Кричевский: «Меры поддержки экономики направлены на чье-то коррупционно-лоббистское обогащение»
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
А. Иванов:
- С вами профессор Никита Кричевский и редактор отдела экономики «Комсомольской правды» Алексей Иванов. Главная тема недели – экономическая катастрофа отменяется. Росстат поделился данными за апрель 2020 года. И вот что выяснилось. Мы читаем это у уважаемого экономического обозревателя Дмитрия Бутрина в газете «Коммерсант».
Н. Кричевский:
- Я к нему очень хорошо отношусь. Он один из немногих экономических публицистов, которые понимают, о чем пишут.
А. Иванов:
- Так вот, написано, что масштабы бедствия в экономике России сильно переоценены. Если, конечно, верить такому ведомству, как Росстат. Конечно, ничего не выросло, но упало гораздо меньше, чем... Грузооборот упало на 6%, строительство – на 2,3%.
Н. Кричевский:
- Какие вопросы господин Бутрин с Шаповаловым поставили? Потому что эти цифры мало кого интересуют.
А. Иванов:
- Сойдемся на том, что различные показатели экономики упали гораздо меньше, чем это ожидали многие.
Н. Кричевский:
- Она не могла не упасть, это все предполагали. Другой вопрос, что она упала существенно меньше, чем прогнозировало абсолютное большинство так называемых экспертов. Мы с вами, кстати, были одними из немногих, кто говорил о том, что провал будет, но его масштабы будут сильно преувеличены. При этом надо сказать, что провалились все. Если бы только Россия провалилась, мы бы предъявляли определенные претензии правительству, президенту, но дело в том, что упали все – кто-то больше, кто-то меньше. И оказалось, что мы упали не так уж сильно.
А. Иванов:
- Экономисты задают следующие вопросы по итогам данных Росстата. Рациональна ли была агрессивная критика исполнительной власти со стороны экономистов, требовавших более энергичных и активных мер поддержки? Проще говоря, чего мы так наезжали на власти – дайте вертолетные деньги, раздайте всем по 50 тыс. рублей?
Н. Кричевский:
- Алексей Валерьевич, мы с вами наезжали?
А. Иванов:
- Нет, мы не наезжали, но многие наезжали. Никита Александрович, рациональна ли была агрессивная критика исполнительной власти со стороны экономистов, которые требовали энергичных и активных мер поддержки?
Н. Кричевский:
- Алексей Валерьевич, здесь неправильно Бутрин подобрал эпитет. Потому что «рацио» - это расчет. Это некая количественная величина. А он говорил не о рациональности, а о разумности. Она, безусловно, была неразумна. Больше того, мы еще месяц назад говорили о том, что эти высказывания носят популистский, публицистически-беллетристический характер. То есть люди вбросили тезис, они не подкрепили… Между прочим, доктора наук.
А. Иванов:
- А может быть, где-то даже шкурный характер?
Н. Кричевский:
- Не где-нибудь, а в первую очередь, я считаю. Но это мое личное мнение, я свечку там не держал. Разговор о другом. Разговор о том, что не было никаких расчетов, не было никаких цифр, не было никаких выводов, не было никаких моделей, в конце концов. Я имею в виду то, что, о’кей, мы раздаем, как предлагали Гуриев, Иноземцев, Сонин, прочие, которые убежали в свое время по разным причинам за границу и теперь оттуда пытаются активнейшим образом раскачивать ситуацию внутри страны, естественно, зарабатывая определенный кэш на этой истории. Вот они говорят: давайте по 20 тысяч всем раздадим, потому что где-то там в Америке или еще где-то точно так же раздают, и мы не должны от них отставать. И у меня тут же вопрос возник. 20 тысяч для Москвы – так себе, для иных регионов это очень большие деньги. Может быть, дифференцированно, почему именно по 20, а не по 19,5? Хорошо, если мы отталкиваемся от стартовой величины 20 тысяч, на выходе что будет – некое увеличение товарооборота в продовольственном секторе? Насколько? Насколько вырастут налоги, насколько вырастет производство, насколько вырастет импорт продовольственной продукции? Насколько снизится падение реальных доходов людей? Вроде бы простые вещи, но на которые надо было ответить, если, конечно, ты экономист, если ты исследователь, если ты доктор экономических наук и претендуешь, как Гуриев, на то, чтобы называться одним из ведущих, чуть ли не лучшим, величайшим экономистом России. Ты же был главный экономист Европейского банка реконструкции и развития. Так возьми и посчитай, а потом скажи: ребята, если мы это сделаем, будет то-то и то-то. Ничего этого сделано не было. И сегодня мы видим, что, во-первых, той остроты, о которой нам говорили, нет. Во-вторых, кризис в секторе малого предпринимательства сильно преувеличен. В Москве, например, с 1 июня возобновляется работа торгового сектора. Это не только продовольственный, но и непродовольственный ретейл. Это химчистки, это прачечные, это сфера быта.
