Владимир Сунгоркин: Задержание губернаторов уже превратилось в рутину
В. Алфимов:
- Здравствуйте, дорогие друзья. Меня зовут Валентин Алфимов. Рядом со мной – главный редактор медиагруппы «Комсомольская правда»Владимир Сунгоркин.
Владимир Николаевич, предлагаю начать с очередного громкого коррупционного скандала. Когда сажают действующего губернатора, это очень серьезно. Но, с другой стороны, появляется целый ряд других мыслей – а чего этого посадили, а других не посадили?
В. Сунгоркин:
- По-моему, наши слушатели немножко с тобой поспорят, что прямо событие-событие.
В. Алфимов:
- Уже привыкли, вы хотите сказать?
В. Сунгоркин:
- Втянулись уже. Но на самом деле, да, интересно. Всегда интересно, сколько денег вытащили. Уже есть такой красивый обычай – обязательно должны быть наличные деньги, которые раскладывают…
В. Алфимов:
- Либо в пакетах, либо в коробках, в отдельной комнате…
В. Сунгоркин:
- Да.
В. Алфимов:
- Обратите внимание, не доверяют банкам. Патриоты, а не доверяют банкам.
В. Сунгоркин:
- Ну да, деньги ничем не объяснишь, конечно. Потому что товарищ в данном случае в бизнесе не работал, в предпринимательстве не замечен, сыновья его тоже делали деньги просто на том, что он их как губернатор крышевал и давал им такие лакомые куски – строительство, похоронное дело. В общем, все грустно, конечно. Полмиллиарда наличными оказалось. Чем объяснить? Вершина его карьеры – военный комиссар. Хотя он тоже может сказать: «Ребята, когда я военкомом был, столько народу отмазал от армии, что вот, заработал». Но это его проблемы теперь. Наша программа называется «Что будет». Мне кажется, это уже в такую рутину превратилось. Мы можем сейчас так смело сказать, что через два месяца еще одного задержат, и у него тоже найдут наличку.
В. Алфимов:
- И мы будем сравнивать с Белозерцевым.
В. Сунгоркин:
- Да. Еще у него найдут часы швейцарские, Breguet, как правило.
В. Алфимов:
- У Белозерцева тоже Breguet за 5 миллионов.
В. Сунгоркин:
- Да. Но в чем там экзотика? Там есть такая актуальная повесточка. С ним задержали Бориса Шпигеля, крупного негоцианта по торговле и производству всяких лекарств, в том числе очень дорогих лекарств от ковида. Это уже такая новенькая струя. Но там есть одна такая остроумная деталь, на мой взгляд. Шпигель обвинен в том, что давал взятку этому губернатору за преференции в работе в Пензенской области. Но злые аналитики тут же посмотрели и обнаружили, что Шпигель точно так же работал, даже в больших масштабах, еще в целом ряде областей, чуть ли не в 30.
В. Алфимов:
- И продолжает.
В. Сунгоркин:
- Продолжается его деятельность сейчас. По простейшей, примитивной логике, наши диванные аналитики говорят: а там-то он как?
В. Алфимов:
- А там всё по-честному.
В. Сунгоркин:
- Да. Такая трагикомическая вещь произошла. Больше того, когда Шпигель оказался на скамье подсудимых, он уже дал интервью, сделал заявления всякие, где он говорит: слушайте, да я в Пензе всегда был главнее, чем губернатор, потому что я там был сенатором, огромное количество денег вкладывал в области, я считаю себя более влиятельным, чем губернатор. Ну, часы ему подарил, машину «Мерседес», так я ее не подарил, а она у них для служебных надобностей. Гору денег я отнес, мне сказали, что это он взял на строительство санатория.
В общем, такая трогательная гоголевская история. И, мне кажется, еще много интересного мы узнаем по ходу развития этого сюжета. Я думаю, Шпигель много что расскажет, он за словом в карман не лезет, его два раза просить не надо.
