Лекух: Когда слышу «Совет по правам человека», хочется посмотреть на этого конкретного человека
Скачать передачу [mp3, 43.1 МБ]
Мы предлагаем читателям полный текст радиопрограммы.
А. Норкин:
- Здравствуйте. В студии Андрей и Юлия Норкины. А в гостях у нас сегодня писатель, публицист Дмитрий Лекух. Мы сегодня поговорим и про политику, и про экономику.
Несколько дней подряд обсуждается ожидавшееся событие – Михаил Федотов ушел с поста главы президентского Совета по правам человека. Официальная версия – по достижении 70 лет. На его место назначен Валерий Фадеев, известный как главный редактор журнала «Эксперт», ведущий Первого канала. И там еще есть несколько изменений – кто-то выведен из состава, кто-то введен. Объяснение со стороны Кремля: а почему вы спрашиваете, это ротация. Объяснение со стороны не Кремля: Совет по правам человека… Всё.
Д. Лекух:
- Когда я слышал в последние годы словосочетание «Совет по правам человека», мне все время хотелось посмотреть на этого конкретного человека. Если честно, то, к сожалению, это основная беда нашего правозащитного движения в стране, что оно как раз человеком меньше всего занималось. Оно занималось, к сожалению, определенными частями политического спектра. И в этой ситуации десталинизация, которой занимаются… Что основной темой СПЧ было? Федотов открыто заявлял – десталинизация. Где Сталин, где советская власть? А мы до сих пор паровозы под откос пускаем. Между тем, на самом деле проблемы у нас и в местах лишения свободы у людей очень серьезные, и прежде всего у осужденных по бытовым, по криминальным статьям.
А. Норкин:
- У них там вроде была специальная комиссия.
Д. Лекух:
- Да, комиссия есть, текущая работа ведется. Вопрос – что является приоритетом. Приоритетом, с моей точки зрения, прежнего Совета по правам человека была скорее политическая деятельность. Поэтому, с моей точки зрения, в прежнем своем виде орган был достаточно рудиментарным и своих прямых функций не осуществлял. Потому что прямая функция понятна - это правозащита. Она действительно крайне нужна.
Ю. Норкина:
- Чего греха таить, все эти замечательные истории, про «пьяного мальчика» того же в Балашихе… И сейчас вторая история такая же, 6-летний ребенок «пьяный». То есть ребята продолжают эту схему, когда с волосочка капается это все, и ребята себя защищают. Но ведь никто не пошел на митинги, никто не поднял такую волну, как это поднимается обычно…
Д. Лекух:
- Занимался кто угодно. Занимались журналисты очень много – от Первого канала, заканчивая любой газетой. Занимались депутаты, занимались чиновники. А от Совета по правам человека я ни одного заявления по поводу «пьяного мальчика» не слышал. Я как журналист прекрасно понимаю ситуацию. Муж дамы – черный риэлтор. Понятно, что черные риэлторы не работают без правоохранительных органов. Они без них принципиально не могут работать. Поэтому понятна связка.
Ю. Норкина:
- Там муж дамы был в заключении и входил в группировку.
Д. Лекух:
- Как черный риэлтор.
А. Норкин:
- Погодите. Может быть, мы неправильно с вами трактуем? Структура официально называется Совет при президенте РФ по развитию гражданского общества, а потом только правам человека. Руководитель совета автоматом является еще и советником главы государства. Так, может быть, мы просто не понимаем, а они как раз и развивают гражданское общество…
Ю. Норкина:
- Спасая его от Сталина.
Д. Лекух:
- Андрей, вы сами-то верите, в то, что говорите?
А. Норкин:
- Нет, я не верю, но я пытаюсь… Просто конфликт очень громкий. Что сейчас я вижу, слышу, читаю про то, что уже предъявляется в качестве претензии Фадееву и новому составу. Фадеев давал интервью. Он сказал: «Я хотел бы развернуть совет на регионы». Тут говорят: при прежнем составе совет занимался политическими свободами, развитием гражданского общества.
