Малеванов: «Ждать отмены ЕГЭ с приходом нового министра просвещения не стоит»

Скачать передачу [mp3, 43.5 МБ]

Мы предлагаем полный текст радиопередачи.

А. Милкус:

- Со мной сегодня соведущая - Зинаида Лобанова. Зинаида – журналист «Комсомольской правды» в прошлом, а ныне – блогер, ведущая телеграм-канал для подростков. И наш основной гость – Евгений Юрьевич Малеванов, директор центра анализа образовательных данных федерального института развития образования РАНХИГС. Темы у нас сегодня две. Первая тема – что нам, родителям, преподавателям, бабушкам и дедушкам, светит после смены министров просвещения и науки и высшего образования? Что будет? А вторая тема – это история в 113-й московской школе, но, я могу сказать, что она могла произойти в любой школе страны. Учительница в 8-м классе, урок физики, срывает наушники с подростка, который, вместо того, чтобы учиться, слушает рэп. Наушники рвутся, мальчик вскакивает, завязывается потасовка, кровь течет из рассеченной брови учительницы, кровь течет из порезанной руки мальчика… В общем, трагедия большая. Кто виноват? Что делать? И как нам поступать, если такая ситуация будет в нашем классе?..

Евгений Юрьевич, я все-таки хотел бы разобраться, вот у нас два министра ушли – Ольга Юрьевна Васильева, которая полтора года возглавляла министерство просвещения, а до этого большое министерство образования и науки, и Михаил Михайлович Котюков, который возглавлял министерство высшего образования и науки в последние полтора года. Вместо них пришли два новых человека. Что, на ваш взгляд, можно сказать по поводу наследия Ольги Юрьевны Васильевой?

Е. Малеванов:

- Ну, я могу назвать, что привлекалось внимание к теме учебников. Привлекалось внимание к теме воспитания. В разных формах. И в части преподавания курсов «Основы религиозных культур и светской этики», и обсуждения и расширения этого курса или видоизменения курса. И в части в целом работы педагогов в школе не как учителей, преподающих предмет, а как воспитателей. Эта тема тоже усиленно обсуждалась в период руководства именно Ольги Юрьевны.

А. Милкус:

- Мне кажется, что каких-то принципиальных изменений не произошло. Попытка сократить федеральный перечень учебников – вот он был принят в декабре 2018 года, сильно ужатый, а потом в течение 2019-го в него стали добавлять новые учебники и т.д. Мне кажется, что это для нашей системы образования сегодня штука не очень полезная, потому что с теми учителями и директорами школ, с которыми я разговаривал, они же могут закупать учебники только из федерального перечня. Получается, что, когда, как гармошка, этот перечень то больше становится, то меньше, у них возникают очень серьезные проблемы. А у школ денег-то немного. Я вот был в Томской области, там на учебники собирались потратить около 100 млн. рублей, потому что это новые учебники. Не менялся бы федеральный перечень, может быть, такого количества новых учебников закупать и не нужно было бы, а можно было бы на что-то более полезное потратить. Мне кажется, что задача нового министра просвещения Сергея Кравцова – стабилизировать реально перечень учебников и хотя бы пять лет его не менять. Это было бы лучшей помощью для школы.

Е. Малеванов:

- Я с этим соглашусь. Потому что даже в московских школах, где, казалось бы, всего в избытке, даже здесь зачастую продолжалось обучение по учебникам, которые не успевали закупить, обновляя те учебники, которые уже вышли из федерального перечня, и заменить их не смогли в короткий период теми учебниками, которые появились в федеральном перечне, поскольку все-таки учебники, достаточно инерционный процесс их передачи от одних учеников к другим, и хранить их тоже возникает вопрос где. А к этому добавилось еще тоже в период именно Ольги Юрьевны, тема, связанная с переходом от бумажных учебников к электронным. Но быстро выяснилось, что работать с электронным учебниками сложно в ситуации ограничения использования личных гаджетов в школе. Это тоже одна из тем, которая была озвучена именно Ольгой Юрьевной – ограничение использования электронных устройств личных в школе. Но заменить эти личные устройства оказалось нечем, поскольку оснащение школ только сейчас, в рамках национального проекта образования, планируется дополнительно, как и 12 лет назад, в рамках национального проекта образования. Сейчас мы снова обновляем материальную базу…

