Руслан Осташко: «Цифровой концлагерь» - наше будущее
И. Панкин:
- Здравствуйте, друзья. Это программа «Диалоги», в студии радио «Комсомольская правда» Иван Панкин, напротив меня Руслан Осташко, телеведущий Первого канала, программы «Время покажет» и член центрального штаба Народного фронта.
Р. Осташко:
- Здравствуйте.
И. Панкин:
- А мы год назад здесь с вами встречались уже.
Р. Осташко:
- Есть у вас такая традиция.
И. Панкин:
- Да. Раз в год ходить в баню. Ну, смотрите, не попали мы ни в альтернативную реальность, не попали мы ни в какой-то другой город, не попали мы на неправильный адрес, а по сути у нас все идет по плану. Или вы так не считаете?
Р. Осташко:
- У нас многое изменилось.
И. Панкин:
- В лучшую сторону или в худшую?
Р. Осташко:
- В реальную. Я прекрасно помню прошлый новый год, когда мы так же с Народным фронтом приезжали передавать ребятам на передовую гумпомощь в рамках сбора, новогодний, и в этом году.
И. Панкин:
- И они говорили – этого нет, этого нет, да ничего нет. А сейчас по-другому?
Р. Осташко:
- Я другое заметил. В прошлом году это передавалось как большой праздник для подразделений, выстраивались, радовались, снимали. А в этот раз мы передавали под навесами, в закрытом помещении, потому что три километра до передовой (в прошлом году было так же), и прячемся от дронов, потому что понимаем, что все это серьезно. Перестали воевать ради шоу, перестали воевать как показуха, стали воевать по науке и правильно. Если раньше многие еще думали год назад даже, несмотря на то, что был ряд таких сложных моментов, что все-таки это быстро закончится нашей победой, то сейчас все понимают, что это тяжелая кропотливая работа и к ней относятся крайне серьезно. В этом я заметил большую перемену и для меня это самый главный, наверное, итог года, что мы перестали заниматься шапкозакидательскими настроениями, а стали воевать.
И. Панкин:
- Кстати, раз уж упомянули передачу разного рода гуманитарных грузов для подразделений, я тогда немножко по-другому спрошу. Коли уж вы член центрального штаба Народного фронта, получается, что военным волонтерством вы занимаетесь официально через государство. А в этом году был большой накат на обычных рядовых военных волонтеров. Вы наверняка заметили. Как вы смотрите на этот накат? Для меня это личная такая важная тема, я ее постоянно поднимаю… и среди огромного количества военных волонтеров наверняка есть те люди, которые какую-то часть денег кладут себе в карман, причем, чуть больше, чем следовало бы. Но все-таки даже этих людей я готов защищать, в том смысле, что они все-таки рискуют жизнью и, конечно, должны что-то зарабатывать на этом. И то, так делают не все.
Р. Осташко:
- Я не согласен с тем, что они должны зарабатывать на сборе средств, но то, что они должны зарабатывать…
И. Панкин:
- Нет, я имел в виду, что они должны зарабатывать какие-то деньги для существования.
Р. Осташко:
- Мы долго бились за несправедливое капиталистическое общество, чтобы сейчас рассуждать о том, что патриот должен быть бедным. Я вообще сторонник того, что патриот должен быть успешным и богатым. Только настоящий патриот, который любит свою родину, должен заниматься личностным саморазвитием и реализовывать себя на разных отраслях.
Да, в этом году был ряд скандалов, связанных с волонтерами, со сборщиками средств, связанных с тем, что часть волонтеров оставляет себе процент определенный с переводов, и иногда этот процент очень большой. Меня больше всего напрягают в этом плане разборки между волонтерскими движениями. Когда одни наезжают на других, другие наезжают на третьих, эти отвечают… Ребята, надо заниматься помощью. И помощью занимаются. Кто-то считает, что взять себе 10, 15, 20, 30 процентов от сборов это совершенно нормальная практика, потому что нужно содержать редакцию, через которую они вещают, как-то поддерживать свои штаны и имеют право на такую позицию. Просто об этом нужно честно заявлять зрителям и говорить, что у меня есть блог, для того, чтобы вы меня смотрели и слушали, мне надо работать, а для этого нужно техническое обеспечение, команда нужна и я беру со сборов столько-то процентов. Это один подход. Есть другой подход у людей, для которых Telegram-каналы, ютюбы, любые блог-платформы это не основной источник дохода, а люди этим занимаются просто потому, что не могут этим не заниматься. Вот у меня с женой тоже фонд есть, мы тоже собираем средства, но нам не нужно никакие проценты с этого брать, я могу себе это позволить и честно об этом говорю. Я понимаю, что я в этом смысле исключение, потому что есть и Народный фронт, и Первый канал, и я могу себе это позволить. Ну а многим нужно жить. И вот это негативный момент, но он негативный, потому что нам это неприятно, эти разборки. Но позитивный в том плане, что много людей, которые хотят этим заниматься, много людей, которые на практике этим занимаются каждый день, их не становится меньше. Но общая усталость у общества, сборы падают, денег собирают меньше – это факт, и к этому тоже надо относиться спокойно, с пониманием, потому что второй год заканчивается скоро, а мы помогаем с первого дня, и есть понятие такой усталости – информационной, ментальной и где-то даже разочарований у кого-то, потому что считали, что будет все это быстрее. Но самое главное, что это есть и это работает. И вот Народный фронт и многие другие организации, которые занимаются этой помощью, и яркий тому пример – поток машин с гуманитарной помощью на пунктах пропуска, как говорится, на новую территорию не иссякает и мы там пересекаемся, общаемся, главное, что это работает и это движется.
И. Панкин:
- А вот государство-то справится? И есть ли гарантия, что там не будут брать себе какой-то процент? Вот Народный фронт, пожалуйста вам, с поставкой гуманитарки на такую линию фронта.
