Как блогер без обеих ног после покорения гор мечтает отправиться в космос
И. Измайлов:
- Здравствуйте! Это Радио «Комсомольская правда». Игорь Измайлов. Сегодня с нами член общественной палаты России, член совета при главе Республики Башкортостан по правам человека, развитию института гражданской общества, блогер, активист, альпинист, спортсмен, общественный деятель, невероятно интересный человек - Рустам Набиев.
Р. Набиев:
- Здравствуйте.
И. Измайлов:
- Почему невероятно интересный человек? С Рустамом мы будем говорить сегодня, наверное, о не менее важных вещах, чем политика и Соединенные Штаты, курс доллара и все остальное. А, наверное, о том, что делает нас всех людьми и как преодолевать многое из того, что не всегда получается. Наверное, чтобы я лучше не пересказывал, Рустам, расскажите о себе.
Р. Набиев:
- Это же столько много информации. Если кратко, мне 32 года, я из Республики Башкортостан, город Уфа, спортсмен, альпинист, как бы это странно ни звучало, наверное, от человека, который на инвалидной коляске без обеих ног, но это факт. Я являюсь единственным и первым человеком в мире, который поднимается на высочайшие горы нашей планеты только на одних руках. За моей спиной пять мировых рекордов, рекорд Гиннеса. И за укреплением межнациональных связей именно в сфере спорта я был награжден президентом нашей страны Орденом дружбы.
И. Измайлов:
- Вы так скромно как-то вскользь прошли. Шесть вершин.
Р. Набиев:
- Вообще у меня было восемь восхождений, три из которых я поднимался только на Эльбрус. Но все равно это считается каждое восхождение как один раз. А так гор было шесть.
И. Измайлов:
- Спорт и паралимпийское движение, и та ваша общественная деятельность, с этим связаны и восхождения, невероятно интересное, и мы этого коснемся. А что случилось? Можете об этом рассказать? В какой момент жизнь изменилась на «до» и «после»? Что-то поменялось, что-то сподвигло?
Р. Набиев:
- Что касается вашего первого вопроса, я служил в армии, 2015 год. Сразу, как только я окончил Нефтяной государственный университет в своем городе Уфа, я поехал в армию служить. Попал я в 242-й учебный центр ВДВ, который находится в Омске. 11 июля мы приняли присягу, и 12 июля каким-то загадочным образом у нас обрушилась казарма. Тогда погибло 24 человека, и я стал последним из выживших, которого достали из-под обломков обрушившейся казармы, тем самым единственным человеком, который, наверное, сорвал весь джек-пот, который можно было там получить. Я стал единственным человеком, который потерял какую-либо конечность, в данном случае у меня обе ноги ампутировали, также был вопрос об ампутации обеих рук. На самом деле очень много травм было. У меня дважды случилась клиническая смерть, более двадцати перенесенных операций, отказ почек. Как я уже сказал, очень большой букет всего того. Но несмотря на то, что я был самым тяжелым пострадавшим в этой трагедии, я самый первый выписался из госпиталя и уже потом встречал своих сослуживцев, которые были из Республики Башкортостан, на вокзалах, на аэровокзалах.
Этот фундамент, который сейчас вы видите, он был заложен именно во время прохождения лечения. Я пролежал в госпитале более 11 месяцев, я, как маленький ребенок, только в 24 года в своей жизни учился говорить, сидеть, ходить на протезах, все с самого нуля. Поэтому, наверное, я и понимаю ценность этой жизни, ставлю на это абсолютно все, что у меня есть. Для меня ценность жизни очень высока. Я понимаю, какой ценой она мне досталась. Почему я продолжаю жить, почему я не опустил руки? Я всегда себе задаю вопрос: а действительно ли сейчас настолько все так плохо, или есть все-таки за что зацепиться? И тогда я понял, посмотрел, когда я увидел списки погибших, когда увидел своего близкого товарища в списке погибших, я понял, что мне просто дали второй шанс. Я не могу этот шанс так просто упускать. Я решил, конечно же, бороться. И я потерял всего лишь ноги. Мог потерять абсолютно все. В сравнении с жизнью ноги - это, на самом деле, самая малость. Научиться ходить можно на протезах, без ног можно жить. Но когда у тебя отнимают жизнь, ничего абсолютно нет, шансов нет что-либо изменить. Поэтому это несравнимые вещи. И поэтому потеря ног для меня это, знаете, самая малость, чем бы я мог пожертвовать на тот момент. Поэтому, наверное, я и смотрю на эту жизнь другими глазами, потому что у меня есть жизнь - самое главное, есть возможности, которые я стараюсь использовать каждый день.
И. Измайлов:
- Был обычный день, и внезапно жизнь резко изменилась, практически с того света вас вытаскивали, почти год реабилитации. Когда вы окончили институт и уходили на службу, наверное, планы какие-то были: вернусь, женюсь, еще что-то?
