Почему в советских фильмах звучат шлягеры, а в современном кино – только хиты
Скачать передачу [mp3, 42.1 МБ]
Мы предлагаем полный текст радиопрограммы.
Д. Шнейдеров:
- Мы продолжаем. У микрофона Марина Баченина!
М. Баченина:
- И Давид Шнейдеров!
Д. Шнейдеров:
- И у нас сегодня в гостях, даже имя и фамилия его звучат музыкально, на мой взгляд. У нас в гостях кинокомпозитор, просто хороший человек, пишущий музыку Алексей Шелыгин.
А. Шелыгин:
- Здравствуйте!
М. Баченина:
- Добро пожаловать, Алексей Анатольевич!
Д. Шнейдеров:
- Представлять Алексея Анатольевича не то, чтобы сложно. А очень сложно. Его представление займет все наше эфирной время. Достаточно перечислить несколько фильмов, к которым Алексей Анатольевич писал музыку, типа «Небо. Самолет. Девушка», «Бригада», «Глухарь», «Карпов»…
М. Баченина:
- Ты о времени печешься?
Обладатель многих «Тэффи»!...
Д. Шнейдеров:
- Обладатель всего!
М. Баченина:
- Действительно, даже как-то неловко. И все не перечислить, и времени жалко. Потому что хочется поговорить.
Д. Шнейдеров:
- Да.
М. Баченина:
- Какой творческий путь композитору можно считать успешным?
А. Шелыгин:
- Мне кажется, успешный путь композитора – это когда его произведения звучат. Я даже могу сказать, они исполняются, транслируются любыми способами.
М. Баченина:
- При жизни, наверное.
А. Шелыгин:
- При жизни, безусловно. Потому что когда это после жизни, это уже Моцарт, Шуберт. Особенно Шуберт – достаточно грустный путь у человека, который, в принципе, не было никаких исполнений при его жизни, кроме отдельных его песенных произведений.
Счастье – это когда тебя транслируют. Сейчас даже могут и не знать имя композитора, а музыку знать, потому что сейчас композитор немного на третьем плане по сравнению с дирижером, с режиссером.
Скорее, эти люди решают, что играть, что ставить. А композитор немного сейчас свой статус подрастерял, как основное действующее лицо.
Мне совершенно иногда не обидно, что меня могут не знать, не узнать, но музыка звучит.
Д. Шнейдеров:
- Однако, Леша, из людей, перечисленных в титрах кинофильма, три человека получают деньги. Режиссер, сценарист и композитор.
А. Шелыгин:
- Безусловно, конечно. Это считается авторским составом, если говорить о фильме.
Д. Шнейдеров:
- Актеры, ты понимаешь…
А. Шелыгин:
- Актеры – это так. Они только лицом известны, что называется.
Д. Шнейдеров:
- Оператор туда же.
А. Шелыгин:
- Да. Туда же. А вот мы являемся единым авторским коллективом, который создал вот этот фильм, предположим. Гипотетически.
Д. Шнейдеров:
- Для чего нужна музыка в кинематографе? Ее иногда называют «костылями».
А. Шелыгин:
- Ее могут называть «костылями», когда она возникает совершенно не в контексте темы, сюжета, является некоей, как я люблю говорить, общей формой движения. Совершенно не определяющей, никак не развивающей ни линию героев этого фильма, не подчеркивающей никакие события, а являющаяся каким-то вот таким иногда даже раздражающим моментом. Вот зачем здесь эта музыка нужна?
М. Баченина:
- То есть, костыли у здорового человека?
А. Шелыгин:
- Но иногда не у здорового. Вы же прекрасно знаете, что очень часто мне, как композитору, работающему в кино, честно говорит режиссер: у меня эта сцена не получилась. Общаются они очень слабо. У них нет никакого контакта. И надо как-то поднять их диалог, а то они так говорят друг другу, непонятно, с кем разговаривают. И начинаешь писать лирическую тему, чтобы как-то подвинуть на эмоциональный уровень, вывести сцену, которая не получилась.
М. Баченина:
- Мне кажется, это очень сложно, работая с музыкой в кино, не быть шаблонным. Настолько давление и западной культуры в вашем профессиональном ключе вообще некоторых шаблонов, тем более, на молодежь, куда от него деться?
Возьмем вашу знаменитую тему к сериалу «Бригада». Вы взяли и написали симфоническую музыку. И все просто ошалели. И понятно, это настолько растиражированная сейчас мелодия, по сей день, что никаких других доказательств не нужно.
