Александр Малькевич: Все хотят мира, но мы хотим мира на наших условиях
В. Ворсобин:
- У нас в гостях Александр Малькевич, журналист и председатель координационного совета по развитию интеграции новых регионов при Общественной палате. У Александра богатая биография и я хотел бы начать с истоков, но так как вы приехали сейчас с так называемых новых территорий…
А. Малькевич:
- Возвращенных регионов.
В. Ворсобин:
- Ой, сейчас кто как это ни называет. И вы сопредседатель координационного совета по развитию и интеграции новых регионов при Общественной палате, ну и вообще – как там сейчас? Вот мы и так о новых регионах не шибко вспоминаем в нашей мирной, спокойной, сытой, замечу, жизни, а сейчас еще новогодние праздники. И такое ощущение, что людям вообще не до этого. Как вообще там ситуация? И вот как это инертно-спокойное, сытое состояние остальной России там воспринимается?
А. Малькевич:
- Что касается регионов и информации вокруг них. Недавно прямая линия президента Путина, как, оказалось, 75% жителей Украины так или иначе смотрели выступление нашего президента и национального лидера, и их очень травмировали те пассажи, которые как раз касались возвращенных регионов, то есть, наших исконно русских земель, которые воссоединились со страной, потому что прозвучало два очень обидных и больных, болезненных для Зеленского момента. Президент озвучил, что триллионы рублей вкладываются и будут вкладываться в развитие новых субъектов Российской Федерации, и что они уже даже в том состоянии прифронтовом 170 миллиардов принесли в бюджет России в виде разного рода поступлений, включая налоги. И тогда люди, находящиеся в реально гибнущем городе Херсон, начинают сидеть и мучительно чесать репу и говорить – что же такое происходит? Там, за рекой, стройка, возрождение, какая-то финансовая активность, деньги крутятся, как снаружи, так и изнутри, а мы даже воду чуть ли не в Днепре вынуждены собирать. И это очень сильный возымело пропагандистский эффект на территории Украины – заявление нашего президента. А если говорить конкретно, то это так все и происходит. Потому что заасфальтированный прекрасный проезд в Крым из Ростова, дороги делаются во всех городах, причем, люди честно признают, что с 1991 года все эти работы происходят впервые. Школы, больницы, музей краеведческий…
В. Ворсобин:
- Нам это часто показывают и по телевизору… я вчера созвонился со своей знакомой, которая неожиданно вчера оказалась в Донецке, она вывозит оттуда оставшуюся семью. И вот она мне рассказывает о ситуации в Донецке, об атмосфере в Донецке и говорит, что там прилеты каждый день. Там нет воды, перебои с электричеством и вот ту благостную картинку, которую… давайте мы все-таки вернемся к реальности.
А. Малькевич:
- Хорошо. Понятно, что все, что касается городов, а в данном случае самый большой из них Донецк, который находится в зоне огневого поражения врага, подобные ремонтные работы минимизированы – и понятно, почему. Но при этом даже в Горловке, в абсолютно прифронтовой, асфальтирование улиц все равно ведется. Чтобы людям жилось чуть более комфортно. Кстати, в Донецке фактически уже готов к сдаче шикарный совершенно перинатальный центр имени Владимира Кирилловича Чайки. Но при этом Донецк обстреливают, да, там опасно находиться на улицах, хотя люди при этом в теплое время даже на открытых террасах сидели и кальяны курили…
В. Ворсобин:
- А рационально ли вообще строить такие большие объекты, асфальтировать, простите, в прифронтовых поселках дороги? Во-первых, если там появится перинатальный центр, то там будут роженицы, там будут дети, а это подвергать их риску. Из Горловки надо вообще всех вывезти. И по большому счету не рисковать людьми, а строить прекрасные центры, для того, чтобы показать картинку, рискуя при этом, по-моему, странновато.
А. Малькевич:
- Там с 2014 года люди встречаются, влюбляются, женятся и рожают детей. В Донецке есть роддом, потрясающий совершенно, с удивительным коллективом и просто великой женщиной с характерной времени и вызовам фамилией Железная – главный акушер ДНР. Там люди знают, как в таких условиях постараться это сделать максимально безопасно, включая и подземные родильные залы, и какие-то безопасные зоны, где можно экстренно принять роды у человека. Я считаю, что в данном случае Россия, скажем так, инвестирует вдаль. То есть, очевидно, что есть военные планы развития специальной военной операции, которые позволяют вести такие стройки с прицелом на перспективу..