А. Иванов:
- Спорттовары наконец-то откроют.
Н. Кричевский:
- Как мне представляется, в районе 15 июня мы ограничения почти уже не увидим. Я боюсь ошибиться, но 15 января я высказал тезис о том, что премьером будет Мишустин – и попал. 11 мая я сказал о том, что Парад будет 24 июня – и снова попал. И сейчас я говорю о том, что 15 июня, скорее всего, основные ограничения будут снижены практически до нуля, но нужно будет соблюдать определенные ограничения, которые уже в принципе всем известны. Я только вчера знакомился с санитарно-эпидемиологическими требованиями к фитнес-клубам. Они вполне посильные.
А. Иванов:
- Даже групповые тренировки будут не запрещены.
Н. Кричевский:
- Да.
А. Иванов:
- При условии соблюдения 4 квадратных метров на одного занимающегося.
Н. Кричевский:
- Мы не будем сейчас акцентировать внимание на требованиях Роспотребнадзора. Давайте второй вопрос.
А. Иванов:
- «Не являются ли даже объявленные меры первых трех пакетов поддержки частично избыточными и нерационально распределяемыми?» - спрашивает Дмитрий Бутрин.
Н. Кричевский:
- Это очень хороший вопрос. Потому что я считаю, что эти меры поддержки и неразумны, и не нужны, и направлены на чье-то коррупционно-лоббистское обогащение. Эти меры не нужны. Меры нужны были адресные, точечные, направленные в первую очередь на людей, для того чтобы поддержать их штаны, чтобы они не падали. А то, что касается точечных мер поддержки, за несколько мгновений я вам не смогу объяснить, как надо поддерживать ту или иную отрасль. И даже внутри каждой отрасли предприятия разнятся друг с другом. В качестве только одного примера – Китай, алюминиевая промышленность. Это 54% производства в мире. Каждому предприятию все последние годы ежегодно выделялось по 8-9 млрд. долларов.
А. Иванов:
- Никита Александрович, вы утверждаете, что меры поддержки, которые были оказаны, скажем так, российской экономике, бизнесу и т.д., были избыточными.
Н. Кричевский:
- Нет. Они ненужные. Они не то что вредные, не то что бесполезные…
А. Иванов:
- Дмитрий Бутрин пишет «нерационально распределяемые».
Н. Кричевский:
- Так еще ничего не распределяется.
А. Иванов:
- Не тому дают.
Н. Кричевский:
- Знаете, эти меры очень похожи на то, что я лично видел в 8-9-м году. Не в этом дело, не то, что не тому дают. Мне тогда говорил один из владельцев одного из крупнейших на тот момент ретейлов: да, мы подали заявку, мы в системообразующих предприятиях, но мы ничего не получили. Не то что какие-то кредиты или послабления – вообще ничего. Вот сегодня приблизительно та же история. Другой вопрос, что там каким-то странным образом посчитана непонятная цифра 8 трлн. рублей, которая выделена на поддержку…
А. Иванов:
- Это национальный план восстановления экономики.
Н. Кричевский:
- То есть тут разговор, вполне вероятно, идет о каких-то налоговых послаблениях, ограничениях, каникулах, о переносе выплаты денег. Смотрите, китайский алюминий. 54% мировой алюминиевой промышленности. Что эти гады делают? Они сейчас покупают чушки алюминиевые. Они – крупнейший импортер, притом, что они сами производят. И перерабатывают эти чушки в готовые изделия. И толкают их за счет искусственно низких цен по всему миру. Мы занимаем по Европе второе место по многим видам алюминиевой промышленности, готовых алюминиевых изделий, не можем увеличить свою долю, потому что не берут, так как цена. А цену искусственно держат китайцы, по той простой причине, что китайские предприятия получают налоговые послабления, дешевые кредиты, прямые субсидии, помощь в экспорте. Вот на каждое конкретное предприятие каждой конкретной отрасли хорошо бы…
Вот, например, сельское хозяйство – Брянская область, Рязанская область и пр. Земля скуплена кем? Хорошо бы, если бы это были наши, даже если они в офшорах. Так там и турки, и вьетнамцы, и китайцы. И при этом они нанимают наших, как это у них называется, аборигенов по тем же деньгам, по которым могли бы нанимать их мы, и они работают на этих полях. И все об этом знают. И все делают вид, что у нас все хорошо, у нас поднимается сельское хозяйство.
