Кричевский: «Тарифы ЖКХ в России можно снизить, и снизить весьма существенно»
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
А. Иванов:
- Интересно, будут ли потомки вспоминать этот день, как исторический? В Москве он сегодня ощущается абсолютно нормальным, обычным, погожим днем… Но мы не будем сегодня говорить о главном, мы будем сегодня говорить об экономике. 1 июля примечательно еще тем, что сегодня, как и каждый год, в этот день у нас происходит рост тарифов ЖКХ в среднем по России на 4%. В этом году была довольно большая экономическая дискуссия, а не стоит ли на время пандемии заморозить тарифы? Но в итоге приняли решение, что интересы водоканалов, интересы энергетиков важнее. Никита Александрович, как, по вашему мнению, можно ли заморозить в России тарифы на ЖКХ?
Н. Кричевский:
- Конечно. Больше того. Их можно не только заморозить, их можно снизить. И снизить весьма существенно. Я уже рассказывал, что в свое время, уже больше десяти лет назад, мой аспирант написал потрясающую кандидатскую диссертацию по тарифам АО «Энерго». Их тогда было по России то ли 56, то ли 58… Это те, кто непосредственно доводил электроэнергию до потребителей. Вот там то, что было на поверхности, первичный аудит, внешний аудит показывал, что можно было, как минимум, на 10% совершенно спокойно снижать. То есть, те затраты, которые просто лежали на поверхности и которые буквально говорили о том, что это нецелевое расходование средств. Там примеры были самые разные. Но что с того времени изменилось? Да ничего не изменилось. Ну, защитился он, конечно. Все остались очень довольны. Банкет состоялся. Диплом получил. Все хорошо.
А. Иванов:
- Ну так коммунальщики плачутся, что, если не поднять тарифы, то у нас все трубы полопаются…
Н. Кричевский:
- Естественно. Конечно. У нас и так лопаются – что поднимаем мы тарифы, что не поднимаем, все равно каждый год у нас коммунальные аварии. И все к этому привыкли… Что, вы думаете, этой зимой этого не будет? Да все как было, так и останется. Но раз вы сказали, что интересы коммунальщиков важнее, значит, так оно и есть.
Видите ли, Алексей Валерьевич, ведь Россия же социальное государство?
А. Иванов:
- Конечно.
Н. Кричевский:
- Социальное. 7-я статья Конституции. А в чем заключается социальность нашего государства? В том, чтобы у нас было бесперебойное электричество, горячая и холодная вода, водоотведение и чтобы убирали наши подъезды и придомовые территории. Социальность есть? Есть. Ну, а то, что приходится иногда платить за нее больше? Ну, так это же рыночная экономика! Ну, а что вы хотели? Надо же поддержать. Бизнес-то стонет! Особенно в пандемию! А как вы хотели?
А. Иванов:
- Кстати, по поводу социального государства. Выплаты пенсии входят в понятие социальность?
Н. Кричевский:
- На мой взгляд, нет.
А. Иванов:
- Поясните свою мысль.
Н. Кричевский:
- Что есть пенсионная система? Пенсионная система – это страховой фонд, основанный на принципе солидарности поколений. То есть, мы платим свои взносы, можно сказать, за нас их платят. На самом деле, это отложенная часть нашей заработной платы, отложенная часть оплаты наших трудовых усилий. Вот я, как бывший заведующий кафедры социального страхования, говорю со всей ответственностью - за нас ее вносит в пенсионную систему, в Пенсионный фонд – ну, такой же страховой фонд – работодатель. Почему? Потому что такой порядок, так удобно. В свое время, когда эта система начинала функционировать в Германии, система была построена так, что каждый рабочий должен был отправлять по почте на свои взносы, это было не каждый месяц, это было несколько раз в год, и по тому количеству марок, которые им давали на почте, этим рабочим, когда они отправляли переводы в свои сберкассы, соответственно, им начислялась пенсия по итогам их работы, которую они осуществляли в процессе своей трудовой деятельности. Но потом решили, что – зачем усложнять жизнь? Гораздо проще, если будет это все централизовано. С тех пор это стало централизовано и стало централизовано везде, тем более, что эта система носит обязательный характер и регулируется государством, но это не значит, что там государственные деньги. Там наши деньги. Сегодня мы платим старшим поколениям, завтра, когда мы станем тем самым старшим поколением, младшее поколение по принципу солидарности будет платить пенсию нам. Почему пенсионная система не сбалансирована и государство вмешивается своими дотациями и субсидиями? По той причине, что она не отрегулирована, точнее, отрегулирована безобразно.