Как не быть шаблонным, если фильм про любовь, допустим? Взять и туда марш забабахать! Совершенно не про любовь. А он возьмет и такими костылями станет! Хромым актерам и сценаристам.
А. Шелыгин:
- Вы абсолютно правы насчет шаблонов. Сейчас их становится еще больше, особенно в голливудском производстве, большом и значительном. И уже просто нельзя без шаблонов. Я так понимаю, что они просто не успевают сориентироваться.
Существуют определенные признаки, профессионально-ремесленные вещи, по которым просто делается калька такая. Берется и все повторяется: здесь тревожка, здесь у нас любовь, здесь у нас ужас какой-то. Существуют эти кальки. Они переносятся в европейское пространство. И в наше.
В европейском кино этого меньше, но в связи с этим яркость музыкального материала начинает блекнуть. Тускнеть.
Мы находимся в зоне… Не дай бог что-то повыше, посерьезнее сказать, это забивает героев, картину. Это слишком сильно сказано. Тут надо держать все время какой-то баланс.
М. Баченина:
- Бояться все время.
А. Шелыгин:
- Знаете, да, стоять бояться. Как в замечательном «Фильм, фильм, фильм» Хитрука. Слишком трагично, слишком…
Д. Шнейдеров:
- Тут я бы с Лешей чуть поспорил. Я встречал две точки зрения на киномузыку. Мне о них рассказали. Один неплохой композитор Эннио Морриконе и второй тоже неплохой, автор музыки к «Властелину колец» Ховард Шор. Морриконе считает, что музыка к фильму должна быть очень яркая. И вплоть до того, что после ухода из памяти фильма, должна оставаться мелодия. Шор считает, что музыка ни в коем случае не должна быть яркая, а должна лишь оттенять произведение.
А. Шелыгин:
- Я совершенно согласен, прежде всего, мне ближе высказывание Морриконе. И я сам своим личным примером стараюсь, чтобы музыка была яркой и запоминающейся. Это с точки зрения того же Ховарда Шора, наверное, неправильно. И вот почему.
Есть какие-то вещи, которые начинают противодействовать экранной сущности, того, что мы наблюдаем. Мне хуже с этим делом. Я стараюсь стремиться к яркости. И в этом смысле Морриконе больше мой композитор, чем другие.
Есть еще великолепные образцы нашей киномузыки. Тот же Артемьев, Рыбников, Дашкевич. Мы все помним их темы. И я стремлюсь, чтобы хоть что-то от меня после этого кино, которое не всегда, вы знаете, бывает удачным. И я не знаю, к чему я пишу. Очень часто. И думаешь, дай бог здоровья этому фильму, пусть он живет в веках. Но хотелось бы, чтобы моя музыка тоже осталась.
А бывает так, что и фильма нет, а музыка как-то звучит.
М. Баченина:
- Например, песня «Есть только миг, за него и держись». Никто не помнит фильм «Земля Санникова».
А. Шелыгин:
- Никто.
М. Баченина:
- Я сижу и мозгую. «Властелин колец». Я понимаю, что там музыка была.
М. Баченина:
- И не можешь вспомнить?
М. Баченина:
- А какая?
Д. Шнейдеров:
- Вспомним «Крестного отца», «Однажды в Америке».
М. Баченина:
- Все эти темы. Как без них? Это часть души. Нельзя ее вырвать с клоком и сказать, что пусть она будет незаметной. Нет.
А. Шелыгин:
- Не получается.
Д. Шнейдеров:
- Мне композитор Эрик Серра, композитор Люка Бессона, рассказывал, что пишет музыку, принципиально не глядя кино. Он пишет музыку по рассказам Бессона. А тот же Ховард Шор просил, чтобы Питер Джексон присылал ему фрагменты и пишет музыку под готовые фрагменты.
А. Шелыгин:
- Я работаю по всякому. Но в основном под изображение. Присылают изображение, окончательный или не окончательный монтаж.
М. Баченина:
- «Бригаду» вы не смотрели.
А. Шелыгин:
- Я смотрел три серии. Мне прислали. По-моему, это был не окончательный монтаж, там даже эти три серии перемонтировали. Но от меня не требовалось как бы знание всего материала. Потом я смотрел. От меня требовалось одно: написать главную тему.
