Военкор Станислав Обищенко: До присоединения к России Донбасс жил вне времени
- Сегодня у нас особый гость, который вернулся недавно с фронта, Стас Обищенко, военкор RT.
С. Обищенко:
- Всем слушателям и тем, кто смотрит, добрый день.
Н. Фридрихсон:
- Добрый день, доброе утро и добрый вечер. Только у Стаса наша Родина маленькая, видимо.
С. Обищенко:
- Да нет. Но восприятие того, что она стала огромная, после того как присоединили территории Донбасса к России, конечно, в голове до сих пор укладывается. Потому что ты жил в одном часовом поясе, можно было мою Родину проехать буквально за три часа с севера на юг и с запада на восток. Теперь она огромная. У меня, кстати, есть большое желание попутешествовать именно по России.
Н. Фридрихсон:
- Ты донецкий. Ты ощущаешь, что Донецк – уже Россия?
С. Обищенко:
- На данном этапе многие вещи еще в каком-то таком переходном периоде.
Н. Фридрихсон:
- Например?
С. Обищенко:
- Проблема в том, что Донбасс прожил эти 8 лет, до признания территории сначала независимой, а потом уже она вошла в состав РФ, жили как-то вне времени. И жизнь вообще была застывшая отчасти. Потому что в этот период ничего не строилось, восстанавливалось только то, что было разрушено в 2014 году, в тех городах, которые стали тылом.
Н. Фридрихсон:
- Особо и не построишь, потому что прилеты, прилеты, прилеты.
С. Обищенко:
- Я имею в виду те тыловые города, которые стали тыловыми, например, Иловайск тот же. Там же был котел, и разрушения были достаточно большие. Город быстро отстроили, буквально за два года, все социальные объекты, школы, детские сады, ПТУ и т.д. Их очень быстро отстроили. Дети уже 1 сентября во многих школах пошли на занятия. А все мы знаем, что котел был в июле в этом месте, и разрушения были масштабные. Понятно, несоизмеримые с тем, что, например, были в Мариуполе или в Артемовске, Попасной, но, тем не менее, достаточно серьезные.
Во-первых, была граница. И для того чтобы попасть в Россию с территории ДНР, все эти 8 лет народ стоял по 5-6 часов в очередях.
Н. Фридрихсон:
- А тебя это как-то обижало, унижало?
С. Обищенко:
- Да нет. Каждый понимал. Во-первых, большая часть Донбасса проголосовала в 2014 году за независимость Донбасса, она не голосовала за вступление в состав РФ.
Н. Фридрихсон:
- Секунду. Был референдум…
С. Обищенко:
- Референдум был о независимости Донбасса.
Н. Фридрихсон:
- И был референдум, чтобы стать частью России. А Россия референдум не признала.
С. Обищенко:
- Нет, тогда такого референдума не было. Если ты сейчас погуглишь и посмотришь, как выглядели эти бюллетени, то там был конкретно вопрос – хотите ли вы, чтобы Донецкая область осталась в составе Украины или стала независимой страной? И там были варианты – да, нет. Кстати, вопросы были на русском и на украинском составлены, дублировались.
Н. Фридрихсон:
- Да, твоя правда. Действительно, о самоопределении, что независимость.
С. Обищенко:
- Поэтому какие обиды могут быть, если референдум был такой? Я тоже ходил на этот референдум и тоже голосовал.
Н. Фридрихсон:
- Хорошо, но граница сегодня по факту тоже остается. Там эти блокпосты, которые надо проходить, все равно очереди. Чуть проще стало, потому что теперь мы одна страна.
С. Обищенко:
- Ну, въезд теперь вообще без проверки документов фактически.
Н. Фридрихсон:
- А выезд?
С. Обищенко:
- Выезд с точки зрения безопасности. Понятно, нужно досмотреть автомобиль, потому что многие люди едут из зоны боевых действий, а что они там везут, одному богу известно. Поэтому посмотреть, какие у тебя документы, что у тебя находится в машине, обязательно нужно. Поэтому здесь тоже никаких вопросов. К силовикам вообще никаких вопросов нет. Ну, мы же знаем случаи, когда в Подмосковье какие-то волонтеры привезли противотанковое орудие, и оно взорвалось в багажнике.
