Дмитрий Стешин: Россия, живущая в мире со всеми, начинает загнивать
И. Панкин:
- Здравствуйте, друзья. В студии Радио «Комсомольская правда»Иван Панкин, напротив меня военный корреспондент «Комсомолки» Дима Стешин.
Д. Стешин:
- Здравствуйте.
И. Панкин:
- Давненько мы с тобой не пересекались в редакции. Я все думал перед нашим с тобой разговором, с чего начнем? И тут накануне мне в бот Telegram-канала моего прислала подписчица скриншот учебника по обществознанию за 7-й класс, который принадлежит ее ребенку. И в этом самом учебнике по обществознанию за 7-й класс, изданном в2021-м, в главе «Мораль и общество», как пример для подражания приведена актриса Чулпан Хаматова, которая сразу после начала СВО сбежала в Латвию и оттуда со всем либеральным гневом начала критиковать Россию и специальную военную операцию, и т.д. и т.п. А я вспомнил, что ты когда-то по поводу нее высказывался.
Д. Стешин:
- Да, я за нее заступался даже.
И. Панкин:
- Да, да. Я нашел этот пост. Это было в 2020 году, когда вышел фильм про Зулейху, которая закрывает глаза. Она играет там главную роль. Так вот, цитирую тебя. «За Чулпан скажу только два слова. В 2010 году, после терактов в метро, лазали по Чечне и Дагестану - нужно было сделать интервью с родней шахидок. С Чечней была ошибка, обе шахидки оказались из Хасавюрта, из села другого района. Перед отлетом домой общались с русским парнем из Махачкалы, у него умирал ребенок 3 лет, кажется. Какая-то жуткая хворь была, что-то с кровью связанное. Вернулись в Москву, у Саши Коца как-то под рукой оказался телефон Фонда Чулпан Хаматовой. Вечером из Махачкалы в фонд ушли факсы со всеми врачебными диагнозами и заключениями. А через день в Дагестан прилетел контейнер с лекарством на какую-то фантастическую сумму. Так вот, после этой истории Чулпан Хаматова может на тигре голой ездить по Арбату – мое мнение о ней никак не изменится. Даже если она говорит то, с чем я категорически не согласен». Времена меняются или ты по-прежнему придерживаешься той же позиции, описанной в том посте?
Д. Стешин:
- Ну, мы все неодноцветные. Вот есть за Чулпан такое хорошее доброе дело, да. Хотя я буквально недавно, на днях, уже на неделях, скажем так, читал о том, что там нашли какие-то нарушения в ее Фонде.
И. Панкин:
- Это, кстати, было где-то едва ли не с год назад. Быстренько нашли, да.
Д. Стешин:
- Я не знаю, что за нарушения, но вот есть факт, который могу подтвердить я, может подтвердить Саша Коц, я от него и оттолкнулся. А то, как себя Чулпан повела? Актеры – они же несчастные люди. Они проживают другие жизни. Они множат сущности. Не все. Есть актеры очень правильные, со стержнем, которые могут претендовать на звание как минимум совести нации. А есть несчастные раздерганные люди, живущие стадными инстинктами, не мыслящие, а получающие мнение и представление о жизни, исходя из представлений своей тусовочки. Что это за тусовочка, мы прекрасно знаем, она вся побежала с началом СВО. Нет, не вся. Я могу напомнить про спектакль «Смерти нет», который ставился весной по моим рассказам, рассказам Захара Прилепина, стихам Игоря Крылова, Анечки Долгаревой и многих других хороших и уважаемых талантливых людей. Спектакль этот ставили в Пермском крае, в драматическом театре имени Чайковского. Казалось бы, в провинции не должно быть такого либерального клоповника, а оказалось – есть. Они сорвали постановку, правда, потом, когда начался скандал, они сказали, что не представляли, что без скандала не обойдется, когда начался всероссийский скандал, который я поддержал и Захар Прилепин, и много кто. И они начали отмазываться и говорить, что это просто такие творческие обычные склоки в театральной среде. Захар за сутки до покушения на него успел договориться о постановке спектакля в тульском театре юного зрителя. И он сейчас идет, билетов нет. Меня звали 31 октября… он как бы не каждую неделю… не знаю, может, получится съездить. Чулпан, мне кажется, то, что она сделала с несчастным ребенком из Махачкалы, помогла ему, она девушка-то хорошая в своей сердцевине и ей бы пересмотреть базовые принципы, покаяться да вернуться домой, пока не поздно. Вот и все.
И. Панкин:
- Насчет пока не поздно – это интересно. А разве не поздно после всего того, что она сказала? Рубикон не перейден, по-твоему?
Д. Стешин:
- Нет, пока нет. И многие это чувствуют. Ани Лорак та же самая…
И. Панкин:
- С ней очень интересная ведь история действительно. Поговаривали, что она финансировала ВСУ, а потом якобы действительно пересмотрела свое отношение. А разве после того, как ты дал копеечку ВСУ, есть прощение тебе?
Д. Стешин:
- Слушай, а вся Украина финансировала ВСУ. Налог на АТО отчислялся автоматически у любого оформленного через бухгалтерию.
И. Панкин:
- Нет, мы говорим про своих людей. Или про тех украинцев, которые привыкли работать, жить здесь и зарабатывать в России?
Д. Стешин:
- Ну, если они какие-то суммы проводили через украинские банки, я думаю, там тоже отчислялось автоматически на АТО, они собирали со всех. Просто со всех.
И. Панкин:
- Тут я все-таки про целенаправленное.
Д. Стешин:
- А есть какие-то доказательства, скриншоты?
И. Панкин:
- Нет, а говорили, ты слышал об этом наверняка.
