«Люди вдруг понимают, что попали в мышеловку»: кто сегодня перебирается в деревню
Скачать передачу [mp3, 34.6 МБ]
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
В. Ворсобин:
- Я сам живу в Твери и, когда езжу по Тверской области, мне сильно ранят сердце пустые деревни. Их там так много, и места такие красивые, даже думаешь, почему из таких мест люди бегут?.. Как будто вся Россия скоро окажется в двух или трех мегаполисах – Москва, Питер, Новосибирск… это произойдет, возможно, при нашей жизни… Как остановить этот процесс, задают многие себе, чисто теоретически, но есть люди, которые занимаются этим практически, они пытаются вернуть городских обратно в деревню. И один из них – создатель клуба Развитие территории, эксперт Госдумы Тюрин Глеб Владимирович. Здравствуйте.
Г. Тюрин:
- Здравствуйте.
В. Ворсобин:
- То есть, ваша цель – это вернуть людей в деревню? Хотя, они родились уже в городе. Возможно ли этого реально городского человека, который избалован всеми этими благами, переселить в деревушку?
Г. Тюрин:
- Я каждый день получаю несколько десятков писем от людей, которые чего-то подобного хотят, некоторые на меня обижаются за то, что я не успеваю всем ответить, физически просто не в состоянии. То есть, есть гигантский запрос, потому что огромное количество людей, которые прибежали в город из какого-то маленького города или из деревушки, и даже, может, научились деньги зарабатывать, вдруг поняли, что они попали в какую-то мышеловку. То есть, город – это место, где можно зарабатывать, можно делать карьеру, пока ты молодой, пока ты сильный, пока у тебя есть амбиции. А потом, чем дальше, тем больше люди понимают, что они попали куда-то, где очень сложно иметь семью, где ты не знаешь, станет ли твой ребенок наркоманом – это от тебя почти не зависит. Потому что, чем больше ты зарабатываешь, тем больше за тобой будут охотиться, оградить его ты не сможешь. Просто не существует форма. Оградить его от массы других чудовищных проявлений нашей цивилизации ты не сможешь, потому что он тебе будет говорить – папа, ты не понимаешь, или мама, ты не догоняешь, это круто. И так далее. Ты зарабатываешь, для того, чтобы всю жизнь платить, и к концу жизни иметь эту квартиру двухкомнатную... И что еще у тебя есть из радостей жизни?
В. Ворсобин:
- А что вы предлагаете взамен?
Г. Тюрин:
- Например, вот я живу в маленьком городе и я могу никуда не торопиться. Я могу не тратить гигантские деньги, я могу есть натуральную еду за цену в разы меньше, чем в Москве. Я могу посвятить своим детям каждый день два-три часа. То, чего не может себе позволить москвич. Он уходит тогда, когда его ребенок еще спит, а приходит тогда, когда его ребенок уже спит. Вопрос – на хрена тебе 150 тысяч, если ты не можешь получить главного, ради чего они тебе нужны? И огромное количество людей хотят отсюда выйти, потому что они понимают, что в конечном итоге они могут эти деньги заработать, наверное, и там. Проблема в том, что а выйти-то некуда… Разные исследования показывают, что хотели бы выйти, наверное, несколько миллионов человек. Потому что хочется, чтобы дети бегали босиком по траве, хочется, чтобы они были здоровыми.
В. Ворсобин:
- Ну, если ты уже пенсионер и можно купить домик в деревне, пусть твои внуки бегают… Вот я сейчас говорю о мечтах горожанина. Но там совершенно в этих мечтах нет колхоза, никто не хочет быть дояркой, комбайнером.
Г. Тюрин:
- Вот давайте скажем о том, на чем зарабатывает бОльшая часть людей в московских офисах? На продажах. Они в прямую не видят своих клиентов почти никогда. То есть, если можно было бы создать некую систему, когда они могли бы жить в деревне и заниматься тем же самым, в принципе, технически они могли бы впаривать всем эти китайскую товарную массу и оттуда. А, может быть, они могли бы продавать что-нибудь тверской? Может быть, они могли бы продавать что-нибудь псковское?
