Фермерство на Донбассе: поля заминированы, но озимые убирать надо
Е. Афонина:
- В течение ближайшего часа мы будем говорить о Донбассе. Но не применительно, в первую очередь, к специальной военной операции, мы попытаемся понять, а как налаживается мирная жизнь и, самое главное, прирастая Донбассом, что получает Россия? Давайте в этом разбираться вместе со спецкором «Комсомольской правды» Алексеем Овчинниковым. Леш, приветствую тебя. Большой материал уже вышел после твоей повестки, ты посетил освобожденные от Украины территории Донбасса, ну и в первую очередь, наверное, я думаю, что интересует вопрос, как живут на этих освобожденных территориях, ведь там еще недавно шли бои, люди готовы вообще идти на контакт, разговаривать об обычных житейских делах, о которых ты их спрашивал?
А. Овчинников:
- В основном да, но есть некая настороженность. Поймите, что там у многих родственники на той стороне, боятся попасть некоторые в камеру – те же фермеры, опасаются за своих родственников на той стороне, как бы их там СБУ, известное своими террористическими открытыми действиями, не забрали не запытали там. Хотя говорят, да, охотно.
Е. Афонина:
- Ну, если мы сегодня все-таки пытаемся понять, насколько важно с экономической точки зрения для нашей страны, для огромной России еще и те территории, которые сейчас становятся чем? Становятся ли они для нас какой-то финансовой обузой? Надо ли, как опасаются некоторые, вкачивать туда огромные деньги? Или здесь с экономической точки зрения прибыли больше, чем затрат?
А. Овчинников:
- Сходу, наверное, нельзя ответить на этот вопрос. Дело в том, что очень многие районы освобожденные – это сельскохозяйственные территории, которые в дальнейшем могут принести, они и при Украине приносили хорошие прибыли, кормили, был и экспорт, и т.д.., и вот сейчас они стали частью ДНР, люди надеются, что в ближайшем будущем они будут частью России и будут так же кормить уже нашу страну, и себя будут кормить. Вкладываться, безусловно, надо туда, потому что состояние некоторых полей и ферм, сами понимаете, там были боевые действия, очень много озимой пшеницы стоит, вот уже ее собирать надо. Но люди смотрят на нее и говорят – я туда не полезу. Потому что бронированных комбайнов пока не изобрели, а там летало все подряд и есть риск просто подорваться там. Как там лазить с миноискателем искать эти мины в этой высокой пшеничке, не совсем ясно. Тем более, саперы сейчас в основном все силы, я видел, как они работают, но в основном города расчищают, поселки – там, где непосредственно люди живут и работают. То есть, их тоже не хватает, видимо, придет очередь потом, попозже, до этих полей. Где-то, да, где-то люди, несмотря на то, что прошли боевые действия – вот на Волновахском направлении, Мариупольском, там освобождение было в конце февраля-марте, тоже летало, некоторые так прошли с палочками, посмотрели, махнули на все рукой и пошли засеялись. Вот я съездил в село Анадоль, Волновахский район, к фермеру, очень интересный человек, Сергей Майтомал, это вообще греческое даже село, очень хорошие люди там живут – и он посадил свой подсолнечник, да, говорит, все ручками, ножками прошли, посмотрели, вспахали, вроде бы ничего, вроде повезло. А вот соседнее поле – его коллега-фермер взял семью и уехал. То есть, поле стоит брошенное. Вернется или не вернется, не знает никто.
Е. Афонина:
- А сколько вообще земель, если говорить именно о пахотных землях, об этом богатстве, которое достается сейчас нам и становится частью России, надеемся, потому что еще впереди официальное подтверждение желания части освобожденных территорий стать единым с нами пространством политически, но вот если говорить о масштабе? Я вспоминаю, несколько лет назад при Украине говорили, что самое дорогое, что есть – это земля, это чернозем и, по-моему, чуть ли не собирались там его срезать и вывозить куда-то за рубеж – вплоть до этого доходили разговоры. Уж не знаю, правда это или нет, тем не менее.
А. Овчинников:
- Вот смотрите, в материнской части ДНР – это та часть, которая сложилась по итогам 2014-2015 года, в обработке было около 300 тысяч гектаров сельхозземель. По данным дней 10 назад прибавилось 125 тысяч гектаров – это плюс 41%. Это именно сельхозку я имею в виду. Но опять же, есть проблемы – непонятно как залезать в поле – плюс там была серая зона, линия разграничения, где летало опять же много лет туда-сюда и порядка 30 тысяч гектаров либо заминированы, либо укрепрайоны и украинцы там умудрились такие городки в поле наделать, которые надо как-то убирать или культивировать землю.