Что касается того, как воспринимает Россия происходящее в новых регионах и как воспринимают жители новых регионов все, на мой взгляд, у нас все-таки однобокая подача информации здесь. Вот вы говорите, что рассказывается о стройках, но, мне кажется, во-первых, это делается мало, во-вторых, это делается в формате пресс-релиза. То есть, без какого-то такого личностного погружения. А в формате пресс-релиза это, кстати, зачастую дает обратный эффект, потому что, если среднестатистическому жителю российской глубинки говорят, что тысяча километров заасфальтированы в Херсонской, Запорожской областях, построено то-то и то-то, то человек недоумевает – зачем все это делается? Почему там? Но – обстреливают не везде. И это надо показывать. Но надо показывать интересно, а разучились. Потому что продается лучше негативный трафик. Лучше кто-нибудь встанет на фоне руин и скажет: вот это руины, посмотрите, как злобствуют укрофашисты, и будет на этом хайповать.
В. Ворсобин:
- Вы правильно сказали слово «вовлеченность». И ведь я задал вопрос по поводу вовлеченности не только через пропагандистско-информационные, журналисты не то что разучились поставлять информацию и делать информацию интересной, а не такой суконной. А, может, еще и потому, что нет личностного, реального погружения, как у большинства людей в России? Ведь я же начал нашу передачу с того, что у нас прекрасная предновогодняя атмосфера, народ сытый, довольный, где-то на окраине империи что-то там происходит, а народ уже немножко от этого устал, народ хочет, судя по соцопросам, мира, и вот эта отстраненность, желание запихнуть эту проблему под диван, в общем-то и проявляется потом в информационной подаче. Ну да, люди отрабатывают свои положенные деньги, для галочки – и все. То есть, это отстраненность не только журналистская, а общенародная, получается.
А. Малькевич:
- Есть такая проблема. И здесь, наверное, есть резонные вопросы, почему не поменять акценты? Что, кто-то не хочет мира? Все хотят мира. Но мы хотим мира на наших условиях. Многие люди заблуждаются и считают, что давайте мы кого-то простим, с кем-то помиримся и – пусть все будет, как раньше. Но как раньше, быть не может. Потому что никто эти 17,5 тысяч санкций не отыграет одним махом обратно. Во-вторых, мы же уже увидели этот оскал террористический с ударами по огромному количеству наших городов дронами и диверсионная деятельность, и просто обстрелы. То есть, надо понимать, что, если мы завтра с вами взяли и помирились, то через год, два, три при поддержке запада вдоль этой демаркационной линии появятся не только оборонительные редуты с их стороны, но и до черта разного рода наступательного вооружения. То есть, передышка нужна им, чтобы выиграть время, перегруппироваться и потом жахнуть по нам, потому что та сторона не успокоится, пока они нас не изведут до положения, ну, например, бывшей Югославии. Это же все уже проходили много раз. Ну, была цветущая страна – Югославия! На сколько частей ее разделили?!
В. Ворсобин:
- Вы заметили, что у нас народ не заточен на это все? Вот на то, чтобы воевать, что-то там завоевывать? Люди хотят спокойной жизни. Вы это не заметили?
А. Малькевич:
- Послушайте, я ведь вообще человек не военный. И я хотел бы тоже спокойной жизни. Но это миф. То есть, пока мы угрозы не ликвидируем, которая для нашей страны, для нашей спокойной жизни существует, о ней не может быть речи. Это может быть только миф и такая виртуальная спокойная жизнь. А рухнет потом все в мгновение ока, как колосс на глиняных ногах. Это имитация.
В. Ворсобин:
- А изнутри вот на этих новых территориях как видится вот эта… просто вот на вашем месте сидел Захар Прилепин и я у него спрашивал, что такое победа? Захар говорит о полной капитуляции, о том, что все будет под Россией и т.д. А я хочу понять, как внутри этих новых территорий на эту тему думают? Это реально.
А. Малькевич:
- Полная капитуляция.
В. Ворсобин:
- Полная капитуляция. Взятие Одессы, Харькова и т.д. Чтобы вот прямо… это вот из нутрии. Ладно мы, мы хотим, у нас хотелок-то много здесь всяких, а вот изнутри как это видится?
А. Малькевич:
- Первое желание – восстановление всех четырех регионов в их исторических границах, установление мирной жизни и ее обустройство. При полной ликвидации угроз. Другое дело, что ликвидация угроз – это значит, что должна быть между Херсонской областью и, например, зоной поражения буферная зона в какое-то количество сот километров – от 300 до 500. Поэтому вопрос этой самой демилитаризации Украины он абсолютно очевиден и адекватен.
