Виктор Рыбин - про хиты группы «Дюна», отношениях с Сенчуковой и поддержку Донбасса
М. Антонов:
- Друзья, Радио «Комсомольская правда». У нас сегодня в гостях Виктор Рыбин.
В. Рыбин:
- Точно!
М. Антонов:
- Виктор Викторович, здравствуйте. Вообще все даты крупные прошли в прошлом году. 35 лет «Дюне», 60 лет вам.
В. Рыбин:
- Мне в августе уже будет 61.
М. Антонов:
- Разменял шестой десяток, будет считаться. Давайте начнем с 1987-го, момента образования «Дюны».
В. Рыбин:
- Наступило время песен «Борька – бабник», «Море пива».
М. Антонов:
- «Борька – бабник», наверное, самый дорогой клип, который был? Он очень качественный.
В. Рыбин:
- Да, это нам помогла какая-то финансовая пирамида. Какое-то подразделение Гермес-Финанс». Они новое подразделение открывали. Только мы не знали, что это финансовая пирамида. Для нас это было тогда: ни фига себе, «Гермес», МММ, «Селенга» «Чара» - крутые люди.
М. Антонов:
- МММ для «Ноля» сделали какие клипы.
В. Рыбин:
- «Иду – курю», вот это все. А эти ребята говорят: очень нравится ваша группа, хотим песню. И мои были все против. Они вообще не хотели ее петь. Я говорю: вы чего, с ума сошли? Это же Melancolie, dulce melodie. Это же вечная мелодия, ее как ни подай. Даже потом Сюткин перепел: «Семь тысяч над землей». Половина четко прям «Борька». Это такой народный ход. Просто давайте мы его опять сделаем с балалаечками. И они нам предлагают клип. Я говорю: а мы можем в какие-то рамки? Нет, не можете. Вот сколько… Они нашли нам режиссера, оператора, сняли на четыре дня таксомоторный парк на «Щербаковской» - сейчас «Алексеевская». Какие-то дворы оцепили. Какие они заплатили деньги – я не знаю.
Потом только, когда клип сняли, я говорю: слушайте, его теперь надо показывать. А тогда все эти музыкальные программы – все было за деньги. Это нормальная ситуация. Это же бизнес типа был. Они говорят: сколько надо? Я связался с этими компаниями, посчитал, говорю: 48 тысяч долларов надо. Я говорю: мне надо. Они: да, мы знаем, куда отвезти, с кем подписать договор. И песня прям…
А «Коммунальную квартиру» мы снимали вот здесь рядом – на Добролюбова, в общежитии вьетнамском.
М. Антонов:
- То есть могли бы массовку набирать из местных.
В. Рыбин:
- И набирал кого-то наш режиссер Сережа. А клип совсем дешевый – 6 тысяч он нам встал. Для клипа это вообще ничего. «Коммунальная квартира» - за два эфира только заплатил, за «Утреннюю почту», а дальше ее стали все хватать: дайте нам! Потому что у нас коммунальная страна.
М. Антонов:
- А было понимание: вот это выстрелит, а это – нет?
В. Рыбин:
- Я понимал, что эта песня «Коммунальная квартира» обязательно сработает. Во-первых, прикольная татарская мелодия – пентатоника такая. Она прикольная, вприпрыжку начинаешь двигаться. А дальше мне не столько была интересна «Коммунальная квартира». Потому что первый текст был – «Криминальная квартира». Я говорю: петь нельзя. Нет, давайте будем петь «Криминальная квартира».Я говорю: вы с ума сошли? У нас такие персонажи – Бельдыев, Гоги, Цукерман. И мне понравились персонажи, потому что это четко была наша страна. А мы тогда еще не ностальгировали, а переживали. Мы же из Советского Союза. И мне до сих пор жалко, что он распался. Это был 1995 год, хотелось что-то такое вспомнить об этой семье нашей. И мы записали – и прям народ на ура.
А дальше, через два года, мы пишем песню «Воздушный змей». На мой взгляд, одна из лучших патриотических песен.
М. Антонов:
- Да и лирических.
В. Рыбин:
- «Воздушный змей, его полет высок. Лети к родимой стороне, милок. И мне все кажется, мне кажется, налью сто грамм, и свяжутся две жизни как две нитки в узелок».Это именно поется про человека и государство. «Ты прости меня, моя страна». Вот как «Я в весеннем лесу пил березовый сок» - это такая же песня. Только быстрая. А дальше вот я у вас, 2023-й, офигеть.
М. Антонов:
- Ответа я так не получил. Знал, что эта песня выстрелит, а эта – вагончиком пойдет. А это будет стопроцентный хитяра. Было такое ощущение?
