Леонтьев: «Представить себе адекватного избирателя, который рассчитывает на исполнение обещаний ЛДПР, невозможно»
Мы предлагаем полный текст радиопередачи.
Д. Леонтьев:
- Добрый вечер. Это программа «Что такое плохо». Я – Митя Леонтьев. Напротив меня мой папа – Михаил Леонтьев.
М. Леонтьев:
- Привет! Здравствуйте!
Д. Леонтьев:
- Давай начнем сразу с Хабаровска. Господин Дегтярев – это кто, это что такое?
М. Леонтьев:
- Хотелось бы начать, конечно, с его предшественника.
Д. Леонтьев:
- Это чуть позже.
М. Леонтьев:
- Дегтярев - наиболее яркий, а таким образом и наиболее типичный, кроме Владимира Вольфовича, депутат от ЛДПР. Со всеми присущими депутату ЛДПР повадками и особенностями, которые могут серьезно измениться. Потому что парень он молодой, чувствуется – гибкий. И если у него что-то будет получаться, значит, это сильно должно измениться. Потому что пример Фургала не вдохновляет.
Я все-таки бы начал с этих протестов. Потому что событием, которое все обсуждают, по поводу которого идет некое общественное бухтение, стало не назначение Дегтярева. А это вот эти, как говорят некоторые, феноменальные протесты. Феноменальные они не столько массовостью и каким-то размахом и упорством.
Д. Леонтьев:
- Но для Хабаровска много.
М. Леонтьев:
- Много. Но феноменальны они… Там вообще народ довольно динамичный на Дальнем Востоке. Феноменальны они тем фактом, что на фоне предъявленных обвинений – человека взяли, прямо и открыто обвинив в заказных убийствах. Я думаю, что значительная часть, может быть, широкие народные массы и не верят, но местные элиты хорошо знают, как делались дела в крае.
Д. Леонтьев:
- А даже если верят, то это особенность Дальнего Востока, что все равно некоторым.
М. Леонтьев:
- Маленький штрих. Убитый бывший партнер Зоря был убит за день до решения суда с Фургалом, которое должно было быть в его пользу. После чего предмет спора – несчастное здание завода – перешел к структурам Фургала.
Д. Леонтьев:
- Надо сказать, что сразу после того, как это произошло, господин Сергей Фургал и его деловой партнер Николай Мистрюков в 2004 году были задержаны в качестве подозреваемых в убийстве бизнесмена Евгения Зори. Но потом дело прекратили из-за отсутствия доказательств.
М. Леонтьев:
- Мне не кажутся убедительными эти разговоры: а куда они смотрели столько лет? А почему он избирался туда и сюда и проходил все фильтры? Что значит – проходил фильтры? Доказательств нет. Прямо следуя логике Владимира Вольфовича Жириновского, на этом основании почти всю его партию можно винтить завтра. Надо было бы. Потому что потом они будут говорить: а куда же вы смотрели? Чего же вы нас сегодня винтите, почему пять лет щелкали пастью или десять? Можно просто свинтить и сказать: ребята, а потом вы нам предъявы дадите? Посидите, пока возникнут твердые доказательства, дождитесь.
Д. Леонтьев:
- Есть такой аргумент. Говорят: вот, какой-то Фургал создавал какие-то политические проблемы для центра. Можно ли так сказать? Можно ли вообще назвать ЛДПР оппозицией?
М. Леонтьев:
- Не думаю. Конечно, сама победа Фургала была победой протестного голосования. Она отражает некоторые, в том числе и традиционные для этих регионов настроения. Не знаю, уж чем не нравился им Шпорт конкретно. Единственное, что я могу сказать, что вот сейчас Фургал уже сидит некоторое время, говорят: вот, авторитет! У него, действительно, колоссальный авторитет. Он очень талантливый публичный политик-популист. Он умеет, как говорят многие… я зачитаю, что говорит политолог, который с ним работал, Антон Садкин: «Я с Фургалом много раз общался лично, он очень естественный, современный, к нему испытываешь доверие. Он говорит те слова, что люди хотят услышать. Это грамотный популист. При этом он категорически не исполнял данные им же обещания, делая это в особо извращенной форме. То есть прямо веселился по этому поводу».