Р. Осташко:
- Ну, Народному фронту нет смысла, там огромные средства идут. Там другая сложность. Я, как член центрального штаба, могу сказать, что там невозможно взять себе что-то в карман, потому что все приходит официально на счет благотворительного фонда и только по безналичному расчету. Сейчас есть сложности с закупкой санкционных товаров, которые нужны для фронта – радиостанции те же самые, потому что официально их не продают. Народный фронт не может достать наличку, пойти и купить то, что ввезено, условно, параллельным импортом или там продается не очень официально, под санкционные товары. С этим есть сложности. Ищут различные обходные маневры, но вот для того, чтобы не было желания залезть и положить себе в карман, все это сделано максимально прозрачно и, к сожалению, иногда бюрократично. Из-за того, что есть процедура всех вот этих платежей. Маленькие и частные сборы, Telegram-канал, когда люди собирают средства на личные карты, они упрощают очень сильно вопрос закупок и скорости закупок, но в этом вопрос прозрачности.
И. Панкин:
- Вот меня, например, часто спрашивают – Вань, кому ты рекомендуешь переводить деньги? Я их адресую теперь вам?
Р. Осташко:
- Для меня есть ответ на этот вопрос. Вот кому вы доверяете, тому и отправляйте. Нет хороших или плохих фондов. Если вы подписаны на Telegram-канал Бориса Рожина, Юры Подоляки, военкора «Русской весны» - все наши крупные Telegram-каналы, все блогеры делают такие сборы. Вот если вы им доверяете, если вы их читаете, им и переводите. Берут они процент или не берут, они всегда расскажут, там не скрываются эти вещи. И видно по отчетам, сколько скринов пришло и сколько закупили. Просто доверяйте и переводите, и меньше думайте о том, что можно было бы перевести кому-то другому и он был бы эффективнее. Всегда можно что-то сделать эффективнее, но, если доверяете людям, доверяйте и в этом, в том числе.
И. Панкин:
- В конце года, судя по всему, наша власть решила силовым способом научить наших звезд, так скажем, родину любить. Они воспользовались хорошим поводом – голой вечеринкой так называемой, которая вот гудит до сих пор… Как вы смотрите на такой подход? Ведь насильно мил не будешь, как говорится…
Р. Осташко:
- Я бы не сказал, что заставили родину любить…
И. Панкин:
- Ну, какой посыл основной? Донатить на нужды фронта, а эти сволочи отдыхают и все свои миллионы тратят только на себя. Вот это основной посыл.
Р. Осташко:
- Не соглашусь. Это кажется основным посылом. Основной посыл не в том, что вы должны донатить, а не голыми жопами трясти. Основной посыл в том, что голыми жопами трясти, когда идет конфликт, уже неправильно. И неважно, донатишь ты или не донатишь.
И. Панкин:
- Вечеринки – это плохо, сформулируем так.
Р. Осташко:
- Вечеринка вечеринке рознь. Вечеринка, где ты трясешь голой задницей и показываешь дорогущие бриллианты на своих интимных местах во время проведения специальной военной операции – это не то место и не то время, когда это нужно делать. Хорошо, что общество об этом задумалось. Меня здесь другое поражает. Многие же записали извинения официальные…
И. Панкин:
- Кто-то по два раза.
Р. Осташко:
- Ивлеева записала там на 25 минут видео, но я накануне выхода в эфир попросил жену зайти к ней в Инстаграм и проверить, удалила ли они фотографии за то, за что она так извиняется. Нет, не удалила.
И. Панкин:
- Запротоколируем. Жена Осташко пользуется запрещенным Инстаграмом.
Р. Осташко:
- Пользоваться не запрещено, деятельность запрещена… К сожалению, да, я пытаюсь с этим бороться, у нас личные семейные разборки на эту тему идут…
И. Панкин:
- Ничего страшного. Она вам скажет – а вот Дмитрий Песков то же самое говорил – пользоваться не запрещено. Правда, он про ВПН говорил… но какая разница? Пользоваться не запрещено.
Р. Осташко:
- Да. Вопрос исключительно не в том, что родину любить насильно – насильно мил не будешь никогда и никто любить не заставляет. А в том, что у нас общество проснулось. Если раньше мы как бы «хавали», условно говоря, такие поступки наших знаменитостей, то теперь задаются вопросами. Возможно, мы просто одну вечеринку поймали, а их там на самом деле может быть много и они, условно говоря, попали под раздачу, но, если честно, не жалко. Совсем не жалко. Как бы это в «охоту на ведьм» не превратилось, да, многие могут задаться вопросом. Но если есть ведьмы, то грех их не половить, а они есть. Здесь нет охоты на ведьм, просто люди перешли ту черту, которую переходить нельзя. Не то время, не то место, и вообще – какой смысл в этой так называемой вечеринке был практически? Они же там деньги собирали, там и билеты продавались, и денег там было немало, и, насколько я знаю, некоторые коммерческие компании известные финансировали эту вечеринку. И там были задействованы люди не только из селебрети-круга, скажем так, а из людей, принимающих определенные решения.
И. Панкин:
- Вот, вот, но их имен мы не знаем.
Р. Осташко:
- Кому надо, тот знает, я надеюсь. Я имею в виду, прежде всего, силовые структуры…
И. Панкин:
- Ну, под народную раздачу они все-таки не попали.
И. Панкин:
- А это правильно? Отвечать же должны все, не так ли?
Р. Осташко:
- Конечно, отвечать должны все. Но есть вещи, которые гораздо эффективнее решать за закрытыми дверями, чем выносить их на публичное пространство. Если в публичное пространство вынесли тему Ивлеевой, Киркорова, Лолиты, Билана и некоторых других артистов, то, значит, назрел повод это сделать.
И. Панкин:
- А вам как кажется, Руслан, не перенимаем ли мы у запада эту, может быть, ненужную штуку, как культура отмены? Помните, мы посмеивались, когда она на западе только зарождалась, Харви Ванштейна тогда отменяли, известного кинорежиссера очень хорошего. Мы смеялись тогда и говорили – смотрите у них, у идитов, что творится! А у нас сейчас же то же самое происходит практически.
Р. Осташко:
- Я не сказал бы что культура отмены или мы перенимаем. Просто любой известный человек должен быть максимально честным и открытым перед обществом, перед своим зрителем и перед страной. И то, что у нас многие звезды надевают маски, а в жизни они совершенно другие, мне кажется, это ни для кого не секрет.
