Тигран Кеосаян: Время старой дипломатии прошло
В. Ворсобин:
- У микрофона Владимир Ворсобин. У нас выездная студия. Я первый раз в жизни нахожусь на «Мосфильме». И в обществе Тиграна Кеосаяна, режиссера, сатирика…
Т. Кеосаян:
- Тихо-тихо, на режиссере остановимся. Здрасьте всем. А чего это вы первый раз на «Мосфильме»-то?
В. Ворсобин:
- Вот так случилось.
Т. Кеосаян:
- Я так посмотрел, по возрасту-то моложе, но не сильно.
В. Ворсобин:
- Но я же не москвич.
Т. Кеосаян:
- Я вас прошу, мы все здесь чуть-чуть не москвичи.
В. Ворсобин:
- Приношу соболезнования по поводу YouTube.
Т. Кеосаян:
- Ну как? Это как орден, я считаю.
В. Ворсобин:
- Закрыли вашу красную страничку.
Т. Кеосаян:
- Ну, мы, слава богу, спели и ВКонтакте, и в Дзене, уже достаточно давно мы и в Rutube, и в Telegram. Так что подписаться можно легко, забив в любой поисковик «Кеосаян daily». А YouTube закрыли, я еще удивлялся, что долго что-то не закрывают. Уже всех закрыли практически – Володю Соловьева, Маргариту Симоньян, кажется, закрыли. А я думаю, меня не закрывают, наверное, что-то не то. Нет, то, закрыли.
В. Ворсобин:
- Но веселый же канал был.
Т. Кеосаян:
- Вы имеете в виду «Пилораму»?
В. Ворсобин:
- И «Пилораму», и ваш YouTube-канал.
Т. Кеосаян:
- Ну, я бы не назвал «Кеосаян daily» сильно юмористическим каналом. Просто там «Пилораму» в качестве доброй воли НТВ разрешало нам размещать (это продукт федерального телевидения). «Снято» имело тоже конечное… Как я кино снимал «Бессмертные», он тоже конечен, потому что кино сняли, и закончился этот проект (надеюсь, будет другой). А вот «Роскомнадзор free», я бы его веселым с трудом назвал бы, он достаточно жесткий (ну, мне казалось).
В. Ворсобин:
- А почему вы сразу отказались от слова сатирика?
Т. Кеосаян:
- Объясню почему. Потому что меня жизнь с детства сталкивала с великими людьми, которые, наверное, подпадали под это значение. Григорий Израилевич Горин, Аркадий Михайлович Арканов (я работал просто с этими людьми), Михаил Михайлович Жванецкий. Все, к сожалению, покойные. Наверное, они были даже шире, чем сатирики, но начинали когда-то, вероятно, и как сатирики тоже. Поэтому когда меня начинают представлять: актер, - опять по той же причине я говорю: «Ребята, какой я актер, какой я сатирик или какой я телеведущий даже?» Невзирая на то, что я веду программу непонятно с какого года уже, с ХХ века. Потому что это хобби. Я знаю, что такое артист. Артист – это Армен Борисович Джигарханян, Евгений Павлович Леонов, это Чурикова Инна Михайловна.
В. Ворсобин:
- Мы начали говорить про великих юмористов. Я думаю, что с качеством юмора сегодня… Они бы сейчас посмотрели на это и скривились бы, я думаю.
Т. Кеосаян:
- Вы знаете, я вам так скажу. Скривились бы они или нет… Времена-то другие, все другое. Я для себя выработал философию, что ли, такую на этот счет. Я считаю, что катастрофа начинается, когда мы начинаем говорить на каком-то возрастном этапе о том, что вот в наше время, а вот сейчас время… Ну, знаете, расхожий штамп такой.
В. Ворсобин:
- Трава зеленее.
Т. Кеосаян:
- Да. Речь идет о том, что я абсолютнейшим образом убежден, что нет плохого или хорошего времени, ты или выпадаешь из времени, или продолжаешь чувствовать меняющееся время. Это не значит, что ты притворяешься. Знаете, я отлично помню конец 80-х, когда пришло после этого истерического съезда кинематографистов, который в принципе и означал перестройку, именно с него началась идеологическая перестройка и развал страны. Это, мне кажется, уже открытый факт. Творческая интеллигенция, кинематографическая… И тут началось: надо делать новое кино… И вдруг люди, которые снимали «6 июля», «Чайковский», «Сережа», велики режиссеры, мэтры, они начали пытаться начать снимать одну сплошную Маленькую Веру», хотя не чувствовали этого, не понимали. И слава богу, что и не чувствовали, и не понимали. Ну, так получилось. Они классики. В этом смысле я, кстати, безумно преклоняюсь перед моим покойным папой, который просто уехал в Армению и сказал: «Я не понимаю это время, я не знаю, что это».