Р. Набиев:
- Конечно.
И. Измайлов:
- Как с этим?
Р. Набиев:
- Вообще, если смотреть предысторию, я должен осенью поехать в армию, а я поехал летом. Как только я защитил диплом, я вернулся в свой родной район, это Чикмагуш, Республика Башкортостан, и сразу поехал в тот же день военкомат и сказал: все, я готов, забирайте меня в армию. У меня были планы уехать летом, приехать на следующий год летом, отдохнуть пару месяцев и с осени уже начать работать. Работа у меня уже была в нефтяной компании, где я проходил учебную практику, в городе Нижневартовск. Я не хотел остаться, не хотел менять свои планы. Но мне тогда сказали: Рустам, нету мест, набор уже переполнен, и, к сожалению, ты останешься на осень. Я не тот человек, который хотел когда-либо откосить от армии. Для меня это был некий период жизни, который я должен был пройти. Я понимал, что это школа жизни, которую каждый мужчина, возможно, должен пройти. У меня такое мнение. Кто не хочет - это его право. Есть всегда выбор. У меня выбор был только служить. Опять же - год. Что там может произойти такого? Поэтому я с чистой совестью поехал.
Хотя, я помню, папа в тот день, когда я уезжал в сборный пункт в Уфе, откуда нас распределяли по воинским частям, мне говорит: «Сынок, может, мы тебя оставим здесь в Алкино?» У нас есть Алкино в Уфе, воинская часть. Будешь служить рядом с домом. Я говорю: «Пап, я не хочу, я хочу, как все нормальные люди, пойти в нормальную воинскую часть». Я не хотел служить где-то под домом, Как-то не по-мужски, что ли, было, я не знаю. У меня принципы были. И поэтому я сам напросился. Вместо одного парня меня засунули, и так я попал в эту часть.
И. Измайлов:
- Своими руками, да, получается?
Р. Набиев:
- Да.
И. Измайлов:
- А известно, что произошло, и что после этого говорили?
Р. Набиев:
- На самом деле, очень много лет проходили судебные разбирательства. Непонятно, конечно, что там все-таки было, но казарма обрушилось из-за того, что были очень грубые нарушения при строительстве. Вообще, здание было 1975 года постройки, но в 2013 году там проводили капитальный ремонт. Там меняли окна, возможно, оконные проемы увеличили, возможно, где-то уменьшилась несущая конструкция стены. Потому что обрушение началось именно с окна первого этажа.
И. Измайлов:
- Кто-то ответил за это все?
Р. Набиев:
- Кого-то посадили. Я на самом деле не особо следил за этой историей, мне уже не было важно, кто там виноват, я не хотел этим себя как-то внутренне терзать. Я просто хотел от этого скорее уже освободиться и начать уже свою жизнь. Потому что я понимал, что это прошлое, мои какие-то обиды по отношению к каким-то людям, да, возможно, они виноваты, да, они должны понести наказание. Если суждено, они это пройдут. Но я не хотел в этом как-то вариться. Поэтому я сразу сказал, что я не хочу в этом участвовать. Я говорю: пускай разбираются компетентные люди. Я всего лишь выживший в этой трагедии, я пострадавший. Дайте мне покой, чтобы я наконец-то от этого уже как-то оградил себя. И я занялся своей жизнью. И я решил освободиться и просто посмотреть на самого себя, что я могу изменить в себе в данном случае.
И. Измайлов:
- Почему я сказал, что вы, как мне кажется, счастливый человек. У вас же есть семья и дети. Вас ждала ваша возлюбленная тогда и дождалась, и все, слава богу, сложилось?
Р. Набиев:
- Да, все верно. Да, мы уже на момент моего пребывания в армии встречались около пяти лет, она еще училась в школе, я учился на первом курсе в университете. Классная такая проверка произошла. На самом деле, Индире на тот момент было всего лишь 21 год. По сути, это ребенок еще, который только-только вступает во взрослую жизнь. И меня поразило принятие взрослого решения, когда она взяла эту ответственность, когда решилась остаться со мной. Хотя я ей же говорил: Индира, уходи. Просто у меня тогда не было понимания, что в таком состоянии в принципе можно было жить, быть просто человеком полноценным, несмотря на какие-то физические ограничения. И поэтому я для себя тогда решил, что я не хочу портить жизнь человеку, который только-только вступает во взрослую жизнь. Я просто не хотел, чтобы она осталась со мной из-за жалости, что вот ты такой, как я тебя могу бросить. Я не хотел так. Я хотел, чтобы она осталась со мной, потому что она меня любит. Я боялся остаться просто один. Я на самом деле хоть и сказала Индире уйти, но я, конечно, так не хотел. Но я обязан был ей дать выбор. И, слава богу, она приняла то решение, которое меня обрадовало.