Д. Стешин:
- Про меня с Коцем говорили, что есть фото, где Саша в шапке с трезубцемм бандеровским за 120 гривен купленной, а я с жовто-блакитной ленточкой – типа, мы поддержали майдан. А на самом деле на майдане нас уже ловили, выдергивали на встрече странной через Фейсбук. А вывозили нас с майдана наши бывшие коллеги из «Комсомолки» чуть ли не в багажнике. И если бы они не отбрехались на выездном посту, нас бы с майдана просто не выпустили. Ловили журналистов из «Комсомольской правды».
И. Панкин:
- Да, да, это я помню.
Д. Стешин:
- То есть, у этой фотографии есть второе дно.
И. Панкин:
- Понятно. А что касается переобувающихся. Вот есть группа «Звери». Мы все слушали эту группу, в нулевые она была звездной, там есть хорошие песни, хороший артист и т.д. Он поддерживал лозунг «Нет войне», критиковал Россию, специальную военную операцию, а потом выяснилось, что он поехал на фронт сыграть концерт для наших пацанов.
Д. Стешин:
- Семочка Пегов его вытащил. Он общается с гитаристом по албанцам… говорил, съездил, поиграл. Молодец, я так думаю.
И. Панкин:
- Так прощаем или нет?
Д. Стешин:
- Я думаю, прощать надо за поступки.
И. Панкин:
- Это поступок?
Д. Стешин:
- Это поступок.
И. Панкин:
- Дим, а тут важный момент. Может, просто бабки закончились? Тебе любой это скажет – в комменты загляни… Да просто у него бабло закончилось. Ничего он не поддерживает, а поехал, чтобы дали возможность концертики снова устраивать. Потому что до этого концертики отменяли.
Д. Стешин:
- Можно и такой вариант рассматривать. Но мы же стараемся думать о людях лучше, чем они есть, чтобы не сойти с ума.
И. Панкин:
- А мы в этой своей критике, когда ищем врагов народа, сами-то с ума не сходим? А ведь мы сейчас везде ищем шпионов, врагов народа, измену, трусость, обман.
Д. Стешин:
- Ну, раз уж мы играем тут в игру компромат-плезир, я, например, когда-то поддержал Минские соглашения.
И. Панкин:
- Я тут предательства никакого не вижу.
Д. Стешин:
- И вот эту менопаузу. Нет, бдительные люди, патриоты, которые были настолько праведные, что даже писали, стоя на коленях, они, конечно, меня еще в 14-м тогда записали в зрадники, а теперь, по прошествии стольких лет, я понимаю, что это была чудовищная ошибка. Горькая и очень дорого нам обошедшаяся и еще даже не расплетенная до конца – последствия этой истории с Минскими соглашениями.
И. Панкин:
- А не получится ли так, что мы про спецоперацию когда-нибудь можем так подумать лет через пять?
Д. Стешин:
- Через 50.
И. Панкин:
- Про Минские соглашения, видишь, ты раньше одумался.
Д. Стешин:
- Поспешил, да? Ну, просто увидел все своими глазами, после того, как схлынула эйфория первых дней СВО, когда мы считали, что сейчас мы быстро все закончим, всю эту историю.
И. Панкин:
- Но блицкриг не удался. Так твое мнение по поводу СВО не меняется?
Д. Стешин:
- Нет, конечно.
И. Панкин:
- Ну вот. А по поводу Минских – это политика чистой воды. Там ты живых людей не видишь, которые отправляются на боевое задание и могут с него не вернуться.
Д. Стешин:
- Я был много раз проклят за то, что поддерживал Минские соглашения. Я объясню почему. Я действовал в логике войны. Я считал, что я нашел очень красивую метафору, объясняющую мою поддержку Минских соглашений. Есть стрелы, которые пробивают панцири стальные и раздвигают кольца кольчуг, а есть стрела охотничья. Она, как правило, легкая, ажурная, со множеством кровостоков. Когда она попадает в бок кабану, кабан бежит-бежит и с каждым его новым шагом из него выходит все больше и больше крови, пока не обессиленное животное не падает на бочок и до него доходит не спеша охотник. И свежует добычу. Вот для меня Донбасс был вот этой охотничьей стрелой, воткнутой вот этому хряку жовто-блакитному. Он должен был истечь кровью при определенных обстоятельствах. Например, если бы мы объявили Украине полностью экономическую блокаду. Если бы мы не опечатывали оружейки и ящики с боеприпасами на фронтах Новороссии – в Донбассе и ЛНР – запрещая чуть ли не письменными приказами открывать ответный огонь укропам. Это общеизвестные факты я говорю. А, наоборот, как бы шевелили и дербанили врага просто без остановки, каждый день он бы что-нибудь получал. Вот тогда бы да, тактика охотничьей стрелы сработала бы и Минские бы выгорели. А так Украина получила мощнейший триггер, раздражитель в виде Донбасса и Крыма, национальную обиду и на такой национальной обиде когда-то вырос Третий Рейх очень быстро. У этих было 9 лет при всей деятельной поддержке мирового цивилизованного сообщества и они умудрились за 9 лет создать нацию «политический украинец» – человек, который не имеет ни капли украинской крови, но готов сколько угодно любой чужой крови пролить. Перевооружили, подготовили и вот мы сейчас имеем то, что имеем.
И. Панкин:
- Мы выборочно как-то прощать будем или всех, кто решит покаяться? Есть разные люди. Есть Смольянинов какой-нибудь с совершенно безумными заявлениями про то, что там Россия должна превратиться в ядерное пепелище, Татьяна Лазарева тоже с подобными высказываниями, и много-много таких незамечательных людей. А есть люди, которые просто были против войны и высказывали какие-то, скорее, более эмоциональные вещи в своих запрещенных ныне инстаграмах по поводу того, что это все плохо и т.д. Но их записали в предатели. Иван Ургант как раз вот на этом попался. Его за это почему-то не любят.