В. Ворсобин:
- А зачем им это?
Г. Тюрин:
- Ну, потому что оно было бы настоящим, потому что оно было бы натуральным, потому что оно было бы не химозным.
В. Ворсобин:
- Но они же не потребляют, они же продают. Они просто получают из этого деньги.
Г. Тюрин:
- Ну, если мы говорим о том, что ты просто впариваешь и тебе без разницы, откуда и куда впаривать, но, если ты хочешь еще и какое-то удовольствие от работы получать, если у тебя какие-то ценности есть, ты, например, хочешь питаться сам натуральным, то вот мысль в том, что ты мог бы зарабатывать там…
В. Ворсобин:
- Что у вас за организация и как вообще пришла в голову идея заняться вот этой темой? И зачем? Почему вы этим занимаетесь?
Г. Тюрин:
- Я много чего в своей жизни делал. Я был учителем в деревне семь лет и это было, наверное, самое счастливое время в моей жизни, я работал на Крайнем Севере…
В. Ворсобин:
- Я тоже был учителем в сельской школе. Вы что преподавали?
Г. Тюрин:
- Я был учителем истории и английского языка. Затем я был переводчиком элитной школы бизнеса в Штатах. Я закончил банковскую школу в Германии, я был старшим валютным дилером в крупном банке, я много чего делал в разных сферах. Но потом вдруг я понял, что я хочу делать то, что мне нравится. Я случайно увидел, что такое развитие сельских территорий в Европе, решил этим заняться в России, пришел к губернатору Архангельской области, потом я семь лет занимался развитием деревень в Архангельске – это привело к тому, что появилось достаточно большое движение, несколько десятков, а сейчас и сотен деревень, в которых возникли инициативные группы, мы дали деревням полтора миллиона рублей и это превратилось почти в 40 миллионов рублей. Потом у меня неожиданно арестовали офис…
В. Ворсобин:
- Та-а-ак… а я уже хотел удивиться, чего это у вас все гладко?
Г. Тюрин:
- Да, потом мне пришлось уехать из Архангельска. Но, кстати, работа в Архангельске, тем не менее, продолжается, пришлось достаточно тяжело за это бороться, но…
В. Ворсобин:
- Наверное, арестовали офис за то, что деньги выделяли из государства…
Г. Тюрин:
- Нет, если бы мне давало бы деньги государство, меня бы просто посадили… Мне вообще государство никаких денег не давало. Хотя в этом была проблема, потому что, когда у тебя есть команда и ты должен работать с большим количеством людей, а у тебя нет стабильного финансирования, ты постоянно находишься в подвешенном состоянии.
В. Ворсобин:
- Да, но вы не отвечаете на вопрос – зачем?
Г. Тюрин:
- Да. Зачем мне это надо? У меня есть несколько причин. Я думаю, что наша страна просто не может сохраниться, если мы не решим проблему сохранения сельских территорий. Большая часть людей, когда об этом говорит, понимает, что от них лично ничего не зависит, но я думаю, что, если мы соберем несколько сотен человек, которые хотят что-то сделать, мы можем изменить эту ситуацию.
В. Ворсобин:
- А как это происходит? Что у вас за проект и каким образом вы людей возвращаете?
Г. Тюрин:
- У меня много разных проектов было. После того, как я работал в Архангельской области, я… ну, я работал не сам, конечно, мы это делали вместе с властью, то есть, это был проект моего института и администрации Архангельской области…
В. Ворсобин:
- Как это происходило?
Г. Тюрин:
- Я создал команду, мы ездили по деревням, мы создавали там инициативные группы, мы учили этих людей, мы давали им немного денег, мы помогали сформулировать проект…
В. Ворсобин:
- Чему учили?
Г. Тюрин:
- Мы учили их, как создавать местную экономику, как решать местные проблемы, как сделать так, чтобы им дали небольшую сумму денег сверху и у них вдруг оказалось гораздо больше денег внутри.
В. Ворсобин:
- Как? Приведите пример, как вы возродили какую-нибудь деревню? Или, скажем, ее, может быть, даже воскресили.