На самом деле это классический стиль ЛДПР. Даже смешно говорить. Представь себе избирателя. Я всегда говорил, что голосование за ЛДПР – это в какой-то степени плевок в урну. Не просто протестное голосование, а вот именно плевок. А вот вам! Потому что представить себе психически адекватного избирателя, который бы рассчитывал на то, что Жириновский будет исполнять предвыборные обещания, невозможно. Это клиника. Не Жириновский – клиника. Клиника – избиратель, который, действительно, надеется, что каждой бабе дадут по мужику, и далее со всеми остановками.
Это то же самое, только в такой региональной и приземленной форме. Человек стоял всеми четырьмя лапами на земле, безусловно. Вырос из нее и делал бизнес там. И делал самым естественным путем. Это специфики региона, что прямые криминальные связи, обвинения и так далее не являются основанием для того, чтобы… Ну и что? На этих митингах, на которых орут: все крали, а почему нашего взяли? Мы знаем Приморье. Причем есть альтернатива. Яркий пример – Владивосток. Там было два лидера. Один был – Винни-Пух, который был лидером известного профессионального сообщества. А до него постоянным, патологическим, рецидивным мэром был человек по фамилии Черепков, который был, очевидным образом, сумасшедшим. Он забирался под стол, надевал бюстгальтер, считал звезды, общался с другими мирами.
Д. Леонтьев:
- Но это лучше, чем ОПГ. Господин Илюмжинов вообще был инопланетянами захвачен.
М. Леонтьев:
- Ты знаешь, как я люблю демократию. Я не буду дальше. Вот эта естественная или противоестественная привязанность, это с какой стороны посмотреть, к таким вот «а нам нравится», «а круто», она наступает, до той степени простирается, пока не наступает какой-то совершенно всеобщий провал. И то иногда этим личностям удается перевести стрелки и обвинить в провале кого-нибудь другого. Но это именно талантливый публичный политик-популист.
Д. Леонтьев:
- Знаешь, на чем он заработал главную популярность? Это гениально. Оказывается, были некоторые школы в Хабаровске, которые давали разную еду для детей, которые льготные и которые не льготные.
М. Леонтьев:
- Это я знаю.
Д. Леонтьев:
- И он начал орать об этом чуть ли не ежедневно.
М. Леонтьев:
- Продал яхту, которая ему принадлежала.
Д. Леонтьев:
- И не давал себе зарплату, будучи олигархом.
М. Леонтьев:
- Он не давал себе зарплату, будучи основным спонсором партии ЛДПР. Им он давал зарплату. Он приказал чиновникам не летать самолетами никуда, сидеть на месте. При этом то, что эти поездки, мягко говоря, нужны для того, чтобы решать вопросы в Москве, потому что, если вопросы в Москве не решаются, а у нас они решаются путем личного общения, то регион оказывается в заднице. Он, собственно, туда и погружался. Он не выполнил ни одного обещания, которое он давал. Он вообще не сделал ничего, кроме ярких популистских шагов. Но в определенном настроении этого достаточно.
Я к чему веду? Кто вас просил возобновлять выборы губернаторов? Это должна быть хозяйственная должность. Вот сейчас президент уволил его по причине потери доверия.
Д. Леонтьев:
- Хотя никакого доверия он ему не оказывал.
М. Леонтьев:
- Дело даже не в этом. Дело в том, что одно из двух. Либо ты политик и тогда ты опираешься на доверие. В принципе, это в какой-то степени обман и соблазн самого избирателя. Потому что этот человек, с одной стороны, вписан во властную вертикаль. И его можно уволить за потерю доверия. А с другой стороны, как бы он избранник. Они кричат: это наш выбор, не лезьте к нам! Это потрясающе!
Представь себе, сейчас Трамп уволил бы губернаторшу штата Вашингтон. Или уволили бы губернатора Ню-Йорка. Какое доверие? Там не то что доверия, там ненависть взаимная.
Д. Леонтьев:
- Но если представить себе, что губернатор штата Вашингтон бы обвинялась в двух заказных убийствах, это можно было бы себе представить.
М. Леонтьев:
- Я думаю, если бы это было доказано. Вопрос – доказать. Теперь надо будет доказать, это важно. Но я думаю, что если такие действия публично и открыто были произведены, значит, эти доказательства есть. И именно на это понадобились все эти годы, чтобы эти доказательства были достаточные, чтобы они не развалились в суде. Опять же, вопрос не про этом. Вопрос про адекватность процедур. Когда президент отменял губернаторские выборы, он сформулировал принципы и проблемы, на основании которых это решение было принято. Ни один из этих пунктов не потерял значения.