В. Ворсобин:
- Александр, у нас действительно есть горячие головы, которые хотят полной капитуляции Украины, наверное, с будущей российской границей где-то подо Львовом. А есть другие, которые говорят, что неплохо бы закончить, чтобы профит получить и все, и надо замораживать конфликт. Вы говорите о демилитаризованной зоне в 300 километров, которая и будет являться, по-вашему, уже достойным финалом всей этой трагедии.
А. Малькевич:
- Херсонская, Запорожская области, Луганская и Донецкая народные республики и Харьковская область, потому что там русские люди, я с ними общался и я знаю их настроения, это такая программа-минимум.
Что касается демилитаризованной зоны, если «буферная зона» плохие слова, плохое определение, потому что это какая-то такая должна быть выжженная земля, в идеале в Киеве должно быть нормально национально ориентированное человеколюбивое правительство, которое будет заниматься обустройством страны.
В. Ворсобин:
- Суверенное?
А. Малькевич:
- Хотелось бы, чтобы оно было суверенным. Сейчас-то оно не суверенное, и все эти годы не суверенное. Там был олигархический коррупционный режим, потому что я помню свои ощущения, когда я в прошлом году, в июне, оказался в Херсоне, мы ехали по городу – разбитые дороги, все побитое и, как впервые оказавшийся, говорю: «Следы войны, я понимаю, тут разбили дорогу». А мне говорят – да что вы, Александр, здесь ничего не было. Эта дорога все эти годы такая». И заброшенные какие-то там здания с выбитыми окнами-бойницами – и никто по ним не стрелял тогда. Это просто запустение, в котором находилась практически вся страна. Мне кажется, там только Киев и Львов как-то пытались расцветать немножко, путем ограбления всей страны. Поэтому мирная нейтральная Украина с кучей прописанных гарантий – да, наверное, это был бы хороший вариант. Но не вот такие истории, как сейчас все вспоминают, что Гельмут Коль когда-то тоже пообещал, когда Германия объединялась, что ракеты не будут направлены на восток. Он вообще много чего обещал, как в известной цитате «чего не скажешь в шутейном разговоре». Ну, куда ты эти слова-то подошьешь? Нет никаких соглашений и договоров, хотя и они расторгаются и на них тоже можно положить.
По поводу людей, живущих по всей нашей стране, которые считают, что это все их как бы не касается. Я в свое время очень много посмотрел художественных фильмов, которые были сняты, условно, югославскими кинематографистами в первые годы после того, как страна стала распадаться. Страшное кино, очень отрезвляющее! Я просто еще раз хочу напомнить, что в один момент как-то раз – и пошла эта цепная реакция. Была сильная процветающая страна, мы знаем эти фотографии, Броз Тито принимали американские президенты, он сидел там вразвалочку, курил сигару в Овальном кабинете и т.д. А потом – раз, и началась резня, просто всех против всех, особенно в Боснии и Герцеговине было. Когда хорваты резали сербов, сербы – хорватов, а боснийцы – и тех, и других… И сколько их там сейчас, на сколько стран распалось? Мы даже не сосчитаем. Потому что потом еще вот отцепили Косово, раздробили Сербию и Черногорию, в Боснии и Герцеговине там еще внутри Республика Сербская, и так далее – Македония, Словения, Хорватия.
В. Ворсобин:
- Ну, им нравится быть отдельными. Хорваты, македонцы…
А. Малькевич:
- Я просто напоминаю, как это все произошло, с какой кровью и с каким количеством жертв! И аналогичный сценарий в отношении нас существует. Поэтому человек, который сейчас сидит где-нибудь в очень-очень дальней российской глубинке, как ему кажется, и считает, что это все где-то далеко и не про него, может потом неожиданно оказаться в каком-то эпицентре, к сожалению, резни, сопряженной с гражданской войной, инспирированной извне. Вот и все.
В. Ворсобин:
- Лучше ударь первым, а то ударят тебя.
А. Малькевич:
- В общем, да. Кстати, почему-то кто-то пытается в эту мысль вложить негативную каннотацию. Но если ты не ударишь первым, то тебя ударят и дальше ты будешь сбит с ног, ошарашен и тебя добьют. Нету мира розовых пони, он не существует. Это те выдумки, которые нам много лет рассказывали разных деятели…
В. Ворсобин:
- Суд истории обычно приговаривает и делает виновных тех, кто ударил первым.
