Борис Надежин: Я ходил на все митинги, но призывал ходить только на санкционированные
Скачать передачу [mp3, 43.2 МБ]
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
А. Норкин:
- Здравствуйте. В студии Андрей и Юлия Норкины. С нами в студии Борис Борисович Надеждин. Борис Борисович, вы, насколько я понимаюсь, столкнулись с хорошей работой нашего здравоохранения.
Б. Надеждин:
- Мне есть с чем сравнивать. У меня это был второй инфаркт. Первый был 11 лет назад, и медицина была в куда худшем состоянии. В частности, стент мне поставили только через сутки в Москве, потому что в моем родном Долгопрудном эту операцию не делали. А когда инфаркт, речь идет о часах. То есть чем быстрее его поставят, тем меньше у вас будет рубец и т.д. Поэтому 11 лет назад все было гораздо хуже. Я помню, что лежал в коридоре в Долгопрудном, и все было очень грустно. А в этот раз все гораздо лучше. Во-первых, от вызова «скорой» до попадания на стол прошло 40 минут, а до постановки стента – 70 минут от вызова «скорой». Это фантастический результат. Огромное спасибо хочется сказать бригаде врачей во главе с Александром Александровичем Покатиловым, которые профессионально отработали, реально жизнь спасли.
Ю. Норкина:
- Наверное, они знали, кого везут.
Б. Надеждин:
- Я лежал в обычной двухместной палате, как и все, рядом с дядей, у которого инсульт был. Я теоретически мог, конечно, какие-то деньги заплатить, куда-то уехать в Москву. Но смысла нет. Потому что Долгопрудный – один из базовых центров Подмосковья по кардиохирургии, реально очень хороший, там все на высшем уровне, отлично все сделали, и условия вполне приличные.
Ю. Норкина:
- Чистенько так все, современно?
Б. Надеждин:
- Это довольно старая больница, она отремонтирована много раз. Такая нормальная российская больница. Конечно, еду мне жена приносила в основном, потому что то, что там готовят, есть, конечно, можно, но на фоне домашнего бульончика проигрывает.
А. Норкин:
- А вывод какой? Мы продолжаем кричать, что все плохо?
Б. Надеждин:
- Да нет.
А. Норкин:
- Но мы же не можем сказать, что все хорошо?
Б. Надеждин:
- Я скажу общее впечатление. Врачи очень квалифицированные, сестрички очень заботливые. Есть, конечно, некая проблема в том, что ремонт надо бы почаще делать. Одна из причин, почему мне нравится в Долгопрудном, мне там минут 15 идти до моей квартиры. Поэтому я периодически уходил.
А. Норкин:
- А кто не в Долгопрудном живет?
Б. Надеждин:
- Там в основном местные. Хотя туда со всей области привозят. То есть там жить можно. Это, конечно, не 4-звездочная гостиница, но условия вполне приличные. То есть спать, есть, общаться, ходить можно, холодильник есть, телевизор есть, в принципе чисто, влажную уборку в палатах делают два раза в день.
В любых условиях есть профессионалы, которые хорошо делают свое дело. В данном случае это врачи. Главное – это врач.
Ю. Норкина:
- А врачи были молодые?
Б. Надеждин:
- Молодые.
Ю. Норкина:
- Я имею в виду, наследие Советского Союза или уже сегодняшние?
Б. Надеждин:
- Другое поколение совсем. Первый стент мне ставила дама, ей 30 лет от силы. А второй стент – исполняющий обязанности главврача и начмед больницы. Ему, наверное, лет 40, может быть, 45.
А. Норкин:
- Борис Борисович, вы к нам приходили летом, когда были эти московские митинги. И тогда вы очень аккуратно подбирали слова, потому что непонятно было, чем все это закончится. Там как раз только начинались эти суды. Сейчас все вроде уже закончилось, можно выносить свою оценку. Кого-то посадили, кого-то отпустили, кому-то условно дали. Шума очень много. Хотелось бы к этому вернуться.