И. Измайлов:
- Глядя на вас и слушая ваш рассказ, конечно, приходит в голову, что, действительно, остались на Руси сильные люди. Вам повезло, видимо, звезды сошлись, и вы вместе оказались. Вы начали говорить, что это ваше решение, вы пошли служить, вы не хотели бегать от армии. Это не часто встречается, мне кажется, нынче. И супруга ваша, все взвесив, осталась. Мне кажется, несмотря на трудности, что скрывать-то, конечно, как у всех, они наверняка есть.
Р. Набиев:
- Растим прекрасных дочек. Есть огромный стимул, конечно же, опираясь даже на это, не опускать руки. Потому что ты уже не ради себя только живешь, а живешь уже ради семьи. Потому что, когда я взял ответственность однажды предложить Индире выйти за меня замуж, я взял огромную ответственность не только за себя, но и за ее жизнь тоже. Потому что я не хотел, чтобы она ощущала какие-то ограничения, которые я, например, ощущал. Потому что она же все равно была бы со мной тоже, и она на себе бы тоже это ощущала. Я очень не хотел, чтобы она все это чувствовала, я не хотел подвести ее. Потому что она поверила тогда, когда решила со мной остаться. И я решил, что я сам в себя должен верить тоже. Фраза есть такая, это говорил мой друг, к сожалению, его нет уже в живых, скончался от онкологии. Он всегда говорил, что человек способен на многое, но когда в него верят, он способен на невозможное. И как раз моя вера, ее вера, вера моих родителей - это настолько стало неким одним целым, что просто у меня не было других вариантов стать кем-то другим.
И. Измайлов:
- Как вырулили на дорожку именно спорта? Вроде как спорт вообще такая тяжелая история.
Р. Набиев:
- Вообще для человека с инвалидностью решение заняться спортом - это серьезный шаг. Если сравнивать здорового человека, который захотел заняться спортом, для него есть выбор. Поднялся с дивана и пошел в спортзал, например. А для человека с инвалидностью - это необходимость. Занятия спортом не для того, чтобы повернуться в сторону спорта, стать спортивным, накачанным, модным, красивым, а чтобы выжить, чтобы дальше продолжать жить. Это необходимость, это вопреки. И я видел себя в этом. На тот момент, за что я мог зацепиться, только за спорт. Потому что это единственное момент, что я умел хорошо делать. Да, у меня престижное образование, но кто меня возьмет таким на работу? Я пытался даже. Никто не захотел. Тогда просто законы другие еще были. Тогда не было обязательств, что людей с инвалидностью должны брать, обязаны брать на работу.
И. Измайлов:
- Понятно, о чем вы говорите. Там нет условий, каких-то пандусов? Или считали, что это какие-то дополнительные сложности создаст?
Р. Набиев:
- Я на самом деле даже не могу сказать, в чем была причина, потому что никто ничего не объяснял, просто говорили: вам отказано. Поэтому я особо в это не уходил. Если туда не идет, значит, это не мое. Чтобы дома не сидеть… Вот я вернулся из госпиталя, 11 месяцев пролежал. И чтобы не стать этим домашним котиком, которого все жалеют, я решил скорее отсюда вырваться, чтобы я был самостоятелен в этом состоянии. Я сразу же на тот момент (2016 год), я приехал в мае, а уже в августе я поехал на свои первые спортивные сборы. Я начал заниматься следж-хоккеем (это паралимпийский вид спорта, который включен в программу Паралимпийских игр) и попал в подмосковную команду «Феникс», где я участвовал в соревнованиях, более трех лет в команде отыграл. За это время мы стали европейскими чемпионами в разных соревнованиях.
И. Измайлов:
- А как это произошло? Дома ведь таких клубов и возможностей нет, это только в Подмосковье было. Вы какую-то заявку подавали?
Р. Набиев:
- Когда я лежал в госпитале (кстати, здесь, в Химках), когда проходил реабилитацию, наш завотделением травматологии говорил: «Рустам, у меня есть такой парнишка, который у нас проходил лечение, Вадим Селюкин, он капитан команды следж-хоккея». Естественно, для меня этот вид спорта – как темный лес, первый раз об этом слышал. Говорит: «Они на Паралимпиаде в Сочи выиграли серебряные медали. Не хочешь ли ты заняться этим видом спорта?» Я говорю: «Конечно, хочу». Хотя я не представлял, не думал, что там меня ждет. Я дал согласие, он меня связал с менеджером этой команды. И так мы законтачились. Мне всего лишь нужно было вернуться домой, решить все свои бюрократические дела касаемо моей инвалидности, оформления каких-то страховочных моментов, а потом поехать на сборы. И в августе я поехал на свои первые сборы. Посмотрели, оценили, сказали: в тебе есть перспективы. Дали выбор: хочешь, оставайся. Я остался.
И. Измайлов:
- И это втянуло вас. С условиями они как-то помогали?