Д. Стешин:
- У нас церковь не католическая, мы не можем выдавать индульгенции, но у нас в православии есть такая интересная вещь, как чин всенародного покаяния. Надо только продумать, в каких формах его исполнить.
И. Панкин:
- То есть, это вопрос дискутабельный и тут у тебя однозначного решения – рубить или не рубить? – нет.
Д. Стешин:
- Если человек покаялся, то повинную голову и меч не сечет. Единственное, как бы понять – искреннее ли это покаяние?
И. Панкин:
- Вот. Поездка с концертом на Донбасс – это искреннее? Или это достаточное покаяние?
Д. Стешин:
- Это шаг, который мог закончиться непредсказуемо для жизни и здоровья, ты же знаешь. Может прилететь в любой момент и в любую секунду.
И. Панкин:
- Давай уже к конкретике. Ты вернулся из Донецка, где пробыл довольно долгое время. Там ходят разговоры, что в силу того, что взяли Андреевку, которая находится неподалеку, вернее, она сейчас превратилась в серую зону, тем не менее, это способствует ВСУ еще интенсивнее бомбить Донецк. Это так или нет?
Д. Стешин:
- Александр Сергеевич Ходаковский когда-то сказал очень важную вещь, объясняющую вот эти обстрелы хаотичные Донецка, наших тылов и т.д. У противника есть некий карман безопасности в районе линии боевого соприкосновения – это удаление от ЛБС 30-70 километров. Вот в этой зоне противник чувствует себя достаточно вольготно. Создаются штабы, там у них отдыхают, ротация и все остальное. Большинство дронов, которыми мы располагаем, в этой зоне не работают за 30 километров от линии фронта и дальше, «Искандеры» туда прилетают редко и целая проблема. Ты просто не знаешь, как ты можешь запросить поддержку «Искандерами», если ты не знаешь, что там происходит, потому что ты не разведчик – работать на таком удалении от линии фронта. Поэтому они чувствовали себя вольготно. Буквально на прошлой неделе «Ланцеты» допиленные заработали в этой зоне. И вот теперь наконец-то начнется нормальная контрбатарейка. Я очень в это верю. Потому что я последние полтора месяца в Донецке раз в неделю стабильно сидел в бронежилете и в каске в простенке своего дома, обложившись котами, которых прикормил. И был момент – жена мне звонит – прилет, кассета, она такая – ой, что это? А она прекрасно понимает, что это. Она мне – уйди, уйди, а я и так ушел. Подвала нет, но будем на волю Господа надеяться, да. И вот безнаказанно, день за днем, они выбивали Донецк. Я говорил с местным жителем, моим товарищем, о том, что это все остается внутри у человека, живущего в Донецке. Об этом же я говорил с врачом-онкологом, который зафиксировал просто взрывной рост онкологических заболеваний на Донбассе. Вот ты собираешься поехать в центр и думаешь – может, не сейчас, может, не в 10 утра, а в час? А когда они обычно обстреливают центр? Да в любое время. И ты туда едешь, потому что тебе надо. Но вот эти сомнения, которые, мне кажется, и размножают раковые клетки, вот эти мучения, они же остаются в тебе навсегда. И вот Паша мне рассказал совершенно потрясающую историю. Он занимается автомобилями серьезно и у него есть такая точка в Киевском районе, где он забирает запчасти, которые привозят из России. И он приехал за очередной партией запчастей и тут начинается обстрел Киевского района. Кладут дальше по улице, все сразу вымирает, всех людей как засасывает с улицы в этот магазин запчастей, никто не против – все понимают – люди прячутся под прилавками, за колоннами… Паша выждал момент и решил свою машину переставить под стенку дома. Выбежал и увидел, что напротив магазин в этот момент разгружалась Газель с краснодарскими номерами. Водитель забежал в магазин, спрятался, а в кабине у него осталась женщина со множеством золотых украшений и перманентом на голове, в красном платье и непонятно, кто это был? Супруга, любовница? И она сидела и не понимала вообще, что происходит. Паша ее выдернул из кабины, затащил в магазин – а там все сидят под прилавками – и опять прилетает, и она спрашивает – а что это? Паша говорит – салют в вашу честь, мадам! И у всех началась истерика! Это только свидетельствует о силе духа!
И. Панкин:
- Да, народ там с юмором, это правда. Но по поводу участившихся обстрелов – а они происходят все чаще и чаще. Я вот думаю – сколько за три часа, пока я хожу по городу, прилетов будет? Я со счета сбился в какой-то момент.
Д. Стешин:
- Ну да. И видно, что город выгорает. Ты знаешь, у меня там был заветный магазин, двухэтажный, игрушечный, где я покупал игрушки двум поколениям детей. Магазин обладал уникальным скилом – ты в него врываешься и говоришь – что сейчас самое модное и крутое для детей семи лет? И мне сразу же безошибочно это выдают. И дочка в Москве визжит и говорит – папа, как ты знал, как ты угадал, откуда ты мне привез эту куклу? И я в этой крайней командировке собрался заехать уже для младшей дочки за подарком и увидел косую надпись «Ремонт», все окна в магазине выбиты, вывеска выгорела и повисла, а это самый центр, и я начинаю судорожно вспоминать, когда магазин раздолбали? Либо когда прощались с Корсой – командиром батареи «Град», накрыли место прощания – там рядом драматический театр? Либо был памятный прилет «Точки У», когда погибло сразу 15 человек и свыше 30 было ранено – одно из самых серьезных жертвоприношений в Донецке за все эти годы войны. Так или иначе, магазин погиб, закрылся и меня это очень серьезно подкосило. И я начал наблюдать следы войны, следы осколков. Город так же очень нарядный, до сих пор даже на нем есть какой-то столичный богатый лоск, да. Но если обстрелы не закончатся, это все будет напоминать рано или поздно чумные кварталы из рассказов Эдгара По или Даниэля Дефо.