Б. Надеждин:
- Безусловно, самое яркое политическое событие в России в 19-м году – это, конечно, выборы в Мосгордуму. Потому что все остальные выборы в штатном режиме прошли. Про Мосгордуму оценка такая. Все, что происходило, мне страшно напоминало… Помните, у Чехова есть такой рассказ «Злоумышленник», когда мужик гаечку открутил, и поезд под откос чуть не пустил? Так и здесь. Трудящиеся политтехнологи хотели просто освоить бюджет, заработать какие-то деньги масштаба десятков миллионов рублей. И вместо того, чтобы подписи сделать честно… Помните, там был такой коммунист России, который потратил 2 тыс. рублей на сбор 5 тыс. подписей. Они взяли и ничего не собрали, а просто положили бумагу в качестве подписей этих людей. В чем их проблема? Проблема была в том, что до них дошло в какой-то момент, что если какой-то условный Яшин, условная Соболь или условный Гудков зарегистрируются по подписям, у них появится право в соответствии с законом посмотреть на подписи этих клоунов. И вот из-за этой фигни начался полномасштабный политический кризис в стране. Потому что им пришлось потом уже объяснять политическому начальству, что никак нельзя этих зарегистрировать, ибо они сорвут выборы, войдут в Мосгордуму…
А. Норкин:
- Эти люди периодически участвовали в выборах, и больших успехов у них не было.
Б. Надеждин:
- Это самое удивительное в этой истории. Поверьте мне, если бы этих всех людей зарегистрировали, и они участвовали бы в выборах, то оппозиционеров в Мосгордуме было бы человек 5, и это были бы люди достаточно понятные. Понятно, кто такой Илья Яшин, кто такой Дима Гудков, кто такая Юлия Галямина. Люди понятные.
Если бы не было этого желания украсть 3 копейки, из-за которого пришлось отказывать в регистрации достаточно знаковым для значительной части москвичей людей, не было бы никакого скандала. Из всей этой команды, которая пошла на выборы, на мой взгляд, шансы победить имело от 3 до 5 человек – думаю, Яшин, скорее всего, Гудков, возможно, Люба Соболь, может быть, Юля Галямина. Но это точно не 20 человек. Что было сделано? Устроили скандал, многотысячные митинги. Пришлось выгонять Росгвардию на улицы, которая месила, мочила кого попало. Я же был там, на всех этих мероприятиях.
А. Норкин:
- Но вы ходили только на санкционированные митинги, Борис Борисович.
Б. Надеждин:
- Давайте разделять. Я ходил на все, но призывал ходить только на санкционированные.
Ю. Норкина:
- А на все вы ходили как журналист, просто интересно было?
Б. Надеждин:
- Просто как человек, который имеет право гулять по Бульварному кольцу в любое время суток.
В результате всего этого кошмара куча людей была побита, значительная часть людей посажена. При этом на выходе в Мосгордуме целых 20 людей, которые не должны были пройти, по версии мэрии.
А. Норкин:
- Я сказал, что история с московскими выборами, митингами и реакция на все это – это история с Pussy Riot. Потому что опять повторение той же самой дилеммы. Нужно ли было за это наказывать? Юля говорит, что нужно было капитально вломить. А Борис Борисович говорит: нет, нужно было обойтись 15 сутками.
Ю. Норкина:
- Я не говорю, что нужно капитально вломить. Я говорю, то, что сделали, сделали правильно.
А. Норкин:
- Так не сделали до конца.
Ю. Норкина:
- Ты что, крови хочешь, что ли?
А. Норкин:
- Я не хочу никакой крови. Просто сначала Pussy Riot посадили, потом выпустили. При этом у них узники совести и т.д., до сих пор монетизируют эту историю. Но после, когда были ловцы покемонов и т.д., там никого не сажали. Там почему-то стали давать условно, еще что-то. То есть непоследовательно.
Ю. Норкина:
- Ловец покемонов не орал в церкви гадостные слова.
А. Норкин:
- Он орал это на записи. Стоял, снимался и матерился в храме. Какая разница?
Ю. Норкина:
- Ты хочешь, чтобы ему тоже два года дали?
А. Норкин:
- Да. Потому что или так, или так. Потому что эта непоследовательность привела к тому, что мы летом получили ровно ту же самую историю. Или надо было им дать возможность ходить на эти выборы, или крутить всех и вертеть.
