Александр Бородай: Эта операция ненадолго, как считают многие. А цель - полная победа

Александр Бородай: Эта операция ненадолго, как считают многие. А цель - полная победа
Иван Панкин и член комитета по делам СНГ Госдумы Александр Бородай вспоминают Александра Захарченко и обсуждают частичную мобилизацию

И. Панкин:

- Здравствуйте, друзья. В студии Радио «Комсомольская правда» Иван Панкин. Это «Диалоги» с Александром Бородаем. Сейчас этот человек занимает пост заместителя председателя комитета Госдумы по делам СНГ и является главой Союза добровольцев Донбасса. А в 2014 году Александр Юрьевич был председателем Совета министров ДНР и советником Александра Захарченко. Александр Юрьевич, давайте начнем не с основных тем, которые прямо сейчас на повестке, это, конечно же, частичная мобилизация, в том числе это обмен пленными, да много чего, - а давайте вспомним события четырехлетней давности, когда погиб Александр Захарченко. Сегодня этот человек пригодился бы нам, России на службе, на своем месте? Я знаю, вы его критиковали в свое время, поэтому и спрашиваю ваше мнение.

А. Бородай:

- Кстати, я Сашу не критиковал. Это ложная информация. Я мог с ним поговорить как-то по душам, тет-а-тет, но критиковать публично я его не критиковал. Это досужие выдумки либеральных журналистов.

И. Панкин:

- Вот сволочи, а! А мы поверили.

А. Бородай:

- Конечно. А вы поверили. И, между прочим, совершенно зря. Потому что Саша, извините, моя собственная креатура. Дело в том, что я был премьер-министром ДНР тогда, когда главы ДНР не было такого титула и статуса. И Саша был моим непосредственным преемником на этом посту. Уходил я, понятно, по политическим соображениям. Ну, прежде всего, потому, что возникала ситуация приближения к минским соглашениям, которые я, во-первых, чисто с личной точки зрения категорически не хотел подписывать. Во-вторых, нужен был преемник из числа местных – уроженцев Донбасса. А моя московская биография была слишком хорошо известна многим заинтересованным лицам на Западе. В общем, одним словом, мне, так или иначе, надо было пост покидать по политическим соображениям. И поэтому я в качестве преемника Сашу и выбрал. С чего бы мне его критиковать после этого, тем более публично?

Были у Саши некоторые особенности в характере и поведении, но все, что я хотел ему высказать, я ему высказывал тет-а-тет, а вовсе не публично. А так вообще-то Саша был хорошим человеком.

И. Панкин:

- А руководителем каким был? Пригодился бы он сегодня?

А. Бородай:

- Конечно, пригодился бы. Александр Захарченко обладал довольно высоким уровнем того, что называется харизмой. Он был по-настоящему народным героем и народным лидером. Он нравился людям, люди за ним шли. Это самое важное. У него не было опыта, не хватало образования, это правда. Но он умел учиться и делал это весьма быстро.

И. Панкин:

- Вы сказали, что не хотели подписывать минские соглашения.

А. Бородай:

- Да, я понимал, что они будут все равно подписаны. И это некоторая определенная неизбежность и по-своему политическая необходимость. Но лично мне ужасно не хотелось этого делать. Это если честно.

И. Панкин:

- Коротко поясните – почему? Я хочу после этого перейти к периодическим разговорам про переговоры.

А. Бородай:

- Как – почему? Потому что я прекрасно понимал, чем закончатся эти минские соглашения. Тем, чем они и закончились, - войной. Я понимал, что враг не будет с нами мириться. И что минские соглашения останутся бумагой, фикцией. А я был настроен что в 2014 году, что сейчас – воевать до победного конца. Моя точка зрения никак не поменялась с 2014 года. Враг должен быть разбит, а победа должна быть за нами. Так оно и будет. Просто весь вопрос в том, сколько времени пройдет. И какое количество сил, средств и, прежде всего, крови своей мы потратим на это.