И. Панкин:
- Но мы с вами тоже немножко другие, правда ведь? В кадре одни, а в бытовом плане – другие.
Р. Осташко:
- Я стараюсь быть одинаковым везде, и всегда это пропагандировал, пропагандирую и буду пропагандировать. И когда меня называют пропагандистом, я говорю – да, я пропагандист, потому что пропаганда – это желание изменить мир, а не просто информирование людей. В этом плане я согласен с тем, что я пропагандист. Все должно быть честным и открытым. Я, может быть, наивные и простые вещи говорю, знаете, такие прописные истины, которые, казалось бы, «да, знаем, знаем, вот он нам сейчас нарассказывает, а на самом деле у самого счета за границей, недвижимость»…
И. Панкин:
- За границей уже вряд ли, конечно.
Р. Осташко:
- Да, я хорошо зарабатываю, никогда не скрывал и не скрываю этого. Мы много тратим на благотворительность. Вопрос не в том, чтобы кичиться этим, а просто быть честным и открытым. Повторюсь еще раз, для меня это принципиально важно, и я везде говорил и говорю, что настоящий патриот должен быть успешным человеком. Потому что настоящий патриот любит свою страну, он сам развивается и реализовывается в жизни. А это так или иначе вытекает в результат в итоге.
И. Панкин:
- И тут есть интересный момент по поводу честности и открытости. Я, когда разбирался в этих звездах, которые извинялись, там среди них есть Дима Билан, все его знают прекрасно, и вспомнил, что у Димы есть совершенно замечательное интервью двухлетней давности, где он рассказывал о проблемах с алкоголем, дал вообще очень искреннее интервью, настоящее, то, о чем вы сейчас говорите, в котором рассказал о проблемах с алкоголизмом, про то, что он любит одиночество и, в том числе, про чувство патриотизма, про то, что голосовал за Владимира Путина, то, что ему не нравится, как сейчас некоторые креативные люди (креаклы – креативный класс) дербанят нашу страну, о том, что они пишут всякие гадости, а он старается видеть хорошее. И вот я представляю, как это было. Ему прислала знакомая пригласительный, а он оделся-то нормально, он же не с голой жопой там прыгал-то… и поехал на это шоу. А потом попал под раздачу. Вот как вы на конкретную ситуацию смотрите?
Р. Осташко:
- Я могу много чего рассказать о том, что говорят про Диму Билана в тусовке этой артистической и все прекрасно понимают, что он, мягко говоря, не совсем тот человек, к образу которого мы привыкли…
И. Панкин:
- Так про всех про нас что-то говорят.
Р. Осташко:
- Сто процентов. Но у нас почему-то некоторые звезды решили, что, если они будут говорить, что они голосовали за Владимира Путина, им будет прощено все. Так не будет. И вопрос не во Владимире Путине, а в нашем обществе, которое поверило в себя, я надеюсь, и видно, что первые зачатки этого есть, и мы взрослеем, и мы, как общество, можем спрашивать. И здесь параллели, конечно, возникают с культурой отмена, что на западе происходит – там же тоже как бы общество. Но поводы разные.
И. Панкин:
- Это пока что?
Р. Осташко:
- Пока что. Есть риск всегда. У любого взрослеющего человека, который проходит период взросления, возникают такие периоды. И у нашего общества тоже есть. Дальше все зависит от нас, как мы будем над собой работать и как мы будем развиваться. Сегодня мы смогли призвать к ответу и, как я понимаю, государство услышало позыв гражданского общества в отношении этих конкретных персонажей, и неважно, что Дима Билан голосовал за Владимира Путина, и неважно, что он рассказывает, как он любит свою страну, Я знаю и уверен, что он много делает хороших полезных дел, а о других делах мы просто не знаем.
И. Панкин:
- Может быть, тогда, если наше гражданское общество взрослеет и начинает верить в себя, может быть, что-то не так с отдельными представителями? Допустим, вроде меня и моего товарища Игоря Виттеля, с которым мы в одной программе работаем. Потому что мы-то ничего конкретно предосудительного в этом шабаше изначально не увидели, кроме демонстрации роскоши – это вот тот знаменитый бриллиант на заднице. Ну, какой-то идиот, рэпер VACIO выбежал с носком на причинном месте, ну, ему сейчас шьют экстремистскую статью. ЛГБТ у нас же экстремистским движением признано, и ему сейчас шьют экстремизм за то, что он как бы пропагандировал ЛГБТ. То есть, есть какие-то несправедливые вещи, потому что, если мы посмотрим на фотографию, я не заметил пропаганды ЛГБТ, может быть, опять же, со мной что-то не так. Но я бы хотел, чтобы мы жили в правовом государстве и чтобы все было по-честному.
Р. Осташко:
- Абсолютно. Я себе такие же вопросы задавал и нашел на них очень замечательный ответ, как мне кажется, который меня на текущем этапе, по крайней мере, устраивает. Конечно же, никакой пропаганды ЛГБТ я там тоже не заметил, но это не значит, что…
И. Панкин:
- …что ее не было.
Р. Осташко:
- Нет, я не об этом. То, что проверка налоговой людей, которые… Вот сидит налоговый инспектор и видит эту новость и говорит – какого хрена? Да, у меня не было в планах проверять Ивлееву, но я возьму и проверю. Проверил – нашел. И таким налоговым инспекторам нужно сказать спасибо – за то, что они это делают. А вот то, что касается некоторых турбопатриотов, которым пытаются везде теперь пришить законно пропаганду ЛГБТ, тут я соглашусь – здесь мы не должны перегибать палку. Потому что пропаганда ЛГБТ это экстремизм и жесткая пропаганда ЛГБТ, которую мы наблюдаем десятки лет уже и, в том числе, через культуру, прежде всего, наверное, через культуру и через фильмы. То, что мы начали задумываться над тем, насколько это правильно и насколько с этим нужно бороться – это правильно и нужно. Насколько можно себе позволить, как гражданскому обществу, как государству, использовать это как элемент наказания для неугодных, это большой вопрос. Перед законом должны быть равны все. И закон должен трактоваться едино для всех, и здесь принципиально.