М. Баченина:
- Всего! Всего три серии. Ни динамики, ни характер актера не раскрылся.
А. Шелыгин:
- Самое начало, да. Меня попросили, чтобы я написал основную тему. Знаете, это из серии: подумаешь, что надо так и сделаешь наоборот. Первая мысль была, конечно, гангстерский бандитский характер всего. Потом я вспомнил, что почему-то основная тема в «Крестном отце» совершенно не гангстерская. «Однажды в Америке» - это драма, это лирика, даже с трагедийными нотками музыка.
Подумал, что мне надо что-то сделать в этом роде. Но при этом подчеркнув драматичность еще больше, трагичность. Но я понимаю, что если я буду брать эти кальки, даже самые замечательные, просто делать кальку из «Крестного отца» и «Однажды в Америке», спасибо мне за это не скажут.
Я подумал, что есть великолепный русский музыкальный материал. Не киноматериал. Есть материал, например, оперный, русских увертюр. Есть замечательное сочинение Николая Андреевича Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже». Есть замечательный номер «Сеча при Керженце». Эта такая битва русских с нашествием татаро-монгольских войск.
И если вот этот характер, предположим… Есть «Богатырская симфония» Бородина. Кстати, она в «Бригаде» не случайно цитируется. Если взять этот срез и каким-то образом соединить его с музыкой, которая пишется для кино, в этом же ключе.
М. Баченина:
- Это какой же должен быть пласт знаний, чтобы такое родилось в голове!
Д. Шнейдеров:
- У Алексея хорошее образование.
М. Баченина:
- Я в этом не сомневаюсь. Это ты знаешь, а популяризировать такие вещи необходимо. И сейчас удобный момент, чтобы сказать.
А. Шелыгин:
- Иногда хочется быть популяризатором.
М. Баченина:
- А у вас это хорошо получается.
А. Шелыгин:
- Хочется, чтобы через эту музыку, через мою музыку, да, как могу, извините. Но чтобы люди считывали какие-то другие пласты, потом, может быть, заинтересовались, что есть какая-то другая музыка. Еще. А мы ее почему-то не знаем. Хорошо бы послушать.
Это была одна моя из задач.
Д. Шнейдеров:
- Леша, немного о грустном. Когда вспоминаешь музыку к кино, сразу лезут в голову огромное количество тем, песен советского кинематографа. Когда думаешь о современном российском кино, песен вообще не лезет в голову.
Мне как-то Владимир Дашкевич сказал странную вещь. Он сказал, что современные композиторы разучились писать шлягеры. Все пишут хиты. Хит отличается от шлягера тем, что хит живет две недели, а шлягер два века. Справедливо ли это?
А. Шелыгин:
- Совершенно. Я не могу критиковать так же моего учителя Владимира Сергеевича Дашкевича, не имею права. Даже если бы и захотел это сделать, я с ним абсолютно согласен. Это правда. Не стоит такой цели в современном отечественном кинематографе написать шлягер. В лучшем случае хит, который в течение проката еще как-то будет звучать. Дальше все про это забывают.
Тут еще вопрос индивидуальности. А кто это может сделать?
М. Баченина:
- А как же песня Селин Дион из «Титаника»? Она, что же, помешала «Титанику»? Эти обе части существуют много лет: и фильм, и песня.
А. Шелыгин:
- Я сейчас говорю про отечественный кинематограф.
М. Баченина:
- Мы отличаемся, да. Прошу уточнения.
А. Шелыгин:
- Отличаемся. И есть замечательная музыка того же Владимира Дашкевича, она инструментальная, не песенная, этот Шерлок Холмс будет жить в веках, считаю. Пока будут смотреть что-то, вспоминать.
Д. Шнейдеров:
- И пока жив кинематограф, будут помнить и песню из «Семнадцати мгновений весны».
А. Шелыгин:
- Да. Из «Иронии судьбы», все песни Андрея Павловича Петрова шлягеры. Исаака Шварца. Но это мы все равно вот куда уехали. В советское время. А в современное время…
М. Баченина:
- Я не помню песен из современного кино.
А. Шелыгин:
- Ну, да. Если мы говорим о песнях. О музыке, хорошо, а вот песни ведь что? Оно не работает.
М. Баченина:
- Это не в тренде. Я не ожидаю песен, я ожидаю музыки.
А. Шелыгин:
- Самый демократичный жанр - песня. Но не в тренде, получается.
