Глава ВЦИОМ Валерий Федоров. Почему выборы объединили россиян
В. Ворсобин:
- У микрофона Владимир Ворсобин. После выборов просто необходимо поговорить с Валерием Валерьевичем Федоровым, генеральным директором Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ). То, что Путин стал президентом, не самая большая неожиданность на этих выборах. А как объяснить такое единодушие? Вчера вы опубликовали цифру, что 83% граждан доверяют выборам. Лично для меня это было неожиданным. У нас традиционно скептически относятся к выборной системе.
В. Федоров:
- Так и есть.
В. Ворсобин:
- Как объяснить, что люди вдруг поверили в выборы?
В. Федоров:
- Мы с вами совпали в ощущениях. И тут не только речь об интуиции. Мы точно знаем, что чем выше официальные данные по явке и чем выше официальные данные по проценту голосов, которые набрал победитель, тем больше возникает недоверия, сомнений, обвинений в том, честно ли все было или нет. А в этом году сильно меньше. Я думаю, здесь две главные причины. Первая – социально-психологическая. На самом деле мы очень хотели, мы, - народ Российской Федерации, все практически, за небольшим исключением, хотели, чтобы эти выборы прошли очень быстро, спокойно и с предсказуемым результатом. Почему? Потому что время сейчас такое, что всякие рискованные эксперименты недопустимы. Поэтому выборы – очень важная процедура. Она обязательно должна сохраняться. Все рассказы о том, что давайте сэкономим деньги и выборы отменим, они не принимаются людьми.
Но очевидно, что о выборах говорить как о такой яркой конкурентной игре, о соревновании, о футбольном матче, где до последнего не знаешь, кто все-таки победит, это вполне приемлемо во времена спокойные. А сейчас у нас времена военные. Сейчас цена ошибки кратно выросла. Поэтому для огромного большинства людей, действительно, вопроса не стояло, за кого голосовать и голосовать ли. Все прекрасно понимают, что да, надо прийти, проголосовать. И понятно – за кого проголосовать. И понятно, почему проголосовать. Поэтому, когда результат совпал с ожиданиями, то это резко укрепило доверие к этим выборам.
Есть вторая сторона медали. Кто обычно говорит о том, что выборы нечестные, что все украли, что все сфальсифицировали, нарушили и так далее? Это говорит совершенно определенная группа людей. Одна и та же, она не меняется на протяжении двух десятилетий, даже чуть больше. Все одни и те же спикеры, все одни и те же организации, все одни и те же деньги. Вопрос: что с этой группой стало за последние два года? Отвечаю: эта группа, как у классика написано, «а господа все в Париже», - эта группа разъехалась по солнечным Бишкекам, Батуми и другим местам, где подешевле, потому что туда, где подороже, уже не пускают, денег нет на них. Эта публика разбежалась. Сейчас поднимать обычный хай по поводу того, что все украли, - просто меньше стало этих ребят и организаций. Информационный поток изменился.
В. Ворсобин:
- Это говорит о том, что административный ресурс не был криминальным образом задействован? Если эти ребята не кричат, значит, все честно? У людей есть это соотношение?
В. Федоров:
- Как человек определяет – честные выборы или нечестные? Обычный человек, не политизированный, не член какой-нибудь партии, не тот, кто постоянно в напряжении следит за всеми перипетиями, крутыми поворотами политической жизни. Как он понимает, что все нормально? Два главных условия. Первое – то, что происходит, в принципе ему нравится. То есть отвечает его ожиданиям. Нравится – это я, наверное, погорячился, а отвечает ожиданиям. То есть я вот так думал, так оно и произошло. Все, гармония, конгруэнтность. Помните, как у Жванецкого в диалоге советских времен: заходишь в магазин, спрашиваешь «Спичек нет?», продавщица отвечает - «Нет». «Рыбы нет?» - «Нет». То есть чего хотел, то и получил. Это на самом деле очень важный элемент предсказуемости, вне зависимости от того, позитивно ты настроен, негативно. Если ты получаешь из вселенной ответ, который полностью отвечает твоим ожиданиям, значит, все стабильно, нормально и предсказуемо.
Второй момент – информационный фон. Если с утра до ночи тебе из всех ящиков, каналов и прочее кричат о том, что все украдено, все нарушено, все сфальсифицировано, даже самый благонамеренный и лояльный человек начнет сомневаться. А если этих криков стало кратно меньше, то и поводов сомневаться на этот счет нет. Все – пришли, проголосовали, порадовались и пошли дальше. Много других важных дел.
В. Ворсобин:
- Вы у нас в эфире говорили о разных Россиях: воюющей, столичных, с разным отношением к СВО.
В. Федоров:
- Россия у всех у нас одна. И выборы это показали.
В. Ворсобин:
- Куда эти России вдруг исчезли? Или они вдруг объединились?