Вопрос с Хабаровском так или иначе решится. Изобличенный убийца не будет губернатором у нас нигде и никаким образом. Этот номер не пройдет. Как угодно к нашей власти относись, этот номер не пройдет. Проблему с Жириновским тоже решили. Пока, во всяком случае. Потому что совсем наезжают. Потому что раньше, собственно, Жирик каким образом финансировался? Он пытался вообще просто таких серьезных уголовных авторитетов вписать в шапку списка. Естественно, это дороже стоит. Ему сказали: нет. Нет так нет. Ладно, товарищи, не хотите, - давайте мы все-таки каких-то людей потише, на которых не написано крупными буквами. Теперь и этих нельзя.
Д. Леонтьев:
- А откуда деньги брать?
М. Леонтьев:
- Куда бедному крестьянину деться? А вот у нас же кто является главным референтом, распространителем и потребителем протестов? Это наша либеральная оппозиция. Это вот это гнездо твердых антипутинцев-западников. Я читаю сайт «Эхо», Игорь Чубайс. Кстати, это не важно. «Активная часть российского общества единодушно, с огромным интересом и симпатией следит за демонстрациями в Хабаровске». Во-первых, понятно, что активная часть – единодушно. Все остальные – пассивные. Это понятно. А они вот активные. И все единодушно, у них консенсус. И с огромным интересом. И все – с симпатией.
«Многое вызывает оптимизм. Никто не хочет мешать справедливым требованиям пятитысячных колонн горожан». Это какая-то потрясающая, фантастическая адаптивность, всеядность. У них своего продукта нет.
Д. Леонтьев:
- Свой продукт есть. Мы видели свой продукт в прошлую среду. Они вышли, человек триста или двести. Против поправок.
М. Леонтьев:
- Против поправок – это их продукт. А теперь, поскольку не сложилось, они начинают бегать по помойкам. И тащить с помоек чужое. Обвиняемого в госизмене Ваню Сафронова, который на самом деле был помощником Рогозина. Явно он за поправки точно проголосовал. Мамой клянусь, он пошел и проголосовал за поправки. Ну как же, журналист, пострадал! Ситуация с делом примерно понятна. Понятно, откуда секретность. Понятно, откуда все это. Непонятно, каким образом и как это легализовывать. Потому что для меня совершенно очевидно, что публичное участие в этом деле Нарышкина говорит о том, что информация была получена известным образом. А таким образом уже ее точно надо секретить.
Д. Леонтьев:
- Сам адвокат Сафронова сказал, что семь томов на него было. Сколько за ним следили!
М. Леонтьев:
- Совершенно очевидно, что арестовывать его за его публикации, мягко говоря, никто бы не стал.
Д. Леонтьев:
- В его публикациях ничего такого сверхъестественного не было.
М. Леонтьев:
- Никто бы не стал, это очевидно. Абсолютная всеядность. У них спрос…
Д. Леонтьев:
- Отец Сергий тот же самый.
М. Леонтьев:
- Потрясающе!
Д. Леонтьев:
- Это же вообще мракобес для либеральной общественности. Какой отец Сергий? Он отрицает коронавирус, хочет мочить гомосексуалистов. Он выступил против Путина, и вдруг стало не так все уж плохо. Не совсем однозначно с этим человеком. Любой!
М. Леонтьев:
- Против Путина, против Патриарха. И так далее.
Д. Леонтьев:
- Был такой омбудсмен полиции. Илья Азар – за него пикет стоял. Омбудсмен полиции раньше фоткался и зиговал всюду.
М. Леонтьев:
- Мелких шантажист из мелких ментов, который пытался шантажировать среднее и все более высокое ментовское руководство, потому что борзел.
Д. Леонтьев:
- И этот человек тоже – протест.