Н. Фридрихсон:
- Как ощущается Россия в Донецке? Что изменилось с момента референдума? Скоро год будет, кстати.
С. Обищенко:
- Во-первых, появилось единое регистрационное окно.
Н. Фридрихсон:
- Слушай, ты как дед старый: я теперь могу в единое окно…
С. Обищенко:
- Получая российский паспорт, ты обязан получить СНИЛС и прочие документы, страховку и т.д., чтобы стать полноценным членом российского общества, чтобы ты мог получать медицинскую помощь бесплатно и т.д. По-моему, первые месяцев 8 или 9 народ ездил в Ростовскую область, чтобы получить СНИЛС.
Н. Фридрихсон:
- Хорошо, появились эти единые окна. Дальше?
С. Обищенко:
- Во-вторых, для детей, которые заканчивают школу, есть возможность спокойно сдавать Единый государственный экзамен и поступать в вузы РФ. Причем даже есть определенные квоты, где не нужно набирать достаточно большой балл, чтобы поступить в определенные вузы, для детей, которые закончили школы Донецка и Луганска. Опять же, сумасшедшее восстановление с точки зрения коммуникаций, дорог, воды.
Н. Фридрихсон:
- А донецкие ревнуют к Мариуполю? Потому что в Мариуполе стало появляться жилье под ипотеку. В Донецке, по-моему, такой штуки нет.
С. Обищенко:
- Это не столько ревность, сколько есть определенные вопросы.
Н. Фридрихсон:
- К кому? К мариупольцам, к самим себе, к Москве?
С. Обищенко:
- Я не знаю, кто принимал решение о том, что Мариуполь не будет платить коммунальные услуги, кто принимал решение о том, что в Мариуполе будет бесплатный общественный транспорт.
Н. Фридрихсон:
- А в Донецке это все платное?
С. Обищенко:
- Тот же Донецк, Макеевка, Есиноватая, Горловка, они продолжают платить коммунальные услуги, там платный проезд в городе. А боевые действия точно такие же, и боевые действия продолжаются, город обстреливают. Понятно, что в самом городе нет боевых действий, но, тем не менее, вопрос, почему вот так выборочно все произошло, у людей есть.
Н. Фридрихсон:
- Есть еще мнение, что в Донецке увеличилось число симпатизирующих киевскому режиму, кто может выступать иногда наводчиками. И когда я в Донецке спрашивала, так ли это, у разных людей, на что некоторые говорили мне: ты посчитай прирост мариупольцев в Донецке, и это будет соотноситься с ростом тех, кто становится наводчиком. Действительно ли мариупольцы, которые сейчас осели в Донецке, в их числе есть те, кто симпатизирует киевскому режиму?
С. Обищенко:
- Я не обобщал бы, что именно мариупольцы. Здесь можно более широко говорить. Дело в том, что раньше попасть с этих территорий, которые сейчас освободили, в Донецк было намного сложнее. Для тех, кто хотел попасть, например, с территории ДНР на территорию Украины, он подавал заявку в СБУ, проходил проверку, и ему выписывали пропуск. Для тех, кто хотел попасть на территорию ДНР, они подавали заявку в МГБ, соответственно, тоже получали пропуск. Те города, которые сейчас освободили, конечно же, не каждый житель прошел так называемую проверку.
Н. Фридрихсон:
- Или, наоборот, прошел, сказал, что любит Россию, все хорошо. Что не отменяет какого-то внутреннего несогласия отдельно взятого человека.
С. Обищенко:
- Да, возможно. И с такими людьми, конечно же, спецслужбам Украины работать проще. Он сидит в Донецке, потому что, например, у него там были родственники. Он не выехал на территорию той Украины, которая сейчас есть, во время штурмовых действий в Мариуполе, например, или в Волновахе, его дом полностью разрушен. Взамен ему, допустим, пообещали жилье в каком-нибудь общежитии условном города Харцызска какого-нибудь. Человек сказал: «А оно мне надо?» – и живет у родственников. При этом ждет, когда же придет Украина. Да, такие есть.