А. Милкус:

- Я уверен, что до личных планшетов дело не дойдет. А читать электронные учебники с экрана смартфона, может быть, это и правильно, что ограничивают, потому что это очень большая нагрузка на зрение. В общем, федеральный перечень учебников. Борьба за реальное наполнение, как говорило министерство просвещения, федерального государственного стандарта. В декабре прошлого года как раз эти стандарты были приняты с доработкой, но теперь непонятно, появятся они или нет, потому что их Российская академия образования раскритиковала и опять мы вернулись, как в той детской игре – пропусти ход или вернись на 20 клеточек назад. С федеральными стандартами тоже непонятно, что будет. С предметом ОРКСЭ, я знаю, что Ольга Юрьевна выступала за то, чтобы отменить эти блоки религиозные… потому что в принципе этот предмет, который должен был бы объединять людей, он их разъединял. Потому что мы знаем, что Чечня выбирала сто процентов основы мусульманской религии, Белгородская область практически вся - православие. И вместо того, чтобы давать культурологический срез детям, чтобы они понимали, что есть разные религии, разные ребята с тобой рядом учатся, у нас каждый разошелся по своей квартире… А была идея вернуть единый курс религии Российской Федерации и чтобы детям рассказывали про весь спектр. Если ты хочешь углубиться, для этого есть воскресные православные школы, есть у мусульман тоже свои, где позаниматься конкретно… Но и это, по-моему, доведено до конца не было. Вот такая история. С достижениями Михаила Михайловича Котюкова на посту министра науки и высшего образования, мне вообще трудно сказать, потому что за полтора года единственное, что начало происходить, это вот федеральное агентство научных организаций, которое стало подразделением министерства, оно как-то интегрировалось в министерскую структуру и, по-моему, это все, что было.

Е. Малеванов:

- Я ничего больше назвать так сходу не могу.

А. Милкус:

- Тогда, получается, что смена руководства: на науку и высшее образование пришел ректор Тюменского госуниверситета Валерий Николаевич Фальков, руководить министерством просвещения теперь стал Сергей Сергеевич Кравцов, я так понимаю, что представление Фалькова будет только завтра, а вот представление Сергея Сергеевича состоялось в четверг и там очень интересно, что те задачи, которые озвучила для него Голикова, вице-премьер, которая представляла его, они все финансовые. Если мы представляем Кравцова, как бывшего до недавнего времени руководителя Рособрнадзора, то это надзорные функции, плюс проведение ЕГЭ, ОГЭ и всероссийские проверочные работы, которые учителя, конечно, вспоминают далеко не всегда радостно. А теперь у него финансовые задачи. Первое. К 11 февраля он должен доложить о том, сколько мест не хватает в школах для выполнения задачи ликвидации третьей смены. Потом он должен разработать механизм, чтобы уже к 1 сентября классные руководители, а у нас их больше 800 тысяч, получали по 5000 рублей. Следующее, что ему вменено – это организация горячего питания в начальной школе с 1 по 4 класс. То есть, это все распределение финансов. Вообще, он, что, у нас финансист, организатор?..

З. Лобанова:

- Я хотела спросить про ЕГЭ, поскольку Кравцов был руководителем направления… среди родителей ходит все-таки такая непрекращающаяся сплетня, что вот-вот как бы ЕГЭ пересмотрят, отменят или как-то его, возможно, модернизируют…

А. Милкус:

- Евгений Юрьевич, как вы считаете, есть у нас шанс? Я, например, за ЕГЭ.

Е. Малеванов:

- У меня нет какой-либо информации, которая была бы инсайдерской по этому поводу. Но из моих представлений экспертных и из представлений, что не менее важно для меня, родителя десятиклассницы, я не жду отмены ЕГЭ в течение ближайшего времени. Поэтому свою дочь ориентирую на то, что ЕГЭ нужно будет сдавать и готовиться к этому нужно… Я стал готовиться к ЕГЭ, когда дочь пошла в первый класс. Но это не значит, что я стал изучать с ней контрольно-измерительные материалы. Это значит, что я стал объяснять ей и занимать сам такую позицию, что вряд ли удастся быстро проскочить, списать, как-то обойти этот процесс. А нужно старательно, насколько это дано природой, насколько хватит мотивации, к этому готовиться.