В. Федоров:
- У нас огромная разнообразная страна. Разнообразная даже не столько по своим географическим условиям, хотя, понятно, Кубань это одно, Ямал – другое, калининградская ривьера – совсем третье. Она разнообразная по укладам жизненным, по экономическим возможностям, материальным возможностям, по возможностям трудоустройства, по уровню доступа ко всем возможностям, которые предоставляет современный потребительский рай. И так далее, и тому подобное. Действительно, страна очень разная.
Еще один важный аспект этого разнообразия – многопоколенность. Есть такое понятие. Примерно до начала ХХ века, в некоторых странах и до середины ХХ века в каждой стране сосуществовали два поколения людей. Третьей поколение – старики – было очень малочисленным. Не случайно Бисмарк в 1870-х годах в Германии ввел социальное страхование по старости, то есть пенсию, как мы ее знаем сегодня. Он был первым. И это мало чего стоило бюджету, потому что мало кто доживал до выхода на пенсию. А сегодня что? А сегодня у нас не два поколения вместе живут и даже не три. у нас сегодня пять поколений живет одновременно в одной стране. Мы стали «более лучше одеваться», как известно (Света из Иваново незабываемая нам открыла глаза). Но мы стали еще и дольше жить. Не все, к сожалению. И мы не рекордсмены здесь. Но все-таки сильно дольше стали жить. Поэтому пять поколений, а поколения – это связка, некое единство людей, которые объединены общими паттернами восприятия, одни и те же вещи для одних важны, а для других – нет. У них более близкие ценности. Конечно, у них тоже есть разногласия. В каждом поколении, условно, есть либералы, есть социалисты, есть мизантропы, есть, наоборот, альтруисты, есть скептики, есть оптимисты. Это все воспроизводится.
Но понятно, что человек, родившийся в 1940 или 1945 году, и человек, родившийся в 1995 году, я имею в виду нашу страну, эти люди совершенно по-разному будут смотреть на значительную часть тем, вопросов, проблем, которые актуальны. И все мы живем в одном обществе. Для одного «Вставай, страна огромная!» берет за душу и тут же вызывает стремление встать и пойти что-то сделать хорошее для нашей великой страны, защитить ее. А для другого – какая-то неизвестная песня.
В. Ворсобин:
- Глядя на результаты голосования, такое ощущение, как будто все слились с одно.
В. Федоров:
- Что же такое выборы? Выборы, как и национальные праздники, они позволяют людям ощутить свое единство за пределами не только узких кругов – семейных, близких друзей, не только за пределами поколенческих связок, но и ощутить свое единство, свою общность со всеми гражданами страны. Когда говорят «на выборы как на праздник», вот этот элемент нужно иметь в виду. Это действительно нация, придя в день голосования на избирательные участки, ощущает себя как нация, а не как просто жители определенного города, представители определенной национальности или определенной профессии, или одного поколения. Мы граждане великой России. Противоречия уходят.
В. Ворсобин:
-Я понимаю, почему именно сейчас все это происходит.
В. Федоров:
- Потому что у нас идет глобальная санкционная война.
В. Ворсобин:
- Но ведь эти разные России относятся к разным проблема по-разному. Возьмем даже СВО. Столичная Россия – это одно отношение. Воюющая – кстати, не такой уж и большой слой, - другое. Люди, которые скептически относятся к СВО, пошли и проголосовали за Путина?
В. Федоров:
- У нас явка 77%. То есть 23% вообще не голосовали. Я уверен, что значительная часть тех, кто критически относится к СВО, у нас такие есть, их немало, порядка 15%, по нашим опросам, кто отвечает, что против СВО, у них была опция – сидеть дома и не голосовать. Раньше это называлось «голосовать ногами». Была возможность проголосовать за других кандидатов. У нас их было четыре. Самый очевидный вариант – Владислав Даванков, его Ходорковский и прочие организаторы этой предательской колонны всячески рекламировали: вот он, давайте, поддержите его, этим самым вы скажете «нет Путину». Это было очень смешно, потому что Даванков никогда против СВО не высказывался. Если бы высказывался, сомневаюсь, что партия «Новые люди» его бы выдвинула в качестве своего кандидата. Тем не менее.
Когда вы говорите, что удивительно, как же так, где же те люди, которые против СВО, - где они? Во-первых, по домам сидят. Во-вторых, голосуют за Даванкова, по приказу Ходорковского и иже с ним. И в-третьих, поразъехались. Я напомню, что чисто физически эта публика сбежала, причем достаточно давно. Сейчас она больше заботится не о том, кто будет президентом России, а как бы с голоду не умереть в этих солнечных Бишкеках. И дай вам бог сто лет жизни. Пожалуйста, обустраивайтесь на новом месте, а о нас лучше забывайте. Потому что наши с вами пути разошлись. И я думаю, это недолго. Я думаю, этим ребятам нужно почитать мемуары белоэмигрантов, которые думали, что покидают Россию на несколько месяцев, а покинули ее на всю жизнь.