И. Панкин:
- Я в Петровском районе был в месте, откуда полтора километра до фронта. Почему до сих порт не получается отодвинуть врага? По сути, враг стоит на подступах к городу. Можно даже, наверное, сказать – почти в городе. И как же мы так за все эти годы его не отодвинули дальше? Тем более, за полтора года СВО? Как это произошло? И возможно ли это? Что нужно сделать? Ты наверняка много раз осмыслял этот момент.
Д. Стешин:
- Ни разу за все это время на моей памяти под Донецком не было сделано то, что сделала советская Красная Армия в 1944 году – Ораниенбаумский плацдарм – а надо напомнить, что этот плацдарм не имел сухопутной дороги до блокадного Ленинграда или до Кронштадта, он был отрезан, только по морю. Но как-то, понимаешь, они смогли сосредоточить от 18 до 23 стволов на 1 кв.м. в месте, где немцы окапывались с 1941 года и открыть такой огонь, что фрицы бежали на свои же минные поля, понимая, что сзади надвигается огневой шквал, бежали вперед на нейтралку, сдаваться в плен. И вот тогда Ораниенбаумский плацдарм был прорван, а потом в прорыв пошли молодые ребята краснофлотцы, морская пехота. Вот ни разу такого не было сделано под Донецком. Я видел эти штурмы в прошлом году под Марьинкой, несчастных шахтеров, которые без ротации по 6-7 месяцев воюют в 20 минутах езды от родного дома, их домой не отпускают. Не понимаю. Если бы была задача собрать сосредоточенный кулак и поддержать его как следует всеми возможными силами – от «Калибров» и «Искандеров» до авиации – конечно, прорвали бы. Там не сидят многие тысячи убежденных бандеровцев, вооруженных сверхсовременным оружием.
И. Панкин:
- Но почему этот участок не является приоритетным? Чтобы его очистить, отодвинуть врага. Это ведь реально дикость, когда район к городу упирается во фронтовую полосу, перетекает в линию боевого соприкосновения.
Д. Стешин:
- Если мы живем по генону в обществе спектакля, то как место для драмы, понимаешь, полуфронтовой Донецк – это очень красиво.
И. Панкин:
- Или цирка.
Д. Стешин:
- Нет, тут слишком много крови, чтобы это цирком называть.
И. Панкин:
- Хорошо. Вода по-прежнему дается с перебоями.
Д. Стешин:
- Нет. У меня, где я живу, раз в сутки. И иногда приятные бонусы – она течет на 12 часов больше, чем надо. Для меня это вообще было величайшее облегчение и большая радость.
И. Панкин:
- Значит, ситуация меняется все-таки.
Д. Стешин:
- Так проложили же водовод, заполнили его.
И. Панкин:
- Потрясающе. То есть, я, несмотря на то, что жил в центре, у меня вода была раз в два дня.
Д. Стешин:
- Центр на холме и не всегда туда вода доходит. И еще такой момент. Забитый осадками, особенно за последние годы, когда в трубы водоснабжения подавалось черт знает что, люди просто вырезали куски труб и меняли на новые и у них вдруг начинала идти вода в дома. Я сам пожил в центре Донецка, я все знаю.
И. Панкин:
- Все понятно. Хорошо. Тем не менее, что нужно сделать, чтобы с водой перебоев не было? Для этого нам, наверное, нужно захватить все-таки Авдеевку и Славянск? А Славянск нельзя без Краматорска, правда ведь?
Д. Стешин:
- И без Купянска, и без много еще чего. Как там какую-то деревню называли, что вот в этой деревне ключ к Купянску, а Купянск – это ключ к Харькову. И мудрый человек написал в интернетах ваших – ключ к Харькову это группировка примерно 350-450 тысяч, поддержанная авиацией и артиллерией. Вот это ключ к Харькову, а никак не Купянск. И вот это дуэлирование в лесопосадках 15 человек на 15, понимаешь, с поддержкой двух танков.
И. Панкин:
- К Славянску вернемся. Это возможно или нет в ближайшей перспективе взять Славянск? Насколько я понимаю, и он, и Краматорск, ну, с Авдеевкой понятно – мы все полтора года возимся – это очень тяжелый, уже хорошо эшелонированный плацдарм.
Д. Стешин:
- Посмотрев на Бахмут и Соледар, Папасную, в данный момент нет при таких задействованных силах с нашей стороны.
И. Панкин:
- По-моему, говорят, что как раз тут-то ситуация улучшается. Нет? Постоянно говорят, что набирают контрактников, идет хорошее серьезное пополнение. Откуда у тебя сомнения во взгляде?
Д. Стешин:
- К чему ты меня подталкиваешь, а?
И. Панкин:
- Я просто спрашиваю.
Д. Стешин:
- По логике войны, люди выбывают с фронта. Убитыми, ранеными, 500-ми…
И. Панкин:
- По поводу пятисотых попозже поговорим.
Д. Стешин:
- С этим справились явлением, жестко пресекли. Просто уезжают на ротацию и т.д. Я предположу, что контрактники, которые идут на фронт, они реально идут. Мой товарищ Харам, тренирующий разведчиков-штурмовиков на полигоне под Донецком, сказал, что просто пошел поток из Питера, Москвы и Сибирь, говорит, проснулась. Харам это связал с ударами беспилотников по центральной части России – типа, все проснулись, поняли, что война рядом. Плюс экономическая причина. По его мнению, 50 на 50. 50 пришли за деньгами, 50 пришли чисто по своим жизненным установкам. А то, что им еще платят за это хорошие деньги, в кои веков патриотизм в России начал оплачиваться.
