Георгий Бовт: Единым народом мы с украинцами уже никогда не будем
В. Ворсобин:
- У микрофона Владимир Ворсобин. Эхо вчерашней Прямой линии еще идет по СМИ, конечно, и мы не можем пройти мимо. На речь Владимира Путина одним из первых зарубежных лидеров, конечно, среагировал Зеленский. Я подозревал, что после слов Владимира Путина о том, что русские и украинцы – один народ, про дружественный народ Украины и недружественную власть Незалежной, понятно, должна была быть реакция. И вот она случилась. Зеленский заявил: «Были бы украинцы и россияне одним народом, в Москве, скорее всего, ходили бы гривны, а над Государственной Думой развевался бы желто-голубой флаг. Возможно, что это общее будет в будущем, если еще не поздно остановить тотальное разделение между странами».
Владимир ПутинПрезидент Российской Федерации- Почему Украина не входит в список недружественных стран? Потому что я не считаю, что украинский народ – недружественный нам народ. Я считаю, что украинцы и русские – это вообще один народ. Руководство Украины, сегодняшнее руководство сегодняшней Украины явно недружественное к нам, это совершенно очевидное дело. Иначе трудно было бы объяснить проект закона, который сейчас внесен президентом в Раду о коренных народах, где русский народ объявляется некоренным на этой территории. Это вообще просто уму непостижимо. Это приведет к тому, что часть людей может уехать. Тогда будут вынуждены переписываться, чтобы не чувствовать себя людьми второго сорта. Это приведет к сокращению общего числа русских. Знаете, это сопоставимо по своим негативным последствиям с применением какого-то оружия. Ну что встречаться с Зеленским, если он отдал свою страну под полное внешнее управление? Ключевые вопросы жизнедеятельности Украины решаются не в Киеве, а в Вашингтоне, отчасти в Берлине и в Париже. Ну, и о чем разговаривать? Тем не менее, я не отказываюсь от встреч подобного рода, надо только понять, о чем говорить.
В. Ворсобин:
- Хронологически получилось обратным образом – сначала сказал Путин то, что вы слышали, а потом - то, что я процитировал, Зеленский, который с обидой заявил, что если бы украинцы и россияне были одним народом, в Москве, скорее всего, ходили бы гривны. Интересное было бы зрелище. И над Государственной Думой развевался бы желто-голубой флаг.
Снова обиделся Зеленский на Владимира Путина, и еще больше отдалились психологически лидеры друг от друга. Видимо, все-таки ни о каком потеплении после весенней почти войны не случится между Россией и Украиной. И это один из выводов, которые можно сделать после Прямой линии Владимира Путина.
Больше всего в Прямой линии Владимира Путина народ раздражали две вещи. Первая – что все время обращались к президенту, чтобы он починил, условно, водокачку. Честно говоря, поднадоело каждый год это слушать. Как будто власть сама расписывается в своем неумении без президента что-либо делать. А во-вторых, эти страшные технические помехи, которые преследовали всю Прямую линию. Вчера у нас выступали интернет-эксперты, и они пытались объяснить эту историю тем, что это, видимо, хакерские атаки, и они доверяют ФСБ, которая говорила, что это были хакеры. Но правильно замечают другие, более въедливые эксперты: что же они такую систему приготовили? Это же все-таки федеральная история, надо организовывать Прямую линию, там есть специальные службы. Что же они так всё сделали из рук вон плохо, что какие-то хакеры могли ее нарушить? В конце концов, у нас ФСО, ФСБ, у нас столько бюджета уходит на эти силовые органы, всё контролирующие. Это, кстати, говорит о том, что когда дело доходит до чемпионата Европы условного по футболу или когда начинается Прямая линия с президентом, вскрываются некие технические досадные погрешности.
Георгий Георгиевич, здравствуйте.
Г. Бовт:
- Здравствуйте.
В. Ворсобин:
- Георгий Георгиевич, давайте все-таки пройдемся по Зеленскому. Он хочет везти гривны в Москву и желто-голубой флаг вывесить над Государственной Думой. Это он так обиделся на вчерашнее изречение Владимира Путина о том, что мы единый народ. Что вы скажете на это?
Г. Бовт:
- Я думаю, что мы все-таки уже давно не единый народ, поскольку очень много между нами пробежало черных кошек, поэтому я думаю, что единым народом мы уже никогда не будем. Исторически – да, было много общего, и у нас общая история, и была общая территория довольно длительное время, но, тем не менее, по факту уже нет.