В. Рыбин:
- Да, было Я в наших песнях всегда был уверен. Потому что я могу раздвоением сознания встать на место зрителя в зале, на место слушателя. А в основном музыканты этого не могут делать. Потому что сложно. Угадал. Я скажу, на каких песнях я угадал сразу. «Привет с большого бодуна», «Страна Лимония», «Море пива», «Борька», «Коммунальная квартира», «Про Васю», «Пулемет», «Воздушный змей». Прям сразу на них снимал видео. Потом перестал угадывать. Потому что поменялось уже все музыкальное полотно, совсем другое звучание. Появилось слово «неформат».
Помните старый анекдот. Какой-то музыкальный редактор уходит из жизни и попадает в ад. И он Всевышнему говорит: ну, как же, я тут с музыкой работал все время, для людей, а ты меня не в рай, а в ад. А ему Всевышний отвечает: не формат ты потому что.
М. Антонов:
- У меня в 1991 году была любовь в Долгопрудном. И вот эта платформа «Долгопрудный», я ее провожал домой, я все время мечтал увидеть музыкантов группы «Дюна». Все знали, что они из Долгопрудного.
В. Рыбин:
- Мы там снимали клип «Пей, Ваня, не болей», бегали по этой платформе.
М. Антонов:
- Когда стали узнавать?
В. Рыбин:
- Чтобы я понял, что стали узнавать в лицо?
М. Антонов:
- Не вот это вот: где-то я его видел…
В. Рыбин:
- Не на концерте, когда объявляют, и народ…
М. Антонов:
- Пошел на рынок и принес бесплатных продуктов в семью.
В. Рыбин:
- Это было в 1990 году 1 апреля. Нас пригласили выступить на фестиваль «Любер-1990», качковый фестиваль, ребята нас пригласили. И мы приехали, у меня была машина «девятка», темно-синяя. Мы остановились, пошли прогуляться, сигарет купил. Я курил еще тогда. По Люберцам, немножко от люберецкого дворца культуры, рядом со стадионом проходил фестиваль «Любер-1990». У нас балет был, у нас девушки танцевали. У Катина была навязчивая идея – балет. Потому что он с девушкой одной встречался, она танцевала. Я себя так же потом повел. Я тоже начал встречаться с девушкой, которая танцевала. И она стала после этого Наташей Сенчуковой.
И мы пошли прогуляться. Мы не смогли спокойно купить сигарет. На улице собралась, не хочу сказать – толпа, но человек 50-60, которые шли, начинали кричать «Здесь «Дюна!» Они узнали нас в лицо. Мы в чем снимались в клипе, в том и приехали выступать. У меня был комбинезон джинсовый со значком. Значок – «Лучшему кукурузоводу Кабардино-Балкарии». Кожаная куртка, как положено. И такая стрижка. Все ясно. Это было тогда. Причем не только меня, а всех ребят узнали. И Сережу, у нас был Миша, Валера Жуков, Альберт Романов. Всех! Настолько мы были каждый смешной в своей роли. И все разные. Но, в общем, одну клоунаду составляли, - «Дюна».
М. Антонов:
- Не надоедало, что вас за клоунов?
В. Рыбин:
- Это было очень круто. Нам это так нравилось. Уже стали на концертах одежду всю сдирать. Я на ВДНХ ушел только в одних кроссовках, держа вот так руки. Здесь даже трусы разорвали. Наталья так смеялась.
М. Антонов:
- Панамки, шортики.
В. Рыбин:
- Панаму украли. Еще лет пять назад она у меня была. И я решил ее на какие-то съемки по приколу надеть. На «Авторадио», что ли, надел этот костюм с орденами, штаны с подтяжками и панаму. Нет панамы. Вот эта моя розовенькая, где «Люба, Наташа, Катя».
М. Антонов:
- Мы вспоминаем лихие 90-е. Вспомнили людей, которые уже ушли. Женя Белоусов, который…
В. Рыбин:
- Женя – это был марсианин какой-то.
М. Антонов:
- Он работал в группе «Интеграл» у Бари Алибасова.
В. Рыбин:
- А потом Женя был такой борзый на самом деле. Он ходячий конфликт. Он в драку лез сразу. Прям с открытым забралом. Он такой, он парень четкий – дворовый. Не тот его образ – «Золотые купола…». Его образ – «Девчонка, девчоночка…».
М. Антонов:
- Под гитарочку во дворе.
В. Рыбин:
- Женя классный парень, такой борзый.
М. Антонов:
- Но не справился, пошел в бизнес.
В. Рыбин:
- Но я бы не сказал, что это алкоголь. Все-таки у него заболевание, к сожалению, было более серьезное, глубокое.
М. Антонов:
- Как вы удержались в 90-х? У вас же допинг тоже был?