М. Леонтьев:
- Я хочу пару слов по поводу гражданина Романова – схимонаха. Это большая проблема. В церкви таких много. Их до определенного времени как-то терпят. Потому что там грань очень скользкая между этой схизмой, можно сказать – с религиозным подвигом, и впадением в прелесть. Я помню, как архиепископ тогда Иоанн Белгородский показывал Холковский монастырь, там пещеры, как они были. И вот там жили вот эти монахи-схимники. И для любого настоятеля, духовного руководителя разрешить это монаху всегда было очень большой проблемой. Потому что это очень большой соблазн. Человек на хлебе и воде живет, молится и начинает считать себя… у него всегда есть соблазн свалиться в гордыню. На самом деле это просто человек, обуянный… Это смертный грех на самом деле. Он впал в безумие, в гордыню. И он является прямой противоположностью того, кем он, предполагалось, был. Это просто бесовщина. Открытая бесовщина.
Теперь он может пойти куда угодно, он может пойти в МБХ-Медиа работать, например. Какой подарок для Ходора, когда: смотрите, человека обвиняют в заказных убийствах! Просто как его. Ну мало ли, а люди говорят: ну и что? А мы его любим! И тут у Бобика открылись перспективы. Вот оно – счастье наступило!
Д. Леонтьев:
- А ситуация с Романовым классическая. Так формируются секты. Тысячи лет уже это происходит.
М. Леонтьев:
- Есть просто расчетливые жулики. Такое открытое мошенничество. Это чаще. Вот так все-таки реже. Но там, действительно, очень тонкая грань.
Возвращаюсь к одному. Есть муляж федерации. Да, у нас страна большая. Да, она нуждается в территориальном управлении, отдельном от центре. Избирать-то его зачем? У него и так проблем огромное количество. Еще они должны быть как Фургал. В чем дело? От каждого практически губернатора требуется быть Фургалом. Он должен быть талантливым, способным, симпатичным популистом, способным достаточно долго обманывать электорат. Вот что от него требуется. С одной стороны, он должен выполнять задачи. То есть не терять, не утрачивать доверие политического руководства. А с другой стороны, он должен обманывать население. Задачи разные, они мешают друг другу очень. Нельзя оптимизировать по двум направлениям противоположным. Не надо было этого делать.
Много говорилось о том, что Советский Союз изображал из себя союз республик свободных и доизображался. А мы начинаем из себя изображать федерацию и можем тоже доизображаться. Этого не надо было делать. Сложно было отменять выборы.
Д. Леонтьев:
- Но их вернули.
М. Леонтьев:
- Да, их отменили. И это, действительно, шаг решительный, мужественный, серьезный. Отменили. Вернули-то их тогда, когда никто этого не хотел и не требовал особенно.
Д. Леонтьев:
- Потому что теперь для любого губернатора, особенно в таких регионах как Дальний Восток, играть против центра является политическим успехом. А это очень нездоровая ситуация для страны вообще. Ты говоришь: москвичи - козлы! И у тебя сразу растет популярность.
М. Леонтьев:
- И всегда бывают тучные годы. Например, можно сколько угодно ненавидеть путинский режим, его трудно обвинить в COVID-19. Ну никак!
Д. Леонтьев:
- Кто-то старается.
М. Леонтьев:
- Никак нельзя. Даже в том, что он плохо его прошел.
Д. Леонтьев:
- Это уж точно есть.
М. Леонтьев:
- По факту…
Сейчас хотелось бы вернуться к ситуации в Хабаровске. И к тому, что сейчас. Вот назначен Дегтярев. Человек, в общем, по своему политическому поведению очень похожий на Фургала по публичному. Инициативы свои в той же Думе и так далее. Ну, такой очень органичный элдэпээровец. Молодой, не глупый, способный, наверное, развиваться в разные стороны, но назначение какое-то очень опасное, на самом деле. Для него и для дальнейшего развития ситуации. С этой точки зрения, может…
Д. Леонтьев:
- Для него понятно, почему, а почему…
М. Леонтьев:
- … логику нашей администрации, ну, что, не справится, значит, ЛДПР. Кто не спрятался, то ЛДПР, понимаешь?
Д. Леонтьев:
- Был ли другой выбор? Поставить не ЛДПР.
М. Леонтьев:
- Ну, вот банальный подход – было поставить человека авторитетного в крае. То есть, сильного авторитетного в крае. Человека известного, местного, способного, знакомого с ситуацией. Может, из местного бизнеса, может, из местной промышленности как бы, из тех групп, которые там присутствуют и так далее. Который может контролировать хотя бы местную элиту, которая имеет огромное влияние, потому что ну, можно, конечно, говорить, что это стихийные протесты, что это чисто… Конечно! Там эти люди не за деньги ходили на демонстрации и ходят. И, может, еще и будут ходить. Конечно, понятно, что они, действительно, протестуют реально. Но майки, плакаты, стенды, так далее..