Г. Тюрин:
- Ну, если говорить про архангельские деревни, можно найти в интернете, там есть видео, там есть фильмы… Мы приезжаем в деревню и говорим – давайте развиваться… после того, как народ прокричится, проорется… он говорит – у нас нет воды. Почему? Потому что в советское время все осушили, была мелиорация и вот у нас все пересохло. Весной бурный паводок, а летом сразу наступает засуха. Что можно сделать? Собрали бабулек, бабульки говорят – можно было бы построить водонапорную башню, но нам никто не даст денег. Но у нас еще в советское время просверлена скважина. И дальше рождается в мозговом штурме идея – можно построить водонапорную башню из трех старых. Мы им даем 50 тысяч рублей и…
В. Ворсобин:
- А деньги откуда?
Г. Тюрин:
- Часть денег давала администрация области, из бюджета были выделены средства, часть денег мы находили в разных источниках. Ну, назовем так. Когда появилась одна часть денежки, всегда можно найти еще какую-то часть. То есть, если люди видят, что есть дело, найдутся те, кто им поможет.
В. Ворсобин:
- Но вы на этом зарабатывали?
Г. Тюрин:
- Нет, я истратил все, что я заработал до этого. Я хотел сделать так, чтобы деревня развивалась.
В. Ворсобин:
- То есть, вы в этой деревне построили водопровод…
Г. Тюрин:
- То есть, деревня оказалась способной сама создавать небольшие производства, построить мост…
В. Ворсобин:
- Но в большинстве своем в деревне же нет людей. Кто там остался? Ну, бабушки-пенсионерки и алкоголики деревенские… а те, кто мог, уехал уже из деревни. Нет такой проблемы разве?
Г. Тюрин:
- Есть. Тем не менее, четверть населения страны до сих пор живет в деревне. И если в районе живет 15 тысяч человек, а в среднем сельский муниципалитет – это 10-15 тысяч человек по стране, найти там инициативную группу в несколько десятков людей можно. Объединить их можно и подтолкнуть их к какой-то созидательной деятельности, если на вашей стороне будет власть, можно. И то, что было сделано в Архангельской области, показывает, что это может превратиться в довольно большое движение. Там сейчас около тысячи таких сельских инициативных групп.
В. Ворсобин:
- Я легко могу представить сход, который решает проблему водопровода, чтобы его сделали, но я не очень представляю себе сход, при котором бы люди думали, как заработать…
А с нами на удаленной связи Денис Терентьев, журналист, писатель, который выпустил книгу «Молоко без коровы. Как устроена Россия». Денис путешествовал по всей России и увидел ее изнутри, как говорил один известный автор, глубинную Россию, и у меня вопрос, Денис, сразу к вам. Вот Глеб Владимирович считает, что реально с помощью разных проектов, общественников возродить деревню… Я вот тоже путешествовал очень много. Я, как читатели помнят, пересаживаясь с электрички на электричку, я от Москвы доехал до Владивостока за 33 дня и насмотрелся всякого. У меня такое сложилось впечатление, что русскую деревню убивает само население, которое там остается. Люди остаются там не для того, чтобы работать, люди остаются там, чтобы просто доживать. Можно ли переломить эту тенденцию, как вы считаете, Денис?
Д. Терентьев:
- Я уверен, что можно. Я знаком с начинаниями Глеба Владимировича в Архангельской области, я ездил по киноозерским деревням, был потрясен количеством детей – там очень много детей. То есть, это совершенно не похоже на умирающее какое-то место, но потом я стал обращать внимание, что там все дети до 17 лет. Никогда нет от 17 до 30. Люди уезжают сразу. И это не какая-то их часть, а это реально почти 100 процентов. Бывает, в школе появилась какая-то ставка учительницы, девочка вернулась после универа – все, других вариантов нет, все остальные уезжают.
В. Ворсобин:
- Почему вы тогда так оптимистично смотрите на это? Когда я захожу в деревню и спрашиваю у человека, который возглавляет, допустим, село, он начинает мне плакать, что он пытается дать работу людям, а они не хотят работать. Мне начальник местного такси говорил, что не может найти водителей. Наверное, мало платите, говорю. Он говорит – нет, они три дня работают, а потом уходят в запой на месяц… им не нужны деньги.