Е. Афонина:
- То есть, эти восемь лет земля не возделывалась?
А. Овчинников:
- Кто ее там будет возделывать? Вот эта серая зона особенно, туда лезть страшно, это будет отдельная программа, я так понимаю.
Е. Афонина:
- А хозяин-то у земли есть?
А. Овчинников:
- Где-то есть. Где – опять же понять… ну, когда он объявляется в ДНР, да, можно определить. Но некоторые уехали на Украину, например. Есть паевые земли. На Украине в последние годы очень сильно «хозяйничала» компания «Харвист». Это компания Рината Ахметова, того самого спонсора террористов «Азова», однажды он понял, что это не только на металле можно делать, но и на зернышке и на подсолнечнике. Они эти паи, как говорят люди, обманом забирали, то есть, после развала колхозов, как у нас, доставались по 4, по 7 гектаров людям, обрабатывать нечем, приходили представители этого «Харвиста», какие-то документы… в общем, все обижены на них. Подпиши договор на 5 лет, какую-то денежку заплатим за аренду, через два года приходили продлить договор на 7 лет, там некоторые до 27 лет доигрались уже. Причем, условия все хуже и хуже. Ну, такое скотское отношение… Например, тот же подсолнечник – это такая культура, которую нельзя сеять постоянно, несколько лет подряд, на одном и том же месте, она просто высасывает из земли все. Бешеное количество удобрений, местный говорят, что у них листья горели… вот так Украина, наверное, и выбилась в свое время в ведущие экспортеры по подсолнечнику и подсолнечному маслу. Ну, теперь уже не будет. Люди ждут сейчас внятных правил, ждут, когда придут некие структуры, которые возьмут в аренду у них паи, рекультивируют землю, ну и будет это кооперативы называться или какое-то хозяйство придет, пока непонятно.
Е. Афонина:
- А у тех людей, с кем ты общался, есть какая-то внятная перспектива? Урожай посеян, с трудом выращен, собирать надо будет, а собирать чем? Будет ли какая-то техника, будет ли соляра? Будет ли куда урожай продавать? И за какие деньги? Потому что понятно, что ДНР и ЛНР уже давно перешли на рубли, на освобожденных территориях тоже вводятся рубли. Куда продавать? Как организована логистика? Мне кажется, что люди должны, наверное, получить ответ хотя бы на вопросы ближайшего будущего.
А. Овчинников:
- С техникой сразу проблемы, потому что на той территории очень маленькие фермеры. Там по 20 гектаров, по 30, ну, 50 – это считается большой уже. Соответственно, своих тракторов у них не было, они брали их в аренду. Часть сгорела, часть угнали, ДНРовской своей техники не хватает, они сейчас надеются на то, что Ростовская область придет на помощь и Краснодар пригонит технику. Со сбытом есть определенные трудности. Дело в том, что на Украине им дали некую такую вольницу, гуляй-поле. Они не регистрировались практически, у них расцветало кумовство, то есть, они спокойно рассказывают, там найти какого-нибудь Мыколу, у Мыколы сын или племяш в СБУ, дать ему, они уже через час сидели в кабаке, конверт, все, год его не трогали, куда он увез зерно или подсолнечник, по какой цене, в статистике оно явно не отражалось. Вот мне рассказывали, что сейчас попытки есть пригнать трейдеров, которые готовы купить это зерно и они вот фермеры недоумевали – как же так, загрузили КамАЗы, а деньги в карман-то как? И недоумение был ос другой стороны – какие деньги в карманы? Ребята, идет упорядочение – сначала регистрируйтесь. Потом заводите счет в банке, мы перегоняем деньги туда и вот пользуйтесь своими деньгами. Часть ты отдашь в виде налогов (это на будущее планируется ввести), но учти, что много тебе вернется в виде субсидий, когда ты будешь официально зарегистрирован. Сейчас программы опять прорабатываются, в том числе, для освобожденных территорий, очень много программ будет для животноводства. Я с удивлением узнал, что на территории украинской животноводство так злонамеренно губилось. Это вот принцип глобализации, «дружбы» с Евросоюзом. Суть простая – вы нам пригоните подсолнечник и пшеничку, свинками и коровками не занимайтесь, мы вам пригоним это мясо из Польши. А зато пшеничку мы купим у вас по нормальной цене – по 300-320 долларов. Это экспортная цена. Причем, экспортная цена была приравнена к внутренней цене. Хочешь заниматься животноводством, соответственно, ты будешь покупать зерно, а зерно это в первую очередь все-таки фураж, это корма, по какой цене у тебя будет молочко, и субсидий нет. Они сейчас очень обрадовались, что это, оказывается, развивается. Вы нам деньги будете давать за это, да? Да, я вот сейчас про 125 тысяч гектаров сказал, про прибавку, но за счет этого у них сейчас увеличилось вдвое поголовье скота на территории ДНР.