И. Панкин:

- Перейдем к этому чуть позже. Сначала вот какой момент. Периодически сейчас журналиста задают первым лицам вопросы про переговоры. И ответы на них, как мне кажется, иногда разнятся. Мы то ждем этих переговоров, то категорически от них отказываемся. Наверняка вы тоже наблюдали за этим, изучая информпространство.

А. Бородай:

- Конечно.

И. Панкин:

- Если вы тоже это наблюдаете, скажите, пожалуйста, что происходит? Мы собираемся переходить к каким-то переговорам? Или мы все-таки собираемся доводить специальную военную операцию до изначально заданных целей – полная денацификация Украины?

А. Бородай:

- Я вам хочу сказать, что, на мой взгляд, надо обращать, прежде всего, внимание не на то, что говорят разнообразные политики, представители разнообразных политических сил. Россия – большая, сложная страна, с очень еще не уравновешенной и относительно недавно возникшей, с исторической точки зрения, элитой. Надо обращать внимание на то, что говорит Верховный Главнокомандующий, он же – президент Российской Федерации. И, на мой взгляд, из его слов, его выступлений явствует только одно: специальная военная операция, как хотите можно ее называть, у нас принято называть СВО, вот весь этот процесс боевых действий, достаточно сложный, кстати сказать, должен быть доведен до конца, до победы. На мой взгляд, это очевидно.

И. Панкин:

- Хорошо. Как вы видите эту победу? Как она должна выглядеть?

А. Бородай:

- Киевский режим должен быть уничтожен. Я подчеркиваю – не население. Население, простите, одной с нами крови, это наше население, пусть даже и оказавшееся в стане предателей. Объективно говоря, да, потому что они коллаборационисты по отношению к России и русскому миру, к великой России. Они предатели. Но это все равно наши люди, живущие на этой территории. Нет, не все предатели, не поголовно. Просто режим этот, режим, вокруг которого скопились предатели. Это режим колониальный. Режим, при котором территорией под названием Украина управляются Соединенные Штаты Америки. Это колония на сегодняшний день. Колония, которая поставляет пушечное мясо для того, чтобы воевать против нас. Вот с режимом должно быть покончено. С его прислужниками – тоже. А земля эта наша. Это я вам говорю как человек с фамилией Бородай. А это, как вы понимаете, не великоросская фамилия. Это фамилия типичная малороссийская. И предки мои столетиями жили на земле Полтавской губернии.

И. Панкин:

- Очень сложный момент, я не могу не развернуть эту тему. Киевский режим, вы говорите, должен быть полностью уничтожен. Я понимаю так, что это Зеленский и его приближенные. Сразу вопрос: уничтожен в каком смысле? В прямом, убиты? Или как?

А. Бородай:

- По мере возможности, на мой взгляд, да.

И. Панкин:

- Если бы мы хотели их убить, то Банковая известно где находится. Пожалуйста, ракету пускаешь – и все. Но мы как-то не стремимся к этому.

А. Бородай:

- Ой, вы знаете, далеко не все так просто. Как вы понимаете, эти люди тщательно следят за своей безопасности. А Киев, я напоминаю вам, не просто русский, это еще и советский город, отстроенный после второй мировой войны заново, во времена холодной войны. Как вы думаете, как там обстоят дела с укрытиями, бункерами? Киев – это центр соответствующего советского еще Киевского военного округа – одного из западных округов. То есть наиболее боеготовый. Там есть много всяких сооружений подземных, которые выдержат прямой удар ядерной боеголовки.

И. Панкин:

- Периодически Зеленский с кем-то встречается. Судя по картинке, эти места читаются. Давайте на чистоту, понятно же, где он в какой-то определенный момент находится. Время от времени, может, где-то в бункере, а иногда он совсем не в Варшаве, как изначально об этом кричали, а в Киеве, в определенном месте. Мы знаем час и минуту. Вопрос не в этом. Хотели бы – ударили.

А. Бородай:

- Я думаю, что такого рода встречи с краткими выходами на улицу очень хорошо готовятся. Поскольку я примерно представляю себе практику такого рода. Если вы думаете, что он действительно свободно гуляет по улицам Киева все время, в шортиках и тапочках, то нет, это неправда. Это специально подготовленные, срежиссированные в обстановке секретности встречи. Но вопрос не в технической реализации проекта, а в политической воле к его реализации.