Б. Надеждин:
- Есть принципиальная разница. Pussy Riot изначально делали, на мой взгляд, отвратительное дело. Пришли в храм… Можно не верить в бога, но надо понимать, что есть люди, для которых это святое место, и там, извините, нагадили. Люди, которые пытались участвовать в выборах, не делали ничего противозаконного, они как раз пытались соблюдать законы. Это отдельная история.
На мой взгляд, и к Pussy Riot, и к ловцу покемонов, и даже к тем ребятам, которые кидали пластиковые стаканчики в Росгвардию, нужно было применять ровно одно наказание. Это хулиганство. И то, и другое, и третье – хулиганство. Не надо делать из этого какую-то политику. Я сам был во всех историях, где была Росгвардия, но мне в голову бы никогда не пришло плюнуть в росгвардейца, потому что я прекрасно понимаю, что этот парень просто призван, у него работа такая.
Ю. Норкина:
- Вообще не надо плевать в представителей правоохранительных органов, это может нехорошо закончиться.
Б. Надеждин:
- Но ни то, ни другое, ни третье точно не тянут на какие-то политические преступления, на пятилетние сроки. 15 суток – и все свободны. И это правильно, на мой взгляд.
А. Норкин:
- Я повторяю, непоследовательность.
Ю. Норкина:
- Я считаю так. Что касается санкционированных митингов, это одна история. Что касается несанкционированных, здесь нужно действовать гораздо жестче.
А. Норкин:
- А получилось не так и не так. Можно было все эти митинги разрешить.
Б. Надеждин:
- Да, это был бы самый хороший вариант. Но, как выяснилось в итоге, не было никаких массовых беспорядков.
А. Норкин:
- У Валерия Фадеева другая точка зрения.
Б. Надеждин:
- Мне кажется, Валера просто оговорился. То есть официально массовых беспорядков нет. Все то, за что ребята получают сроки, это неповиновение сотруднику полиции и т.д. Но это другая история. На мой взгляд, там были случаи неповиновения. Да, нехорошо кидать пластиковой бутылкой в полицейского, это хулиганство.
А. Норкин:
- Вот Егор Жуков, один из героев этих летних событий, сейчас получил условно. И в первом же интервью рассказал о том, что он хочет стать президентом России. Все либеральные СМИ начали на него молиться.
Б. Надеждин:
- Когда мне было мало лет, я сначала хотел стать космонавтом. Потом я хотел стать великим советским ученым.
А. Норкин:
- Ну, почти получилось.
Б. Надеждин:
- Я просто хочу сказать, то, что говорит безусловно талантливый и харизматичный человек в 20 лет… Давайте вернемся к этому вопросу через 5 лет.
А. Норкин:
- Почему именно через 5? Что, в 25 будет какая-то большая разница с 20-летним?
Б. Надеждин:
- Давайте просто подождем. Я давно на свете живу, я видел много раз, как какой-то человек вдруг оказывался светочем и лучом света в темном царстве, и все говорили: вот он, будущий спаситель. И в 99% случаев выяснялось, что все не так, у человека потом своя жизнь, он куда-то уходит, продолжения все это не имеет. А в итоге какими-то спасителями оказываются совершенно другие люди, про которых 5 лет назад никто даже не думал, что они станут какими-то важными деятелями.
Кроме того, Егор, при всем при том, что он реально харизматичен, производит впечатление человека, не очень ясно понимающего, чем занимается президент РФ.
Ю. Норкина:
- Вячеслав Бондарь пишет: «На майдане тоже было хулиганство. Был разрешенный митинг. И к чему привело? Тоже кидали стаканчики, камни, и в конце полетели пули».
Б. Надеждин:
- Там была другая ситуация. Там президент просто оказался недееспособен.
А. Норкин:
- Зачитаю вопрос: «Как Борис Борисович смотрит на отставку Левченко? Или коммунистов мочить зачетно?» Я так понимаю, этот наш слушатель считает, что Левченко слили как коммунистического губернатора.