В. Ворсобин:
- А зачем Владимиру Путину на Прямой линии об этом все время говорить и замечать? Во-первых, как вы сказали, это неправда. А во-вторых, зачем все время тыкать украинцам идеи, которые они не переваривают? Их же злит именно это изречение. Что, Владимир Путин троллит Украину?
Г. Бовт:
- Тот факт, что их это злит, это как раз подтверждает то, что мы не единый народ. Например, единый ли мы народ с чеченцами?
В. Ворсобин:
- Нет. Я там пожил…
Г. Бовт:
- А почему? Мы же одна нация, которая называется российский народ. А народ мы не единый, у нас даже языки разные. И с Украиной то же самое. Если бы мы сейчас присоединили Украину к себе (или она нас к себе), тогда мы бы были единой нацией, но не единым народом. У товарища Сталина в свое время была статья по национальному вопросу, там он довольно четко все это разъяснил, где народность, где нация, где народ, а где все остальное. Поэтому если следовать указаниям товарища Сталина и его определению, то мы с украинцами, а также с белорусами не единый народ.
В. Ворсобин:
- Я вообще даже не пойму, зачем это обсуждать Владимиру Путину и Зеленскому. Какая разница, единый мы или не единый народ? Надо просто налаживать отношения, торговать, прекратить стрелять друг в друга, а в будущем все сложится ровно так, как даст Бог. Кто знает, что будет дальше?
Георгий Георгиевич, еще вчера Владимир Путин сказал о Байдене. Он защитил Байдена от одного нашего очень свирепого слушателя, который говорил, что Байден ничего не решает. Тоже была попытка ударить еще по одному лидеру. Почему Путин в своем ответе защитил Байдена и достаточно комплиментарно отозвался о нем?
Г. Бовт:
- Во-первых, он с ним только что встречался. Во-вторых, Путин прав даже формально, а не только потому, что он защитил от какого-то человека, который напал на несчастного старикашку Байдена. Байден, с одной стороны, ограничен законами и Конгрессом и поэтому в некоторых санкционных законах, например, он должен следовать законам, которые принял Конгресс и подписал президент (предыдущий в том числе). А при этом исполнительная власть в Америке имеет довольно большие полномочия в том, что касается именно внешнеполитической сферы. Например, в силах Байдена приостановить действия тех или иных санкций. Например, в отношении «Северного потока» он такие санкции приостановил в рамках своих полномочий. Ему в рамках соответствующих законов по «Северному потоку» дано право и обязанность каждые 90 дней отчитываться перед законодательной властью и рассказывать, что он сделал в этой части.
В. Ворсобин:
- То есть мы на крючке у него, по большому счету? Он может дать ход санкциям, может не дать.
Г. Бовт:
- Совершенно верно, на крючке. И законы в Америке касательно внешней политики принимаются обычно с таким уклоном, чтобы исполнительная власть имела определенную гибкость в этих законах, в том, что какие-то части этих законов замораживать, а какие-то применять, например, с ужесточением. Вот это и работает таким образом.
В. Ворсобин:
- Интересно, что слушатель говорил о том, что Байден ничего не решает. Владимир Путин в своем ответе сказал, что да, советчики есть, и они не очень информированные или не очень компетентные. Он, наверное, имеет в виду эту демократическую партию, которая изначально настроена антироссийски. Я так понял президента.
Г. Бовт:
- Ну, там и республиканская партия настроена антироссийски. И вообще, в Америке еще днем с огнем поискать, кто бы был настроен пророссийски
В. Ворсобин:
- Трамп.
Г. Бовт:
- Да, Трамп, но он плохой советчик, потому что он не очень хорошо разбирается во всех тонкостях.
В. Ворсобин:
- И плохо закончил. Сегодня Владимир Путин подписал этот громкий закон о том, что нельзя приравнивать грехи фашистской Германии и Советского Союза в Великой Отечественной войне. Это законодательно запрещено теперь говорить. Георгий Георгиевич, а зачем, как вы думаете, вообще был нужен этот закон именно сейчас? Что, у нас люди распоясались, слишком много болтают про это? И в чем тогда это угроза для России?