Я к тому, что есть у меня такая голубая мечта. Как бы сделать так, чтобы наша власть по итогам этого кризиса прекратила лицемерить, прикрывать зло добродетелью, прикрывать свои неудачи какими-то выспренными фразами?
Я спрошу: а где результаты? Мне скажут: а ты знаешь, что характерная ментальная черта русского человека – стремление к монополизации всего и вся? Мы с вами на той неделе разговаривали о сказках. А я на этой неделе предлагаю поговорить о былинах. Вспомните былину о Садко. Чем занимался Садко у себя в Новгороде, после того как он чудесным образом после общения с Водяным поднялся? Он сказал: я скуплю весь Великий Новгород, все товары, я буду олигархом, я буду монополистом. У него это не получилось. После этого он поехал за три моря продавать скупленные товары. В один день все скупил под ноль, второй, а на третий день ему сказали, что уже из-за границы заморские суда плывут, груженные полностью, потому что какой-то придурок в Новгороде решил скупить все на корню. И он проиграл заклад. И после этого поехал продавать то, что он скупил, то, что не надо.
Эта монополизация в крови у русского человека, и нет никаких сдержек, никаких противовесов. Но ладно, это была бы только экономика, ладно, это была бы ФАС, которая слуга даже не двух, а 22 господ. Я о том, что стремление к монополизации, будь то своих активов, своих интересов, будь то своего мнения, своих выводов, у каждого человека, если он русский. Вот у вас, Алексей Валерьевич, нет, и у меня нет. Потому что нам свойственно сомневаться, нам свойственно задавать вопросы. А спроси у нашего зрителя, слушателя, читателя, он тут же скажет: надо сделать то-то и то-то, и вообще надо развивать станкостроение. Какое станкостроение? А он скажет: вы не знаете, станки с ЧПУ 15К20. Я это проходил в 86-м году, когда учился в институте. Потому что есть две точки зрения: одна моя, другая неправильная. Приди в правительство – они тебе скажут: «Ты ничего не понимаешь, точнее, понимаешь, но не всё. Все хорошо, все под контролем, дальше будет только лучше. Мы работаем. Нам бы несколько тысяч мощных молодых, не испорченных ребят, и мы за несколько лет перевернем Россию». И я это слышу на протяжении 15, а то и 20 лет. И когда я приду и скажу: «А может быть, нам между собой говорить уже по-честному?» - мне скажут: «А мы только так и разговариваем».
Возьми любого чиновника. У него задача – не служение, у него задача – подмять под себя как можно больше прав, обязанностей и сферы интересов, за которую он может отвечать. Посмотрите ЦБ. Ведь начиналось с чего? Это была структура, которая регулировала банковскую деятельность. Сейчас это страховой надзор, рынок ценных бумаг, коллекторы, сейчас это всё. И всё это – один ЦБ. И я думаю, что они на этом не остановятся, возможно, дойдут даже до рынка ритуальных услуг. А что, пусть будет, в хозяйстве пригодится, как говорится.
А. Иванов:
- Тем более что это вещи, связанные с развитием экономики.
Н. Кричевский:
- Безусловно. Надо порегулировать там цены, надо посмотреть, как там все устроено, правильно ли и т.д. Вот таких моментов у нас – сплошь и рядом. И сегодня нет системы, нет структуры, нет института, нет человека, который бы это смог на системном уровне хотя бы попробовать переломить. Больше того, сегодня мы оказались в ситуации, когда наши ресурсы обменивались на доллары и евро, а потом из страны эти ресурсы выкачивались китайцами, европейцами, американцами, да всеми. И нас это устраивало. Потому что 15 лет назад нам говорили: то, что не произведем, то привезут, мы энергетическая сверхдержава. Потом раз шмякнулось, два шмякнулось, три шмякнулось. Мы опять ничего не поняли. Сегодня 20-й год, и мы говорим: мы это сами произвели. А тут выходит такой Иванов и говорит: я, конечно, очень извиняюсь, господа, но вы это всё в России только собрали, и у вас в России это загорелось, потому что блок питания был китайский, а ИВЛ российский.