В. Алфимов:
- Есть мнение, что эти аресты (и Белозерцева, и Шпигеля) – это вовсе не борьба с коррупцией в регионе, а это передел собственности именно в фармбизнесе.
В. Сунгоркин:
- Одно другому не мешает. Можно и делить собственность в фармбизнесе (что тоже случается в наших реалиях), ну а почему это не считать борьбой с коррупцией? Я бы тут таким снобом не был. Все-таки когда у вечного бюджетного работника Белозерцева находят полмиллиарда… И я не думаю, что это все его состояние, вот оно так и лежало. Явно, что есть еще тайники и разные схроны с сокровищами, наверное, где-то надо искать валютные заначки.
Там интересно. Он, видимо, как экскаватор работал, тащил. Там такие реплики идут, что и народ устал от его неутомимой деятельности по зарабатыванию в собственный карман, и его ближайшее окружение. Многие вздохнули с облегчением, что, слава богу, хоть уйдет. Видимо, он их тоже сильно прижимал с точки зрения того, что тащите, тащите, тащите деньги, мне мало.
В. Алфимов:
- У нас на сайте вышло хорошее интервью Володи Ворсобина с Александром Хинштейном. Это глава комитета Госдумы по информполитике и противодействию коррупции. И очень правильные вопросы Володя ставит, что как-то странно, совсем недавно были выборы, и вот через какое-то время после выборов начались эти посадки. А то, что вменяется Белозерцеву, оно было-то бог знает когда. Но неужели не знали? Вся Пенза знала, а Следственный комитет не знал.
В. Сунгоркин:
- Это обычная такая история. В любой областной город приезжаешь, начинаешь там сплетничать с местными сильными мира сего или с местной тусовкой, скажем так, и они обычно всегда рассказывают о злодеяниях своего отца родного – губернатора. Есть такая статистика, что примерно 90% того, что называется оперативной информацией, о злодеяниях того или иного персонажа на финансовой ниве или на уголовной, это фантастика. Люди очень охотно рассказывают всякие приключенческие истории о начальстве. Я слушал самые невообразимые истории про каких-то руководителей партии и правительства, которые слушаешь там, в городе, но какой-то жизненный опыт подсказывает, что очень много фантастики. Я думаю, тут то же самое. Легко нам с тобой говорить: ну, все же всё знают. «Все всё знают» - это на 90% разнообразная белиберда. Но 10% - их и будем грызть, говорят следователи в таких случаях.
Кстати, очень много историй, когда вроде руководитель - знатный, крупный расхититель, а его садят…
В. Алфимов:
- …за мелочи какие-то.
В. Сунгоркин:
- Аль Капоне, главного гангстера Америки, смогли посадить только за уклонение от налогов. А это был главный гангстер Америки, с огромным количеством трупов и т.д. Садят за мелочи, по нашим, обывательским представлениям: он взял взятку 202 тыс. рублей, при этом видно, что он миллиардер, по всем признакам. Но зато эти 200 тысяч удалось доказать.
В. Алфимов:
- У Белозерцева 500 миллионов нашли.
В. Алфимов:
- Ну да. И ему сейчас придется объясняться. Потому что никаким законным путем вряд ли он объяснит, что шел по дороге, нашел где-то.
В. Алфимов:
- Давайте поговорим про интервью, которое взяла Ксения Собчак у этого скопинского маньяка. Как только появились сначала новости о том, что она у него берет интервью или будет брать, еще даже само интервью не вышло, а уже такой скандал поднялся: как можно, да ни в коем случае, да про таких людей должны все забывать. Признаюсь, я в этом же ряду.
В. Сунгоркин:
- Чтобы слово не давать?
В. Алфимов:
- Я считаю, что них вообще надо забывать.