Д. Лекух:
- У нас сейчас самая, наверное, болезненная и, кстати, с точки зрения реформ, в том числе административных, где нужно гражданское общество, ситуация – наводнение в Тулуне. Абсолютно четко президентская вертикаль сейчас отрабатывает новые системы управления в региональной власти. Путин не просто так три раза там был. Где гражданское общество? Там выбирают тех же самых людей в результате, которые допустили всю эту беду. Путин говорит: ребята, вы кого выбираете? Нет, выбирают тех же самых. Где гражданское общество, хотя бы хоть какая-то позиция? Вот там надо развивать. Что вы внутри Садового кольца-то развиваете? Отношения, простите, между Соболь и Собчак выясняете? Замечательное гражданское общество у нас, получается.
Ю. Норкина:
- Дмитрий Валерьянович, здесь тепло. И хлебно.
А. Норкин:
- А тот же самый Екатеринбург? Когда там были волнения, Совет по правам человека тоже высказывал свое мнение…
Ю. Норкина:
- Что нельзя православную церковь, если люди против.
А. Норкин:
- Не передергивай. Они говорили, что нехорошо… Гражданское общество, как его развивать, надо его развивать, оно вообще у нас что из себя представляет, на ваш взгляд?
Д. Лекух:
- Гражданское общество у нас есть, и оно достаточно давно. Просто личико этого гражданского общества нашему политическому классу очень не нравится. Потому что самое яркое - выход на улицы был именно гражданского общества – это была Манежная площадь, но не та. А та, когда убили Егора Свиридова, фаната «Спартака». Помните, «Россия – для русских, Москва – для москвичей»?
А. Норкин:
- Это когда Колокольцев лично выходил разруливать.
Д. Лекух:
- Да. И Путин встречался с фанатами. Гражданское общество сидело, засунув куда-то что-то, и все советы по правам человека. Занимался премьер-министр Путин этим. Я все это очень хорошо помню. Но тогда гражданское общество настоящее личико свое показало. Не факт, что оно многим понравилось. Могу сказать честно, там были мои друзья, мои братья-фанаты, но при этом, если говорить о политических лозунгах, которые там случайно звучали (хорошо, что фанаты оказались мудрее и не дали себя раскачать), они мне тоже не нравились. Но тогда никто ничего не говорил ни о гражданском обществе, ни о чем. Страшно будет, если этих ребят удастся раскачать. Но, к счастью, наш народ зачастую мудрее не только политиков, но и власти. Сколько было попыток то же фанатское движение вывести на площади – и во время Болотной, и т.д.? Никто между собой не договаривался. Парни как-то между собой, перемигнувшись, что называется… Хочешь идти на Болотную площадь – пожалуйста, хочешь идти на Поклонную гору – пожалуйста. Но идешь туда как гражданин. А партий фанатов московского «Спартака», ЦСКА, «Зенита» не существует. И вот туда ты как фанат не имеешь права. И говорить от имени фанатского движения не имеешь права.
А. Норкин:
- Это была какая-то самоорганизация?
Д. Лекух:
- Да. Никто между собой толком не договаривался. Вот это гражданское общество.
А. Норкин:
- По поводу гражданского общества, как оно проявляет свою гражданскую позицию. Вы сказали, Дмитрий Валерьянович, что самый больной сейчас вопрос для этого гражданского общества после событий в Саратове, где была убита 9-летняя девочка, это вопрос о возвращении смертной казни. Как гражданское общество должно себя проявить? Там был сход, была попытка самосуда. Это удалось пресечь.
Д. Лекух:
- А это и есть суды Линча.
Ю. Норкина:
- Совет по правам человека здесь как может помочь?
Д. Лекух:
- Он должен с этим работать. Вообще-то это его болезненная точка. Если ты – Совет по правам человека, если ты отстаиваешь определенные точки зрения, если ты в том числе противник смертной казни (а понятно, что невозможно быть в Совете по правам человека и быть сторонником смертной казни)… Я сам противник смертной казни, говорю сразу. Я признаЮ право быть сторонниками смертной казни, это тоже право каждого человека. Но если ты правозащитник, то почему ты этим не занимаешься?
А. Норкин:
- Подождите. У нас было «дело Голунова», у нас было «дело Устинова». Там было много комментариев, были всякие выходы на улицу.