Как до людей донести эту историю, когда хорошо хотя бы с самими собой говорить по-честному, я не знаю.
А. Иванов:
- Давайте зачитаю парочку сообщений. «Самоизоляция, самоизоляция, а для нас это обыденность. Мы в деревне только посмеиваемся. Как жили, так и живем. По ресторанам, кафешкам, фитнес-клубам не скучаем, как ездили раз в неделю в магазин, так и ездим».
Н. Кричевский:
- Я, бывает, что скучаю, но гантели купил и коврик…
А. Иванов:
- «Зарплата снизилась на 25%, закрыли 40 из 80 магазинов бытовой химии… остальные снизили аренду, а так – тяжеловато». Ну, тяжеловато, да, но никто пока не пишет, что какое-то бедствие, великая депрессия… Может быть, нас это ждет еще впереди?
Н. Кричевский:
- Да ладно… ну, как, вот ходить по телевизорам, по радио, предрекать великую депрессию, что у нас здесь будет все ужасно, все кошмарно. И вдруг 27 мая оказывается, что…
А. Иванов:
- Два месяца прожили – и не заметили, да?
Н. Кричевский:
- Это во-первых. Во-вторых, а мы уже выходим. Уже со следующей недели работать начинаем. И я много раз говорил, и повторю еще раз… не знаю, как у вас, дорогие слушатели, а в Москве что-то я не видел объявлений на автомобилях «Срочно продам за недорого». Я постоянно на связи с риелтором, и не с одним, и спрашиваю – а нет ли у вас всплеска предложений… Он говорит – нет, вообще тишина.
А. Иванов:
- Все как-то окуклились так…
Н. Кричевский:
- Не то чтобы окуклились, но… скажут – денег нет, покупать не на что. Слушайте, онлайн-кредит вообще не проблема, ходить даже никуда не надо. Банки работают, можно прийти в банк и этот кредит оформить. И сделку можно провести совершенно спокойно, и Росреестр тоже уже фурычит… То есть, никакого всплеска нет. Есть только вопли. Как я в свое время рассказывал вам о теремке, помните? А вы еще мне говорите – злой ты Кричевский… Ну, как можно быть не злым, когда товарищ из 4 миллиардов выручки по одной конторе и 3,7 миллиарда по другой заплатил то ли 42 миллиона, то ли 2 миллиона налога на прибыль. С 4 миллиардов заплатил 2 миллиона. И громче всех ходит и орет, что меня кинули, меня бросили, я плачу налоги, я создаю рабочие места для представителей ближнего зарубежья и прочее. Я это к тому, что в очередной раз – Владимир Владимирович, какой вы молодец, здоровья вам! – народу показали, что представляют из себя паникеры, что представляют из себя люди недалекие, не знакомые с элементарными азами экономической теории, люди, которые не обладают интуицией, люди, которые заняты исключительно ловлей хайпа. Вы это все видели, вы это все видите и, вполне вероятно, они теперь будут переключены на какие-то другие проблемы смежного характера и мы их еще увидим…
А. Иванов:
- А давайте заглянем в недалекое будущее, по крайней мере, которое нам предрекают тоже известные экономические наши деятели. Вот Анатолий Борисович Чубайс недавно дал интервью и вот что он говорит по поводу нефти. «Мы уже 15 лет слышим, как вы слезаете с нефтяной иглы, если не слезете, то в тупик заедете. Ни на горизонте в год, ни в три года, но вдолгую. У нас бюджет рассчитан на 42,5 доллара за баррель. Невозможно подвергать страну стратегическому риску из-за такой структуры экономики. Есть известная ковбойская поговорка «если лошадь сдохла, с нее надо слезть». Чем раньше мы начнем сворачивать с этого нефтяного пути, тем в большей степени мы снимем со страны стратегические риски государственного масштаба».
Н. Кричевский:
- Вот я не знаю, что сделать, чтобы люди, подобные Чубайсу, сидели тихо.
А. Иванов:
- А ему скучно сидеть тихо.
Н. Кричевский:
- Ну, сходи на рыбалку, в конце-то концов.
А. Иванов:
- Адреналин не тот.
Н. Кричевский:
- Разводи кроликов.