В. Сунгоркин:
- Может быть, мы с тобой такие два благородных человека, с очень хорошим воспитанием, этикой, вообще образцово-показательные, мы с тобой отставим ногу и скажем: нет, мы с тобой не будем брать интервью у этого маньяка. А в это время другие возьмут. И с каким там это будет знаком, с каким поворотом? Мой ответ такой (в данном случае, не как ведущего программы, а как главного редактора медиакомпании). Я считаю, что интервью можно и нужно брать всегда и у всех, и никаких ограничений быть не должно. Если существует общественный интерес, всякие игры в красивые позы и в самоограничения приводят ровно к одному. Они приводят к тому, что не мы с тобой, проповедники хорошего, доброго и вечного, а возьмут более плохо настроенные люди. В эту игру играли… Самая яркая для меня история, например, долгая история Навального. Когда много лет всякие события с Навальным или с протестными митингами не замечались мною, моими коллегами, лояльно настроенными к государственной политике, в том числе и медийной. Но в это время такие оппозиционные СМИ что делали? Так как общественный интерес существует, они поднимали аудиторию себе. У телеканала «Дождь» в этот момент аудитория взлетала до небес, потому что общественный интерес существует, а крупные медиа молчат.
Поэтому вопрос не в том, чтобы молчать. Молчать – это старая ламповая такая формулировка из эпохи официальной и контролируемой медиамашины. А сейчас нельзя молчать. Если есть возможность взять интервью у Гитлера или какого-нибудь людоеда Бокассы, надо брать. Другое дело, с каким знаком, о чем мы будем спрашивать. У меня в этом плане абсолютная убежденность, что метод отказываться от кого-то, чего-то, он красивый, но он ничего не даст.
В. Алфимов:
- Еще одна тема, примерно из той же когорты, которая обсуждалась на этой неделе, сериал про Чикатило. Это то же самое или нет? Вышел в свет сериал про Чикатило.
В. Сунгоркин:
- Тут нам пишут из Нижегородской области: «А на какую тему брать интервью? Чему и кого это интервью научит? Или только для рейтинга?» Видимо, человек работал либо преподавателем, либо политруком где-то. Вот эта стилистика: - «чему и кого это интервью научит»… Я вам про Фому говорю, вы мне про Ерему. Я о том, что информация в наше время это такая история, что если мы о чем-то умалчиваем, пропускаем, это не означает, что вы предаете этого фигуранта забвению.
Что касается Чикатило. Я не смотрел этот фильм и смотреть не буду по личным психофизиологическим особенностям. Есть темы, в которые я, если меня не заставляет работа, не могу погружаться. В том числе и Чикатило – это тема, от которой я высоким забором отгораживаюсь. Но я глубоко убежден, что фильм о Чикатило, как и фильм о Гитлере, условно говоря, и о том же людоеде Бокассе и т.д., имеет право на существование. Дальше художник уже должен работать. Существует же великолепный фильм, который я смотрел подростком еще, двухсерийный фильм Михаила Ромма, который назывался «Обыкновенный фашизм». Ромм делал такую ироническую, стилистически очень тонкую аналитику происхождения германского фашизма. Фильм меня очень впечатлил. Он рассказывал всю историю (по плану) тысячелетнего рейха, историю Гитлера, даже с таким любованием своей темой, своими поднадзорными со стороны Михаила Ромма. Это к вопросу о том, чему он научит. В исполнении Михаила Ромма он научит ненавидеть фашизм.
В. Алфимов:
- Давайте отправимся в Тобольск. Там в понедельник должно начаться голосование по выбору имени для нового аэропорта. Вы помните, у нас каждому аэропорту присвоили имя собственное. У нас Шереметьево – имени Пушкина, по-моему, Домодедово – имени Ломоносова. И в Тобольске тоже должен как-то называться аэропорт. Был лонг-лист имен, среди которых был Ермак Тимофеевич, человек, который открыл Сибирь для России, благодаря ему Сибирь появилась в России. Но в шорт-лист это имя не попало, потому что некоторые, скажем так, представители местных общин (в частности, татарской общины) категорически против. Как понимать эту историю? Это же суперисторическая личность для этого региона. Это мы в Москве можем не знать, кто такой Ермак Тимофеевич…
В. Сунгоркин:
- Ну, хорошо бы и в Москве знать.
