?
В. Фадеев:
- Потому что вот эти экономические аспекты, социальные аспекты жизни большей части нашего народа, ведь там большие деньги, там большие интересы, там большие начальники. И как раз, если начать глубоко работать с этими социальными, политическими и экономическими правами, то это окажет позитивное воздействие и на права политические и свободы. Потому что мы будем втягивать в эту работу по реализации конституционных прав многих. Не только отдельные группы населения и несколько тысяч человек, которые в Москве выходят на несогласованные митинги. Многих будем втягивать. И это вызывает некоторое напряжение у политического класса.
А. Норкин:
- Когда вы говорили про напряжение, которое возникает у некоторых, вы же знаете, что ваше назначение тоже вызвало напряжение у некоторых представителей нашей общественности, политически активных людей. Вы как-то на это внимание обращаете? Или стараетесь абстрагироваться?
В. Фадеев:
- Почти не обращаю внимание. Десять лет назад, когда эту должность занял Михаил Александрович Федотов, в него тоже летело много всяких помидоров и яиц. Почти святая Элла Александровна Памфилова, которая тогда возглавляла Совет. Говорили: вот, она уходит, теперь непонятно кто. Потом Михаила Александровича очень хвалили. Зато когда Элла Александровна Памфилова возглавила Центральную избирательную комиссию, тут столько полетело. И Элла Александровна перестала быть святой. Те же самые люди, одни и те же люди называли ее сначала святой, а потом - слугой ужасного режима. Нет здесь ничего необычного. Так бывает всегда.
Что мне оправдываться? Я был главным редактором журнала «Эксперт» много лет. Возьмите да почитайте, что там написано. Просто те, кто льет грязь, они же не удосуживаются этого сделать. Я был издателем журнала «Русский репортер». Почитайте, что он пишет. Очень несложно увидеть и понять. Я писал довольно много статей в свое время. Да, я не диссидент, не советский диссидент, никогда не принадлежал к советским диссидентам. Ну и что? Что, в Совете по развитию гражданского общества и права человека одни диссиденты должны быть? Это не так. Эта волна довольно быстро затихла. Как сказал один очень умный человек постарше меня: я ожидал гораздо более грязной волны.
А. Норкин:
- Была такая же история, когда Сурков занимался идеологическими вопросами. Потом, когда Суркова сменил Володин, вдруг все стали говорить: ой, какой кошмар! Уходит Сурков, который интеллектуал, приходит Володин, который сейчас будет напролом все это делать.
В. Фадеев:
- Здесь, скорее, некоторый непрофессионализм нашего брата-журналиста. Вот это меня обескураживает. Журналисты же писали и тексты, и статьи. Несложно проверить, несложно зайти в интернет, все это вытащить. Вот это обескураживало.
А. Норкин:
- На это надо потратить какое-то время. Проще взять и открыть поисковик.
В. Фадеев:
- И переписать у какого-нибудь другого издания. В этом и проблема. Это деградация нашей профессии. Это плохо.
А. Норкин:
- Не будем грустить. Скажите, пожалуйста, есть представление о Совете по правам человека как о некой инстанции, куда можно пожаловаться. Правильно это или нет?
В. Фадеев:
- Теоретически - да. В положении о СПЧ записано, что Совет не занимается конкретными делами. Потому что организационная мощность Совета невелика. У самого Совета практически нет аппарата. У меня, как у советника президента, есть свой небольшой аппарат. Это просто несколько человек. Другое дело, что члены Совета многие, и я тоже, мы реагируем на некоторые жалобы, письма, на какие-то наиболее тяжелые случаи. Многие члены Совета это делают. Они не обязаны это делать.
А. Норкин:
- Вы реагируете на информационную повестку, на сообщения СМИ?
В. Фадеев:
- Случайным образом. Я, как председатель Совета, реагирую, в первую очередь, на то, что есть в повестке. А как же вы будете работать в том направлении, о котором вы говорили? Если нарушение прав социальных, экономических, это всегда конкретная история. Но далеко не всегда эта проблема становится известна. Она должна грохнуть так, чтобы вы в Москве об этом узнали?