В. Ворсобин:
- Вы анализировали голосование за рубежом? Что оно показало?
В. Федоров:
- А чего его анализировать? Официальные результаты все опубликованы. Там оно очень разное. Самый смешной пример был в Берлине. Тот самый участок, с которого были видео очень вирусные в интернете, очереди стоят, в этих очередях радостный Ходорковский, вдова Навального, прочие записные лидеры беглецов, потом опубликовали результаты выборов. Если не ошибаюсь, 44% получил Путин на этом участке. О чем говорить? На самом деле надо понимать, что за рубежом у нас, по данным Центризбиркома, 1,8 млн. избирателей. Потому что многие из тех, кто бежит, российский паспорт не сдают и не уведомляют органы МВД о том, что переселяется на ПМЖ. Поэтому официально они не там, а официально они в России. Так что по официальным данным, а они могут быть занижены по этой причине, где-то 1,8 млн. И участков, конечно, сильно меньше. Потому что на основной территории Российской Федерации у нас порядка 114 млн. избирателей.
В. Ворсобин:
- А там даже можно посмотреть, какие страны как голосовали – Германия, Великобритания...
В. Федоров:
- Да. Но это вообще никакого значения не имеет. Это 1-1,5% от общего числа избирателей. Даже если бы все они пришли по призыву Ходорковского и проголосовали, условно, за Даванкова, это бы прибавило Даванкову 1%, ну, 1,5 максимум.
В. Ворсобин:
- Валерий Валерьевич, я вернусь к нашему разговору. Мы говорили о том, что люди пришли на голосование, хотя хотели, чтобы это голосование быстро прошло, чтобы не было такой полноценной борьбы, потому что не то время. А в чем тогда мотивация вообще прихода? Когда такое, «отбыть номер»…
В. Федоров:
- Нет, ни в коем случае не «отбыть номер».
В. Ворсобин:
- Обычно людей это не мотивирует. Откуда такая мотивация?
В. Федоров:
- «Отбыть номер» - это когда вас призвали или приказали прийти на какое-то скучное мероприятие, и вы думаете: блин, а я бы лучше на дачу поехал, я бы лучше с друзьями пиво выпил. Нет, все не так. Тут смысл был совершенно в другом. Я неслучайно говорю о празднике. Это аналогия с праздником. То есть на государственном празднике вы себя ощущаете гражданами великой страны. На гендерном празднике, например, 23 февраля, вы себя ощущаете не только защитниками страны, но и мужчинами, 8 марта вы себя ощущаете прекрасными женщинами. То есть это чувство единства, оно очень теплое, оно очень важное. Конечно, вы не «отбываете номер» 8 марта. Ну, есть люди, которые и 8 марта «отбывают номер», мы их всех знаем, к сожалению. Но, к счастью, их не так много. Именно поэтому, даже если отменить, запретить… Вот на Украине сейчас отменили праздник 8 марта, например. Как вы думаете, украинцы перестали его праздновать? Нет, они не перестали его праздновать, он для них остается важным, это традиция, она укоренилась, и просто запретом каким-то или указом ее не отменишь. Люди испытывают позитивные чувства, они выполняют очень важные ритуал. Ритуалы очень важны. Ну, китайцы вообще считают, что ритуал делает человека цивилизованным, и если ты не исполняешь ритуалы, ты - дикий варвар. Ну, мы не китайцы, у нас немножко другое отношение, но в любом человеческом обществе ритуалы крайне важны. И праздники – это тоже ритуалы, особые ритуалы, и выборы – это ритуал.
Знаете, догма какая в мировой либеральной демократии, которой нас все учили? Я вот отделение политологии закончил в свое время, и меня этому учили. Я как раз в начале 90-х всё это впитывал, так сказать, не с молоком матери, но близко к тому. Догма такая. Демократия – это процедура. То есть важно, не кто победил, а важно, что выборы, партии, кандидаты, агитация, все машут флажками, а затем колоннами идут, участвуют, голосуют. И все проигравшие тут же пожимают руку победителю, поздравляют его и говорят: да, ты победил, но через 4 года или через 6 лет мы снова померяемся силами, и, уверен, в следующий раз я приду к победе.