А. Иванов:
- Давайте я зачитаю. Вот буквально на днях опубликовали бюджет Пенсионного фонда на ближайшие три года и выяснилась такая вещь, что 20% всех расходов российского бюджета уходит в Пенсионный фонд. То есть, мало того, что наши деньги, как вы говорите, туда перечисляются, так их еще и не хватает настолько, что 20% - каждая пятая часть всех расходов российского бюджета…
Н. Кричевский:
- Стоп! В эти 20% входят пенсии бывшим госслужащим, единовременные и ежемесячные денежные выплаты, материнский капитал и прочие обязательства государства, которые это государство в инициативном порядке берет на себя и объявляет. Например. Сегодня все родители, имеющие детей до 16 лет, получили по 10 тысяч рублей. Через какую организацию они получили?
А. Иванов:
- Через Пенсионный фонд.
Н. Кричевский:
- Это значит, что дополнительно увеличивается дефицит Пенсионного фонда. Почему? Потому что государство говорит – давайте мы заплатим по 10 тысяч через Пенсионный фонд, но почему-то лицемерно не забывает напомнить нам о дефиците той самой пенсионной системы. Хотя маткапитал к пенсионной системе не имеет ровным счетом никакого отношения… Давайте отделим зерна от плевел, давайте говорить, что непосредственно на финансирование дефицита пенсионной системы в Пенсионный фонд идет столько-то средств. А все остальное – это обязательства государства, которое оно распределяет через ПФ РФ. И все. И мы, когда нам говорят о том, что у вас не хватает в пенсионной системе по страховым пенсиям такого-то объема средств, мы задаемся вопросом – а почему? И тут выползают разные неприятные моменты. Первый и самый главный – это отсутствие актуарной составляющей в расчете страховых взносов. Что такое актуарная составляющая? Это страховая математика, основанная на статистике, основанная на пенсионном возрасте и основанная на таких чисто статистических вещах. Ну, вот, например, как страховая компания рассчитывает тариф по страхованию жизни или вашего имущества? Она берет определенную статистику по пожарам, по наводнениям, еще по чему-то. Берет размер ущерба. И говорит – мы можем вам предложить вот столько. Минимум это будет вот столько. Вот потому, что у нас такая актуарная статистика, то есть, страховая статистика. И вы соглашаетесь или идете в другую страховую компанию. С пенсионной системой та же история. Есть целый отдел в ПФ РФ, которую возглавляет Аркадий Константинович Соловьев и он занимался страховой актуарной статистикой в Пенсионном фонде. И, естественно, там были уже тогда перекосы и стоял вопрос о том, что либо страховой тариф меняйте – увеличивайте, потому что иначе не покроешь, и страховые тарифы не зря во всей Европе существенно выше по сравнению с российскими. Либо докладывайте из бюджета. Ну, потому что там есть еще и третий вариант – это более жестко спрашивать со взносоплательщиков, но это вы должны выбирать. И решили, что – ну, чего мы будем народ баламутить этими тарифами высокими, давайте мы лучше будем башлять из бюджета, сколько надо. Это было еще почти 20 лет назад. И с тех пор эта история как была, так и остается. И нам сейчас выходят и говорят – а вот 20% дефицит. Кто этот дефицит создал? Я, что ли? Или Иванов? Нет. Это создали те, кто управляет пенсионной системой. Ребята, решение непопулярное, но практика показывает, что вам по силам любые задачи. В том числе, увеличение ставок страховых пенсионных взносов. Либо вводите минимальный страховой пенсионный взнос, как я уже говорил неоднократно, в размере пятерки за каждого работника, за которого вы платите. Почему пятерка? Потому что эта абстрактная цифра и на самом деле страховые актуарии скажут, сколько она должна быть реальна, чтобы Пенсионный фонд не испытывал дефицит и чтобы люди, которые получают пенсию, были обеспечены достойными пенсиями. Чтобы коэффициент замещения у нас постоянно увеличивался. Но этого нет. Больше того, вот я сейчас это сказал и тут мне могут возразить – ах, ты еще и страховой пенсионный взнос хочешь повысить? Совесть-то у тебя есть? Дорогие мои, дело-то все в том, что это не компания платит, это не налог, а это часть зарплаты работника, которую вы перечисляете в Пенсионный фонд за этого работника. Почему? Для того, чтобы он часть этой заработной платы получал, будучи пенсионером, в качестве пенсионных выплат. Он это может делать самостоятельно, и многие так делают, но это называется уже не обязательной пенсионной системой, а добровольной. Ну, тогда тебе придется платить эти 22% пенсионных взносов ему на руки. Вот и все. Не 13 и не 15 процентов, а 22. Вынь да положь! Потому что это его заработок.