Е. Афонина:
- Леш, ситуация действительно достаточно сложная, ты об этом сказал, даже физически порой люди просто боятся выходить в поля. С другой стороны, у меня, как и у многих, возникает следующий вопрос. Скажи, пожалуйста, вот ты говорил с теми людьми, которые реально работают на земле, они понимают, в каком объеме и что Украина производила эти годы. Вот сейчас просто эта интрига с вывозом зерна продолжается и развивается? И вот завтра в Стамбуле пройдет встреча четырехсторонняя, там будут представители России, Турции, Украины и ООН, для того, чтобы решить, как зерно вывозить. У меня вопрос – а есть что вывозить? Вот те самые громко заявленные 20 миллионов тонн на Украине-то есть или нет?
А. Овчинников:
- История очень мутная. С подачи Украины еще мутнее стала. Да, они все время говорили про 20 миллионов тонн, угроза голода и т.д. В статистике непонятно как это отражается. Но дело в том, что есть данные Минсельхоза США, которые это очень пристально изучают и у них где-то в марте оставалось около 11 миллионов тонн, то есть, что уже не 20. Причем, это, похоже, не пшеницы, а зерновых, то есть, это уже ячмень и рожь. И вот они опять не дают вывозить, не дают. За апрель-май около 3 миллионов тонн они все-таки вывезли. Опять же, спекулятивно этот вопрос на всех уровнях... кстати, что-то замолчали, в последнее время так выбыло, видимо, завтра опять продолжат из-за этой встречи… Ах, украинское зерно, не вывезем, угроза мирового голода, бедные детки юга Африки. Вот 3 миллиона тонн вывезли. Вы где-нибудь видели сообщение о том, что украинское зерно попало – вот детки сейчас накормлены – я думаю, они распиарили бы это и орали бы на весь мир, что вот три миллиона тонн. Его нет, оно осталось в Европе. Европа его прикарманила просто на всякий случай, потому что есть угроза засухи. Франция сейчас, Италия жалуется, что будет, похоже, неурожай, и они на всякий случай таким образом…
Е. Афонина:
- Да, надежда была на Индию, Индия сказала – нам самим надо чем-то народ кормить. Кстати, по поводу вывоза зерна. Там же очень интересная картинка прослеживается, такая прямо картина маслом. После того, как мы официально сказали, что мы контролируем остров Змеиный, но находиться там наши военные больше не будут, Украине же теперь нечем прикрываться – бери да разминируй акваторию, пожалуйста, ничего ж тебе не угрожает. И тут, если ты заметил, буквально на днях комментарий одного из весьма высоких украинских чинов, который говорит – нет, мы разминировать не можем, и не знаем, как это делать и, наверное, лет пять еще знать не будем.
А. Овчинников:
- А зачем им это? Им это интересно.
Е. Афонина:
- Да, им это забавно. И вот теперь будем смотреть, как они дальнейшие объяснения будут находить, почему вот то самое зерно они вывезти не могут. На ладно, вернемся к тому зерну, которое растет на полях и урожай, которые будет собираться, ты упомянул Ахметова. Почему я об этом спрашиваю? Когда началась вся эта донбасская история, говорили – смотрите, Ахметов на стадионе, гуманитарную помощь, он своих поддерживает – в общем, вброс был какой-то такой положительный. Вот скажи, те, кто сейчас хлебушек выращивают, они Ахметова добрым словом вспоминают?
А. Овчинников:
- Ни одного доброго я не услышал. Я уже говорил о полях, которые они просто загаживали. То есть. Учитывая то, что они брали их за бесценок в аренду, вблизи села Анадоль был конкретный пример, там от бывшего колхоза где-то 5000 гектаров – и вот более трех обрабатывали ахметовские ребята. Я говорю – как же так, ну, нельзя химикаты в таком количестве – это ж земля непригодная будет. А они говорят – а им это и не надо было, они просто это поле бабахнули, загадили, оставили его, взяли другое. То есть, доброго слова я ни одного не слышал, учитывая то, что у этих людей Мариуполь под боком, опять же родственники-знакомые, они знали, что вытворяли его подопечные из «Азова»… не найдете вы там человека, который скажет что-то доброе про этого украинского олигарха.