И. Панкин:
- Закон нельзя применять по указивке.
Р. Осташко:
- Абсолютно. Но это не по указивке. Если это вызвало общественный резонанс, то совершенно логично и понятно, что на них обращают внимание, в том числе, и органы, которые должны периодически их проверять. Еще раз говорю – налоговая проверка Ивлеевой, скорее всего, не была запланирована на декабрь 2023 года. Но, вызвав такой общественный резонанс, у некоторых налоговых инспекторов могли возникнуть совершенно законные вопросы и желание их проверить с пристрастием.
И. Панкин:
- А вы думаете, что у нас по указивке ничего такого не работает?
Р. Осташко:
- Работает, конечно.
И. Панкин:
- И как вы на это смотрите?
Р. Осташко:
- В любой стране мира это происходит.
И. Панкин:
- Вы считаете, что это нас оправдывает?
Р. Осташко:
- Нет, не оправдывает. Это вопрос взросления и к этому нужно подходить как к данности. Нас снег и мороз на улице тоже не всегда устраивает, но он есть, был и будет, и мы на это не всегда можем повлиять. Это происходит в любой сфере. И это вопрос взросления. Чем взрослее общество, чем взрослее государство, тем меньше указивки имеют роль и значение.
И. Панкин:
- Мы смотрим на эту голую вечеринку и она нас так сильно волнует, как не волнует проблема легальной и нелегальной миграции. Мы нелегальной миграцией занялись активно только в этом году. Президент только сейчас начал активно об этом говорить.
Р. Осташко:
- Вопрос спорный.
И. Панкин:
- Ко мне вот сенатор Клишас приходил. За нелегальную миграцию они взялись крепко. А чем же вы занимались 30 лет? Скажите, а что касается легальной миграции и получения российского гражданства легальными мигрантами, некоторыми центральноазиатами, получается, в бОльших количествах и масштабах, я про паспорта говорю сейчас, сколько получают украинцы, которые по идее должны получать как бы больше паспортов? Но мы знаем, что есть как минимум одна центральноазиатская страна, не будем ее называть, чтобы не разжигать, граждане которой получают паспорта в бОльших масштабах.
Р. Осташко:
- Есть проблема, мягко говоря. И хорошо, что этим начали заниматься сейчас. Поздно, что поздновато….
И. Панкин:
- Подождите, пока только нелегальной начали… экзамен по русскому языку мы сами с вами знаем, как сдается.
Р. Осташко:
- Вот! Нелегальное получение российского паспорта – это тоже нелегальная миграция. Когда человек без оснований получает российский паспорт… вот человек получил российский паспорт и он считает – все, у него больше никто его не отберет. А это не так. И над этим работают. Это легальная миграция, когда у него паспорт российский, а он по-русски говорить не может? Я считаю, что это нелегальная миграция.
И. Панкин:
- Ну, кому-то дали на лапу – конечно, это незаконно.
Р. Осташко:
- И вот с этим нужно бороться. И если наши уважаемые товарищи в определенных структурах принимают решение выдавать паспорта за взятки, а такое бывает, и у нас уголовные дела на эту тему периодически появляются, не так часто, как хотелось бы, видимо, но возникают, то вопрос-то и к нашему государству совершенно справедливый. Над этим начинают работать.
И. Панкин:
- Вот вам еще парочка примеров. Приговор чуваку, который следил за квартирой военкора Саши Коца. Быстрый довольно-таки приговор – год колонии общего режима за то, что он по сути работал на иностранную разведку, на ГУР, на Буданова фактически. И вот вам, пожалуйста, прошла незамеченной новость. «Прокурор в ходе прения сторон в Тверском суде г. Москвы попросил назначить Егору Штовбе и Артему Камардину 6 и 7 лет колонии за чтение оскорбительных стихов о Донбассе». Общий режим тоже, второму еще и штраф припаяли, там есть и третий человек, который приговорен к 4 годам колонии общего режима. Что-то они там читали про ополченцев, какие-то оскорбительные стихи, в том числе, про мобилизацию, около памятника Маяковскому в Москве.
Р. Осташко:
- Давайте вспомним певца Шарлота так называемого, который…
И. Панкин:
- Шарлот по делу получил.
Р. Осташко:
- Нет, сначала-то он не получил. Он сначала тоже там 15 суток ареста – и все. А потом, как общество возбудилось, то стали задавать вопросы и все это дело пошло дальше. Это проблема. Но что меня радует, что мы об этом говорим. Говорим в эфире популярной радиостанции, говорим на всю страну. А, значит, эта проблема будет решаться. Не все сразу. Но хотелось бы нам с вами, конечно, чтобы было все сразу и по справедливости.
И. Панкин:
- Руслан, это значит, что наша правовая система управляемая. Судебная система, кстати, тоже управляемая кем-то. А суд как бы должен быть независимым, вы не находите?
Р. Осташко:
- Согласен.
И. Панкин:
- Даже если суд действует под давлением гражданского общества, это тоже плохо. Вы не находите?
Р. Осташко:
- Закон должен быть един для всех – я всегда говорил и говорю об этом. И когда я начинаю рассказывать о том, что одним из выходов из этой ситуации является ведение цифрового контроля – то, что называется тюрьма электронная, все под контролем – то почему-то не понимают, что это может быть хорошим выходом, когда алгоритмы принимают решение, а не человек, которого можно мотивировать. Да, сейчас люди скажут, что давайте тогда те, кто эти алгоритмы пишет и продумывает, они могут на них влиять…
И. Панкин:
- Вам предъявят цифровой концлагерь.
Р. Осташко:
- Мне это предъявляют уже регулярно, но я пока на текущий момент другого решения не вижу. И то, что президент занимается цифровизацией страны и мы внедряем все больше и больше цифровые сервисы, и помним, как у нас в 90-е годы на дорогах ГАИ и ГИБДД… сколько взяток мы периодически давали, и как сейчас? Камеры эту тему убрали. Тут другие вопросы – кому эти камеры принадлежат и сколько денег по оплаченному штрафу доходит в итоге до государства, а не владельцам этих камер, они существуют, которые можно обсуждать, но – тем не менее. Поэтому на текущий момент человек неидеальное существо и на любого человека, будь то судья, прокурор, полицейский или журналист, можно повлиять. Напугать либо купить.