В. Ворсобин:
- Но это в том случае, если все этапы избирательной кампании были соблюдены, все было свободно…
В. Федоров:
- Ну, а кто об этом говорит людям? Людям говорят: все было свободно, все было конституционно, все было открыто. Люди: да, хорошо, замечательно. То есть люди сами специально не думают о таких вещах. О таких вещах обычно думают политологи, это их профессия, за это им хлеб с маслом дают. Во-вторых, об этом думают иностранные агенты, у которых задача очень простая – всё обгадить и рассказать, что все делается неправильно, не так, и вообще, вас надо отсюда всех выгнать и насадить здесь совершенно другую власть. Они за это свой хлеб с маслом получают. Ну и, конечно, об этом думают наши геополитические противники. Я напомню, у нас время, к сожалению, не мирное, и не на Украине только военные действия идут. Мы находимся в экономической блокаде, в дипломатической блокаде, нас пытаются изолировать, нам финансовые платежи перекрывают, блокируют всё. Например, в декабре турецкие банки в большинстве своем перестали проводить платежи российских контрагентов. А на основании чего? Что, им захотелось, что ли? Раньше не хотелось, а сейчас захотелось? Нет, просто президент Байден подписал указ исполнительный и сообщил, что все турецкие банки, которые будут проводить платежи российских контрагентов, теперь будут подвергнуты так называемым вторичным санкциям со стороны США. То есть им, например, запретят с долларами работать, а это для них прямой пункт к банкротству.
В. Ворсобин:
- Я просто удивился, что в этом списке у вас только те заинтересованные лица с той и с другой стороны, но нет неравнодушных граждан, которые просто переживают за выборы. Таких не существует?
В. Федоров:
- У нас есть неравнодушные граждане. У меня, например, близкий товарищ руководит организацией, которая так и называется – «Неравнодушный человек». Раньше она называлась «Неравнодушный гражданин», но теперь он понял, что человек – это важнее, чем гражданин. Они переживают не о процедуре, они переживают о результате. Надо понимать, что обычные люди оценивают политическую систему не по процедурам, как бы нам ни учили эти либерально-демократические учителя. Нет, по результату они оценивают. Если у вас суперконкурентная, супердемократическая, суперлиберальная система, а люди живут плохо и хуже, чем раньше, и обещания, которые им дают политики, пришедшие к власти, не выполняются, и принимаются решения, прямо противоречащие четко выраженному мнению большинства людей (а это происходит, к сожалению, в современных демократиях сплошь и рядом), тогда люди говорят: что-то идет не так, наверное, неважно, сколько кандидатов и насколько «свободна» пресса, а важно, какую политику проводят эти люди. И вот наши люди в этом смысле, они вообще не формалисты, они в эти сказки, что демократия – это процедура, не верят, и многие даже с ними незнакомы, не добрались до них эти сказки. Для них критерий того, что все идет правильно, это политика властей, вот она идет на пользу людям или нет.
В. Ворсобин:
- Подождите. Избранных властей. И если мы не будем соблюдать процедуру, то слово «избранных» тоже исчезнет, и будет просто то, что дано богом.
В. Федоров:
- Вот есть Конституция, основной закон, он очень важный, его большинство граждан читали один раз в жизни, в школе, в старших классах. Дальше читать они его бросили. И вот по этой Конституции у нас в стране самые ключевые решения принимает один человек – президент Российской Федерации. Он премьер-министра назначает, ключевых министров, руководит работой правительства, вносит законопроекты в Госдуму и т.д. Люди это прекрасно понимают. Поэтому выборы президента для них самые важные, гораздо важнее, чем, например, выборы в Государственную Думу. Поэтому и явка на выборах президента гораздо выше. Люди понимают, цена ошибка кратно возрастает. Вот выберешь какого-нибудь веселого, модного, современного краснобая… Вот Макрон, прекрасный был человек, казалось бы, на президентских выборах, обещал сделать Францию, ну, не великой, но говорил: превратим французов в нацию стартапов. Классно.
В. Ворсобин:
- Народ взял и проголосовал за него.
В. Федоров:
- Народ проголосовал в едином порыве, забыл правых, левых, поддержал. И что происходит с Францией? Сейчас у Макрона рейтинг, если не ошибаюсь, 24%. Сейчас он пускается во все тяжкие, предлагает ввести европейские войска на Украину, знаете, для чего? Чтобы не проиграть выборы в Европарламент, которые он явно проигрывает.
В. Ворсобин:
- Валерий Валерьевич, мы поговорили о своеобразии наших выборов, мотивации и т.д. Вы сейчас говорили о процедуре. Эти несчастные заложники процедуры, другие кандидаты в этих выборах, мне их было просто жаль, они считали свои проценты, как нищий в своей кепке для мелочи, который подаяние собирает. В чем все-таки была их слабость, как вы считаете? И могли бы они вообще чем-то удивить и собрать больше?
В. Федоров:
- Я тоже категорически против того, чтобы их пинать ногами. Я считаю, что все они прекрасные ребята, все они отлично выполнили свою задачу. Задача была очень простая. Две задачи. Первая задача. Раз уж мы стали играть в демократию, нам сообщили, что других вариантов нет, если не будете играть в демократию, то мы вас исключим отовсюду, везде забаним, лишим доступа ко всему… Сейчас уже, правда, нас везде исключили, везде забанили и лишили доступа ко всему, но мы по привычке продолжаем играть в эту демократию. Но у этой игры есть свои правила. Кандидатов должно быть больше одного, желательно даже больше двух. Хотя в Соединенных Штатах в принципе двух хватает, третий уже лишний, пытаются всячески не пустить его.