Д. Шнейдеров:
- При этом зачастую эту песню ставят на финальные титры, как в «Сталинграде».
М. Баченина:
- И что ты этим хочешь сказать?
М. Баченина:
- А то, что люди уходят. В нашей культуре нет досматривать титры до конца.
М. Баченина:
- Надеюсь, Marvel их приучит.
А. Шелыгин:
- Дело в том, что они ставят специально эту песню, причем, песня в основном не от автора саундтрека, песня в основном покупная. В основном это делают продюсеры, они понимают, что это вот вроде как-то соприкасается с тематикой. А дадим-то мы вот эту песню, которая, кстати, как правило, уже известна.
Д. Шнейдеров:
- Она уже должна быть хитом.
А. Шелыгин:
- Как минимум.
М. Баченина:
- Последнее впечатление. Песня «Ванюша» к кинофильму «Богатырь».
Д. Шнейдеров:
- Я помню фильм, а песню…
М. Баченина:
- Как только я встала с кресла в кинотеатре, зазвучала эта песня, меня как назад ударной волной пригвоздило. И эта песня у меня в голове по сей день. Эту песню спели «Уматурман» и группа «Моя Мишель». И Лев Лещенко там приняли участие. Но это супер хит. Это исключение?
Д. Шнейдеров:
- Я помню песню к «Ночному дозору» «Умытурман».
М. Баченина:
- Тоже пример.
Д. Шнейдеров:
- Играет ли для тебя роль личности режиссера?
А. Шелыгин:
- Безусловно. Я с очень хорошими режиссерами работал. И всегда личность для меня очень важна. Есть старое поколение, с которыми я работал. Алла Сурикова, Александр Митта, Николай Досталь – это все личности. Константин Худяков. Все очень заряженные люди, которые имеют личностный взгляд на то, что они снимают. Дальше ситуация немного меняется. Были режиссеры, которые так же к этому относятся, а дальше скажу ужасную вещь. Дальше режиссеры прекратились. Остались продюсеры. И когда последнее время выясняешь, а с кем я работаю, выясняется, что Васю Иванова он уже уволил, Петя Петров, а заканчивает сам продюсер, который говорит: мы тут все перемонтировали, вот.
Д. Шнейдеров:
- Алексей Шелыгин пишет не только музыку к фильмам, оперы, симфонии. Они грешил музыкой к рекламе. В чем отличие?
А. Шелыгин:
- Я очень грешил на раннем этапе. Это, конечно, катастрофическое явление. Это просто чистое зарабатывание денег. Более того, в те времена, когда я этим занимался, это надо было с колес делать. Приносили рекламный ролик. Никогда не забуду изумительный рекламный ролик кирпичного завода. Это было чудесно!
М. Баченина:
- Я знаю вентиляторный завод!
А. Шелыгин:
- Тоже был. Но к нему не… Почему-то все считают что я – это вентиляторный завод. А вот кирпичный уже был. Это было что-то потрясающее. Делал один известный и хороший режиссер, не буду выдавать его имени. Надо было зарабатывать, 90-е годы. Он мне сказал: они опоздали с этим, надо его сдавать уже. Заказчикам. Этому кирпичному заводу. Я: сколько времени? Он говорит, пятнадцать минут есть. И просто тогда эти синтезаторы стояли, вот вручную все, что мои чувства глубокие, посвященные вот этому кирпичному заводу, мне пришлось изложить в этих божественных звуках. Вот что такое реклама.
Но это мне, видимо, отозвалось. Оказывается, мою музыку используют в разных рекламах.
Д. Шнейдеров:
- А деньги платят?
А. Шелыгин:
- Да. Пусть не подумают, что это какие-то миллионы, платят. Но раньше хотя бы звонили: вы знаете, разрешение. С того же кирпичного завода можно использовать? Сейчас никто. Я такие удивительные вещи узнаю! Где, оказывается, участвовал.
Д. Шнейдеров:
- Например?
А. Шелыгин:
- Какие-то… Текстильная интересная фирма. Что-то было связано с какими-то клиниками.
М. Баченина:
- А они имеют на это право?
А. Шелыгин:
- Они, в принципе, имеют право, если они за это платят. Но тебе никто не звонит, просто деньги платим и все. Я всегда волновался: а если в каких-то мне не близким, скажем так…
М. Баченина:
- Секс-шоп!
А. Шелыгин:
- Предположим. Я и не против этого. Но хотел, чтобы моя музыка была контекстуально как-то обозначена.
