В интернете работают группы, готовящие подростков к торговле наркотиками и массовым расстрелам с помощью воронок продаж
С. Мардан:
- И снова здравствуйте! И снова в эфире Сергей Мардан. Друзья, вот еще о чем хотелось мне сегодня поговорить. Президент России (это я сейчас читаю вам официальную информацию) поддержал идею создания реестра токсичного контента. Вот эта вот страсть российских граждан к иностранным словам меня, конечно, дико раздражают, хотя слово «токсичный» хорошее слово. Оно очень емкое. И очень содержательное.
Итак, токсичный контент в интернете. Он там есть для любого человека, который интернетом пользуется. Нет никаких сомнений в том, что его там до черта! Вот лично у меня только один вопрос: как его можно отрегулировать? Как можно составить реестр? Вот сколько десятков или сотен тысяч сайтов должно попасть вот в этот список токсичного контента? Кто будет этим заниматься и, собственно, что из этого будет дальше следовать? И не выродится ли все это в возможность выходить в интернет, допустим, через сайт «Госуслуги», как нам некоторые обещают.
Поговорим об этом с Игорем Ашмановым, предпринимателем, генеральным директором компании «Ашманов и партнеры». Игорь, доброе утро!
И. Ашманов:
- Доброе утро, Сергей.
С. Мардан:
- Скажите, зачем нам составлять реестр токсичного контента? Вот вы – человек, который и олицетворяет во многом русский интернет. Разбираетесь в этом лучше, чем кто бы то ни было. Вообще, это хотя бы теоретически возможно?
И. Ашманов:
- Я еще и член Совета по правам человека. И, собственно, вот это поручение появилось в результате моего доклада президенту 9 декабря на ежегодной встрече с СПЧ. Если бы я считал, что это невозможно, я бы такого доклада не делал.
Те вопросы, которые вы поставили, они показывают, что, действительно, надо объяснить, что это такое, потому что они все немного мимо – эти вопросы. Итак, что я подразумеваю под токсичным контентом? Начнем с этого. У нас есть контент запрещенный, то есть, есть определенное количество видов содержаний в интернете, которые просто запрещены у нас по закону. И его блокировкой занимается Роскомнадзор и так далее. Этот контент всем известен – это разжигание розни, это пропаганда наркотиков, детское порно и так далее. Там довольно сложная процедура. Она медленная: сначала с предупреждением и так далее, этот контент успевает мигрировать, распухнуть и так далее. Но там основная, на самом деле, проблема у Роскомнадзора – это взаимодействие с социальными платформами, с цифровыми платформами, с тем, что сейчас называется экосистемой. И так далее. Они пока, на самом деле, на такое сотрудничество даже в отношении незаконного контента идут очень плохо.
В общем, их там все-таки удается воспитывать штрафами и так далее. Сейчас принят для иностранных платформ, чтобы уравнять их в этом смысле с российскими, принят закон о приземлении, и они, возможно, за 2022 год, все-таки, приземлятся и будут более управляемыми. В смысле будут работать в нашей юрисдикции, а не в юрисдикции Калифорнии и так далее.
Но есть огромная сфера серого контента, который не является запрещенным, но является в некотором смысле прекурсором для производства совсем плохого и запрещенного контента. Приведу пример. Например, есть довольно много групп, где как бы в свободной манере, пользуясь свободой слова люди обсуждают наркотики в духе, что может, и легализовать, а ничего страшного и так далее. Понятно, что, на самом деле, это некая воронка вовлечения, на следующих уровнях там эти наркотики обсуждают более конкретно, а закрытых группах потом начинают искать закладчиков и втягивать молодежь в эту совершенно гнусную деятельность.
Такая же история со школьными расстрелами. Школьные расстрелы сейчас вновь, я понимаю, что группы совсем колумбайнерские, где обсуждают, как прикольно расстрелять одноклассников – это, конечно, в общем, блокируют или можно заставлять блокировать. Но есть огромное количество групп, которые служат той же самой воронкой вовлечения, где как бы просто разговаривают об интересненьком, а интересненькое – это то, что остренькое, бьет по нервам, всякие шок-контент: расчлененка, смерти, катастрофы. Следующий уровень – это разговоры про серийных маньяков, про массовые убийства, про расстрелы. Но не про колумбайн. То есть, такая воронка вовлечения, у нее сначала широкое горло, достаточно как бы невинный, но немного грязноватый контент, а потом следующий уровень отбирает тех, кто все сильнее этим интересуется, дальше начинают давать задания, всякие проверки и так далее. И дальше общение уходит, как правило, в закрытые группы, где уже прямо конкретно готовят людей к выводу в офлайн.