Поэтому кандидатов должно быть некоторое количество. И, конечно, кто-то будет проигравшим. Это задача была такая, я бы сказал, общенациональная. Нужно было в очередной раз показать, что у нас все, как у людей, что мы не забыли эти правила, которые вы всему миру навязали и объявили их истиной в последней инстанции, шаг влево, шаг вправо – расстрел. Была внутренняя задача вторая, очень важная для них, но не для страны в целом, - представить свои партии. Я напомню, у нас в Государственной Думе представлено 5 партий. Кандидатов было 4. Почему одна взяла самоотвод? Это «Справедливая Россия» Сергея Миронова. Я думаю, это большая ошибка, и она им еще аукнется, потому что через два года будут выборы в Государственную Думу. Парламентская партия, которая своего кандидата не выдвигает, это слабая партия. То есть они кандидаты номер один на выход из Госдумы, к сожалению. Остальные партии имеют хорошие шансы на выборах 2026 года сохранить свое представительство в Госдуме. А представительство в Госдуме – это, знаете, звездный билет. То есть там госфинансирование, инфраструктура обеспечена, на местах все к тебе относятся (губернаторы, мэры) очень уважительно. Ты можешь вносить законопроекты, постоянно пиариться на телевидении и т.д. Ну, то есть парламентская партия отличается от непарламентской, как «Волга» от «Запорожца». И вот «Справедливая Россия» уверенно идет к статусу непарламентской партии, а остальные создают для себя хороший задел на 2026 год.
Теперь вопрос, кто из них набрал больше, кто меньше. Знаете, мы же прогноз делали, представляли его 11 марта. Когда мы его составляли, думали: а может быть, всех трех кандидатов дать в одной группе с таким диапазоном, ну, например, 4-6%. Потом отказались, дали каждому свою прогнозную цифру, но в принципе они так близко шли голова к голове, что различие между этой тройкой укладывалось в погрешность измерения. И говорить, что вот этот хорошо выступил на дебатах, а тот – какой-то совсем консерватор, реакционер, ну, можно, но это какие-то такие микродетали, которые большого значения в масштабах страны в целом не имеют. Молодцы, что приняли участие, что отработали по полной, кто-то лучше, кто-то хуже. В любом случае, честь им и хвала.
В. Ворсобин:
- Эти ребята точно «отбыли номер» в каком-то смысле. Вы сейчас говорите про парламентские партии и по поводу того, что следующие выборы. А не говорит ли это вообще о состоянии политической системы? Вы очень точно сказали на самом деле по поводу демократии, что навязали нам эту историю с демократией, вот мы некоторые процедуры проводим – мол, нате. Это не приведет в будущем, что и партий не станет, или совсем их значение потеряется?
В. Федоров:
- Объясняю. Все началось в 1993 году, в декабре, когда мы, избиратели РФ, пришли и проголосовали за Конституцию. Конституция определяет нашим партиям очень ограниченное место политическое. Главная их функция – участвовать в выборах в Государственную Думу. А Государственная Дума у нас, прямо скажем, не рекордсмен среди мировых парламентов по обилию полномочий. До американского Конгресса ей очень далеко. Американский Конгресс по рукам и ногам связывает президента. Мы можем спорить, хорошо это или плохо. На самом деле скорее плохо. Вот сейчас, например, в США уже год без государственного бюджета живут. И там много проблем, связанных с тем, что Конгресс действительно может парализовать деятельность любого самого популярного президента, и это периодически происходит.
У нас совершенно не так. У нас полномочия Государственной Думы сильно ограничены. Кстати, в 2020 году, когда мы поправки к Конституции принимали все вместе, полномочия Госдумы расширили, но ненамного. Вот в этом году она впервые, например, будет согласовывать кандидатуры ключевых министров – обороны, иностранных дел. Раньше этого не было, теперь будет. То есть это определенный шаг к расширению полномочий Госдумы, но небольшой. В остальном Россия остается суперпрезидентской республикой, где роль представительной власти не очень высока. А партии только для представительной власти и есть, собственно говоря, для этого они и существуют.
Если вдруг мы с вами решим поменять Конституцию и усилить полномочия парламента, я вам гарантирую, наши партии на следующий день резко усилятся, все побегут записываться, в очереди выстроятся: запишите меня, пожалуйста в КПРФ или: запишите меня в «Новые люди». Почему? Потому что это будет реальный политический, социальный лифт. Сегодня это тоже лифт, но такой, не самый быстрый и не самый престижный. Исполнительная власть – это, конечно, лифт гораздо более серьезный. Поэтому, да, роль партий у нас сегодня не очень большая, но виноваты в этом не партии, виновата в этом наша, извините, Конституция, основной закон, вот так ее написали прекрасные люди из команды Бориса Николаевича Ельцина в свое время.
В. Ворсобин:
- По поводу электронного голосования. Скажите, чем отличаются результаты голосования классического от электронного, именно по результатам?