Б. Надеждин:
- Я пропущу несколько пластов и судьбу Левченко и скажу совершенно другую историю. К большому сожалению, у нас процедура выборов губернатора носит абсолютно фиктивный характер. Последнее, что интересует тех, кто принимает решения, это реальное мнение людей. В основном решение о том, кто будет губернатором, надо ли заменять губернатора, принимается примерно в следующем ключе. Вот есть уважаемые важные люди, близкие к Путину, к Медведеву, к Сечину и т.д., нефтяные компании, энергетические компании, еще кто-то, то есть реальные хозяева финансовых потоков в регионе. Они садятся и решают, как это будет выглядеть, какая конфигурация. Мы это блестяще видели в ситуации с Питером.
А. Норкин:
- Что вы имеете в виду?
Б. Надеждин:
- Беглов в качестве губернатора Санкт-Петербурга. Человек, меньше всего похожий на политического деятеля вообще, и человека, способного открывать рот вообще правильным образом. Тем не менее, договорились, сели, распределили, кто чей будет вице-губернатор. И так тупо, цинично, ломая через колено всех на свете, проломили, и он теперь губернатор. Выясняется, что руководит вовсе не он, а другие люди. Но хрен бы с ним.
А. Норкин:
- Может быть, действительно хрен бы с ним?
Б. Надеждин:
- В этом большая проблема. Потому что Россия сейчас находится в очень непростом времени. И представлять людей, что на уровне большого города (мэр), что на уровне губернии (губернатор), должен человек, который хорошо известен именно людям, а не является продуктом компромисса каких-то больших людей.
Ю. Норкина:
- Мало того что он известен людям, еще как он должен быть известен – своим делом.
Б. Надеждин:
- Поверьте, различия политической партийности – Левченко, типа, коммунист, а Островский в Смоленске – ЛДПРовец, это полная ерунда, это не имеет почти никакого значения. Я сам в Долгопрудном прошел по списку «Справедливой России».
А. Норкин:
- Вы то ли 5, то ли 6 партий представляли за время своей политической карьеры.
Б. Надеждин:
- Да. А почему? Потому что меня в Долгопрудном знают все. Потому что я живу в этом городе 50 лет.
А. Норкин:
- Яшина тоже в Москве знают, и избрали его, а толк-то какой?
Б. Надеждин:
- Яшин счастья в отдельно взятой Красносельской управе не построит точно. Так же как я в Долгопрудном.
Ю. Норкина:
- 8004, вы можете обписаться здесь, мы все равно не будем на вас обращать внимание.
А. Норкин:
- По поводу выборов и того, что я предположил, что выборы вообще, не знаю, нет у меня доверия к этой истории. Вот прошли выборы в партии «Яблоко», избрали нового руководителя – Николая Рыбакова.
Б. Надеждин:
- Мы все его хорошо знаем.
А. Норкин:
- Так же, как хорошо знали Сергея Сергеевича Митрохина. Эмилию Эдгардовну знали не очень хорошо, но она как-то быстро покинула пост. И что? «Яблоко» расцветает, что ли?
Б. Надеждин:
- Давайте я вам честно скажу. Я внимательно следил. Потому что огромное количество моих друзей в партии «Яблоко» и были, и есть, и некоторые даже возвращаются. Я могу сказать следующее. Для меня судьба партии «Яблоко», уже можно подводить итоги, она представляется какой-то, не хочу говорить – трагичной, но какой-то очень для меня тяжелой историей. Потому что, в принципе, Григорий Алексеевич Явлинский, конечно, умница фантастический. Блестящий оратор, очень глубокий человек. Это при том, что он таких, как я, ругал все 90-е годы.
А. Норкин:
- Вы же были идеологический оппонент.
Б. Надеждин:
- Тем не менее, он великолепный оратор. И в какой-нибудь небольшой европейской стране он был бы лидером вполне себе потрясающей парламентской партии социал-демократов. Очень умный, хорошо образованный, прекрасно знающий проблемы страны. Я много раз думал: почему же так? Я специально смотрел запись со съезда. У них все открыто, в интернете. Я внимательно прослушал речь Григория Алексеевича Явлинского и понял, что он, во-первых, действительно, очень умный, все правильно говорит. Но бросилось в глаза, что он уже просто устал. Это видно. Это не тот Явлинский, который грохотал, заводил в 90-е годы. Он уже достаточно пожилой человек. И я все время думал: как же так, почему? Там очень хорошие, умные, порядочные люди. Чего ж за них народ не голосует?