Такого вида контента, который явно неприемлем с точки зрения общества, а так же конституции, документов стратегического планирования и так далее, в сети очень много. Этим контентом озабочены, на самом деле, довольно большие массы родительские, в том числе, родительские ассоциации, вообще, массы пользователей. Но у них нет инструмента. На их жалобы очень плохо реагируют правовые платформы. Им некуда обращаться и так далее. И речь была о том, чтобы канализировать эту деятельность, то есть, создать некую единую общую этическую платформу как инструмент для общественных организаций, общественных движений и объединений по составлению не каталога сайтов, а каталога рубрик, так сказать, каталога категорий – такой антологии плохого контента. Такую создать этическую платформу общую, про которую мы все можем сказать, да, в нашем обществе это неприемлемо, хотя оно пока и не является незаконным.
С. Мардан:
- Я перебью вас. Я идею понял. Условно говоря, вы говорите о некоей форме Окна Овертона, то есть, если люди в шутливой манере начинают обсуждать, допустим, наркотики в том или ином виде, то это автоматом попадает в категорию токсичного контента. Так или нет?
И. Ашманов:
- Не автоматом.
С. Мардан:
- А как?
И. Ашманов:
- А говорю о том, как создать общественный проект, в котором на каждую ветку токсичного контента, например, финансовое мошенничество – тоже есть довольно толстый слой серого контента, в котором явно людей подводят к тому, чтобы у них украсть деньги, но который не является незаконным. Сначала разговоры про заработок в интернете, про заработок на бирже, так далее.
Этой веткой должны заниматься профессионалы, которые хорошо разобрались в пирамидах, в ложном брокерском бизнесе и в других разводах. Соответственно…
С. Мардан:
- Очень широкая трактовка получается, я боюсь.
И. Ашманов:
- Смотрите. Она не может не быть широкой, потому что сам этот широкий контент очень. Но эта трактовка общественная, то есть, речь идет о том, чтобы, с одной стороны, создать общественное движение, общественный каталог, с другой стороны, пригласить к разговору цифровые платформы, потому что вы могли бы заметить, что у каждой цифровой платформы есть своя политика. Она просто не очень соответствует не нашим законам, не вот этому общественному консенсусу о том, что, условно говоря, аниме не должно быть сексуальным, не должно сексуализировать детей. Цифровые платформы считают, нет, может. И немножко про наркотики, особенно про легкие, тоже можно разговаривать и так далее.
Вообще, регулировать это надо на основе политик цифровых платформ самих, но только они должны соответствовать тому, что нашему обществу кажется приемлемым и не приемлемым.
С. Мардан:
- Или, по крайней мере, части нашего общества.
И. Ашманов:
- Большинству. Достаточно большинства, потому что, вообще-то, демократия – это защита большинства от меньшинств. Вообще-то, это точная формулировка демократии.
С. Мардан:
- Спасибо! Игорь Ашманов – автор идеи создания реестра токсичного контента. Он его предложил Путину.
Я сразу успокою тех, кто закидывает тоннами комментарии, значит, предложение не означает, что оно будет принято. А что касается механизма, даже не уровне механизма, честно говоря, у меня есть некоторый скепсис, что это может быть реализовано, потому что, ну, как происходит взаимодействие? Есть контент запрещенный, вот он общеизвестен. Решение суда – закрывается паблик, сайт. Всем все понятно. Во всем мире это так работает. А слово «токсичный» , ну, в быту мы его употребляем. В юриспруденции такого понятия нет. Добиться от западных социальных сетей или провайдеров принять неких вот то, что называется именно политик, что они считают правильным и неправильным, разжигающим ненависть или прочее, ну, сомнительно. У них свои политики. Они – частные компании. То, что противозаконно – они закрывают там. Медленно, быстро, плохо, хорошо ли… А вот это вот? Ну, не знаю. Сомнительно.
И, честно говоря, совсем подводя итог: Мардан – против. Мардан против практически всех ограничений. Я – за то, чтобы все было разрешено, что не запрещено. Потому что там начнем запрещать шутки про наркотики, а дальше, в общем, вернем советскую идеологию образца 76-го года, знаем, чем заканчивается. Ну, это мое частное мнение.
Общество, оно очень разное. Но все имеют право на собственное мнение.
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Google Podcasts или Apple Podcasts, ставьте оценки и пишите отклики!