В. Рыбин:
- Я пил, кстати. Но не много. Я три месяца всего. Когда мы с Наташей познакомились. Я прям во все тяжкие. С полпятого утра начиная – и вот так все. Познакомился с девушкой, везде ездим, студия работает, деньги капают откуда-то. А потом прошел месяц, и ко мне Сережа Катин подошел и говорит: слушай, Вить, хорош уже, чего-то у нас все разваливается. Я говорю: добро. Мне было весело. Я не пил водку. Мы пили тогда все винцо всякое.
М. Антонов:
- Вы по легким напиткам.
В. Рыбин:
- Ну, портвешок с детства. Я не приучен водку пить вообще. Даже на флоте водки не было, у нас «шило» только было – спирт. А его особо не попьешь. У нас на лодке всегда было красное сухое вино. «Свадебное» и «Арбатское» все время. Так что нет, нормально. Потихонечку. Я достаточно прагматичный человек. Потому что все должно быть в меру. Наверное, я неплохой, как говорят, продюсер. Потому что, за что брался, все получалось. Я не хватался за какие-то неизвестные. Но вот, например, Наташа Сенчукова, наш дуэт, группа – все висит до сих пор. Но сейчас уже все не так сложно. Сейчас даже стыдно денег кому-то предложить – не возьмут.
М. Антонов:
- У меня было очень странное чувство, потому что я был за кулисами сборного концерта, в котором принимала участие группа «Дюна», это был 1995 или 1996 год. И вот вы отпахали на сцене, напрыгались, набегались, потому что уходили вы, как обычно, мокрые…
В. Рыбин:
- Ну, надо выкладываться, конечно.
М. Антонов:
- Да, вы уходили мокрые.
В. Рыбин:
- Как Таня Овсиенко, она тоже все время бегала по сцене, в зал.
М. Антонов:
- Да, и Наташа Гулькина примерно такая же.
В. Рыбин:
- Нет, Овсиенко круче, она вообще моторчик такой. Причем сейчас – то же самое.
М. Антонов:
- Я знаю, где ваша гримерка. Вы прошагали мимо меня. Думаю, сейчас они, наверное, после концертика-то… Я проходил мимо и заметил, сидят, чай пьют. Где разгромленные номера, где телевизоры? Был сценический образ, потом вы превращались в каких-то…
В. Рыбин:
- Нет, мы были нормальные, смирные очень на гастролях, в гостиницах, в концертном зале, мы могли подраться только с представителями какого-нибудь местного андеграунда.
М. Антонов:
- Было такое?
В. Рыбин:
- Да легко. Потому что, скажем, местные хулиганы, которые не были в какой-то группировке, те понимали, что мы из Долгопрудного, и тогда было понятно, что просто так группа не может работать, обязательно есть крыша. Ну а поскольку все знали, что мы из Долгопрудного…
М. Антонов:
- …то понятно было, какая крыша.
В. Рыбин:
- Потом было объяснено, что они – не крыша, мы просто местные и всё. А какие-то хулиганы… Ну, практически в каждом городе приходилось делать физическое замечание на улице.
М. Антонов:
- Физическое замечание – это…
В. Рыбин:
- У нас очень серьезный конфликт один раз был в Донецкой области. Мы выступали в Донецке на стадионе на День шахтера. У них там ОПГ была. Был такой боксер, Ягубкин, он из Енакиево то ли из Горловки. Известнейший боксер. И у них было бандформирование. Они приехали на концерт. Выступали мы, Саша Барыкин и Вейланд Родд.
М. Антонов:
- Это бывший супруг Ирины Понаровской.
В. Рыбин:
- Да. У него была такая программа с балетом, девочки в красивых костюмах. И молодой распоясавшийся человек ударил одну девчонку. Он ее ударил и сразу же получил в дышло от нашего гитариста. Мы же не знали, кто он. Получил в дышло, упал, а мы ушли. Проходит час. К нам с Наташей в номер звонят, говорят: «Виктор, там проблемы, приехали бандиты, оцепили гостиницу своими машинами, ищут группу, которая дала по башке». Мы говорим: «Сейчас пойдем, разберемся». Пока я одевался, наши вышли, разобрались, еще двоих этих бандитов отправили в скорую помощь. Те, соответственно, позвали еще больше народу. И уже мы поняли, что… Потому что приехали уже ОМОН донецкий, они защищали нас. Потом они ко мне приходят, говорят: «Виктор, давайте так, у вас самолет в 2, а вы улетаете в 6, мы вам билеты переделали. Мы вас в 6 на «ГАЗ-66» вывозим в кузове. Они подогнали сзади (где в ресторанах разгружают еду), мы туда прыгнули. А те с другой стороны нас ждали. Так до 2 и ждали, а мы уже были в Москве.