В. Алфимов:
- Но это, скажем так, хотя бы объяснимо, а там-то его имя должны все знать в первом классе. А теперь хотят предать забвению?
В. Сунгоркин:
- На мой взгляд, действительно, интересная история, коллизия. Я сейчас расскажу свою версию происходящего…
Но вот тут нам пишут: «А с какой целью вы лично собирались взять интервью у маньяка?» Да нет, я не собираюсь брать никакое интервью у маньяка, это не мое хобби, не моя страсть. Я просто говорю о том, что нельзя неким законодателям (а сейчас на самом деле вполне законодательно пытаются, издать закон, что с такими, такими и такими не общаться медиа)… Медиа и так уже ограничены огромным количеством запретов. Вот так законодательно запрещать брать интервью у маньяка… Ну, мы законопослушные, не будем брать интервью у маньяка. Я же говорю о принципах, а не о конкретном скопинском маньяке. Закрывать, запрещать – это все достаточно устаревшие вещи, все эти запреты ничего не решают.
В. Алфимов:
- Тем более что и так у нас нынешняя Государственная Дума настолько запретительная, что уже дальше некуда.
Николай из Ярославля:
- Уважаемый Владимир Николаевич, я с удовольствием слушаю вашу радиостанцию. Но вот сейчас я вынужден с вами не согласиться по одному очень принципиальному для меня моменту. Вы попытались сопоставить информацию о Навальном и о маньяке. Мне кажется, это абсолютно недопустимо. Более того, если «Комсомольская правда» намерена участвовать в формировании гражданского общества в Российской Федерации, то о Навальном нужно было и сейчас нужно говорить как можно больше. Я понимаю, почему этого не происходит.
В. Сунгоркин:
- Я вас понял. Спасибо. Честное слово, в голову не приходила такая аналогия, которую увидел наш слушатель. Это типа, Навальный это настолько святое, что нельзя его ставить на одну линию. Не в том плане, что я как-то хочу оправдаться или извиниться. Могу и извиниться, ничего страшного. Я имел в виду технологию работы с информацией, а вовсе не то, что вот есть маньяк, а есть еще такой же злодей Навальный. Я не имею этого в данном случае в виду. Не стоит так вот прямо… А со мной вы можете не соглашаться. Ничего страшного. Истина всегда где-то на дне колодца.
В. Алфимов:
- Я понял нашего слушателя ровно так: про Навального надо было как раз говорить много, а про маньяка говорить мало.
В. Сунгоркин:
- Сам факт, что мы как-то через запятую Навального и маньяка. Это как среди серьезно верующих, особенно у мусульман, там нельзя сказать «аллах», там надо еще добавить какой-то набор слов, чтобы было все… не оказаться заподозренным в неуважении. Вот и тут тоже – нельзя Навального в контексте упоминать. О Навальном надо больше говорить? Я не уверен, что о нем надо больше говорить. И вообще сам факт того, что человек страдает, у нас часто проводят такой знак равенства. Вот Навальный вернулся, сам, пошел на Голгофу и так далее. И это равно тому, что он человек выдающийся, с большим положительным знаком.
Есть огромное количество страдальцев, которые, тем не менее, страдают за идею, а потом оказываются злодеями невероятными. В истории таких случаев было очень много. И даже тот самый Нельсон Мандела, с которым постоянно сравнивают Навального. Выдающийся человек, 26 лет просидел, а потом вышел и… Во-первых, воцарение Нельсона Манделы привело к краху процветающее государство, каковым являлась ЮАР. Я бывал там до Нельсона Манделы. И знаю, что она сейчас собою представляет. Я вас уверяю, что до Нельсона Манделы это было процветающее, хорошо организованное государство. Они первыми провели операцию по замене сердца. Они много работали в ядерной тематике. Это было одно из самых передовых технологически государств в мире.
В. Алфимов:
- Пока не пал апартеид.
В. Сунгоркин:
- Да, пока не пришел полный благих намерений Нельсон Мандела, и ЮАР сейчас превратилась в государство черного национализма. Так что тут много историй таких.