А. Малькевич:
- Вопрос спорный. У тех, у кого в руках медиамашина, платформы для распространения этого… Посмотрите на этот сияющий град на холме, олицетворяемый Соединенными Штатами Америки. Да они безостановочно лупят во все стороны первыми. И считают себя абсолютно правыми. Хотя почти всегда это вообще никакого отношения к сфере их жизни и интересов не имеет.
В. Ворсобин:
- Каков в итоге будет вердикт суда истории над ними?
А. Малькевич:
- Такой, какой они сами напишут.
В. Ворсобин:
- Думаете?
А. Малькевич:
- Пока получается так. Или вы хотите сказать там через 200-300 лет?
В. Ворсобин:
- А вас это не волнует?
А. Малькевич:
- Кто знает вообще, что будет через 50 лет.
В. Ворсобин:
- Верно. А вот часто возникает такой вопрос, глядя на то, как проводится мобилизация в Украине, как там хватают на улицах и т.д… Вот Херсон, который находится практически в серой зоне и там тяжело живется, какие настроения все-таки сейчас в украинском народе и почему, если они так устали и так все безальтернативно и серо, нет никаких проявлений майдана, протеста и т.д.? Как бы вы охарактеризовали приверженность украинского народа к сопротивлению?
А. Малькевич:
- Майданы – это же абсолютно олигархически сконструированные истории, поэтому майдан на Украине теоретически может возникнуть, если будет принято решение поменять г. Зеленского. Там в принципе альтернативу-то нарисовали. С одной стороны, это генералитет, с другой стороны некие условные либералы а-ля Аристович, признанный экстремистом…
В. Ворсобин:
- А настроения народа какие?
А. Малькевич:
- Народ там в основной своей массе устал и не понимает, ради чего все это. То есть, весь год рассказывают, что они там успешно годе-то наступают, ничего не произошло, сотни тысяч погибших, все кладбища колосятся флагами. Это же должно быть во имя чего-то, да? Но нет ничего, никакого объяснения. Более того, если мы с вами про информационно-пропагандистские штуки, то где эти украинские элиты на фронте? Где представители украинской элиты сами на фронте? То есть, если бы это было некое такое национально-освободительное движение, красиво пиаровски приправленное, как это когда-то умел делать «95-й квартал», то это можно было бы продать. В принципе, это было в первые месяцы того года. Станислав Вакарчук разъезжал, песни пел на передовой, в общем, были какие-то такие истории. Сейчас нет ничего. Все видят, что дети разбежались по заграницам, все знают, кто и как откупается, все эти военкомы, покупающие себя заграничные дома, а один дебил опять выложил запрещенное у нас в соцсети картинки своего какого-то отдыха дорогого заграничного. И у простых людей вопрос – а зачем тогда они должны идти на убой?
В. Ворсобин:
- Что, популярны идеи капитуляции?
А. Малькевич:
- Нет, никто капитуляцию вот так не может им продать. Но они прокачивают сейчас уже через народные массы историю, что давайте… Они ж придумали красивую фишку, что Украину уже якобы ждут в Евросоюзе и даже уже и в НАТО, надо только спихнуть вот эти все регионы-территории, где живут неблагодарные люди, которые не хотят счастливого будущего.
В. Ворсобин:
- Это не капитуляция, это уступка. Капитуляция – это когда все полностью…
А. Малькевич:
- Ну, естественно. Капитуляцию украинскому народу украинские лидеры не могут продать.
В. Ворсобин:
- Почему?
А. Малькевич:
- Потому что их типа сметет недовольство народных масс.
В. Ворсобин:
- Подождите, народные массы плохо относятся к капитуляции, следовательно, они антироссийски настроены?
А. Малькевич:
- Это вот как раз очень такая сложная история. Нужно учитывать чувство национальной
гордости и какие-то вот эти моменты.
В. Ворсобин:
- Количество могил опять же.
А. Малькевич:
- Да. и в этом, кстати, цинизм всех этих гадов, которые развязали братоубийственную войну их с нами и, чем дольше она будет идти, тем это закладка мины на много-много лет вперед, потому что расчет на то, что в каждой украинской семье должен быть либо погибший, либо раненый в результате этого конфликта. Значит, как бы невозможно примирение – считается так.
В. Ворсобин:
- Это работает?
А. Малькевич:
- Это мы увидим потом, через годы вперед. Но, по идее, это должно сработать, по мнению западных кукловодов, потому что надо замазать всех кровью.
В. Ворсобин:
- По-вашему, это сработает?
А. Малькевич:
- Если мы будем грамотно работать, мы можем через это перейти.