И. Панкин:
- Это хорошо, да. Причем, ты же слышал, недавно была новость. Колокольцев говорил о том, что у них проблема с личным составом, а личный состав куда делся? Скорее всего, ушел на фронт. По крайней мере, такие разговоры ходили. То есть, пополнение идет. Но нам, что, нужно сильно больше людей?
Д. Стешин:
- Мне кажется, оно всего лишь компенсирует естественную убыль. Если бы я знал, что где-то собирается рать великая, чтобы уже вставить, провернуть и вывернуть шерсткой наружу всех, кого положено, я бы даже своей подушке это не сказал.
И. Панкин:
- Есть здравое зерно в твоих словах. А сколько нам нужно людей мобилизовать для победного шествия, что называется? Мне Саша Коц, выходя после своей программы, сказал – смотри на Украину, сколько мобилизуют они и мобилизуй больше.
Д. Стешин:
- Да. По подсчетам моих товарищей, имеющих отношение к разведке фронтовой, мобилизационный потенциал на Украине 2 миллиона 200 – но это пока не призванный…
И. Панкин:
- Что значит потенциал?
Д. Стешин:
- Это те, кого можно затащить в армию. Из 2200000 фактически смогут действительно затащить в передовые траншеи миллион двести, при той убыли на фронте украинцев – это все выкладки, разведчики считали по открытым источникам, по своим данным – война на Украине продлится еще полтора года. А потом у них кончится кем воевать. И тут мы плавно переходим…
И. Панкин:
- …к заявлению Шойгу.
Д. Стешин:
- Да. По цифрам, кстати, бьется то, что считали разведчики и то, что сказал министр обороны.
И. Панкин:
- Давай я процитирую Шойгу. Он сказал про 2025 год и его заявление требует толкования. В силу того, что сейчас ты есть под рукой, ты и будешь заниматься толкованием.
Итак. «Продолжаем наращивать боевую мощь вооруженных сил. В том числе, за счет поставок современных вооружений и совершенствования подготовки войск с учетом опыта СВО. Последовательная реализация мероприятий, планов деятельности до 2025 года позволит достичь намеченных целей». Конец цитаты.
Д. Стешин:
- Я думаю, срок взят с таким перекрытием вперед серьезным на полгода.
И. Панкин:
- Получается, осенью 2024-го закроем вопрос?
Д. Стешин:
- Да.
И. Панкин:
- А что значит закроем вопрос?
Д. Стешин:
- Что им просто наконец-то расхочется воевать.
И. Панкин:
- Им или другим людям?
Д. Стешин:
- Им. Украине.
И. Панкин:
- Коллективной или государству? Тем людям, которые сидят на Банковой, грубо говоря?
Д. Стешин:
- Если украинскому мясу расхочется воевать, запад, который подогревает эту войну и ведет ее, ничего не сможет сделать. Ну, что он сделает?
И. Панкин:
- Не знаю.
Д. Стешин:
- Вот в эту мясорубку контингенты свои они не потащат.
И. Панкин:
- Так они просто будут бросать в тюрьму или расстреливать. Заградряды введут. Погонят людей, найдут способ, как погнать в атаку. Или уйдут в глухую оборону, что еще хуже для нас. Разве нет?
Д. Стешин:
- Представляешь, 5000 бойцов ВСУ идут, как это было принято на исходе первой мировой, волоча винтовки за штыки, чтобы они вот так дребезжали по земле прикладами, и поют что-нибудь там «Не нужна нам война, а пошла она на». И вот чего с ними делать? Экономика вообще просто кончилась.
И. Панкин:
- Да нет никакой экономики.
Д. Стешин:
- Да. И что? Как приезжал Керенский и плакал на митинге – это же от отчаяния, да, Александр Федорович мотался по митингам, плакал там – какое-то время это работало, а потом все. К сожалению, мне все больше и больше происходящее напоминает самую жуткую и бессмысленную фазу первой мировой великой войны и конец ее – позиционная. И вот тут в позиционной войне выигрывает тот, у кого тыл оказался тверже. У нас по-любому тыл будет тверже, возможно, это было мудрое решение – не объявлять всеобщую мобилизацию. Новшество, о котором объявили на прошлой неделе о том, что будет создаваться новый род войск, вот после мотострелков, а мотострелки, возможно, одно из самых свежих сухопутных родов войск, будут разведчики-штурмовики. Но разрешите покритикую. В этом словосочетании уже какое-то противоречие заложено, да. Потому что разведка – это всегда очень тихо. А штурм – это всегда громко. Потом подобные подразделения – траншейные штурмовики британской армии, французской армии, германской армии – они это очень любили, обвешанные патронташами с этими гранатами-колотушками деревянными, с щитками дополнительными на касках, на лице, с траншейными окопными ножами врывались друг к другу в траншеи и все это было в целом бессмысленно. Об этом хорошо «Свингер» писал в «Стальных грозах» в этот период войны. Собственно, наверное, мы к нему и подходим плавненько. Но я считаю, что тыл на Украине посыпется первым. А у нас на это даже нет намека.
И. Панкин:
- Я все пытаюсь понять – посыпется, а что дальше-то будет? Неужели мы победоносно зайдем в Киев? Что-то не верится. Хочу, чтобы было так, но ты видишь такой расклад?
Д. Стешин:
- Вообще не встречая сопротивления, молча. Кормить их будем, генераторы им ставить. Чтобы телефоны могли зарядить. Какие-то мобильные станции сотовой связи. Я в Мариуполе все это видел.
И. Панкин:
- То есть, вот так по щелчку они вдруг откроют ворота?
Д. Стешин:
- Я думаю, именно так все и будет. Вот по щелчку просто. Не в результате, понимаешь, каких-то переговоров на высшем уровне…
И. Панкин:
- …а просто все – мы сдаемся?
