Евгений Попов - про политику, СВО и Ольгу Скабееву
В. Ворсобин:
- У микрофона Владимир Ворсобин. И у нас в гостях Евгений Георгиевич Попов, журналист, депутат Госдумы.
Е. Попов:
- Здравствуйте.
В. Ворсобин:
- Вы, скорее, журналист, чем депутат Госдумы, наверное.
Е. Попов:
- Когда меня спрашивают «кто вы?», я говорю – журналист.
В. Ворсобин:
- Начнем с вчерашнего заявления Путина на Русском соборе. Лично у меня такое осталось в голове, только многодетность, что шесть-восемь детей Владимир Путин вспомнил традиционно в семьях. И так получается, что это была главная задача у государства – еще раз намекнуть населению, что пора бы размножаться поактивнее. Что вы вынести со вчерашнего форума?
Е. Попов:
- Этому форуму предшествовало одно событие, на которое мало кто обратил внимание. 22 ноября Путин подписал указ, и у нас наконец-то в законодательстве появился такой термин «репатриант». Теперь русские и иные коренные национальности Российской Федерации могут в облегченном порядке вернуться домой. Есть риторика президента относительно нашего дальнейшего развития, относительно того, как мы идеологически будем устроены. Есть действия. И вот здесь действия предшествовали риторике. Это указ, которого очень долго ждали. Я очень удивился, что он так незамеченным прошел. Мы приходим к схеме израильской, когда русские люди могут очень легко вернуться на родину.
С точки зрения размножения, это, конечно, задача очень большая, которая сейчас вызывает громкие споры. Мы знаем, что по поводу абортов идет большой разговор, о запрете в частных клиниках. Я здесь занимаю особую позицию и считаю, что не надо лезть ни к кому в постель. Необходимо следить за тем, как эти операции проводятся. Но мы запретом абортов, хоть даже частичным, не добьемся ничего. Мы лишь поднимем количество подпольных операций.
Что касается идеологии, то мы этого давно ждали. Путин на Соборе сказал, что наше государство наконец, как сейчас принято говорить, канализирует идеологию. Мы мечемся из стороны в сторону. Здесь обозначена идея. Идея русского мира – хорошо. Но основанная на многонациональном богатстве нашей страны.
В. Ворсобин:
- Вы набросали интересные темы. Вы сказали по репатриантов. Я эту историю помню уже двадцать лет. И Затулин, и много кто затевал это дело. А почему это тормозилось? Почему только сейчас? И то еще не факт. В чем главный тормоз этих проектов?
Е. Попов:
- Я не знаю. У нас бешеный дефицит кадров, не только профильные, я занимаюсь IT, миллион человек. Но и в медицине у нас комплектация медицинских учреждений 70 процентов. Нам нужны врачи, строители, плотники, сварщики, IT-специалисты, инженеры. Параллельно мы сталкиваемся с процессом, когда люди, имеющие связь духовную, национальную, идеологическую, моральную, культурную с нами, годами добиваются гражданства. Это чудовищная ситуация, странная, так нельзя. Слава богу, она подходит к своему разрешению.
Как мне кажется, мы, с одной стороны, мечтаем заполучит больше людей, нам не хватает рук. С другой стороны, возможно, какие-то лоббистские усилия здесь предпринимались. Возможно, просчитывались финансовые составляющие притока новых людей. Потому что, условно говоря, если это мигрант, который приехал и уехал, ты на него фактически не тратишь бюджетные деньги. Если это репатриант, то ты естественно сразу гражданина обеспечиваешь всеми гарантиями.
В. Ворсобин:
- Экономили на соотечественниках.
Е. Попов:
- Я не знаю, почему. Хотя на данном этапе просто критически необходимы люди. Со всех флангов нам говорят, и Набиуллина, и Путина, и любую компанию возьмите – рук нет. Они нужны.
В. Ворсобин:
- По поводу абортов. Вчера мы затронули эту щепетильную тему с участниками Собора. Они очень одобрительно относятся к этим полузапретам. Один из них сказал очень хорошую фразу: очень хорошая штуковина, когда ты усложняешь эту тему. Женщина может пойти, там ей скажут: подождите, там задержать, там будут какие-то формальности. И к тому времени она уже и оставит ребенка. В этом смысле бюрократия спасительна. Как вам такая точка зрения?