М. Антонов:
- Вы что бессмертные? А зачем вам это?
В. Рыбин:
- Мы просто подрались.
М. Антонов:
- Ну, первый – понятно. А второму зачем?
В. Рыбин:
- Откуда мы знали, бандиты это или нет? Ну, мы молодые, тоже борзые.
М. Антонов:
- А поговорить?
В. Рыбин:
- Говорить было бесполезно. Разговор не состоялся, когда двоих их парней в скорую помощь отправили.
М. Антонов:
- Виктор, у вас еще карате?
В. Рыбин:
- Нет, это сын. Я занимался борьбой, самбо. Это в драке на улице не помогает, там надо мельницей махать. Бокс эффективен. Одним словом, мы в Донецк не ездили (это был 1990 год), по-моему, до 1998-го. И то в 1998-м на День шахтера нас пригласил один олигарх, мы жили в его доме в центре города, с нами ходила охрана. А чтобы туда поехать, мы встречались в Москве с некоторыми людьми, они из государства Израиль, и они звонили туда и говорили, что тогда был, типа, беспредел, сейчас едут наши друзья-артисты на выступление. Вот тогда мы только поехали. Ну, им было на самом деле обидно.
М. Антонов:
- Группа «Дюна», она в формате? Я помню все эти времена, середина 90-х, когда появилось: это формат, это неформат.
В. Рыбин:
- Нет, в середине 90-х у нас было все в порядке. Нам первый раз сказали «неформат» в 1999-м. И я сказал: «Наташа, пишем с тобой дуэты». Нам уже песни писать, в общем-то, бессмысленно. Я говорю: мы - The Rolling Stones, у нас есть Angie, Satisfaction, только у нас больше песен таких есть. И мы с Наташей первые две песни в 1999 году записали, это Миши Файнзильберга песни, которые пел Игорь Саруханов в группе «Круг». Это «Ни слова о любви» и «Ты сказала – поверь». Я в 1983 году их играл на танцах на Камчатке и пел. Мне эти песни очень нравились, и мы записали дуэт, потом еще один, потом еще, потом - «Ботаник, милый мой ботаник».
М. Антонов:
- Я сейчас подхожу к теме, которую… Мы с Натальей Сенчуковой несколько раз делали интервью. Я не знаю, запомнила она меня или нет…
В. Рыбин:
- Ну, девушка моя не очень хорошо запоминает лица. Когда с ней здороваются: «Здравствуй, Наташа», она: «Здравствуй». А потом мне: «Витя, кто это?» Ну, девушки многие так.
М. Антонов:
- Самое главное, что отвечает, это уже хорошо. Ее называют некоторые Йоко Оно.
В. Рыбин:
- Нет, она не разрушила группу.
М. Антонов:
- Точно?
В. Рыбин:
- Точно.
М. Антонов:
- Есть такое мнение, что вот появилась в жизни Виктора Рыбина Наталья Сенчукова – всё, он переключился на нее, вот она, любовь…
В. Рыбин:
- Это любовь. Я все делаю не только для нее, а для нас всех. Например, показатель. 1996 год. В этом году появилась песня Булановой «Ясный мой свет», «Электричка» Апиной, у нас – «Воздушный змей», у Михаила Захаровича – «3 сентября», у Лени Агутина – «Декамерон». Все мы были в «Союзе».
М. Антонов:
- Студия «Союз».
В. Рыбин:
- Самый продаваемый альбом был у Наташи Сенчуковой в этом году. «Дюна» была только третья, после Шуфутинского, Агутин – четвертый, еще Буланова и Апина. У Наташи было 1,5 миллиона официальных копий, кассет. Представляете, что это такое для 1996 года? И больше 100 тысяч дисков. Тогда диск стоил бешеные деньги, они мало у кого были. Это называется, что я ее разрушил? Как же я разрушил-то нас? Она сама отдельно работала, ездила, у нее ансамбль свой был. Потом наши говорят: а нам бы работы побольше чуток. Я говорю: «С Наташей будете ездить? Учите материал». Купили им другие костюмы, и они с Наташей стали ездить. А потом мы объединились вообще в одну программу.
М. Антонов:
- Те люди, которые об этом говорят, они чем оперируют? «Воздушный змей»…
В. Рыбин:
- …и потом ничего.
М. Антонов:
- И всё. Где легкость, куда пропала легкость?
В. Рыбин:
- Я про это и говорю, что песен писали много, а они не идут и всё. Нет, у нас проскочила одна – «Макароны». Недавно у нас была песня «Сисадмин». Но забойные такие песни… Ну, мы столько вместе с Наташей, грех этим не воспользоваться, грех людям не показать, что можно долго жить вместе, даже в эстрадном или каком-то театральном жанре. Мы же подсматривали за семьей Лазарева и Немоляевой, они долго прожили вместе. Ну, есть и еще семьи. А в музыке, я считаю, кроме нас, никого нет.