А. Иванов:
- Народ все равно нас не понимает. Вот нам в чате пишут – «Я отчисляю деньги, получается, на своих родителей, а мама-то моя 40 лет отработала, ее деньги где?»
Н. Кричевский:
- Ну, потому что народ у нас не понимает, как вообще устроена пенсионная система. Можно целую программу провести по поводу ее устройства. И не одну. Где мамины деньги? Мамины деньги в советской системе остались. У нас кто правопреемница Советского Союза?
А. Иванов:
- Российская Федерация.
Н. Кричевский:
- Ну, так и выполняйте! А то вы по зданиям диппредставительств в Европе, например, говорите, что мы правопреемники. А вот по пенсионной системы вы говорите – вообще-то да, правопреемники, но вот сколько сегодня есть, столько и даем. Мне кажется, надо и то, и другое делать…
А. Иванов:
- В Советском Союзе была такая же солидарная система?
Н. Кричевский:
- В Советском Союзе была государственная пенсионная система и там ставки определялись директивно. Например, мой дед, ветеран ВОВ, инвалид, получал пенсию в 236 рублей. Это было в 70-е годы. А тогда максимальная пенсия была – 120 рублей.
А. Иванов:
- Я представляю, что это хорошие деньги были.
Н. Кричевский:
- Сумасшедшие. Это было в несколько раз больше, чем средняя зарплата по Советскому Союзу. Но мерить Советским Союзом современную пенсионную систему нельзя ни в коем случае, потому что там все шло из бюджета. А у нас идет за счет наших взносов. То есть, сколько внесли, столько и раздали. А сколько не хватает, докладывает государство. А почему не хватает? А потому что так пенсионная система устроена. Потому что люди, вместо того, чтобы покупать себе семикомнатные квартиры, могли бы какую-то часть времени убить на то, чтобы ее более-менее подправить. В свое время некто Зурабов пытался это сделать и у него это, надо сказать, практически получилось. Я имею в виду те пенсионную реформу, которая началась с 2001 года. Но она после того, как ее ввели, буквально через несколько лет, превратилась черт те во что. Потому что сначала и тарифы были высчитаны и профицит в пенсионной системе был, и все было хорошо. Но потом вдруг вышел Алексей Леонидович Кудрин и сказал, что мы снижаем единый социальный налог с 35,6% до 26%. Восемь процентных пунктов взяли откуда? Правильно, из пенсионной системы. И моментально возник дефицит. Ну, потому что мы же преследуем цель обелить экономику. Экономику не обелили, дефицит не устранили, в итоге все в шоколаде и сегодня, через 20 лет после того, как это все случилось, те же самые люди рассказывают нам о том, что завтра будет у нас все хорошо. Завтра у нас хорошо не будет, завтра у нас будет 2 июля, завтра мы проснемся в той же стране, в какой мы жили все последние 20 лет. С чем я вас, господа хорошие, и поздравляю!