В. Ворсобин:
- Александр, вот мы говорили о том, как смотрят украинские народные массы на то, что происходит сейчас и вы сказали, что идет такая деморализация и войск, и населения в связи с неуспехом на поле сражения, и вы сказали, что нельзя найти в украинской армии детей высокопоставленных чиновников и т.д. Что говорит о том, что падение духа. А у нас? У нас дети больших чиновников и начальников находятся там? Мы не зеркалим эту историю?
А. Малькевич:
- У нас проблема в другом. Они есть. у нас чрезмерная закрытость в освещении бойцов и зачастую даже их подвигов. Я с этим сам сталкиваюсь постоянно и вы сами знаете, что постоянно просят лица забрюлить, на видео тоже забрюлить, имя не упоминаем, фамилию не упоминаем, это будет позывной. Сейчас все эти дни социальные сети бурлят рассказом о подвиге бойца Ленинградского полка с позывным Бабка. Вообще история эта душераздирающая, абсолютно кинематографичная, так же, как, кстати, и куча других историй, которые я знаю. Просто Ленинградский полк сформирован в основном из бойцов из Санкт-Петербурга и подшефен городу на Неве, а я оттуда родом, и я был у них там. Он был ранен при выполнении боевого задания, там взяли опорный пункт, и 10 дней выбирался раненный к своим, и из этих дней он 5 провел вместе с тяжелораненым бойцом ВСУ. И они там выживали вместе, ели снег, боец ВСУ его перевязал и умер. При этом, со стороны ВСУшников не было ни единой попытки вызволить своего раненого. Наши пытались пробраться, но постоянные были обстрелы. И в итоге, когда не осталось ни одной живой души рядом, этот Алексей с позывным Бабка выполз на руках, дополз до своих в итоге. Он в госпитале находится. Повторю, таких историй десятки. Они все раскручиваются через интернет только. То есть, есть ряд историй, которые могли бы стать темами в программе у условного Малахова, потому что там все вот такое – а сейчас в студию приглашаем брата, а сейчас вот жена, а сейчас девушка… Пожалуйста, вы это продавайте для широких масс, их множество. В прошлом году у меня одна из медиаволонтеров, которая работала в Запорожской области, потом в ДНР переехала, я эту историю рассказываю, все плачут, потому что девочка москвичка, студентка факультета международной журналистики МГИМО, взяла академический отпуск, поехала волонтерить, под Сватово была ранена и ее накрыл своим телом боец, спас ее, он был ранен, они не были до этого знакомы, познакомились в госпитале, она вышла за него замуж и я всегда выхожу на то, что вот это чистой воды малаховщина. То есть, вот это можно было рассказывать, все бы плакали, заходили бы друзья, родственники… Но этого ничего нет.
В. Ворсобин:
- Вот я слушаю и думаю. Ведь две версии есть. Одну, очень радикальную, высказал Захар Прилепин. Он тоже говорил примерно об этом, но немножко с другой стороны. И он говорит, что, по его мнению, 90% наших телевизионных и прочих начальников смотрят на СВО очень плоховато. Скажу так – через губу они говорят об этом, им неинтересно этим заниматься вот именно из-за того, что они в это не особо верят. Есть вторая версия. Что наоборот, перестраховывается Минобороны. По поводу вот этой истории – с перевязыванием российского солдата ВСУшником. А как посмотрим народ на это? Не выйдет ли скандал какой? Вот это косность нашей системы информационной или зловредность ее начальников?
А. Малькевич:
- Может быть. действительно, негибкость, потому что на наш взгляд, нормальных людей, история про то, как два тяжелораненых бойца лежали рядом и выживали, она про нормальных людей, в том числе, украинский-то воин видел, что к нашему пытаются прорваться, пытаются его спасти. А его бросили, про него забыли, наплевали и т.д. Это действительно кинематографичная история, потому что вот там он, получается, на краю смерти осознал, а, может быть, и до этого понимал, что начальство и все эти там условные кондитеры и прочие наркофюреры, вот он ради них должен умирать?...
В. Ворсобин:
- А, может быть, на фронте уже и те, и другие в другой реальности уже находятся?
А. Малькевич:
- И это тоже.
В. Ворсобин:
- И они относятся друг к другу не агрессивно, они понимают, что каждый выполняет свою задачу и с уважением…
А. Малькевич:
- С уважением. Потому что там в общем все герои. Это правда. Поэтому все те выступления, которые я со стороны командования слышал, они были очень уважительны по отношению к павшему бойцу ВСУ.