В. Федоров:
- Это вам Элла Памфилова уже сказала. Известно же, какие итоги были по ДЭГ, какие итоги были обычные.
На самом деле, там не очень большие различия. Я бы сказал, что там различия, скорее, в удобстве. Я четыре года подряд пытался проголосовать электронно. Не получалось ни разу. Мос.ру замечательный меня не пропускал. Вот что я только с ним ни делал. Поэтому я уже бросил надежды когда-нибудь проголосовать комфортно, на диване, а в этот раз три дня же было, была возможность как-то спланировать и я думаю – ну, что, поеду в свой участок, а это довольно далеко от работы, а у нс же рабочие были эти три дня. Мы же экзитпулы, опрос на выходе проводили, да, мы около полумиллиона человек опросили за эти три дня. Думаю – далековато. Ну, давай, на всякий случай, попробую еще раз. Понятно, что не получится, но попробую. И, вы знаете, я попробовал. И за две минуты я проголосовал. Извините, вот то, что, как говорят на жаргоне, я офигел, от простоты и удобства. И я понял, насколько это комфортно.
В. Ворсобин:
- С одной стороны. С другой стороны, вы ведь измеряли доверие вот именно к электронному голосованию, по крайней мере, оппозиционные партии очень скептически относятся к этому.
В. Федоров:
- Да, конечно. Безусловно, измеряли. Можете, кстати, на сайт ВЦИОМ зайти, мы буквально на последней неделе, за два дня до выборов, опубликовали обзор про онлайн-голосование. Там сейчас примерно серединка на половинку. То есть, 50 с небольшим процентов опрошенных поддерживают онлайн-голосование, считают, что это хорошо, удобно, комфортно. Поменьше – где-то 40 с чем-то процентов – высказывают против. По разным соображениям. Кто-то боится нашествия роботов, которые нас всех поработят. Кто-то боится, что мой голос неизвестно кому передадут, а я этого проконтролировать не смогу. Как будто он это может сделать на обычном участке. Кто-то поддается на пропаганду лузеров этих наших вечных неудачников, которые для того, чтобы как-то скрасить горечь постоянных поражений сообщают, что нет, мы не проиграли, это у нас украли победу, и вот воруют регулярно. Есть и такие. Но в целом я бы сказал, что чуть больше половины россиян положительно оценивают онлайн-голосование. Эта доля немножко выросла за последние годы, не радикально – там где-то с 50 до 54, если не ошибаюсь. Я думаю, что, чем больше людей будет получать реальный опыт голосования электронного, как вот я в этот раз, тем больше будет его адептов и тем меньше будет критиков. Но это процесс инерционный.
В. Ворсобин:
- Просто когда ты опускаешь в урну и там много степеней защиты, в том плане, что ты хотя бы знаешь, давно это уже все дело работает, то ДЭГи – они как там в итоге…
В. Федоров:
- Владимир, вы какого года рождения?
В. Ворсобин:
- 1973-го.
В. Федоров:
- Мы с вами практически ровесники. Вот мы с вами представители поколения определенного, как его называют? Х, кажется. Да, иксеры. Вот для нас с вами бумажная книга она привычнее, удобнее, интереснее, полезнее, чем электронная. Бывают исключения. В каждом поколении бывают исключения. Есть иксеры, которые полностью уже перешли на электронные книжки. Но их абсолютное меньшинство. Вот так же и с бюллетенями. Вам сообщили, что там много степеней защиты, то, се, другое, третье и вы – да, серьезно. Ну, отлично. Это больше говорит о вас, чем о степенях защиты, и обо мне, раз уж мы с вами в одной лодке. А представители другого поколения, например, миллениалы или вот нынешнее поколение, поколение Z, которое только начинает вступать во взрослую жизнь и голосовать, для них это вся ерунда никакого значения не имеет. Они выросли в Сети, дети Сети, и для них гораздо привычнее и понятнее – это голосование по схеме «один клик». Знаете такой принцип, да, вот ты все можешь решить в один, максимум, в два клика, значит, программисты хорошо выполнили свою работу. А если больше, то, извините, нет, и больше ты этим сервисом, скорее всего, пользоваться не будешь. Вот голосование в один, максимум, в два клика для них это прекрасно, понятно, стандартно. А вот все эти сказки про многослойные защиты, то, се, другое, прозрачные урны – знаете, для них это как из каменного века.
В. Ворсобин:
- Да, меня сейчас стыдит Валерий Валерьевич Федоров, генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения… но давайте отвлечемся, если можно, от выборов. Нет, давайте все-таки я задам этот очень банальный вопрос, который вам задают все. «Президентское супербольшинство 2024 – семь шагов к победе» - аналитический доклад.