Д. Леонтьев:
- Ну, всегда это организовано.
М. Леонтьев:
- Что значит всегда? Очень быстро.
Д. Леонтьев:
- Господин Фургал и его команда являются довольно-таки…
М. Леонтьев:
- Они отрицают. Не очень думаю, что действующее правительство края, исполненное мужества, при тех обвинениях, которые высказаны Фургалу при понимании, в отличие от людей на улице, которые вообще ни за что не отвечают…
Д. Леонтьев:
- Там люди Фургала везде! Они Думу контролируют, они там все как бы очень…
М. Леонтьев:
- Эти ребята обычно сливают. И второй момент. Отмеченные радостно нашей оппозицией вот этой самой, радикальной, либеральной, активной частью, как это у нас называется? Активной часть российского общества. Чрезвычайная лояльность правоохранительных органов, притом, что есть и причина, и повод одновременно для того, чтобы каким-то оброзом с этим бороться. Это ковид! И очевидная динамика по ковиду в Хабаровском крае, которая крайне неприятная. Значит, дело в том, что когда вы арестовываете человека по обвинению в заказных убийствах, в отличие от многих других случаев, у вас есть оснований и право, в том числе, и моральное право пресекать демонстрации в поддержку человека, обвиняемого в убийстве. Обратной стороной отмороженности населения Дальнего Востока является крайнее уважение к реальной силе и воле.
Д. Леонтьев:
- Вот!
М. Леонтьев:
- Почему они предпочитали всегда бандитских криминальных авторитетов? Потому что там силы и воли полно. Этого там добра. Потому что без этого добра ты не можешь быть ни криминальным, ни авторитетом. Ничего у тебя не получится. Там другие, мягко говоря, недостатки. Но этого достаточно. А вот у представителей как бы московской власти в их представлении никакой силы и воли нет. Это каша.
Д. Леонтьев:
- Есть еще другой протест.
М. Леонтьев:
- И с этой точки зрения они хорошо, может быть, для нашей власти, что послан представитель ЛДПР. Как бы оппозиция. Потому что ну, не получится, а что же вы хотели? Они же хотели, просили, мы уважали выбор, они проголосовали за ЛДПР на местных выборах, за Фургала.
Д. Леонтьев:
- Почему полиция действует в Хабаровске вот так, а в Москве по-другому. Здесь есть очевидная причина. Это не только касается самой полиции. Это касается самих протестующих. Потому что в Москве есть определенный контингент населения, который хочет быть арестованным. Это их профессия. Они идут на митинг, чтобы их арестовали. Это совершенно очевидно. В Хабаровске такой задачи у людей не было, поэтому они ведут себя гораздо более корректно. Дело не в полиции, как она реагирует. Если на них начнут бросаться, я думаю, они тоже начали бы арестовывать людей, хотя, может, и нет. Но надо понимать, только что в среду прошлую ситуация. Вот пришла тысяча вот этих вот человек.
М. Леонтьев:
- Куда?
Д. Леонтьев:
- На Пушкинскую протестовать против поправок. Это был не согласованный митинг, они там собирали какие-то подписи. Через два часа начали все расходиться. Понимали, что ничего не происходит. Тогда горстка людей, человек двести-триста пошли маршировать. Зачем? Чтобы их арестовали.
М. Леонтьев:
- Конечно.
Д. Леонтьев:
- Иначе вообще это будет пшик!
М. Леонтьев:
- Это провал мероприятия.
Д. Леонтьев:
- Совершенно другие задачи.
М. Леонтьев:
- Здесь есть еще один момент. Во-первых, другие задачи, потом другие задачи ставятся и здесь. Здесь может, и не понадобились чрезвычайно жесткие меры, но почему мероприятие, которое считается незаконным, должно быть пресечено? Особенно в нашей ментальности. Потому что это повод идти дальше. Даже в этой статье, вот в этой Игоря Чубайса они сравнивают это с майданом киевским.
Д. Леонтьев:
- Ну, они…
М. Леонтьев:
- Киевский майдан мог быть пресечен элементарно на определенной стадии.
Д. Леонтьев:
- Наша власть всегда к протестам действует ситуативно.
