Михаил Леонтьев: «Сейчас доллары печатают в таких масштабах, в которых это не снилось даже Обаме»
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
Д. Леонтьев:
- С вами программа «Что такое плохо». Я, Митя Леонтьев и мой папа Михаил Леонтьев. Папа, привет!
М. Леонтьев:
- Привет от папы!
Д. Леонтьев:
- Мы обязательно на следующей неделе обсудим результат нашего плебисцита.
М. Леонтьев:
- Мы говорили. Не хочется повторяться.
Д. Леонтьев:
- По результатам будет интересно.
Д. Леонтьев:
- Но понятно, что многих волнует, в первую очередь, это срок Путина. Сколько он останется, сможет ли он баллотироваться? Насколько это важно и демократично.
Я хочу поговорить про то, что демократично, а что не демократично в странах, в которых демократия процветает.
М. Леонтьев:
- Давно и сильно.
Д. Леонтьев:
- Прямо сегодня бывшего премьера Франции Франсуа Фийона, он фаворит в предыдущих выборах был, причем, безусловный.
М. Леонтьев:
- Был кандидатом в президенты. И безусловным фаворитом, которого сделали черным пиаром.
Д. Леонтьев:
- И теперь господин Фийон получит пять лет лишения свободы. Из них, правда, три условно.
М. Леонтьев:
- Или не получит.
Д. Леонтьев:
- Нет, уже получил.
М. Леонтьев:
- Можно, там же апелляция.
Д. Леонтьев:
- Он может его обжаловать, но политическая карьера его закончена. Возможно, он какой-то срок отсидит.
За что? Он во время того, как был депутатом, дал работу своей жене.
М. Леонтьев:
- Помощника.
Д. Леонтьев:
- А теперь французский суд говорит, что непонятно, что ваша жена там делала. И это явный политический заказ. При этом никаких протестов по этому поводу нет. Надо понимать, это была самая крупная французская партия – республиканская. Деголлевская партия. Это партия, где президент Саркози. Французская элита консолидирована. И там все договорились.
Представьте себе, есть такое город. Называется Нейи-сюр-Сен. Это фешенебельный пригород Парижа. Всего население порядка 60 тысяч. В этом городе родились и учились Ле Пен – правые, Меланшон – коммунисты, Саркози, Олланд. Фийон, как раз, не оттуда. Может, из-за этого его и посадили?
М. Леонтьев:
- А Макрон?
Д. Леонтьев:
- А Макрон тоже нет. Макрон – это креатура…
М. Леонтьев:
- Понятно, чья это креатура. Макро работал в банке Ротшильдов. На самом деле, вот эта вот ротшильдовская махинация, когда как чертика из бутылки… Вообще, французское голосование фантастично! Французы каждый раз выбирают президента, которого через некоторое время начинают презирать и ненавидеть. Кстати, Макрон здесь еще не чемпион, как-то так получилось.
Д. Леонтьев:
- Олланд.
М. Леонтьев:
- Да. До этого они думали, что хуже Саркози быть не может. Выяснилось, что Саркози гораздо лучше Олланда.
Д. Леонтьев:
- Последний популярный французский президент – это Жак Ширак.
М. Леонтьев:
- Да. Фийон был и популярен, и авторитетен, но он не устраивал консолидированную французскую элиту, потому что он выпадал из обоймы. Друг Путина, опять же, с какими-то позициями, которые явно не согласованы. То есть, не договорились.
Каждые французские выборы являют собой профанацию, на самом деле. С прошлых выборов, как мы помним, был вышвырнут Стросс-Кан, у которого тоже была позиция, но почему-то его застали за изнасилованием в американском отеле.
Д. Леонтьев:
- Потом оказалось, что это фигня.
М. Леонтьев:
- Выяснилось, что изнасилования не было никакого, это фигня. Но человека просто списали, вычеркнули.
Д. Леонтьев:
- Он тоже родился в этом городе.
М. Леонтьев:
- Вот видишь, не все звери одинаково равны.
Д. Леонтьев:
- Такая же ситуация в плане консолидированности элит, вот этой вот иллюзии выборов, демократии существует в Великобритании. Все мы знаем, что сейчас премьер-министр Великобритании Борис Джонсон, он закончил колледж Итон. Это школа, которая с 11 лет учит мальчиков, как быть премьер-министрами. 60 премьер-министров за историю. Великобритании из этого колледжа. Из них шесть после 45-го года, включая Дэвида Кэмерона и Бориса Джонсона. Вот как готовят элиту в Великобритании.