Д. Лекух:
- Потому что это медийные истории. И то, извините, делом Голунова занималась большей частью Маргарита Симоньян, она вытаскивала его, а никак не Совет по правам человека. Я все время говорю: ребята, мы со времен советской власти привыкли читать между строк. Все же прописано. Если ты правозащитник, занимайся правозащитой. Извините, суд Линча, как это страшно ни прозвучит, это тоже институт определенного гражданского общества. Просто в нашем обществе его бы желательно не допустить. Вы о таких институтах говорили, уважаемые господа правозащитники? Я думаю, что нет. Значит, этим надо заниматься каким-то образом. Вообще никто ничего не делает. Зато достаточно было, извините, нашему бьюти-блогеру Алексею Анатольевичу, путешествующему по США, чихнуть немножко не так – группа правозащитников тут же выдвигалась на помощь.
А. Норкин:
- А нужен ли нам тогда такой орган? Потому что есть Общественная палата. Я, например, слышал такую версию, что вообще создание Совета по правам человека – это была такая уступка либеральной общественности, для тех, кто не попал в Общественную палату.
Д. Лекух:
- Это была синекура для… Знаете, раньше было такое повышение вбок: парень, для административки ты уже никак, но поскольку ты такой свой, идеологически правильный…
Ю. Норкина:
- Они государственную зарплату получают?
Д. Лекух:
- Да, и очень приличную.
А. Норкин:
- Разве они получают зарплату?
Д. Лекух:
- Штатные – конечно.
А. Норкин:
- Экономические права – это тоже, мягко говоря, наши права. Смотрите, какая у нас интересная ситуация складывается в течение последних суток. У нас два момента. Подсчитали, что в России количество долларовых миллиардеров увеличилось за первые полгода 2019 года на 36 человек. Несмотря на скромный уровень благосостояния на душу взрослого населения, в России насчитывается 110 долларовых миллиардеров. Одновременно выросло и число долларовых миллионеров – их у нас теперь 246 тысяч человек.
Д. Лекух:
- Я думаю, побольше на самом деле.
А. Норкин:
- Вторая оценка. Буду цитировать по материалу коллег из URA.Ru. Кандидат экономических наук Валерий Сенков комментирует, что половине россиян денег хватает только на еду и одежду. В него комментарий такой: «У нас сокращается прослойка среднего класса, потому что сокращаются доходы. Закредитованность и просрочки по кредитам говорят о том, что население не научилось планировать собственные расходы. Люди попадают в кредитные ловушки. То есть уровень доходов сократился сильно, уровень расходов – незначительно. Такое происходит, потому что человеку трудно отказаться от того, к чему он привык». То есть, с одной стороны, мы в масштабах страны продолжаем беднеть, с другой стороны, у нас этот разрыв увеличивается, и увеличивается количество сверхбогатых людей.
Д. Лекух:
- Действительно, какое-то колоссальное, сенсационное открытие – то, что размывается средний класс, причем не только в России. Это процессы, которые идут, наверное, уже лет 40. Сейчас, когда мы говорим о среднем классе, я вообще не понимаю, о чем мы говорим. Потому что средний класс – это не по доходам, это класс мелких и средних собственников, которого вообще уже нигде давно нет.
А. Норкин:
- Ну, предложите другой термин.
Д. Лекух:
- Скажем так. То, что размывается – богатые богатеют, бедные беднеют, это классическая схема. Кстати, об этом Ленин говорил как об империализме, как о последней стадии капитализма. Мы переживаем время слома формаций. Сейчас капиталистическая формация окончательно заканчивается. И ни один экономист, который ответственный, не скажет, что будет дальше, потому что никто ничего не знает. Какой будет новая форма собственности, какая будет новая форма организации экономики, организация социума…
А. Норкин:
- Я почему про это вас спрашиваю? Насколько здесь велик риск социальных протестов?
Д. Лекух:
- Я сказал однажды достаточно жесткую вещь. Несколько лет назад 100-летие революции было. Это социальный закон, который не в нашей стране придуман. Либо власть сумеет в мягком виде устроить 37-й, либо через какое-то время народ устроит 17-й. К сожалению, это правда. Потому что эта проблема существовала перед любым социумом. Пожалуйста, Кромвель. Пришлось что делать? Вырезать. Наполеон Бонапарт в отношениях с революционной сволочью (простите) не брезговал артиллерией. А делать-то больше нечего. Про Иосифа Виссарионовича и Мао я вообще не говорю. Сволочь выносится наверх…
Ю. Норкина:
- А сволочь-то кто при этом?
