Отар Кушанашвили - о здоровье, современном шоу-бизнесе и моде на 90-е
П. Садков:
- Радио «Комсомольская правда». У нас в гостях Отар Кушанашвили. Отар, привет!
О. Кушанашвили:
- Приветствую тебя. Со столетием вас!
П. Садков:
- Как тебя представить, как назвать?
О. Кушанашвили:
- Друг издания, друг медиагруппы. Знаю, что теперь «Комсомольская правда», будучи флагманом российской прессы, это уже холдинг целый. Поэтому, чтобы нас услышала Олеся Носова, да продлит Аллах ее дни, чтобы она знала, каков мой уровень пиетета по отношению к тебе, Паша Садков, и ко всем остальным сотрудникам. Со столетним юбилеем вас?
П. Садков:
- Как твое здоровье, как ты сейчас себя чувствуешь?
О. Кушанашвили:
- Спасибо за вопрос. Дорогой Паша, бывают очень плохие дни у меня, когда болезнь эта поганая меня скручивает в бараний рог, отправляет в нокдаун (не в нокаут, а в нокдаун). Я оземь шмякаюсь и ползаю по полу. Это очень непредсказуемая, подлая, вероломная болезнь. Надо иметь в виду, что, будучи перенаселенной лауреатами Нобелевской премии, планета Земля не может похвастаться ни одним человеком, нашедшим антидот от рака. И я один из миллионов людей, который в лотерею был выбран, для того чтобы болеть. Но с каждым днем я чувствую себя все лучше и лучше, потому что мне, разгильдяю внешнему, хватает ума выполнять все предписания врачей. А здесь только два момента, которые спасут тебя от старухи с косой. Первый момент – дисциплина, а второй момент – жажда жизни. Со вторым у меня никогда не было проблем, даже когда мы с тобой бок о бок работали здесь, под крылом «Комсомольской правды». А первое – это неизбежность. Если ты дисциплинированный, если ты строго блюдешь и выполняешь все предписания эскулапов, тебе ничто не грозит. При этом я понимаю, отвечая на такой вопрос, сколько людей смотрят на меня как на человека, дающего пример борьбы с раком. Невозможно, чтобы высшее творение природы – человек – умирал от рака. Это несправедливо. И с этим нужно покончить. Я буду первым, кто с этим покончит.
П. Садков:
- Двумя руками поддерживаю. Здоровья тебе. Мы за тебя все переживали.
О. Кушанашвили:
- Огромное спасибо, Паша.
П. Садков:
- Я хочу тебе сказать, что одно из самых моих впечатлений минувшего года – то, когда ты оправился, и даже не очень, но вел свою программу «Каково?!», какой ты вышел, сколько у тебя было энергии, этой жажды жизни, честно, у меня слезы на глазах появились. Потому что я знаю тебя, знаю, какой ты балагур (есть такое дурацкое слово)…
О. Кушанашвили:
- Кстати, хорошее слово.
П. Садков:
- Хорошее, но не выражающее того, кто ты на самом деле, ты значительно глубже. Но вот это ощущение профессионализма, силы и мощи, оно, конечно, для меня было очень важным событием. Шоу-бизнес, за которым ты в это время не присматривал, сильно изменился? Что с ним сейчас?
О. Кушанашвили:
- С точки зрения рака как болезни, растянутой во времени и в пространстве, я не так много болел. Когда я был в онкоцентре имени Блохина, врачей какового центра я буду восхвалять до конца дней своих, и молюсь, чтобы они так же рачительно и усердно лечили, особенно маленьких детей и женщин… Вот эти две категории меня интересуют в первую очередь – дети, низа что болеющие, и женщины, претерпевающие огромную боль, невыносимую для любого человека. Это был маленький фрагментик. За это время шоу-бизнес измениться не мог, потому что принципы, по которым он живет, они неизменны. Только в нашей стране не меняются десятилетиями, столетиями «король эстрады», «королева эстрады», «императрица». Я не вижу имен, появившихся за это время, которые бы меня поразили. Последний человек, который меня поразил с точки зрения текста и музыки, это был удивительный уфимский парень Сергей Приказчиков, группа «Пицца». Теперь я не слышу ни группы, ни его. Может быть, радио «Комсомольская правда» он услышит. Я продолжаю думать о нем. И вот ответ на вопрос, почему его не слышно и не видно. Шоу-бизнес не изменился, потому что такому, как Сергей Приказчиков и группа «Пицца», нет места там. Сколько бы они ни проплачивали эфиры на «Муз ТВ», эти эфиры не помогут. А вот то, что Сергей Приказчиков не может явить себя во всем блеске, говорит о том, что шоу-бизнес там же, где я его покинул, внезапно заболев. Из того, что я увидел по возвращении, от Коли Баскова до феномена Кадышевой, ничто меня не удивляет. Это не революционные процессы. Потому что высшая ирония в том, что главная строчка Кадышевой – «Нелюбимые с нелюбимыми». И это преподносится как самая образцовая певица для молодого поколения. Я понимаю, откуда это идет…
П. Садков:
- Откуда? Она же не одна. Я вообще думаю, что это как явление… Сейчас же Буланова снова в топе, Лель чуть-чуть была.