И. Панкин:
- Про мигрантов еще немножко поговорим. Как мигрантов научить, помочь им, может быть, полюбить Россию так же, как и свою родину, из которой они прибывают сюда, к нам. Есть у вас какой-то универсальный совет, рецепт? Я еще и потому это говорю, что у нас президент анонсировал раздачу паспортов за участие в специальной военной операции. Леса рук мы не наблюдали по этому поводу.
Р. Осташко:
- Ну, я бы не сказал, что лес. Но есть. Более того, приезжают даже не из ближнего зарубежья, а из дальнего зарубежья. У меня большое количество друзей и знакомых сербов, которые приехали и которые хотят… Кубинцы приезжают. Ну ладно, да, это отдельная история. Я понимаю, в чем вопрос. Вопрос, прежде всего, к мигрантам из Средней Азии, которые не всегда хотят интегрироваться в наше российское общество.
И. Панкин:
- Вот-вот!
Р. Осташко:
- То есть, вопрос исключительно к ним. То есть, есть часть мигрантов из Средней Азии, которые хотят интегрироваться в наше общество, честно учат русский язык и хотят получить российский паспорт. А есть те, которые хотят здесь работать и зарабатывать, не выезжая, имея паспорт Российской Федерации, и все деньги отправлять своим родственникам туда, которые там живут. Максимально прозрачная и понятная процедура должна быть. То есть, мы должны четко озвучить правила…
И. Панкин:
- Это к слову про цифровизацию опять-таки.
Р. Осташко:
- Да. То есть, человек должен понимать, что надо не деньги заносить в конвертах людям, принимающим решение, а пойти по пунктам – один, два, три, четыре, пять, как это порой делается на сайте Госуслуг по предоставлению временной регистрации. Вот у нас помощница по хозяйству, она из Киргизии, потрясающая девочка! Очень давно хочет получить российское гражданство, мы пытаемся ей помочь. Мы ее официально регистрируем, сейчас трудоустраиваем, она приезжает и выезжает, то есть, все делает по закону, знает русский язык. Но там тоже есть нюанс. Как она рассказала, в Киргизии почему-то девочек русскому языку не учат в школах, а мальчики учат в обязательном порядке. Я, например, этого раньше не знал.
И. Панкин:
- В Киргизии очень хорошо говорят по-русски. Я там был полгода назад.
Р. Осташко:
- Да, в школе основной язык и, говорят, среди мужчин в столице разговаривать на русском – это хорошо и правильно. А вот девочек не учат, они учат сами, поэтому ей сложно. Но опять же, это вопрос индивидуальный, но он показательный. Есть люди, которые хотят к нам интегрироваться, понимают, что мы одна страна, многонациональная, хотя многие сейчас русские националисты скажут, что вот, опять… Тем не менее, это же правда – у нас многонациональная страна, многоконфессиональная. И в этом наша особенность – мы все живем в одной стране по одним законам. Процедура должна быть максимально прозрачной, открытой и понятной. Правила игры должны быть равными для всех. А не так, что ты приходишь, ты русский язык не знаешь… Ну, откуда у нас проблема эта многонационалов возникла, в Москве, прежде всего? Такси и строители. Ну и работники рынков. Те, с кем мы сталкиваемся часто. Когда у меня мама была жива еще, заказывая такси в больницу, на нее матом кричит какой-то человек, который плохо знает русский язык и который говорит, что ей нужно пройти километр, потому что ему неудобно подъехать, а она инвалид у меня, а он ее всячески посылает… И задаешься вопросом – а как этот человек оказался в России, как он получил разрешение на работу и что он вообще здесь делает и почему он до сих пор подвергает риску тех людей, которых он возит? Мы же все это понимаем и есть такая проблема. Есть лоббисты, которые заинтересованы в привозе мигрантов, прежде всего, строительный бизнес, где нужна дешевая рабочая сила, которой можно меньше платить и больше зарабатывать.
И. Панкин:
- Нет, имена этих лоббистов мы прекрасно знаем.
Р. Осташко:
- Им можно предъявить с точки зрения бизнеса?
И. Панкин:
- А они вам ответят – работать некому.
Р. Осташко:
- И частично будут правы. Потому что сейчас другая проблема возникает. Зона специальной военной операции. Заработная плата рядового состава 200 тысяч рублей. Ну, где-то 195, где-то 215 – тем не менее. И вот мужики, которые работали на заводах в регионах за 50-60 тысяч, многие сейчас пошли туда. У меня племянник пошел в зону СВО, потому что он говорит, что там хорошие деньги. Я люблю свою страну, но там и деньги хорошие. Мотивация финансовая не последним пунктом у него была. А кто будет работать там, где он раньше работал? И вот сейчас работодатели в регионах говорят – а как мы будем?
И. Панкин:
- Это значит, мигрантов будет еще больше?
Р. Осташко:
- Это значит, что нам самим нужно просыпаться. Это значит, что нам нужно повышать технологический уровень производства. Чтобы мы не древесину продавали и ресурсы на запад, а чтобы мы здесь все это перерабатывали. Я понимаю, что философский вопрос и на многие десятилетия, но да, мигранты, к сожалению, нужны будут. И в этом есть объективные причины – я назвал, СВО, мужчины у нас идут работать за деньги, которые я озвучил, 200 тысяч и выше. У нас в Москве и в Московской области сейчас за подписание контракта, что ты уезжаешь в зону СВО, выплачивают 1 миллион рублей. Это официальная информация, которая нигде не скрывается, рекламные щиты висят и в Московской области, и периодически в Москве их можно увидеть. Не так давно эту сумму назначили, но давайте честно скажем – сейчас многие мужики могут задуматься. И приезжают из других регионов, чтобы через Москву и Московскую область пойти служить. И это тоже проблема, которая отражается потом на нашей экономики. Кстати, что хорошо, почему такие суммы платят? Их стали отбирать. Берут далеко не всех желающих. Потому что он приезжает, а он по здоровью не подходит – что он там навоюет? А задача есть побеждать.