Е. Афонина:
- А если говорить о посевном материале – он сейчас есть? Я вот даже мысленно сравниваю то, о чем ты рассказываешь, с ситуацией у нас в России. И когда начинается вот эта история – ой, санкции, ужас, караул! – одни аплодируют и говорят: отлично, будем справляться сами, а другие – как сами, у нас посевного материала нет, у нас техника импортная и т.д.. Вот сейчас те, кто на освобожденных территориях оказался, там же тоже определенная неясность есть. Вот буквально на шаг вперед они заглядывают? Чем будут засевать поля? Будут ли переориентироваться на технику российскую или белорусскую? Или пока еще есть определенный запас сил и техника, которую в связи с боевыми действиями туда, чья бы она ни была, отправили и вроде как себе присвоили. Есть такое?
А. Овчинников:
- Ситуация сложная. Где-то – да. У кого-то есть запасы. Вот за эти 8 лет весь сельхозбизнес Украины был переориентирован и жестко подчинен правилам Евросоюза. Покупайте у нас – это технологии. То есть, тот же севооборот, который они нарушали, это с подачи Евросоюза. На территории ДНР все-таки нормативы их сельскохозяйственные приближены к российским. Там нельзя гадить землю – за это может прилететь больно…
Е. Афонина:
- А этот период перехода сколько будет длиться? Вот сейчас, как ты сказал, такая материнская часть Донецкой народной республики, она перешла уже на российское законодательство?
А. Овчинников:
- Да. И селекция идет не европейская, а краснодарская и ставропольская. И вот сейчас идет обмен опытом. Семенной материал пойдет российский опять же. Ну, это импортозамещение такое своеобразное, да, им придется через некое такое пройти. Потому что вот вы 8 лет занимались по агротехнологии, а теперь придется по другой. Да, придется подучиться. Но пройдут все. Понимают, что деваться некуда и вот опять же я говорил сегодня с экспертами сельского хозяйства ДНР, они говорят – вот вы только сейчас, наверное, вот так тревожитесь о сельхозтехнике из-за санкций, а мы еще в 2014 году это поняли и смогли перейти на российскую и на белорусскую, мало того, что-то компоновали там, мы еще можем даже поучить ваших, которые только сейчас боятся столкнуться с этим, ваших аграриев, как от этого всего вывернуться, где достать запчасти.
Е. Афонина:
- Солярку-то где доставать? Заправлять-то чем технику? Как вообще эту проблему-то решали особенно в горячие дни?
А. Овчинников:
- Такая взаимовыручка была, вот рассказывали люди, на освобожденных территориях, надеялись, конечно, но не думали, что так будет. Тогда просто был клич, еще шли бои, что у нас тут коровы под обстрелом или молоко некуда девать… кончились ветпрепараты, сгорели корма… ну и наши танкисты говорят – пальцами у виска крутили, когда их обгоняли молоковозы, неслись с материнской части, фермеры это за свой счет, что потом когда-нибудь рассчитаемся там, спасали коров, лечили коров. То есть, такая взаимовыручка бешеная была. Подкормка, селитра тоже с материнской части, очень много удобрений пришло. Солярка пошла. Правда, цена пока 55-57 рублей, но они этому радуются, потому что на той украинской части она сейчас порядка 110-115 рублей. Соответственно, это ваши расходы, ваш урожай потом – по какой цене вы будете потом продавать. Ну, радовались они тоже – вот в нескольких селах «гостили» защитники, ВСУшники, которые рыли капониры под домами у людей, пьянствовали… фермеры о них ничего хорошего тоже сказать не могут, только единственный плюс от них был, говорят. Какой же, спрашиваю? Ну, когда солярка стоила 28 гривен на заправках, что для нас дорого, они с танков сливали по 18 – и мы запаслись солярочкой вот на эту посевную. Спасибо ВСУ за это, что таким образом мы… Это наш вклад в победу.
Е. Афонина:
- Леш, но ведь фермер один поле не возделывает, ферму один не ведет. Люди-то не разбежались?
А. Овчинников:
- Есть такая проблема, к сожалению. Спецов очень много уехало, к сожалению.
Е. Афонина:
- Куда уехали-то?