Не надо стараться угодить времени, не надо стараться быть со временем на одной ноге, это неправда. Возраст, опыт не позволяет. Но понимать, пытаться, по крайней мере, понять и ощутить. Поэтому когда говорят: вот кино раньше было, а сейчас дерьмо, музыка раньше, а сейчас дерьмо, песни… Да, наверное, так (с высоты нашего опыта). Значит, это время вот такое, вот так нужно в этом времени, этому времени и этому подрастающему и ныне живущему поколению.
В. Ворсобин:
- Сегодняшнее время. Я даже не знаю, кто из вас больше сатирик (ну, если мы возьмем эту слово за опору) – Медведев…
Т. Кеосаян:
- Дмитрий Анатольевич?
В. Ворсобин:
- Дмитрий Анатольевич, вы ли. У нас много других политиков, которые переняли жесткую лексику. Вы же часто пропускаете слова, которые хотели бы сказать в эфире, а они уже нет. Сегодня Медведев опять поупражнялся, проехался по Западу, вспомнил много слов из детского и юношеского прошлого. Это что, стиль времени такой? И вы, кстати, впереди паровоза в этом смысле.
Т. Кеосаян:
- В каком смысле? Я одно только скажу по этому поводу. В кино, в театре есть такое выражение – органично или неорганично. Артисты ненавидят это слово – органика. Вот Евгений Павлович Леонов – это была невероятная фигура органичности существования в кадре, на сцене. У нас такая великая актерская школа, что можно перечислять много-много и долго-долго. Вот так же и неорганичность тоже очень видна. Человек работает на сопротивление, изображает… Вот он мачо, а должен играть жертву. И вот насколько это органично.
Мне кажется, что если касаться последних месяцев выражений Дмитрия Анатольевича, это не очень органичная история, на мой взгляд, не свойственная ему лексика. Это не значит, что я не согласен с тем, что он говорит.
В. Ворсобин:
- Он играет немного в Тиграна Кеосаяна.
Т. Кеосаян:
- Тигран Эдмондович Кеосаян никогда… Я ведь никогда не пытался отвечать за массы, я всегда говорил о своем отдельно взятом мнении. Оно может быть спорное, кто-то с этим согласен, кто-то не согласен. Я считаю (будучи не артистом и не телеведущим), что когда меня зовут, это друзья, и я не могу отказать, к примеру, или мне интересно на самом деле попробовать, получится или нет… Я давным-давно выработал одну вещь. Какой я в жизни, я такой должен быть и на телеэкране, тем более в разговоре в сетях, когда авторский канал (ну, он потому и авторский). Есть резкие слова (ну, если это не нарушение закона). Надо быть таким, какой ты есть.
В. Ворсобин:
- Надо быть естественным.
Т. Кеосаян:
- Абсолютно. Мало того, я как бы не могу вспомнить, чтобы я был до такой степени… Вот почему это не очень органично? Он правее Папы Римского, ну, жестко, очень жестко…
В. Ворсобин:
- Нет, Медведев изменился, но мы же говорим сейчас о Тигране Кеосаяне.
Т. Кеосаян:
- А что Тигран Кеосаян? Тигран Кеосаян вообще нежный…
В. Ворсобин:
- …и пушистый. И все-таки время диктует жесткие слова, поэтому ваша «Пилорама», поэтому ваш Ютуб-канал сейчас заблокирован. Мне кажется, что вот Захарова, наш великолепный представитель МИДа, она тоже пользуется вот этой риторикой, очень популярной сейчас, и у меня такое впечатление, особенно это очень страшно слушать от дипломатов и политиков подобные крепкие выражения, идущие от души… когда все берут риторику жесткача, все пытаются эпатировать публику, все работают на публику, а в итоге ответственность за этот мир, который вибрирует около третьей мировой…
Т. Кеосаян:
- Ну, как раз вот Мария Захарова органична – это во-первых. Во-вторых, я вас отлично понимаю – вы оперируете дипломатической школой Дизраэли, Толерана, Бестужева, Горчакова. А это все закончилось. Вот, кстати, о времени. Вы понимаете, что, и я всегда выступал против этого, я предлагал и предлагаю – уже, слава богу, это происходит – невозможное. Понимаете, если вы играете в карточную игру и играете в покер, а с вами играют в ростовскую каталку, в буру, вы проиграете. Ну, правила если тебе диктует человек. То есть, вы в покер, вы просите еще две карты, а он говорит – да у меня уже молодка, причем, вне очереди. Вот с нами так играли, и достаточно давно, с 1991 года. Разные были периоды. Но как бы играли все время так, как выгодно им. И я все время думал – ну, хорошо, ну и когда? Ну, это же невозможно. Самый большой был звонок – это, конечно же, звонок с Югославией. Они знали, что мы не влезем в Мексику, но мы знали, что они не влезут в Прибалтику и не влезут на Украину. Мы пропустили Прибалтику, мы пропустили какую-то волну расширения. Но Украина, она ментально едина, исторически – я сейчас не рассказываю что-то новое или становлюсь ястребом…
В. Ворсобин:
- До февральской вы рассказываете.