В прошлом году довольно-таки желтая газета «Daily Mail», но иногда с интересными статьями, опубликовала опросник, который должны заполнить студенты Итон-колледж, чтобы поступить в университет. Один из вопросов звучал так: представьте себе, что вы премьер-министр Великобритании (представьте себе, что это отвечают 11-летние мальчики) и у вас происходят протесты. Национальная гвардия расстреливает 28 человек. Напишите речь, которая оправдает действия полиции. И скажет, что они вынуждены и должны обеспечить безопасность.
Вот так готовят консолидированную элиту. И совершенно неважно, потом вы будете голосовать, как Британия, за тори или за лейбер. Или как во Франции, за…
М. Леонтьев:
- Давай пойдем глубже. Мы знаем, что модельная демократия современная, а британская, все-таки, кастовая, она исторична и так далее, а модельная демократия у нас американская. И книга Токвиля является, собственно, фундаментальным учебником демократии для всего человечества. Был такой Джеймс Мэдисон, один из отцов-основателей, который был идеологом вот этой модели американской, смысл которой в том, что, во-первых государство должно быть маленькое. Оно не должно лезть в частную жизнь, а частная жизнь – это все практически. Но при этом должны быть очень мощные фильтры на людей, которые проходят во власть, которые принимают решения. Начнем с того, что при Токвиле вообще активное право голоса имели 12% взрослого населения. Не голосовали, естественно, женщины, негры и значительная часть мигрантов, но были прямые цензы имущественные, оседлости и так далее.
Д. Леонтьев:
- Помимо голосования, в Америке есть Палата представителей, которая получается в зависимости от населения каждого штата. Как считалось это население? Это был гигантский спор, в котором участвовал Мэдисон, это интересно, как они воспринимали действительность. Они говорят, вот у нас такое-то население. Хорошо, говорят, а как же негры? А индейцы? И были длинные споры, нужно ли их считать? Права голоса-то у них нет, но население-то есть. И должно быть, наверное, больше представителей у того штата, у которого…
М. Леонтьев:
- Больше не голосующих.
Д. Леонтьев:
- И они решили так. Индейцы не люди, они не считаются. А черные – это один белый - два с половиной афроамериканца. Так они считали до девятнадцатого века.
М. Леонтьев:
- Могут сказать, что это все было в истории, мало ли чего было. Но система философии как построена? Вот эти фильтры? Они же все равно остались. Она построена, что совершенно просто напрямую заявлялось, что власть должна принадлежать меньшинству, а большинство, большое или маленькое, должно иметь возможность свободно выбрать из кандидатов, которых отбирает меньшинство. И после этого вы будете рассказывать про муниципальный фильтр нам…
Это были прямые и довольно честные, надо сказать, барьеры. За это время произошло одно, что эти фильтры стали постмодернистскими. Они стали виртуальными, еще жестче. Ты можешь на выборы выставить хот овцепаса, инвалида, педераста и пожалуйста. Но этот овцепас будет неким политическим значком, за которым будут стоять совершенно конкретные люди. Вот если так оно есть, если он абсолютно ручной, ну, например, нет ничего более в психофизическом смысле противоположного, чем Маккейн и Обама. Бравый солдат, не знающий слов любви и утонченный интеллектуал – полунегр. Отлично! Выбирайте! И они так и выбирают. Вкус разный, а политика-то одинаковая. Абсолютно консолидированная элита.
Что произошло на выборах Трампа? Произошел слом этой системы. Поскольку эти фильтры виртуальные, оказалось, что в ситуации определенной социальной напряженности политической их можно проломить. Это не входило в правила.
Д. Леонтьев:
- Появилась реальная демократия. Ничего страшнее нет!
М. Леонтьев:
- Конечно, никакая реальная демократия в этих условиях работать не может, мы говорили. Это смерть. Это, как минимум, гражданская война. Потому что механизмы консолидированного признания легитимности, а что такое легитимность? Это значит, что все идет в русле консенсуса. Почему Фукуяма говорил о консенсусе: А как могут быть выборы политические, если у вас кончилась история.