М. Баченина:
- Это если бы я работала на пяти радиостанциях разных форматов, приходила в каждый эфир очень часто и плотно, садилась и… Где я нахожусь? Как не спутать? Когда вы садитесь писать для оперы, реклама лезет в голову. Это я контрастный пример привожу.
А. Шелыгин:
- Понимаю. Мне ничего не лезет в голову, кроме оперы. Изначально… Если брать оперу, я воспитан, у меня академическое музыкальное образование. И мне не приходит в голову использовать попсовые рекламные мотивы. Тем не менее, в другом жанре, если это сериал про деревню, а у меня есть такие. Псевдонародные песни у меня есть, кстати, такие… И я использую другой музыкальный пласт, некий фольклор. Городской. Деревенский очень сложный, он специфичный.
М. Баченина:
- Шансон используете?
А. Шелыгин:
- Нет. Этого я не делаю никогда. У меня на этот жанр железный занавес. Я не могу.
Д. Шнейдеров:
- А на современные жанры есть железный занавес? Металл, хаус, техно?
А. Шелыгин:
- Нет. Вот на это нет.
Д. Шнейдеров:
- Хороший хард-рок.
А. Шелыгин:
- Я люблю это все. Я в свое время написал дипломную работу в консерватории. Как музыковед про выразительные средства рок-музыки. Работа 84-го года. Это был полускандал, это было не принято.
Это все мне близко. Это все я адаптирую в своем сознании музыкальном и всем этим пользуюсь. Считаю, что это единое музыкальное пространство. Все равно есть момент отбора. Оно мне не претит.
А шансон? Есть сложная ситуация. Приходится иногда, если сидит в кадре уголовник, в тюрьме. Берет гитару.
Д. Шнейдеров:
- Это только в России блатнят обозвали шансоном.
А. Шелыгин:
- Да, шансон умудрились обозвать шансоном вместо блатняка. И сразу всплывают имена Эдит Пиаф, Шарль Азнавур.
М. Баченина:
- Это в ваших головах всплывает. В нормальных обычных головах всплывают другие имена.
А. Шелыгин:
- Я ничего не могу сделать, кроме того, как либо очень попросить продюсера, что, слушайте, масса тюремных песен! Пусть он хотя бы не мою споет!
Сейчас некогда, кто сейчас будет искать! И начинаешь просто… Слава богу, что это анонимно. Никто не поймет даже, что это я.
Д. Шнейдеров:
- «Beatles» для тебя занимает столь же высокое место, как Бах, Бетховен? Моцарт? «Beatles» великие люди?
А. Шелыгин:
- Великие, безусловно.
М. Баченина:
- Почему? Вот Бах я понимаю, почему, меня так в музыкальной школе научили.
А. Шелыгин:
- «Beatles» как и «Rolling Stones», являются основателями нового музыкального языка. Для истории музыки это чрезвычайно важно.
М. Баченина:
- Вот! Спасибо!
А. Шелыгин:
- Именно поэтому эти группы и дальше по списку, у нас программа закончится наша, они являются основателями нового музыкального языка. А в истории музыки это самое главное.
М. Баченина:
- Минкульт и минобр недавно совместно сделали список, в том числе, музыкальных рекомендуемых коллективов. И песен.
Д. Шнейдеров:
- Потом открестились!
М. Баченина:
- Да погодите! Тут не о них речь. О том списке, который вы бы посоветовали, действительно, слушать старшеклассникам? Это социальные произведения, чтобы понять конъюнктуру государства? Дух времени?
А. Шелыгин:
- Понимаете, мне кажется, что когда что-то начинают рекомендовать, возникает сразу против этого какой-то протест.
М. Баченина:
- Откуда же… Мне вот папа рекомендовал.
А. Шелыгин:
- Папа - это другое.
Д. Шнейдеров:
- А когда школа рекомендует… Ты с большим удовольствием читала «Войну и мир»?
М. Баченина:
- Это отторжение, да?
Д. Шнейдеров:
- Или «Преступление и наказание»?
А. Шелыгин:
- Знаете, я «Отцы и дети» Тургенева по-настоящему прочитал лет через двадцать, поняв его. А в школе все время старался посмотреть краткое содержание.
М. Баченина:
- Методичка – это наше все. И пишешь сочинялово.
А. Шелыгин:
- Это феномен! Папа ваш прав, молодец. Но это ваш папа.