И. Панкин:
- Кстати говоря, еще одна проблемка возникает. Ведь у нас и в МВД сейчас дефицит возник, пару месяцев назад проходила новость, сам Колокольцев жаловался, глава МВД, что огромный дефицит кадров возник. Люди, судя по всему, уехали на фронт.
Р. Осташко:
- Нет, там другая проблема, я боюсь. Часть уехала на фронт, но основная часть дефицита – это люди, которые после СВО уволились из рядов вооруженных сил, Росгвардии и МВД. Есть такая проблема. Которые поняли, что в мирное время быть офицером – это престижно, почетно, хорошая зарплата, стабильная, главное, квартира потом получаешь, уходя на пенсию. А когда пришла специальная военная операция, то они понимают, что за это нужно идти воевать за родину, потому что в этом работа военнослужащего – защищать свою страну. И есть люди, которые ушли.
И. Панкин:
- То есть, какие-то «полупятисотые», я правильно понимаю?
Р. Осташко:
- Не полу, а конкретно.
И. Панкин:
- Пятисотый – это человек, которого призвали и он дезертировал, насколько я могу судить.
Р. Осташко:
- По сути, та же история… Я в семье военнослужащего вырос, у меня тесть сейчас в зоне СВО, отец уже давно на пенсии, и друзья у нас, в том числе, жены и мои, многие служат. Их не призывают, но многие служат – Тихоокеанский флот, Северный флот. Их не будут отправлять в зону СВО, потому что это наша стратегия, но они рассказывают, что есть ребята, которые опасались, что это будет происходить, и стали увольняться.
И. Панкин:
- И много таких?
Р. Осташко:
- Немного, но есть. Но дефицит-то все равно возникает. У нас в стране безработица отсутствует как класс, у нас некому на работу идти.
И. Панкин:
- Помните, в первый год прямо волна шла новостей про пятисотых. А потом я все меньше и меньше сталкивался с такими сообщениями.
Р. Осташко:
- Это было связано с мобилизацией. А сейчас мобилизации нет, это решается за счет добровольцев, в том числе, хорошей заработной платы, хороших подъемных при подписании контракта. Мы просто решили пойти по пути капитализма и мотивировать людей финансово.
И. Панкин:
- Кстати, это правильный подход?
Р. Осташко:
- В данном контексте это единственное верный подход.
И. Панкин:
- В чем суть контекста?
Р. Осташко:
- В том, что за деньги можно купить желание человека пойти воевать.
И. Панкин:
- А если деньги закончатся, желание тоже пропадет?
Р. Осташко:
- У кого-то пропадет. Но оно у нас с вами никогда не пропадет.
И. Панкин:
- У нас с вами нет. А у других людей?
Р. Осташко:
- А если деньги закончатся, то спрашивать не будут – будет общий призыв и мы все возьмем оружие и пойдем защищать. Ну, те, кто не сбежит. А сейчас, пока есть такая возможность – не проводить всеобщую мобилизацию – то нужно пользоваться правом это купить. Ну, я очень грубо говорю, да простят мне люди, которые идут в зону СВО, естественно, не за деньги, но при этом получают хорошую зарплату, но это факт. И это труд, и эта работа должна оплачиваться хорошо.
И. Панкин:
- Я не спорю по поводу оплаты. Я сам то же самое скажу. Но есть момент. Мы не перебарщиваем ли, допустим, когда говорим, что за каждый, грубо говоря, подбитый танк по миллиону рублей?
Р. Осташко:
- У нас есть такая возможность – мы богатая страна. Мы же все понимаем, что определенные люди прошли по бизнесу и сказали – ребята, вы получаете сверхдоходы, мы не имеем законных оснований вам что-то предъявлять, но было бы неплохо, если бы вы поделились. И многие крупные компании стали вкладывать деньги в различные фонды, которые закупают вооружение, покупают снаряжение для своих регионов, для своих подразделений, и таким образом поддерживают и помогают.
И. Панкин:
- Да, а были губернаторы, которые с чего-то решили, что могут выделить и помочь. Хотя надо бы на свой регион посмотреть…
Р. Осташко:
- Да, было такое.
И. Панкин:
- Видите, губернаторы, я считаю, уже куда-то не туда пошли. Вы за регионом присматривайте, а не про танки думайте!
Р. Осташко:
- По-разному бывает. Опять же, сейчас проходит выставка-форум «Россия» на ВДНХ. Потрясающая выставка! Но некоторые регионы вложились много деньгами, а некоторые очень скромненько выставили.
И. Панкин:
- С чем это связываете, кстати?
Р. Осташко:
- Приоритеты. Есть богатые регионы, которые могут себе позволить, а есть такие, которые не могут себе позволить, у которых очень скромненькие стенды. Вот те, которые скромненькие, мне почему-то интереснее понять. Потому что они тратят деньги, наверное, на другое. И для них важнее другое.
И. Панкин:
- Вот мы говорим про деньги, про то, что мы богатая страна и нам хватит денег, перейдем тогда на более понятные темы, более легкие, на которые каждый дурак может рассуждать. Конечно, это международка. Хватил ли у нас денег на то, чтобы победить коллективный запад? Конечно, мы с вами в эфире озвучиваем постоянно информацию о том, что там деньги кончаются…
Р. Осташко:
- Не хватит. Нет, нет, там деньги кончаются, но в целом, если мы будем воевать на их поле по их правилам, меняясь финансами, конечно, нам не хватит.
И. Панкин:
- А мы сейчас на каком поле?