Конец истории – это не только конец истории в международном смысле. Всеобщая победа ценностей либерализма, толерантности и так далее. В мировом масштабе нет альтернативы. Ну, некоторые еще не дозрели, но будут дозревать. Куда они денутся! Это относится так же к внутренней политике. Уж внутри цивилизованной страны какая может быть дискуссия по основным ценностям? Никакой. Поэтому у вас нет никакого другого выхода, если вы в рамках этой концепции существуете.
Как устраивать конкурс красоты в широком смысле слова? Кто красивее, кто эффектнее, кто… В принципе, шоу. Обычное шоу на…
Д. Леонтьев:
- При этом реальной элите совершенно все равно, кого вы решите…
М. Леонтьев:
- Было.
Д. Леонтьев:
- Было.
М. Леонтьев:
- Мы говорили, кстати, про Францию. Почему Франция устойчивее? Германия, кстати, устойчивая. Еще устойчивее Франции. Потому что у нее есть хозяин. Там есть арбитр, который наведет порядок. Канна убрали не французы, де Вильпена убрали не французы, думаю, и Фийона убрали не французы, а кураторы. Мало договориться между собой. Договориться – это те, кто договорились с куратором. У Америки нет куратора. Мы много раз говорили, что трагедия Америки, как и трагедия СССР, что у него нет доктора. Не к кому прийти и сказать, да…
Д. Леонтьев:
- Пока существовал СССР, Армения с Азербайджаном не имели проблемы. Как бы потому, что было, кому решить эти проблемы.
М. Леонтьев:
- Конечно.
Д. Леонтьев:
- Как только СССР исчез, проблемы появились.
Но не совеем, пап. Вот хорошо знаю, что происходит в Америке. У них есть разрушительные процессы, которые не совсем идут из кураторства. Что понимают французы и не понимают американцы? Например, что делают американцы в предвыборной кампании? Они постоянно делят свое население на расы, на меньшинства. Так голосуют черные, так латиносы, так белые, так гомосексуалы. И эта статистика, которая ведется. Они все время делят американцев на подгруппы. Это очень разрушительная вещь. Во Франции нелегально брать статистику, как голосуют арабы.
М. Леонтьев:
- Потому что она всем прекрасно известна.
Д. Леонтьев:
- Но она разрушительна! Об этом не говорится.
М. Леонтьев:
- Об этом нельзя говорить, но это можно делать. Франция времен Миттерана завозила специально с целью укрепления электората социалистов этих арабов в огромном количестве. Говорить об этом нельзя, но все об этом знают.
Д. Леонтьев:
- Но ты не будешь педалировать эту тему, потому что это самая разрушительная тема для страны. Ты не можешь иметь партию татар в нашей стране, а партию черных ты можешь в Америке. И это внутренние саморазрушительные процессы…
М. Леонтьев:
- Ну, это не партия черных, это партия близкая к черным.
Д. Леонтьев:
- 98% голосуют на демократов.
М. Леонтьев:
- Что хочу сказать на тему о процессах. Мы говорили о том абстрактно, что вот идут разрушительные процессы. А мы сейчас начинаем видеть, тем более, имея советский опыт, а он тут бесценен, что для того, чтобы представить себе, как это реально все может происходить. Что делают сейчас антитрамписты? Они последовательно и до основанья, а затем дискредитируют основные институты, на которых держится американское государство. В первую очередь, это институт президентства. Я не буду здесь рассказывать, что они делают с Трампом и с институтом президентства. Причем, если раньше это были гонения, импичменты, расследования Мюллера, постоянная травля в прессе, идеи о том, что президента выбрали русские. Америка – такая страна, где русские могут выбрать президента. Все это очень хорошо, но это про Трампа. И сейчас во время этих волнений они потихонечку скукоживали права президента, представив его ненормальным идиотом в области внешней политики, применения или отмены санкций, ведения или не ведения войны. Это все шло сейчас во время волнений. Они отказывают президенту в его исключительных полномочиях, в том числе, полномочий главнокомандующего. Когда Трамп заявил, что если вы не примете национальную гвардию, а национальная гвардия находится в подчинении штатов, то я пошлю войска. Что сказали целый ряд крупнейших демократических штатов? Они не просто сказали нет, этого не может быть. Я процитирую губернатора Иллинойса, где, кстати, находится город Чикаго. И принято стрелять там, на самом деле. Это не образец порядка. Ну, вот, он сказал: я мысли не допускаю, что кто-то может приказать отправить войска в Иллинойс.