З. Лобанова:

- Вот Александр говорил о том, что новый министр будет заниматься больше распределением финансов. В частности, здесь тогда какие будут его первые шаги, как вы считаете?

Е. Малеванов:

- Я могу сказать, что сама процедура единого государственного экзамена и процедура аккредитации – это все завязано на расходовании достаточно больших средств и из федерального бюджета, и из региональных бюджетов. Поэтому с темой оперативного и эффективного расходования средств Сергей Сергеевич был знаком и ранее. Здесь просто важно добавить, что мы все ассоциируем его с работой в Рособрнадзоре, но он и до этого два года работал уже в министерстве образования и науки. И эти два года он занимался доведением средней зарплаты учителей до уровня средней зарплаты по экономике региона – это было с 2012-го по 20-13-й…

А. Милкус:

- Между прочим, самое сложное время, когда надо было убедить регионы выделять деньги на учительство.

Е. Малеванов:

- Поэтому он и в этот момент уже имел практику оперативного взаимодействия с руководителями субъектов Российской Федерации, с региональными министрами, по решению этой задачи. И еще один год, перед тем, как перейти в Рособрнадзор, Сергей Сергеевич координировал размещение государственного заказа. То есть, траты в рамках федеральной целевой программы развития образования средств через проведение конкурсных процедур и реализацию проектов. Это тоже работа, впрямую завязанная на финансах.

А. Милкус:

- Честно говоря, вот сейчас я понимаю, почему его поставили на деньги, я бы так сказал. Сейчас идет распределение денег очень серьезное и контроль за финансированием среднего образования. Честно говоря, как руководитель Рособрнадзора, я не очень понимал, хотя я понимал, что там деньги большие, а вот то, что у него есть такой опыт, - это важно.

Е. Малеванов:

- И немаловажно то, что он занимался как таковым контролем субъектов Российской Федерации и сейчас расходование средств – это тоже не только вопрос, как передать деньги, но и вопрос того, как проконтролировать их правильное расходование.

А. Милкус:

- То есть, регионы его хорошо знают и шутить с ним не будут?

Е. Малеванов:

- Да. Регионы как раз во время совещаний очень внимательно его слушают, чтобы он ни говорил. И поэтому сейчас они уже предварительно настроены на внимательное восприятие той информации, которая будет от него исходить.

З. Лобанова:

- Я поняла про деньги, что учителя могут быть спокойны, классным руководителям поднимут, как и обещали, дополнительные дотации…

А. Милкус:

- Если средняя зарплата учителя в регионе 20-25 тысяч, а практически большинство учителей работают классными руководителями, то 5000 это существенно.

З. Лобанова:

- Да. И вообще, это большая ответственность – быть классным руководителем. Я поняла так, что новый министр будет много заниматься финансами и распределением. А теперь я озвучу голос родителей. Что же будет с образованием? Кто же будет заниматься образованием? И будут ли наши дети тогда получать какую-то новую программу или какие-то новые введения, новые отношения, или все останется, как было? Стоит ли нам ожидать каких-то поступательных шагов в рамках именно образовательного процесса?

Е. Малеванов:

- Сейчас Сергей Сергеевич инициировал в этом году, во-первых, показатель национального проекта «образование», основной, тот, который обсуждается, - вхождение в десятку стран с лучшими системами образования. Показателем этого является результат международных исследований качества образования. ПИЗА, ТИМС, ПИРЛС. Это как раз то, чем занимается Рособрнадзор.

З. Лобанова:

- А сейчас мы на каком месте?

Е. Малеванов:

- От 26-го до 32-го.

А. Милкус:

- Да. А мы хотим в десятку. Причем, быстро – за 4 года.

З. Лобанова:

- Скажите, а Советский Союз был в десятке?

Е. Малеванов:

- А тогда не было таких измерений. Знаете, я бы очень просил образовательное начальство только об одном. Хватит реформ. Дайте хотя бы пять лет передышки. Чтобы федеральный перечень учебников был стабильный. Чтобы федеральные государственные стандарты были стабильными. Чтобы правила игры были понятными. Не надо больше нас реформировать! Дайте подышать. Вот Сергей Сергеевич распределяет финансы, отвечает за горячее питание, за строительство новых школ, за правильную технологию строительства помещений для школ и т.д.