Р. Осташко:
- Мы сейчас на гибридном поле. Мы показали уже всему западу, что количество денег на счету не равно количеству боеприпасов на фронте, что их нужно еще произвести, а для этого нужно запускать технологические цепочки производства и т.д. А в Европе не могут их наладить, потому что тот же концерн «Рейнметалл» говорит – дайте нам контракт на 5-10 лет, тогда мы откроем новые конвейеры. А им никто этого дать не может. А мы как-то с этим справились. У нас денег меньше, и сравнивать тут нет смысла с коллективным западом, а патронов на фронте хватает. Ну, по сравнению с тем, что могло бы быть по их расчетам, если деньги приравнять к количеству возможных вооружений. Поэтому это гибридный фронт, он связан, конечно, с количеством денег, но главное, он связан с тем, как эти деньги тратятся. Мы их тратим сейчас гораздо эффективнее, чем это делает в целом коллективный запад. Но если сравнивать, можем ли мы тягаться вдолгую с их машиной и нашей машинкой, то, конечно же, нет. Но мы же работаем над тем, чтобы их машина не была единой целостной, а чтобы наши союзники увеличивались и усиливались. Китай, Иран. Кто бы мог подумать 20 лет назад, что Иран будет нам технологически в военном плане помогать?
И. Панкин:
- И довольно серьезно. По беспилотникам очень поддержали.
Р. Осташко:
- А Северная Корея, над которой многие смеялись и говорили – ха-ха-ха, это диктаторское государство непонятное…
И. Панкин:
- Оно сейчас помогает снарядами.
Р. Осташко:
- Еще как!
И. Панкин:
- Потери так или иначе у нас тоже есть. А оно того стоит?
Р. Осташко:
- Этот вопрос я задаю ребятам, которые идут вперед и готовы отдать свою жизнь. Они однозначно говорят, что оно того стоит. Я этот вопрос задаю матерям и женам, которые потеряли своих детей, своих мужей, и они тоже говорят, что оно того стоит. Но самое главное, этот вопрос мы должны сами себе задать, потому что нам отвечать перед их семьями, которые остались без детей, без кормильцев – стоил он того или не стоил. Я же часто публично выступаю, и с группой выступаем, и один приезжаю, и всегда говорю аудитории, что мы с вами должны жить за себя и за того парня. Мы должны сделать так, чтобы детям наших военнослужащих в детских садах не говорили, что твой папа убийца. А такое, к сожалению, иногда бывает.
И. Панкин:
- Да.
Р. Осташко:
- Мы должны реагировать на учителей, которые отказываются приводить героев специальной военной операции в школы, потому что мы же против войны, у нас же школа, а это должно быть образование, зачем военных сюда приводите? Такое тоже, к сожалению, бывает. Вот мы в этом плане должны проснуться. И ответ на это должны дать мы сами себе.
И. Панкин:
- Действительно, участники специальной военной операции должны приходить в школу? Есть же люди, которые просто гуманисты, которые скажут, что я бы не хотел, чтобы к моему ребенку приходил военный.
Р. Осташко:
- Ну, тогда пусть скажет, что я бы не хотел, чтобы мой ребенок учил историю Великой Отечественной войны.
И. Панкин:
- Справедливо. А можно ли сравнивать Великую Отечественную войну и СВО?
Р. Осташко:
- Сравнивать можно, но они непохожи. Очень много отличий. Но сравнивать, конечно, можно и нужно. И с Великой Отечественной, и даже с первой мировой. Надо сравнивать. Потому что нужно понимать, насколько мы сделали работу над ошибками, насколько мы поменялись. В сравнении школ. Мы с командой снимали документальные фильмы о героях специальной военной операции и там был один кинолог, который потерял собаку в зоне СВО – она геройски погибла, спасая жизни, и у него другая теперь собака, которая тоже уже была в зоне СВО. И вот пример того, как он ходит по школам с этой собакой и за интерес детей к животному по определению интерес, у любого, а к дрессированной собаке, воспитанной собаке, которая занимается с кинологом, это интерес втройне, и вот на этом фоне, когда детишки подбегают и начинают собаку гладить, когда он рассказывает о подвигах собаки, почему дети гораздо быстрее воспринимают информацию через подвиг животного, чем через подвиг человека сейчас. Это одна из форм. Есть герои, которые умеют говорить, которые сразу заинтересовывают. Но вот почему я привел пример с кинологом? Потому что мы делали презентацию наших фильмов, кстати, при поддержке Фонда культурных инициатив, это было по поводу того, какая культура у нас должна быть и сколько государство над этим работает и сколько всего делает, объективно. Мы делали это в Музее Победы и сколько там детей приходят посмотреть музей и, когда увидели собаку, сколько собиралось вокруг и сколько интересовалось, а почему эта собака с медалями, а кто этот дядечка, который рядом с собакой и с какими глазами они слушали его историю. И вот на этом фоне рассказывать детям про то, что происходит в зоне СВО, это нужно. Это правильно, это интересно. И я не думаю, что… какие-то родители, конечно, и могут быть против этого, но дети будут точно в восторге и они будут и точно заинтересованы этой темой. А задача нас, как взрослого поколения, заинтересовать молодежь изучать дальше эту тему. А погружаясь дальше и имея заинтересованность, они докопаются до правды, они узнают детали и подробности и мы получим взрослое гражданское общество.
И. Панкин:
- В продолжение темы денафицикации и демилитаризации, какие у нас действительно задачи в финальной части СВО? Освободить те границы, которые мы прописали в Конституции – это новые регионы? Либо пойти дальше?
Р. Осташко:
- Президент уже озвучил это. Я искал для себя этот вопрос. Где мы остановимся? – всегда было интересно, куда дойдем. И я понял, что нет ответа на этот вопрос. Просто потому, что президент изначально сказал, что это не территориальный конфликт, у нас территорий своих неосвоенных много. Где нам готовы будет государство Украина дать гарантии своего нейтрального статуса и неконфликтной ситуации с нами, там мы и остановимся. Но я боюсь, что при текущем раскладе это невозможно сделать, пока мы не освободим всю территорию Украины. Но это не значит, что завтра, когда может поменяться власть на Украине, эта ситуация не возникнет. Вопрос в том, что мы перестали им верить на слово. Сейчас пойти на условный Минск-3 было бы глупо и мы на это не пойдем – это все прекрасно знают.
И. Панкин:
- То есть, переговоров не будет, по-вашему?
Р. Осташко:
- Нет, переговоры идут постоянно.
И. Панкин:
- Нет, я имею в виду финальных, которые приблизят нас к какой-то заморозке.