Р. Набиев:
- Ну, условия проживания. Билеты не оплачивали. Они платили какую-то зарплату. Поначалу это были мизерные деньги, в районе 15-20 тысяч рублей, и все деньги уходили на билеты. Но тогда не было еще мотивации зарабатывать деньги, потому что это было не в приоритете. Я просто хотел найти какое-то дело для себя, где я буду нужным. И как раз следж-хоккей дал мне на самом деле очень много, наверное, он меня социализировал в обществе. То есть я видел таких же людей, как и я сам, безногих, которые тоже были с инвалидностью, которые также катались на этих санях. Поэтому я понял, что, оказывается, мир-то совсем другой, то есть не такой, каким я его видел раньше. Потому что раньше таких людей я не замечал, а теперь, когда я стал сам таким, я уже видел, что, оказывается, есть и другой мир. И я это принял, я понял, что, оказывается, я не только один такой, то есть все такие, и они живут нормально, детей рожают, семью создают, ипотеки платят. Я понял для себя, что да, оказывается, с этим можно жить.
И. Измайлов:
- История с вершинами. Такой довольно резкий переход от следж-хоккея… Он на коляске, кстати?
Р. Набиев:
- На санях. Специальные сани.
И. Измайлов:
- Все равно это как-то сидя. А восхождение на вершину, где опереться, удержаться – только две руки. И это, наверное, что-то совсем новое?
Р. Набиев:
- Да, это новое, такого никто никогда не делал.
И. Измайлов:
- Совсем?
Р. Набиев:
- Совсем.
И. Измайлов:
- А вы очень боитесь высоты.
Р. Набиев:
- Да.
И. Измайлов:
- И это сочетание…
Р. Набиев:
- Ну, решение подниматься на гору на одних руках пришло прямо на склоне этой горы, на Эльбрусе. То есть изначально мы должны были подниматься на специальных санях, которые нам соорудили. Но когда я в них сел, я понял, что это чисто физически невозможно, хотя я был крепкий, я готовился к этому восхождению более полугода. Когда я сел на них, понял, что невозможно с ними подняться. А у меня есть принцип – сделать это самостоятельно, без посторонней помощи. А на этих санях меня пришлось бы тащить. Я говорю: «Я не могу так, то есть это вообще нерабочий вариант». И вдруг я в моменте просто беру два ледоруба и просто пробую с ними пройти по склону. И человек, который меня сопровождал во время восхождения, организатор всей этой экспедиции… Я говорю: «Вот же наше, как мы будем подниматься». Но тогда не было понятно, сколько я смогу пройти на руках.
И. Измайлов:
- Там же страховка какая-то нужна. Или буквально висеть только на ледорубах?
Р. Набиев:
- У нас другого варианта даже не было на самом деле. У нас и должной экипировки тогда не было. Мы всё пробовали, испытывали на ходу прямо. Не было понятно на самом деле. Знаете, я всегда это сравниваю с первым полетом в космос. Тогда же тоже никто не знал, как это пройдет, просто отправили ракету, но никто не знал, как там все сложится, сможет ли ракета вернуться обратно, или что-то там может произойти. Здесь то же самое на самом деле. Очень много скептиков было, и профессиональные альпинисты говорили, что это плохая затея на самом деле, ребята, вы можете там погибнуть.
И. Измайлов:
- Даже профессиональные альпинисты говорили, что не надо рисковать?
Р. Набиев:
- Да, очень многие говорили, что это невозможно. Но я человек, которому нужны аргументы, чтобы мне аргументировано доказали, почему это невозможно. Опять же, это первый раз в истории, никто такого не делал. Как они могут знать, что это невозможно? Когда я у них спрашивал: «А почему невозможно?», они говорили: «Ну, невозможно». Я говорю: «Для меня это не ответ. Значит, вы не знаете, что это невозможно». И поэтому мы не стали их слушать, и три человека (было два сопровождающих и я посередине) вышли на маршрут. И вот 12 сентября я стал первым человеком в истории Эльбруса, да и в целом, наверное, в истории гор, который поднялся на вершину на одних руках. Самое страшное спускаться на самом деле. Потому что, когда ты поднимаешься, всё за спиной у тебя, вся эта низина, вся эта высота остается за спиной, ты не видишь, что там, потому что смотришь только на вершину горы, и ты понимаешь, что тебе нужно туда подняться. А когда ты спускаешься, ты смотришь вниз. Спускаться намного тяжелее на самом деле, потому что нужно себя удержать на склоне. То есть, когда ты идешь лицом в гору, ты не ощущаешь этого страха, то, что ты можешь куда-то упасть, ты на это не смотришь. Ты просто каждый шаг делаешь, спокойно отдыхаешь. А когда ты спускаешься, психологически просто тяжело, да и физически. Потому что ты каждый раз, когда делаешь шаг, так скажем, вниз, тебя тянет вниз, и ты должен себя удерживать, пока ты делаешь второй шаг. Вот почему это было сложно. Но благополучно все закончилось для нас, и 12 сентября мы спустились. Так закончилось наше первое восхождение. Оно стало очень резонансным в мире альпинизма.