А что происходит дальше? Мы много раз говорили, что мы не понимаем, каким образом одна из проигравших сторон в нынешней ситуации признает победу другой стороны. Поэтому что сейчас говорит Байден?
Д. Леонтьев:
- Если он вообще что-то может говорить!
М. Леонтьев:
- А я докажу, что это не Байден говорит. Это ему написали люди, которые Байдена водят. Он говорит, что это самая большая… Ему задали вопрос, а что будет, если Трамп не признает поражения? Это значит, Трамп будет считать, что он победил, а демократы будут считать, что они. «Этот президент может украсть выборы, это самая большая проблема, которую я вижу. Но я знаю военных, которые вынесут Трампа из Белого дома моментально».
Ест предположения, что Байден маразматик. Но один из ключевых людей его штаба конгрессмен Ричардс то же самое произнес. Он уверен, что военные обеспечат мирную передачу власти. Военные!
Д. Леонтьев:
- В Латинской Америке такие частые мирные передачи власти.
М. Леонтьев:
- Может, он и знает каких-то военных, но подавляющее большинство кадровых военных, а других нет в Америке, это республиканцы. Они традиционно голосуют за республиканцев.
Д. Леонтьев:
- Военные – да, спецслужбы – нет.
М. Леонтьев:
- Ну, спецслужбы политизированы. И там сложная конфигурация.
Еще дискредитируется еще один институт под названием армия. А мы это четко знаем, если она вовлекается в игры, которые более, чем разрушительны.
Америка – это соединенные государства. Они уже государства. Конечно, со времен отцов-основателей эти штаты прошли большую эволюцию, тогда это были совсем государства. И, кстати, американская система выборов, когда штаты выбирают выборщиков, голосуют штаты, когда у нас говорят, что вот большинство американцев проголосовало так, а выбрали другого президента. Люди не понимают, что это другая система. Там штаты выбирают. И права штатов являются очень важными в этой системе. И если это дело разрушить, это будет совершенно другая страна.
Мы сейчас уже видим, что демократические и республиканские штаты ведут себя, как разные страны. В том числе, по отношению к тем же расовым волнением.
Д. Леонтьев:
- Вот главный пример. Одна из базовых вещей для любой страны – это миграционная политика. Как работает миграционная политика в Америке? По идее, она не может определяться разными штатами, потому что она иммиграционная, ты сначала должен в Америку попасть. Это должна быть прерогатива федерального правительства. Но нет. В половине американских штатов эмигранта невозможно депортировать, вне зависимости от федерального закона.
М. Леонтьев:
- Так с чего началась борьба с Трампом? Первое, что он сделал, он принял вот эти антиэмигрантские указы.
Д. Леонтьев:
- Он даже не принял ничего. Он просто сказал, что те законы, которые уже есть, должны соблюдаться.
М. Леонтьев:
- 150 городских округов США, не помню, сколько штатов, но много, подали в суд. И в судебном порядке заблокировали действия этих законов.
Д. Леонтьев:
- То есть, на данный момент у тебя есть президент, который не может управлять армией, внешней политикой, миграционной политикой. О чем говорить? Надо понимать, что не только Трамп, да, он человек такой, у него могут быть разные реакции, но проблема не в Трампе, а проблема в том, что вот это меньшинство, но все равно 45% США, они могут не принять результаты выборов вне зависимости, доверия к институтам нет ни у кого.
М. Леонтьев:
- И мы знаем реально механизм, каким образом может начаться, грубо говоря, распад. Начнется ли в этом случае война? Думаю, если победят демократы, то война начнется тоже, эти не дадут распасться.