А. Овчинников:
- В большинстве своем в Россию или на материнскую часть ДНР, потому что там были обстрелы. Но вот сейчас начался процесс возвращения, ибо работа есть, помощь есть – там уже пойдут сейчас субсидии, им пообещали, на племенной скот, на молоко и т.д. то есть, есть надежда и надеждой люди живут, зарабатывают даже.
Е. Афонина:
- Да, одно дело просто не дать погибнуть тому, во что вложены пот, труд, силы, деньги и просто элементарно хотя бы в ноль выйти, да. А другое дело – смотреть в будущее, думать о том, каким образом этот урожай можно будет потом монетизировать, превратить в хороший доход, расшириться и т.д. Я так понимаю, что на эти планы пока еще даже и не смотрят?
А. Овчинников:
- Смотрят, прицениваются. Потому что вот ДНР сейчас будет предлагать им цены где-то в районе 15 тысяч рублей за тонну. Да, немножко там люди морщатся, потому что это было 300 долларов на Украине, при этой гуляй-поле. Но объясняют, что там экспорт, здесь внутреннее потребление, здесь важно закрыть свои собственные нужды. Тем не менее, это средняя российская цена сейчас такая.
Е. Афонина:
- Леш, вот мы много поговорили о том, что выращивают, как выращивают, с какими трудностями сталкиваются – минные поля, недостаток одного, нехватка другого, сложности перехода на нормы и правила Российской Федерации, тем не менее, все-таки это было, скорее, наверное, общение с людьми на земле. А с чиновниками ты общался?
А. Овчинников:
- Да, очень хорошо. С главой минсельхоза местного мы поговорили, Артем Крамаренко, он называет те же самые проблемы. Говорит о том, что они сейчас на днях даже сняли запрет на продажу подсолнечника в Россию, там было такое ограничение в свое время, чтобы немножко полегче было крестьянам, из старых запасов пока… сейчас они активно разрабатывают программы – то есть, это новое финансирование, новые деньги, а я говорил уже, что это в первую очередь поддержка животноводства, которое на Украине не поддерживалось никаким образом, ну, у них резко сокращались свинотоварные фермы, они даже доигрались до того, что, если смотреть по нескольким годам статистику, то Украина у нас даже наращивала закупки сала и свинины. Ну, подержите-ка свинку, если у вас комбикорм стоит в разы дороже, чем в России.
Е. Афонина:
- А птицеводство там вообще было?
А. Овчинников:
- Оно есть.
Е. Афонина:
- А уникальное какое-то?
А. Овчинников:
- Уникальное есть, у них есть, по-моему, в Володарском районе конеферма, где элитных лошадей, английская верховая, по-моему, порода называется, там жеребенок один стоит десятки миллионов рублей. Ну и как он сказал, что на уровне вот этого всего два хозяйства есть в России. Один у Газпрома, второй у Рамзана Ахматовича. И вот эти ребята, они собираются своих скаковых лошадей в этом году представить в Краснодаре, там будут какие-то соревнования, и выиграть какой-то главный кубок. Есть уникальные роботизированные фермы, действительно, уникальные, они и для России уникальные, где корова сама доится, когда хочет, сама кушает…
Е. Афонина:
- Ты там побывал или тебе просто рассказывали?
А. Овчинников:
- Нет, нет, мы уехали, к сожалению. Вот этот министр рассказывал, что они есть, что, естественно, сейчас они получили список, чего им не хватает и будут пытаться…
Е. Афонина:
- Как это все удалось сохранить? Или там не было в этих местах, о которых ты говоришь интенсивных боевых действий?
А. Овчинников:
- Где-то было, где-то не было. Есть фермы, где из полтысячи голов осталось 200 коров – то есть, они попали в разгар… Где-то умудрялись люди загонять в посадки коров, спасали. Где-то просто мимо прошли…
Е. Афонина:
- А у людей уже прошел этот страх – только нас не бросайте?
А. Овчинников:
- Да они уже требуют паспорта. «Когда здесь будут раздавать паспорта?» Я говорю – ДНРовские, пожалуйста, вот, уже можете ехать в Донецк.
Е. Афонина:
- Судя по тому, что эта неделя началась с того, что президент подписал указ о том, что теперь вне зависимости от того, где именно постоянно проживают граждане Украины, в Донецкой, Луганской народных республиках или на других территориях Украины, они могут получить по упрощенке гражданство Российской Федерации, так что я думаю, что для них теперь это абсолютный…
А. Овчинников:
- Да, это важно очень для них.
Е. Афонина:
- А ты в броннике там передвигался или уже нет?