Д. Стешин:
- Ну, все, да, мы не видим смысла воевать дальше.
И. Панкин:
- Позитивный расклад у тебя получился. Хорошо. Давай, если они прямо вот нас в Киев пускают…
Д. Стешин:
- А вот переговоры на высшем уровне как раз это единственный способ продлить кровопролитие для запада. Извини, что я так.
И. Панкин:
- Зеленский, получается, сам лично будет подписывать капитуляцию?
Д. Стешин:
- Мне кажется, его удавят. Завернут в ковер, личный шофер сольет с брошенных машин 40 литров бензина…
И. Панкин:
- Там у них новая фишка. Они биоразлагающиеся пакеты хотят брать специальные и хоронить людей в парках, чтобы там росли деревья. И будет дерево имени Зеленского, я так понимаю, в каком-то парке.
Д. Стешин:
- Я думаю, выстрелят из пушки в сторону Варшавы в лучшем случае биоразлагающим пакетом.
И. Панкин:
- Просто пока нет к этому никаких предпосылок, а 2025 год не за горами. Это же вот, сейчас 24-й и все, время пролетит очень быстро.
Д. Стешин:
- Ты знаешь, я на нервной почве прочел в Донецке весной труд, благо люблю электронную читалку – это возможно реально сделать – 750 страниц офицера Мартышевского, юнкера военного выпуска ускоренного 1914 года, «Великая война», что ли, он назывался, совершенно незамысловато, где он полностью подробнейше описал весь ход боевых действий до внезапного разложения армии, падения императорского дома – это все очень быстро произошло. Действуют какие-то законы, которые до сих пор не просчитаны ни психологами, ни социологами, ни политологами. Просто наступает какая-то усталость. Не у нас, я не про себя говорю, про Украину. Они заслужили все это. Долго к этому шли.
И. Панкин:
- Хорошо. И центральная часть тоже, получается, станет контролироваться Россией, а что касается западной Украины?
Д. Стешин:
- Я не удивлюсь, что эти очень практичные люди вдруг окажутся большими нашими патриотами.
И. Панкин:
- Кто? Львовяне?
Д. Стешин:
- Ну, понятно, что какая-то часть сбежит в Канаду, как обычно…
И. Панкин:
- Там уже их не ждут.
Д. Стешин:
- А оставшиеся… Ну, как мне объяснял человек из Полтавы, в 2014 летом уехавший на Донбасс воевать – быстро переметнуться на другую сторону, выбрать нужную сторону в конфликте, предав, это ничуть не характеризует человека как какого-то иуду на Украине. А эта Полтава, на минуточку, это центральная Украина, да. Наоборот, это подтверждает его сметку, практичность и скилы выживания. Вот так. Это не зазорно и обществом украинским не обсуждается. Это давным-давно описано классиками в документальных записках, просто в каких-то литературных наблюдениях. Паустовский, Булгаков и т.д.
И. Панкин:
- Я слушаю тебя сегодня с горящими глазами, потому что обычно ты не так позитивен. Если все будет так, как ты предсказываешь, то это же замечательно. Мы все этого ждем. Просто с трудом верится. По поводу 2025 года – я верю в то, что мы способны, допустим, разбить ВСУ, но дальше что они делают? Они уходят в глухую оборону. И все. Что мы будем делать? Вот даже сейчас у нас успехи на Купянском, Харьковском направлении, но что мы будем делать с Харьковом?
Д. Стешин:
- Позитивные мои прогнозы на самом деле базируются на таком камертоне американского общественного мнения – Сена и сообщества лоббистов, как газета «Нью-Йорк таймс». Я за ней слежу пристально, я на нее подписан. Они погнали негатив, критикующий, осуждающий и ВСУ, и Зеленского, и политическое руководство – совершенно не свойственное мнение для американской прессы уже на вторую неделю, когда стало ясно, что контрнаступ провалился. Я как раз тогда ждал встречи с Владимиром Владимировичем Путиным, сидел в президент-отеле на карантине, было время почитать. И они с этого момента начали оценивать Украину и вообще ход конфликта, как бесперспективный вообще для Украины и существования украинского государства в будущем независимым.
И. Панкин:
- В принципе, «Нью-Йорк таймс» иногда пишет вещи, которые нам кажутся позитивными и удивительными, но не думаешь ли ты, что это может быть просто вброс для российской аудитории?
Д. Стешин:
- Они пишут стабильно. Вот последний материал, о котором мы сейчас говорим, они посчитали количество территориальных приобретений Украины в ходе контрнаступа. Их нет. Зато Россия за время контрнаступа освободила 200 квадратных миль территорий.
И. Панкин:
- Ну, там какие-то зоны все равно превратились…
Д. Стешин:
- 180-200 – там они объясняли, как считали…
И. Панкин:
- Ну, что-то в серую зону превратилось все-таки. Контролировалось нами, но превратилось в серую зону. То есть, какие-то плюс-минус даже не потери, а именно серая зона – это есть. Но это не назовешь успехом. И многие военные эксперты говорят, что то, что сейчас называется контрнаступом – это сражение за домик лесника.
Д. Стешин:
- Да. За населенные пункты с никому неизвестными названиями. Или придуманными. Тот же Времевский выступ.
И. Панкин:
- Но мы по-прежнему придерживаемся тактики перемалывания. Это правильная тактика, по-твоему?