И. Измайлов:
- К слову, о страхе. Вы говорите, что высоты боитесь. А страха смерти нет там? Представляешь, что летишь туда, вниз…
Р. Набиев:
- Я это держал у себя в голове, я понимал, что здесь люди умирают. На склонах Эльбруса умирает от 10 до 20 человек ежегодно по разным причинам. И, естественно, я тоже предполагал, что может произойти все что угодно. Я за себя был уверен, за свою силу воли, характер, я этим мог управлять.
И. Измайлов:
- Это тоже немало.
Р. Набиев:
- Да. Но я все равно держал в голове, что надо быть осторожным, всегда надо быть начеку, что смерть, она идет рядом с тобой, и любая ошибка, она может привести к летальному исходу. Но я старался не нацикливаться на этом. Потому что, опять же, всегда нужно думать позитивно, представлять себя на вершине, представлять себя, когда ты уже спустился. И инструмент визуализации на самом деле очень сильно помогает, потому что ты начинаешь в это верить просто, в то, что ты создаешь у себя в голове. И вот какие у тебя мысли, ты их и будешь притягивать. Поэтому я старался себя отгородить от каких-то негативных вещей и просто себя настраивал на позитивный исход. Да, я боюсь высоты. Но, опять же, о чем это говорит? Если моя цель лежит на пути своих страхов, это не означает, что нужно от этого отказываться. Это означает, что нужно позволить себе пойти в этот страх. И я еще знаю, что страх невозможно победить. Я сколько раз был в горах, в высочайших горах, больше 8 тысяч метров, я прыгал с парашютом, я летаю по 70-80 перелетов в год. Страх не пропадает, он всегда есть, но ты просто меняешь свое отношение к этому страху. Ты знаешь, что он есть, но ты знаешь, что с этим можно работать, что с этим можно совладать. И вот вы, взявшись за руки, идете туда, куда нужно.
И. Измайлов:
- Мне кажется, слушая это, многие могут задуматься о чем-то. Не парализующее чувство, делающее невозможным твою дальнейшую жизнь, а вы – образчик того, что противоположное в принципе, помогающее.
Р. Набиев:
- У меня есть такая версия, что вообще страх – это выдуманные нами какие-то вещи. То есть мы это придумываем специально, чтобы у нас была причина, отговорка, чтобы туда не пойти. Я боюсь, но все равно иду, и нормально, этот страх не берет верх надо мной, я его контролирую. Скорее всего, нужно понять, действительно ли я этого боюсь, то есть задаться таким вопросом. Возможно, за этим страхом стоит что-то другое. Конечный страх любого страха – это просто погибнуть, умереть.
И. Измайлов:
- Страх смерти.
Р. Набиев:
- Да. Возможно, я не боюсь высоты, просто я, наверное, боюсь умереть там. Но, опять же, это не является причиной, для того чтобы это не сделать. Просто есть контролируемые риски, есть неконтролируемые. Я их просто стараюсь контролировать.
И. Измайлов:
- Что сейчас в вашем сознании, какие следующие цели? Вы говорите, что вы визуализируете, и это реально становится ближе. Планируете, что дальше? И вообще, это планирование нужно, оно помогает?
Р. Набиев:
- Ну, в любом случае всегда нужно мечтать масштабно. Если вы думаете, что вы этого недостойны, вы просто недооцениваете себя, наверное, в какой-то степени. Я реалист. То есть, если даже какие-то фантастические для себя вещи представляю, например, полет в космос, в вашем понимании, он возможен в моем случае?
И. Измайлов:
- В вашем точно возможен.
Р. Набиев:
- Таких случаев не было. Никогда не было человека с инвалидностью в космосе. Но почему-то я верю, что это для меня возможно, и я знаю, что я когда-нибудь туда полечу. Потому что уже был прецедент к этому. 2020 год, когда я совершил свое первое восхождение, на связь со мной вышли с одного проекта, который называется «100 уникальных людей, которые полетят в космос». Этот проект был американский. И говорили: Рустам, мы хотим, чтобы вы вошли в этот проект. Понимаете, уже были отголоски к тому, что это реально, это рядом со мной ходит. К сожалению, из-за того, что в нашем мире сейчас происходит, этот проект, естественно, для меня свернули. Но они же когда-то обратили на меня внимание, значит, я могу себе позволить, внутренне разрешить, что когда-нибудь я стану, возможно, первым человеком среди людей с инвалидностью, который полетит в космос. Я в это верю, в принципе это не фантастика, это всё рядом. Я же говорю, я всегда мечтаю масштабно. И как раз эти масштабные цели и заставляют как-то тебя загореться. Но при этом я мечтаю о каких-то обычных, обыденных вещах. Я хочу построить дом, чтобы у нас было не только двое детей, но и трое-четверо. Я хочу огромную семью. Почему? Потому что у меня своей полноценной семьи не было, когда я рос. Потому что у меня мама умерла, когда мне было 1,5 года. Отец не принимал участия в моем воспитании, то есть его в принципе в моей жизни не было до совершеннолетия. Поэтому я знаю, каково это, расти без родителей, и я очень хочу, чтобы в моей семье, в моем доме все это было в полной мере восполнено, чтобы дети никогда не чувствовали нехватки какой-то родительской любви, внимания и заботы. Я хочу им это дать. Вот о чем мечтает человек, который покоряет горы.