Е. Малеванов:

- Как родитель, я тоже за это. А как эксперт по образовательным данным, могу сказать, что есть же национальный проект «образование», который реализуется с 2019 года и будет реализовываться до 2024-го. Это тоже предмет ведения министерства просвещения. И в национальном проекте образования одно из направлений – это модернизация стандартов. Поэтому как бы то ни было, в каком либо виде стандарты должны будут быть модернизированы.

З. Лобанова:

- В этот момент родители вздрогнули, я уверена, от слова «модернизация стандартов»…

А. Милкус:

- Я надеюсь, что это будет так… низенько, низенько…

Е. Малеванов:

- Я очень рассчитываю на то, что это будет незаметно. Это будет сделано в рамках процедурных вопросов между министерствами, правительством и т.д. Я очень надеюсь, что для родителей и для школьников это пройдет максимально незаметно. То есть, учителя получат новые установки о том, что желательно в учебном материале распределить между годами, а дети этого не заметят.

А. Милкус:

- С Кравцовым более-менее разобрались. Что вы думаете по поводу прихода на науку и высшее образование Валерия Николаевича Фалькова? Я его не знаю. Я знаю только то, что он отстроил фантастический вуз, мне многие люди из разных сфер говорили, что там и наука очень здорово развивается, и очень много приезжают исследователей из-за рубежа, они получают гранты. В общем, развитие этого вуза какое-то фантастическое. Больше ничего…

Е. Малеванов:

- На протяжении двух с половиной, если не трех десятков лет, традиционно министром образования являлся ректор – в прошлом.

А. Милкус:

- Да ладно. Филиппов. И все.

Е. Малеванов:

- И Филиппов. И Ливанов. И Ягодин. Несколько из этого выбивался Фурсенко, но он тоже был руководителем научного вуза. А вот Васильева и Котюков не были ректорами. А сейчас снова произошел некоторый возврат к статусу, что министром является ректор вуза и, наверное, произойдет смещение акцента от внимания к модернизации науки в сторону большего акцента именно на высшее образование. И здесь я бы ожидал, наверное, эффекта от рабочего контакта между Фальковым и Кравцовым. Потому что они ранее знакомы в качестве руководителя надзорного ведомства, которое контролирует деятельность вузов, и в качестве руководителя вуза. Они оба вступили в эти должности в 2013 году и на протяжении шести лет взаимодействовали друг с другом.

А. Милкус:

- Фалькову 41 год, Кравцову – 45.

Вторая тема, которую мы сегодня хотели обсудить, это история в 113-й московской школе.

Кратко. Урок физики. Восьмиклассник сидит в наушниках, слушает музыку, на последней парте. Учительница подходит к нему, требует, чтобы он снял наушники и начал заниматься, он не реагирует, она срывает с него наушники, рвет их, мальчик встает, завязывается потасовка. В результате наушники порваны, а это – единственная ценная вещь у этого мальчика, потому что мама сидит, папа пьет, бабушка воспитывает ребенка и вот они собрали деньги на эти наушники и это все, что у него было. Он злится, переходит на истерику, учительницу оттаскивают, мальчик ногой разбивает дверь стеклянного шкафа, сам поранился, в общем, пол залит кровью, в результате директор школы написал заявление об увольнении и перешел замдиректора в другую школу. Давайте послушаем сначала, что говорит учительница, которая спровоцировала эту ситуацию.

«- Вы знаете, я в школе проработала без малого 37 лет, я уже 20 лет учитель высшей квалификационной категории, и я не привыкла ставить просто так три. Это сейчас повсеместно. Но всегда стараешься попросить ребенка, чтобы хоть что-то сделал, да. Ну, начался урок обычный, я раздала тексты тестов, подошла к этому ребенку. Он имел у меня двойку в первом триместре. Подошла к ребенку, чтобы хоть как-то сделать так, чтобы он получил три. Там надо было два числа перемножить. С обратной стороны, говорю, Митя, здесь надо вот эти два числа этих перемножить и не забыть перевести минуты в секунды. Сделай, пожалуйста. Все. И ушла. Он лист отодвинул…»

А. Милкус:

- Ваша оценка – что произошло? На мой взгляд, вот то, что рассказала учительница, полный провал педагогический. Она просто расписалась в собственной некомпетентности и все 37 лет ее коту под хвост, на мой взгляд.