Г. Бовт:
- Я бы тоже его не принимал, но правящий политический класс России считает иначе, и президент считает иначе. Это является важной частью государственной идеологии – история Великой Отечественной и Второй мировой войны, в нашей интерпретации является важной частью, по которой мы сверяем, в том числе и политический курс современности. История в России вообще играет довольно большую часть в текущей политике, так повелось исторически. Так было в Советском Союзе, так было до Советского Союза, так происходит и сейчас. Поэтому тут можно высказывать свои точки зрения, конечно, но реальность такова. Я тоже не вижу людей, которые бы, например, говорили, что-то сравнивали и т.д. Хотя мне доводилось сталкиваться с точкой зрения довольно экстремистской, что, дескать, Сталин и Гитлер одним миром мазаны, и даже Европарламент принимал соответствующую резолюцию в свое время, и Парламентская Ассамблея ПАСЕ принимала соответствующую резолюцию. Но все-таки в нашей стране это точка зрения маргинальная. И оттого, что она где-то номинально существует, мне кажется, никому ни холодно, ни жарко. Но если президент счел необходимым принять такой закон, то и хорошо, ну, приняли и приняли. Можно переключиться, наконец, на проблемы современности, которые гораздо более актуальны, чем споры об истории.
В. Ворсобин:
- Но кто-нибудь что-нибудь ляпнет, в конце концов, в спорах. Получается, что этот закон защищает Сталина? В конце концов, стрелы летят в него, а не то, что кто-то хочет представить, что Гитлер хороший. Наоборот, говорят, что Сталин такое же чудовище.
Г. Бовт:
- Он все-таки не такое же чудовище.
В. Ворсобин:
- Я понимаю. Но в спорах историки могут привести этот аргумент. И теперь это запрещено законодательно. Я не понимаю, зачем это.
Г. Бовт:
- Нарушаем ли мы закон, если мы будем говорить, что Сталин – другое чудовище? Я не знаю. Все-таки нет пока законодательного запрета говорить об ошибках и преступлениях Сталина. А говорить о том, что он равен Гитлеру, это просто исторически неправильно, даже вне зависимости от закона, принят он был бы или не принят он был бы. Кстати говоря, и современники Сталина, те политики, которые выстраивали с ним антигитлеровскую коалицию, они тоже так считали, что он, конечно, так себе мужичок, с их точки зрения, но, тем не менее, даже и Черчилль в своей фултонской речи, которая провозгласила начало холодной войны, отдал должное не только Красной Армии, но и Сталину как важному союзнику во Второй мировой войне.
В. Ворсобин:
- Георгий Георгиевич, заметьте, что мы говорим сейчас о том, правда это или неправда, а не о том, имеет ли право человек на свое мнение или нет. Да, оно, может быть, ошибочное. Вот вы сейчас говорите, что это мнение ошибочное, что Сталин – равно Гитлер. Человек ошибается, но получается, что он еще и преступник.
Г. Бовт:
- Я думаю, что логика наших политиков и президента, она такая, что позволь рассуждать на эти темы, сравнивать Сталина с Гитлером, ставить их на одну доску, а следующим шагом будет… Ну, помните, как про росгвардейцев он рассуждал? Сначала кинут бумажный стаканчик, потом стеклянную бутылку, а потом – и «коктейль Молотова». Так и со Сталиным, я думаю, он думает, что начнут сравнивать Сталина и Гитлера, потом будут сравнивать Советский Союз с нацистской Германией. А Советский Союз – это во многом основа и нынешней российской государственности. А так дойдут до того, что начнут подкапывать и под нынешний режим. Логика такая.
Поэтому это укладывается в политику закручивания гаек, конечно же, но, с другой стороны, логика у охранителей присутствует своя, и ее надо признать, что она есть. Потому что позволь откусить палец – тебе откусят всю руку. Я думаю, что в голове все та же история, например, 17-го года и Первой мировой войны, когда страна распоясалась, а еще больше распоясалась элита, и угробили великую империю. Предпосылок для того, чтобы ее угробить, в общем, не было, вопреки тому, что писал товарищ Ленин. Можно было вполне обойтись ограниченными реформами. Но просто все в какой-то момент пошло враскоряку и наперекосяк, и уже не реформа случилась, а революция, которая унесла миллионы жизней, а потом еще миллионы жизней унес сталинский режим.