А. Овчинников:
- Там нет уже боев, там все хорошо. Только в поля аккуратнее надо заходить. Вблизи Анадоли, например, встретил огромное поле до горизонта мака. Когда-то его возделывали, это пищевой мак был, теперь говорят, что это самосев, но даже водитель побоялся туда заходить, потому что никто не знает, что там внизу и подлететь можно только так. Что с ним делать? Видимо, выжигать будут…
Е. Афонина:
- Ну, это прямо как в фильме «Сталкер» - нужно гаечку бросать, чтобы понять, дальше можно шаг делать или нет. И таких территорий, насколько я понимаю, где непонятно, с чем можно встретиться, предостаточно?
А. Овчинников:
- Предостаточно.
Е. Афонина:
- А минировали поля уходя, минировали все эти восемь лет? И вообще, люди за этим процессом как-то следили или нет?
А. Овчинников:
- Минировали подступы. Вот, например, сидели в селе ВСУшники и они там дороги минировали, например. Там, где может пройти наша техника, да, вот где-то было такое. Где-то просто выставляли заслоны огневые – то ли мин не завезли, то ли что. А остальное – побочные такие, неразорвавшиеся боеприпасы. Кассетные боеприпасы, которые там одна взрывается, вторая нет и где-то там лежит в траве. Прошлись, где можно, но большая работа еще будет.
Е. Афонина:
- А те населенные пункты, где ты побывал, там в основном люди старшего и пожилого возраста или молодежь и дети тоже есть?
А. Овчинников:
- Есть дети. Но в основном молодежь - все-таки, ну, жить в такой зоне и столько лет неопределенности – поуезжали, не видя перспектив. Но сейчас вроде как возвращаются. У кого-то есть российское гражданство уже – я встретил семью из этого села Анадоль, они в начале года уехали в Россию как беженцы, и вот они где-то под Тамбовом уже даже прописались и уже думают, как бы осесть, но думают тоже – как же родина, здесь же тепло, здесь черешня. Конечно, тамбовская картошка хороша, но черешня тоже. Вот не хочется им покидать обжитое место.
Е. Афонина:
- Но черешня – это же Мелитополь. Мы же с тобой говорим про Донецкую Народную республику, но есть же еще и Херсон, и Запорожье. Ну, пусть до конца еще не освобожденные территории, тем не менее, перспектива уже намечается?
А. Овчинников:
- Это целые региональные такие бренды, да, это не только ДНР. Это не только зерно, это фрукты. Вот практически 8 лет этих украинцы закрывали аграриям, не давали продавать в приграничные районы России… есть опять же бренд знаменитый херсонские арбузы, который сейчас будет перенаправлен опять же сюда. Люди их выращивают. Эта часть – это такая овощная житница была. В Крыму в советские годы вплоть до Питера, до Москвы доезжали первая редиска – это была именно херсонская редиска, первые томаты, кабачки, зеленушечка. То есть, они заточены на овощеводство. Вот в этом году, когда у них хлынули резко в Крым, там крымская даже несколько обиделись овощеводы, потому что они уронили цены резко – ну, вот так получилось, к радости покупателей… покупатели радовались, что огурцы к ним приезжали по 30 рублей.
Е. Афонина:
- Леш, я думаю, что спроси любого человека в нашей стране, вы бы предпочли есть огурцы из Польши или из Херсона, я думаю, что 99% скажут, что…
А. Овчинников:
- Да, тем более, что это ранние огурцы, тепличные, они ароматные. И редиска, которая пахнет, а не вот эта израильская, которая невнятная вообще.
Е. Афонина:
- То есть, сельхозпродукция есть, зерновые есть, животноводство будем восстанавливать.
А. Овчинников:
- Будет восстанавливаться. Как у России приоритет животноводство, если не хватает, это будет распространяться обязательно. Ну и смотрите, какой момент. Заговорили на полном серьезе об этой овощной житнице – Запорожская, Херсонская – что не обязательно надо возить все подряд. Потому что надо выстраивать логистику, а фермеры маленькие, сами понимаете, ну, соберет он газель клубники, он ее до Москвы не довезет – это затраты будут бешеные, и она еще потечет по дороге. Ему подешевле, но где-то рядом продать, чтобы не тратиться на горючку, гостиницы и т.д. То есть, говорят уже о том, что нужно создавать обязательно с участием государства некие заготконторы, которые могут производить и тут же продать, и потом не заморачиваться, куда, купите, пожалуйста. Он просто продал, получил свои деньги и уже пошли фуры с холодильниками куда надо.