М. Антонов:
- «Ботаник», конечно…
В. Рыбин:
- Конечно. А сейчас у нас вообще другие песни с Наташей. Знаете, как у нас бывает? Говорят: «Мы хотим пригласить Виктора и Наташу, чтобы не было ни одной песни группы «Дюна», чтобы они пели только дуэты. «Мы хотим пригласить группу «Дюна», чтобы там Сенчуковой не было вообще на концерте». А некоторые говорят: «Мы хотим вас пригласить всех – и «Дюна», и Наталья, и дуэтные песни, мы хотим такой большой концерт». Люди же все разные. Понятно, что наши такие пробойные фанаты, они Наташу слушать не хотят. Те фанаты, которые знают нас не по песне «Коммунальная квартира», а по песне «Фирма», «Гринпис», «Что ж я маленьким не сдох». Конечно, Наташа в этой программе не очень. Когда у нас концерты в Москве (есть большие такие клубы по 4 тыс. человек), организаторы просят ее прийти и посидеть. Я говорю: «Да не надо ей тут сидеть, не надо, чтобы знали, что она вообще здесь».
М. Антонов:
- А с другой стороны, ваши поездки в Донбасс. Витя и Наташа, они же ездят, и вы же поете ту же самую «Коммунальную квартиру». И Наташа ее поет?
В. Рыбин:
- Да, со мной вместе. Когда мы вдвоем куда-то приезжаем, потому что приглашают двоих. Ну, потому что легче нас доставить. Например, когда на новые территории мы ездили, там же нет ни самолета, ничего, а если есть какой-то военный самолет, то там два места выделяется. Все ребята ездят по одному. Иногда даже список составляют, какие песни спеть. А я потом говорю: «Слушайте, а чего вы «Коммунальную квартиру»-то? Пусть она сатирическая, но она правдивая сейчас. И «Воздушный змей» - это же всё об этом». Они слушают (обычно это представители администрации) и говорят: «Да, Витя, мы даже забыли, что такие песни есть. Они хотели просто дуэты наши, а тут говорят: «Ну, конечно же». Я говорю: «Наташа, придется тебе петь». – «Я не буду петь «Коммунальную квартиру». – «Ты что? Ребята вообще напрягутся. Все довольны, нормально все, успокойся». Вот ездим так, вдвоем, бывает.
М. Антонов:
- Давай про Донбасс, куда вы с 2014 года ездите.
В. Рыбин:
- Да, но мы не на Донбасс в 2014-м приехали, а в Крым. Мы в 2014 году отреагировали на это сильно. Дочку мою отправили в командировку (она у нас полицейский) в Крым, она 4 года там была, с 2014 по 2018 год. А мы на первый День России в Феодосии дали большой концерт в Старой крепости. Говорят, там народу было более 8 тыс. человек. Весь основной концерт был в Ялте, куда полетели представители всяких администраций, идеологических, соответственно, там и артисты были, сами понимаете, музыка Союза композиторов, слова Союза писателей.
А мы нет, мы – сразу туда, и сразу прямо на следующий день мы уже в «Миротворце», короче. Прямо сразу. После этого мы посещали Крым, потом наступило затишье. И в 2018-м нам позвонили и говорят – ребята, съездим в Луганск? Я говорю – конечно. И вот мы приехали в 2018-м, мы посетили Луганск, Алчевск, Енакиево и Донецк. Я первый раз увидел пробитые окна в гостинице «Шахтер». Ну, тогда там было спокойно. Потом нас опять приглашают в Луганск и говорят, что нам надо зацепить другие города. Мы опять поехали. 2018-й, 2019-й. Потом смотрим, вроде у них налаживается потихоньку все, дети, которые с 2014 года уже повзрослели, рассказывают свои ощущения, когда их там бомбил этот самолет, который прилетал, ВСУ. И все в один голос говорил – взрослые, подростки – что мы им не простим этого никогда. То есть, Украине мы этого не простим. Потом вроде как-то перестали. И вот наступает 24 февраля. Мы в Крыму с Наташей. Мы на 23 феврале поехали в Крым. Пусто, никого, все говорят, что не надо было вам ехать. Утром 24-го просыпаемся, всем известно, что объявили, мы на машинах добираемся домой в Москву и Наташа через день выдает пост вот такой – за нас, за парней, за Россию – потому что некоторые артисты вот этот странный какой-то квадрат стали размещать, типа, мы за мир, ну, такие общие фразы какие-то избитые, а Наталья прямо… И ее сразу через пять минут начинают сравнивать с землей. А она через день еще один! А потом еще один. То есть, она как начала лепить это все туда, посты эти – и сразу к нам стали обращаться. Еще