В. Ворсобин:
- Я помню, что в царское время были и цензоры, были достаточно жестко закручены гайки, и боролись примерно с такой же свирепостью и размахом, но это не спасло царский режим от краха, и более того, наплодило тучи революционеров, которые видели в царе просто тирана и маразматика.
Г. Бовт:
- В том-то и дело, что и цензура, и цензоры – это всё было резко ослаблено после революции 1905 года и вообще в начале ХХ века. Режим фактически двигался по пути конституционной монархии. А в годы Первой мировой войны он себя повел совершенно невообразимым, легкомысленным и либеральным образом, когда можно было открыто, фактически с думской трибуны призывать чуть ли не к поражению правительства. Это была такая, не присущая другим державам мягкотелость в борьбе с фрондой. В том числе фронда эта была на самом верху. Кому-то не нравился Распутин, кому-то не нравилась императрица-немка и т.д. И всё это развалилось в результате. Гниль пошла сверху. И попустительство бунтовщикам тоже пошло сверху. После убийства Столыпина все пошло по нисходящей, а либерализм царского режима как раз пошел по восходящей, и это его и сгубило. Я думаю, что это главный исторический урок, который нынешние правители России усвоили очень твердо. Может быть, это один из немногих исторических уроков, которые они вообще усвоили, но, тем не менее, этот урок они точно усвоили. Более того, я понимаю их логику. Я не говорю, что я ее разделяю, но я ее понимаю.
В. Ворсобин:
- Поэтому Владимир Путин открывает памятники Александру III, а не Николаю II.
Г. Бовт:
- Да, поэтому он открывает памятники Александру III, тогда как его предшественник открывал памятники Александру II. Кстати, если обратимся к его вчерашней Прямой линии, то он несколько ошибся в части истории, когда сказал, что при Екатерине II Российская империя приросла наибольшим количеством земель. Это не так. Она наибольшим количеством земель приросла при Александре II Освободителе, как это ни странно, а также при Александре I она тоже довольно сильно приросла землями, но при Александре II значительно больше. Потому что именно в это время была присоединена вся Средняя Азия.
В. Ворсобин:
- При Екатерине, если я не ошибаюсь, отдали Аляску. Предлагаю обсудить еще одну тему. Связано это тоже с территориями. Россия и Китай продлили договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. Интересный документ. Он прошел практически незаметно. В этом документе закреплены такие принципиальные договоренности, как «взаимная поддержка в деле защиты государственного единства и территориальной целостности, отказ от применения первыми ядерного оружия и от взаимного нацеливания стратегических ракет».
А я слышал другую историю. Что вокруг этого договора идут такие подковерные баталии, что Владимир Путин так настроен сблизиться с Китаем, что будто бы часть его помощников против этого, слишком рьяно Россия идет навстречу с Китаем, и даже говорится о военном союзе. Как вы думаете, стоит ли нам идти на Восток вот так бодро?
Г. Бовт:
- Мое мнение – не стоит. Но беспокоиться по этому поводу пока рано. Может быть, через пару лет будет уже поздно, но пока рано. Потому что Китай ни на какие стратегические союзы ни с кем в своей истории никогда не шел. Поэтому можно подписать с ним хоть 158 соглашений о дружбе и стратегическом союзе, но это не изменит в поведении Китая ровным счетом ничего, он всегда преследует собственные интересы и к таким договорам относится весьма скептически. Китай никогда ни с кем не шел на стратегические союзы, которые требовали бы от него каких-либо компромиссов.
В. Ворсобин:
- Мне тут пишут, что Аляску продал Саша Второй. Ладно.
Едем дальше. Нам не до Аляски. Нам бы с Китаем разобраться. Георгий Георгиевич, мы начали говорить о договоре, который сейчас продлен, договор о мире, где, говорят, возможно, есть кулуарная договоренность о военном союзе.
Вы говорите, что Китай принципиально не подписывает никаких союзов. Тогда что хочет от нас Китай?
Г. Бовт:
- Китай хочет от нас сырье, какие-то оставшиеся технологии, которые он у нас не доукрал. Все, больше ничего не хочет. Я не очень уверен, что он хочет наши земли, но в будущем может захотеть. Те, которые пригодны для расселения китайцев. Но поскольку это все сопряжено в настоящее время с огромной ценой вопроса, то силой он это отбирать не будет. Если это будет ему выгодно, то предпочтет тихую ползучую экономическую экспансию.