Россия очень долго и очень терпеливо подходит к киевскому режиму и к управляющим этим режимом западным партнерам. Но судя по речи президента 21 сентября, терпение заканчивается.

И. Панкин:

- Почему оно не закончилось до сих пор? Ведь время-то давно наступило. Все постоянно чего-то тянем. С чем связываете это? Мобилизацию объявили – только частичную. Частичную надо было объявлять 24 февраля, но нет, оттянули зачем-то. Постоянно все делаем с опозданием.

А. Бородай:

- Подождите, а какую вы хотели? Полную и тотальную мобилизацию?

И. Панкин:

- Нет, частичную надо было устраивать 24 февраля.

А. Бородай:

- Да, можно было бы устраивать, было бы неплохо ее, конечно, устроить в марте или в апреле. Тем не менее, мы пытаемся все время обойтись меньшими силами и средствами, сделать так, чтобы население Российской Федерации жило по мере возможности благостно и спокойно. К сожалению, в условиях войны, которую нам объявили, потому что у нас-то специальная военная операция, по крайней мере, была до сих пор и пока еще остается, Запад против нас объявил тотальную войну на уничтожение. И нам, конечно, обойтись небольшими штатными силами и средствами возможности не представляется. Поэтому и объявлена частичная мобилизация. Я, по крайней мере, себе это так понимаю.

И. Панкин:

- Вы, как человек, который был на поле боя, скажите, нам хватит вот этого резерва, который сейчас отправляется на освобожденные территории? Или придется еще устраивать волны частичной мобилизации?

А. Бородай:

- Думаю, что нам этого хватит. Если бы вы смотрели мои интервью, которые были до объявления президентом частичной мобилизации, то вы увидите, что я говорю о частичной мобилизации и о необходимости 300-400 тысяч человек. Мобилизация объявлена в размере 300 тысяч человек.

Все контрактники тоже, по сути, добровольцы. В условиях, когда нет ни одного нормативного акта, который регулирует то состояние, которое называется специальная военная операция, когда существует возможность, я думаю, вы слышали этот термин, «спятисотиться», то есть отказаться от участия в боевых действиях, все, кто в них участвует, не важно, к какой силовой структуре они принадлежат, это добровольцы. Да, я сейчас нахожусь в Донецке, ситуация на Донбассе другая. В ЛНР и ДНР проведена полная, достаточно тотальная мобилизация, есть военное положение. И здесь воюют всерьез. Но это пока только в республиках Донбасса.

Сейчас ситуация изменилась и в России, в целом, я имею в виду. Потому что Донбасс, на мой взгляд, часть России. И получалась ситуация довольно странная, когда часть России воюет по полной и до конца, а такая бОльшая часть России, конечно, воюет, но ведет специальную военную операцию, и только добровольцами.

И. Панкин:

- Вот мы устроили частичную мобилизацию. 300 тысяч человек. Что мешает Украине сейчас тоже устроить еще одну волну мобилизации? Там это дело поставлено на рельсы. Там огромное количество иностранных наемников идет против нас, техники. Мне называли цифру в 600 тысяч, которые будут идти на нас. Как же мы тогда справимся?

А. Бородай:

- Вы имеете в виду, 600 тысяч человек всего?

И. Панкин:

- С их стороны, какая-то группировка на нас прет. Я слышал такую цифру. Я не военный человек. Растолкуйте мне, как мы будем справляться?

А. Бородай:

- Мы будем справляться. Мы до этого весьма успешно справлялись. Если не брать историю с харьковско-изюмским направлением, где, извините, было довольно очевидно, что наступит какая-то не очень хорошая ситуация. Но я об этом говорил не раз, даже и публично говорил. Что возвращаться к тому этапу, который пройден? 600 тысяч человек – это, мягко выражаясь, что называется, у страха глаза велики. Нет у них таки боеготовых резервов вообще даже близко. Да и где еще эти резервы вооружать, несмотря на огромные поставки западного разнообразного вооружения.