Т. Кеосаян:
- Да, да. И, конечно же, было ясно, к чему шло. Поднимите мои программы год назад. Я знал, что будет. Да и не только я. Я не Нострадамус. Но, ребята, вы идете к войне. Риторика не может не меняться. Потому что так устроено, что мы отдали кубинский кризис 1961 года. И так далее, и тому подобное. Мы отдали страну в 1991-м. Мы отдали – я сейчас о себе говорю, а не только о коммунистической партии, которая выродилась в 1990-м. Ну, они и не ожидали от нас каких-то поступков. Потом расширение – первая волна, вторая, третья. Схавают – думали они. Прецедентное право.
В. Ворсобин:
- А сейчас реваншизм?
Т. Кеосаян:
- Никакого реваншизма. Мы наконец-то, дойдя до черты, а это наша русская, это вот нам свойственно – и началось то, что началось. И, конечно же, должна меняться риторика. Знаете почему? Потому что времена Меттерниха и Дизраэли закончились. Потому что руководить МИДами в Европе, да и в Америке, если посмотреть на Блинкена, все ясно. Ну, во времена Киссинджера, рассказывал мне очень известный дипломат, человека с интеллектом Блинкена не подпустили бы даже раскладывать бумажки на переговорах. Вот человек этот помнил еще Добрынина, Громыко и т.д. Лиз Траст у нас возглавляет МИД Англии! Не знающая ни географии, ничего! Путающая Воронежскую область и т.д. Я все время горюю, когда вижу, как Сергей Викторович Лавров, умнейший, я имею честь быть знакомым с Сергеем Викторовичем, - это потрясающе ироничный и умнейший, и реально старой дипломатической школы человек…
В. Ворсобин:
- Я почувствовал себя сейчас немножко на «Пилораме»… я поймал себя сейчас на этой мысли… Ну, смотрите, если уж дипломаты говорят друг другу гадости и не хотят…
Т. Кеосаян:
- Почему гадости? Правду начали говорить.
В. Ворсобин:
- Тигран, а вот сейчас слово «сатирик»… сатира предполагает не только ругать врагов, но и заниматься самоиронией… подшучивать над своим правительством…
Т. Кеосаян:
- Конечно, посмотрите программы внимательно.
В. Ворсобин:
- Вы этим славились в 10-х годах, да, в этом смысле вы преуспели тогда.
Т. Кеосаян:
- И здесь тоже. Если посмотрите, это был трудный день, вот когда про Путина и про государство…
В. Ворсобин:
- А в наше время вообще заниматься сатирой не опасно ли для здоровья? В плане уголовного кодекса?
Т. Кеосаян:
- Я думаю, нет. Потому что знаете как. Сатира знак равенства оппозиция.
В. Ворсобин:
- Не обязательно.
Т. Кеосаян:
- Нет, нет, я объясню, почему тут ничего страшного нету. Понимаете, я давно сформулировал и высказал это публично. Сатира для меня это тоже оппозиция. Почему? Потому что без оппозиции страны быть не может. Власти быть не может без оппозиции. Вопрос заключается в целях, которые ставит оппозиция.
В. Ворсобин:
- Смена власти. Любая оппозиция хочет смены власти.
Т. Кеосаян:
- Может быть. Единственное – цель это не смена власти. Ты должен прийти к власти, чтобы… - вот это является целью. Так вот, если оппозиция, которая просто хочет вернуть меня в то, что было три раза в 20-м веке – баррикады, кровь, гражданская война – я бы их сам привлек к суду. Потому что это не оппозиция. Для меня конструктивная и правильная оппозиция – это та оппозиция, которая хочет сделать, чтобы у нас не было как там. Она хочет сделать, чтобы у нас было лучше, чем там. Вы понимаете разницу методологии? Вы вспомнили сейчас «Вечер с Тиграном Кеосаяном» на Рен-ТВ. Я и тогда, и сейчас, всегда высказывал и в программах, и в прямых эфирах, и у себя очень много критических историй по отношению к власти. Не скрывал это. Потому что я считаю, что я вижу… например, вот при Борисе Николаевиче Ельцине, покойном, мне было противно и стыдно жить.