Д. Лекух:
- Это третьи секретари райкомов комсомола из 80-х, это их интеллектуальная обслуга – артисты, художники, наш брат-журналист, это перекрасившиеся менты, недобитые кооператоры и пр.
Ю. Норкина:
- А архитектор перестройки – Яковлев?
Д. Лекух:
- Это уже политический класс.
Ю. Норкина:
- Я говорю о том, что гнить начало гораздо раньше.
Д. Лекух:
- Дело не в том, что начало гнить. Дело в том, кто пришел во власть. Во власть в регионах пришли в 90-е годы вот эти ребята. Дальше они путем перекрестного опыления…
Ю. Норкина:
- Я понимаю. А при Сталине кто были сволочи?
Д. Лекух:
- То же самое. Будем говорить откровенно. Помните, нас всех призывают переживать за детей Дома на набережной. Для того чтобы получить квартиру в этом Доме на набережной, ручки-то должны были быть по локоть в крови, в Гражданскую и после нее. К сожалению, это страшно, мне очень не нравятся политические репрессии, но это такое самоочищение, в первую очередь – революционных элит. Еще раз говорю, это не в России придумано, не в Советском Союзе, это было при Кромвеле, это было при гёзах в Нидерландах, это было во времена Великой французской революции. Это самоочищение потом проводил Мао у себя. Да, оно грязное, оно кровавое…
Ю. Норкина:
- Дмитрий Валерьянович, кого будем вырезать, чтобы очиститься?
Д. Лекух:
- Да не вырезать…
Ю. Норкина:
- Хорошо. Изолировать.
А. Норкин:
- Значит, Дмитрий Валерьянович, вот вы привели примеры – гёзы, Кромвель, Бонапарт, Мао. У меня вчера в «Месте встречи» был такой момент, на который мне не удалось добиться ответа. Один из гостей был Евгений Тарло, который сказал кому-то из либералов – ваш Ельцин, говорит, танками Конституцию в 1993 году себе пробил – и буквально через минуту Евгений Георгиевич сказал: вот китайцы молодцы, потому что они танками раскатали своих этих козлов… И тут я сразу его перебиваю и спрашиваю – объясните мне, у Ельцина танки, получается, были плохие, а у китайцев – хорошие? И тут чего-то все стали орать и он так и не смог мне ответить. Но это вот как раз продолжение вот этой линейки примеров, которую вы приводите… И самое ужасное-то что? Что я с ним согласен. Ельцинские танки были плохие, а китайские были хорошие… Объяснить я это не могу.
Д. Лекух:
- Здесь просто небольшая подменка, интеллектуальная, к которой мы привыкли. Танки – это инструмент. Лопатой можно и огородик вскопать, а можно и башку кому-нибудь раскроить. Хорошая лопата или плохая? Вот танки в данной ситуации всего-навсего инструмент. Важны задачи, ради чего все это делается. И если понятно, что в ситуации с Китаем это была абсолютно очевидная ситуация спасения государственности… Кстати, я тоже считаю, что ельцинские танки это плохо, но Ельцин тоже спас, так или иначе, хотя и уродливую, но государственность, спас. Поэтому я не уверен, что и те, и другие плохи. Здесь я считаю, что мы стояли на грани гражданской войны в 1993 году. И моя была позиция предельно простая – чума на оба ваших дома, простите. Здесь в данной ситуации… вот я не люблю Ельцина, честно скажу, я считаю его злом для нашей страны, но в данной ситуации необходимы были… была замечательная карикатурка, когда стоит этот богатырь наш перед камнем – налево пойдешь, направо пойдешь… он стоит, такой грустный, ворона сидит на камне: «Ну, иди ту уже хоть куда-нибудь»… Вот была ситуация, когда нужно было идти хоть куда-нибудь. И если бы не было этих страшных мер, я не знаю, чем бы закончилось. Потому что, когда писатели-либералы требуют расстрелов, а писатели-патриоты, условно говоря…
А. Норкин:
- Да, я тут сейчас опять пересмотрел этот знаменитый…
Ю. Норкина:
- А кто это у нас из либералов писатели?
Д. Лекух:
- Да все.
А. Норкин:
- Лия Меджидовна Ахеджакова кричала: «Где наша армия? Почему она не защищает нас от этой ужасной Конституции?»