Е. Попов:
- Да никак. Ответственность за рождение ребенка целиком и полностью ложится на родителей. Родители отвечают за того человека, который появляется на свет. Бюрократия должна заключаться в том, что, конечно, необходимо женщине объяснить все последствия того, что она избавится от ребенка. Но запреты в данном вопросе приведут, на мой взгляд, к росту подпольных операций. Более того, и самое главное, как мне кажется, у нас снижается количество абортов год к году, снижается плавно, условно говоря, по сравнению с прошлым годом у нас на 2,3% меньше абортов. Тем не менее, это уже не миллионы и даже не полмиллиона абортов, по-моему, 400 тысяч. Конечно, это кошмарно много. Тем не менее, иные средства воздействия на тему демографии оказываются действенными, как повышение уровня жизни, развитие социальных гарантий для детей. Развитие высокотехнологичной медицины. Мы добиваемся в вопросе демографии и детской темы значительных успехов.
Мы всегда обращаем внимание на неприятности, но мало обращаем внимание на наши достижения. У нас одна из самых низких в мире младенческая смертность. У нас младенцы, слава богу, не просто не умирают, а дети, которые рождаются раньше срока, их выхаживают и возвращают в нормальную жизнь. В этом смысле есть иные способы повысить демографию. Аборты – это медицинская история. Мы, конечно, можем ее смешивать с духовностью, давить на мораль. Но не забывайте, у нас светское государство. И никто этого не менял. Поэтому мы можем задействовать духовные, моральные, культурные институты, однако в медицину и в темы решения женщины, оставить ребенка или нет, надо очень аккуратно влезать.
В. Ворсобин:
- Вчерашнее заявление Владимира Путина разошлось по всем каналам, что Америка – это гегемон, который дряхлеет и разваливается, с которым даже находиться рядом опасно. Вы провели достаточно много времени как журналист в Америке. Как вы с этим знанием относитесь к словам Владимира Путина?
Е. Попов:
- Путин неоднократно говорил, что США – великая держава. С точки зрения того, что они держат весь мир в тонусе, здесь не поспоришь. С тем, что они ослабили свои позиции, тоже не поспоришь. Мы видим, как страны избавляются от долларов, тот же Китай, иные страны. Как сложно сейчас взаимодействовать с США с точки зрения свободной зоны торговли, абсолютно либерального бизнеса, который они сами построили. Америка строила десятилетиями вот этот свободный глобальный мир, а сейчас сама его разрушает односторонними санкциями, войнами и так далее. Я бы сказал, что, конечно, Америка еще в начале своего дряхления, с точки зрения силы, финансов. И противник жесткий и сильный. Нам придется очень сильно постараться для того, чтобы…
В. Ворсобин:
- Начало, значит, это еще не развал?
Е. Попов:
- Разваливается сама система американских ценностей. Они создавались как жесткая либеральная демократия по Адаму Смиту. А сейчас они превращаются, видимо, под давлением масс в страну, где начинают проявляться, как они говорят, левые идеи. Они становятся там популярными. Они на самом деле ни фига не левые. Вся эта ЛГБТ-повесточка, повесточка с полными свободами, повестка БЛМ, ее почему-то называют левой, но она не левая, там нет ничего от человека труда, от обобществления средств производства. Там нет Маркса. Конечно, там хаотизация определенная происходит. Но при этом США остаются по-прежнему сильным противником.
В. Ворсобин:
- Вы не скучаете по Америке, как человек?
Е. Попов:
- Если прямо отвечать, то нет. Скучать – не скучаю. Тем более, чего мне скучать? Я под всеми возможными санкциями. Но чего-то у меня столько работы, столько дел, что мне не приходится скучать. Я не скажу, что санкции – это хорошо, да пошли вы. Определенные ограничения всегда влекут, наверное, какие-то неудобства.
В. Ворсобин:
- Не хотелось вернуться?
Е. Попов:
- Да вы что? Я оттуда хотел уехать через три года. Меня еще фактически заставили там работать дополнительно три года. Нет, конечно, я абсолютно человек этой земли, на которой я родился и живу.
В. Ворсобин:
- Никакой американской ностальгии нет. Вернемся к журналистскому цеху. Поговорим о телевидении. Я нашел интересную цитату ведущего научного сотрудника Института русского языка Ирины Левонтиной. Она заметила: «Иногда вижу отрывки телевизионных ток-шоу, то, что сейчас там происходит, это полный ужас, сплошная истерика, все орут, не дают друг другу ничего сказать, люди друг друга не понимают, аргументы занимают пафосом. И такой стиль, как теперь говорят, обесценивается. Люди кричат-кричат, и это уже ни на кого не производит особого впечатления. Мне кажется, в это месть некоторая надежда. Есть ощущение, что скоро это людям надоест, и вернется ценность нормальной беседы. «Пусть незатейлив обед, все вы обсудите толком».