В. Ворсобин:
- Вы сейчас ушли от нашей оппозиции.
Т. Кеосаян:
- Неправда. Я объясню, к чему это. Я согласен с общим вектором, который декларирует и проводит Верховный Главнокомандующий, президент страны.
В. Ворсобин:
- Враги – это кто? Оппозиция? Враги – инакомыслящие? Кто это – враги?
Т. Кеосаян:
- Я сейчас перечисляю людей, которые во власти. Не оппозиция. Во власти.
В. Ворсобин:
- А что, врагов много во власти?
Т. Кеосаян:
- Я не знаю. Но мы говорим, что тут нет того, здесь провален то-то, нету беспилотников. Я хочу понять – это просто люди непрофессионалы или они имели какую-то заинтересованность? Я/ не знаю. Наверное, это следственные органы должны разбираться. Война или военная операция – она обостряет все. Чем она плоха и чем она упрощает жизнь и в этом она хороша. Потому что я всю жизнь был центристом. Я уверен, что где-то по центру правда. Крайние радикальные точки зрения надо сводить к центру – и там есть полезное, и тут есть полезное. В войне нету центра. Есть два окопа. И те, кто пытаются посередине бегать, получают пулю из этого окопа и из этого. И этим война и плоха, но и хороша.
В. Ворсобин:
- Но вам-то можно говорить «война»?
Т. Кеосаян:»
- Нет, мне нельзя нарушать закон. Но я считаю, что идет война с западом. А на Украине идет специальная военная операция.
В. Ворсобин:
- У нас законы такие избирательные. То есть, кому-то влетает за слово «спецоперация» и их штрафуют, а у нас в принципе многим можно и…
Т. Кеосаян:
- Я считаю, что публично мы должны… соответствовать законам той страны, по которым живет твоя родина.
В. Ворсобин:
- А как вы относитесь вообще к российской интеллигенции?
Т. Кеосаян:
- Плохо я отношусь к российской интеллигенции. Потому что никто мне так и не сформулировал, а что такое интеллигенция и почему это появилось только в России? Нет нигде интеллигенции, понимаете. Она есть только в России. Более того, я уверен, что именно это и явилось причиной вообще всех бед в 20 веке. Я считаю, что мы как бы предполагаем, что такое… есть интеллектуалы. Интеллигенция – это очень часто, особенно после хрущевской оттепели, люди самопроизвольно стали натягивать эту сову на свой глобус. Ну, понимаете – конгресс интеллигенции – и подписались против войны, то ли еще против чего-то…
В. Ворсобин:
- Большое письмо было вначале, да.
Т. Кеосаян:
- Помните. А теперь скажите, пожалуйста, как вам кажется, человек, который считает себя интеллигентом (а я видел интеллигента), может подписаться под письмом и назвать себя интеллигентом? Вы же про самоиронию, да?
В. Ворсобин:
- Да. Ну, тут можно включить самоиронию.
Т. Кеосаян:
- Это первый показатель отсутствия интеллигентности. В том русском понимании слова «интеллигент». Вы понимаете, все-таки Гумилева тоже никто не отменял, ну, о чем вы, милый мой, какой же я интеллигент? Я родину люблю. И у меня работа есть.
В. Ворсобин:
- Что ж она вас не любит, вашу передачу? В дурновкусии вас обвиняют и т.д.
Т. Кеосаян:
- Я считаю, что у меня есть огромная роскошь говорить то, что я думаю. И говорил я то, что я думаю, всегда. Кстати, некоторые из тех, кто меня не любит, они ведь меня и в жизни знают…
В. Ворсобин:
- Продолжаем эту тему интеллигенции и ваших «друзей», которые не очень любят «Пилораму» и ваше творчество.
Т. Кеосаян:
- С большим количеством из них мы знакомы. Я никогда не забуду, как один из лидеров протестного движения Болотной спросил меня: «А почему ты не с нами на Болотной?» Я говорю: «Я тебе объясню, почему я не на Болотной. Во-первых, я не люблю толпы, даже на стадионе. Потому что мысль теряется там, где толпа, и начинаются декларации. А во-вторых, есть большая проблема – я же вас всех знаю, и знаю давно. Я знаю, что ты говорил три года назад, что этот говорил пять лет назад, что месяц назад мы пили вместе, вот этот говорил, и почему тут так, а не так». Но это бог с ними, это их проблема. Я считаю, что надо делать то, что ты делаешь, и хрен бы с ними со всеми. Все очень просто.