Р. Осташко:
- О заморозке конфликта и об остановке конфликта переговоры шли с 24 февраля 2022 года, и они даже имели определенный прогресс и об этом все знают. А потом прилетел…
И. Панкин:
- А потом в Стамбуле, да.
Р. Осташко:
- Да, потом в Стамбуле уже были какие-то компромиссные переговоры, которые устраивали уже украинскую сторону, но прилетел Борис Джонсон и сказал, что будем пока воевать. На текущий момент переговоры будут вестись, но никто останавливать не будет боевых действий. Но тут возникает вопрос дальше – когда мы освобождаем всю территорию Украины, а до этого, вероятнее всего, дойдет, потому что текущая власть в Киеве не способна договариваться, да и что делать с недружественной Польшей, с недружественной Прибалтикой?
И. Панкин:
- Украина откажется от всех претензий на вступление в НАТО – то, что называется нейтральным статусом, да, согласится на него. А ведь от нейтрального статуса отказались как раз Финляндия и в перспективе и Швеция вступит в НАТО тоже. Это не проблема разве?
Р. Осташко:
- Проблема.
И. Панкин:
- Да, еще есть Молдавия, кстати говоря. Поговаривают, что и они тоже могут в НАТО вступить.
Р. Осташко:
- Проблема. Поэтому на текущий момент… просто обещание нейтральный статус иметь оно нас не устроит. Это должно быть…
И. Панкин:
- Нет, вопрос-то в другом. С Украиной разобрались. Допустим, у них теперь желание нейтрального статуса.
Р. Осташко:
- У нас конфликт не на Украине.
И. Панкин:
- Нет, я про нейтральный статус говорю.
Р. Осташко:
- Поэтому и с Молдавией, и с Польшей, и с Прибалтикой нужно разбираться дальше.
И. Панкин:
- Вот. То есть, и с Прибалтикой будем воевать?
Р. Осташко:
- Не в зоне специальной военной операции для начала.
И. Панкин:
- А как? Политическим способом?
Р. Осташко:
- Пока да.
И. Панкин:
- А как это делать?
Р. Осташко:
- Хороший вопрос. Я, например, не вижу политического регулирования.
И. Панкин:
- То есть, все-таки военный?
Р. Осташко:
- Нет. Оно появится, когда вопрос с Украиной решится. Они все пытаются проверить, насколько мы сильны.
И. Панкин:
- То есть, я так понимаю, исходя из ваших слов, что мы собираемся как раз в перспективе продолжить воевать? На Украине все не остановится и не закончится.
Р. Осташко:
- Не военным методом. Как я это вижу ситуацию? Мы освобождаем Украину и они резко становятся договороспособными.
И. Панкин:
- Прибалтика?
Р. Осташко:
- Да.
И. Панкин:
- Даже поляки более вменяемы в этом смысле.
Р. Осташко:
- И Прибалтика, в том числе, будет. Сейчас в это верится с трудом.
И. Панкин:
- Поляки по каким-то своим причинам ненавидят русских. Есть ряд причин.
Р. Осташко:
- Исторически порой объективных, давайте честно.
И. Панкин:
- Возможно, да. Я не планирую дискутировать с вами на эту тему. А вот Прибалтика – там просто во власти в каждой из этих трех стран сидят фашисты настоящие и с ними договариваться просто не о чем.
Р. Осташко:
- Все верно. С ними договариваться не о чем. Но они завтра могут уйти.
И. Панкин:
- Интересно. То есть, их тоже поменяют, снимут?
Р. Осташко:
- Да.
И. Панкин:
- Так вот на что ставка делается.
Р. Осташко:
- Почему мы считаем, что игра в майданы – это игра только в одну сторону?
И. Панкин:
- Прогноз на следующий год. Можно общий. От вас.
Р. Осташко:
- Перелом военный.
И. Панкин:
- Что такое перелом?
Р. Осташко:
- Это когда мы начнем стабильно двигаться и они будут понимать, что дальнейшее сопротивление при текущем раскладе не перспективно.
И. Панкин:
- Ну, мы и сейчас стабильно продвигаемся.
Р. Осташко:
- Мы сейчас находимся в состоянии активной обороны. Мы не продвигаемся.
И. Панкин:
- Продвижение фактически по всем фронтам у нас идет.
Р. Осташко:
- Оно не активное все равно. Есть успехи, никто этого не отрицает, но мы же понимаем, что нам нужен перелом. И надо брать не военным методом, но окружать крупные города. В следующем году какие-то крупные города мы сможем получить в состав законных территорий Российской Федерации в соответствии с Конституцией, я бы так это назвал. И после выборов, как мне видится, мы ждем активных уже наступательных наших действий. Мы ждем определенных перестановок в правительстве, что в отставку по умолчанию уходят сразу все и выйдут из этой отставки не все.
И. Панкин:
- Но Мишустин-то вас устраивает, как глава правительства?
Р. Осташко:
- Да. Я думаю, он останется. По другим смотреть надо. Но всех же волнует, прежде всего, вопрос СВО. Не закончится спецоперация, но коренной перелом произойдет. Украина будет болтаться, будет ждать, пока их придут и спасут. Возможно, к концу года вступление там польских войск, контингента, на западную Украину, о чем мы говорили еще в прошлом году. То есть, сейчас это невозможно, потому что никто не хочет умирать за те цели, которые стоят. Но когда будет понятно, что перелом происходит и русских не остановить, они придут пытаться забрать свое. Ну а дальше будем смотреть. Вот если про СВО – у меня прогноз такой – в следующем году все не закончится.
И. Панкин:
- Хотелось бы услышать другое, ну да ладно.
Р. Осташко:
- Но перелом произойдет. У нас в голове придет понимание, что все… грубо говоря, там 1943 год. Еще впереди много всего, и, к сожалению, гибель наших ребят, но понятно, что победа будет за нами.
И. Панкин:
- Руслан Осташко, известный телеведущий программы «Время покажет» на Первом канале, член Центрального штаба Народного фронта и я, Иван Панкин, были здесь, остались очень довольны. До свидания, всех с новым годом!
Р. Осташко:
- До свидания!
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