Не пришла ли уже другая мода, уже к этому надо приспосабливаться?
Е. Попов:
- Во-первых, уважаемый эксперт абсолютно права. Мы давно послушали ее комментарий, года полтора-два назад, и у нас давно никто не орет, никого никто не перебивает. И люди спокойно беседуют со зрителем, объясняя свои позиции. Да, есть определенные телевизионные веяния, когда ты завлекаешь зрителя какими-то эмоциями. Но, как мне кажется, с началом войны это нерационально, потому что зритель хочет понимать, что происходит. Поэтому более половины нашего эфира «60 минут» занимает контент. Мы показываем ситуацию на фронтах, в нашей стране, за рубежом. И потом уже эксперты в порядке выступлений высказывают свои позиции на темы дня. Да, наверное, сейчас не время цапаться и работать синкопами, как раньше – поорали.
В. Ворсобин:
- Этот тренд уходит с телевидения?
Е. Попов:
- Я ничего не знаю про телевизионные тренды. Я, естественно, слежу за тем, что происходит с аудиторией. Мы получаем данные об аудитории постоянно, как она себя ведет, что ей нравится, что ей не нравится. И в этом смысле мы исходим и отталкиваемся от нашей аудитории, тут никакого секрета нет. Если программа непопулярна, у нас, по крайней мере, это так устроено, мне кажется, это правильная история, если программа непопулярна, то тебя заменит другая программа.
В. Ворсобин:
- Такие джунгли.
Е. Попов:
- Это здоровая конкуренция. И в этом смысле, конечно, мы отталкиваемся от интереса зрителей, мы смотрим, что неинтересно, это мы меньше показываем. Смотрим, условно, Ближний Восток сейчас как-то перестали смотреть, естественно, он есть в новостях в полной мере, но мы можем себе позволить побольше поговорить о том, что действительно, судя по замерам, интересует.
В. Ворсобин:
- Что хотят сейчас?
Е. Попов:
- Люди хотят ответов по поводу того, что происходит на фронте, куда мы идем, как мы продвигаемся, какой план. Конечно, триггер нынешней ситуации – это тема с переговорами, которые вроде как планируются, если мы верим всем западным изданиям, хотя ни один политик об этом ничего серьезно не сказал, но слово «переговоры», оно вызывает интерес у зрителей.
В. Ворсобин:
- А люди не устали от СВО?
Е. Попов:
- Слушайте, мы все – не люди войны. Говорят: вот, против войны. А кто за войну вообще? Все люди хотят гарантий безопасности. Недавно Орбан сказал: вот, у русских другие ценностные ориентиры, у нас, у европейцев, это свобода, у русских это безопасность, надо их понять. Уважаемому господину Орбану, мне кажется, следует немного лучше изучить нас и вообще понять, что без безопасности никакой свободы не бывает. Поэтому, пока мы не обеспечим свою безопасность, страна будет воевать. Усталость, безусловно, есть. Мы существуем в мире жестких ограничений, просто невероятных каких-то, и нам необходимо делать то, что раньше в глобальном мире мы могли переложить на плечи условных партнеров. Но везде есть и плюсы, и минусы.
В. Ворсобин:
- Вы интересную мысль высказали. По вашим ощущениям, стране нужна свобода?
Е. Попов:
- Мы живем в одной из самых свободных стран, на мой взгляд, и у нас одна из самых либеральных Конституций в мире. Посмотрите на то, как применяется законодательство в странах, которые принято считать цивилизованными и свободными. Посмотрите на количество уголовных дел условно за лайки и репосты в Великобритании и у нас, и вы поймете, что у нас их значительно меньше. Посмотрите на то, как люди выражают свое мнение. Посмотрите на то, как люди обсуждают войну. Посмотрите на то, как люди выбирают себе работу, дальнейший путь и т.д.
В. Ворсобин:
- Вы сейчас говорите как депутат или как журналист?
Е. Попов:
- Как гражданин.
В. Ворсобин:
- Вы считаете, что можно спокойно поговорить о войне как журналист?
Е. Попов:
- Война предполагает некоторые ограничения. В этом смысле ни одна страна не отличается от любой другой. В США во время Вьетнама было движение против войны, но не было движения за поражение Америки, не было движения за убийство американских солдат, не было движения за распил страны.
В. Ворсобин:
- А сейчас можно против войны выступать?