М. Леонтьев:
- Нет, там-то была другая проблема. Разница с майданом какая? Что вопрос, каким образом поступать с майданом, решался не Януковичем. Он решался консультациями, это самая мягкая форма, Януковича с Вашингтоном, в первую очередь. И ему просто не разрешили.
Д. Леонтьев:
- Это смешное и абсурдное сравнение. Причем здесь Хабаровск?
М. Леонтьев:
- Сравнение не абсурдное, сравнение самое что ни на есть яркое, потому что здесь должны были решать сами. А проявили нерешительность, не могли решить, но не решили ничего.
Д. Леонтьев:
- Ты говоришь нерешительность. Вот хорошо, есть у нас полпреды. Вот они специально такой загадочный институт сделали, который специально для таких ситуаций… Чем эти люди занимаются? Чем занимается господин Трутнев?
М. Леонтьев:
- Стоп. Митя, я не буду комментировать господина Трутнева и чем он занимался. Вот не буду просто и все.
Д. Леонтьев:
- Это его же ответственность!
М. Леонтьев:
- Не буду я! Не знаю я, какая у него ответственность. Я не в курсе. Самое время перейти на армяно-азербайджанский конфликт, потому что это гораздо менее токсичная тема.
Д. Леонтьев:
- Ну, хотя ты, человек, который говоришь… После твоей истории про армяно-азербайджанским конфликтом, считаешь, что это менее токсичная тема? Это очень смешно!
М. Леонтьев:
- Моя история исчерпана. Вот пусть этим занимается Маргарита Симоньян, она делает это блестяще. И у нее есть на то основания, фамилия, в частности, и так далее, говорить некоторые вещи. Да, если дальше так продлится, думаю, найдутся люди и с той стороны, которые тоже напишут письмо.
На самом деле, я хотел бы про этот конфликт сказать только одно. Вот есть два конфликта. Очень разные по масштабам, даже по размерам участников своих непосредственных. Армения и Азербайджан – старый с понятными формальными претензиями друг к другу, со сложной внутренней подоплекой, где можно сказать, что, поскольку всем все ясно, то степень обострения – не обострения конфликта зависит от двух факторов. Первый – внутренний, то есть, это внутриполитические нужды как Азербайджана, так и Армении. Потому что в любой момент любая из сторон по собственной воле может активизировать конфликт, если она считает, что это нужно с точки зрения внутриполитической. Это сделать очень просто. И внешний. Там очень сильно задействованы как бы внешние игроки, что нам гораздо интереснее в настоящие момент.
И второй момент – это конфликт Индии и Китая. Про Армению и Азербайджан последнего времени сказать этого нельзя, а про Индию и Китай можно сказать, что обе стороны проявляли героический шаги, несмотря на накопившиеся там много чего там накопилось, героические шаги для того, чтобы сблизиться и снять остроту. И к этому все шло.
Д. Леонтьев:
- Что общего между этими вроде не совсем похожими…
М. Леонтьев:
- Что они ставят враскоряку Россию.
Д. Леонтьев:
- Вот! Потому что как в ситуации Азерба йджана и Армении у нас с разными проблемами, но, тем не менее, близкие и дружественные отношения с обеими странами. В Армении мы имеем…
Д. Леонтьев:
- Неравноценно.
М. Леонтьев:
- Ты знаешь, по-разному. Там есть обязательство по ОДКБ, есть база, есть просто формально союзные отношения, но есть новая власть, которая как бы склонна немножко капризничать, будем мягко говорить. С другой стороны, у нас нет таких прямых договорных отношений с Азербайджаном, хотя есть довольно масштабный ВТС, в том числе. И есть, в общем, достаточно ровные и достаточно надежные вроде как бы отношения. Здесь еще есть один игрок – Турция, которая всегда играет с одной стороны, да, естественно. И которая пытается делать то же, что они делают практически везде, то есть, Турция проводит не многовекторую политику, а, в принципе, это норма турецкой политики – это распятерение личности. Единственно, что в них объединяет все эти личности многочисленные, это османский реваншизм.
Китай и Индия. Даже объяснять нечего. Понятно, насколько для нас важны отношения с Китаем, понятно, какие у нас отношения лидеров сейчас, особенно учитывая безумное американское давление. И абсолютно очевидный способ… Две вещи происходят. Причем, это началось еще до Трампа, то есть, когда Индии простили все. Индию же долго прессовали, потому что она нарушитель самого базового, самого караемого, за что страдает Иран – за попытку овладеть ядерным оружием. Индия нарушила здесь, с точки зрения, нераспространения все.