О. Кушанашвили:
- Очень простое объяснение. Паша, не знаю, о чем ты с домочадцами говоришь. Например, мои домочадцы (а у меня детей больше, чем поклонников у Тимати, у него их 7, а у меня 8 детей) мечтают услышать хорошую мелодию. Надо сказать, что иноагент Макаревич, который обидел Александру Пахмутову, сказав, что она писала ужасные песни, сам себя оскорбил и опозорил. Потому что Пахмутова создавала незамутненно-гениальные, бриллиантовые, алмазные песни. Любая песня Пахмутовой – это учебник. Как и у Тухманова, у которого юбилей, 85 лет, как у Зацепина, чей чуть ли не столетний юбилей отмечала «Комсомольская правда» (я публикацию читал). Это мелодисты. Люди хотят мелодию. Даже Баста, кумир нынешних 20-летних, 40-летних, обрел успех только тогда, когда написал песню про школьную вечеринку, про выпускной. Даже он написал медляк. И только после этого медляка обрел успех, стяжал, как написал бы ранний Павел Садков. Мелодика. Никто не отменял…
П. Садков:
- Не согласен я с тобой. Этой мелодики масса. На нее же не смотрят.
О. Кушанашвили:
- Подожди. Назови мне мелодику в образцах позднейшего времени.
П. Садков:
- Клава Кока. Нет, я не про последнее. Есть огромный пласт хорошей музыки, но почему-то из нее выбрали Буланову и Кадышеву, а не кого-то еще.
О. Кушанашвили:
- Когда обсуждаются проблемы грандиозные, размером с гору Аю-Даг, как написал бы поздний Павел Садков, тогда нужна политическая воля. Конечно, люди в Год семьи (прошлый год), когда твой троюродный брат Шаман… Именно в этот год он вздумал разводиться, в Год семьи. Когда назначили Шамана главным певцом. Я вижу по Матвиенко. По Матвиенко я понимаю, кто будет в следующем году главным. Есть еще такая вещь, как политическая воля. И я говорю об этом без тени иронии. Если людей не направить, люди, как хаотичная биомасса, разбегутся кто куда, как ртуть из сломанного градусника. Поэтому людям нужно задать вектор. Что есть в песнях Кадышевой? Там есть лирика, которой всегда жил русский человек – я люблю, почему ты не отвечаешь мне взаимностью? Или, наоборот, любовь взаимная во всем блеске. Там есть всё то, чем живет русский человек. А русский человек (равно как и грузин) живет страстями. Там страсть есть. В названной тобой Клаве Коке я не вижу ничего худого, она очень обаятельная, очень милая, но там нет такого уровня текстов и такого уровня музычки. Все-таки вслед за Кадышевой ты готов это пропеть, а Клава Кока более модная, где визуальные эффекты, рваные строчки, рифма не очень доработана. Люди ценят это всё, но без политической воли, без продюсера сверху это бы не обошлось никак.
П. Садков:
- В те времена, когда ты блистал в программе «Акулы пера», ты был молодой и еще более дерзкий (хотя, казалось бы, куда еще), уже тогда казалось, что Надежда Кадышева – это нафталин (это чисто мое мнение).
О. Кушанашвили:
- Да, и мне так казалось.
П. Садков:
- Я ее в 20 лет не слушал. Почему нынешние 20-летние ее слушают?
О. Кушанашвили:
- В этом есть и зоомомент. Все-таки это «Комсомольская правда», которая никогда не чуралась правды, более того, именно потому, что она не чуралась правды, она и приобрела репутацию самого честного издания (привет Александру Гамову и Эдварду Чеснокову, ну, и Лене Афониной). Мне тогда тоже казалось, что эта музыка не ко времени. Студия «Союз» приглашала нас на презентацию. Алексей Остудин, до сих пор здравствующий, дай ему бог здоровья, хороший парень, негодяй, негодяй, он вел презентацию. Я подумал: как они могут быть успешными? И столько лет спустя, в 66, эта хорошая, славная русская женщина обрела вселенский успех. Я думаю про то, что молодые просто еще и глазеют на это. Для них как для тиктоковского поколения это еще и момент цирковой. В этом ничего обидного для артистов нет. Это как на Rammstein ходили не просто поклонники, а ради шоу ходили. Все-таки для молодых, 20-летних, для которых TikTok – это верх существования их мира, это очень забавная, смешная женщина, а уже потом они начинают подпевать. Например, в этом году миру явили на «Алых парусах», на самом главном выпускном балу, Надежду Кадышеву, понятно, что это априори беспроигрышный ход. Ее уже не развернешь, и они никуда не уйдут. Им приходится вглядываться и говорить: почему она? И это невероятный успех. Это мелодично, эти яркие фольклорные одеяния, этнические одеяния. Единственное, что меня смущает, совершенно очевидно, что возраст сказывается на визуальном ряде Надежды. Я в программе «Каково?!» сказал: «Вы загоняете так женщину, потому что она не очень хорошо выглядит для концертирующего».