А. Норкин:
- Это я тоже всегда пытаюсь узнать.
Б. Надеждин:
- Я могу предположить, что, конечно, здесь… я и на своей шкуре испытал, в отношениях с «Яблоком», конечно, они очень, как бы мягче сказать, не гибкие. Они слишком принципиальные по большому количеству вопросов, чтобы в реальных условиях российской политики чего-то добиться.
А. Норкин:
- По Крыму?
Б. Надеждин:
- В том числе – по Крыму. Я не скрою, я бы предпочел выдвигаться в депутаты, скорее, от партии «Яблоко». Она мне культурно ближе, чем многие другие партии. Интеллигенция, там масса моих друзей. Но мне сказали: не вопрос, но нужно подписать двенадцать пунктов, из которых два с моей стороны выглядели бы странно.
Ю. Норкина:
- Как говорил покойный Юрий Михайлович: в говне-то никто не хочет ковыряться. Грязь от трактора чище, чем политика. И легче так.
Б. Надеждин:
- Это реально даже трагическая история. Потому что, действительно, принципиальность, порядочность, увы, на этом историческом отрезке были не востребованы людьми, я имею в виду – избирателями. А востребован был «гром победы раздавайся!», «Крым наш!».
А. Норкин:
- Сколько раз яблочникам предлагали работу. Сколько согласилось из «Яблока»? Лукин, Артемьев, Памфилова.
Б. Надеждин:
- Полно народу из «Яблока» занимало разные посты. Лично Явлинский, да, отказался. Я же присутствовал в этой истории, когда ему предложили стать вице-премьером, он требовал полномочий, пятое-десятое. Тогда на это Ельцин не пошел. Хотя это всерьез предлагалось. Я с какой-то болью и грустью смотрю на это. Конечно, при всем уважении и к Коле Рыбакову, и до этого – с Эмилии Слабуновой, все-таки там гигантской политической величиной является Явлинский, который, увы, уже объявил, что он в президенты не пойдет.
Ю. Норкина:
- Сергей нам написал: «Явлинский в пятницу на «Эхе» сказал: аннексия Крыма. Вот вам и ответ, почему за них не голосуют. Потому что знают, что интеллигентишки эти – предатели».
Б. Надеждин:
- Тьфу, елки, да причем здесь?
Ю. Норкина:
- Да есть это! И народ не такой. Страна не та.
Б. Надеждин:
- Не хочется говорить: пинать мертвого льва. Тем не менее, интеллигента и либерала в нашей стране пинать – это любимая тема всех на свете.
А. Норкин:
- У нас и патриотов очень хорошо пинают.
Ю. Норкина:
- У либералов любимая тема – шпынять Россию, российский народ.
Б. Надеждин:
- Да вовсе нет!
Ю. Норкина:
- Почему вы так про Крым говорите? Моя двоюродная сестра живет в Севастополе. Мы разговаривали по телефону и видели, что происходит в Киеве на майдане, что там нацики устроили, мы понимали, что мореманы, которые живут в Севастополе, те настоящие мужики, если эти козлюки придут, эти националисты хреновые, которые угробили Украину… там кровищи будет немерено просто! А вы не понимаете этого. А так сидеть на жопе ровно во Львове: ой, вы знаете, да-да-да. И огурчик не ручкой брать, а с вилочки в ротик. Это подлость просто. Это подлая демагогия. Это я объясняю, что такое «Яблоко» и почему люди за него уже давно не голосуют.
Б. Надеждин:
- Я позволю себе уточнить. За «Яблоко» на федеральных выборах голосуют плохо. Честно говоря, не вижу потенциала при той конструкции, что сейчас, чтобы голосовали. Но в «Яблоке» есть масса сильных региональных и местных политиков. Тот же Шлосберг, тот же Коля Рыбаков, которые выборы выиграл в Питере. Слава богу, что они есть. Потому что, когда я обсуждал с «Яблоком», я же хотел, чтобы они меня выдвигали в губернаторы Московской области и так далее, мне сказали, что я должен подписать двенадцать пунктов их программы. Из них два, один мы уже обсуждали. Я говорю: как вы себе представляете, я подписываю «Крым – не наш»? А второй был еще более интересный в моем случае. Мне нужно было признать все реформы 90-х трагической ошибкой, безобразием, что в моем случае тоже выглядело довольно странно. Я сказал: ребята, я вас очень уважаю, но я просто не готов это делать.