В. Ворсобин:
- И я даже заметил, что те, кто ближе к передовой, кто ближе к фронту, у них все больше уважение к той стороне. Если ты хочешь послушать о том, что те ребята держатся тоже как герои…
А. Малькевич:
- Да, уважение, но только к тем, кто в открытом бою участвует, а не террористы, диверсанты и прочие подонки, которые бьют по мирным людям, по социальным объектам, кто ежедневно…
В. Ворсобин:
- Ну, с обеих сторон такая же история.
А. Малькевич:
- Нет. Ну, подождите. Если бы со стороны нас… вы же знаете, что все развалилось. Буча, шмуча – все это исчезло. Если бы со стороны России было бы хоть одно, за что можно было зацепиться, уже бы заседали в Совбезе ООН и трясли бы всякими очередными…
В. Ворсобин:
- Но по инфраструктурным объектам все равно идут удары. А там же и социальные объекты.
А. Малькевич:
- Мы говорим об их фашистской тактике, которая применяется не только по отношению к Донецку и Горловке, и в Херсонской области тоже были такие случаи. Когда бьют по мирному пункту выдачи гуманитарной помощи, остановке общественного транспорта, а потом через 15-20 минут повторный удар, чтобы ударит по коммунальщиками, по бригадам скорой помощи, по тем, кто прибывает на помощь. Это тактика террора, поэтому здесь не может быть никаких слов, кроме ненависти и надежды на возмездие.
В. Ворсобин:
- Кстати, а ненависти и желание возмездия не вижу. Может быть, поэтому и нет этого? Не вижу фильмов хороших, вот таких, как во времена Великой Отечественной. Там «Служили два товарища»…
А. Малькевич:
- Это моя больная тема. Я когда-то посчитал – с 2014 года у нас вышло 7-8 фильмов, из которых 2 были всего по госзаказу о событиях с 2014 года. А с той стороны их вышло порядка 25 фильмов и сериалов. Было немодно по непонятным причинам это все освещать. Сейчас тоже, скажем, ну, фильм «Свидетель» это не шедевр, прямо скажем, который появился, но я знаю, что в следующем году от 3 до 5 фильмов находятся в производстве, они будут выходить и есть надежда, что это уже будет что-то такое вполне себе достойное. Кстати говоря, там и сериал по Прилепину снимается, и еще один художественный фильм в марте выходит, там Антон Шагин в главной роли…
В. Ворсобин:
- Это боль, это боль прилепинская, там у него интересный факт, он говорит, что 70% отказались актеров. Он говорил, условно говоря, из 10 – 7 отказались. Мы должны были добиться, чтобы это было не просто модно, а что это просто обязательно. Что, если ты не проявляешь свою позицию, то ты должен какие-то хлебные места, контракты не получать. А для этого требуется жесткость. Так же, как и в ряде других вопросов. Надеюсь, что на третий год СВО в той или иной степени это проявится. Потому что слишком много таких условно не определившихся людей и они, мягко говоря, нашей победе не способствуют. Но фильмы нужны, и во время Великой Отечественной войны их снимали – и это вот наш с вами ответ тем, кто любит говорить, что должно пройти время, все должно улечься, и с высоты прожитых лет и пройденного времени можно будет посмотреть. Да ничего подобного. Вот «Два бойца» вышли в 1943 году. Были и другие фильмы, очень сильные, во время Великой Отечественной войны, прямо тогда, и это необходимо, чтобы это было. Медленно, медленно мы к этому идем, к сожалению.
В. Ворсобин:
- А сейчас какое настроение у людей на новых территориях? Там выборы президента… кстати, у меня есть знакомый, он занимается общественной работой на новых территориях, и он, хотя человек очень лояльный, он рвет рубаху и говорит, что одни и те же плакаты висят, что все как будто формально и т.д. По крайней мере, он ругается. Вот какие у них настроения и какие у них на это надежды?
А. Малькевич:
- Для людей это главные выборы, может быть, даже вообще в их жизни. Впервые они будут голосовать на выборах президента России и люди Донбасса и Новороссии они и свое настоящее, и свое будущее связывают с президентом, и, с одной стороны, с той защитой, которая дает Россия, с другой стороны, с теми программами развития, которые озвучиваются. Что касается разной однотипной рекламы – ну, нет, например, в Херсонской области очень остроумные билборды, обыгрывающие тему херсонского енота, который счастлив в составе России. Это же от местного креатива.
В. Ворсобин:
- Это работает?
А. Малькевич:
- Почему нет?
В. Ворсобин:
- Енотная реклама работает?