И. Панкин:

- Успокойте аудиторию, откуда у вас эти сведения?

А. Бородай:

- Откуда у меня сведения, я сказать, конечно, напрямую не могу. Но поверьте мне, я обстановку на фронте знаю достаточно хорошо. У меня так или иначе воюют на сегодняшний день, вообще Союзом добровольцев Донбасса за это время создано непосредственно три батальона строевых, линейных, и пять отрядов специальных – диверсионно-разведывательных отрядов. Поэтому я обстановку знаю хорошо. Я нахожусь сейчас в Донецке, для меня это перевалочная база. Я закончу с вами разговаривать, отправлюсь в один из своих батальонов. Тут относительно недалеко. Поэтому обстановку на фронте я представляю себе очень и очень хорошо.

И. Панкин:

- Я вам верю. Я не сомневаюсь в ваших словах. Но я же должен спрашивать. Плюс мы волнуемся.

А. Бородай:

- Не надо волноваться. Волноваться надо перестать. Надо смотреть на ситуацию спокойно, воспринимать ее так, как она есть. И помогать всем нам. А то мне надоело, знаете, когда приезжаешь в Москву, дебильные, извините, дурацкие вопросы тебе задают постоянно: а когда вы уже закончите? А когда вы уже придете и поможете, тогда мы и закончим. Весь этот пустой треп. Живет город своей жизнью, как будто ничего никогда не случалось за все это прошедшее время. Только волнуются немного некоторые обыватели: когда же вы уже закончите? Так придите да помогите. Вот и закончим побыстрее.

И. Панкин:

- Невоенные люди, которые там делать, прямо скажем, нечего, чем они могут помочь?

А. Бородай:

- Военные или невоенные – это тоже понятие относительное. Есть русские мужики, мужчины, и каждый из них, в принципе, военный, воин. И может быть таковым. Я же тоже не родился военным. Я и не кадровый военный. Я философский факультет МГУ закончил. Только, правда, в 1992 году после второго курса уехал воевать в Приднестровье. Так получилось. Я просто чувствовал, что я нужен. Как всякий нормальный русский человек, там нужен, в тот момент. И поехал. Ничего так. Если считать кампанию 2014 года за отдельную, пятая война уже. И чего? Все могут стать военными. У нас кто только ни воюет сейчас в добровольческих отрядах. Даже повара итальянских ресторанов дорогущих московских.

И. Панкин:

- Кстати, поподробнее расскажите, кто состоит в ваших батальонах?

А. Бородай:

- Лучшие люди России. А если вы хотите как-то по социальным стратам все это развернуть, я вас уверяю, люди самых разных профессий. Вот тебе нефтяник-буровик, а вот тебе повар итальянского ресторана, а вот тебе менеджер, даже не менеджер, а хозяин крупной компании логистической, который портами занимается, который привез с собой еще грузовик, забитый снаряжением, которое куплено на его собственные деньги. Всяко бывает.

И. Панкин:

- Какая помощь вам требуется, кроме военной, непосредственно людей?

А. Бородай:

- Вы имеете в виду нас, добровольцев?

И. Панкин:

- Какая помощь вам нужна? Не хватает касок, чего не хватает?

А. Бородай:

- Бывало всякое. Все меняется. В какой-то момент у нас в ДРО была жесткая нехватка броников и касок. Мы их покупали на средства своих товарищей. И тащили сюда. Это было иногда за гранью добра и зла, очень смешно. Я помню, в одной партии поступили каски израильского производства, образца 1971 года, то есть времен войны за Голанские высоты. Первые баллистические шлемы в мире относительно современного типа. Музейная редкость. У меня один генерал на изюмском направлении, когда увидел эти каски, говорит: а можно мне одну? Я в музей поставлю. Я ему подарил.

И. Панкин:

- А вам нужны каски Atlas?