Д. Лекух:
- Фазиль Искандер единственный, который отказался подписать.
А. Норкин:
- Да. А Явлинский тоже выступал и требовал, чтобы всех там порвали…
Д. Лекух:
- Включая Булата Шалвовича Окуджаву, который требовал вообще крови, репрессий и расстрелов.
А. Норкин:
- Да, это было. Это забылось сейчас уже. Но вот периодически это вылезает опять и, конечно, когда смотришь, загривок-то шевелится.
Д. Лекух:
- То есть, нет более страшного человека, чем вот такой…
А. Норкин:
- Хорошо. Тогда мы с вами договоримся, что в любом случае вне зависимости от нюансов государство имеет право на насилие.
Д. Лекух:
- Единственное, да.
А. Норкин:
- Но тогда вот все, что сейчас вокруг нас – Барселона, Сантьяго, Эквадор – сейчас везде мочат это гражданское общество…
Д. Лекух:
- Мир-то не черно-белый. А народ имеет право на восстание. Точно так же, как государство имеет право на насилие. Это же исторический процесс. Мы вот смотрим, что хорошие на одной стороне, плохие – на другой стороне. Это вот как разговоры про постоянно продолжающуюся в России гражданскую войну. Вот я не случайно в перерыве упомянул – у меня дед вернулся, дроздовец по смене вех. Вот тогда, когда они, белые, вернулись в 20-е годы, а большая часть эмиграции 20-30-х, включая знаменитую историю с Цветаевой, с ее мужем, они вернулись. Вот тогда закончилась гражданская война. Потому что те, кто отказались возвращаться, они, как правило, самые упертые из них и надели сигел руны СС.
Ю. Норкина:
- Да, но у Цветаевой, конечно, и мужа, и дочь репрессировали…
Д. Лекух:
- Нет, никто никого не репрессировал. Они были по очень мягкой, простите, сотрудник НКВД, штатный…
Ю. Норкина:
- Остался только сын… ну, там с мужем тяжелая история… там туда и туда…
Д. Лекух:
- Я очень не люблю…
А. Норкин:
- А давайте мы не будем. Я вот сегодняшний пример. Смотрите, что меня интересует. Вот у нас крымский референдум. Крым наш, все отлично. Наши недальновидные друзья говорят нам – там все было под дулами автоматов. Бог с ними, пусть говорят, что хотят. Был референдум в Каталонии. Центр сказал – у нас в Конституции ничего не прописано, вы не имеете права, сейчас мы вам дадим дрозда. Посадили в итоге нескольких руководителей этого каталонского освободительного движения, сепаратистов, с точки зрения Мадрида. Барселона, да и не только, вся Каталония сейчас вышла на улицы и их теперь за это мочат. Так вот, как мне тут определяться тогда? И у нас был референдум, и там был референдум. Наш референдум я принимаю и поддерживаю. А каталонцев я тоже должен поддержать? Хотя, насколько я понимаю, там руководители каталонской независимости, ни хрена не представляют, чего они хотят сделать…
Д. Лекух:
- Они сами не знают, чего они хотят, это правда. Здесь ситуация предельно проста. Вот те вещи, которые нам очень долго объясняли, как безусловные – там свобода слова, демократия и т.д. – внезапно выяснилось для широкой публики, в общем, те, кто способен думать, понимали это с самого начала, что они вещи далеко не безусловные, а они те же самые инструменты, необходимые для достижения каких-то абсолютно, иногда не идеалистических целей. И рассматривать нужно… ну, что такое государство? Государство – это не демократия. Государство – это войско, закон и суд, простите. Вот что такое государство, которое призвано защищать, которое народ организует, для того, чтобы его защищать. Наши проблемы связаны сейчас с исключительно простыми вещами. Если раньше власть исходила от Бога, то сейчас носителем власти является народ. А народ, извините, дальше подлежит трактовке – если воля Господа безусловна, и это действительно закон, а дальше вот трактовки, инструменты и т.д. Вот американский народ хочет этого. А почему? А потому, что никто не знает, чего хочет американский народ.