А. Малькевич:
- Ну, есть много идей хороших. В Запорожской области очень много яркой рекламы, там вообще такая молодежь очень бодрая, живая, хотя, с другой стороны, я сейчас, получается, обижаю молодежь Донбасса, а это просто такие ребята и девчата, что они могли бы всю нашу страну обучить патриотизму. Это к вопросу о том, что они не уезжают ведь никуда. А могли бы разбрестись по стране и найти там себя где-то. Нет, они там, и они хотят построить там и отстроить, и это потрясающе смелые, красивые и мужественные люди. Я просто горд, что я с ними знаком.
В. Ворсобин:
- Александр, если подытожить то, о чем мы говорили, все-таки информационную войну Россия выигрывает или проигрывает?
А. Малькевич:
- Мы очень сильно прибавили. Так получается, что весной 2022 года мы были не очень готовы к тем мощностям, которые окажутся у противника. Вот сколько говорилось про эти ЦИПсО… Да, центры информационно-психологических спецопераций, их несколько на Украине было и они были подготовлены к ведению информационных наступательных операций. Мы сначала учились обороняться, но сейчас будем переходить к информационным контратакам. Плюс ко всему, не все были у нас в стране готовы к тому, что и платформы все, и площадки тоже не наши. Мы начали блокировать отдельные социальные сети, но у нас целый ряд структур и людей безальтернативно там жили, хранили свои данные, вели свои аккаунты, поэтому да, такой был эффект 1941 года. Сейчас ситуация получше и мы же видим, что, если играть вдолгую, то все начинают на том же западе видеть, что правда-то на нашей стороне, то есть, вся эта, сколько там месяцев с этой Бучей носились, но все куда-то утекло. То есть, не смогли эту выдуманную историю хоть как-то легитимизировать и доказать наши противники. Поэтому будет получше, просто мы должны быть пожестче и пободрее. Но, видите, к концу нашей беседы, я скатываюсь в какие-то жесткие заявления, совсем не предновогодние, но я считаю, что, если ты хочешь победить, то нужно вести себя сообразно тем военным действиям, которые ведутся в отношении тебя.
Вот смотрите, история, которая касается и меня, и вас, потому что она затрагивает наших коллег. Речь про военкоров Стешина и Рому Сопанькова, с которым мы 10 дней назад в Геническе проводили мероприятия в медиашколе, которую я там открыл. Мы же видим, что наши враги научились – надо это признать – вербовать дистанционно тех, кого можно назвать слабым звеном. Причем, это ведь работает, к сожалению, в том числе, и в истории с Владленом Татарским. То есть, какие-то слабые, непонятные, полузомбированные люди дистанционно ведутся, получают задания, какие-то копейки… вот даже эта Трепова, которую стали разбирать, она ничего не заработала там. Сказали, что все ушло на какие-то ее поездки за Татарским же. Но при этом пользуются либеральностью нашего законодательства. То есть, что получается? Военкорам запенили монтажной пеной дверь – абсолютно прав Сопаньков…
В. Ворсобин:
- Напомню, что одному из собкоров, по-моему, Стешину в Питере по месту его прописки неизвестные строительной монтажной пеной запенили дверь.
А. Малькевич:
- И то же самое Сопанькову. Но при этом ведь это мучительная казнь со стороны укрофашистов. Ведь они монтажной пеной заливали глотки неоднократно, и эти факты подтверждены, взятыми в плен. Поэтому это не просто… а это с подтекстом история. Но поскольку задержанные несовершеннолетние, то дальше начинается вот эта история – а, ну, это хулиганство, там штраф и т.д. И получается, что, если мы не внесем коррективы в законодательство, прописав, что, если в отношении человека, находящегося и работающего в зоне специальной военной операции, такое будет допускаться, так же, как там еще очередная свежая история – два пьяных амбала снова избили ветерана СВО за то, что он им сделал замечание за неправильную парковку, а он однорукий ко всему прочему. То это все так и будет уходить. Значит, должно быть определение зафиксировано в законе. У меня многие, в том числе, журналисты московские, возмущались, что, как же так, когда первый раз жена Ромы Сопанькова позвонила в милицию и говорит, что у меня муж на СВО, а мне тут дверь заваривают монтажной пеной, возмущались – как же так, ведь должна была полиция, только услышав фразу «человек участник СВО», сразу подорваться. А я им говорю – вы поймите, мы живем в условно правовом государстве. Что значит участник СВО? А какая-то бумажка есть? Определение, справка. Тем более, он же не участник СВО, он же не воюет, а он находится там с гуманитарной миссией. Как волонтер, как журналист.