осторожно стали обращаться. А мы свое гнем с ней и гнем. И вот не оставались в стороне, потому что у нас четкая позиция. Когда говорят – вот вы за войну, а мы за мир – я говорю: мы с Наташей не за войну, мы – за победу! Вот так мы объясняем людям. Мы не за войну, а за победу! А говорить «я за мир», это проще некуда сказать – я человек мира! Ну, это не позиция. Это позиция труса, я считаю. И потом нас приглашают весной уже на вновь освобожденные территории. Мы поехали, начали с Новоазовска, небольшие города, там Беловодск, Луганск все равно, около Лисичанска, Бердянск, Мелитополь. Мы поездили, у нас хорошая агитбригада была, классная - Оля Кормухина, Маршал, Родя Газманов, Денис Майданов, актер театра Маховиков, Серега Войтенко. Мы просто разъезжались в разные города, мы не выступали вот этой большой командой в одном городе. Мы в разные города. А в некоторые города мы с Наташей просто вдвоем приезжали и все. Причем, охрана ехала, как на всех. Мы едем на этом автобусе, впереди Покемон – это такие «Уралы» обшитые, с пулеметом сверху, сзади БМПшка и еще БТР следом. Вот на двоих такая охрана. Потому что когда мы ездили по Донбассу, у нас не было охраны такой. Там просто ГАИ. А там говорят – нет, ребята, опасно. А я в Бердянске около сцены все равно в море нырнул! А в Новоазовске нашел пивной бар, пива купил и девочек угостил из Пенсионного фонда! А потом в августе в мои 60 лет, 21 августа, я был на сцене в Херсоне! И мне подарили вот такой арбуз и мы пели песню, Дима Харатьян там и все, пели песню «Пусть бегут неуклюже», а потом они со мной спели с Наташей «Коммунальную квартиру».
М. Антонов:
- Кстати, у Виктора и у Натальи целая пластинка из детских песен.
В. Рыбин:
- Мы раньше всех это сделали. Это потом стали делать телевизионные варианты детских песен, там коллаборации, а мы в 1993 году записали альбом тех наших любимых песен – всяких, из всех мультиков.
М. Антонов:
- Вот если бы я не спросил о поездках, не рассказал бы. А почему не рассказываете?
В. Рыбин:
- Ну, спросили – я рассказал.
М. Антонов:
- А реклама, а пиариться?
В. Рыбин:
- Нет, только если спросят. Ну, конечно, мы же ездим и в госпитали. Причем, стараемся ездить в маленькие госпитали. Это получилось случайно совершенно. Есть большой госпиталь, Вишневского в Красногорске, а рядом с ним есть филиал, прямо в полутора километрах, и нам звонит девушка-волонтер, Галя, и говорит – Виктор, Наташа, а вы могли бы приехать к нам в военный госпиталь в Красногорске? Я говорю – конечно, приедем. Она говорит – не в тот большой, в который все едут, а в наш, маленький. Я говорю – да нам все равно в какой, в большой, в маленький. Мы приезжаем и весь медсостав не поверили, что мы приехали. А приехали мы с Наташей и Саша Добронравов. И привезли ребят – кто сам пришел в маленький зал, кого на каталках привезли – и мы для них выступили, потом еще раз – в другом месте, потом опять туда зовут и мы уже пошли по палатам. На самом деле, это очень тяжело в палате когда. Им же не до нас тогда было. А когда мы заходили с Наташей, прямо с ними уже поговоришь и вот прямо с любыми ранениями они нас успокаивали. Наташа, Виктор, вы не переживайте, сейчас мы подлечимся и мы со всеми разберемся с ними, победа будет за нами. Вот так! Вот скоро, наверное, поедем в детский реабилитационный лагерь в Подмосковье и для бойцов. Мы от Народного фронта ездим. Мы недавно были на стриме у них там и они нас спросили – поедем ли? Мы сказали – конечно, поедем. Я могу похвастаться – мы делаем свои сборы, никому об этом не говоря. Трое друзей и там еще двое парней, они выясняют, что… Мы купили уазик, прицеп наши друзья купили, и мы покупаем стройматериалы всякие, линолеум, все, что нужно – перестелить пол, детям подарки на новый год, и Дед Мороза туда отправляли. Моего друга, сын наш Вася написал ему сценарий, моему другу, а он просто инженер, и он был там в роли Деда Мороза и мы туда отправили телевизоры большие, подарков штук 300 – по детским домам, небольшие. Там город Алчевск, Стаханов, небольшие такие городки…
М. Антонов:
- А те, кто уехал? К ним отношение поменялось? Или каждый идет своей дорожкой?