Ю. Норкина:
- Потому что в Америке в принципе наплевать, что хочет американский народ. Я бы хотела вернуться к экономической составляющей в нашей стране. Вот количество миллионеров и миллиардеров растет, растет… с другой стороны, у людей на еду еле хватает денег… Так вот, в этой ситуации, для того, чтобы у народа уже не закончилось терпение и он не взялся за вилы, чего делать-то? Кого нужно прищучить? Народ, что ли, загонять в стойло?
Д. Лекух:
- Давайте согласимся сразу. Я думаю, с этим уже даже президент согласен, что экономическую систему в стране мы построили крайне кривую.
А. Норкин:
- Может, он и согласен, но как-то перенастройка никак не начнется.
Д. Лекух:
- Да, попробуйте-ка эту махину сдвинуть. Особенно когда необходимо укреплять другие институты. Сейчас достаточно прямо сказано, что у нас наши чиновники экономического блока так вот трясутся…
Ю. Норкина:
- А они трясутся?
Д. Лекух:
- Трясутся. Задачи впервые поставлены этими майскими указами, они поставлены с реперными точками и с обозначением, что – ребята, буду спрашивать.
Ю. Норкина:
- То есть, Кудрин, я тебя, конечно, люблю…
А. Норкин:
- Нет, Кудрин тут не при чем.
Д. Лекух:
- Кудрин – нет. Кудрин – это такой крысиный король, которого бросили туда, чтобы кусал народ за определенные точки.
Ю. Норкина:
- Так. Интересно.
Д. Лекух:
- Нет. Эти ребята сейчас сидят и говорят, что не надо выполнять майские указы президента, потому что они плохо прописаны, то еще что-то…
А. Норкин:
- Мы с тобой про это говорили, ты забыл…
Ю. Норкина:
- То есть, президент дурак, что ли, плохие указы прописал?
Д. Лекух:
- Нет. Президент мудр, но указы какие-то не такие. А причина предельно проста. Давайте говорить откровенно. Все упирается в образование. Дело в том, что экономическую школу в нашей стране убили…
Ю. Норкина:
- А высшая школа экономики? Вы что! Дмитрий, вы ж на святое покусились! Там же одни высшие экономисты!
Д. Лекух:
- Я могу сказать, что в серьезном бизнесе, когда человек появляется с дипломом высшей школы экономики, знаете, как в анекдоте: «Здравствуйте. Ваша фамилия? – Рабинович. – До свидания». Вот здесь приблизительно так же и с высшей школой экономики. Ну, ребята, они даже не умеют отличить экономиста от финансиста. Экономист – это плановик, в первую очередь. А финансист – это совершенно другое.
А. Норкин:
- Значит, так, Дмитрий Валерьянович, поскольку тема футбола вам, мягко говоря, не чуждая, Валентин Алфимов просил задать вам личный вопрос. Про наш футбол. Про народную команду «Спартак», про то, что сейчас там происходит, и вообще – доколе?
Д. Лекух:
- Мне анекдот вспоминается про лошадь на ипподроме. Знаете, когда подходит она такая, кривая, косая – ну, не шмогла… Я могу сказать так – на самом деле, началось это не сейчас, началось с того, как они сожрали Романцева… да, там Олег Иванович сам, насколько понимаю, был не ангел в белых одеждах, но вот какая-то кармическая штука. Потому что, что ни делают – вроде делают все правильно: школу правильно организовывают, стадион прекрасный построили, а результат все равно каждый раз на лице. Это действительно мистика какая-то. И все, что происходит, абсолютно мистическое. Потому что не было ничего более случайного, чем чемпионство, к сожалению, Массимо Кареры – это все прекрасно понимали, я люблю итальянский футбол, я знаю Массимо как тренера еще начиная с «Ювентуса», я понимаю, что, если его канте выше третьего тренера не поднимал никогда и не взял с собой в «Челси», то понятно, что человека пригласили в Россию действительно тренировать защитников в «Спартак». Его случайно ставят на первую позицию и он случайно приводит к чемпионству. Все… Ну, понимаете, в чем дело? «Спартак» действительно народная команда.
А. Норкин:
- Да это уже давно не народная команда. Я не помню, говорил я вам или нет, почему я перестал болеть за клубный футбол… Мы с Юлькой смотрим футбол, когда играет сборная, и дети с нами смотрят, мы кричим, мы переживаем… Я не могу болеть за команду, в которой нет наших игроков.