Д. Леонтьев:
- Папа, ты говорил, насколько похожа эта ситуация на ситуацию…
М. Леонтьев:
- Вообще не похожа. На самом деле, как говорил Толстой, все несчастные семьи несчастны по-своему. Они несчастны по-своему, но есть объединяющий фактор – они несчастны. А признаки несчастности я могу последовательно перечислить. Это дискредитация базовых ценностей. Когда у вас начинают сносить памятники историческим героям, памятники людям, которые символизируют историю, это такой абсолютно чистый, дистиллированный, материальный признак смены политико-государственной идентичности. У вас идентичность меняется. Это, кстати, имеет отношение к поправкам. Мы стремимся сейчас вернуться, нормализовать то, что у нас было. То есть мы делаем такую политическую систему, при которой памятники сносить нельзя. Никакие. Потому что они памятники. Потому что это понимание целостности и сакральности самой истории. А они сносят. Это очень серьезный признак – дискредитация базовых ценностей. Когда ты там учился, уже начиналось в широком смысле, и сейчас это происходит в открытую, то есть на уровне символов.
Дальше. Дискредитация институтов. Тот же Фукуяма, кстати, который вылез и сказал: да, в Америке кризис, все ужасно, я ошибался здесь, я ошибался там, но Америку спасут ее мощные институты. Какие мощные институты ее спасут? Твоя же партия, твои же единомышленники просто сносят все подряд.
Д. Леонтьев:
- Мы говорили о дискредитации института президентства. Но надо сказать, что в Америке сейчас, даже при всей непопулярности Трампа, институт президентства самый популярный, у него где-то 40% поддержки. Если мы берем Конгресс, Сенат, Верховный суд, армию, полицию, прессу, это все еще ниже. Пресса вообще практически в нулевом состоянии. Практически все институты ставятся под сомнение.
М. Леонтьев:
- Еще одно обстоятельство. Фоном является колоссальный экономический кризис, который не позволяет самовоспроизводиться системе, как она воспроизводилась до того. То есть он полностью разрушает ткань социальную, она уже разрушена, потому что ты не можешь воспроизвести себя, свой образ жизни, свою работу, свою семью. Ты не можешь воспроизвести, потому что кризис не дает этого сделать.
И дальше следующий признак. Иногда действия самой системы… Не настолько еще система слаба, но действия системы саморазрушительные, они аутоиммунные. Понятно, что такое аутоиммунная реакция. Когда организм реагирует на вызов, он уничтожает сам себя. Причем это свойственно именно сильным системам. Сильная система бьет себя сильнее. Эта иммунная реакция сильного иммунитета разрушительнее, чем аутоиммунная реакция слабого иммунитета.
Могу примеры привести. Все, что происходит с Китаем. То, что начиналось как борьба за уменьшение диспропорции в экономике, переходит в разрушение действующей модели мировой экономики. США, может быть, и теряют шансы остаться единоличным лидером, но все равно их экономика воспроизводится в ней. Финансовая модель воспроизводится.
Д. Леонтьев:
- Но они прямые бенефициары этого.
М. Леонтьев:
- В финансовой модели они по-прежнему бенефициары. Я еще раз повторю, если мы посмотрим, как ведут себя китайские банки… Вот яркий критерий – санкции против России. У нас очень близкие политические позиции, и есть даже воля лидеров к развитию, углублению этого сотрудничества. Китайские банки никогда и нигде не высказывали претензии стать основными бенефициарами этой системы. Если китайские предприятия хай-тека, вся китайская промышленность явно претендует на лидерство, банки - никогда. Гонконг в гораздо большей степени американская финансовая вотчина, нежели китайская. Так вот, они ни копейки кредитов, по большому счету, нам не дали. Для них интегрированность в глобальную финансовую систему (а это американская система)… При том, что Китай не имеет свободной конвертации, при том, что у Китая есть ограничения по капитальным операциям, при том, что у них есть способность автономно управлять (в отличие от нас) своей финансовой системой, но все равно. Абсолютная дисциплина, абсолютное подчинение мировому финансовому регулятору, полная лояльность.
Д. Леонтьев:
- И это разрушается тем не менее.
М. Леонтьев:
- Это разрушается, и будет разрушено, потому что, очень вероятно, оттого, как Трамп начал списывать на китайцев все свои и не свои, а не зависящие от воли и сознания, типа коронавируса, проблемы, что он будет эскалировать противостояние с Китаем, пытаясь загнать туда демократов, пытаясь создать образ России как образ врага. Там чисто идеологизированное, с этим постоянным повторением: коммунистическая партия Китая, коммунистическая партия Китая, - когда там нет никакой коммунистической партии на самом деле. Партия есть, только она не коммунистическая давно уже.