В. Ворсобин:
- То есть, смотрите, отсутствие вовлеченности массово в СВО, нужно тогда уж закон или бумажка, по которой… то есть, если бы все были вовлечены, эти полицейские бы массово побежали бы извлекать несчастную женщину, потому что она супруга… а так как нет вовлеченности, то…
А. Малькевич:
- Ну, я вам все равно возражу. Потому что они могли побежать, а потом так у нас завтра каждый скажет, что мы все так или иначе какие-то участники СВО или там друг участника СВО. Это должно быть прописано в законе. Я в данном случае постоянно задаюсь вопросом, почему у нас на такой режим 24х7 не перешли наши законодатели? Нам достаточно много нужно поменять и подкорректировать в связи со специальной военной операцией.
В. Ворсобин:
- Так они не покладая рук уже ужесточают законодательство, не волнуйтесь, они все время заняты этим благородным делом.
А. Малькевич:
- Да здесь речь не про ужесточение как раз. Потому что массу моментов нужно приводить в соответствие с реалиями. Я же не про то, что там запретить, посадить, наказать. Но то, что должно быть неповадно, если чтобы закрыть тему с вот этими несовершеннолетними будущими террористами или уже становящимися ими, это должно быть неповадно. Значит, должно быть такое наказание, чтобы они на это просто не пошли, когда кого-то будут там в следующий раз искушать за 10 тысяч рублей, он должен помнить историю предыдущего, который так огреб, что другим будет неповадно. А иначе это будет все продолжаться. В конце концов, Треповой же тоже сказали – ты отнеси статуэтку, передай. Завтра человек может коробочку куда-то отнести, еще что-то, около урны оставить коробочку. Ну, с этим же надо бороться.
В. Ворсобин:
- Какой, по-вашему, будет следующий год? Вроде бы идут движения такие сейчас, такая небольшая оттепель даже, то есть условно или даже просто штрафуют тех, кто когда-то в чем-то там обвинялся – в отрицании СВО и т.д. Вот одному из ученых, по крайней мере. Но есть ожидания, что, наоборот, закрутят гайки. Какая будет ситуация в следующем году, как думаете?
А. Малькевич:
- Я же здесь не про оттепель. Я бы как раз хотел, чтобы мы нормализовали целый ряд правовых актов, которые должны быть адекватны времени. Я, например, убежденный противник всех этих конкурсных процедур, то, что называется ФЗ 44, 223, потому что у нас до сих пор в ноябре и в декабре асфальт кладут в снег, потому что только-только закончили все эти процедуры и отторговались. То есть, лучшее – враг хорошего. У нас благими помыслами дорога вымощена совершенно не туда, куда нужно. Вот это надо все менять, на мой взгляд. То есть, не в плане закрутить гайки, раскрутить гайки, а посмотреть на те реалии, которые нас окружают. И под них адаптировать, в том числе, и законодательство.
В. Ворсобин:
- Нет, с ФЗ, конечно, понятно. Там выделяют деньги к августу, потом торги… Ну, если вы отмените ФЗ, вот даже на ваших двух территориях, ну, понятно о чем идет речь… ну, ведь будут давать заказы своим. А это ж коррупция расцветет. То есть, если ты будешь своему подрядчику, если не будет никаких конкурсов…
А. Малькевич:
- Вы ж понимаете, что сейчас при желании и в этих конкурсных процедурах…
В. Ворсобин:
- Конечно. Но они их просто усложняют…
А. Малькевич:
- Ну, они усложняют – это тем, кто неопытный. Опытные профессиональные участники всех этих процедур – у них все хорошо. Ну, тогда ужесточите контроль просто и смотрите, чтобы не было аффиллированных лиц, которые получают те или иные подряды. Иначе либо это будет по критерию наименьшей цены и там какая-то филькина контора, созданная позавчера с уставным капиталом 10 000 рублей, либо тоже какая-то…
В. Ворсобин:
- Ну, понятно, что прогноз дело неблагодарное, все-таки каким вы видите следующий год для новых территорий?
А. Малькевич:
- Я вижу его годом продолжающегося их развития, потому что я в этом году увидел, так же, как и жители новых регионов, как Россия может качественно, быстро, надежно, красиво все отстраивать, возводить, наводить порядок. И мне бы хотелось, чтобы это продолжалось не только там, но и дальше по стране, потому что мы проверили, я так понимаю, целый ряд технологий, разные отработали схемы, ноу-хау, поэтому в добрый путь, как говорится. Хотелось бы, чтобы это был год большой стройки.
В. Ворсобин:
- Александр Малькевич, журналист и председатель координационного совета по развитию и интеграции новых регионов при Общественной палате России, спасибо вам огромное за разговор.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