В. Алфимов:
- Про национализм, не черный, но татарский давайте продолжим. Про Тобольск.
В. Сунгоркин:
- Про Ермака Тимофеевича. Это, безусловно, не нафталинная история. Это та самая борьба, которая идет между разными течениями, в том числе и в национализме. Вот как я понимаю ситуацию в Тобольске. Я заглянул на официальный сайт администрации Тобольска. Думаю: может быть, там такие характерные люди руководят Тобольском? Нет, обычная администрация, с обычными фамилиями. Почему они затоптали и убрали нашего Ермака Тимофеевича, для меня совершенно недопустимая история.
В. Алфимов:
- Чтобы лишний раз волну народного гнева не поднимать.
В. Сунгоркин:
- Это к вопросу об истории. Просто историю надо правильно готовить. Ермак Тимофеевич, говорят: вот, он с татарами воевал, поэтому… Это как мы про историю все время подаем. Мы ни черта не знаем своей истории. Ермак Тимофеевич никаким злодеем не был. Он, приходя в Сибирь, он ее не освобождал, не завоевывал, но он туда пришел, в Сибирь, которой в это время руководил этот товарищ по фамилии Кучум, выражаясь современным языком. И они с этим Кучумом, которого уже сейчас, кстати, героизируют, сейчас даже там появились такие вещи, что надо тогда и именем Ермака где-то назвать, и именем Кучума.
В. Алфимов:
- Представляю двойную фамилию на аэропорте.
В. Сунгоркин:
- Где-то тоже увековечить память Кучума. Так вот, дорогие радиослушатели, Ермак, который присоединил Сибирь, это было его главное событие, в ходе четырехлетних примерно своих походов, в том числе и войн с этим Кучумом. Ведь он присоединил Сибирь, опираясь на тех же сибирских татар, на тех же хантов, манси и так далее. Кучум не был никаким местным жителем. Кучум пришел из Бухары. И Кучум воевал с Россией ровно двадцать лет. Он начал в 1581-м и закончил в 1601-м, пока не погиб. Это он убил Ермака.
Вот эти все наши националисты страшно любят все передергивать. Давайте отметим Кучума. Ведь Ермак победил Кучума, располагая отрядом в тысячу человек. А у Кучума была армия в 30 тысяч. Ну да, у него были пищали, было огнестрельное оружие. Но самое главное, с оружием ты не завоюешь огромные пространства Сибири. Он дошел до нынешнего Омска. Он прошел там тысячи километров. Это Кучум нападал на Россию. Это Кучум стоял со своими войсками под Пермью, шел на Урал. Это Кучум двадцать лет эксплуатировал и унижал очень многие северные народы. Он сам с юга, он из нынешнего Узбекистана был.
И вот это все смешалось в доме Облонских, как писал Толстой. И мы решили за каким-то, я не знаю, за какой идеей, не обижать кучку ярых, щирых татарских националистов. И нашего героя, который присоединил Сибирь, он, кстати, погиб недалеко от Тобольска, там километров семьдесят. Я был в Тобольске, я хорошо знаю эти места. Ермак Тимофеевич погиб примерно километрах в семидесяти от Тобольска. В боях с этим Кучумом.
В. Алфимов:
- А дальше что? Сегодня про Ермака забыли, причем на официальном уровне забыли, а потом что? Может быть, и про Петра забудем?
В. Сунгоркин:
- Там есть претензии к Ивану Грозному. Потому что он присоединил… Хотя опять, возвращаясь к уважаемому татарскому народу, надо просто рассказывать людям, раз возникла такая история. Я вот смотрю скандал возник, ну хоть бы кто-то там, в Тобольске, в Тюменской области, где все происходит, рассказал тогда популярным языком, в стилистике, как Леонид Парфенов в свое время делал «300 лет Российской империи». Расскажите, что такое был Ермак. И что Ермака как раз поддержало огромное количество местных народов. В том числе сибирские татары в большинстве своем поддержали Ермака. Потому что у них, собственно, был выбор – или покориться Кучуму, который ими до этого уже правил, человек из Хорезма, из Бухары, или покориться России. Кому, собственно, налоги платить, современным языком.