В. Федоров:
- Кто может нас видеть, посмотрите. Я вот сейчас потрясаю докладом, который мы во ВЦИОМе написали по итогам выборов. Называется «Президентское супербольшинство 2024. Семь шагов к победе». Если у вас остались вопросы по выборам, почему так все вышло, заходите на наш сайт – мы там рассказываем, почему оно супербольшинство. Почему такая большая доля россиян в этот раз проголосовало и проголосовало за Владимира Путина. Там не одна причина. Там их минимум семь. На самом деле, мы так себя ограничили немножко искусственно. Причин было много, еще больше, чем семь. Но решили, чтобы совсем уж людей не утомлять, вот ограничиться семью главными. И там же много диаграмм, графиков, таблиц, которые на базе наших социологических исследований, а мы их очень много провели в ходе этой избирательной кампании, показывают вот эти самые семь шагов. Вот это настоящим таким любителям разобраться, покопаться, порыться, покритиковать, поспорить.
В. Ворсобин:
- Всегда интересно посмотреть первоисточник, скажем так. Вот там есть у вас ответ на вопрос «что вас удивило»?
В. Федоров:
- Да, конечно. Меня лично удивило то, что за последнюю неделю, а мы 11 марта – это был последний предвыборный понедельник – представили свой прогноз. В нашем прогнозе явка была 71%. И за Путина мы ожидали, что проголосует 82 с небольшим процента. За эту неделю настолько вазгонка политических, социальных, информационных страстей пошла, военных страстей, кстати. Напомню, наш противник открыл новый фронт по сути. Неожиданно атаковав основную территорию Российской Федерации или скажем так – старую территорию. И так далее. В результате явка оказалась на пять процентов выше и голосование за Путина тоже оказалось на 5,5% выше. На самом деле, это одна и та же цифра, потому что вся добавка явки, практически вся, пошла в пользу Путину.
В. Ворсобин:
- Консолидация вокруг флага, да?
В. Федоров:
- Консолидация вокруг флага – это такой термин, он слишком широко используется, но обычно консолидация вокруг флага она очень кратковременная. Она исчисляется месяцами. А у нас консолидация она уже больше двух лет на самом деле. Поэтому это не консолидация вокруг флага, это, скорее, знаете, были такие спокойные, тихие выборы, мало кто на них обращал внимание, вот мы с вами говорили о том, что все было, по сути, предопределено с самого начала, и это правда. Потому что огромное большинство избирателей определились еще два месяца назад, в самом начале гонки. То есть, вопроса выбора для них не было. Для них было просто четкое понимание, что надо прийти, проголосовать, поддержать. А тут вдруг страсти разгорелись. И что самое интересное – все политики стали призывать людей на выборы. Даже супероппозиционные. Откуда мы увидели очереди в посольство в Берлине наше? Это, в том числе, результат работы Ходорковского и компании, которые говорят – вы должны прийти и продемонстрировать свою волю, сказать нет. Ну, вот они пришли. То есть, объединенными усилиями повысили явку на 5%. Ну что, молодцы, хорошо. Я считаю, поработали во славу России.
В. Ворсобин:
- Вот вы сказали сейчас, что сыграло роль обострение ситуации на границе…
В. Федоров:
- Нас бьют, а мы крепчаем… Да, конечно, у нас, как у здоровой страны, у здорового общества, которое еще не готово, как некоторые, сдаваться, гибнуть, уходить в мрак исторический, да, бывают такие общества, между прочим. Вот самый известный пример – это 1940 год. Франция, потерпев поражение от Германии, капитулирует, выходит из войны, сокращается в три раза в объеме…
В. Ворсобин:
- Ну, сейчас с ней все в порядке вроде как в этом смысле.
В. Федоров:
- Ну, благодаря Красной Армии, прямо скажем. В первую очередь. И во вторую очередь благодаря армии США. Но я не об этом. Почему Франция потерпела поражение? Это на самом деле очень важный вопрос для французской нации, и он очень глубоко исследовался. Вот, например, Марк Блок, замечательный французский историк, основатель школы анналов, он прямо книжку на эту тему написал, тогда еще. И вот он говорил, что Франция, она морально сдалась, она морально капитулировала еще до начала войны. То есть, она была готова к поражению. И такие страны есть. Вот мы к таким странам сейчас категорически не относимся. Например, к таким странам сейчас, к сожалению, Армения относится. То есть, Армения воевать не хотела, и это главная причина потери Карабаха в 2020 году. Это правда.
В. Ворсобин:
- Подождите. Вот Гэллап дал недавно, что и российская нация на особо воинственная. Кто хочет воевать, там не особо большое количество, даже меньше, чем во многих странах. Кстати, даже меньше, чем в Армении. Как вы отнеслись к этому социологическому опросу?