Е. Попов:
- Слушайте, есть партия «Яблоко», представители которой по законодательству приходят в Думу и выражают свое мнение там два раза в год, по-моему. Вот Рыбаков недавно был в Думе и выступал с думской трибуны. Партия «Яблоко» выступает против военных действий, за мирные переговоры, но не за убийство русских солдат. По закону нельзя требовать убийства граждан.
В. Ворсобин:
- Сколько уголовных дел возбуждено за слово «война».
Е. Попов:
- Убийства, распила страны, насильственного свержения власти, раскола нашей страны – вот это нельзя делать, условно говоря. Слушайте, мы живем в мире, в котором (это моя личная точка зрения) надо понять, что на данном этапе (вы за, против, это вообще неважно) мы в ситуации, когда или мы, или они, другого не дано.
В. Ворсобин:
- По поводу рутинизации. Как вы к этому относитесь? Она сильно рутинизировалась? И почему люди, при всем при том, что уже время прошло, и говорят, что консолидация общества произошла какая-то, если верить социологам, но я не вижу, чтобы были наклейки Z, я не вижу значков Z на улицах. Я езжу по стране и вижу, что это непопулярно, это не носит массового народного характера. Почему, как вы думаете?
Е. Попов:
- Дело же не в наклейках. Дело в том, как люди воспринимают происходящие события. Восторга по поводу специальной военной операции не испытывает никто. Но мы видим массовое движение помощи нашим воинам, массовое движение волонтеров, массово люди идут. Те цифры наших добровольцев, которые озвучиваются, они тоже показывают, что это уже история страны. А что наклейки? У меня тоже нет никакой наклейки, но я занимаюсь делом, в постоянном контакте с мобилизованными ребятами, которые там находятся, делом, словом, в госпиталях и т.д. Даже не нужно проговаривать, потому что это дело в принципе каждого сейчас. Если мы не победим, то не будет страны такой – Россия. Хорошо, если мы такие индивидуалисты, не будет каждого из нас с точки зрения нормальной жизни. То есть жизнь нормального человека кардинально изменится, страна кардинально изменится, и не в лучшую сторону.
В. Ворсобин:
- Здесь у меня сидел глава ВЦИОМ Федоров, и он говорил о нескольких Россиях, как относятся к СВО. В общем-то, он подтверждал, что большая часть населения отодвинула СВО, оно как бы живет без него. По-моему, в воронежском театре уволили худрука. Одна из формулировок – он как будто не замечал СВО, которая находится в 100 километрах от Воронежа. Я именно из-за этого и спрашиваю, как относиться к этой части страны, которая не замечает… Вы говорите такие жесткие вещи, что если мы не победим, то будет плохо каждому из нас, но часть страны это не воспринимает.
Е. Попов:
- Объяснять надо. Конечно, люди тяжело переживают происходящие события. Когда прилетают беспилотники в регионы, это часть военных действий. Военные действия давно уже перенесены на территорию нашей страны, идут и диверсии, и всё на свете. В этом смысле по-человечески понятно людей, которые хотят от этого отключиться и делают свое дело вне зависимости от ничего. Но это не значит, что они не желают нашим воинам победы. Более того, уже, мне кажется, огромное количество семей в России через одно-два рукопожатия связаны со специальной военной операцией. Огромное количество предприятий работают, в том числе, и на победу, и на специальную военную операцию. Поэтому это внутреннее состояние отрешенности, которое фиксируют социологи, оно не говорит о том, что люди не вовлечены в процесс. Морально два года жить так, чтобы каждый день об этом думать, наверное, можно с ума сойти. Но, тем не менее, вносить свой посильный вклад в общее дело, мне кажется, это долг гражданина.
В. Ворсобин:
- Как вы относитесь к слову «пропагандист»?
Е. Попов:
- Нормально отношусь. Но надо критеризировать его и понять, что оно из себя представляет. Его сейчас используют налево и направо. Когда людям с той стороны нравится то, что я говорю, я для них журналист, когда им не нравится, я пропагандист. Я, честно говоря, на это внимания не обращаю.
В. Ворсобин:
- Коннотация все-таки отрицательная, по-вашему, в этом слове?
Е. Попов:
- Ну, используют его, пытаясь создать отрицательную коннотацию. Это не про меня.
В. Ворсобин:
- Многие говорят: а чего мы стесняемся, давайте создадим Министерство пропаганды. Чтобы решить те вопросы, о которых мы говорили несколько минут назад.
Е. Попов:
- Я и коллегам-депутатам говорил: не лезьте, отстаньте от журналистов. Хотели какие-то советы создать при средствах массовой информации, которые будут заниматься выверкой повестки. Я всегда категорически против этого. Редакции у нас сами с усами, поэтому в этом смысле ни одну из таких идей я не поддерживаю, всегда, наоборот, говорю: руки прочь от репортеров.