А. Бородай:

- Сейчас с касками все более-менее нормально. Это ситуация динамическая. Был жуткий напряг по поводу квадрокоптеров. Вообще по поводу БПЛА. Квадрокоптеры – это коммерческий заменитель того, что должно производиться для военных нужд. Но сейчас с квадрокоптерами такой напряженной ситуации нет. С медициной всегда было более-менее хорошо. А вот сейчас я чем занимаюсь. Нужны в отряде элементарно печки-буржуйки. Спасибо, батальону, который сейчас воюет в ДНР, а до этого воевал на Изюмщине, нашим добровольцам Донбасса, спасибо, Денис Пушилин, глава Донецкой народной республики буквально на днях подогнал 20 буржуек. Это уже хоть какой-то выход из положения. Климат меняется, холода. Вот сейчас наиболее актуально из военного, это, вы сами понимаете, дни становятся короче, а ночи – длиннее. Ночники и тепловизоры – их никогда много не бывает. А сейчас их не бывает много тем более. Сейчас они просто очень актуальны и нужны.

Всегда нужны колеса. Потому что колеса – это такая штука, выходят они из строя регулярно. Начиная от вульгарно просто самих колес, шины могут порваться на ПФМ – противопехотных фугасных минах легко очень, на «лепестках», что на жаргоне называется. Сама машина из строя не выйдет, а вот резину порвет вдребезги. И много порвало. Стандартная ситуация. Нужны колеса и нужны сами по себе машины. Потому что машины разбиваются, расстреливаются. Всякое бывает. Ломаются, в конце концов. «Буханки». От L-200 мы отказались, потому что некоторые наши товарищи подгоняли эти понтовые японские машины, но они, во-первых, ломучие со страшной силой, а во-вторых, поскольку они красивые, сразу становятся приоритетными целями для противника. Поэтому сейчас мы стараемся перейти на кое-что поскромнее. Но тоже высокой проходимости.

И. Панкин:

- Владимир Путин подписал указ среди прочего – предусмотрено наказание для тех, кто не хочет проходить военную службу.

А. Бородай:

- Это закон, мы его в Госдуме принимали. Я тоже голосовал, как и остальные депутаты.

И. Панкин:

- Но среди прочего там есть такой пункт – о предоставлении гражданства для мигрантов, для иностранцев. Это добавит человеческого ресурса к нашей специальной военной операции? Мигранты ради паспорта пойдут воевать?

А. Бородай:

- Добавит, конечно. И ради паспорта, и без паспорта. Дело в том, что добровольцев из числа жителей, уроженцев Средней Азии, которые осаждали, в частности, московские военкоматы, их много, я знаю тех военных, с которыми мы работаем, с которыми я непосредственно работаю.

И. Панкин:

- А как они на поле боя?

А. Бородай:

- Пока не знаю, еще не видел. Врать не буду.

И. Панкин:

- До этого момента там представителей Центральной и Средней Азии у вас не было?

А. Бородай:

- Не было, честно говорю.

И. Панкин:

- До этого они как-то не стремились помогать нашей стране?

А. Бородай:

- Добровольцы отдельные, в единичном случае появлялись. И уроженцы Средней Азии бывали. Но их даже не один процент и не 0,1 процента, а буквально единичные случаи. Пару человек в отрядах вспомню.

И. Панкин:

- Что касается оснащения. Вскрылись такие моменты как ржавые автоматы для мобилизованных.

А. Бородай:

- Ржавый автомат можно почистить.

И. Панкин:

- Как вообще мы дошли до такого, что у нас ржавые автоматы выдают людям, которые отправлены на освобожденные территории? Это великая держава, это Россия. Я просто не понимаю. Я не представляю себе такой ситуации в США.

А. Бородай:

- У нас с военно-промышленным комплексом большие проблемы, с нашей промышленностью вообще. У нас очень любили не только в армии, поймите, беда не только в армии, - всеобщее вранье, когда один маленький начальник врет старшему начальнику, старший начальник привирает и рассказывает еще более старшему начальнику, и пока доходит до верха, картина мира реально искажается до полной неузнаваемости. Естественно, в «лучшую» сторону. А потом обнажается печальная реальность.