В. Федоров:
- Владимир, можете верить Гэллапу, который проводит опросы в Америке – это действительно замечательная компания, я у них был. Мы сами книжку Гэллапа «Пульс демократии» перевели несколько лет назад, и издали. Кстати, рекомендую почитайте – действительно, очень классная книжка и очень хорошо написана. Потому что Гэллап же был не только социологом, он и главным редактором газеты был долгое время, когда учился в университете. Он классно пишет. Но Гэллап в России – это, извините меня, не Гэллап. У них в России опросы делает компания, которая никаким авторитетом в социологической индустрии не пользуется. Ее исключили из всех наших профессиональных объединений. За то, что они просто очень плохо работают, к сожалению. Поэтому российским данным Гэллапа доверять не надо.
В. Ворсобин:
- А как относятся к столкновению с НАТО, с возможным столкновением с НАТО?
В. Федоров:
- Никто не хочет столкновения с НАТО практически, кроме небольшой части. Вот вы в начале программы говорили о так называемой воюющей России, кто-то их называет турбопатриоты. Ну, это в общем мужественные люди, смелые люди, даже с такой здоровой ноткой агрессии зачастую – вот они готовы. Но их не так много. До 15%. Большинство, конечно, никакого столкновения не хочет. Но одно дело желание, другое дело – объективный ход событий. Мы воевать не хотим и не хотели, но пришлось. И если безумный Макрон, для того, чтобы выиграть выборы в Европарламент, все-таки введет французские войска в Одессу, а такой сценарий сейчас очень активно обсуждается, вполне возможно, придется и воевать. Ну, что, значит, будем воевать. А как иначе?
В. Ворсобин:
- Как и показывает социология?
В. Федоров:
- Безусловно. Показывает социология. Я вам показываю. Слушайте, если серьезно, повторюсь – никто воевать, конечно, не хочет с НАТО. Но все понимают, что война реально уже идет. Да, это война прокси, гибридная война. Но все знают о наемниках иностранных, все знают о советниках иностранных, все знают о ракетах - французских, английских, которые поражают наши города, НПЗ и т.д. Что это, как ни форма войны? Более того, НАТО нас уже восемь лет обвиняет в том, что мы ведем прокси-войну. Вот ДНР и ЛНР для них всегда это было прокси-российские силы на Украине. Это официально во всех документах НАТО. Поэтому чего тут говорить? Я бы сказал так. Это, скорее, некая новая ступень эскалации.
В. Ворсобин:
- А вот, кроме СВО, кроме всего этого, людей что интересует?
В. Федоров:
- Я бы поменял даже знак. Вот СВО последние полгода интересует людей значительно меньше, чем до этого. Почему? Потому что до лета, еще летом прошлого года было опасение, что все-таки украинский контрнаступ даст эффект, наши войска побегут, как было в сентябре 2022-го и дальше, может быть, потребуется очередная частичная мобилизация, а, может быть, и не частичная. В общем, все будет плохо и придется резко менять свою жизнь. Были такие опасения. Летом 2023 года стало понятно, что они не оправдываются. Что инициатива к нам переходит. Дальше эти ощущения получили очень мощное подкрепление. Например, Авдеевка. Освобождение Авдеевки. Все понимают, на чьей стороне теперь военная фортуна. Поэтому параллельно с ростом уверенности в том, что победа будет за нами, интерес к теме СВО не растет, а снижается. Это так.
В. Ворсобин:
- А какие сейчас проблемы волнуют больше всего людей?
В. Федоров:
- Проблемы вечные. Зарплата маленькая, а цены высокие. Медицина не очень качественная и не очень доступная. Знаете, мне это напоминает анекдот про ресторан. «Что это за гадость вы мне положили? И почему так мало?». Вот отношение к медицине – почему такое плохое качество и почему так мало? Ну, конечно, претензии к образованию, что оно дорогое…
В. Ворсобин:
- А тенденции растут или…
В. Федоров:
- Тенденции у нас очень хорошие на самом деле. У нас последние полтора года резко вырос уровень одобрения политики экономической властей, социальной политики властей. Ну, про внешнюю и внутреннюю говорить не будем. А вот социальная и экономическая – они всегда были такими аутсайдерами. Ну, например, говорили – да, Путин классный стратег, всем этим американцам показывает, но с экономикой плохо. Или – но социалка в провале. Вот такой было общее настроение. А сейчас все поменялось. Действительно, поменялось в лучшую сторону, и мы это видим. Зайдите на сайт и посмотрите – мы эти индексы оценки политики ведем уже больше 20 лет. И мы видим, что последние полтора года резко повысилась оценка работы наших властей. И это уже явные подвижки.
В. Ворсобин:
- Я сейчас поймал себя на мысли, что наше интервью превратилось в такой большой праздник, потому что в принципе мы проанализировали выборы президента, восхитительным результатом, и много чего в этом интервью тоже… я скажу так – оно более позитивное, чем раньше, когда мы с вами встречались.
В. Федоров:
- Почему мы с вами не сидим за накрытым праздничным столом и не поднимаем тосты?
В. Ворсобин:
- По сути, многие ваши ответы как тост звучали.
В. Федоров:
- Хорошо. Благодарю.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