Кстати, к вашему вопросу. Был случай на «Кинотавре». То ли это было с «Ландышем», то ли с «Президентом и его внучкой» (фильмом). Так исторически сложилось, что кинокритики меня не очень любили, именно в силу того, что я всегда говорил словами Льва Николаевича Толстого, что литературный критик это неудавшийся писатель. И называл их нежно «моя прелесть». Был фильм (который, кстати, получил приз чуть ли не за режиссуру, Марк Анатольевич Захаров был председателем жюри)… И вот с бодуна. Ну, «Кинотавр» - это все время пьянки были (я говорю сейчас о 2000 годе). И они с бодуна, эти все освещенные Бергманом и Пазолини люди, и я тоже. Тяжело всем. И утро. Обычно пресс-конференции утром после показа. Я говорю: «Ребята, вы меня не любите, я вас не люблю. Ну, чего мы будем друг друга мучить? Вы меня не любите, потому что меня любит зритель. Я из вас двоих выбираю, безусловно, зрителя. Я ответил на ваши вопросы?» И мы, поаплодировав друг другу, разошлись, они пошли пиво пить, и я, в общем, пошел за соседний стол пить пиво.
В. Ворсобин:
- А вас зритель любит?
Т. Кеосаян:
- Ну, судя по тому, что… Я возьму такую наглость сказать, что есть фильмы, которые зритель продолжает смотреть.
В. Ворсобин:
- Я сейчас про вашу телевизионную деятельность, радиодеятельность.
Т. Кеосаян:
- Зритель – имеется в виду радиослушатель?
В. Ворсобин:
- Да, слушатель, телезритель.
Т. Кеосаян:
- Володя, во-первых, я никогда не возьму на себя смелость… Просто я знаю, что на цитаты то-то кино разошлось, сё кино. На цитаты не расходится, если там нет чего-то, что не цепляет.
В. Ворсобин:
- Проверка на самокритичность была сейчас.
Т. Кеосаян:
- Нет, самокритичность – безусловно. Потому что это полная глупость, об этом надо спрашивать слушателей, зрителей и кинозрителей.
В. Ворсобин:
- Давайте доберемся все-таки до самого важного. Как вам то, что называется спецоперацией, то, что сейчас страна перетерпливает? Я заметил ваши достаточно жесткие и в чем-то даже смелые слова по поводу Казахстана. Речь была не только о Казахстане, а вообще о СНГовском нашем окружении. Как вам вся эта атмосфера?
Т. Кеосаян:
- Я считаю, что мы не перетерпливаем, мы, наконец, заявили свои права на достоинство, национальную гордость. Я считаю, что самой большой ошибкой было бы до глобального решения вопроса на Украине с победой нацизма и со сменой власти идти на какие-либо переговоры. Это мое мнение, сугубо личное. Я горжусь и нашими солдатами, офицерами, сержантами, и нашими добровольцами, которые там сражаются в окопах. Я в отличие от «нетвойнистов» (я их так называю) в прошлом году специально поехал на Донбасс. Я специально ходил, ездил в те места, в которые, мне говорили, не надо ездить, потому что это как бы стрёмно. Самое главное, я видел глаза людей, и по приезду я пришел к Володе Соловьеву на эфир. И я повторю свои слова, которые тогда сказал. Постоянное чувство стыда у меня там было, что уже (на тот момент) 7 лет мы позволяем в безвоздушном пространстве этим людям жить, не понимая, они уже давно Россия… Там был очень хороший вопрос. Я говорю: «Ребята, хотите вы в Россию?» И они искренне, глядя на меня, говорили: «Да мы же в России». Но проблема была в том, что они не в России.
Поэтому, знаете, памятуя о Володе Зеленском, которого я помню еще с 97-го года, он, конечно, преступник. Я считаю, что и Порошенко преступник, но Порошенко системный политик был. Предатель, дерьмо, жадный, продажный, но системный. Я думаю, он в отличие от Володи Зеленского, которым можно легко манипулировать (ну, он артист, просто хотя бы поэтому), он бы не начал войну. Он нашел бы какую-то возможность…
В. Ворсобин:
- Кто начал войну?
Т. Кеосаян:
- Зеленский. Вы понимаете, когда говорят «мы начали военную операцию»… Нет, неправильно. Мы заканчиваем ту войну с собственным народом, которую начали 8 лет назад…
В. Ворсобин:
- 8 лет назад не было Зеленского. Кто начал войну-то в итоге?
Т. Кеосаян:
- Ну, считай, Турчинов.
В. Ворсобин:
- Не Зеленский?
Т. Кеосаян:
- Но Зеленский спровоцировал эту ситуацию до обострения. Вся эта власть – Турчинов, Порошенко, Зеленский, это одна повязка «мы легли под американцев». Ну, всё, ребята, получите.