И. Измайлов:
- К другому аспекту вашей деятельности. Вы же очень популярный блогер, и в какой-то момент решили популяризировать это все. Как вышли на это? И что вы видите по ту сторону экрана телефона, компьютера? Потому что то, что вы рассказываете, конечно, вдохновляет, видя ваш пример. С другой стороны, вы тоже приводили пример, что лежа на диване, кажется, встань, пойди и сделай. Но это зачастую может быть и страшнее, хотя там и страха никакого нет, но что-то все равно другое. Как вы это видите, что людям мешает? Ваши подписчики с вами общаются, что говорят?
Р. Набиев:
- Вообще я считаю, что люди просто боятся выходить из зоны комфорта, пробовать что-то новое. Потому что они привыкли. Вот они сейчас находятся на том месте, где уже систематически все уже настроено, все уже работает, как им надо. У них есть работа, есть какой-то заработок, и они на это соглашаются.
И. Измайлов:
- Зона комфорта?
Р. Набиев:
- Да. Вот чтобы выйти из зоны этого комфорта, надо рискнуть. И вот многие люди просто боятся шагнуть вперед, в неизвестность. Я никогда не хотел стоять на том месте, где я сейчас стою. То есть, я всегда хотел дойти до чего-то большого для себя. То есть, я много хотел знать в этом мире, я хочу развиваться. Я сейчас, например, обучаюсь в медицинском университете на втором курсе магистратуры. То есть, возможностей очень много. Главное понять для себя, что ты хочешь, до чего ты хочешь дойти?
И. Измайлов:
- Ну, как обучаться? Это платно, это дорого. А надо работать. А цены растут и вроде это надо, то надо… и уже времени не остается.
Р. Набиев:
- Когда есть желание, появляются любые возможности. Например, вот даже взять мой случай. Когда я приехал с госпиталя, у меня абсолютно же ничего не было. Мы среднестатистическая семья, обычная семья. То есть, у нас не было миллионов, каких-то хором. Я же смог начать. Я начинал не то что с нуля, а с минуса. Я был просто на самом дне. И мне еще надо было время, чтобы дойти до этого нуля и потом уже выйти в плюс. Даже вот блог. Блог на самом деле спонтанно, наверное, получился. Когда у нас родилась первая дочка, София, я просто выложил фотографию, что я еду за дочкой – я стою там на протезах, у меня на капоте машины написано, что я еду за дочкой, и эту фотографию увидело очень много людей. И в этой фотографии узнали того самого парня, который выжил под обрушившейся казармой. И людям просто стало интересно, как же он теперь живет и сможет ли дальше жить. Это был просто какой-то сериал, наверное, для них. Большой был интерес к моей персоне. И поэтому как бы с каждым разом подписчиков стало еще больше. Вот на сегодняшний день их стало 2 миллиона. Конечно, тот Рустам, который начинал только-только блог вести, и тот человек, который сейчас перед вами, конечно, это два разных человека. То есть, за это время было проделано очень много психологической работы над самим собой, с внутренним «я», потому что у меня были очень большие проблемы найти самого себя, потому что тогда, под обрушившейся казармой я в какой-то степени часть себя там оставил. И очень долгое время мне понадобилось для того, чтобы вот эту связь воссоединить обратно. Чтобы вернуть себя оттуда, вытащить.
И. Измайлов:
- А как вы это делали?
Р. Набиев:
- Мы работали с психологом. То есть, опять же, у меня был большой комплекс, что я вот инвалид, я так не принимал этот диагноз на самом деле. Был дичайший просто комплекс. Я боялся выходить в люди. Боялся на коляске показываться. Я даже в госпитале себе дал слово, что я не приеду домой на коляске. Я приехал на протезах. Вот у меня цель была какая. Просто нужно ставить цель на самом деле. Когда человек ставит цель, он одержим этой целью и он хочет ее достигнуть. Но опять же, при достижении цели не нужно останавливаться, не нужно довольствоваться тем, что есть, нужно всегда стремиться к бОльшему. Поэтому каждый раз, когда я до чего-то доходил, я ставил для себя новые и новые цели, я старался постоянно выходить из зоны комфорта.