И использование доллара как инструмента политического давления. При том, что доллар является универсальным средством для всех стран сбережения, резервной валютой, и именно эта роль позволяет США воспроизводить свою систему, непрерывно печатая… При том, что они ее сейчас печатают в таких масштабах, в которых это не снилось никому, включая во времена Обамы, при этом они подрывают…
Люди, которые понимают сущность системы, чувствуют ее, им не обязательно предполагать, как это произойдет алгоритмически. Они понимают, что так делать нельзя, потому что так делать нельзя никогда, потому что неизвестно как, но это все рухнет, потому что это просто невозможно. И вот эти вещи, абсолютно разрешительные, являются чистым примером аутоиммунной реакции. Причем и то и другое делается, в общем-то, по пустякам. Нет никакой, я бы сказал, неизбежной, фронтальной необходимости заниматься этой антикитайской политикой. Наоборот. И когда Болтон говорит, что он просил Си Цзиньпина помочь, может, он перевирает немножко, но то, что Трамп рассчитывал на Китай, все его действия первоначально были посвящены тому, чтобы Китай действительно помог, то есть чтобы Китай обеспечил быстрое восстановление американской экономики. И Китай готов был это делать. Просто сейчас понятно, что если - а его не будет, этого быстрого восстановления, - то тогда хрен бы с ним, и не надо ничего. Потому что результат-то нужен к ноябрю. А если к ноябрю не будет результата, значит…
То же самое касается санкций. Американские санкции в принципе американской экономике не нужны. Это глупости, это выигрыш на копейку, а ущерба – на миллиарды, если не триллионы. В конечном итоге подрываются основы воспроизводства глобальной системы этим. Вот это накопление, у которого есть временнЫе сроки (выборы), которые объявлены… Я себе представить не мог, что тот же Байден и его люди уже сейчас, за столько времени до выборов, сформулируют эту модель, военные вынесут из Белого дома молниеносно. Такие вещи не говорят заранее. Ты понимаешь, насколько уже в их сознании нормализованы эти модели, если они их свободно произносят?
Д. Леонтьев:
- Но они вполне себе нормализованы в Латинской Америке, скажем.
М. Леонтьев:
- Это все очень похоже на Советский Союз, в смысле системности, системного кризиса.
Д. Леонтьев:
- И отсутствие каких-либо людей, которые способны решить эту проблему глобально.
М. Леонтьев:
- Я много лет говорил про одно. Про то, что двухполюсная система, как она существовала (причем это были два противоположных и борющихся друг с другом полюса), это были как бы две напряженные балки, упертые друг в друга. Это была, грубо говоря, устойчивая строительная конструкция. Потому что ничто так не помогало американской, западной системе управлять западным миром, как наличие советской системы, и в какой-то степени наоборот. И одна из этих балок рухнула, а вторая обрадовалась. Вот чему она обрадовалась, понять невозможно. Потому что вся система управления миром рухнула, а новой системы они выстроить не смогли. Их реинкарнация русской угрозой, точно по модели, начиная от маккартизма и кончая лучшими всеми годами холодной войны, она просто прямо голливудская реинкарнация, можно сказать. Она говорит о том, что у них не было под рукой ничего…
Д. Леонтьев:
- Они сначала попробовали Бен Ладена. Но потом оказалось, что это не работает.
М. Леонтьев:
- Да всё не работает.
Д. Леонтьев:
- Подожди. А как же Китай? Почему Китай не может заменить Советский Союз?
М. Леонтьев:
- Вот сейчас они пытаются, по тем же лекалам. Но они же в течение всех последних лет холодной войны с китайцами поддерживали самые теплые отношения. И здесь очень трудно эту реинкарнацию сделать, потому что Китай интегрирован в Америку, а Америка в Китай колоссальным образом. С другой стороны, конечно, это другая цивилизация, другая культура, другая раса и т.д. И еще есть коммунистическая партия. Поэтому ни Дэн Сяопин, ни китайское руководство, ни правительство, а коммунистическая партия Китая скрывала про коронавирус всё.