В. Ворсобин:
- Хочу к вам обратиться даже не как к военному стратегу и даже не как к политологу. Мы находимся на «Мосфильме». Я считаю, что это место, где управляют душами, настроением людей. За столько времени нахождения здесь, я думаю, вы чувствуете русский народ.
Т. Кеосаян:
- Я с 83-го года здесь.
В. Ворсобин:
- Да, я знаю вашу биографию. Я шел по «Мосфильму» и понимаю, какая здесь аура. Одно дело сейчас, когда контракт. А вы можете почувствовать народ, как все изменится, если туда пойдут призывники, если будет мобилизация? Ведь сейчас вы сказали интересное слово: никаких переговоров, всё до конца. До конца, простите, любой эксперт сейчас скажет: только мобилизация в этом случае.
Т. Кеосаян:
- Почему?
В. Ворсобин:
- Потому что есть такое мнение, что без мобилизации не получится.
Т. Кеосаян:
- Тогда я вам на это отвечу. 27% территории освобождено от нацистов с вооруженными силами. Это не мои данные, это данные наших «западных партнеров». 1 к 3, 1 к 4 – украинская армия. Плюс их разведка спутниковая, плюс их инструктора и все остальное. Да, это мастерство офицеров. Невзирая на все те сложности первого этапа, по большому счету, 150-175 тысяч разбирают по шурупам, сложно разбирают, но уже с совершенно другими жертвами, 400-тысячную армию, а то и больше. И мы еще ничего не включали. Мы не включали серьезно добровольцев. Вы знаете, какое количество добровольцев стоит на учете, которые просто сразу записались, и подтверждают это?
В. Ворсобин:
- Может быть. Но сейчас идет некая рутинизация…
Т. Кеосаян:
- Это не рутинизация. Мы медленно проходим… Я просто общаюсь с людьми, которые отвечают за эту операцию, извините, и в поле, и с военкорами.
В. Ворсобин:
- Вы не отвечаете на вопрос, что будет с людьми, с народом…
Т. Кеосаян:
- Я считаю, что не будет мобилизации.
В. Ворсобин:
- Ее же можно все-таки спрогнозировать, можно пофантазировать на эту тему.
Т. Кеосаян:
- Это вопрос угроз. Я считаю, что в этой ситуации планомерного перемалывания и разбора военной и промышленной структуры Украины мобилизации быть не может. Всеобщей. Вы же про всеобщую?
В. Ворсобин:
- Про всеобщую. И про людское настроение, которое, возможно, изменится в этом случае.
Т. Кеосаян:
- Может быть, у кого-то изменится.
В. Ворсобин:
- Мне кажется, что это самая интересная была ваша речь, потому что я был в Казахстане, очень громко там прозвучало, в принципе, я задал этот вопрос, но я хочу задать его повторно. В Казахстане есть такая устаканившаяся точка зрения, что это же неспроста. Ваше заявление, ясно, не ваше мнение, тем более, что вы супруг очень известной персоны, и поэтому явно Кремль хотел этим что-то сказать. И они удивились, что Кремль вот так сказал.
Т. Кеосаян:
- Недавно совсем в каком-то эфире я тоже об этом говорил, что мы 30 лет по понятной причине строим открытое общество, точно до 2012-го, до 2014-го точно, когда Олимпиада и все такое, открытое общество, и все вместе – кто врозь, кто по отдельности – ну, нет же этого Советского Союза, есть 15 свободных независимых государств. И не очень обращали внимание на соседей, ну, просто идем, и я считаю, это был большой минус. Кстати, если вы посмотрите опять же программы 12-13-летней давности, я всегда говорил – так нельзя на постсоветское пространство. Мы хотим статья друзьями Португалии? А при этом не обращать внимание, что происходит в Латвии? Это неправильно. Это было мое личное мнение. И вот мы шли. А потом выяснилось, что правда жизни заключается в том, что на первое место встала безопасность. Потому что одна страна, обуённая этим триумфальным сознанием победителей в 1991 году… слушайте, нам кажется, что это шутка, а это треть века! 30 лет, два поколения минимосов выросло в полном ощущении, что, ребята, по-пацански вы ж сдались, чего вы выделываетесь? Ну, по отношению к нам. Мы тут жили с ощущением оскорбленной гордость и все остальное, а они-то – все, ну, распределились, мы же выиграли у вас в «холодной войне». Это ж тоже надо понимать. Когда мы говорим – а почему они нас не понимают? – да потому и не понимают, потому что 30 лет прошло, выросло поколение.