В. Ворсобин:
- Кстати, сами с усами. Мы провели несколько программ с Кузичевым, вашим коллегой. В его Telegram-канале есть такой слоган – «Посетите мой канал, где такое, что не скажут по телевидению». Насколько велика разница в том, что вы можете сказать вне программы, и внутри программы?
Е. Попов:
- В принципе никакой разницы нет. У меня никогда не было того, что я думаю так, но мне придется сказать иначе. Я работаю в абсолютном согласии с собой всю жизнь. Мне в этом смысле повезло, я с 13 лет в профессии. Мне вообще очень повезло, потому что я никогда в жизни не занимался тем, что мне неинтересно. Для меня работа – единственное хобби, и мне еще за это деньги платят. Нет никаких компромиссов или лицемерия, чего-то такого, каких-то приемов, которые приходилось бы изображать из себя, быть, а не казаться. Я надеюсь, что зрители и сами обратили внимание, что в принципе у нас достаточно где-то даже фривольная программа с точки зрения и взглядов, и обсуждений, и тематики. У нас бывают совершенно разные люди. Естественно, мы не будем говорить о том, что будет подрывать целостность нашей страны, способствовать убийству наших граждан. Но я и сам так не хочу делать, поэтому достаточно бредовая формулировка, что касается нашей программы. Все, что вы слышите от меня в 197-м избирательном округе в Кунцево где-нибудь или в Дорогомилово, вы совершенно спокойно можете услышать по телевизору.
В. Ворсобин:
- Еще один наш частый гость Захар Прилепин недавно сильно удивил. Вообще-то уже давно такие реплики у него по поводу тайных врагов, которые засели на разных уровнях власти. На этот раз он ополчился на телевидение: «У нас в управлении очень многих каналов так или иначе по-прежнему остаются люди, которые ненавидят СВО. Но так как об этом нельзя говорить, они вынуждены показывать съемка Конашенкова и иногда (в муках) героев СВО».
Е. Попов:
- Захар классный, я не знаю таких людей. В начале войны были люди, которые уехали, но у нас в редакции, достаточно большой, тихо, спокойно. Один человек, по-моему, уехал всего.
В. Ворсобин:
- Может быть, не брать телевизионщиков, а взять вообще наши элиты. Там больше молчунов, они не высказываются. Даже у нас часть губернаторов не высказались и т.д.
Е. Попов:
- Ряд губернаторов? Это какие? У нас единственный губернатор, который не под санкциями, это из Еврейской автономной области.
В. Ворсобин:
- Ладно, не будем трогать губернаторов. Имеется в виду, что есть подозрения, что не все высказались, часть молчат…
Е. Попов:
- Слушайте, это не является конституционной обязанностью человека – высказываться по поводу специальной военной операции. Конечно, если вы являетесь управленцем государственной структуры, то вы обязаны сделать все для того, чтобы наша страна победила. Но, мне кажется, это история о том, что эти молчуны, их нет давно. Я не знаю, когда Захар это сказал.
В. Ворсобин:
- Он это говорит периодически по разным поводам. И у него все время проценты зашкаливают – 90%, 95 и т.д.
Е. Попов:
- Не знаю. Все в той или иной степени сейчас работают на победу. И если ты работаешь иначе, то ты очень быстро себя проявишь.
В. Ворсобин:
- Если ты думаешь иначе, то ты проявишь себя?
Е. Попов:
- Ну, ты можешь думать все что угодно, но если ты начинаешь вредить своей стране, то это очень быстро станет ясно.
В. Ворсобин:
- А сейчас давайте мы поговорим о следующих президентских выборах. У нас скоро начнется президентская кампания и вот многие пытаются сообразить, опять же, сошлюсь на социологов, у нас пятая часть населения, 20% как минимум, по сути, даже не представляет, за кого она будет голосовать, потому что такого кандидата нет. То есть, я могу сказать, что это несистемный, наверняка, кандидат. Как вы думаете, нужен ли он, это несистемный кандидат? Кто будет представлять вот эту пятую часть населения, критически относящуюся к СВО, кстати?