Так вот, с нашей промышленностью все то же самое. С нашими военными брендами. Вы сейчас про автоматы говорите. Ладно, автоматы – полдела. Хотя иногда бывает печально. Я помню, у меня была в Изюме истерическая ситуация, когда мне надо штурмовую группу отправлять на задачу ночью, в четыре утра. А у бойцов по одному магазину на автомат. Представляете себе картинку? И я мчусь в другой свой отряд, строю бойцов ночью, кромешная темень, говорю: мужики, приказов отдавать не буду, но группе наших товарищей надо выходить, ну-ка, кто чем может скидывайтесь. И мне в ночи тащат ворох, кто что несет. Кто магазины, то ленты, кто гранатометы. Наскидывались – нормально, группа вышла хорошо укомплектованная.

Понятно, что те, кто воюет уже больше месяца, а та группа, в которую я приезжал, воевала, естественно, они разжились уже, у них все было. В том числе и трофейное. В общем, группу я скомплектовал. Но это же аномалия, когда приходится заниматься вот этой митинговщиной. Что это такое? Это же смешно. Или: идите по лесу, насобирайте. Если вы пройдетесь по лесу, конечно, насобираете. Прошелся, насобирал штук пятнадцать, не один, с бойцами, реально насобирал в лесу.

И. Панкин:

- Один из моих коллег сейчас находится в военкомате. Короткий комментарий от него получил: «Тут цирк».

А. Бородай:

- Нормально. Что вы хотите? У нас первая мобилизация с 1941 года. Я тут незадолго до отъезда был в совсем серьезном заведении на Фрунзенской набережной, такое большое здание.

И. Панкин:

- Я знаю, что за здание на Фрунзенской.

А. Бородай:

- Там тоже в достаточной степени цирк. Все бегают как ошпаренные. Нормально. Чего вы хотите? Первая мобилизация за все прошедшие многие десятки лет. Очень частичная, тем не менее, первая. Да, есть сложности. Преодолимые.

И. Панкин:

- Эта система скоро наладится? Надо пройти через эти проблемы, чтобы все было хорошо и правильно?

А. Бородай:

- Конечно.

И. Панкин:

- А нельзя сразу все продумать?

А. Бородай:

- У нас не получается.

И. Панкин:

- Я видел видео, как те призывники, которые уже отправляются на освобожденные территории, находятся в зданиях и лежат на полу, потому что там койки не предусмотрены. И вы наверняка тоже видели. Это как понимать? Парень, который снимает это на телефон, говорит: я еду помочь Родине в трудный момент, но вы просто посмотрите, как все это организовано. Мне самому стыдно за это, хотя я к этому не имею отношения.

А. Бородай:

- И что, теперь Родине не надо помогать? Родине надо помогать. Родина требует помощи от каждого из нас. А то, что приходится преодолевать некоторые тяготы и сложности, я напоминаю, это записано в присяге: тяготы и сложности воинской службы надо как-то преодолевать. Естественно, все вместе. Никто не снимает ответственности с армейских командиров и руководителей. Никто не снимает ответственности с руководителей нашей промышленности. Я вас уверяю, проблема не в ржавых автоматах, проблема в технике, в том, что снарядов у нас 152-го калибра, бывает, не хватает иногда. Вот в этом проблема. Есть проблемы поглобальнее.

В том, что у нас сняты со складов длительного хранения БМП, «копейки» первые, первая массовая БМП в мире, в 1966 году принята на вооружение. И они еле телепают. А те, которые дотелепают, там по колено солярки, на них двигаться страшно. Всяко бывает. но эти проблемы решаются. Они здесь решаются, в частности, прямо на фронте и решаются. Есть рембаты, чинят, латают, делают. Ничего ужасного не происходит.

А что у противника? А у противника просто тупое пушечное мясо, которое гонят волнами. Да еще и, извините за выражение, обдолбанное в конец просто. Ничего не соображающее. У нас потери есть? Есть. Большие? Ну, не маленькие, мягко выражаясь. Потери у них какие? Я думаю, что худшем для нас, а в лучшем для них случае – 1 к 10.

И. Панкин:

- А примерную цифру можете назвать? 50 тысяч, 70 тысяч у них потери.