В. Ворсобин:
- А казахи тут при чем? Они ж сильно обиделись на вас, потому что вы …
Т. Кеосаян:
- Это проблема казахов и в принципе до этого на меня обиделись армяне, до этого на меня обиделись белорусы… Мое дело говорить то, что я думаю. Если я считаю, что есть некоторое количество людей, которые ко мне прислушиваются, я буду говорить то, что я думаю. Если я считаю, что это полезно моему государству и моей родине, я буду это говорить. Безусловно. И никто мне не указ, если я говорю то, что я считаю нужным для своей родины. Это мое личное, частное мнение – Тиграна Эдмондовича Кеосаяна. Вот и все. Слушайте, у меня вчера похоронили друга, Армена Григоряна. Вот в этой комнате мы писали с ним сценарий 30 лет назад. С ним, с Рафом Минасбекяном. Это он был один из ведущих двухкратных чемпионов КВН, а Рафик, дай бог ему здоровья, был капитаном этой команды, не проигравшей ни одного капитанского конкурса. Так вот, мы с ним писали. Он был пророссийский политический деятель. Не побоявшийся говорить после второй карабахской войны то, что он говорил на многосоттысячные аудитории на театральной площади. Мика Бадалян вместе с ним арестованный в свое время, он же на суде… Армен Григорян, умер на суде, на собственно суде, сердце не выдержало, во время речи своего адвоката. Вот его вчера похоронили. У меня вопрос – а мы как будем? Вот мы 30 лет не обращаем внимания на постсоветское пространство. Мы, как, опять будем заигрывать с существующими элитами?
В. Ворсобин:
- Да, это наша политика…
Т. Кеосаян:
- Вот это неправильно. Или мы будем поддерживать пророссийских. Вообще не скрывая, что да, ты пророссийский и мы тебя поддержим. А если кто-то хочет пророссийскому сделать больно, будем разбираться с теми, кто хочет сделать нашим людям больно.
В. Ворсобин:
- Это, скорее, американская политика.
Т. Кеосаян:
- Абсолютно верно. Так мы живем уже по парадигме американской политики. Нет понятия независимых, суверенных. Есть понятие нескольких стран. Трех. Максимум четырех, которые называются независимые и суверенные. Все остальные прислоняются к тем или иным странам.
В. Ворсобин:
- Тигран, но вы уже не просто режиссер и не просто сатирик, вы – политик.
Т. Кеосаян:
- Я никогда не был политиком и никакой я не политик, потому что меня никто никуда не избирал.
В. Ворсобин:
- Но вы сейчас заявляете такие вещи. Смотрите, ваша супруга Маргарита во время …
Т. Кеосаян:
- Да, у нее, кстати, может быть совершенно другое мнение.
В. Ворсобин:
- Абсолютно. Как в обычной семье и бывает.
Т. Кеосаян:
- Да нет, мы просто встретились уже взрослыми, сформировавшимися людьми.
В. Ворсобин:
- Вот вроде разные люди, с разным возможным мнением, а на Питерском форуме именно Маргарита Симоньян задала вот этот вопрос, с которого началась уже публичная напряженность…
Т. Кеосаян:
- Какой вопрос?
В. Ворсобин:
- По поводу признания ЛНР и ДНР Токаевым.
Т. Кеосаян:
- А разве журналист не должен задавать вопросы, которые интересуют слушателей, зрителей и всех остальных?
В. Ворсобин:
- Согласен. Но если два журналиста, которые критикуют Казахстан, являются семьей, то это интересное совпадение…
Т. Кеосаян:
- Володь, вы передергиваете. Потому что я сказал свое мнение, которое можно спроецировать. И я еще раз повторяю, до этого, во время не случившейся в Белоруссии революции, я там был врагом для либероты. В Армении я четко сформулировал все, что я думаю о Пашиняне и о той преступной власти, на мой взгляд, которая существовала. Это не есть какой-то отдельный… вот теперь казахи. Упаси господь! Считайте меня имперцем или еще кем, я считаю, что мы страна, которая 30 лет находилась в непонятном анабиозе. Мир перестал руководствоваться Ялтинскими представлениями о сосуществовании. Не мы разрушили это. Не мы придумывали Косово, не мы бомбили Европу в лице Югославии. Это были не мы. Не мы свергали ливийское, иракское правительство просто потому, что не нравилось. Просто потому, что так лучше для них, для американцев. То есть, правила игры – возвращаемся к ростовской каталке и к покеру. Ты не можешь сидеть в мировом пуле игроков, когда кто-то играет в одно, а ты предполагаешь, что мы продолжаем играть в преферанс.
В. Ворсобин:
- Это следующая мировая империалистическая война?
Т. Кеосаян:
- Упаси, господь! Нет.