Пока экономической экспансии Китая нет никакой. В прошлом году китайские инвестиции в нашу страну упали до ничтожно малых размеров типа 2 с чем-то миллиардов долларов, это накопленные инвестиции. Они в несколько раз, если не в десятки меньше, чем накопленные инвестиции США. Накопленные инвестиции США, если учитывать конечных бенефициаров всяких оффшорных юрисдикций типа, ну, не оффшорных, а юрисдикций типа Кипра или Нидерландов, так вот эти американские инвестиции составляют по некоторым подсчетам более 85 миллиардов долларов. Китай – 2 миллиарда. По китайским меркам больше, они считают, что 12. Но все равно – 12 меньше, чем 85.
Можно сколь угодно долго восхищаться Китаем – нашим восточным братом, но он никогда не станет нашим настоящим союзником. И, как мы видим, он не вкладывается даже в нашу экономику, потому что считает, что у нас не очень хороший инвестиционный климат. Ни в один из инвестиционных проектов, который бы мы затевали, в том числе, с расчетом на китайские деньги, Китай не вложил ни юаня. Это касается и газопровода «Сила Сибири», между прочим, и скоростной магистрали что железнодорожной, что автомобильной по направлению к Пекину. Китайских денег там нет.
В. Ворсобин:
- Получается, что у нас безвыходная ситуация? Идти на Запад мы не можем, на юг – там Турция укрепляется. Идти надо на Восток. На Востоке – расчетливый Китай.
Г. Бовт:
- А почему мы должны куда-то ходить? Можно никуда не ходить, остаться там, где мы есть.
В. Ворсобин:
- Согласен. Почему тогда Владимир Путин и его команда явно прокитайски настроены?
Г. Бовт:
- Может, это форма легкого шантажа американцев. Может, это расчет на то, что американцы испугаются, что мы сблизимся с Китаем, и начнут нас уговаривать не сближаться. Отчасти такие расчеты имеют под собой основание. Америка, действительно, не хотела бы нашего сближения с Китаем, поскольку Китай воспринимается как главный геополитический соперник США в настоящее время. Конечно, они бы не хотели, чтобы в худшем сценарии соединились российская военная мощь с китайскими технологиями и людской силой. Они видят в этом опасность. Но я эту опасность, со свой стороны, не преувеличил бы на месте американцев. Но попугать их можно.
В. Ворсобин:
- Это, может, не пугать. Это блеф, может…
Г. Бовт:
- Может быть и блеф. Блеф тоже иногда приносит свои полезные результаты. Наберемся терпения и посмотрим, что получится из этого блефа или шантажа. Потому что с Америкой-то отношений нам точно в ближайшее время не видать хороших. Ничего там не улучшится. И в течение ближайших полугода, когда запустятся эти консультации, предусмотренные Байденом и Путиным, выяснится, что консультации эти ни к чему положительному не приведут. Может, за некоторыми редкими исключениями.
В. Ворсобин:
- Может, для Москвы шах и мат, когда Вашингтон договорится с Пекином?
Г. Бовт:
- А здесь, понимаете смотри пункт один. Китай не договорится. Может, Вашингтон и хотел бы договориться с Пекином, но Китай не договорится с Вашингтоном, поскольку смотри пункт один: Китай ни с кем не заключает таких союзов. И уж точно не заключит его с Америкой, которая видится ему равно великой по силе, по технологиям, по военной мощи она его, конечно, даже превосходит. И так далее. Не может быть никакого союза.
В. Ворсобин:
- Вот если бы вы съездили к Амуру, вы говорите, что нет инвестиций китайских. Там большие китайские инвестиции в лес, я свидетель. Может, они не такие большие в денежном выражении, но вот в каждом поселке, кто держит хорошую и богатую лесную базу – это фирма, аффилированная с Китаем. Даже есть китайские смотрящие, которые разруливают с чиновниками и с остатками нашего населения и так далее. Влияние растет на территории очень пустынной. И народ боится.
Г. Бовт:
- Видимо, это и имеет в виду Китай 12 миллиардов денег косвенных, которые вложены в российскую экономику. Да, это довольно много, но меньше, чем 85, что вложили американцы через разные каналы. Кроме того, если китайцы увозят от нас древесину, это не значит, что они будут вкладываться в прекрасную дорогу Москва – Екатеринбург. Не будут.