В. Рыбин:
- Да нет, пусть они идут, на хрен, своей дорожкой и пусть в их горбатую спину впивается наше негодование! Попутного ветра им в горбатую спину!
М. Антонов:
- То есть, даже если были знакомы…
В. Рыбин:
- Нет, вообще прямо позор, позор. Они нас считают дураками и еще кем-то, а мы их считаем просто предателями.
М. Антонов:
- Всегда поражался, Наташа производила еще в самом начале своей карьеры впечатление человека, к которому надо подойти и, самое главное, не обидеть, не сказать что-нибудь такое…
В. Рыбин:
- Она Скорпион!
М. Антонов:
- Это уже потом выяснялось. А так ведь сидела и это же вот – принцесса!
В. Рыбин:
- Наташа прикладывает словами так… и быстро… Я так не могу!
М. Антонов:
- Да. Это называется «обманчивое впечатление». Я один раз это наблюдал и мне на всю жизнь хватило. Без обид только. Виктор Рыбин – каблук?
В. Рыбин:
- Да. Мне нравится быть у Наташки подкаблучником. Хорошо. Это не то, что она за меня все решает. Но в какой-то момент она меня прямо стабилизирует. И такие моменты часто бывают. Причем, в день несколько раз. Она просто меня стабилизирует и это уже нормально. Вы знаете, такая некритическая масса. Когда реактор надо заглушить, бросают такую компенсирующую решетку. Вот это – Наташа.
М. Антонов:
- Про Василия сейчас поговорим. Как правильно это называется – куда ставить ударение?
В. Рыбин:
- КОди. С карельского языка – это дом.
М. Антонов:
- Клип недавно представили, вот буквально несколько дней назад.
В. Рыбин:
- Да, они постарались. Мне понравилось. И песня понравилась.
М. Антонов:
- Я по поводу яблока от яблони. Недалеко укатилось, во-первых, во-вторых, Вить, ведь можно было сказать – Вася, куда ты лезешь? Ну, тогда было более-менее легко…
В. Рыбин:
- Да, тогда было легче – заплатил и все. А сейчас много субъективных мнений.
М. Антонов:
- Во-первых, субъективные мнения. Во-вторых, кто сейчас выпускает альбомы?
В. Рыбин:
- Альбомы не выпускают, но они с «Союзом» сотрудничают. «Союз» делает релизы, там им все…
М. Антонов:
- А не было такого – Вась, получили профессию нормальную и…
В. Рыбин:
- А он в аспирантуре же учится.
М. Антонов:
- Театральный режиссер?
В. Рыбин:
- Нет, он культуролог. Он перешел на второй курс аспирантуры. Он поступил в МГИК, отучился в бакалавриате, режиссура массовых зрелищ и мероприятий, потом магистратура и он уже пошел на культуролога. Я говорю – Вась, надо чего-то посерьезнее. А потом аспирантура, он говорит, что я тоже пойду в культурологию, потому что мне нравится будущее, оно вполне такое понятное, если ты культуролог. Он говорит – я буду министром культуры. Я говорю – ну, министром культуры Буркина-Фасо ты будешь, посмеялся я. А, знаешь, зря посмеялся.
М. Антонов:
- Да, конкурент подрастает, да, я о Любимовой сейчас говорю.
В. Рыбин:
- Вот! А сейчас он сказал, что я буду защищать диссертацию кандидатскую, а потом, может быть, и докторскую. Он открыл музыкальную школу в Долгопрудном, уже второй год заканчивается, как работает – учит детей, взрослых. Это такая школа для дилетантов, где не надо сольфеджио учить и ноты. Там учат спеть, сыграть песню на гитаре, состучать песню на барабане. Людям это очень нравится!
М. Антонов:
- А потом мы получаем таких, как Инстасамка…
В. Рыбин:
- А это кто?
М. Антонов:
- Это певица такая.
В. Рыбин:
- Я не знаю ее.
М. Антонов:
- А из современных кто? Из уехавших были популярны Моргенштерн, иноагент…
В. Рыбин:
- Конечно, Моргенштерна я слышал.
М. Антонов:
- Little Big уехавший.
В. Рыбин:
- Little Big не дотянули до нашего уровня в своей клоунаде, не справились. Надо фундаментально к юмору относиться. Очень серьезно. А не делать из него прямо серьезку такую. Нет, Little Big, нет. Уехали.
М. Антонов:
- Кто из современных? Шаман?
В. Рыбин:
- Шаман потрясающий! Он поет круто очень! И песни пишет тоже очень классные! И парень хороший. Нет короны у него, ничего. Он искренне улыбается. Больше из молодых не знаю никого.
М. Антонов:
- И неинтересно слушать?