А. Иванов:
- Я думаю, Анатолию Борисовичу нравится, когда его ругают.
Н. Кричевский:
- Не знаю. Ты считаешь, он мазохист? Может быть. Там Авдотья Смирнова пусть скалкой его долбит, бегает там по его фазенде и колошматит его… Смотрите, какая история. Я абсолютно согласен с Анатолием Борисовичем, что пора слезть с нефтяной иглы… и вообще – доколе? Но при этом до 40% федерального бюджета – это доходы от экспорта нефти и газа. Но вот вынь да положь. Потому что развивать какие-то смежные отрасли, ну, это же надо иметь деньги. Надо предоставлять какие-то субсидии. Причем, иметь какую-то выверенную долгосрочную стратегию. У нас этого нет. А что у нас есть? На уровне чиновников нет ничего, потому что министерство само по себе, предприятия сами по себе. Ну, что-то делается, но в общем и целом результатов не видать. Ладно. Есть Сбербанк. Вот на этой неделе вышло сообщение, что он по итогам пятилетия стал пятым по доходности для акционеров. Пятым в мире. То есть, среди банков вообще номер один. Как говорят, это и маркетплейсы, это и доставка, это и инновационные разработки… и все это как-то тихой сапой, постепенно входит и уже вошло в нашу жизнь, и мы к этому привыкли, и все нормально. И никто как бы не замечает, и никто не говорит о том, что – да, нефтяная игла… Но мы второе место в Европе по алюминиевому профилю…
А. Иванов:
- Вот когда Сбербанк будет 40% бюджета формировать…
Н. Кричевский:
- Это не значит ресурсная экономика. Это значит, что значительная часть доходов в бюджет приходит из недр. Это хорошо. Потому что всегда есть подушка. Всегда есть то, на основе чего можно развиваться дальше. Но с этой подушкой ведь какая история? Мы весной заключили с ОПЕК+ соглашение. Сначала мы его не стали заключать, и в этом обвинили Сечина, говорили, что все упало, все пропало, виноват в этом Сечин, хотя Сечин – это одна из нефтяных компаний России, причем, одна из. Да, она самая крупная, да, она государственная, но это одна из, там есть и другие. И Сечин не участвовал в переговорах в Вене. В переговорах в Вене участвовал некто Новак, министр энергетики. Хорошо, проходит месяц, все рухнуло, заключили соглашение. Что-то поднялось? Нет. Но ведь как заключили соглашение? Соглашение заключили ограничение не экспорта нефти, а добычи на 25%. На 2,5 миллиона баррелей в сутки. Что саудиты, что мы. Но у саудитов внутри страны потребляется 2 миллиона баррелей в сутки, а у нас 5. И Нова заключает соглашение об ограничении не экспорта, но добычи. В итоге что получается? Мы теряем при производстве 48% добываемого топлива, саудиты 27. Экспорт. Мы теряем 48, саудиты – 27. И сегодня саудиты выходят и говорят – а давайте вот эти жесткие меры продлевать?.. В итоге-то оказывается, что нам предлагают продлевать вот ту петлю, которая у нас на шее? Я здесь не говорю о том, что Новак плохой и надо Новака на дыбу, я говорю о том, что давайте как-то подкручивать историю, потому что где-то мы немножко ошиблись, да, но сегодня, когда ты вынужден ограничить экспорт на 48% и знаешь, что саудиты ограничили экспорт на 27, надо что-то делать. А ведь саудиты сегодня хотят еще поплотнее удавочку-то затянуть…
А. Иванов:
- Что нам пишут? «У многих россиян есть гараж с погребком» - это так отвечают на вопрос, почему многие россияне не чувствуют, что какой-то экономический апокалипсис…
Н. Кричевский:
- Так это и называется та самая подушка. Но у кого-то она в деньгах, а у кого-то она в виде погребка. Это абсолютно нормально. У меня, например, нет ни погребка, ни финансовой подушки. Но у меня есть чердак – голова. А еще у нас есть Владимир Николаевич Сунгоркин и мы даже в эти трудные времена можем рассчитывать на то, что мы будем ходить на работу…
А. Иванов:
- Давайте еще обсудим одного знаменитого экономического деятеля – Алексея Леонидовича Кудрина.
Н. Кричевский:
- О, обожаю его! Его невозможно не любить. Вот те, которые его четыре цели – я просто в восторге.