Е. Афонина:
- А это интересная тема. Смотри, ведь у нас в России с трудом как-то эта история продвигается. Я тут смотрела сюжет про объединение людей в некие сельхозкооперативы, и то говорили, что надо так сделать, это в будущем, вот как людей привлечь, да как объяснять им все это… Если у нас надо еще объяснять, то у меня сразу возникает вопрос – а готовы ли к этому на освобожденных от Украины территориях? Или наоборот?
А. Овчинников:
- Они готовы, они этого просят. Тут еще один момент есть. Заговорили, что не обязательно, часть фруктов и овощей можно оставить на месте. Потому что это рекреативная зона, это курортная зона, куда люди могут приезжать отдыхать. Тут Азовское море, Черное море, тут можно кормить их этими же фруктами. То есть, туристы, там даже цифра звучала – до 5 миллионов в год они могут в дальнейшем принимать и приедет турист, он это все съест на месте. Почему бы и нет?
Е. Афонина:
- Турист съест - это абсолютно точно.
Леш, вот сейчас мы слышим со стороны Украины вопли о том, что забирают их землю.
А. Овчинников:
- Да, это постоянно муссируется. Пришли какие-то русские, отобрали землю Украины. Ну попробуйте сказать это тем же фермерам и другим владельцам агропредприятий, которые говорят – слушайте, я у Зеленского отобрал, что ли? Это моя земля, я ее купил когда-то, она как паевая мне досталась, и я решаю, как хозяин, на кого мне работать. Я решаю работать на ДНР, а потом на Россию. Что значит отобрал я у Украины? Ни у кого я ничего не отбирал. Моя земля. Все. И кормить я буду того, кого я захочу. А кормить я хочу своих людей. А своими они считают всех тех, которые там находятся.
Е. Афонина:
- То есть, никаких психологических сломов у аграриев нет? Это их земля?
А. Овчинников:
- Ну, ахметовские убежали, бросили землю эту, очень часто загаженную, ну, их проблемы.
Е. Афонина:
- А самозахват там будет? Ну, если ничье, то может быть там гектарчик себе…
А. Овчинников:
- У них есть все-таки владельцы, этого ни в коем случае нельзя допускать. Ну, это бабушки и дедушки, которые в 90-х годах, им достались эти паи, которые могут по наследству передаваться, эта земля приносит деньги, можно продать, держать в частной собственности. Нет. И вот они, кстати, тоже этого ждут. Что очень много паев – вот этот пай тети Зины, этот тети Раи, а где они находятся, бог его знает. А дяди Васи вон, в серединке находится. Нужно что-то такое объединяющее – давайте посчитаем, найдем их всех, чтобы они предъявили права уже по новой регистрации и что-то предложили, возможно. Что я говорю появится там – это будет некое коллективное хозяйство, сельхозкооператив или какое-то агропредприятие возьмет это в аренду и на четких условиях, что вот мы берем твой пай и будем платить тебе столько, будем обрабатывать, при условии, конечно, всех правил недропользования…
Е. Афонина:
- Леш, это действительно такой спор, который может сравнивать то, что происходит у нас в России, где порой некоторые не просто инициативы, а вполне разумные действия идут с большим скрипом и внедряются с трудом. В свое время, когда Крым воссоединился с Россией, говорили о том, что это будет определенная витрина того, как можно обустроить жизнь на той территории, которая особых-то вложений в себя за все годы украинства и не видела. В данной ситуации, как ты считаешь, можно ли на тех территориях, о которых мы говорим, создать какой-то масштабный проект, может быть, действительно это будет какая-то практически испытательная база для того, чтобы отработать все то, что не удается сделать в России. Преодолеть определенные стереотипы чиновников каких-то… ведь туда отправляются люди достаточно молодые и активные, руководить, на определенные должности, в министерство и т.д. Может быть, это прекрасная возможность этот эксперимент по тому, как нужно по-настоящему обустраивать жизнь на земле и провести?