Двадцать лет Кучум воевал с Россией. Это был, действительно, полководец, который, кроме войны, ничего не знал. И сейчас предлагается: давайте его тоже увековечим. Вот знание истории и наша любовь к толерантности.
В. Алфимов:
- Идем по западному пути: лишь бы кого не обидеть, чтобы было все хорошо. Лишь бы не было войны, как говорят. Кстати, давайте перенесемся в Беларусь. Сегодня в Беларуси День воли. Это очень большой день для местных националистов. Именно на этот день, на 25 марта, Светлана Тихановская анонсировала новые митинги. Мы сегодня весь день их ждали. И вот вечером они начались. Прямо уже совсем под вечер. Сейчас уже приходят сообщения о том, что там начались задержания, причем достаточно жесткие и серьезные. Милиция работает в том числе и с журналистами.
Об этом мы узнаем от нашего политического обозревателя Владимира Ворсобина, который находится на месте. И поговорим о том, что же все-таки там будет после этих митингов. Владимир отправился в Беларусь для того, чтобы своими глазами посмотреть и нам с вами рассказать, что же там все-таки происходит. Как отмечают в Белоруссии День воли?
В. Ворсобин:
- Удивительная вещь, вроде бы спокойно, тихо было днем. Я подумал, что вообще все отменяется. Тем более, Nexta вроде спит и особо там не проявляет себя. А тут в шесть часов силовики просто сделали такую чудесную операцию. Они раньше подавляли митинги. Раньше нельзя было стоять в очередях, раньше нельзя было хлопать. А теперь они взялись за гудки. Едет машина и гудит, несколько машин, десяток, тогда в этом случае отрезается просто этот аппендикс, улица перегораживается с двух концов. Туда завозятся десять или пятнадцать автозаков. Все перегораживается, хватают практически всех вокруг. И таким образом достигается тишина. И это происходит во многих частях. По сути, никаких демонстраций и никаких волнений нет. Силовики действуют удивительно.
И еще такой момент, нет журналистов в принципе. Я не видел ни одной съемочной группы. Хотя сегодня День воли, Тихановская объявила, что сегодня вроде что-то должно быть. Я оказался нечаянно единственным журналистов, кто взял и поднял камеру телефона, чтобы какой-то стрим сделать так легкомысленно. И тут я обнаружил вторую новость. Оказывается, «тихари», это местные спецагенты, теперь не только молодые накачанные люди в кепках, но и такие благообразные старички, которые стоят незаметно. И вот мне один из этих старичков предложил пройти вместе с ним. Я чудом от него сбежал. В общем, вот такая нервная ситуация сейчас в Минске.
В. Алфимов:
- Силовики все напряжены. А что народ говорит? Ходит по своим делам и не обращает внимания? Или все-таки какие-то провокации устраивают? Ты говоришь, что запрещают сигналить. Значит, кто-то сигналит?
В. Ворсобин:
- Кто-то сигналит самым возмутительным образом. Допустим, при мне остановили пять старушек, они шли вместе. Видимо, разнарядка, что пять человек – это многовато. И им объяснили, что нельзя вместе пятерым идти. Они без символики. Символики вообще никакой нет в принципе. Если сравнить Беларусь полгода назад и сейчас, то сейчас все выжжено, все выметено, никаких флагов, ничего. Людей хватают просто по какому-то наитию. При мне задержали около цирка двух парней. Они не то что не были на улице, они, по-моему, были даже где-то в закоулках. Действительно, молодые парни. Меня спасло, наверное, то, что я уже не в том возрасте. Видимо, они по возрасту как-то ориентировались.
В. Алфимов:
- Удивительная история.
В. Сунгоркин:
- Володь, а какой у тебя прогноз на субботу? Что думаешь, в субботу будет какая-то разница с сегодняшним днем?