Н. Фридрихсон:
- Что делать с такими людьми, на твой взгляд? Есть мнение: давайте засыпать их рубля, предлагать им классное жилье, дешевые кредиты и пр., и они нас полюбят. Другие говорят: нет, только карательные меры, парочка посадок, публичных судов, а остальные испугаются.
С. Обищенко:
- Ну, здесь есть пример, опыт Кавказа. Те же самые методы, которые применялись на Кавказе, нужно применять и на Донбассе.
Н. Фридрихсон:
- То есть режим КТО нужен Донбассу?
С. Обищенко:
- Да, режим КТО нужен Донбассу. И определенное вливание денег нужно Донбассу.
Н. Фридрихсон:
- Ты понимаешь, как это будет разыграно тут же западной прессой, украинской стороной – посмотрите, что русские творят, они вламываются ко всем в дома и т.д. Мы это всё читали, когда режим КТО был на Северном Кавказе.
С. Обищенко:
- Мы это читали, но, тем не менее, Северный Кавказ является территорией Российской Федерации, и количество людей, благосклонных к России, там на самом деле по отношению к тем, кто там живет, конечно, больше, чем…
Н. Фридрихсон:
- Может, Рамзана Кадырова надо поставить во главе ДНР?
С. Обищенко:
- Возможно, найдется такой человек. Смотри, сейчас у руководства ЛНР и ДНР менеджеры, то есть люди, которые ведут курс России…
Н. Фридрихсон:
- Нет, они курс России не ведут, они ведут курс ДНР и ЛНР.
С. Обищенко:
- Нет, я имею в виду, что эти люди выполняют указания, присланные из Москвы, для того чтобы этот регион вписать в реальность жизни России.
Н. Фридрихсон:
- Это плохо?
С. Обищенко:
- Это хорошо. Люди должны через 3-5 лет привыкнуть к тому, что они являются полноправными гражданами Российской Федерации.
Н. Фридрихсон:
- Вопрос мой был, как ускорить процесс решения проблемы с теми, кто внутренний ждун Украины – засыпать рублями, коврижками и печеньками или карать?
С. Обищенко:
- Я не знаю. По поводу «карать». Для того чтобы карать… Я как-то высказывался по этому поводу. Дело в том, что если бы это была война юридически, то можно было бы карать, делать, допустим, какие-то показательные суды и казни.
Н. Фридрихсон:
- Подожди. Казни не обязательно. В России мораторий на смертную казнь.
С. Обищенко:
- Сейчас у нас СВО, это военная операция…
Н. Фридрихсон:
- Что делать с людьми? Вот поймали Глафиру Агафьевну, ей 60 лет. Глафира Агафьевна ходила с сумочкой, передавала данные о перемещении военной техники. Что с ней делать?
С. Обищенко:
- Если ее действия повлекли жертвы среди военнослужащих или гражданских, то это уголовное дело и суд. Если это не повлекло, то какие-то административные взыскания, видимо, нужны.
Н. Фридрихсон:
- Ты только что вернулся из зоны проведения специальной военной операции. Расскажи, какая обстановка за ленточкой, как говорят, что у нас на линии фронта – глобальное стояние, глобальное наступление?
С. Обищенко:
- Я был в основном на Запорожском направлении. Там в основном артдуэли и попытки украинских военнослужащих давить в районе Работино и еще в двух местах, но не настолько серьезно.
Н. Фридрихсон:
- Про Работино украинцы писали, что они его вроде как отбили. Какие-то вбросы были в «телегах».
С. Обищенко:
- Украинские военнослужащие находятся сейчас на окраине Работино. Реальность такова, что сейчас, видимо, такой приказ сверху, что наши не вступают в прямое боестолкновение стрелковое. То есть разрешают, например, занять какие-то позиции, а потом просто заливают металлом, украинцы отходят после этого. То есть работает артиллерия.
Н. Фридрихсон:
- Это активная оборона, как называют иногда.
С. Обищенко:
- Да, это такая активная оборона, с минимизацией потерь среди личного состава.
Н. Фридрихсон:
- Звучит красиво. Тебе чиновником надо работать.
С. Обищенко:
- В реальности так. Все сделано для того, чтобы как можно меньше наших парней гибло при обороне каких-то населенных пунктов, которые не являются критически важными для нас. Например, он не находится на высоте или там неудобно выстраивать линию обороны, там нет каких-то водных преград и т.д.