З. Лобанова:

- Я не поняла, а почему он в наушниках сидел на уроке? То есть, она уже на первом этапе на этом разрешила ему сидеть в наушниках, я так поняла?

А. Милкус:

- Я думаю, что он не спрашивал у нее.

З. Лобанова:

- Ну, тоже странно, согласись… То есть, она уже в какие-то моменты проигрывала, вероятно, и здесь ее квалификация…

А. Милкус:

- Насколько я понимаю, мальчик из сложной семьи, физика ему не дается, как и многие другие предметы… я так понимаю, что там вообще проблемы с развитием, он вообще на переменах общается больше с пяти-шестиклассниками, ему с ними проще, чем со сверстниками. У него двойка по физике, он понимает, что этот предмет у него не идет, он сидит на «качатке» и слушает музыку. По крайней мере, он не бузит в классе. Я думаю, так. И если ты в первом триместре поставила ему двойку, то, может быть, тебе надо было сразу, когда ты пришла в класс этот заниматься физикой, с ним позаниматься? То, что она ему говорит – а давай я тебе подскажу и натяну тебе тройку, это абсолютно непедагогически. Он прекрасно понимает, что от этого он лучше не будет знать этот предмет. Это просто учительница пытается себя выгородить и получить более-менее класс без отстающих.

З. Лобанова:

- Я знаю другую версию. Потому что у меня там учится сын моего близкого друга и моего коллеги, который говорил мне о том, что мальчик в принципе проблемный. И он уже неоднократно устраивал там истерики, он неоднократно там бегал, дрался. В общем, очень проблемный мальчик с точки зрения неуравновешенной нервной системы, скажем так. И с такими детьми наша школа, как мне кажется, работать не умеет, не может, боится и зачастую все, что могут делать родители этих детей… я хочу сказать, что другие дети очень страдают от таких мальчиков и девочек… это ходить и жаловаться директору, а дальше уже что может сделать директор? Вот я бы нашего эксперта спросила – и это вопрос всех родителей – вот есть в классе проблемный ребенок…

А. Милкус:

- У нас в Москве новый уполномоченный по правам ребенка Ольга Ярославская, бывший директор школы. Давайте послушаем ее.

О. Ярославская:

- Тут вся эта ситуация очень хорошо обнажает ту проблему, которая в нашем обществе существует. Все ищут сразу виноватых. Но если мы немножко отвлечемся от этого и подумаем, а в каком аду сейчас находится этот мальчик, который, понятно, уверена, что жалеет о том, что совершил, который является особенным ребенком, которому никто не протянул руку помощи… и он сейчас, забаррикадировавшись, сидит в своей квартире со своей несчастной плачущей бабушкой… а мы здесь с вами, взрослые дядьки и тетьки, говорим – ах, вот учительница, ах, вот педагог, ах, вот директор. Я, как бывший директор, могу вам сказать – все инструменты работы с этим ребенком, все рекомендации, все инструменты помощи у директора есть и были. Как у каждого московского директора. У нас у каждого должна работать психологопедагогическая комиссия, у нас есть центральная психолого-медико-педагогическая комиссия, куда должна была быть направлена эта семья. Школа знала этого ребенка, он в первом классе у них учился, они его выгнали, они потом приняли его по месту жительства, потому что, видно, не могли отказать. Но при этом они ничего не сделали для того, чтобы помочь и скорректировать поведение этого ребенка. А обязаны это делать. Говорить о том, что у нас сейчас подростки жестокие… если бы школа работала с этим подростком системно и если бы она ему оказала всяческую поддержку, не было бы этого случая.

А. Милкус:

- То есть, о чем тут говорится? Если вы видите, что ребенок проблемный, надо заниматься с ним до того, как возникнет такой конфликт. И инструменты для работы с такими детьми есть.