П. Садков:
- Мне кажется, что это форма протеста у молодежи. Их настолько задолбала вот эта однотипная хрень, которой их кормят. Как в свое время мы слушали ту же Пахмутову в знак протеста против этого дебильного шоу-бизнеса.
О. Кушанашвили:
- Совершенно с тобой согласен. Элемент антиоппортунизма, элемент нонконформизма, элемент «а вот мы назло вам…», да, этот момент совершенно очевиден, ты прав.
П. Садков:
- Сейчас будет конкурс «Интервидение», там участвует Шаман у нас, тобой уже упомянутый сегодня. Что ты ждешь от этого конкурса? Как ты считаешь, вообще, такие конкурсы имеют право на существование? Потому что я поначалу думал: ну, какой-то кошмар. А сейчас я начинаю потихонечку ловить себя на том, что мне интересно, что из этого получится.
О. Кушанашвили:
- Неожиданная параллель. Я никогда не разделял саркастического отношения, при том, что позволял себе какие-то колкости для набора баллов, когда сборную России по футболу лишили международной арены, я не позволял себе именно в эти сложные моменты потешаться над сборной России по футболу. Мы должны поддерживать ее сейчас. Мы можем внутри страны говорить ей пакости, «ваша средняя линия плохо работает, и братья Миранчуки уже не те, мы можем говорить это здесь. Но если разговор приобретает вселенский масштаб, как на радио «Комсомольская правда», я буду за любую сборную по любому виду спорта, я буду за любой песенный конкурс. Это попытка страны, которую изолировали, напомнить всем, что мы живы и не собираемся сдохнуть. В этом смысле я, может быть, еще больший патриот, чем твой дядя по материнской линии Милонов, может быть, я самый большой патриот. Я за то, чтобы этот конкурс проводился. Я не очень представляю себе, как все это будет выглядеть, но я не сомневался в композиторском таланте Максима Фадеева, все-таки это премьера песни… Ну, мы ее знаем уже, но это премьера страны в мелодическом смысле, композиторском, продюсерском на весь мир. Я, конечно, буду отчаянно болеть в первую голову за Макса Фадеева, во вторую – за твоего троюродного брата Шамана, с точки зрения нужности для страны. Я не очень понимаю реваншистских настроений: мы сделаем назло «Евровидению».
Да, «Евровидение» - это скопище людей, психически не очень здоровых, я понимаю. Там не нужно так облыжно ругать, там было много хороших моментов, например, грузинские участники «Евровидения» и кавказские, армянские в том числе. Это красивейшие, достойные артисты. Там попадались достойные. В целом «Евровидение», да, производило гнетущее впечатление, но не в пику им надо проводить, а потому что мы можем. Как у Барака Обамы был лозунг в предвыборной кампании, которую я ему оплатил (гнида, даже спасибо не сказал мне): Yes we can. Потому что мы можем. Россия способна на всё, в том числе провести роскошный… Потому что при всех расследованиях в отношении Сочинской Олимпиады весь мир помнит то, что устроили Эрнст и товарищи по картинке, согласен с тем, что роскошнее Олимпиады никто не проводил.
П. Садков:
- Абсолютно.
О. Кушанашвили:
- И этот конкурс будет шикарно проведен. Вот его артистического наполнения я жду с опаской. Потому что те страны, которые там представлены, они не очень эмтивишно-кондиционные, меня пугают эти страны. Ну, а вдруг я чего-то не знаю? Я с удовольствием посмотрю на их выступление.
П. Садков:
- По поводу «я чего-то не знаю». У нас тут соседний бурятско-монгольский ресторанчик, и там постоянно играет бурятско-монгольская музыка. Это фантастическая эстрада, которую я даже знать не знаю. Я каждый раз прихожу, и каждый раз это какое-то неожиданное открытие.
О. Кушанашвили:
- Возможно. Ты по-прежнему по ресторанчикам ходок?
П. Садков:
- Время от времени. Я иногда обедаю. Такой вопрос, не знаю, насколько он хороший или плохой. Наша жизнь, наша ситуация сегодняшняя политическая разделила нас на много частей. В том числе есть так называемое понятие иноагентов. Понятно, что по-разному эти люди туда попали, по-разному мы все к ним относимся.
О. Кушанашвили:
- Да, все очень по-разному.
П. Садков:
- Ты сейчас вот Макаревича помянул, признанного иноагентом. У меня очень сложная ситуация. Потому что я понимаю, что среди этих людей есть те, которые по-прежнему являются моими кумирами, но при этом я понимаю, что относиться так, как раньше, тоже, наверное, сложно. Общаешься ли ты?
О. Кушанашвили:
- Я очень близко общаюсь с Михаилом Шацем.
П. Садков:
- Признанным иноагентом.