В. Фадеев:
- Нет, почему. У меня на столе лежит информация. Где-то школу закрыли, сигналы доходят. Просто аппарат очень маленький. Мы физически не сможем это сделать. Какие-то сотни дел в год, конечно, через нас проходят. 49 человек - членов Совета. Где-то мы можем помочь. Через меня уже несколько десятков обращений прошло.
А. Норкин:
- Как Совет устроен? Есть разделение, кто какими вопросами занимается?
В. Фадеев:
- В этом смысле - да. Кому что нравится, у кого какие компетенции. Там довольно много комиссий - двадцать комиссий. И коллеги распределены по разным комиссиям. Это же люди, не получающие зарплату. Это же добровольцы.
А. Норкин:
- Но может так получиться, что все захотят заниматься одной темой, а другая будет не охвачена.
В. Фадеев:
- Так и есть.
А. Норкин:
- Разве это хорошо?
В. Фадеев:
- Нет. Именно поэтому вчера мы провели заседание Совета. И первый вопрос - планы. Что мы хотим сделать. Какие цели у Совета.
А. Норкин:
- Поделитесь вашими планами.
В. Фадеев:
- Большая тема - здравоохранение. Надо ее детализировать. Большая тема - повышение эффективности судебной системы. То, что Генри Маркович Резник докладывал президенту, и он это ведет. Суды присяжных, много разных деталей. Несколько направлений, где мы будем ставить конкретные цели.
А. Норкин:
- А какие у вас возможности? Вы можете просто обозначить проблему?
В. Фадеев:
- У нас есть медийные возможности. Мы можем поднимать тему, пробивать ее, привлекать журналистов, коллег. Большой интерес к работе СПЧ со стороны журналистов. Мы можем обращаться к президенту. Потому что наш Совет - это консультативный орган при президенте России. В соответствии с положением о Совете, мы обязаны информировать президента о положении дел в гражданском обществе и о положении дел с правами и свободами человека.
А. Норкин:
- Частота встреч как-то регламентируется?
В. Фадеев:
- Пока было так, что встреча президента с Советом - один раз в год. Но никто не мешает готовить специальные записки и доклады. Что мы и начали делать.
А. Норкин:
- Вы тоже имеете возможность встречать с президентом?
В. Фадеев:
- Имею возможность.
А. Норкин:
- Вы можете провести консультацию с коллегами и сказать: у меня будет возможность встретиться с президентом, мы можем что-то такое…
В. Фадеев:
- Даже проще. Сейчас по итогам встречи мы готовим бумаги. Но мы можем делать точно так же и без встречи. Скажем, экологическая тема. Коллега Цыпленков отвечает за экологию. У него есть набор проблем. Дальше мы обсуждаем эти проблемы с представителями и работниками других управлений Администрации президента. Как тут двигаться. Эксперты владеют темой, они квалифицированные и компетентные специалисты. Проводим консультации с представителями правительства, как нам поступить.
А. Норкин:
- А обратная связь работает?
В. Фадеев:
- Потом готовится письмо президенту.
А. Норкин:
- Вы ответ получаете?
В. Фадеев:
- Конечно. Вот сейчас по итогам встречи 10 декабря готовится пакет поручений президента. Надо понимать, есть поручение - и что? А как его выполнить? Какие ведомства будут задействованы? Какие институты будут задействованы? Не просто же - написал поручение и жди
А. Норкин:
- А насколько дискуссионная площадка - СПЧ? Там люди с разными политическими пристрастиями. Есть даже идеологические противники.
В. Фадеев:
- И что? Есть.
А. Норкин:
- Это споры? Возможность и умение находить компромиссы?