А. Иванов:
- Никита Александрович, у меня к вам тоже наивный вопрос такой. А почему нельзя Пенсионный фонд взять и распустить? Я имею в виду, что администрирование этих расходов тоже влетает в огромные деньги, я так понимаю? Содержание вот этого штаба чиновников, вот все эти дворцы Пенсионного фонда…
Н. Кричевский:
- Нет, нет. Ну что вы? Это было как раз в те годы – я имею в виду стройку этих дворцов - когда был профицит пенсионной системы и это никого особо тогда не задевало. Сегодня эти административные расходы даже не 1,5% от общей суммы расходов пенсионной системы, а существенно меньше. А что касается стройки, там вообще одна десятая процента всех расходов. То есть, здания-то были заложены и смета на них была выделена тогда, когда деньги в пенсионной системе были и деньги были профицитны. И сегодня они стоят, и сегодня они работают, и очень хорошо, что они работают, потому что, если бы была бы другая ситуация, то было бы по аналогии с МФЦ. В Москве помещения для МФЦ найти можно, потому что часть помещений принадлежит мэрии. А в регионах такого нет. И регионы сегодня выползают за счет того, что в отделениях пенсионных фондов по регионам располагаются, помимо самих пенсионных фондов, еще и другие организации. И это очень хорошо. С одной стороны. С другой стороны, это очень плохо, потому что, например, материнские выплаты и выплаты на детей идут через пенсионную систему. Почему? Какое пенсионная система имеет отношение к детским пособиям? И это считается нормой у нас. У нас столько перекособочено за эти 20 лет! Что тот, кто придет и возьмется это исправлять, будет не разгибаясь работать, как раб на галерах, очень много времени. И я это гарантирую. Дай бог, если у него получится. Если у него будет цель разгрести. А если не будет цели, то так и будем сидеть и говорить – а вот нам пенсионный фонд не заплатил. Стоп! Пенсионный фонд платит пенсии. Пенсионный фонд маткапитал не платит. Ну, вы же не идете в хозяйственный магазин за водкой, ребята!
А. Иванов:
- Олег продолжает не понимать. «А где деньги работников, у которых высчитывали пенсионный налог, но которые умерли до пенсионного возраста?» Олег, ну, вам же пояснили, что это солидарная система…
Н. Кричевский:
- Вот Олег – это глубинный русский народ. Олег говорит – пенсионный налог. Это не налог, Олег. Это взнос…
А. Иванов:
- Никита Александрович, мы говорили о дефиците Пенсионного фонда. Но у меня более глобальный вопрос. Мы отдаем 20% расходов бюджета в Пенсионный фонд.
Н. Кричевский:
- Это не мы, это правительство.
А. Иванов:
- А дефицит федерального бюджета у нас не намечается? И как мы его будем закрывать?
Н. Кричевский:
- Знаете, что я скажу в продолжение разговора о дефиците пенсионной системы. Путин уменьшил социальные взносы с доходов выше МРОТ (малые предприятия). Это была антикризисная мера. Те, кто получает меньше МРОТ, платят 30%, те, кто получает выше МРОТ, платят 30% до МРОТ и 15% с суммы выше МРОТ. Хорошая мера, все остались очень довольны. Ну, не скажу, что все. Я, например, схватился за голову. Потому что я знаю, что дефицит пенсионной системы жуткий совершенно, и он только усугубится. И не я один схватился за голову. Потому что ответственные чиновники тоже понимают, что этот дефицит нужно будет чем-то закрывать.
Что сегодня предлагается в Государственной Думе? Предлагается законодательно утвердить почасовую оплату труда – 150 рублей в час.
А. Иванов:
- С 1 января 2021 года предлагается ввести почасовую оплату.
Н. Кричевский:
- Да. Это предложила фракция ЛДПР.
А. Иванов:
- Кстати, обоснование такое. Это даст возможность работодателям заключать короткие срочные контракты, от 3 месяцев, на неполный рабочий день.
Н. Кричевский:
- Что это означает на практике? У нас увеличивается оплата труда. Потому что 150 рублей в час – это значит, что там нужен какой-то коэффициент, меньше которого вы не имеете права платить. Ну, как сейчас МРОТ, но он будет выше. В то же время это значит, что увеличиваются и взносы в пенсионную систему. То есть принятие этого закона автоматически влечет увеличение отчислений в Пенсионный фонд. Потому что у нас большая часть населения работает в системе малого и среднего предпринимательства. За них платят до МРОТ 30%, выше МРОТ – 15%. Вот в этой истории возможны изменения. Какие изменения? Вместо МРОТ будет предложен этот самый коэффициент, о котором я только что сказал. Это значит, что вы уже влетаете на более высокие страховые отчисления.
Почему я вижу перспективы у этого законопроекта? Потому что они влекут за собой увеличение отчислений. Кажется, что это позволит заключать срочные договора, будет большая гибкость, повысит социальную защищенность. Все это правда. Но истинная цель мне видится здесь (если правительство поддержит) в том, что увеличатся отчисления в пенсионную систему.
А. Иванов:
- Я, наоборот, вижу все это в другом свете. Мне кажется, это, наоборот, сделано для того, чтобы иметь возможность платить зарплаты меньше МРОТ. Человек будет просто меньше часов работать. Сейчас человеку меньше МРОТ платить нельзя.