Д. Леонтьев:
- Давно уже, правда.
М. Леонтьев:
- Давно. Но это же как с Фургалом, извините. Давно.
Конечно, хорошо было бы, если бы Фургал совершал эти серийные убийства вплоть до непосредственно момента взятия под стражу. Это бы оправдывало ситуацию. А тут вроде бы как-то вот раз, и завязал.
Значит, Индия. Американцы полностью сняли с Индии все ограничения, связанные с этим. И начали просто Индию активно покупать. Только специфические особенности индийской политики… Индия вообще…
Д. Леонтьев:
- Индия – субъект мировой политики.
М. Леонтьев:
- Индия не хочет быть объектом. Индия не хочет давать никаких обязательств, которые бы ее суверенитет ущемляли. И на Индию с этой точки зрения очень опасно давить. Тем более, что Моди – это националист на самом деле. В самом широком смысле слова и в узком тоже.
Это очень в кассу. Настолько в кассу, что трудно себе представить, что там кто-то не приложил руку. Инструментов приложить руку у них там полно. И в Армении, где, как мы знаем, самое большое по численности американское посольство, оно скоро превысит почти все население Армении, наверное. И в Азербайджане тем более, да, хотя Азербайджан тоже всегда удерживался. Он всегда умел удерживаться на грани. И не давать себя использовать американцам в геополитических целях. В том числе, в отношении Ирана, например.
Д. Леонтьев:
- В ситуации, когда есть совершенно жуткие экономические проблемы, связанные с пандемией, и в Армении, и в Азербайджане тоже в реальности, что это бы просто выгодно для внутренней политики.
М. Леонтьев:
- Да, для внутренней политики…
Д. Леонтьев:
- Даже без Америки.
М. Леонтьев:
- Внутренней политики кого?
Д. Леонтьев:
- Армении и Азербайджана. Это некое: давайте не будем думать про наши внутренние проблемы, а будем думать о внешнем враге.
М. Леонтьев:
- Я говорил об этом. И когда, собственно, во главе обеих этих стран стояли, я не говорю, что там кто-то неадекватен и так далее, но были, безусловно, мудрые политики, такие прямо великие, взять того же Гейдара Алиева, который прекрасно понимал, все прекрасно понимали, что не азербайджанская повестка, любая власть, ни армянская власть не способна принять решение, которое бы удовлетворила бы противоположную сторону. У нее нет на то никакого мандата. В этом смысле это тупик. Значит, вы делаете сознательный выбор: либо вы замораживаете этот конфликт, пытаетесь его сгладить, отказываетесь от его как бы радикального решения, потому что радикальное решение не приемлемо для противоположной стороны.
Ровно то же самое касается Китая и Индии. И в тот момент, когда это было практически почти артикулировано, давайте типа, ну, в сторону. Как в свое время Мао Цзедун сказал Киссинджеру, а на чем началось американо-китайское сближение, которое изменило, собственно, судьбу человечества в какой-то степени, Тайвань может подождать. Это не про Тайвань, это про весь комплекс противоречий огромных американо-китайских, которые были как бы формально неразрешимы.
Есть более интересная задача. Совместная борьба с советским гегемонизмом.
Д. Леонтьев:
- Вот представь, ты сказал Тайвань. Представим себе, что проходит новый лидер в Тайвань, а я сейчас про Армению говорю, который говорит американцам: чего-то вас очень много, запрещает англоязычные каналы, а потом говорит: американцы, помогите.
М. Леонтьев:
- Мне кажется, что с этой задачей Рита Симоньян справилась. И я на эту территорию ходить не буду. Она справилась с этим на сто процентов. Сто один уже не нужен, это излишне.
Д. Леонтьев:
- Двадцать секунд.
М. Леонтьев:
- Ну, что двадцать секунд… Мне кажется, что касается внешней политики, у нас вообще все очень сильно. Это правда. И тут как-то наши умеют разруливать. И здесь очень важно, чтобы ни одна из сторон не дала нам сесть себе на голову.
Д. Леонтьев:
- Главное, чтобы сумели в Хабаровске разрулить. Мне кажется, это важнее.
М. Леонтьев:
- Ну, это разные вещи.