О. Кушанашвили:
- Иноагент Михаил Шац. Когда я заболел, он прорыдал всю ночь, написал мне письмо. Мне это письмо принес эскулап. Тогда была третья клиническая смерть, я уже начал читать тексты. Он принес мне письмо Шаца. Конечно, я продолжу с ним общаться в любом случае. Так сложилась жизнь, что он против политики, которую проводит наше государство. Это не делает его негодяем в моих глазах. Это делает его человеком отличных от наших с вами взглядов, но это не делает его подонком в моих глазах. Никогда никто не убедит меня, что Леонид Парфенов теперь легитимно иноагент (он еще иноагент, или уже иноагент, или еще не иноагент). Парфенов, который уехал из страны, это высочайшего уровня профессионал. Знание Леонидом Парфеновым русского языка такое, что если бы я не знал до приезда в Москву, я бы заразился этой любовью. Его «Намедни» - это эталон телевизионной программы. Я буду придерживаться этой точки зрения. Мне не очень нравится, что они говорят про людей в России в целом. И это говорю я, грузин по происхождению.
Мне не нравится, когда про Пахмутову плохо говорит иноагент Макаревич. Потому что она ему годится в прабабки, во-первых. Во-вторых, с точки зрения композиторского искусства ничто из сделанного Макаревичем не сравнится с шедеврами Пахмутовой. Поэтому чья бы корова мычала, как сказал бы поздний Садков. Как только речь заходит о политике, они оскорбляют всех, кого ни попадя. Я понимаю, что мы – полярные люди. И как нам быть с ними? Вот Юрий Дудь…
П. Садков:
- Признанный иноагентом.
О. Кушанашвили:
- Юрий Дудь, мой ученик, кстати. Откуда эта манера брать интервью развязно? Ну, всему научил его цыган Кушанашвили. Могу сказать, он и здесь не любил страну, в которой жил, и, уехав, ничем не изменился. Он талантливейший сукин сын. Мне кажется, иноагент Юра Дудь первым хочет вернуться сюда. Потому что человека, который больше любит Москву, я никогда не встречал. Это же драма, как в фильме Алова и Наумова с Высоцким, когда дверь открывается, он не знает, куда палить, и палит просто. И вот эта тонущая лошадь.
П. Садков:
- Фильм «Служили два товарища».
О. Кушанашвили:
- Это по Булгакову, «Бег», это драма людей. Я не знал, что доживу до этого кровавого времени, до того, чтобы ты ночами плакал по своим товарищам. Надо признать честно, маловероятно, что мы когда-нибудь увидимся с ними. Вот я, болея, одерживая сейчас временную победу над болезнью, есть ли у меня шанс увидеть их? Не знаю. И вот это мне разрывает душу. Да, они разные, каждый случай индивидуальный.
П. Садков:
- Давай другую тему возьмем. Тут недавно произошло трагическое событие для всей мировой культуры, умер Оззи Осборн. Какое у тебя было к нему отношение, как ты встретил эту новость?
О. Кушанашвили:
- Это был большой артист, паяц, гаер, буффон, сказал бы я, щеголяя своим тезаурусом. Это был прародитель Кушанашвили.
П. Садков:
- Предтеча, я бы сказал.
О. Кушанашвили:
- То, что говорит про него Вика Цыганова с ее идеей фикс (одной на двоих с мужем) про триединую святую Русь, это оскорбление коллеги. Человек умер. Вообще, мне кажется, Виктория Токарева в интервью «Комсомольской правде» сказала: надо учиться культуре памяти. Не надо мне показывать документальный фильм по поводу Андрея Миронова, каким он был женоненавистником, мизогином. Я не поверю в это. Оставьте мне Андрея Миронова таким, каким я его люблю. Я его дочери Марии говорю: «Почему ты не заступишься?» - «А он таким и был». Каким таким он был? Неужели из всего детства ты помнишь только плохого Миронова? Вот это касается и Оззи Осборна. Я не помню, что так обидело Вику Цыганову. Я помню только то, что в песнях, которые обставлены согласно эстетике heavy metal как театрализованные представления, он пел: «Я не верю, что Бог мертв». Они берут «Бог мертв» и говорят: вот, сатанист, поет, что Бог мертв. А это была строчка: «я не верю, что Бог мертв, я не верю, что Бог покинул эту местность, я не верю, что Бог отвернулся от меня». Там на поверку проповедь трепетного отношения, даже вот в этом обрамлении. И люди берут и выставляют его сатанистом. Благо, он давал повод внешним обликом, поведением. Но это, как говорит «Коррозия металла», Сергей Троицкий, по-моему, это эстетика жанра. Вы снимаете Шона Пенна, моего троюродного брата, в фильме про гангстеров, он должен быть в шляпе, стрелять в фильме, но это не значит, что он предпочитает насилие в нормальной жизни.