И. Измайлов:
- Вот люди пишут, что, посмотрев там…
Р. Набиев:
- Очень много. Это тысячи разных сообщений, причем, ежедневно ты получаешь отклик, что, Рустам, благодаря вам, я…
И. Измайлов:
- Да, хорошо, когда такой пример есть перед глазами…
Р. Набиев:
- Да, вот сейчас, например, такое время – у нас СВО идет, очень много людей приезжает из зоны СВО покалеченными. Количество людей с инвалидностью с каждым днем растет. До этого у нас было примерно 13,5 миллионов, сейчас я не знаю, какая реальная цифра за два года СВО. То есть, очень много людей приезжают инвалидами. И как раз вот живой пример работает даже лучше, чем какой-либо психолог. Когда ты видишь живого человека, ты сразу отрезвляешься – типа, смотришь на него – почему я-то не могу? Я когда оказался в таком состоянии, у меня не было такого примера. То есть, я должен был опираться на самого себя. Но у меня был кумир, герой из книги «Повесть о настоящем человеке» - Алексей Маресьев.
И. Измайлов:
- Вы учились в те времена, когда еще это застали, что называется.
Р. Набиев:
- Да. Я просто хочу сказать, что я узнал об этом человеке, когда я проходил лечение в госпитале. То есть, мне принесли книгу и сказали – Рустам, тебе нужно прочесть эту книгу. Хотя там были еще книги Ника Вучича, я у него прочитал книг 5-6, наверное. Ну не зацепило вообще никак, абсолютно. Ну, у нас разные ситуации, понимаете. Он родился инвалидом, он не знает боли потери. А я знаю, каково это быть с ногами и знаю, каково это потерять эти ноги в 24, в осознанном возрасте. Естественно, у нас разное восприятие этих ситуаций. И поэтому я когда прочитал, я понял, что человек тоже в такой же ситуации. Ну, историю Алексея Маресьева, я думаю, многие знают, я не хочу пересказывать. Просто это мой кумир, на которого я опирался. Теперь же, когда я приезжаю в военные госпитали со своими выступлениями, для того, чтобы просто тупо пообщаться с людьми, понять их боль, запросы, в чем они сейчас остановились. Да, понятно, что они сейчас находятся в госпитале в своей среде. Самая боль придет тогда, когда они вернутся домой. Потому что дом уже не такой, какой был раньше. Дома появляется пандус, в туалете уже поручни. То есть, как раз таки жизнь тебя роняет на самое дно вот именно в этот момент. То есть, не тогда, когда ты потерял ноги, не тогда, когда ты вылечился, оправился как будто бы, а именно тогда, когда ты приезжаешь домой. Вот где обнуление происходит. Вот здесь ты понимаешь, что жизнь уже никогда не будет прежней.
И. Измайлов:
- В больших городах что-то делается, а вы как это видите? Много вот таких проблем не решаемых? Потому что вот эти пандусы видишь, иногда кажется, что они просто для формализма сделаны. Везде все есть, но как-то…
Р. Набиев:
- Я уже на инвалидной коляске более 9 лет – то есть, в 2016 году доступная среда была в очень плачевном состоянии. Сейчас, конечно, есть огромное продвижение в этом направлении. Программа «Доступная среда» работает потихонечку. Я тут, конечно, не хочу критиковать тех людей, которые этим занимаются, потому что невозможно в моменте все исправить. Это требует очень больших средств на самом деле, очень много работы. Поэтому как бы это все делается, но, естественно, все бы хотели, чтобы это было очень быстро, сразу, в моменте. Но, к сожалению, это невозможно. То есть, это же столько всего нужно переделывать! То есть, именно переделывать, именно вот эти старые здания...
И. Измайлов:
- Надо делать там, где проживает человек нуждающийся человек?