А. Норкин:
- Не могу не задать вопрос. Просят сказать, что с мэром Долгопрудного.
Б. Надеждин:
- Давайте так. Я 50 лет живу Долгопрудном и тридцать лет там избираюсь депутатом местным, с перерывами. Там мэром города много лет был Олег Иванович Троицкий, которому я же помог избраться двадцать лет назад. К сожалению, он сделал ряд больших ошибок. Одна из них – фальсификации на губернаторских выборах. Выборы были фальсифицированы на многих участках города, к сожалению. И одна из мотиваций, почему я решил участвовать в местных выборах, было то, чтобы там просто наладить порядок, чтобы честно считали голоса. У меня это получилось.
А. Норкин:
- Я его породил, я его и убью, что ли?
Б. Надеждин:
- Я не хочу так говорить. Но я в разговорах с большим начальством говорил: ребята, человек, который это устроил и который лично мне обещал, что все будет честно посчитано, сделал по-другому. Ну, так получилось. Там много чего еще было.
А. Норкин:
- По поводу Левченко ответ дайте.
Б. Надеждин:
- Уход Левченко совершенно не связан с тем, что он коммунист, не имеет никакого отношения к тому, что там было наводнение, и он плохо или хорошо. Левченко как губернатор работал точно лучше, чем средний российский губернатор. И проблем в Иркутской области было гораздо меньше, чем в Архангельске или где-то еще. Я имею в виду, политических. Бунтов особых не было. Все шло ровно. Его убрали только потому, о чем я сказал. Большие люди, которые двигают большими деньгами, решили поставить туда людей, которые по-другому финансовые потоки организуют. И на мнение жителей Иркутской области им плевать абсолютно. Они убеждены, что политтехнологии сделают свое дело и выберут этого парня, которого поставили из МЧС, точно так же, как…
А. Норкин:
- Он был зам. министра.
Б. Надеждин:
- Я же не сторонник бунтов. Я человек абсолютно мирный, спокойный. Я за честные выборы. Я только одно хочу сказать. Есть места в стране – Приморье, Хабаровск и Иркутск, - где предположение о том, что вы можете привести коня в пальто из Москвы и сказать, что это будет ваш губернатор, оно часто не срабатывает. Мы это видели в Сибири и на Дальнем Востоке не раз, это немножко не Центральная Россия и тем более не Чечня и Дагестан. И там будет все очень непросто. В Дагестане же нет выборов вообще.
Ю. Норкина:
- 8710 пишет: «Юля изображает патриотизм. Смешная тетя. Русофобия и сатанизм так и прет». Детка, я, конечно, тетя смешная, но вы как-то что-то посерьезней придумайте. Детский сад.
А. Норкин:
- Про коня в пальто надо поговорить.
Ю. Норкина:
- 4225 любимый мой написал: «А в Дагестане, что, коня привезли в пальто?»
Б. Надеждин:
- В Дагестане вообще нет выборов как явления. Там чисто другая система парламентская.
Ю. Норкина:
- Если бы все хоть чуть-чуть походили на Васильева и работали как он, в своих регионах, в своих городах мэрами, было бы у нас все очень даже неплохо.
Б. Надеждин:
- Владимира Абдуалиевича я очень хорошо знаю и бесконечно уважаю. Он как раз выполняет огромную работу. Тяжелую. И, кстати, его сильно уговаривали, но он человек долга. Он молодец. Но это абсолютно другое общество. Я говорю не про Чечню и Дагестан. Там выборы прямые – это вообще последнее дело. Они там все угробят. Я говорю конкретно по регионы с сильной долгосрочной традицией протестного голосования. Это Сибирь и Дальний Восток. В частности, Иркутская область.
А. Норкин:
- А чего они протестуют?