Оззи Осборн – огромного масштаба личность. У меня с собой в сумке, которую я привез после съемок «Каково?!» в «Комсомольскую правду», его книга «Оззи». Я показывал сегодня для людей, мы записывали выпуск. Это большой артист. Иначе бы две недели назад случившийся прощальный концерт, не сочли бы музыканты мирового уровня за честь поучаствовать в прямом эфире, выказать почтение. Он уже практически одной ногой в могиле, восседал на троне, и его жена… А сколько любви было в этой семье. Когда они запустили реалити-шоу, и вдруг все держится на маме, жене. И у сына обнаружили рассеянный склероз, в наличии которого он себя долгое время подозревал, и его сын болел. Сколько любви. Если бы не было любви, он столько людей не прожил бы. Берите все хорошее, что он показывал, любовь в семье. Семья и сцена – это разные вещи. И Бог не мертв, он не покинет тех, кто полон света. Вот его песни. Просто они были в этом жанре, соответственно жанру. И столько желчи из уст Цыгановой, хорошей в принципе русской женщины (говорю сейчас очевидную неправду, чтобы не обидеть никого). Надо ему сказать «светлая память». Он большой музыкант, и поколения музыкантов будут… Теперь это поколение обмелело уже, всё меньше людей. Знаете, он такой народный герой, как здравствующая, очень любимая мной екатеринбургская группа «Чайф». Это Шахрин и компания. Только те вопили и Шахрин и компания – это внеплановый концерт на кухне. Песня «Меняюсь» - просто шедевр. Надеюсь, в Екатеринбурге радио «КП» слушают.
П. Садков:
- Слушают обязательно. И от меня тоже гигантский поклон группе «Чайф», да и Оззи Осборну.
Ты удивительный человек. В том плане, что легче же говорить что-то неприятное о тех, кто ушел, нежели о тех, кто жив. Ты как раз по-другому действуешь. Твои программы – это всегда такой стёб. Я иногда ставлю себя на место известного человека и думаю: что было бы, если бы Отар по мне так прошелся, что-то сказал обо мне, допустим, известном певце, короле российской эстрады?
О. Кушанашвили:
- Миша Галустян высказал мне претензию на полном серьезе на днях. Он сказал: «При всех оговорках, я отношусь к вам (ко мне – на «вы») без уважения. Вы обо мне сказали в программе «Каково?!» какую-то…» И я подумал: вот у меня три клинических смерти, он видит меня в первый и, возможно, в последний раз. Я первый раз его увидел за 10 лет. И он общение начинает со слов: я отношусь без уважения. Я стал вспоминать, что я сказал о нем такого, что послужило… «Я без уважения отношусь» - это заявление, это практически манифест. Оказывается, я сказал, что все кинофильмы, в которых принимал участие Галустян, не войдут в число любимых у разбирающихся в кино людей. Не потому, что я – Зинаида Пронченко, кинокритик, враг России, уехавшая в Париж. Не потому, что я – какой-нибудь Алексей Герман-младший, разбирающийся в кино. А потому что это, по большому счету, суррогат, это эрзац, дерьмо, снятое ради денег. Я думаю, что я сказал об этом иронично, но вот тебе, пожалуйста, реакция. Он говорит: «Я отношусь без уважения». То есть я должен был сказать, что это – крестный отец или что?
П. Садков:
- Это же страшная проблема. Вот у нас выходит журнал «Телепрограмма», каждую неделю выходит два интервью со звездами.
О. Кушанашвили:
- Кому ты говоришь, самому верному читателю?
П. Садков:
- Я просто на всякий случай.
О. Кушанашвили:
- «Телепрограмма» - одно из лучших изданий и о телевидении, и не только.
П. Садков:
- Спасибо, дорогой. Так вот, сколько раз мы сталкиваемся с отсутствием какой-либо самоиронии со стороны звезд каждый раз. Меня это убивает. Ну, люди на полном серьезе говорят: я не великий, я выдающийся. Это можно воспитать? Следующее поколение…
О. Кушанашвили:
- Нет. У следующего поколения еще хуже обстоят дела. Сейчас прогремел большой кампанией ВКонтакте фестиваль. Вот это демонстрация, срез того, что являет собой нынешний шоу-бизнес. Плохи дела твоих детей, плохи дела моих детей. Я думаю, что по части самоиронии там нет никого. Даже Егор Крид, которому я много лет назад вручал премию «Открытие года» в Астане («Муз ТВ» выезжали в Астану всем гуртом), даже он, уже будучи состоявшимся артистом, в ужасе от молодых, тех, кто наступает на пятки. А он не самый самоироничный человек. И он, будучи не самым самоироничным… Я думаю, что поколение Чеботиных мы уже потеряли, там самоиронии никогда не будет, там будет ожесточенное сопротивление любой шутке в их адрес. Я верю в ячейку общества, папа, мама и много любви дома, ирония, смех, которые звучат в моем доме. Я не верю, как верю в семью, в школу даже, я не верю в институт тем более, где уже карт-бланш детям, чтобы они сами за себя стояли горой. Паша, при нашей с тобой жизни не будет самоиронии никакой, увы, надо признать. Если быть трезво смотрящим на ситуацию, на нашем веку мы самоироничных людей уже не узрим.
П. Садков:
- Отсутствие самоиронии – смертный грех?
О. Кушанашвили:
- Конечно. Отсутствие хохота над собой, отсутствие способности быть ребенком и выпускать ребенка на волю, отсутствие быть легким в общении с людьми, вот эта фанаберия, напыщенность, спесь – это в каком-то смысле коррелирует с общим положением дел в государстве. Если, например, в Госдуме нет людей с самоиронией, с чувством юмора, мы получаем дивизию лишенных самоиронии, угрюмых людей, которые теперь хотят издать постановление о том, что не надо бездомных кошек около магазинов и жилых домов кормить.