Р. Набиев:
- Да, сейчас закон, есть свои ГОСТы – невозможно сдать дом, например, пока там не организуют эту доступную среду. Сейчас как бы нормативы есть, без них никуда. В современных домах все доступно. Понятно, что есть старые дома – пятиэтажки, хрущевки – если человек живет на пятом этаже, туда невозможно никак пандус сделать, и подъемник туда не сделать… То есть, нужно рассматривать вариант того, чтобы переехать из этого дома. Ну, вы представьте себе, даже если возможно пандус сделать по лестничным пролетам, человек может оттуда упасть и просто покалечиться, он может умереть там. По ГОСТу это никак не пройдет, там лестница, там градус 45… человек никогда туда не поднимется. Для чего все это? Ну а так «Доступная среда» - сейчас я бы поставил, может быть, 4. Есть еще над чем работать. Тенденция есть, она с каждым годом становится лучше. Вот у нас в Башкирии, например, этот год был Год заботы о людях с инвалидностью. Очень много было внимания обращено именно людям с инвалидностью. То есть, работа делается, на нас стали обращать внимание. Но это же, знаете, со времен СССР все идет, потому что в СССР не было больных людей, все были здоровые. Инвалидов, естественно, не показывали… И вот только-только сейчас потихонечку общество начинает принимать, что, оказывается, есть еще такие люди, и они не какой-то отдельный класс, а они такие же люди, как и они. Они тоже хотят жить, реализовываться, создавать семьи, рожать детей, то есть, быть частью всего этого общего. Поэтому отношение на самом деле меняется в лучшую сторону. И как раз таки мой блог – то, что я транслирую на эту большую аудиторию, это тоже вносит огромный вклад. То есть, когда меня смотрят здоровые люди, ну, они же не видят во мне инвалида. Мне много раз говорили – Рустам, я вообще не замечаю, что у вас нет ног. То есть, когда мы вживую видимся, никто не смотрит туда, вниз. Им неважно. Важно – какой я. Важно – как я отношусь к этой инвалидности.
И. Измайлов:
- Да, у вас изнутри такой… вы светитесь чем-то другим.
Р. Набиев:
- Потому что присутствует любовь к себе. Я люблю себя таким, какой я стал. Я недавно только такой рилс, что, когда человек оказывается в таком положении, когда у него появляется инвалидность, проблема в том, что человек начинает бороться с этой инвалидностью. А не нужно бороться. Нужно сначала покориться. То есть, ты должен сдаться в какой-то степени, чтобы тебя эта инвалидность поглотила. И когда вот это происходит, когда ты расслабляешься в этом плане, когда ты не придаешь важность тому, что – о, я инвалид, я инвалид – то есть, постоянно не думаешь, когда для тебя инвалидность становится нормой, тогда уже инвалидность тебе начинает покоряться. То есть, сначала ты покоряешься, то есть, такой взаимообмен происходит, а потом инвалидность начинает быть управляема. То есть, ты уже управляешь инвалидностью. Вот чего не хватает многим людям, которые оказались в такой ситуации. Они начинают бороться по сути с самим собой. :Не понимая, что инвалидность – это и есть они. Условно, например, вот я на инвалидной коляске и, если я уберу эту коляску инвалидную, что я буду без нее делать? Да я не смогу без этого жить, потому что это уже часть меня. Поэтому я принимаю эту инвалидность. И поэтому я делаю ее частью своей жизни. То есть, я и инвалидность – мы одно целое. Прикиньте, какая свобода в этом появляется! Свобода заключается именно в принятии. Не нужно бороться с самим собой. Не нужно от себя убегать. Если ты будешь сопротивляться, жизнь все равно тебя будет догонять. От самой судьбы никогда не убежишь. От самого себя не убежишь никогда, это все равно тебя будет догонять и через жизнь тебе будет показывать – я здесь, куда ты собрался? Это всегда сплошь и рядом будет. Поэтому надо сделать это частью себя.
И. Измайлов:
- Вот я как раз хотел спросить, как стяжать дух, потому что вы такой образчик… но вот вы, наверное, и рассказали, где взять подпитку, да.
Р. Набиев:
- Это касается не только инвалидности. На самом деле этот прием можно использовать… когда появляются проблемы, все начинают от проблем убегать, то есть, боятся их решать. Но это же по факту, это же наше восприятие, то есть, мы в какой-то степени его притянули для чего? Что мне сейчас эта проблема хочет сказать? Что я должен сделать, что я должен понять в решении этой проблемы? То есть, все же циклично в этом мире. Как бы, условно, это про нас, мы не должны от этого убегать. То есть, проблемы нужно решать, не нужно убегать. Чем дальше ты будешь убегать, тем… ну, она же останется нерешенной, все равно будет груз такой. Поэтому вот этот прием – в плане того, что сила в принятии, свобода в принятии – это работает абсолютно на всех сферах жизни.
И. Измайлов:
- Да, у нас все хотят простых рецептов и простых решений, а то, что вы говорите, мне кажется, в каком-то смысле по сути это не есть просто, но, по крайней мере, это понятно и, наверное, можно отправить дослушивать этот разговор уже в ваш блог, с тем, чтобы человек, даже если на чуть-чуть привстанет и что-то изменит в своей жизни, глядя на вас, наверное, это уже будет здорово. А сегодня, мне кажется, многим хочется встать и что-то изменить в своей жизни.
Р. Набиев:
- Хочется верить.
И. Измайлов:
- Спасибо большое. Рустам Набиев, член Общественной палаты России, член совета при главе Республики Башкортостан по правам человека и развитию института гражданского общества, блогер, активист, альпинист, спортсмен, награжденный Орденом Дружбы, был с нами.
Р. Набиев:
- Спасибо. Не ждите, пока жизнь перестанет быть трудной. Будьте счастливы прямо сейчас!
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