Д. Лекух:
- Есть. Появились. Вот это общий тренд, причем, не только спартаковский. Вот сколько до бесконечности ругались на Виталия Леонтьевича Мутко с его лимитом на легионеров, да. Появились ребята. И в сборной у Черчесова играют, потому что эти ребята играют в клубах, молодые ребята, толковые. И в том же «Спартаке» играет и Рома Зобнин, и Джики играет…
А. Норкин:
- Ну, все равно, я против господина Федуна ничего плохого не хочу сказать…
Д. Лекух:
- Я тоже не очень понимаю, когда по полю бегает что-то темненькое и мне говорят, что это парень из соседнего двора… да, фанат должен болеть за людей со своего двора…
А. Норкин:
- Ну, конечно. А как иначе-то?
Д. Лекух:
- Почему были проблемы, например, у Арсена Венгера и великого лондонского «Арсенала»? Потому что ни одного англичанина не было…
А. Норкин:
- Но мне стали возражать. Ты не понимаешь, это тоже рынок, это нормальный процесс…
Д. Лекух:
- Вот замполитам не надо учиться рынку. Извините, вот что касается рынка, есть так называемые социально значимые отрасли. Они и при царской России были, и при советской власти были. Ну, книгоиздательство, например. Так вот, футбол, как любой серьезный шоу-бизнес, так скажем, социально значимый, не строится по законам тем же самым, по которым торгуют видеомагнитофонами или происходит торговля в коммерческих палатках. Там совершенно другие законы. И, когда люди говорят о том, что надо строить по обычным рыночным законам, что главный показатель, соответственно, рубль, доллар и евро – это означает одно. Они в футболе, как в бизнесе, ни черта не понимают. Потому что кто главный человек в футболе? Потребитель продукции. Кто главный потребитель? Кто платит за весь этот банкет? Болельщик. И вот пока этого не произойдет во всем футбольном хозяйстве нашей страны… это англичане поняли. Почему опять в «Арсенале» появились англичане? Почему у них самая прибыльная сейчас премьер-лига и лучший клубный футбол? Потому что они поняли, на кого они работают. А работаешь ты только на аудиторию.
А. Норкин:
- Ну, ладно, может быть…
Ю. Норкина:
- Я говорила в начале программы о совете по правам человека… Вот в Балашихе бригада скорой помощи выехала и фельдшеру сломали челюсть и получил врач черепно-мозговую травму… Сожитель женщине сломал сначала ногу, а при том, вместо того, чтобы вызвать туда еще и полицию, она вызвала врача, чтобы ногу обработал. А сожитель рядом… ну и заодно…
А. Норкин:
- То есть, ты хочешь сказать, есть чем заняться правозащитным организациям?
Д. Лекух:
- Да. Для того, чтобы по лицу получить где-нибудь в районе Бутово или Бирюлево, тем более, в Балашихе, вовсе не обязательно быть врачом.
Ю. Норкина:
- Но люди выезжают на свое дело… Почему не вызывают полицию…
Д. Лекух:
- Ну, это да… Да потому что полиции доверяют еще меньше. Вот и все.
Ю. Норкина:
- А как ей доверять, если у них шестилетние мальчики пьяные на дорогах валяются…
Д. Лекух:
- И поэтому пьяная женщина, получив в лицо от пьяного сожителя, не доверяет пьяной полиции – все. Вот гражданское общество, которое… Мы живем в своеобразной стране, в большой, огромной и великой. Но нельзя видеть только черное и только белое. Она сложная просто, эта страна…
Ю. Норкина:
- Надо просто с какими-то историями бороться и добиваться, чтобы это было нормальной, человеческой историей.
Д. Лекух:
- Да.
А. Норкин:
- Хорошо, давайте будем надеяться на то, что футбол нам хотя бы как-то…
Ю. Норкина:
- Сборная у нас прекрасная!
Д. Лекух:
- Сегодня «Локомотив» с «Ювентусом» играют… я исторически болею за «Ювентус»…
А. Норкин:
- Все, спасибо. Давайте, приходите к нам еще, потому что, когда можно в клубок собрать и экономику, и политику… а еще и футбол…
Д. Лекух:
- Еще о литературе не поговорили…
А. Норкин:
- Да. Но это отдельно как-нибудь надо поговорить…