105 лет со дня революции. Как Запад сегодня использует те же схемы, чтобы развалить Россию
В. Алфимов:
- Здравствуйте, дорогие друзья. Меня зовут Валентин Алфимов. Отмечаем серьезную дату – 105 лет со дня Великой Октябрьской социалистической революции. Прошло 105 лет, и столько параллелей напрашивается. Вот смотрите, сегодня Запад открыто говорит, что главная его цель – развалить Россию. Просто чтобы страна не существовала в нынешнем состоянии. Тогда тоже Германия выслала Ленина в опломбированном вагоне и даже финансировала его, чтобы тут перевернуть все вверх дном и вывести Россию из большой игры. Так все-таки революция тогда из-за чего произошло? Потому что Ленин – немецкий шпион и, собственно, ее тут спровоцировал или страна уже просто не могла жить по-старому? Это мы сейчас и обсудим с писателем, архивистом, телеведущим Олегом Шишкиным. Олег Анатольевич, давайте посмотрим, как тогда все было на самом деле. Давайте начнем с того, с чем Россия подошла к Октябрьской революции 1917 года.
О. Шишкин:
- По факту был уже третий год войны, два миллиона убитых, большое количество раненых, вдовы, сироты, часть страны лежала в зоне оккупации, хотя и сама что-то там оккупировала, был такой момент, у Австро-Венгрии. Но, по большому счету, казалось, что ситуация очень стабильная тем не менее, несмотря на то, что в обществе зрели какие-то недовольства, но были мощные спецслужбы, которые охраняли государство. И конец 1916 года – это время, когда находившийся в Цюрихе Ленин испытывает постоянные депрессии, потому что он глава фракции, это большевистская фракция, никакой партии большевиков нет, есть просто фракция Социал-демократической партии России. Эта фракция объявила себя пораженцами, буквально сообщила о том, что она стремится к тому, чтобы стать (и по тезисам Ленина) из войны империалистической в войну гражданскую. Это было провозглашено. И, ко всему прочему, большая часть активных членов этой фракции, они находились в эмиграции или на нелегальном положении. Хотя при этом Социал-демократическая партия действовала по-прежнему в России легально, была представлена в парламенте, в Государственной Думе.
И продолжался политический процесс. Ленин в это время встречается со своим другом Карлом Радеком, встречается по просьбе Крупской. Потому что Крупская сказала, что Владимир Ильич находится в убийственном состоянии. А он действительно был обложен охранкой, он не знал, что большая часть его друзей (в частности, Малиновский) – это люди охранки, они передают сообщения о нем, и даже те, с кем он общался в эмиграции. И Крупская просит Радека сходить с Лениным в пивную. Ленин вообще-то не был человеком пьющим, и даже пиво не пил. Жили они очень бедно, делили квартиру с какими-то циркачами. То есть они снимали квартиру не полностью, всего две комнаты снимали, а остальные комнаты принадлежали этим циркачам.
И вот Ленин, выпив пинту пива, говорит Радеку, что уже 10 лет (а он уже 10 лет находится в эмиграции) я посылаю своих людей в Россию, и все они проваливаются. Он накануне встречался с небольшой группой своих последователей и сказал, что, конечно, дело революции – это дело далекого будущего, и не нам, старикам-патрийцам, будет суждено ее увидеть.
В. Алфимов:
- Вы сами сказали, что было относительно стабильное время в стране. Как получается, что фронт относительно стабильный, жизнь в целом тоже относительно стабильная, в голодный обморок люди не падают, но страна докатывается до революции или до переворота? Кстати, как правильно, на ваш взгляд, революция или переворот?
О. Шишкин:
- И то и другое, наверное, отчасти правильно. Потому что, по большому счету, конечно, революцией была Февральская революция, которая началась 21 февраля и заканчивается, по-моему, 28 февраля 1917 года. Почему я так думаю? Потому что происходил слом системы. Уже монархическая система рухнула, и вместо нее появилось нечто, что еще не было еще даже как-то сформулировано. Были мысли о том, что, может быть, монархия продолжится, но уже не с Николаем II и не с членами близкой ему династии. Но полной уверенности в этом еще не было. Ко всему прочему, уже было ясно, что этот слом произошел, и те, кто пришел к власти, уже вот так просто делиться этой властью не будут. Потому что наступил момент, и очень, кстати, символически, династия Романовых существовала уже больше 300 лет, только что, в 1913 году, было 300-летие отмечено очень роскошно, с большими торжествами и в Москве, и в Санкт-Петербурге, и вдруг за несколько дней ничего не осталось. Никакие спецслужбы не помогли, ничего. Вышли на улицу женщины-домохозяйки Выборгской стороны в Санкт-Петербурге (ну, в Петрограде), вышли их подавлять полицейские, были какие-то перестрелки в Санкт-Петербурге. И вдруг все это очень быстро заканчивается, приходят новые люди.