В. Ворсобин:
- Там смешанные браки, прочее. Я о более немного народном страхе говорю.
Г. Бовт:
- Ползучая, да, экспансия. Да, ее никто не отрицал. Может, он, таким образом, и заселят весь наш Дальний Восток, в конце концов. Потому что по природе он им подходит вполне. В Якутию они, наверное, не рванутся, потому что там делать? Наймут русских, которые будут добывать алмазы и продавать им.
А вот Дальний Восток? Вполне нормально. Через браки, через все, через разное…
В. Ворсобин:
- Вы так спокойно об этом говорите! Надо что-то делать! Я понимаю, что нынешнее поколение политиков этого не застанет, но мы передаем привет нашим потомкам через двадцать или через пятьдесят лет. Но надо делать что-то сейчас, наверное.
Г. Бовт:
- А вот что делать? Это все равно, что сказать президенту Франции: давайте что-то делать с ползучей исламской экспансией во Францию. Да, конечно, надо что-то делать, только уже поздно. И ничего сделать нельзя. Поэтому Франция, может, через некоторое время станет исламской страной. Или сказать президенту США: давайте что-то делать с ползучей экспансией испаноязычных! Испаноязычные к 30-35-му году станут относительным большинством в Америке, когда как сейчас там большинством остаются белые. Такие белые-белые. А вот будут испаноговорящие. Америка тоже изменится. Что вы можете с этим делать? Это демография. А как можно влиять против демографии, есть только один орган, который может повлиять на демографию, мы все этот орган знаем. Вернее, даже два. У мужчины и у женщины. Но над ними никакая партия «Единая Россия», к сожалению, не властна. Поэтому против полутора миллиардов китайцев наши 146 миллионов довольно жалких, они, в общем, бессильны. Мы против демографии ничего не сделаем.
В. Ворсобин:
- Ну, у нас материнский капитал, у нас… Мы специально вице-премьера выделяем для того, чтобы он курировал самые гиблые территории. У нас было министерство Дальнего Востока. У нас Хабаровск, который никак не смирится со своей участью и пытается через протест как-то взбодрить жизнь. Кстати, в Хабаровске и во Владивостоке китайцев не так много. Мне кажется, что есть такие места, где пока русский дух силен.
Г. Бовт:
- Все-таки, это не быстрый процесс. Он идет не за десять, не за двадцать лет. Думаю, что на наш век еще хватит. А что касается вице-премьера, мы же не пчелиная семья, где можно завести такую матку пчелиную, которая нарожает тебе полтора миллиарда русских. Если бы такая матка у нас нашлась на Руси, ее бы уже сделали не только вице-премьером, даже первым вице-премьером после Путина.
В. Ворсобин:
- У нас правительство вполне трезво на это смотрит. Помните, в разговоре с Рахмоном, по-моему, мы ясно дали понять, что готовы принять 5 миллионов мигрантов вполне себе. Ну, такая себе страна вполне либеральная в приеме мигрантов. Мы даем себе отчет, что приедут пять миллионов и немножко растворятся в нашем генофонде.
Г. Бовт:
- Конечно. Повышать рождаемость мы можем только за счет, вернее, не рождаемость, а народонаселения можем только за счет притока миграции. Но я не знаю, что хуже: приток среднеазиатских мигрантов или приток китайских?
В. Ворсобин:
- Я вспомнил, что Владимир Путин вчера на прямой линии, отвечая на вопрос по поводу Советского Союза, судьбы прошлой империи сказал, что не нужно, наверное, восстанавливать Советский Союз. И один из доводов, почему, он говорит, что демография разная в разных республиках, поэтому, как он сказал, не хотелось бы, чтобы один (он не назвал слово «русский») один из центровых народов, главных народов страны растворился. Так можно было интерпретировать Владимира Путина. Дескать, поэтому СССР не нужен. Он, конечно, намекал на наши азиатские бывшие республики, в которых бум рождаемости и, действительно, присоединение в СССР-2 пропорции между русскими и всеми остальными бы сильно изменилась.