П. Садков:
- Да, и голубей кормить не надо.
О. Кушанашвили:
- Я таким образом воспитывал в детях доброту. Я считаю, при всем уважении к органам власти (а оно, безусловно есть)… Я однажды летел с Валентиной Матвиенко и сказал ей, что внимательнейшим образом читаю… Она говорит: «Вы считаете все наши постановления?» Я говорю: «Я хочу знать, какое государство я оставляю детям своим. Конечно, я читаю с карандашом». Принесли подшивку газет, и Валентина Матвиенко с удивлением видела, как я делаю карандашом пометки. «Российская газета», «Комсомольская правда» (газета номер один), «Аргументы и факты», «Известия», и я везде… И она в конце полета говорит: «Вы не шутили, что ли?» Я говорю: «Я везде для программы «Каково?!»…» Она при мне подписалась на «Каково?!». И я говорю: «Многие постановления вызывают у меня… У вас есть только один сенатор, который на стороне людей». Она говорит: «Кто это, кроме меня?» Я говорю: «Джабаров». Он всегда на стороне людей. Если вы меня слышите, почтеннейший, дайте знать. Это лучшее радио на земле, а я – лучший пожилой юноша на земле. А передо мной лучший в мире голос и лучшее перо – Павел Садков. Джабаров его фамилия. Всегда, когда намек на абсурд, он выступает: сначала продумаем это, не надо людям усложнять и без того сложную жизнь. Мне кажется, он очень легкий в общении человек.
П. Садков:
- Дай бог. Не знаю ничего о нем, но обязательно узнаю. У меня такой вопрос. Сейчас у молодежи есть фраза – «Что в твоем плей-листе?» Что ты слушаешь? Какая музыка у тебя сейчас звучит, если звучит, если остается время на музыку?
О. Кушанашвили:
- Конечно, остается. Я всегда был знаменит даже в португальской тюрьме тем, что умею вокруг себя организовать пространство, умею организовать время. У меня на все хватает времени. Я, например, перед прошлым выпуском программы «Каково?!» слушал кумира молодых – Дору. Я никогда не мог представить себе, что буду слушать Дору. Я слушал песню Godzilla, например…
П. Садков:
- Bearwolf?
О. Кушанашвили:
- Да. Я слушал раз 700. Мне надо было об этой песне высказаться. Я очень трепетно отношусь к своей работе. И я очень трепетно отношусь к тому, что мне предлагают дети послушать. Там есть отдельные моменты, но там удручающее однообразие писклявости, удручающее однообразие ходов. Слушаю всё. Удовольствие от чего получаю, это вопрос 35-й. Мы переписывались на днях с давешней звездой «О.С.П.-студии» Сергеем Белоголовцевым. Он в ужасе от этих, говорит: «В конце концов, все равно приходишь к Стиви Уандеру, все равно приходишь к Boyz II Men. Я слушаю самую разную музыку, от грузинских полифонических пьес... Мне очень интересно, что издаст в ближайшем будущем «Чайф», например. Потому что это первый на моем веку русский пролетарский поп-рок. Русский пролетарский рок с претензиями на народную любовь. Они продолжили дело, которое очень робко делал Галанин, и они продолжили дело, которое в последнем альбоме блестяще воплотили в жизнь, а потом поссорились братья Самойловы. Братья Самойловы, «Черный альбом», который предшествовал их окончательному распаду, это самый лучший альбом на русском языке за последние годы. Я встретил одного из братьев, Вадим Самойлова, и говорю: «Как вы, единоутробные братья, могли поссориться так?» Ну, там политика вмешалась. А когда ты допускаешь политику домой, она разламывает семьи, искореняет все хорошее, что там есть, если вы не придерживаетесь одних позиций.
Я слушаю «Агату Кристи» прежнюю. Это там прозвучало запрещенное слово «война» - «Я на тебе, как на войне», «рот закрой, успокойся». Это слышали все. А братья Самойловы – это тончайшие лирики. Когда там песня про богоискательство и необретение Бога, песня, полная отчаяния: нет его и не было. Или «четыре слова о любви» - «тебя я не люблю». Это невероятного лирического накала песни. Я обожаю их. Так что я слушаю всё, от JONY до нового Лени Агутина, но, условно говоря, предпочитаю раннего Леонида Агутина. Последние опыты кажутся мне кошмарными.
П. Садков:
- Серьезно?
-О. Кушанашвили:
- Да. Последние опыты, и дуэт с Анжеликой (как она его допустила?). После песни «Всё в твоих руках» дуэта номер один в русской поп-музыке, такой же по силе воздействия, как «Мой друг» Юрия Николаева и Игоря Крутого, или «Столик на двоих», такого же уровня лирика, «Всё в твоих руках» - это шедевр русской поп-музыки.
П. Садков:
- Я согласен.
О. Кушанашвили:
- После этого - «если мама позвонит, что я ей скажу?». После их невероятных прорывов в запредельное, то, что он издал, последний альбом, мне кажется, сдача позиций. Но он молодой, еще наверстает.