Н. Кричевский:
- Легко. Если человек оформлен, скажем, на 0,1 ставки, столько он и будет получать. Он так оформлен, это же добровольное условие. То есть вы согласились на те условия, которые вам предложили – 0,1 ставки, а ставка у вас составляет, скажем, 30 тысяч. Вы идете на 3 тысячи рублей. А МРОТ у нас сколько? 12130. Но вы получаете 3 тысячи.
А. Иванов:
- Исходя из МРОТ, цена рабочего часа сейчас составляет около 75 рублей. Получается, по этому проекту она в два раза вырастет.
Н. Кричевский:
- Да. А это значит, что увеличиваются отчисления. И дальше мы можем посмотреть на законопроект о гуманитарном сборе, который тоже внесен в Государственную Думу.
А. Иванов:
- Тоже ЛДПР внесла, кстати. Зачитаю. «Поправки вносятся в Налоговый кодекс. Документом предлагается ввести гуманитарный сбор в размере 5% от средств, полученных рекламораспространителями за предоставление своих услуг. Цель сборов – оказание помощи гражданам России, оказавшимся в трудной жизненной ситуации и нуждающимся в лечении». Что это значит?
Н. Кричевский:
- Это значит, что ЛДПР пробивает общественное мнение, скажем так, готовит его, изучает реакцию. Ну, конечно, не только ЛДПР, но через ЛДПР это делает законодательная и исполнительная власть в целом. По минимальному почасовому коэффициенту – это одна история, по гуманитарному сбору – это другая история. Вбросили, посмотрели, дальше приняли решение. Потому что в нынешней форме этот законопроект не проходит, и правительство уже дало отрицательный ответ. Почему? Не потому, что это накладывает отпечаток на малый бизнес, а потому что налоговый сбор обозначен некорректно, и поскольку это предполагает внесение изменений в Налоговый кодекс, сбор не может быть привязан по доходам к расходам. Не получается так, это не взносы. Если бы это были взносы, то мы понимаем, то получатель – Пенсионный фонд, Фонд обязательного медицинского страхования. А сбор идет в бюджет. И давным-давно принято решение, что поступления от какого-то налога или сбора не привязываются к конкретным расходам. Это значит, что этот сбор будет падать в общий котел, и из него уже будут вычерпывать черпаком столько, сколько надо будет. Но это пробивка общественного мнения или его подготовка к тому, что что-то такое появится.
А. Иванов:
- Я одного не могу понять. Разве у нас не было обещания налоги не трогать до 24-го года? Если назвать налог гуманитарным сбором, он налогом перестает быть, по мнению авторов?
Н. Кричевский:
- Так налоговая же система, все правильно. Но в этом наше лицемерие государственное. Гуманитарный сбор. Не 13%, а 15%. Это опять для богатеньких на деток – свыше 5 миллионов рублей. А ведь Антон Германович говорил… Я бы на месте Антона Германовича, извините за прямоту, застрелился бы давным-давно. Почему? Потому что я же обещал в 18-м году, что 6 лет система будет по своим параметрическим характеристикам незыблемой. И вдруг, не прошло и двух лет, мы видим, что у нас налог на депозиты свыше миллиона рублей выполз, налог на доходы физлиц не 13, а 15% выскочил. Сейчас у нас появляются уже какие-то третьи налоги и сборы. И мы понимаем, что как-то это не совсем так, как нам два года назад говорили. Может быть, русский народ забывчив, у него память куриная? Если это и так, то не у всех. Потому что есть два неприятных товарища в медиапространстве – Кричевский и Иванов, которые это помнят. Они не злопамятные, просто у них память хорошая.
А. Иванов:
- Меня еще один человек смог удивить на прошедшей неделе. Герман Греф заявил: «Доллар к концу года будет стоить плюс-минус 60 рублей». У нас даже зимой такого не было, чтобы 60 стоил. Еще зимой, до кризиса, когда еще никто слова такого не знал – коронавирус. А до этого Игорь Иванович Сечин говорил, что доллар будет 60.
Н. Кричевский:
- Он не про доллар говорил, а про баррель.
А. Иванов:
- Да, что баррель будет снова за 60. И когда смотришь котировки нефти, когда смотришь на рубль, начинаешь думать: а может быть, эти люди действительно всё предвидели? Может быть, действительно у нас к концу года снова баррель за 60, доллар за 60? Никита Александрович, скажите, прав Греф или нет?