Б. Надеждин:
- Некоторые считают, потому что там крепостного права никогда не было. Накладывается карта, кто как голосует, оказывается, есть корреляция. С тем, где были земства, где было крепостное право, а где казачество.
А. Норкин:
- За Зюганова в 1996 году больше всех голосовали евреи в Еврейской автономной области. Шутка была: Ты за кого голосовал? – За Зюганова. – Ты что, коммунист? – Нет, еврей. Потому что там был самый большой процент.
Б. Надеждин:
- Я вспомнил анекдот, который мне дед рассказывал. Когда образовали Карело-Финскую ССР. Там всего два финна – Израиль Моисеевич Брудельфин и он же – фининспектор.
А. Норкин:
- Прокомментируйте доклад, опубликованный европейским ресурсом East StratCom Task Force: «Состояние паники. Каталог фобий Кремля». Смысл такой, что в Кремле всего боятся. И поэтому занимаются дезинформацией. Боязнь правды, боязнь иного мнения, боязнь несовершенства. Боязнь одиночества, боязнь толпы, боязнь свободы. А еще боязнь подростков, боязнь бактерий.
Б. Надеждин:
- Есть же у моих друзей «Квартета И» спектакль «Быстрее, чем кролики». Там есть момент, где они перечисляют все эти фобии.
А. Норкин:
- Вы сегодня начали говорить о том, что из ерунды с московскими выборами получился грандиозный скандал. Значит, какая-то фобия, боязнь, страх, опасение все-таки были.
Б. Надеждин:
- Если есть теория заговора и теория бардака, то в 90 процентах случаев работает теория бардака. Лучший пример – выборы в Мосгордуму. Просто из-за какой-то ерунды – большой скандал.
Ю. Норкина:
- Мне иногда кажется, что этот бардак создается умышленно.
Б. Надеждин:
- Это не заговор, это просто бардак. Когда происходит какое-то событие, типа скандала на выборах в Мосгордуму, наверняка тут же в Телеграм-каналах: кому выгодно, кто спланировал? Расслабьтесь, это неуправляемый бардак, идиоты корыстные просто подставили политический уровень, который потом был вынужден отыгрывать, принимать решения. И дальше пошла теория заговора.
По поводу фобий Кремля. Дорогие товарищи, те, кто говорят, что все, режим завтра рухнет, ужас ужасный. Знаете, запас прочности очень большой. И слава богу, у страны в целом, при всех наших трудностях экономических, бюджетных и финансовых, и запас прочности, что мне меньше нравится, политических ресурсов Администрации Президента тоже очень велик. Вы просто сравните нынешнюю ситуацию с ситуацией 1996 года, когда больного президента с рейтингом 3 % нужно было переизбрать. И справились.
Ю. Норкина:
- Газета.ру написала, что американские СМИ представили рейтинг самых могущественных стран мира. Критериями при составлении списка выступили участие в международных альянсах, фигура лидера, экономический, военный и политический потенциал. На первом месте – США. На втором – Россия. На третьем – Китай.
А. Норкин:
- А что тебя смущает?
Ю. Норкина:
- Меня смущают эти фобии, которые есть в Кремле. А мы все равно вторые по влиятельности.
Б. Надеждин:
- Я уверен, что с Россией не произойдет ничего такого страшного, как с Советским Союзом, не развалится, будем жить. Будем постепенно выходить на мировые показатели по экономике, по продолжительности жизни и так далее. Никуда мы не денемся. Мы – страна особая. Но в целом – абсолютно нормальная. Мы развиваемся. Я к тому, что мы всегда, пока мы самая большая страна и у нас больше всего атомных бомб, будем входить с точки зрения влияния страны в топы самые большие. Потому что логика этого обзора проста. А как еще сказать? Почему Китай третий? Потому что самое большое население. Почему Россия вторая? Потому что мощнейшая армия в Европе, влияние исторически на все. Почему американцы первые? Потому что сами американцы этот рейтинг составляли.
Ю. Норкина:
- Они написали, что американская культура оказывает самое большое влияние на весь мир.
Б. Надеждин:
- Кто ж спорит.
А. Норкин:
- Неожиданно хорошее американское кино посмотрели мы вчера с сыновьями – «Достать ножи». Спасибо, что были у нас в гостях.