З. Лобанова:

- Я одно могу сказать. Поскольку я сталкивалась с такими историями, все, что сказала уполномоченный по правам ребенка, это, конечно, все идеально, и я бы назвала это сферическим конем в вакууме. Потому что на деле это не работает. То, что я знаю от завучей многих школ, истории о том, как один ребенок держит в страхе весь класс в течение двух-трех лет, пока через два-три года только они наконец, когда доходит до какого-то предела, могут как-то от этого ребенка избавиться.

А. Милкус:

- Ну, ты сама сейчас сказала, что вот эти завучи, которые тебе это рассказывают, эти завучи профнепригодны, которые ждут два-три года, пока ребенок терроризирует класс, родители ходят по потолку, дети боятся идти в школу, а школа ничего не делает. А инструменты для работы с такими детьми есть. По крайней мере, надо попытаться. Плюс еще школа могла обратиться в соцзащиту, школа могла посмотреть, чем можно помочь этому ребенку. Кто еще может помочь этому ребенку, если не школа? Бабушка одинокая, которая получает небольшие деньги и еще содержит его? Мне говорили, кстати, что этот мальчик еще и подрабатывал.

З. Лобанова:

- Кстати, а почему в данном случае мы все свалили на школу? Есть бабушка, которая выполняет роль опекуна, она тоже должна нести ответственность за ребенка…

А. Милкус:

- И по этому поводу мы спросили Ольгу Ярославскую. Давай послушаем.

О. Ярославская:

- У нас есть проблемы, когда семья не идет на контакт и не помогает. Здесь бабушка абсолютно опекала ребенка, она за руку его водила в школу и из школы, что подтверждают сами учителя. Просто бабушку никто не направил на ЦПМПК, потому что бабушке не предоставили этих возможностей воспользоваться тем, что есть в системе. Хорошо, у директора, допустим, не было квалифицированного психолога. Но у нас есть городской психолого-педагогический центр, туда заявку пишешь и к тебе выходят психологи и начинают работать. Поэтому я понимаю, что учитель, который только с этого года учебного был классным руководителем, был с этим особенным ребенком один на один, никто учителя с ее огромным стажем не научил работать с такими особенными детьми, потому что это специальные знания, это не знания педагогики, это знания физиологии подростка. И физиологии вот тех когнитивных нарушений, которые у этого ребенка. И надо было научить педагога. Это должны были сделать специалисты, которых директор не нанял на работу. Поэтому однозначная позиция, что администрация школы не создала все условия для коррекционной работы с этим подростком. Учителя жаль. Учитель – заложник этой ситуации, один на один оставшись с этой проблемой.

А. Милкус:

- Вот тебе и ответ на этот вопрос. Ведь ситуация очень простая. Вот такого мальчика или девочку школа терпит, старается как-то интернировать, но не заниматься им. Потом ребенок заканчивает школу, потом он начинать пить, гулять, а потом мы говорим – почему по нашим улицам страшно ходить вечером? Вот и все.

А мы продолжаем наш разговор. У нас есть звонок. Галина из Ижевска, здравствуйте.

Галина:

- Добрый день. Вот я бы хотела часть вопроса затронуть по поводу первого часа вашего. Я бы хотела, чтобы все-таки как-то определились они, упразднили вот эти социальные стажи, поскольку вот этот 20-летний стаж педагогический, который нарабатывает педагогический работник, он ведь дается для того, что после этого времени уже человек не может профессионально…

А. Милкус:

- Я понял. Я могу вам ответить. Что одна из задач Сергея Сергеевича Кравцова на посту министра просвещения – это совершенствование и принятие национальной системы учительского роста. Спасибо. Евгений Юрьевич, вот вы хотели нам рассказать, как нужно с такими детьми работать.