А. Иванов:
- Да, сейчас зачитаю. Алексей Кудрин, глава Счетной палаты написал статью о путях развития российской экономики после пандемии. Он задается многими вопросами… Вот эти самые четыре национальные цели, которые Алексей Леонидович Кудрин, говорит, должны быть важными, все остальное можно отложить до 2030 года…
Н. Кричевский:
- Да, да…
А. Иванов:
- Значит, первое. Мы хотим быть здоровыми и жить долго. Второе. Мы хотим не быть бедными и чтобы наши доходы росли. Третье. Нам нужна растущая инновационная, в том числе, цифровая, экономика. И четвертая национальная цель самая расплывчатая, но, мне кажется, очень интересная. Нам нужны адекватные вызовам времени госуправление и институты. На что он намекает? Распустить кого-нибудь?
Н. Кричевский:
- Русский человек – человек парадоксов. В этой связи не очень понятно, что значит адекватные…
А. Иванов:
- Я читал эту статью. Он говорит, что иерархия плохо. Когда вертикали, когда иерархия, очень плохо.
Н. Кричевский:
- Так он же в этой вертикали 25 лет.
А. Иванов:
- Ну, вот, наверное, разонравилось. Сейчас, знаете, модно сетевое сообщество, где нет главных, а где есть разные сетевые команды.
Н. Кричевский:
- Нет, тут не получится, отмотайте пленку назад, там Кричевский сказал, что мы любим доминировать по своей природе. Неважно, это экономика, это социальная сфера, это сфера госуправления…
А. Иванов:
- Свобода, равенство, братство – это не про нас?
Н. Кричевский:
- Это не про нас. Интеллектуальное наше развитие, мы – монополисты. Ну, Садко, Садко. О чем это говорит? О том, что много и сразу. О том, что всех обману. О том, что всех под себя подомну. О том, что подарки надо делать святителю Николаю и Водяному. И православной церкви, и языческим символам… Так вот – адекватно вызовам времени. А что такое вызовы времени? По-моему, адекватные вызовам времени – это естественное желание человека жить лучше, быть более здоровым, получать больше доходов и иметь качество жизни на уровне ну хотя бы среднеевропейской страны. То есть, дороги, то есть, экология, то есть, качественная жратва… и чтобы не бояться, что тебя вечером огреют по башке и отнимут кошелек.
А. Иванов:
- Вот я читаю подробнее. «Старая модель управления обществом себя изжила. Низкие темпы роста экономики и стагнация доходов населения за последние 10 лет показывают – без нового госуправления нам никак».
Н. Кричевский:
- Ну, потому что не верят люди Кудрину. Медведеву не верили. Кудрину не верили.
А. Иванов:
- Может, это самокритика такая?
Н. Кричевский:
- Путину верят. А остальным не верят. Решетникову не верят. Улюкаеву верили до тех пор, пока он дно искал, потом он уехал дно искать в Тверскую область. Орешкину не верили, потому что продолжил традицию Улюкаева. Сейчас Решетникову не верят. А кому верят из высших чиновников, я не знаю. Ну, Шойгу верят…
А. Иванов:
- Это совсем другая история.
Н. Кричевский:
- Армия – святое для русского человека.
А. Иванов:
- Может, мы просто не любим всех этих финансистов, казначеев… может, это тоже в крови у народа?
Н. Кричевский:
- Вы знаете, Геращенко-то любят. Хотя он столько бед натворил. И он ведь стоял у руля Госбанка в 1990-91 году, когда вбрасывали деньги. Тогда был не вертолет, я даже не знаю, с чем это сравнить… из такого брандспойта пуляли, что денежная масса с 1986 по 1991 год выросла в 23 раза. В войну она выросла в 3,8 раза. Представляете! В Великую Отечественную войну – в 3,8 раза. А с 1986 по 1991-й – в 23,2 раза. И это было при Геращенко. А его все равно любят.
А. Иванов:
- За что же?
Н. Кричевский:
- Не знаю. Я к тому, что финансист финансисту рознь и тот положительный имидж, который сформировался вокруг Геращенко, позволяет ему выступать в виде некоего оракула. А вот Кудрину не позволяет. Потому что он был министром финансов и ничем хорошим в нашей истории не запомнился. Вплоть до того, что Стабилизационный фонд организовали после настойчивых просьб к Путину два человека. Это Дмитрий Семенович Львов и Сергей Юрьевич Глазьев. Хотя сейчас Кудрин говорит, что это я сделал.