Н. Кричевский:
- Конечно, хотелось бы сказать «да», поддержать Германа Оскаровича. Но, видите ли, я не заемщик Сбербанка, и это меня освобождает от каких бы то ни было обязательств перед этим прекрасным банком. Мне видится здесь подоплека такая, что сдавайте доллары, сдавайте их в самой большой сети обменных пунктов, которые, естественно, находятся в Сбербанке, меняйте их на рубли, потому что с валютой у российской банковской системы в последние несколько месяцев большие проблемы.
Ни для кого не секрет, что курс поддерживался на тех уровнях, на которых мы видели цифры до 1 июля, преимущественно за счет банковской системы. То есть ЦБ свои резервы практически не тратил. Это были Сбер, ВТБ, Газпромбанк, это были банки, у которых были значительные авуары, траты валюты которых не отражались в совокупных международных резервах ЦБ. То есть они продавали, они поддерживали нужные цифры, они поддерживали стабильность, потому что 1 июля – это священная дата для каждого российского гражданина. Но поскольку мы уже в двух часах от окончания голосования, и во вторник ЦБ допустил, как мне представляется, легкий фальстарт, увеличив цифры обменных курсов, то произошло все с точностью до наоборот. Во вторник с утра Греф говорит о том, что будет 60-62 по концу года, и ровно в этот день, то есть за вторник, рубль ослабевает на 2 рубля по отношению к доллару.
Сдавайте доллары в систему Сбербанка (а система Сбербанка – это та, у которой больше всего рублей), потому что Сберу эта валюта нужна, Сбер потратился и прочее. Получайте рубли, тратьте эти рубли и кладите их на депозиты, преимущественно в тот же Сбер. Около половины всех депозитов – это как раз система Сбербанка.
Что нас ждет во второй половине этого года? Нас ждет жуткий дефицит федерального бюджета. Об этом никто не говорит, потому что поправки, но это факт. По моим представлениям, эта цифра на уровне 20-25%. Я точно не считал, поэтому говорю приблизительно. То есть до четверти федерального бюджета в этом году мы недосчитаемся. В среднем ли по году или по концу года, не столь принципиально. Важно то, что федеральная бюджетная система испытывает дефицит. Это первое.
Второе. По поводу нефтянки. Игорь Иванович, если говорит, что будет 55-60 долларов за баррель, значит, так оно и будет. Другой вопрос, что нам от этого будет ни холодно, ни жарко. Уже сегодня понятно, что в июле экспорт нефти из России упадет приблизительно на 40-42%. Это уже сегодня подсчитано. Почему? Потому что в первую очередь это последствия, как мне представляется, кабального соглашения ОПЕК+, по которому мы уменьшили не экспорт, а добычу. То есть мы вынуждены добывать меньше. Это все отслеживается, оценивается, считается. Здесь кого-то обмануть нет никакой возможности, потому что это нам же выйдет боком.
Дальше. Кроме ограничения по ОПЕК+, снижение экспортных поставок обусловлено тем, что значительная часть наших позиций на европейском рынке уже занята норвежцами, Западной Африкой, другими поставщиками, теми же США. Наконец, третье и, возможно, главное в этой истории, то, что резко вырос внутренний спрос на топливо. Потому что летний сезон, потому что самоизоляция существенно снизилась, и люди начали ездить, начали покупать бензин и стоять в пробках. Все это говорит о том, что мы вынуждены сокращать экспорт, а это значит, меньше приходит валюты. То есть бюджет, ограничение экспорта. И третье – те огромные траты, которые бюджет вынужден нести вследствие коронавирусной пандемии. Вот три основных фактора, которые отрицательно будут сказываться на курсе национальной валюты. Они не бьются ничем. И вы учтите, что ситуация в экономике в мире изменилась, а люди в нашем руководстве остались прежние. Что это значит? Это значит, что буквально на днях замминистра финансов Моисеев говорит о том, что осенью будут первые крупные приватизационные сделки. Какие это приватизационные сделки? Да сплошь прибыльные госпредприятия – «Аэрофлот», «Россети», «РЖД», прочие компании, которые приносят прибыль, которые несут дивиденды в федеральную казну. Они практически все несут, за исключением, пожалуй, «Транснефти», а «Транснефть» почему-то выпрашивает отсрочку на три года по дивидендам.