Д. Терентьев:
- Да, я сталкивался с такими же ситуациями, но они все-таки разные. Потому что вот если люди живут и выращивают детей где-нибудь в районе Западной Двины, они бы и оставались там жить с огромным удовольствием, если бы была работа. Но работа там - только лесозаготовки. А народ там тонкий. То есть, многие считают чем-то вроде греха участвовать в этом… То есть, на севере как-то человек больше дорожит своей репутацией, это связано, как правило, с его родителями, там клички, прозвища переходя от деда к внуку. В Нечерноземье как-то все более печально. Действительно, сидит вся деревня на каких-то пособиях, пенсиях, все пьют. Есть такая деревенька, Угловка, она находится где-то ближе к Питеру, это Новгородская область, довольно большая деревня. Там два градообразующих предприятия – какой-то карьер и производство технических жидкостей. Они изначально делались на спиртах, которые можно было употреблять. И кто-то умный у нас то ли в Госдуме, то ли в правительстве, решил, что с этим надо побороться и сделать технические спирты дикого цвета и запаха, который люди пить не будут. Они просто не знали своего народа. В этой Уголовке стало расти кладбище со страшной силой, потому что – что производишь, то и пьешь. Я собственными глазами видел в магазине рядом с водкой просто рекламу ритуальных агентств. Мне когда по телефону об этом рассказывали, я думал, что это байка. Ничего подобного. Кладбище вышло из берегов просто. Ну, это на тему того, насколько мы знаем народ. В этой Угловке красивые мечта очень, но я спрашивал, сколько там стоит дом с хозяйством, мне говорили - 2-3 тысячи долларов. Все равно никто не едет, потому что далеко от Москвы и Питера.
В. Ворсобин:
- Вы демотивируете сейчас Глеба Тюрина, который как раз и пытается воскресить умирающего… по сути, даже, скорее, умершего воскресить. На что вы надеетесь, Глеб?
Г. Тюрин:
- Я бы сказал, что нам надо сначала определить болезнь… то есть, если мы говорим, почему умирает деревня, - закончился уклад. И то, что мы сейчас видим, вот все эти проявления, весь этот алкоголизм и все прочее, - закончилась работа, закончилась система управления, прежняя не работает, все сворачивается, уходит и люди это понимают. У них нет будущего. Поэтому жить не нужно, надо уйти в какое-то такое доживание.
В. Ворсобин:
- А детей отправить за лучшей долей, потому что только дурак оставит их здесь…
Г. Тюрин:
- Да. То есть, те, кому вообще не на что надеяться где-то там и вот пусть он будет тут. И главное, что должна сделать мать, она последний мешок картошки должна отдать, но сделать так, чтобы ее ребенок уехал. И в этом смысле вы правы, что само население добьет эти территории. Но возникает новый уклад. Если мы сейчас понимаем, что современная технология, гигантская власть интернета, минитеоризация всего дает возможность производить большую часть того, что производится в городе, а что производит город? Преимущественно информацию, да. Производить ее откуда? Да из любого места. У меня есть уже сотня друзей, которые уезжают на лето на Бали или на Гоа и оттуда продолжают штамповать бабки.
В. Ворсобин:
- То есть, такие дачники, которые просто приезжают в деревню и работают дистанционно.
Г. Тюрин:
- Это не дачники. Дачники – это люди, которые на выходные из Москвы… это такие люди, которые позволяют себе жить там, где они хотят, потому что их работа находится в интернете. Но и производства маленькие возможны. Проблемы, которые у нас есть, в том, что мы пока не можем все это собрать. Вот есть масса возможностей и есть огромное количество людей в мегаполисе, которые хотели бы в этом участвовать, но никто их не собрал. И вот я несколько лет создавал этот клуб развития территорий, как канал, который говорит – ребята, мы не говорили напрямую, что делать и как, мы там немножко рассказывали про то, что можно, иногда получали довольно жесткие обвинения… но мы поставили цель – собрать 25000 челоовек…
В. Ворсобин:
- Где собрать?