А. Бородай:

- У них? Больше, конечно. Ну, что вы? Откуда вы эти цифры берете?

И. Панкин:

- Больше 70 тысяч?

А. Бородай:

- У противника? Существенно больше. Цифру не буду называть, потому что косвенно может… Не буду цифру называть, это не для открытого эфира. Дело в том, что меня многие считают каким-то особенным инсайдером. Я хочу сказать, что мое дело, прежде всего, это мои собственные, Союза добровольцев Донбасса, батальоны и отряды. Поэтому я за Генштаб думать не буду и называть цифры – тоже. Неправильно это.

И. Панкин:

- Как нам относиться к тем людям, которые сейчас массово выезжают за рубеж – в Казахстан, Грузию, Армению и куда подальше? Все эти очереди из автомобилей на границах?

А. Бородай:

- Прекрасно относиться. В том смысле, что понятно, что они подонки и предатели. Я человек очень деликатных взглядов. Чуть было не сказал – либеральных, но все же не сказал. Я человек добродушный, я считаю, что пусть едут, пусть торопятся. Просто больше пусть никогда не пытаются вернуться к нам. Никогда! А вот те, которые еще не выехали, пусть собирают чемоданы и… adiós amigo.

И. Панкин:

- Они же вернутся. Я спрашиваю вас, в том числе, как законодателя.

А. Бородай:

- А вот это, я думаю, надо все-таки какие-то законодательные инициативы на эту тему продвинуть, чтобы эти люди больше в страну не вернулись ни при каких обстоятельствах и условиях.

И. Панкин:

- Согласно конституции, они имеют право жить в своей стране. И лишить их гражданства, а именно так они не смогут попасть, их не могут.

А. Бородай:

- Есть инструменты, которые предусматривают лишение гражданства.

И. Панкин:

- Нет, лишить гражданства никак нельзя, согласно конституции. Только если оно приобретенное. А если оно с рождения, то паспорт твой навсегда.

А. Бородай:

- Вы же понимаете, что все законодательные акты у нас, включая самый главный – конституцию, это не мертвая буква, а некое отражение общественной жизни и общественных настроений. Поэтому все возможно в наше время.

И. Панкин:

- Поправки в конституцию вносить предлагаете?

А. Бородай:

- Пока еще ничего не предлагаю, потому что мои слова могут быть сочтены прямой законодательной инициативой. Но я думаю, что мы сумеем решить этот вопрос. А всем, кто уехал, хочется сказать: прощайте навсегда.

И. Панкин:

- Может быть, это крайняя, радикальная мера, но, возможно, какое-то ограничение в правах. Но какое?

А. Бородай:

- Есть варианты. Пока рано раскрывать задумки. Не надо торопиться.

И. Панкин:

- Довольно банальный вопрос, но я не могу не спросить. Сейчас часто звучит, что спецоперация – это надолго. Согласно ли вы, что это надолго? Хоть какие-то прогнозы услышать – насколько надолго?

А. Бородай:

- Я вам точно не гадалка, не авгур.

И. Панкин:

- По ощущениям, как вы считаете?

А. Бородай:

- Это не на годы. Кстати, если бы мы хотели справляться годами, то могли бы и мобилизацию не проводить. Как-нибудь дотелепали бы и так. Но весь вопрос в том, что каждый день уносит человеческие жизни, помимо того, что он требует организационных, финансовых и прочих усилий. И наши противники, я имею в виду настоящие противники, они как раз очень заинтересованы в том, чтобы все это было всерьез и очень надолго. Они вполне удовлетворены тем, что одни славяне уничтожают других славян. Одни русские, по сути дела, убивают других, по сути дела, русских. Не важно, великороссы, малороссы. Это не имеет принципиального значения. По сути дела, это гражданская война.

И. Панкин:

- Запад продолжит снабжать ленд-лизом? Или зима покажет, кто прав, а кто виноват, и они одумаются?