Д. Стешин:
- В данных условиях, когда мы не имеем серьезного численного перевеса, чтобы наступать, мы можем только держать активную оборону. На Времевском выступе я был, ребята там, «Каскад», с «Доктором», их командиром поговорил, он мне с гордостью сказал, что у нас боец ставит 170 противопехоток за сутки. Это к нем, что уже имеются. Были мы под Новодонецком – вот буквально я уехал, на следующий день через пару дней его начали контратаковать, рядом тоже известный всем домик лесника – село Урожайное, от которого рожки да ножки остались, мне операторы коптеров, авиаразведчики, говорят – две недели они штурмовали Урожайное – все поля вокруг были завалены телами украинцев. И я могу объяснить, почему их не забирают. Не надо выплачивать пособия семьям. Это совершенно четкая стратегия, циничная.
И. Панкин:
- Карабах не затронули мы с тобой. Все, изгнали, получается, этнических армян из Карабаха, сама Карабахская республика прекратила свое существование…
Д. Стешин:
- Изгнали – не согласен. Сами ушли. Сами оставили Карабах.
И. Панкин:
- Подожди. Была начата Азербайджаном контртеррористическая операция, насколько я понял. Это как-то так называлось, да? Антитеррористическая операция. По сути, это военная полноценная операция и, соответственно, в ходе этой операции они были вынуждены покинуть свои территории. Разве нет? Меня заклюют за слова – свои территории. Обжитые земли.
Д. Стешин:
- Обжитые земли, да. Сначала была первая карабахская война, я был в музее карабахской войны, я смотрю на все это под другим углом.
И. Панкин:
- Ты какой год имеешь в виду?
Д. Стешин:
- Начало 90-х. Меня в музее что поразило? Я более нигде не видел такой масштабной коллекции самодельного оружия. Начиная от минометов из карданных валов КАМАЗов и т.д. Это говорило о том, что народ вооружался как мог, война эта была народная – первая карабахская. Люди считали эту землю своей и готовы были за нее пролить кровь. Любой ценой. Даже не имея оружия нормального штатного и нормально работающего. Потом прошло 30 лет. За эти годы Армения так и не удосужилась признать Карабах и стало понятно в какой-то момент, что Карабах – токсичный актив и Армения его будет сбрасывать. Любой ценой. Тут еще вмешалась политика, потому что в армянской политике всегда держал шишку так называемый карабахский клан. Нет Карабаха – нет и карабахского политического клана. Все очень просто. К сожалению. Цинично и печально. А пострадали люди. За два года до сегодняшних событий в Карабахе я приезжал в Карабах, мне там все показали, что можно, вернулся в Ереван и у меня был разговор с вице-спикером парламента армянского, который вызвал огромный скандал. Армянский МИД даже ролик нашего разговора вывешивал. Я его спросил – зачем вы сдали Карабах? Он аж подпрыгнул, назвал мой вопрос провокацией, визжал там… а у меня было два аргумента серьезных. Первый – почему не признали за 30 лет Карабах? Хотя, давайте вспомним, кто правил в Армении. Карабахский клан за 30 лет не удосужился признать Карабах. И второй аргумент у меня к спикеру тоже очень показательный – в момент, когда началась вторая карабахская война, пошел поток добровольцев, в том числе, с Донбасса, Армения быстро принимает закон о наемничестве, под который подпадают все добровольцы. Сроки, напомню, там от десяточки до пятнашечки. И поток добровольцев сразу закончился. И мне этот спикер долго что-то объяснял, он очень убедительно врал и я подумал, что обидел хорошего человека. Он клялся, что Карабах останется армянским, святая земля, политая кровью. Ну а дальше мы все видели. Так что не надо к этому Россию приплетать, да. Это ваши дела, товарищи армяне.
И. Панкин:
- Ну, как не надо? У нас есть договор об ОДКБ. Сейчас ты скажешь, что они сами к нам не обратились…
Д. Стешин:
- Минуточку. В отношении Карабаха договор не работает.
И. Панкин:
- Да, да. Но есть такое понятие, как флаг. Там висит российский флаг. И ты, когда там был, ты его видел. А, значит, это, в том числе, и наши интересы.
Д. Стешин:
- И чего? Наших пока оттуда не выгоняют. Миротворцев. Пока.
И. Панкин:
- Но ты сам-то в это веришь, что не выгоняют?
Д. Стешин:
- Конечно, их выгонят, да.
И. Панкин:
- Не выгонят, но мы по понятным причинам должны будем покинуть. Потому что у нас нет никаких договоренностей по поводу нахождения наших миротворцев на уже полностью азербайджанской земле.
Д. Стешин:
- Когда началась вторая карабахская война, у меня пост собрал в Telegram-канале чуть ли не миллион просмотров. Я написал всего лишь несколько слов. «Сейчас мы посмотрим, чьи лоббистские ресурсы сильнее – армянские или азербайджанские?». И вот мы наблюдаем, что для России Азербайджан оказался интереснее, чем Армения во всех смыслах. Мы же смотрим на мир через торговые операции и рентабельность разных бизнесов совместных, да. Азербайджан интереснее, чем Армения, с которой мы не имеем общих границ, где сидит откровенный ставленник запада и враг России, ну, товарищи армяне, вы опять сделали свой собственный выбор. Вы же Пашиняна по сути переизбрали после всех скандалов и неудачной второй карабахской войны. Я работал на революции у вас, видел, как улица, народ привел его к власти. А тот, кто был против, не посмел высказать своего мнения. Все эти антипашиняновские шашлычные майдана оказались полной шляпой, вы сами это прекрасно знаете. Я думаю, были отпущены какие-то деньги продемонстрировать, что народ Армении не с Пашиняном, но деньги были освоены, народу оказалось настолько мало, что ничего не получилось.
Ты знаешь, я раньше много кого жалел. Я жалел сербов Косово, армян несчастных и Карабах я жалел. А вот после Донбасса как-то у меня отключилась жалелка. Поскольку я гражданин ДНР, я не могу сам себя жалеть сильно, но для меня Донбасс – это все. Вот когда этот кейс закончится, я надеюсь, нашей победой, вот тогда у меня будет душа на месте. А что там происходит дальше с людьми, чья лояльность условная… дальше не буду.