Г. Тюрин:
- В группе ВКонтакте мы собрали сейчас почти 25000 человек и еще несколько тысяч на других носителях, в других соцсетях. То есть, огромная масса людей пришла просто для того, чтобы что-то с этим делать, они не очень понимают, что. А теперь давайте договоримся, где мы это будем делать. И вот мы договорились с руководством Ленинградской области, что, давайте соберем несколько сотен человек и попытаемся это смоделировать на одном-двух муниципалитетах. И мне замгубернатора Олег Михайлович Малащенко сказал – напиши такую новость, давай попробуем. И «Комсомольская правда» отреагировала ровно на эту новость. То есть, странно, что руководство региона вдруг на это отреагировало, потому что мы привыкли только ругать власть…
В. Ворсобин:
- Нет, ну распространенное мнение, что власть – это враг деревни, потому что при нынешней власти деревня просто умирает. Денис, а как вообще власть смотрит… вот я представляю, живет губернатор, объезжает он свои владения и видит, какая ситуация с селом, вот какие эмоции у него возникают и как они проявляются в деле?
Д. Терентьев:
- Ну, это, конечно, зависит от губернатора. Я немножко о другом хотел сказать. Тут не надо недооценивать многих людей из городов, из Москвы, из Петербурга, которые уезжают в глубинку жить. И далеко не всегда это даутшифтеры, дизайнеры, журналисты… Например, мой одноклассник уехал в Псковскую область, купил 22 гектара земли за 400 тысяч рублей. Пока он еще не построился, он живет в домике, который арендует. Домик с двумя печками, со стеклопакетами, платит он за него 4000 рублей в месяц. Некоторых людей чисто коммерческая перспектива заставляет… это форма предпринимательства для них – фермерство, попробовать себя, попробовать другую среду. И таких людей очень много…
В. Ворсобин:
- Но государство поддерживает? Они спокойно наблюдают за тем, что умирают деревни. Я не помню такого случая, чтобы власть каким-то образом старалась реанимировать деревню. Да, обычно они выпускают пресс-релизы, говорят, что приняты какие-то меры, но в реальности дел почти нет…
Д. Терентьев:
- Я знаком с достаточно редким случаем. В Вологодской области один раз губернатор в страду едет, снопы колосятся, никого нет – он говорит: как же так? Ему объясняют – запой. А как у нас происходит антиалкогольная кампания в областях? Выделяется 3-4 миллиона, которые распиливаются на буклеты какие-нибудь, сабантуи и все. А тут мы попытались сделать что-то нормальное. Отобрали четыре деревеньки, разного профиля, поселок у трассы и попытались заинтересовать жителей заниматься бизнесом…
В. Ворсобин:
- Денис, я прервал вас, продолжайте рассказывать о том, как чиновники помогали селу…
Д. Терентьев:
- Да. Я посетил поселок Туровиц. Это в 10 км от трассы, там достаточно приличные ребята жили при советской власти, они делали какие-то деревянные контейнеры… Туровиц к тому времени в программе антиалкогольной был около трех лет. Я заехал – дикая разруха. Поскольку автобусы не ходят, одна женщина тут же попросила, чтобы я ее до трассы довез. Ну, мы с ней поговорили. Она говорит, что у нее муж участник этой программы антиалкогольной. Я спрашиваю – стало лучше? Стало хуже, говорит. Ему дали 300 тысяч беспроцентного кредита. После этого он тут же нанял двух собутыльников и сел решать кроссворды дальше. Они уже три раза пытались возвести сарай, он три раза падал, ему не приходило в голову нанять других или как-то вмешаться во все это. И у него ощущение такое, что, если кредит беспроцентный, значит, его возвращать вообще не надо. Раньше, она говорила, когда он гонял их с дочкой, участковый вмешивался. Сейчас он не может вмешаться, потому что мужик участник программы и нельзя портить статистику. Потом его лишили водительских прав за пьянку, а у него пять автомобилей и ни один не ездит. Но если покопаться в копоте, в принципе, если ему сильно надо, можно кое-как завести и доехать до соседней деревеньки, где происходит столование.