П. Садков:
- Да, у него еще есть время. Вот такой вопрос. Ты вспомнил «Агату Кристи». Как наше поколение (ну, плюс-минус) росло на песнях, где «красили губы кокаином» запрещенным и пр., и мы выросли нормальными людьми? А сейчас дети слушают какую-то очень выверенную бессмысленную музыку только про любовь, и у них… Ощущение, что мы были больше готовы, что ли, к этому. Почему мы все негодяями не выросли на этой музыке?
О. Кушанашвили:
- Это вечный вопрос, стоящий перед массовой культурой – почему люди, смотревшие фильм «Таксист» Мартина Скорсезе или «Славные парни» того же грузинского режиссера Мартина Скорсезешвили, не все стали поголовно гангстерами? Вопрос восприятия. Сейчас, мне кажется, вопрос коммуникации между публичным человеком, он стоит жестче. Если, например, исполнитель Niletto, поощряемым великим режиссером, твоим кумиром, прости господи, Константином Богомоловым, совершит соитие на сцене, молодые пойдут за ним и будут совершать вот эти… «Три дня дождя» или какая-то группа, солист которой падает в наркотической эпилепсии на сцене. Мало того, что его не осуждают, какой-нибудь тяжелой судьбой он живет, теперь стал лишен таинственности путь от исполнителя... Теперь всё напоказ.
Говоря про изоляцию и плюсы от нее. Андрей Баранов по поводу зарубежной политики скажет лучше. Я скажу по поводу каждого отдельно взятого человека. Чтобы обрести уверенность в себе, надо с мудрым стоицизмом оплеуху перенести. Когда тебе сказали «не люблю тебя», у тебя есть повод поехать в бар, напиться, спустить все сбережения, превратиться в раздерганного жизнью, опустившегося, измочаленного жизнью, первой же неудачей. И у тебя есть второй путь, как у Отарика, который выслушал диагноз из трех букв. Назло всему я буду жить, и жить по возможности ярко. Я вижу миллион минусов в том, что случилось, но я вижу еще большее количество, чем один миллион, плюсов в том, что случилось. Это не переходящее в гордыню чувство уверенности в том, что мы не пропадем. Я сейчас говорю про лучших людей. Про негодяев, которые переживут любую эпоху, как тараканы, я сейчас не рассуждаю. Я рассуждаю, например, про владельцев малого бизнеса, которые сами себя обязаны кормить, и которые кормят себя. Этих людей я вижу. Я вижу, как у русских женщин ни одна инфляция не отнимет их красоту и ум. Но парни преображаются. Парни знают, что в семье источник состоятельности – они. Парни хотят работать там, там и там, чтобы кормить семью. В хорошем человеке эта ситуация пробуждает хорошее, а в плохом… Кинокритик, лучше всех писавший рецензии, потом стал режиссером, как же его звали, не Денис Горелов, который теперь пишет про русские сериалы в «Комсомолке»? Блестящие рецензии.
П. Садков:
- Да.
О. Кушанашвили:
- Был у него коллега, написал: у какого-то человека – талант пробуждать худшее в людях и лучшее в людях. Вот изоляция, если представить как имя нарицательное, пробудила в наших людях и лучшее, и худшее. Про худших я говорить отказываюсь, это уголовная хроника. А лучшие – люди расправили плечи: я докажу, что я не слабак. Вот эти моменты меня восхищают. Например, мы знали, что наша медицина лучше всех. Я попал в онкоцентр волею судеб, я увидел, что люди, не очень экономически мощные, такие как медсестры, душевности никто не отобрал. Это сплочение людей, как в моей семье сплотила моих детей – чтобы папу вылечить, нужно теперь любить друг друга. Люди сплачиваются. Хорошие люди. Про плохих я отказываюсь говорить. Вот эта ситуация, изоляция послужила лакмусовой бумажкой или, как сказал бы поздний Павел Садков или ранний Гемст, это оселок для проверки того, какой ты, ты слабак или сильный. Я думаю, когда это закончится, как в поговорке, отлив покажет, кто плавал без трусов и т.д. Выяснится. Кушанашвили, болея раком, приносил больше радости людям, чем плохие, но высокобюджетные артисты, которые ненавидят страну, где они жили, ненавидят людей. Но я пока предпочитаю, это мое семейное качество, иммунное мое свойство, как сказал бы поздний Садков, мое имманентное свойство – я вижу только хорошее в любой ситуации. Иначе я давно бы сошел с ума.
П. Садков:
- У нас, правда, был очень тяжелый год. Несмотря на то, что это год столетия, у нас в «Комсомольской правде» очень много потерь.
О. Кушанашвили:
- Сунгоркин.
П. Садков:
- Владимир Николаевич умер два года назад.
О. Кушанашвили:
- Михаил Антонов.
П. Садков:
- Владимир Демченко, наш политический обозреватель, тоже парень молодой. Вот этот момент памяти, что ли. Насколько это важно, как не забыть? Мы, правда, все это очень болезненно воспринимаем, несмотря на все наши торжества по поводу столетия.