В. Ворсобин:
- Может быть, просто то же самое, только надо умножить на пять, на семь, на десять. Потому что люди все-таки выйдут. В принципе, власть продемонстрировала, что будет. Тоже, как ваша программа называется. Вот что будет – она показала. Но можно себе представить масштабы. Я сейчас прошелся по закоулкам, где стоят главные административные здания в Минске, и посмотрел. Там стоят очень хорошие машины в страшных количествах. Там стоит новое оборудование для разрезания толпы. Там стоят новенькие водометы. Все готово к субботе.
В. Сунгоркин:
- У меня есть комментарий, что будет. Белоруссия – или Беларусь – демонстрирует высочайший уровень организации полицейских сил и контроля за всей ситуацией. Сегодня, действительно, представить вот эти двести тысяч, или сто тысяч, или пятьдесят тысяч человек на демонстрации просто невозможно. Потому что белорусское полицейское ведомство продемонстрировало, там же еще были заявления, что и армию подключат, если надо, продемонстрировали высочайший контроль над всей ситуацией, что, видимо, произойдет и в субботу.
Чем можно против этого возразить оппозиции или народу Белоруссии? Тут каждый по-своему трактует ситуацию. Вообще можно чем-то возразить на это?
В. Ворсобин:
- Она уже возражает. Оппозиция применила такой ход непропорциональный. Они же, собственно, чего добиваются. Они здесь проводят голосование, где-то около миллиона человек проголосовало за то, чтобы были переговоры. Они хотят переговоров. Они хотят, чтобы и Путин в них участвовал, такое ребячество, несерьезность в этом есть. Но когда вместо ответа на этот вопрос полиция просто зачищает все живое, это все равно не решает проблему, это не ответ.
В. Алфимов:
- Они подписывают петицию, миллион человек проголосовало за эти переговоры. А что толку от того, что эти люди проголосовали? Какой в этом смысле, если включить хоть немножко мозги и какой-то здравый смысл?
В. Ворсобин:
- Мне сразу эта история показалась детской, как только я сошел с поезда. А вот сейчас я понимаю, что это контрход. Это как вот против какого-нибудь условного Пиночета выставить молодую женщину. У нас же были три девушки. А на силовые разгоны предложить переговоры. Такая розочка в стволе автомата. Мне кажется, это единственный вариант оппозиции. Потому что власть продемонстрировала, что ей все равно. Она как была на тех позициях, на которых была в августе, она с них не сходит.
В. Алфимов:
- Спасибо. Владимир Николаевич, а что будет дальше?
В. Сунгоркин:
- Я думаю, в ближайшие месяцы возвращение к тем красивым картинкам сотен тысяч вышедших на улицы невозможно. Потому что, действительно, полицейские силы в Белоруссии прошли огромный интересный путь за эти месяцы и будут превентивно, как они выражаются, решать эти проблемы с любой оппозицией. В эти же дни до сегодняшнего дня множество людей были задержаны, интернированы, им предъявлены обвинения и так далее.
В принципе, опять же, стратегически, что будет? Я думаю, оппозиция будет искать свои ходы. Но понятно, что народ попрятался по квартирам вовсе не потому, что ему это нравится. А просто под давлением того, что это просто опасно. Есть шикарное видео, как бабушка белорусской революции Нина Багинская, идет и дает интервью проверенному твоему знакомому Константина Придыбайло, а на ее фоне за нее спиной появляется девушка с фотоаппаратом. И тут же выбегает шустрый товарищ в балаклаве, ее хватает за шею и уволакивает из кадра. Сегодня военно-полицейские силы контролируют любую ситуацию, где может появиться какая-то угроза. А человек с фотоаппаратом – это уже угроза.
Но так вечно не может быть. Это все ерунда с точки зрения стратегии. Это не стратегия.
В. Алфимов:
- Поможет только на время.
В. Сунгоркин:
- Конечно, поможет на время.
В. Алфимов:
- Следим за тем, что происходит в Белоруссии. Все расскажем, ничего не скроем.
Владимир Сунгоркин, главный редактор «Комсомолки». И я – Валентин Алфимов.
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts и Google Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!