Д. Леонтьев:
- Ты говоришь про борьбу. Глава американского Сената Мич Макконел, республиканец причем, якобы протрамповец, у него есть жена. Она сейчас министр транспорта, а вся ее семья (она китаянка по происхождению) сидит в совете директоров крупных производителей китайского авиапрома, автопрома и банковской системы. Это глава американского Сената. Вот у них борьба. С одной стороны, это, конечною, борьба, с другой стороны, показательно, насколько там интегрированные процессы.
М. Леонтьев:
- Там же тоже есть сумасшедшие. Этот Наварро, один из советников по переговорам с Китаем, это человек, который, по-моему, последние 15 лет писал книги о том, как надо зажимать Китай. Кстати, Трамп несколько раз дезавуировал его заявления о том, что всё, соглашение мертво. Трамп вышел и сказал: нет, он неправильно понял, все не совсем так.
Д. Леонтьев:
- Это противостояние сможет ли вернуть… Когда был Советский Союз, это обеспечивало американской политической системе некоторый консенсус.
М. Леонтьев:
- Не только американской. Америка глобальная страна, и система эта глобальная. Это обеспечивало дисциплину внутри глобальной системы, очень серьезную дисциплину. Там понятно было – а куда ты денешься-то, собственно, с подводной лодки? Никуда ты не денешься.
Д. Леонтьев:
- Это отвечало на всех их внешнеполитические авантюры. Почему во Вьетнаме? Ну, там же коммунисты. А вот почему в Ираке? Да хрен его знает почему, никто не может сказать, непонятно. И Китай в отличие от Советского Союза все-таки держава не экспансионистская, она несколько другая, это сложный противник, ее тяжело вот так представлять. У них одна военная база в Джибути. На больше чем 300 американских у них одна.
М. Леонтьев:
- У Китая вообще проекция силы не очень большая в мировом плане. Скорее это была экономическая экспансия. Заметь, у Китая колоссальное экономическое проникновение в Азию и Африку, а публичного политического влияния практически нет, оно очень не афишируется, скрывается и, в общем, микшируется до определенной степени. Им и не надо это. Не надо там лишней ответственности. Китай совершенно не претендует на роль мирового жандарма.
Д. Леонтьев:
- Это их вообще не интересует. Они не заинтересованы, чтобы другие страны, этот условный третий мир, жили по образу и подобию Китая. Им это неинтересно и непонятно, зачем это нужно. В отличие от Советского Союза и США. Бог с ним, с Китаем. Соединенные Штаты Америки. Как ты думаешь, что лучше для стабильности американской системы – Байден или Трамп?
М. Леонтьев:
- Неизвестно. А может быть, ничего не лучше, может, она вообще не жилец. Но в том виде, в котором она сейчас существует, это точно не жилец. Потому что, для того чтобы Америка выжила и пережила эти выборы, в политической системе США должны произойти какие-то очень серьезные изменения. Давай говорить про аналогии. Если мы начали говорить про американскую армию как инструмент политики… У нас была попытка путча. Эта попытка путча показала все бессилие, импотенцию советской системы. Это была самая большая демонстрация. Это была как бы публичная, открытая, материализованная, с этим Янаевым с трясущимися руками, с Павловым, который нажрался и вообще не принял участия в путчизме…
Д. Леонтьев:
- Хорошо, а если бы попытка путча была в 89-м году, а не в 91-м?
М. Леонтьев:
- Не знаю. Вот этот недопутч. Посмотрим, как будет выглядеть путч в Соединенных Штатах – так же или иначе. Может, он еще побольше чего продемонстрирует, а может, нет. Но что-то подобное очень просится.
Д. Леонтьев:
- Если Трамп выиграет выборы, будет ли американское правосудие его преследовать потом? Потому что очень много республиканцев считает, что это гарантировано, что они ему не простят…
М. Леонтьев:
- Если не выиграет? Это один из стимулов для Трампа звериным образом, любой ценой бороться за переизбрание. Он понимает, что они его не простят.
Д. Леонтьев:
- В общем, подведем итоги. Что такое плохо? Это то, что сейчас происходит в Америке. Я, кстати, этому совершенно не рад, мне не кажется, что это хорошо ни для кого.
М. Леонтьев:
- Даже в ситуации Ельцина с Горбачевым, которые страстно друг друга «любили», как мы помним, она в тысячу раз мягче, чем американская.
Д. Леонтьев:
- Спасибо. До следующей недели.