И. Панкин:
- А почему лояльность условная? Разве в Арцахе жили нелояльные нам люди?
Д. Стешин:
- Тест на лояльность был сразу же после падения Арцаха, когда была во всем обвинена Россия, и этот лозунг был поддержан.
И. Панкин:
- Она Арменией была обвинена, причем, официальной Арменией. Граждан Армении тут можно поделить пополам.
Д. Стешин:
- И народом Армении тоже. Никто не заставлял никого жечь и рвать российские паспорта, устраивать там пикеты у российского посольства и консульства.
И. Панкин:
- А что касается Сербии и Косово? Очередная точка напряжения. Ты был в Косово?
Д. Стешин:
- Был. И не раз. Объездил все Косово.
И. Панкин:
- Чем закончится эта история? И поучаствуем ли мы в ней? Или тоже закроем глаза? Пусть сами разбираются?
Д. Стешин:
- Я думаю, история уже закончилась уже в 10-х годах, когда в анклавах, где оставались сербы, стало жить получше. Рождаемость у них нулевая в анклавах, нет никаких предпосылок, что они когда-то смогут вернуть, отвоевать обратно эту землю, какая бы она историческая и памятная ни была. Киев тоже вон колыбель России – и что там сейчас?
И. Панкин:
- Ну, мы же Киев собираемся все-таки возвращать.
Д. Стешин:
- А Сербия не собирается возвращать Косово. Пусть как-то сами разберутся, без нас.
И. Панкин:
- Хорошо. В 2025 году мы специальную военную операцию закончим, я надеюсь, что же, на этом все закончится? Никаких больше войн и распрей не будет?
Д. Стешин:
- Я знаю, к чему ты клонишь. Есть зеркальная ситуация, похожая на ситуацию в Новороссии. Да, мы их в прошлом эфире уже обсудили.
И. Панкин:
- С другими. Да, ладно. Смотри, у нас есть Приднестровье, но мы, я надеюсь, в силу того, что будем же возвращать Херсон, будем пробивать коридор, правда ведь?
Д. Стешин:
- Да. Мне кажется, с этого и надо было начинать.
И. Панкин:
- Конечно, будем пробивать коридор. А вот после этого встанет вопрос с Молдавией, которая сейчас настроена очень негативно по отношению к России. И тут надо будет что-то решать. А далее прибалтийские страны.
Д. Стешин:
- Их вообще не должно существовать.
И. Панкин:
- Вот.
Д. Стешин:
- Есть чем заняться. С Финляндией надо обратно помириться. Я не знаю, чего на финнов нашло. Я всегда искренне уважал этот народ, поскольку вырос в Питере, много с ними общался, с обрусевшими финнами, просто с финнами, я считал, что у России самый надежный тыл на государственной границе – это наша граница с Финляндией. Что мы закрыли все свои взаимные претензии, а вот как оно вышло. У нас есть еще анклав, отрезанный от…
И. Панкин:
- Вот. Но ты уже сказал про троебалтов, поэтому это уже не анклав получается, если мы каким-то образом решаем вопрос с Прибалтикой.
Д. Стешин:
- То есть, у нас есть сад, который нужно будет поливать и возделывать.
И. Панкин:
- Но это значит продолжение войны? А то, что сейчас проходит – это специальная военная операция. Что, опять будем воевать, получается?
Д. Стешин:
- У меня есть большая надежда, что, когда закончится история с Украиной, всем, кому надо, кто не понял – тот поймет. Я процитировал Рамзана Ахматовича.
И. Панкин:
- Кто не понял – тот поймет. Это сильно. Но есть еще у нас Дальний Восток, а там чуть подальше есть Япония. И ты, кстати, на Курилах же был.
Д. Стешин:
- Я жил на острове Мутуа месяц, даже больше.
И. Панкин:
- Да, я хорошо помню эту командировку. И эта болячка для японцев не заживет, пока мы наконец этот вопрос не закроем. А как его закрыть? Жить дальше и пусть они сами забывают об этом? Они не забудут.
Д. Стешин:
- Ну, это их проблема.
И. Панкин:
- По сути, Япония ведь как Азербайджан.
Д. Стешин:
- Япония пестует свои национальные обиды и в то же время вполне нормально торгует с Россией.
И. Панкин:
- Да, да.
Д. Стешин:
- То есть, на внешнеполитическом контуре, для внутреннего пользования, коварные русские заполовинили у Японии северные территории, а в реальной политике – удобрения, металл, энергоносители. И сюда – японские автомобили с внутреннего рынка с правым рулем, я, кстати, большой поклонник этих машин. Я бы, конечно, хотел, чтобы мы с японцами помирились, но разум и сердце мне подсказывает, что даже если мы им сделаем какую-то территориальную уступку – это как в фильме Цукера: «Я пытался звать на помощь, но мои крики только распаляли насильников еще больше».
И. Панкин:
- Я все это к тому, что мы же, получается, будем как Израиль, только у них есть одна Палестина, а у нас точек-то напряжения вокруг будет больше. И мы будем в постоянном таком военном состоянии будем находиться?
Д. Стешин:
- Это нормально абсолютно для России, потому что Россия, живущая в мире со всеми, начинает загнивать. Я думаю, это связано с какими-то очень глубокими архитипическими особенностями наших характеров, русских, российских. К сожалению, для того, чтобы что-то двигалось, нужен нам постоянно какой-то триггер-раздражитель. Без этого все превращается в застой и потом крах государства.
И. Панкин:
- Иван Панкин, Дмитрий Стешин, военный корреспондент «Комсомольской правды». Спасибо.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