Е. Попов:
- Ну, на мой взгляд, нужен или не нужен, должны определять граждане. И в этом смысле есть определенные силы, которые намерены участвовать в предстоящих выборах. Мой товарищ давний Боря Надеждин изъявил желание, да. Явлинский вроде как собирает подписи. Я не считал бы это несерьезным. Там с Борей есть вопросы, конечно, но что касается Явлинского, это серьезная политическая сила, обладающая, более того, достаточно стабильными позициями. Небольшими, тем не менее, крепкими на избирательной поляне. Поэтому, конечно, очевидно для всех, что подавляющее число наших граждан на данном этапе поддерживают президента. И это не должно вызывать никаких удивлений или чего-то еще, а если вызывает – то ради бога. Но, мне кажется, это настолько прозрачно и понятно почему, что…
В. Ворсобин:
- Дело не в том, поддерживают или нет, и сколько поддерживают, а в том, что на информационное поле выйдет человек, который будет громогласно говорить о том, что а) не согласен с внешней политикой, б) он хочет мира, в) он хочет прекратить СВО и будет говорить, по крайней мере, возмутительнейшие вещи, которые раньше избиратель не слышал. Вот именно это и есть вопрос – стоит ли выпускать такого человека или такую силу политическую на поле?
Е. Попов:
- Еще раз. Есть партия, системная оппозиция, «Яблоко», которое получает деньги от государства, насколько я понимаю, которая имеет площадки государственные, такие, как Государственная Дума. Которая на телевидении постоянно бывает.
В. Ворсобин:
- Мальчиком для битья часто, скорее.
Е. Попов:
- Ну, это как себя поставишь. И в этом смысле… когда существовал «Дождь» или все вот эти иноагенты, я всегда тоже выходил на связь там мальчиком для битья? Да фиг им. Наоборот, их ушатывал, как детей, в этих эфирах. Поэтому это как себя поставишь. Ну, то есть, я всегда комментировал то, что я считал нужным. Используй любую возможность – мой девиз – чтобы донести свою позицию. Сколько я, выступая на зарубежных каналах Би-Би-Си, Си-Эн-Эн, Скай ньюс, Аль Джазиры, что, я там мальчик для битья? Да нет, конечно. Это еще раз такой нарратив ложный. Поэтому я считаю, что, если ты собираешь сто тысяч подписей и выдвигаешься на выборы, у тебя нет судимости и ты подходишь по законодательству, да иди, ради бога. Ну, для меня было бы странным, если бы выдвигался человек, который желает поражения России. То есть, ты хочешь быть президентом России и желаешь ей поражения? Ну, это глупо. Это глупо!
В. Ворсобин:
- Нет, он критикует начало СВО. Он говорит, что не нужно было принимать такого решения.
Е. Попов:
- Надеждин критикует начало СВО, и Явлинский, и Рыбаков критикуют, Митрохин, они все в поле информационном – пожалуйста.
В. Ворсобин:
- Это легально.
Е. Попов:
- Как бы Митрохин, Явлинский, Рыбаков – они в тюрьме, что ли? Рыбаков с экранов телевизионных не слазит.
В. Ворсобин:
- В том-то и дело, что люди помельче как раз находятся или в тюрьме, или под судом за то же самое.
Е. Попов:
- За что?
В. Ворсобин:
- За компрометацию вооруженных сил.
Е. Попов:
- За дискредитацию, да. Слушайте, еще раз. Можно все. Кроме… давайте еще раз четко сформулируем. Нельзя желать поражения своей стране! Нельзя? Нельзя. Нельзя желать насильственного свержения власти в своей стране! Нельзя? Нельзя. Нельзя желать фрагментации, отделения регионов и т.д. Ну, нельзя же? Нельзя. Нельзя желать смерти российским солдатам. Если вы всего этого не делаете, то в принципе вы вольны выражаться.
В. Ворсобин:
- И вы получите, скорее всего, иноагента. Вот, кстати, по поводу иноагентов. А нужно ли все-таки часть иноагентов реабилитировать? Есть ли такая часть на примете у вас, которые зря получили? Они сейчас ходят по судам, пытаются отмыться от этого.
Е. Попов:
- Насколько я понимаю, есть прецеденты, когда суды удовлетворяют подобные иски. Ну, есть?
В. Ворсобин:
- Я даже в этом не уверен.
Е. Попов:
- А, по-моему, есть. То есть, я уверен, что есть.
В. Ворсобин:
- Я почему именно вас спрашиваю? Потому что именно вы в свое время писали генпрокурору о том, чтобы Хованского освободили.
Е. Попов:
- Но он же не иноагент.
В. Ворсобин:
- Не иноагент. Но все равно, вы вступились за человека, который как бы за слова, за песенку пострадал.