О. Кушанашвили:
- Я буду помнить Сунгоркина, взявшего меня с улицы на работу, только потому, что, таким образом, продлевая мне существование в этой профессии, он поднял на ноги мою семью. Когда я про Сунгоркина хорошие вещи передаю семье, они знают, что Сунгоркин очень значительный для меня персонаж, очень существенная для меня величина. Добрые – это как от камня круги по воде. Сунгоркин сделал столько доброго для людей. И когда Куприянов, теперь возглавляющий «Вечернюю Москву», мне помогал из болота выкарабкаться. Игорь Коц, возглавлявший ту газету, где мы с тобой сотрудничали. Я помню всю доброту, которую источал Миша Антонов, самый безобидный, мне кажется, человек на планете Земля. Ну, как же так?
Я у врача спрашивал: «Есть связь между моим не очень умным прошлым и тем, что я заболел?» - «Нет, это лотерея. Вы могли быть негодяем и ублюдком Гитлером, а могли быть Матерью Терезой и заболеть раком». Никакой корреляции здесь нет. Когда говорят в утешение реплики, ремарки вроде того, что Бог прибирает лучших, я не хочу это слышать. Семья, переживающая утрату, не утешится этим. Но важно ли помнить про этих людей? Я думаю, что буду помнить Сунгоркина, потому что теперь, когда я обладаю каким-то влиянием, я могу быть, как он, я хочу быть, как он. Я хочу поднимать настроение людям, помогать кому-то двумя копейками. Я хочу, чтобы у людей было все хорошо. И вот один человек устраивает светлый ареал вокруг себя и второй устраивает. Я с именем Сунгоркина на устах, а другой с именем ему встретившегося хорошего человека. И количество добра увеличивается и увеличивается. Это невероятно. Я думаю, нужно помнить и Валентину Львову с ее блестящим умением писать, и Мишу Антонова с его беззлобностью, полным отсутствием желчи, которого забрала тяжелая болезнь, тождественная моей. Потому что они были добрыми людьми. Правда, мне кажется, Валентина Львова была сложным, многомерным человеком, и эта многомерность ее и пожрала, в конце концов, съела ее. Я говорю как-то главному редактору Олесе Носовой: «Я запоминаю хорошее. Вот Сунгоркин помог мне, и я каждый год, когда вы будете вспоминать…» Как я обрадовался, когда его именем баркас назвали. Какое количество людей осчастливил своим присутствием на земном шаре Сунгоркин. Кого ни спроси, ни одного худого слова. Как он умудрился так прожить? И я думаю об этом, я рассказываю детям об этом.
Или Инна Руденко. Чтобы журналист научился писать… Ты приносишь на журфак Тбилисского университета, и тебе говорят: если хотите писать по-русски, вот так научитесь. Юрий Черниченко, Леонид Жуховицкий, Юрий Щекочихин, ну, сколько этих имен, «золотых перьев» «Комсомолки»? Невероятно. И ты думаешь про хорошее. Про плохое я отказываюсь думать, тем более, в моей ситуации это мне никак не поможет. Мне в моей ситуации думать, отвлекаться на плохое нельзя.
П. Садков:
- Ни в коем случае.
О. Кушанашвили:
- Скажу многомиллионной аудитории «Комсомольской правды», сайт «Комсомольской правды» бьет рекорды посещаемости. Я это знал, когда работал под руководством Олеси Носовой, тогда курировавшей этот отдел. И вы сами знаете про «Комсомольскую правду» даже больше моего. Я хочу вам сказать вот что. Когда я болел, в онкоцентре возлежал на своем, как мне казалось, смертном одре, потому что врач сказал: после трех клинических смертей никто не возвращается с того света, - я вернулся и теперь с Павлом Садковым готов петь Backstreet Boys и танцевать параллельно.
Я скажу вам очень важные слова, которые приведут в изумление даже всех сенаторов вместе взятых. На короткой дистанции всегда побеждает зло (ключевое слово – «на короткой»). Мы знаем, что мир лежит во зле. Мы знаем, что царствия небесного на Земле не будет никогда. Это не потому, что я начитанный, а потому что мне уже 550 лет, и «Комсомольская правда» поздравила меня в этот день публикацией. Я расплакался и думаю: обо мне вспомнили, надо же. Мир лежит во зле. Мы знаем это всё, но это не повод уклоняться от битвы со злом. И я знаю по себе, на короткой дистанции смердящее зло побеждает, но потом обещанный сундук злата оказывается серпентарием или сборищем головешек. Настоящий источник радости – если ты служишь хорошему, и потом получаешь взамен настроение, как у Отара Шалвовича Кушанашвили. Это высшая награда. Ходить в таком настроении, в каком хожу я, человек, не позволивший раку утащить меня на ту сторону Цельсия, вы не представляете, какая это награда. Побеждает всегда добрый, начитанный, побеждает тот, кто входит в число поклонников «Комсомольской правды».
П. Садков:
- Спасибо тебе огромное.
О. Кушанашвили:
- Спасибо вам огромное.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью.
➤ Слушать прямой эфир: https://radiokp.ru
➤ Читать эксклюзивные новости: https://www.kp.ru
➤ Подписаться на наш телеграм: https://t.me/truekpru
➤ Самое интересное из эфира: https://t.me/radiokp