В. Фадеев:
- Чем жарче споры, тем лучше. Как раз у нас не хватает жарких, но квалифицированных споров. Это очень важно. У нас в медиа эмоций и криков хватает. А вот компетентных, продуманных суждений не хватает. Их просто мало. И эмоции - это хорошо. Они заставляют мозг работать энергичнее. А вот что касается компетенций, с этим плоховато. Поэтому эмоции лично я только приветствую. В Совете компетентные люди. Пусть они даже имеют разное мировоззрение, но надо давать возможность высказываться компетентным людям. У нас в России не принято вести спор так, чтобы понять противника, соперника, контрагента. Мы ведем спор до победного конца. Это неправильно. И я в таких случаях говорю: нам нужно стать немного англичанами. Надо спор вести более деликатно, пытаться услышать партнера. Поэтому я нисколько не беспокоюсь о спорах, которые происходят внутри Совета. Это хорошо. Поскольку в Совете не доходит до таких конфликтов, то все споры идут на пользу.
А. Норкин:
- Поговорим по теме конституционной реформы.
В. Фадеев:
- Мы вчера обсуждали тему конституционной реформы. Разные мнения высказываются. Обсуждение было очень долгим. Кто-то говорит, что не надо участвовать в обсуждении. Кто-то говорит, что…
А. Норкин:
- Вы создали свою рабочую группу?
В. Фадеев:
- Да, создана. Человек десять захотели поглубже проникнуть, вникнуть в эти предложения и дать свои рекомендации. Это рабочая группа. Поскольку у нас четыре члена Совета входят в эту большую конституционную рабочую группу, они же вчера присутствовали, то это и есть тот мостик, по которому удобно передавать наши соображения и предложения. Наша рабочая группа даст свои предложения перед наших же членов Совета. В чем здесь фокус? На чем мы сфокусируемся? На том, как отразятся потенциально предлагаемые поправки на состоянии гражданского общества и на правах и свободах человека. Есть ли там риски, что будут ущемляться права? Если риски есть, в чем они заключаются. И какие поправки надо скорректировать. Это в ближайшие дни будет подготовлено.
А. Норкин:
- Вас не смущает спешка, которая сопровождает эту работу?
В. Фадеев:
- Не знаю. Не моя тема. Я в эту группу не вошел. Я буду присутствовать на заседании, но с правом совещательного голоса. Я послушаю квалифицированных людей. Я не считаю себя компетентным в этой части. Как наблюдатель, как журналист, много лет наблюдавший развитие общественно-политической системы страны, я понимаю, в чем идея. И в целом я приветствую.
А. Норкин:
- Можете свое понимание обозначить?
В. Фадеев:
- Оно несложное. Оно много раз высказывалось. Речь идет о распределении политической силы и политической ответственности между разными институтами власти. В первую очередь о парламенте идет речь, о Госдуме, которой правительство предположительно будет теперь в некоторых аспектах подконтрольно. Сегодня же это не так. Я высказывался раньше, когда был главным редактором, и всегда считал, что надо усиливать парламент. Сейчас происходит усиление парламента. И это, несомненно, хорошо.
Что касается Госсовета. Непростая тема. В начале 2000-х годов был изменен порядок формирования Совета Федерации. Это был очень важный институт, такой фрондирующий, потому что в него входили губернаторы. И он обладал очень большой властью. И тогда во многих губерниях и в национальных республиках были свои конституции, где было написано, что конституция этой республики имеет преимущества по сравнению с федеральными законами. И эти же губернаторы, главы республик входили в Совет Федерации. Это было очень серьезное дело. Тогда страна не была такой цельной, единой, как сейчас. Тогда вторая война в Чечне только закончилась. Это была очень драматичная ситуация. И потребовались огромные усилия, чтобы привести эти законы республиканские в соответствие с федеральными. И тогда порядок избрания и формирования Совета Федерации был изменен.
Но роль губерний, губернаторов, тех, кто работает на земле, тех, кто работает с проблемами людей, очень важна. Как этих управленцев, политиков снова вернуть в то поле, где от них бы больше зависело, чем сейчас? Это задача. Спрашивают: каким будет Совет Федерации? Я не знаю. Но я представляю себе вот этот замысел президента.
А. Норкин:
- Спасибо!