Г. Бовт:
- Знаете, в свое время существовала легенда. Ей нет никаких подтверждений, сразу оговорюсь. Что Юрий Владимирович Андропов – глава КГБ многолетний, а потом кратковременный генсек СССР вынашивал планы раздела Советского Союза в плане отделения от него вот этих самых среднеазиатских республик для того, чтобы укрепить его костяк основной в виде, прежде всего, славянских трех республик. Повторюсь, что никаких подтверждений этой легенде нет. Но мысль такая, что вот есть какие-то страны, которые имманентны империи, а есть страны, которые не имманентны империи, она имеет под собой основание, конечно. И тот же Ельцин в свое время тоже стал отражением определенных мыслей насчет того, чтобы создать союз трех славянских республик – Украина, Белоруссия и Россия. И, собственно, поэтому они все и оказались в Беловежской пуще. Просто это отголоски, может, вот этой легенды. И тех рваных мыслей, которые бродили в советской и постсоветский элите.
В данном случае, может, обрывки этих легенд и мыслей отражены в таком высказывании Владимира Путина. Я тоже считаю, что ничего хорошего в идее присоединить Среднюю Азию, как сделал Александр Второй, опять же, столь нелюбимый нынешним руководством, в этой идее ничего хорошего нет. Не надо ее никуда присоединять. Достаточно того, что люди сюда приезжают миллионами уже. И очень многие закрепляются, получают гражданство всякими правдами и неправдами, в основном неправдами. Поэтому демографический состав России будет меняться в ближайшие десятилетия. Он будет меняться не в пользу русских, к сожалению.
В. Ворсобин:
- Другими словами, те, кто говорит о том, что надо восстановить СССР, они не думают о демографии? Они мыслят себя в детстве, видят СССР, с которым они расстались.
Г. Бовт:
- Дело в том, что кто говорит, что надо восстановить СССР, у них с головой не все в порядке. Простим их слабоумие. И будем относиться к ним снисходительно. Это невозможно.
В. Ворсобин:
- То же самое Путин говорил по поводу присоединения Крыма. Это было лет двадцать назад, что те, кто хочет присоединить Крым… То, что сегодня кажется странным и глупым, впереди может обернуться как угодно.
Г. Бовт:
- Нет, конечно, может быть следующий правитель после Путина. И сочтет возможным присоединение каких-нибудь руинированных государств Средней Азии, которые превратятся в то, что называется faild states. Но, мне кажется, это не самое удачное геополитическое решение будет.
В. Ворсобин:
- Кстати, про следующего правителя. Вчерашняя прямая линия была, конечно, украшена очередным вопросом о преемнике. И Владимир Путин с изящностью не ответил практически ничего, хотя отвечал долго по поводу этого.
Кто будет правителем в следующее десятилетие? Можно вот так вот смело угадать?
Г. Бовт:
- Я думаю, что можно попытаться угадать. И, конечно, Владимир Путин, если речь пойдет о том, чтобы передать власть при жизни, он подберет кого-то из своего окружения. Но это логично вполне. Я думаю, что таких людей можно найти с десяток в окружении Путина. Или неподалеку. Даже среди каких-то губернаторов можно найти таких людей. Но, мне кажется, вопрос в практической плоскости пока так не стоит. И это все политическое кокетство. Путин уже лет, по-моему, десять или пятнадцать задают этот вопрос. И он всякий раз на него отвечает по-разному.
В. Ворсобин:
- Но ведь если взглянуть на нашу историю, каждый новый правитель, по большому счету, предавал старого. И, думаю, это главная проблема - найти человека, который не предаст Путина. Потому что это в наших русских традициях: возложить всю вину на предыдущего правителя.
Г. Бовт:
- Я не думаю, что можно говорить о том, что Путин предал Ельцина.
В. Ворсобин:
- Идеологически он его предал. Он построил не ту страну, которую строил Ельцин. И то, что стоит в Екатеринбурге этот музей, это, скорее, грустное напоминание этого.
Г. Бовт:
- Вы знаете, может, кому-то горько смотреть на то, как разрушается, вернее, разрушено наследие Ельцина, то, что в нем было положительного, но дело в том, давайте посмотрим на это с другой стороны. Мы не знаем, вот если бы Ельцин был в здравом уме и трезвой памяти, правил бы дольше, преемник был бы какой-то другой, то, может, эта эволюция была неизбежна. Дело в том, что перед этой вот мягкой…
В. Ворсобин:
- К сожалению, мы не помещаемся в программу! Но мы договорим на следующей неделе. Ждите нас!
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts и Google Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!