А. Овчинников:
- Вполне может получиться. Тем более, есть такой хороший запрос снизу. Вот на этих освобожденных территориях. Они мне даже спокойно несколько человек говорили – а у нас появятся машинно-тракторные станции, то есть, МТС? Об этом задумываются уже. Ну, по-хорошему, трактор нужен на 100 гектаров один, да. А когда у тебя 20-50 гектаров – нет. Я его возьму вместе с трактористом на какое-то время, заплачу денежку, он мне сделает такую-то работу и поедет дальше обрабатывать поля. Да, они этого хотят, они уже прямо требуют. Да, они требуют создания неких сельхозкооперативов, о которых я говорил. Или заготконторы, или сельхозкооперативы, где будут вскладчину решать, что невыгодно, например, поля по 5 гектаров… давайте вместе в этом году посадим то, в этом то, и севооборот потом сблюдем в следующем году, чтобы к нам приехали и закупили сразу урожай. Давайте клубнику посадим. А кто будет закупать? Мы не будем туда-сюда возить, нам тяжело без транспорта и прочее. Да, это вполне может получиться. Это может быть действительно такой витриной, которой… наши аграрии, возможно, будущем даже поучатся у ДНРовцев, у них есть запрос. И его важно услышать, да.
Е. Афонина:
- А ностальгии определенной нет по временам Украины? Вот мне один таксист сказал, когда я недавно в Крым ездила, что при Украине молоко было вкуснее. Я, конечно, на него посмотрела с удивлением, тем не менее. Вот скажи, пожалуйста, у людей есть…
А. Овчинников:
- Есть такое, да.
Е. Афонина:
- Почему?
А. Овчинников:
- Но это не бандеровцы, это абсолютно наши люди. У них была слаженная цепочка. Причем, цепочка, как мне рассказывали, во читаем российские законы, ДНРовские законы – что, зарегистрироваться надо, что ли? Что ж, налоговая придет? Раньше-то было так – нашел Мыколу, у Мыколы племянник в СБУ – и его год никто не трогал, ему было хорошо. Вот по этому украинству они скучают. Хотя, с другой стороны, дай такую вольницу нашим аграриям, они с удовольствием этим воспользуются. Не платить, куда-нибудь вывозить и т.д. Все мы люди, что уж там. Вот по этой части скучают. По всему остальному – решительно против, радуются, что они скоро гражданами России станут, ждут. Везде замучили, вплоть до Мариуполя, в Мариуполе дергают за рукава – когда референдум, куда идти? Очень хотят к нам. Дикое желание к нам, а к Украине ничего, кроме ненависти, не испытывают. Особенно после того, что там происходило, что они делали.
Е. Афонина:
- А мнение людей не изменилось после тех терактов, которые сейчас, мы видим, устраивают и в Херсонской области, и в Запорожье за уже освобожденных территориях? Это не отпугивает людей?
А. Овчинников:
- Нет. Это не отпугивает. Да, страшно. Но вот так, чтобы резко поменять мнение – хотим обратно в Украину – нет, такого не будет. Мало того, они понимают, что с ними со всеми будет.
Е. Афонина:
- В общем, да.
А. Овчинников:
- Террористическое государство Украина, если оно поступает так с ними, вот сейчас, то в дальнейшем поступит как типичный террорист.
Е. Афонина:
- Заметь, в начале нашего с тобой разговор я очень корректно сказала, говоря о тех территориях, которые сейчас освобождены, когда говорила, что частью России станут после референдума. Поэтому, мы с тобой соблюли все условности. Поэтому, конечно же, говорить со стопроцентной уверенностью о том, что пройдет референдум и все будет сделано в пользу России, давай скажем так – с 90-процентной уверенностью мы об этом говорим.
Ну что, спасибо огромное, я думаю, что нашим радиослушателям было интересно узнать, чем сейчас живут освобожденные территории Донецкой народной республики. Потому что мы слышим очень много информации о том, как идут бои, как наши продвигаются, но вот о том, как налаживается мирная жизнь, мне кажется, знать тоже необходимо. Для того, чтобы просто те, чьи территории еще пока под Украиной, они понимали, что жизнь только начинается. Жизнь только налаживается, впереди единение с Россией – да, сложное, да, придется по закону жить. Ну а как иначе?
А. Овчинников:
- Лучше по закону, чем с этими.
Е. Афонина:
- Это твой вывод или это вывод тех людей?
А. Овчинников:
- Нет, это единогласное практически мнение тех людей. Лучше по закону, потерпим, перестроимся, но вот с этим беспределом и гуляй-поле, когда тебя могут забрать в любой момент, когда тебя называют недочеловеком, когда тебя заставляют говорить на языке, на котором ты не хочешь говорить, когда твоих детей насильно переучивают и в школе учат какой-то ерунде, включая европейские ценности и рассказывают про великолепное НАТО, а люди этого не хотят.
Е. Афонина:
- Спасибо огромное, Леш.
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски и слушайте, когда удобно!