Д. Шнейдеров:
- Как ты пишешь музыку? Помнишь фильм «Тот самый Мюнхаузен»? Там есть фраза у Олега Ивановича Янковского: сегодня в 12 дня у меня подвиг. У тебя есть: вот в 12 дня я сажусь и пишу музыку. А если вдохновения нет?
А. Шелыгин:
- Давид, я точно скажу. Вот у меня подвиг. Вот именно по этому методу я и действую. У меня с 12 часов подвиг. У меня иногда с 11, но почему-то с 11 тяжелее. К 12 я абсолютно проясняюсь, понимаю, что я ничего не понимаю, что я сейчас буду писать. А подвиг надо совершить. Потому что в основном я нахожусь, знаете, в сфере планового хозяйства, извините за совковое выражение. У меня плановое хозяйство. Мне надо к этому дню вот это, а к этому вот это. Понимая это, я сажусь и говорю себе, что надо работать. Так, кстати, работал Петр Ильич Чайковский. Ничего он там не ждал. Он садился каждое утро и писал.
Д. Шнейдеров:
- А вот Моцарт работал не так!
А. Шелыгин:
- Шостакович так работал.
М. Баченина:
- Если бы тебя били как Моцарта, ты бы еще не так поступал. Даже если условно. Не уверена, что там были розги, но с малолетства давать такую концертную деятельность, знаешь ли, травма.
Д. Шнейдеров:
- Давай подпустим чуть-чуть рекламы. Алексей отрекламируйте. Что нового и свежего от Алексея Шелыгина можно увидеть или услышать?
А. Шелыгин:
- С радостью. В конце ноября будет премьера в театре «Новая опера имени Колобова» моей оперы «Продавец игрушек» по сказочному роману Виктора Добросоцкого с либретто Кирилла Крастошевского.
М. Баченина:
- Я так давно не была в опере!
А. Шелыгин:
- Это опера-фантазия, сказка.
Д. Шнейдеров:
- Детская?
А. Шелыгин:
- Не совсем. Она допускает семейный поход в театр, скажем так. Но это настолько же детская опера, как «Золотой петушок» или «Сказка о царе Салтане» Римского-Корсакова или «Любовь к трем апельсинам» Прокофьева.
М. Баченина:
- Это на стыке.
А. Шелыгин:
- Это допускает, приветствуется поход с семьей. Там маркировка 6+. Что уловят? Там разные срезы. Взрослый услышит и поймет одно, ребенок другое.
М. Баченина:
- Вечный вопрос. Что первично? Музыка или лирика? Слова.
А. Шелыгин:
- На первом месте, если я пишу оперу, это стихотворный текст. И я исхожу… Песни я пишу только в контексте мюзиклов, это другое. Мюзиклы и оперы, конечно, текст. Я считаю недопустимым сначала писать музыку, а потом просить поэта подогнать. Это теряется всякий смысл.
Конечно, сначала либретто. Это первично. Если это не инструментальная музыка.
Д. Шнейдеров:
- Отличается ли написание музыки для блокбастеров и для артхаусных фильмов?
А. Шелыгин:
- Безусловно.
М. Баченина:
- А как?
А. Шелыгин:
- Блокбастер сложная и затратная история. Дорогая. Там объединены… Технически гораздо больше музыки. Посмотрите любой. Вот «Бой с тенью». Там музыка вообще не прекращается никогда. И там музыки тонны. Музыка оркестровая, электронная, постоянные погони, экшны.
Артхаусное кино – все по-другому. Это музыка точечно обозначает небольшое пространство фильма.
Д. Шнейдеров:
- «Небо. Самолет. Девушка».
А. Шелыгин:
-Или, к сожалению, не очень сейчас известный фильм «Знаки любви». Там это все с намеком каким-то, чтобы не заглушить основную концепцию.
Д. Шнейдеров:
- Ты работал и для зарубежного кино. Где больше платят?
А. Шелыгин:
- Друзья мои, большой практики у меня такой нет. Но все по-разному. На Западе нет авторских. Практически. Их просто покупают. Гонорар и все. Либо отдельный договор. Там миллионы платят, но я не Ховард Шор и миллионы не платили. В достаточно скромных проектах.
Д. Шнейдеров:
- Алексей, ответьте коротко, но емко. Есть ли музыка в тишине?
А. Шелыгин:
- Безусловно. Она есть. И именно из нее появляется сама музыка.