В. Ворсобин:
- Ну, это можно долго рассказывать… То есть, даже если государство помогает селу, это не значит, что селу от этого хорошо? Вот беспроцентный кредит, допустим, я правильно понял вашу мысль?
Д. Терентьев:
- Да.
В. Ворсобин:
- Но деревня, она меняется в связи с тем, что появляются большие аграрные холдинги, комплексы. И деревня сейчас интересует их только в том случае, чтобы они не мешали работать. Потому что рабочих привозят со стороны, техника дошла до такой степени, что сами колхозники уже не нужны, двое-трое человек заменяют целый колхоз. То есть, сам смысл деревни изменился. Стоит ли тогда в этом случае поддерживать это умирающее село, которое никому не нужно на самом деле?
Г. Тюрин:
- У нас сегодня такой немножко плавающий разговор. Мы говорим о том, что есть огромное количество горожан, которые хотели выйти из города и жить в деревне, но они не будут сельскохозяйственным трудом заниматься, единицы из них, может быть, занялись бы выращиванием животных или каким-то полеводством…
В. Ворсобин:
- Да. Смысл? Зачем?
Г. Тюрин:
- Смысл в том, что можно жить в гораздо более комфортной среде, чем в городе, можно иметь дом за одну десятую стоимости аналогичной по площади квартиры в Москве, можно есть натуральную еду, можно…
В. Ворсобин:
- Нет, нет, вы это говорили. Я просто спрашиваю – зачем это нужно стране? Денис, вот какой смысл? Ну, хорошо, будет стоять там дом, в котором сидит человек и занимается компьютерами. Ну, просто для того, чтобы стоял дом, а рядом никакого хозяйства не будет, пахать никто не будет. Зачем они нужны там? Зачем вообще обращать на это внимание? Ну, будет там дом или деревня, не будет там дома или деревни.
Г. Тюрин:
- За тем, что, если там живет несколько тысяч человек, то это новая деревня. То есть, она будет не такая, какой она была раньше, но это будет большая страна, в которой мы живем. Если сейчас мы все посмотрим только на то, что мы можем уехать в Москву или в Питер, страны не будет.
В. Ворсобин:
- А, то есть, более равномерно нужно население размазать по стране, чтобы они не концентрировались в определенных точках?
Г. Тюрин:
- Ну, если мы говорим, зачем это людям? Мы же сейчас говорим про две позиции. Зачем нужно власти? Или людям, которые принимают решение, богатым. Вторая позиция – зачем это нужно самим горожанам? За тем, что они хотят быть здоровыми, за тем, что они хотят есть натуральное, за тем, что они хотят быть в состоянии, когда они никуда не бегут.
Д. Терентьев:
- Мне кажется, что государство, когда вы говорили, что может государство, когда вы говорили, что может государство, оно, как малых детей вот выхаживает… почему я привел этот пример? Пытаются людей, которые совершенно спились, пытаются сделать из них предпринимателей. Государство этим заниматься не должно. Оно должно создавать условия, при которых люди бы сами хотели вести хозяйство…
В. Ворсобин:
- А пример можете привести? Как это бы выглядело?
Д. Терентьев:
- Пожалуйста. Калужская область. Фермер Давыдов. 400 бычков герефордов у него. Он гоняет их вместе с семьей. Вначале нанимал людей, они его грабили, воровали у него, там совершено разные были штуки… потом он попытался своей семьей – он с женой и зять с дочкой – с этим справиться. И нормально справляются. Пашут с утра до вечера. Просто очень часто люди бросают вот такое дело, когда к ним приходит технадзор и говорит – вот у вас проводка не на той высоте… Это все делается с целью вымогательства взяток, как правило, и предприниматели в самых разных областях было начинают стухать… Предприниматель в Петербурге или в Москве может об этом не подозревать, потому что он работает в бизнес-центре, для него эти технадзоры не доходят, он слишком маленький для них. Он может не знать о том, что вообще такое существует, а в провинции все на виду. Если у тебя лесопилка, а вокруг 300-500 голодных проверяющих, и у них надо 200 согласований сделать, для того, чтобы доску распилить, люди бросают это и уходят. Вот государство должно на этом уровне работать. Все остальное зависит от людей…
В. Ворсобин:
- Ну, понятно. Хотелось бы послушать Глеба Владимировича по этой теме. Вы ведь изучали опыт Европы? Как они подходят к этому?