Е. Попов:
- Я не вступился за него. Я считал, что мера пресечения, избранная в отношении этого гражданина, она чрезмерна. То есть, он по-свински поступил, но как бы в тюрьму – ну, странно, да. И поэтому в принципе его освободили из-под стражи тогда. Я не знаю, после моего письма… надеюсь, что не после моего письма, вернее, хронологически это произошло после письма, но в принципе прокуратура у нас хорошо работает.
В. Ворсобин:
- И все-таки, часть иноагентов стоит освободить от иноагентства, скажем так?
Е. Попов:
- Иноагентство – это вполне четкая, законодательная процедура. И если вы получаете финансирование из-за рубежа и участвуете в политической жизни, а почему надо освобождать?
В. Ворсобин:
- Я сейчас тихо соображаю, у нас признанный иноагентом Гребенщиков участвует в политической жизни? Наверное, участвует. Он же все время участвует. Он с советских времен участвует, за это и страдает.
Е. Попов:
- Нет, ну, он финансирует силы врага. Что, это не так, что ли? Он желает поражения нашей армии. Ну, разве это не так? Он желает насильственного свержения власти.
В. Ворсобин:
- Кто? БГ?
Е. Попов:
- Ну, почитайте, послушайте, что он делает. Конечно, он, наверное, талантливый музыкант, но с точки зрения его политических высказываний, конечно… ну, надо вообще посмотреть, он получа5ет финансирование из-за рубежа? Получает. Он тратит эти деньги, он донатит ВСУ, как сейчас такой мем, да. Если донатит, то да. То есть, я не вникал, за что дается. Это вполне четкая законодательная процедура.
В. Ворсобин:
- Ну, я понимаю, такие большие величины, как, допустим, признанный иноагентом Гребенщиков, еще там список, который знают все. А тут мы медийно гоняемся за Шарлот, за Милохиным… вот не выглядит это несколько мелковато со стороны большого такого солидного государства и вот такие фрики?
Е. Попов:
- А где Шарлот?
В. Ворсобин:
- Шарлот сидит сейчас под административке. Говорят, что ему все-таки накатят за его прегрешения еще уголовное дело. С Милохиным тоже, вы знаете, он то приедет, то уедет в ужасе.
Е. Попов:
- То приедет, то уедет? Бедняжка. Он может приехать и уехать?
В. Ворсобин:
- Ну, это выглядит немножко как-то шутейно, несолидно.
Е. Попов:
- Я в этих вопросах не силен, потому что это не относится к приоритетным в моем кругозоре, так скажем. Но вы знаете, тут Путин интересную вещь сказал несколько дней назад по поводу того, что вообще, конечно, очень важно отталкиваться от того, и учитывать то, что желает на данный момент народ. Он имел в виду как раз вот этих бежавших граждан. Конечно, людям обидно, когда они пашут, когда они испытывают определенные сложности, связанные с санкционным давлением и т.д., а, с другой стороны какие-то перцы получают госконтракты на проведение там какого-то мероприятия и при этом поливают грязью Россию. Это достаточно лицемерно, то есть, в этом смысле, мне кажется, надо быть разборчивыми в подборе персонала. А так, конечно, ну, пусть пляшут, ради бога, если это не вредит стране.
В. Ворсобин:
- А если обратиться к вашей нынешней ипостаси – вы депутат Госдумы. Я нашел вашу цитату, я совершенно с ней согласен, потому что я тоже давно наблюдаю Госдуму по своей работе. Вы сказали, что «некоторые политики уверены, что запреты их основная функция, возможно, больше они ничего не умеют».
Е. Попов:
- Да.
В. Ворсобин:
- Мне нравится, что обычно это говорят вне Думы, но то, что вы внутри Думы это сказали, это забавно. И что с этим делать?
Е. Попов:
- Я не считаю это забавным. Я считаю, что в принципе достаточное количество коллег моих пашут 24х7, то есть, для меня это тоже новая такая среда, в которой в принципе я понимаю, что это абсолютно… ну, я, как и все граждане, думал, что это такая марионеточная структура, очень странная, шел туда с напором и желанием все изменить и т.д. А пришел и вижу, что это в принципе набор умных влиятельных людей, которые в своих регионах имеют политический вес, имеют возможность решать проблемы, ну, как в любом коллективе, всякое бывает, тем не менее, я знаю десятки депутатов, которые вкалывают просто вот днем и ночью, которые перешли из каких-то супер высокооплачиваемых должностей, топ-менеджмента и т.д., в политику, которые работают и у которых есть цель. И в этом смысле Дума для меня, как один из инструментов решения проблем граждан. Очень круто получается это делать. Я всегда говорю, что из 100 обращений 30 удается проблем решить. Но даже вот ради этих 30 – это очень много и ради этого стоит работать.