Н. Фридрихсон:
- А какие сейчас населенные пункты критически важны?
С. Обищенко:
- Токмак, например, Васильевка. Они стоят на трассе, которая основная артерия поставки вооружения на Запорожский фронт. Соответственно, Токмак – это тот город, который будут до последней капли крови оборонять, если случится такая ситуация.
Н. Фридрихсон:
- Какая там обстановка сейчас?
С. Обищенко:
- Обстановка, как и везде, то есть идут позиционные бои, артобстрелы. Я разговаривал с парнями из 429 полка, артиллеристами. Очень интересную фразу сказал мой хороший знакомый, позывной «Камбилеевка», осетин. Он сказал, что за 1,5 года его нахождения в зоне СВО он как артиллерист, который работает на самоходных артиллеристских установках, они проиграли всего артдуэли.
Н. Фридрихсон:
- Это очень крутой показатель.
С. Обищенко:
- Да. Говорит, что это при том, что у Украины появилась натовская артиллерия, которая дальше стреляет, 155 калибр, они все равно выигрывали.
Н. Фридрихсон:
- За счет чего?
С. Обищенко:
- За счет того, что более опытные, и за счет того, что хорошие наводчики.
Н. Фридрихсон:
- То есть математикой выигрывали, расчетом?
С. Обищенко:
- Да, расчетом, математикой выигрывали. Плюс приложение там определенное есть, ребята хорошо работали. Да, у них и командир отличный парень, очень спокойный, рассудительный, он никогда не паникует. Я его видел во время того, как прошлой зимой было наступление под Ореховом, и как он спокойно и рассудительно давал приказы о том, какая сейчас батарея работает, какие орудия работают, куда и как. И никогда не кричал в рацию, что поразительно. После того, как я смотрел, как, например, работает тот же «Гиви» со своими артиллеристами, который постоянно орал и наводил панику. Когда у ВСУ появился 155 калибр уже со шрапнелью, он сказал, тогда у нас начались потери. Потому что когда ты воспринимаешь выстрел из 155-миллиметровой артиллерии как обычный, ты понимаешь, где тебе нужно спрятаться и за какое время. А когда ты слышишь, что оно вроде летит дальше, ты, чисто психологически за полтора года привыкнув, что слышишь, что перелет, ты не прячешься. А теперь по-другому, она разрывается в воздухе, кассеты летят, соответственно, ранят наших парней этими мелкими шариками. От 2 до 5 мм такие шарики. Мне показывали, телефон пробивает насквозь.
Н. Фридрихсон:
- А мы кассетные стали применять?
С. Обищенко:
- У нас кассетные только РСЗО «Град». И они используются, когда Украина идет в наступление. То есть по городам мы не применяем такой вид вооружения.
Н. Фридрихсон:
- Как ты считаешь, когда мы перейдем в активную фазу наступления? Потому что многие обсуждают в Telegram-каналах заявление главы Запорожской области с нашей стороны, по-моему, после встречи с Путиным, где звучали мысли: мы еще даже не начинали, осенью нас ждут большие перемены. Допускаешь ли ты, что осенью начнется такое большое наше наступление?
С. Обищенко:
- Мы можем допускать огромное количество вещей. Мы можем допускать, что мы пойдем в наступление. Мы можем полагать, что, например, какой-то кулак пойдет на Киев, чтобы сделать отвлекающий маневр от Запорожья, чтобы мы взяли Одессу и сделали прямой выход на Приднестровье, для того чтобы не было больше такой опасности потерять там склады вооружений и наш контингент. А как это будет, нам остается только ждать. Я думаю, что те резервы, которые находятся в прилегающей к СВО территории, они уже сейчас, мне кажется, пойти в наступление. Но, мне кажется, наши ждут, когда, во-первых, Украина применит американские танки, а не британские. Американские все-таки поновее, и нужно посмотреть, как они работают в этих условиях. Плюс, возможно, ждут авиацию.
Н. Фридрихсон:
- F-16.
С. Обищенко:
- Да, самолеты F-16. Но, насколько мне известно, у нас прямых боестолкновений авиации было несколько случаев всегда.