Г. Тюрин:
- Мы говорим о том, что новая деревня может выглядеть, как несколько сотен видов деятельности, которых сейчас в деревне нет. И в Европе это есть. Например, в Китае. И в Индии. И если мы возьмем аналогию дореволюционную, например, Нижегородская область. Там целые деревни занимались каким-то ремеслом…
В. Ворсобин:
- Ну, вы в 19 век опять ушли.
Г. Тюрин:
- Подождите. Ну, вот была затем индустриализация, агрохолдинги огромные, сейчас в агрохолдингах люди не нужны и, если мы не создаем другую занятость, то мы имеем пустыню.
В. Ворсобин:
- Так у меня вопрос – как решается это в Китае и в Европе?
Г. Тюрин:
- То есть, в деревне производят телефонные подстанции, производят лекарства, производят химические препараты, производят малую автоматизацию какую-то, различные инструменты, производят одежду.
В. Ворсобин:
- Где взять столько трезвых людей?
Г. Тюрин:
- Давайте привезем людей из города, но давайте не будем пытаться сразу решать все проблемы, давайте создадим какие-то… первый шаг, второй, третий… То есть, например, сейчас в Ленинградской области вице-губернатор сказал – давайте сделаем так, что люди, которые хотели бы приехать в Ленинградскую область жить, у нас есть 48 мер поддержки, мы можем взять один муниципалитет… мы говорим не только про сельскую местность, мы говорим про малые города, они должны быть взаимосвязаны, есть райцентр, есть территории вокруг, есть инфраструктура, которую можно сохранить, есть маленький город, в котором есть ДК, бассейн, еще что-то… они не нужны уже сейчас в том виде городу, который он сейчас имеет, но, если вокруг него будет жить несколько сотен семей, которые будут заниматься чем-то, например, зарабатывая на удаленном доступе, им эта инфраструктура окажется нужна. Но кто-то рядышком производит сельхозпродукцию и этим приехавшим людям ее продает. И оказывается, что они востребованы. И тогда их дети могут вернуться и мы можем подумать о каких-то других производствах, и там есть большое количество ненужной промышленной недвижимости, которую можно было задействовать, она недорогая, да. Но нужно с чего-то начать, нужно сделать какое-то небольшое ядро, собрать какую-то команду…
В. Ворсобин:
- Ну, вы описываете какую-то госпрограмму.
Г. Тюрин:
- Вот я бы хотел сейчас обратиться к слушателям и сказать – ребята, те, кто хотели бы уехать из города… у нас есть несколько форм выхода из города и почти все они проблемные. Поодиночке люди оказываются никому не нужными…
В. Ворсобин:
- И куда им звонить, куда им писать? Они давно мечтают уехать из города…
Г. Тюрин:
- Смотрите, вот мы сейчас говорим – в Ленинградской области давайте соберемся, пусть нас будет несколько сотен, попытаемся придумать, как мы там могли бы жить сообща…
В. Ворсобин:
- Где именно в Ленинградской области?
Г. Тюрин:
- Пусть он напишет нам письмо и скажет… Кого мы хотели бы видеть? Человек, который знает, что он будет зарабатывать, уехав из города, он понимает, как он будет зарабатывать. Второе. Он хотел бы быть там не один. То есть, есть люди, которые хотят в таежный тупик, а мы хотим, чтобы нас там было несколько сотен. И вот мы должны собраться и договориться с властью, что мы такой экополис… если мы не выходим из мегаполиса и не создаем другой уклад, и здесь нас ничего хорошего не ждет. Но если мы берем маленькие технологии, создаем умную деревню, то огромное богатство, которое есть у этой страны, может стать основой для нашего развития. И мы можем по конкурсу брать людей из Европы или из Азии и включать в наши общины…