В. Ворсобин:
- Подождите, вы сейчас рассыпались в хороших впечатлениях о Думе, я все понимаю, что вас поразил профессионализм Думы, но с внешней стороны выглядит, что Дума…
Е. Попов:
- Я всегда против этих запретов, ну, как бы не против любых…
В. Ворсобин:
- Но она любую проблему решает запретом.
Е. Попов:
- Да нет, почему. Сейчас вот, например, будет интересный закон по поводу ОСАГО. Что можно будет без ОСАГО регистрировать автомобиль, например. И правильно мы все делаем, что, конечно, концентрируем свое внимание на проблемных моментах. Ну, как бы много вещей со знаком плюс, которые тоже требуют внимания…
В. Ворсобин:
- А парламент способен измениться и перенести упор с запретительства на ослабление, на разрешение, на то, чтобы помочь людям? Ведь запрещение не помогает людям. Запреты усложняют жизнь людям.
Е. Попов:
- Еще раз. 99,9%... вообще закон – это запрет, да. Любой закон – это ограничение всегда. Ну, по идее, да. Если нет закона, то… Ну, посмотрите, например, что касается предпринимательской деятельности – там огромное количество законодательных актов изданных и они, наоборот, там регуляторная гильотина чего стоит. Это же не запрет, это наоборот отмена этих запретов. И в этом смысле сейчас, конечно, идет что касается там промышленности, что касается мелкого и среднего бизнеса, идет прямо тотальная либерализация. Тотальная просто. Ну, мы, конечно, и я это справедливо обращаю внимание только на запреты, но 99%, как мне кажется, законодательных актов, которые принимает сейчас парламент, это наоборот либерализация, касающаяся финансов, промышленности.
В. Ворсобин:
А вы считаете, запретительство – это от того, что люди просто так, это самое простое, да, то есть, они больше ничего не умеют?
Е. Попов:
- Большинство этих запретительных мер они же не находят своего решения в парламенте. Еще раз. Был законопроект по поводу того, чтобы запретить рекламу на телевидении. Глупость? Глупость. Не прошло. Как бы глупостей много, они бывают.
В. Ворсобин:
- Фильтры стоят.
Е. Попов:
- Это не то что фильтры, это здравый смысл. И это работа парламента. С другой стороны, там каждый парламентарий – это субъект законодательной инициативы. Поэтому как бы людей много, мнений разных много, поэтому давайте тоже вот не отвлекаться на ерунду. Надо работать.
В. Ворсобин:
- По закону жанра, последние вопросы связаны с семьей. В вашем случае придется задать вопрос – как вам семейный подряд на телевидении, какие в нем плюсы и минусы?
Е. Попов:
- Сплошные плюсы. Я, слава богу, часто вижу жену. Что еще сказать?
В. Ворсобин:
- Ну, со своей супругой работать… я бы среди плюсов все-таки отыскал бы пару минусов. Нет? Совсем?
Е. Попов:
- Нет. Мне нравится. Я люблю свою жену. Я люблю свою работу, свою семью. И, дай бог, чтобы все дальше шло так же хорошо.
В. Ворсобин:
- Как новый год будете где отмечать? Кстати, прислушались ли вы к Русскому Собору по поводу многодетности?
Е. Попов:
- Еще раз. Мы люди православные, но живем в светской стране. Поэтому мы будем прислушиваться и к Русскому Собору, и к обстоятельствам, и, самое главное, к нашим семейным ощущениям. А что касается нового года, ну, как любой русский человек, пойдем, купим баночку икры, намажем на хлеб…
В. Ворсобин:
- Здесь? Или куда-то уедете?
Е. Попов:
- Нет, ну, наверное, поедем в один из российских регионов.
В. Ворсобин:
- Внутренний туризм. Что может быть прекраснее в нынешнее время!
Е. Попов:
- Конечно. Мы любим кататься на лыжах, на сноуборде, поэтому туда, где снег. В Сочи, к сожалению, на новый год на прошлый ездили, господи, плюс 14 на новый год там, поднялись в горы и еле-еле нашли какой-то один снежный склон, на котором мы стояли часа по полтора в очереди на подъемник, потому что один склон был открыт, а остальные все были еще зеленые фактически. Вот сейчас выбрали регион, где вероятность готовых снежных трасс повыше.
В. Ворсобин:
- Не палите. А то сейчас все поедут.
Е. Попов:
- У нас много таких мест, очень много, в стране.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