Е. Малеванов:

- Из той информации, которая звучала в СМИ, в обсуждениях, там фигурировали родители, родственники, учитель, директор, но нигде не возникали такие специалисты, как дефектолог или специалист-психолог в школе. А по сути, наверное, этот инцидент произошел как следствие недоработок именно по линии работы специалистов психологов, педагогов социальных. Я сам по образованию дефектолог и я бы, если представить себя на месте учительницы, я бы в данном случае не стал бы, зная ребенка, публично как-либо воздействовать на него… Поскольку, по видеозаписям – ведь это тоже одна из линий изменения в сфере образования, везде и все записывается, фиксируется, и информация сохраняется. И мы видели эту ситуацию, в том числе, через камеры видеонаблюдения, установленные в классе. Вот говорят, что создает стресс само видеонаблюдение постоянное, а в таком случае оно позволяет увидеть эту картину объективно – так, как было на самом деле. И на самом деле действительно ребенок сорвался. Он сидел погруженный, да, наверное, в стрессе, да, наверное, переживая, что у него ничего не получается, и здесь отняли у него его самую ценную вещь – наушники. И он вроде как по рассказам хорошо относился к учительнице-то, тем не менее, ее ударил, а после этого уже не смог очень долго успокоиться и начал крушить все вокруг. И я бы лично задал вопрос – наверное, раз так, то нужно устанавливать в классах мебель, в которой стекла не будут биться, раз у нас год от года не сокращается, а увеличивается количество детей, которым требуется инклюзивное образование. Мы под словами «инклюзивное образование» подразумеваем – на коляске ребенок или слабовядящий, но ведь это может быть еще и эпилепсия, и сахарный диабет, и отклоняющееся поведение, с точки зрения психики…

А. Милкус:

- А сахарный диабет, кстати, провоцирует тоже достаточно серьезные всплески и перепады настроения.

Е. Малеванов:

- Да. И вот этот инцидент – это то, что ставит заново вопрос: готова ли российская система образования к инклюзивному образованию?

А. Милкус:

- Но мы же с вами знаем ответ, Евгений Юрьевич. Не готова. Потому что у нас не хватает в школе психологов, у нас не хватает дефектологов, не хватает логопедов… Денег на них нету. Пока подготовят программу, пока подготовят людей, пока люди придут в школы… а в школах они еще ставки должны получить, они пока не входят в педагогический коллектив, они получают меньше, чем обычный учитель. Давайте мы послушаем Ольгу Ярославскую, - мы ее спросили: а что теперь делать в этой ситуации?

О. Ярославская:

- Преподавательскому составу надо провести аудит таких особенных детей. И создать психолого-педагогический консилиум. Если такие дети есть, значит, у каждого такого ребенка должен быть свой индивидуальный маршрут коррекционной работы. А педагоги должны быть вовлечены, и они должны понимать, какой ребенок сидит у них в классе. Что можно, что нельзя, как к этому ребенку подходить, как с ним разговаривать? Громко, тихо? Можно его трогать или нельзя его трогать?.. А теперь – пусть работают специалисты. Надеюсь, что они помогут. Городской центр придет и разрулит. Надо было это делать вовремя, а не тогда, когда вот это произошло уже.

А. Милкус:

- Ну, это практически то, что вы и говорили. В общем, мой совет родителям – если у вас в классе есть такой ребенок, добивайтесь у классного руководителя, у завуча, директора школы, чтобы этим ребенком занимались специалисты. Если в вашей школе нет учителей, которые готовы к такой работе, значит, должны быть другие специалисты в вашем городе. А я знаю, что сейчас вот была волна и создавали психолого-педагогические центры в средних городах, в крупных городах. По крайней мере, нужно искать специалиста и что-то с этим делать. На мой взгляд, учительница, которая отработала 37 лет в школе, после этой ситуации она расписалась в полной педагогической безграмотности и я бы ее перевел воспитателем дополнительного образования. Я думаю, что в старших классах она по своей квалификации работать не может. Это моя точка зрения. А то, что директор ушел по собственному желанию, понимая свою вину, по-моему, это еще одно доказательство того, что школа не справилась и расписалась в таком своем бессилии.

Е. Малеванов:

- Я бы добавил еще, что этот инцидент – это еще один аргумент в пользу необходимости увеличения доплат классным руководителям. Эти деньги действительно нужны, для того, чтобы человек понимал, что он не только по остаточному принципу является классным руководителем, но он получает за это достаточно большие деньги и здесь есть чем заниматься, здесь есть в чем развиваться, не обязательно это должны быть специальные курсы повышения квалификации. Такой информации много, работают центры…

А. Милкус:

- Спасибо большое.