В. Ворсобин:
- Очень похоже на историю с первой мировой, когда государства друг на друга сильно обиделись…
Т. Кеосаян:
- Вы знаете, почему Николай Второй возглавил движение разоружения? Знаете, да?
В. Ворсобин:
- Нет, это я пропустил.
Т. Кеосаян:
- Это он конгресс собирал и все остальное…
В. Ворсобин:
- Это до 14-го года?
Т. Кеосаян:
- Конечно. В нулевых это было. А знаете, что было причиной? Что считалось оружием массового истребления?
В. Ворсобин:
- Пулеметы.
Т. Кеосаян:
- «Максимы», абсолютно верно. После создания того, что создано – ядерного паритета, ядерного щита – я все-таки надеюсь, что крыша не так сильно протекает у наших не сильно образованных, деградировавших во многом лидеров западного мира. Кстати, могу доказать. Предметно. Вспомните Эйзенхауэра. Вспомните Рузвельта. Да Рейгана вспомните – он вообще голливудский артист фильмов класса В. А теперь посмотрите на Байдена. Давайте вспомним Черчилля. Да Маргарет Тэтчер. Посмотрите на Борю Джонсона. Вспомните Энтони Идена, министра иностранных дел времен второй мировой войны. И посмотрите на Лиз Траст. Шикара вспомните. Коля вспомните. Посмотрите на Шольца, который, внимание – обращается к немцам на английском! Это я говорю к тому, что, я надеюсь, что страх уничтожения… я единственное чего боюсь – вот они сейчас продолжают упорствовать, они уверены, что они цари горы и все остальное. Я опасаюсь, что они не предполагают, что, если будет вопрос уничтожения России, Россия не остановится перед использованием того, как сказал в свое время, а я присутствовал в этом зале на Валдайском форуме – а зачем нам мир, в котором не будет России?
В. Ворсобин:
- Я помню эту фразу.
Т. Кеосаян:
- Замечательная по силе фраза. Боюсь, что они опять же думают, что это блеф. А это не блеф. Но я уверен, что до этого не дойдет.
В. Ворсобин:
- То есть, у кого круче яйца практически, да?
Т. Кеосаян:
- Абсолютно. И они спалят себя намного раньше. Намного раньше, чем будут какие-то угрозы такого рода.
В. Ворсобин:
- Я вел программу с Владимиром Жириновским год примерно и он последние месяцы был просто абсолютно уверен, что все ВСУ побежит… вашими же словами они говорил – что они мягкотелые, что они считают только деньги…
Т. Кеосаян:
- А где я сказал, что они мягкотелые?
В. Ворсобин:
- Нет, вы говорите, что яйца-то у нас круче!
Т. Кеосаян:
- Так я ж говорю не об Украине. Слушайте, я вообще про запад.
В. Ворсобин:
- Так и Жириновский про запад так говорил.
Т. Кеосаян:
- Да, запад побежит. Запад побежит. А Украина – в том-то и проблема. Вы знаете, кого больше всего в нацбатах? И это парадокс.
В. Ворсобин:
- Русских?
Т. Кеосаян:
- Конечно. Жителей юго-востока. И ужас заключается, вот если говорить об ужасе, это то, что русские воюют с русскими. То есть, довели до этого. Именно поэтому запад, который не вмешивается впрямую в этот конфликт, это является его диагнозом. Никто не будет убегать – и это сейчас доказало ВСУ – вопрос заключается в том, насколько хватит ВСУ. Потому что правда-то на нашей стороне. А у них крыша просто задурманена. И очень сильно. Я знаю, как можно задурманить, и очень быстро. Вот там просто сошли с ума.
В. Ворсобин:
- Перекодировать потом можно будет, после победы?
Т. Кеосаян:
- Легко.
В. Ворсобин:
- Легко?
Т. Кеосаян:
- Абсолютно. Просто.
В. Ворсобин:
- Откуда такая уверенность?
Т. Кеосаян:
- Посмотрите, пожалуйста, на немцев. Где Украина и где немцы 45-го года? Что, нормально? А евреи-немцы?
В. Ворсобин:
- То есть, знак равно, да?
Т. Кеосаян:
- Нет, я говорю о том, что это должно было быть ненависть. Это должна была быть ненависть… Все можно перекодировать. Не то что перекодировать – а время лечит.
В. Ворсобин:
- Чужому можно простить. Своему нельзя.
Т. Кеосаян:
- Ребята, наши в прощении не нуждаются, наши делают то, что должны делать.
В. Ворсобин:
- Тигран Кеосаян, режиссер и блистательный оратор был у нас в виртуальной студии на «Мосфильме», великом, могучем и легендарном. Спасибо огромное!