В. Рыбин:
- А я другую радиостанцию слушаю. Радио-рок. Всегда. В машине у Наташи радио-джаз, а у меня – радио-рок. Один раз мы поехали с концертами в Киев и с нами поехала группа «Рондо», Саша Иванов, Коля Сафонов. Они там рокеры, сразу с самолета у них бух там, Закир Батыров, а я говорю организаторам – не селите, пожалуйста, на этой базе, на базе отдыха, моих ребят, отправьте их со мной вместе в Киев, потому что они мне нужны под надзором. В результате они отправили меня одного, возвращаюсь на базу, чтобы выезжать на концерт, ко мне Саша подходит Иванов и говорит – Витек, мы рок-н-ролльщики, но такого рок-н-ролла, как у вас, я в жизни не видел. Я говорю – блин, говорил, надо со мной оправлять… И на следующий день к самолету в Борисполе Саша тоже – они рок-н-ролл продолжили… Я говорю – блин…. Ну, иногда выплескивается, бывает… Ну, рок-н-ролл это же не музыка у нас в стране, это для меня рок музыка, а у нас рок послушаешь… Анекдот есть офигенный, помните, про группу «Звери»?
М. Антонов:
- Нет.
В. Рыбин:
- Ну, когда маленькая такая аккуратная журналистка на фестивале рок-музыки подходит к Роме Зверю и говорит – здравствуйте! «Здррравствуйте!!». – «Вы – группа «Звери»?» - «Дааа, мы группа Зверри»!!» - «А мне поручили взять у вас интервью для рок-журнала» - «Давай! Делаем»! – «А вы можете что-нибудь спеть для начала из рок-н-ролла?» - «Сейчас споем!! Раз, два, три, четыре! «Все, что тебя касается, все, что меня касается..». Вот такой рок-н-ролл! Я не признаю такой рок-н-ролл…
М. Антонов:
- А Ромка не обидится?
В. Рыбин:
- А он знает этот анекдот. Слушайте, уж про меня есть анекдот полуматерный, то чего уж тут теперь…
М. Антонов:
- Какой?
В. Рыбин:
- Когда на Горбушку приходит человек в ларек и говорит: «У вас есть запиздюны?» - «Чего?» - «Запись «Дюны» есть у вас?». Тот говорит: «Вы знаете, в соседнем ларьке есть
Покемоны, может, и Записьдюны там тоже есть.
М. Антонов:
- 25-27 августа в Тульском Кремле 2-й Международный фестиваль «Добрых искусств», Пятницкая башня.
В. Рыбин:
- Да, это большое мероприятие будет. Вот опять, «Добрых искусств». Значит, образованных, теплых, хороших. И тут – нас. Может, «Море пива» попросят не петь, наверное? Хотя там все актеры, и киноактеры будут, и ведущие, и гости, много будет кого.
М. Антонов:
- Но вы же добрые, действительно. Вы могли бы со своими добрыми песнями начать материться на сцене? Да легко, только вам это не нужно.
В. Рыбин:
- Нет, материться – нет. На сцене – нет. Да и в жизни тоже. У нас сын говорит – пап, а вы с мамой когда-нибудь материтесь? Я говорю – если ты не слышал, значит, нет. Дома нет точно, ну, где-то если кто-то скажет, можем отреагировать матерком. У Наташи самое страшное ругательство – гадина.
М. Антонов:
- 60. Проходила история, о которой вы рассказывали, про здоровье и т.д. Нет желание взять и остановиться?
В. Рыбин:
- А мы сейчас уже так не летим. У нас с Наташей есть уже дозатор. Мы выбираем, куда мы поедем. Вот позвонили насчет фестиваля в Туле – мы подумали, расспросили сначала все, как и что, а потом решили – да, едем, нормально. Я прочитал об участниках, о фестивале, потом в этом году уважаемые мною будут актеры, председатель, по-моему, Грамматиков, который мне очень нравится, и очень он мне нравится в фильме «Шестой». Потрясающе, мне очень нравится Грамматиков!
М. Антонов:
- А мне очень нравится его фильм «Шла собака по роялю».
В. Рыбин:
- Конечно! Это уже классика! Как «Дюна»!
М. Антонов:
- Ну что, все только начинается?!
В. Рыбин:
- Продолжается! Каждый день это новый шаг. Просыпаешься утром – день начался. Не как на дембеле – день прошел, ну и фиг с ним! Мы с Наташей – нам каких-то благ не надо, у нас есть где жить, на чем ездить есть, и еще какие-то экстрасы в семье есть. Сейчас мы для детей, для кого-то, кому еще можно помочь. Вот так, потихоньку.
М. Антонов:
- Спасибо, у нас в гостях сегодня был Виктор Рыбин.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые выпуски!