Н. Фридрихсон:
- Ты имеешь в виду, когда в воздухе два самолета?
С. Обищенко:
- Да, два самолета или два вертолета, наш и вражеский, встречались.
Н. Фридрихсон:
- А где это было?
С. Обищенко:
- Это было под Харьковом и где-то на Запорожском направлении несколько раз. Почему удобно на Запорожском направлении? Там мало больших городов, там степь. То есть спрятать большое количество ПВО в лесопосадках не так уж и просто для украинской стороны (соответственно, для нас тоже).
Н. Фридрихсон:
- В этих боях в воздухе кто побеждал?
С. Обищенко:
- По-моему, все бои в нашу пользу закончились. Было сбито несколько наших самолетов, но они были сбиты не авиацией, а украинской ПВО.
Н. Фридрихсон:
- Давай проговорим, что, конечно, самолеты взлетали и с нашей стороны, и с украинской, но в основном, как я понимаю, эта проблема решалась с земли, пытались подбить, подбивали или не подбивали.
С. Обищенко:
- Да.
Н. Фридрихсон:
- А именно самолет против самолета, бой в воздухе – это было только пару раз?
С. Обищенко:
- Да, пару раз. И наши выходили победителями. Ну, потому что у нас больше опыта, ребята работали в Сирии, больше налетов, часов. На Украине в принципе до боевых действий авиация до 2014 года вообще не применялась. Я думаю, налетов тоже было очень мало, даже на учебных самолетах каких-то.
Н. Фридрихсон:
- Может быть, их с 2015 года готовили все-таки наши британские, американские, европейские друзья?
С. Обищенко:
- Я думаю, подготовка началась попозже, году в 2019, когда стало понятно, что развязать все то, что завертелось на Донбассе, и особенно решить вопрос с Крымом у Украины не получится малой кровью.
Н. Фридрихсон:
- То есть когда мы говорим о поставках F-16, многие кричат: кто будет пилотом? И начинают думать – поляки, натовцы и пр. Теоретически это могут быть и украинцы, если их готовили с 19-го года втихаря.
С. Обищенко:
- Конечно. В принципе за год-полтора можно подготовить пилота, который взлетит, пойдет по заданному маршруту, который выпустит условные ракеты Storm Shadow с определенной высоты, для того чтобы они пролетели условно 400-500 километров до назначенной цели. В основном все равно F-16 будут использоваться так, для доставки ракет как можно ближе к фронту, чтобы как можно глубже эта ракета улетела. То есть не будет расчет на то, что это будут прямые боестолкновения в воздухе. Наши МиГи, их можно сравнивать с F-16, МиГ-29: у нас два двигателя, у F-16 один. F-16, из-за того, что там один двигатель, и ему нужно меньше топлива, может поднимать большее количество ракет. Плюс у НАТО ракеты летят дальше, чем наши «воздух – воздух», но наши, из-за того, что имеют двигателя, они более маневренные, соответственно, вот эта маневренность позволит ему ближе подойти к F-16, и уже в ближнем бою наше вооружение выигрывает.
Н. Фридрихсон:
- Есть варианты, на каком направлении теоретически киевский режим будет использовать F-16, если они вообще дойдут до линии фронта?
С. Обищенко:
- Вообще авиацию использовать именно на территории ДНР и ЛНР – это самоубийство для Украины. Потому что такая плотность населенных пунктов огромная, а спрятать нашу ПВО на каких-нибудь территориях уничтоженных заводов и промзон очень просто. Соответственно, именно Запорожское направление и, возможно, Харьковское для них будет тогда приоритетным. Потому что ни Луганское, ни Донецкое это не позволит сделать.
Н. Фридрихсон:
- Ты допускаешь, что поставят все-таки?
С. Обищенко:
- Да, конечно. А почему нет? Во-первых, любая поставка вооружений стране третьего мира для НАТО всегда выгодна. Потому что, таким образом, они обновляют свой парк. Например, Польша закупила 1,5 тысячи танков у Южной Кореи. Танки не новые. И это сигнал для Северной Кореи к тому, что Южная Корея закупит танки, скорее всего, у США.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые выпуски!