А. Бородай:

- Я думаю, что продолжит, конечно. Более того, там складывается такая ситуация, что экономика на так называемой Украине находится, как бы это выразиться повежливее, в совсем паршивом состоянии. И там такая ситуация, когда многие очень из тех, кто остался на Украине, вынуждены идти на армейскую службу по одной простой причине: нигде, кроме как в армии, денег нет. А в армии они есть. В армии они получают свои 3 тысячи долларов или 30 тысяч гривен, на фронте, и тысячу долларов или 10 тысяч гривен в тылу.

Поэтому рассчитывать на то, что Генерал Зима как-то придет и за нас всех победит, они как-то все сдохнут и приползут на коленях, - я слышал похожие идеи и расчеты где-то зимой 2014-2015 года, не оправдались. Поэтому давайте на Генерала Зиму не рассчитывать. Он приведет к тому, что, когда облетит зеленка, скорее всего, возникнет ситуация некой стабилизации фронта. Поэтому они сейчас и прут как лемминги на убой. Потому что им надо хоть какую-то территорию хоть немножечко оттяпать еще. Еще хоть что-то. Потому что они понимают, что потом будет стабилизация фронта. Поскольку все видно будет. Сейчас все по лесам, по посадкам двигаются, зеленью прикрыты. Зеленки не будет – все позиции, что у нас, что у них, будут голые, открытые. Артиллерия и бронетехника будет вынуждена оттягиваться подальше в тыл. Мобильность войск будет существенно снижена.

И. Панкин:

- Хотя мне кажется, Генерал Зима все равно часть этой политической игры.

А. Бородай:

- Конечно. Но я бы не стал на него рассчитывать всерьез.

И. Панкин:

- Какие территории следующие? Какое направление вы считаете приоритетным? На ряде территорий проведены референдумы.

А. Бородай:

- У меня есть точно свои соображения по этому поводу. Я не знаю, насколько они соотносятся с соображениями высшего армейского руководства. Я слишком многими считаюсь настоящим инсайдером, который все планы армейского руководства знает. Это неправда. Но в любом случае любые мои слова могут быть сочтены за правду. Поэтому я свои соображения по этому поводу озвучивать не буду.

И. Панкин:

- До того, как зеленка спадет, мы держим фронт. Я правильно понимаю?

А. Бородай:

- У нас активная оборона, скажем так. Эта война, действительно, в какой-то степени сильно очень напоминает первую мировую войну. Вторая мировая война – война моторов. Первую мировую войну называли войной пушек. Что было на первой мировой войне самое важное? Артиллерия в больших массах и штурмовая пехота. Понятие «штурмовая пехота» появилось именно тогда. И снайпера в своей массе появились. Сейчас тоже артиллерия, штурмовая пехота, снайпера и БПЛА в качестве средства поддержки.

А вторая мировая война – это танковые прорывы, фланговые охваты. Сейчас этого, мягко выражаясь, совсем не так много, потому что очень много противотанковых средств. И авиация не играет такой большой роли, как она играла во второй мировой войне. Ровно по той же самой причине. Потому что большое количество разного рода средств противовоздушной обороны – ПЗРК, АЗРК, большое количество всего есть, что у нас, что у противника. Поэтому пока это война пушек и штурмовой пехоты.

И. Панкин:

- Какие-то воодушевляющие слова в завершение нашего разговора скажете?

А. Бородай:

- Конечно скажу. Какие проблемы с воодушевляющими словами? С этим как раз все хорошо. Потому что на самом деле это правда, мы победим. И сделаем это абсолютно точно. И враг надламывается. Это ощущается очень хорошо на фронте. Мы наносим ему сейчас, находясь в активной обороне, колоссальные потери. И это хорошо. Да, конечно, можно сейчас довольно абстрактно пожалеть вот это славянское пушечное мясо, которое уходит под нож. Но вообще-то для выигрыша войны это хорошо. Я могу сказать, что мы точно победим. Весь вопрос – сколько мы еще потратим на это сил, средств и жизней. Но победа будет за нами. Когда победа будет за нами, наш авторитет в мире будет непререкаемым, наша армия будет самой мощной в мире. Самой опытной и мощной в мире. Потому что сейчас на Украине полигон для всех западных оружейных новинок. И мы уже учимся с ними справляться.

И. Панкин:

- Спасибо.