Да, конечно, часть людей, участвовавших в руководстве этого события… А оно действительно руководилось, нельзя сказать, что было совсем все спонтанно. Они накануне встречались с послом Великобритании господином Бьюкененом. Приходили прямо в посольство. И потом, как только произошла эта революция, конечно, они получили поддержку и от посла Великобритании, и от посла Франции очень быстро. Еще царь не отрекся, кстати, в этот момент, когда была получена эта форма поддержки, он находился в поезде, и он еще не подписал этого своего отречения. Вот так поступали союзники Российской империи в момент, когда эта страна переживала невероятный политический кризис.
В. Алфимов:
- Опять Запад.
О. Шишкин:
- А как это могло быть иначе, если идет Первая мировая война, если у России есть ее союзники в лице Англии и Франции, которые, конечно же, понимают, что без России в этой войне они просто проиграют. Потому что их армии оказались неспособны без участия России остановить движение. Париж мог пасть, если бы не действия русской армии на восточном фронте против немцев. И даже неприбытие солдат русской армии во Францию (потому что был экспедиционный корпус, который там находился), без этого, конечно, много чего бы там не случилось, не получилось. И более того, еще не вступила в войну Америка. А вдвоем Англия и Франция противостоять немецкой военной машине не могли, это было просто невозможно.
Что касается Ленина и его позиции в этот момент, он ведь сам не сразу поверил в то, что произошло. Пришел в ту самую квартиру, где он жил с циркачами, Зиновьев, принес ему последние газеты. И Ленин сразу понял, что теперь он больше не лузер, он больше не человек из таких политических отбросов, каким он был до самого последнего момента, а у него появился шанс захватить власть и сделать все это, что называется, в свою пользу. И, конечно, появились люди из Социал-демократической партии Германии и Швейцарии, Фриц Платен, Гримм, такие известные деятели социал-демократии, которые стали его посредниками в общении с Генеральным штабом германской армии. Потому что Ленину стало ясно, что путь его в Россию должен идти именно через Германию, он должен получить некоторую форму поддержки от Германии, и, наверное, только от нее. Потому что других форм поддержки он ни от кого получить бы не смог.
Иногда ставят вопрос: мог бы быть путь Ленина в Петроград не через Германию, могли бы эти встречи с какими-то немецкими эмиссарами не состояться? Да, могли бы. Потому что он находился в Швейцарии, а Швейцария была нейтральной страной, и при победе Февральской революции в России он мог бы вернуться, даже будучи пораженцем, через территорию Франции и Англии в Россию. Но тогда он не получил бы никакой поддержки. Эта поддержка означала бы, что он просто проедет в обычном поезде, на общих условиях, у него не будет заинтересованной стороны, и, скорее всего, его даже не арестуют.
Смотрите, как интересно. Социал-демократическая партия России, ведь она также приходит к власти после Февральских событий, она также становится правящей партией, наряду с другими, кстати, социалистическими партиями - Народной партией, Партией социалистов-революционеров, очень близкими по идеологии партийными организациями. Но тогда бы вот этих средств, которые он рассчитывал получить, их бы просто не было. И не было бы вокруг его имени вот такого шороха в прессе.
В. Алфимов:
- Мы говорим о революции, которая произошла 105 лет назад, Великая Октябрьская социалистическая революция, 7 ноября мы этот день отмечаем до сих пор. Полстраны его до сих пор отмечают.
О. Шишкин:
- Да. И у нас есть знаки этой революции. Между прочим, вы никогда не задумывались, а, собственно, почему площадь Революции назвала площадью Революции, о какой революции вообще идет речь? Речь идет о Февральской революции, а отнюдь не об Октябрьской. Это ведь была, насколько я помню, Воскресенская площадь (были Воскресенские ворота). И если вы посмотрите на ограду Александровского сада, то вы увидите там (и сейчас даже) орлов без короны. Это думские орлы, это символы Февральской революции. Так что площадь Революции, даже метро «Площадь Революции» - это площадь Февральской революции, а отнюдь не Октябрьской.
В. Алфимов:
- Могла ли Октябрьская революция в России произойти без Ленина?
О. Шишкин:
- Если иметь в виду Октябрьскую революцию, конечно, она не могла произойти. И не могла произойти по очень простой причине. Потому что в каком-то смысле это событие было абсолютно абсурдным. Ну, представьте себе, правящая социал-демократическая партия, у нее есть фракция большевиков. Никакой партии большевиков вплоть до так называемой Октябрьской революции не существует. И, конечно, для Керенского, который возглавлял Временное правительство, был очень необычный момент. Потому что получалось, что в правящей партии существует группа заговорщиков, которая собирается прийти к власти, сметая на своем пути другие партии, которые находятся в союзе с той же самой Социал-демократической партией. И это было просто абсурдно. В какой-то момент в это было даже сложно поверить.
Но потом оказалось, что нет, контрразведка установила, что все-таки, во-первых, приходили разного рода субсидии. Субсидии были очень необычные для большевиков. Ведь что получалось? У Ленина была группа людей, которые выполняли его, скажем так, темные задачи, темные поручения. Был Ганецкий, Козловский, они сами были, конечно же, большевиками, но была некая гражданка Суменсон, которая никакого отношения к большевикам не имела, но к этим людям имела отношение.
От германских своих добродетелей они получали так называемые дефицитные товары. Это были бюстгальтеры, презервативы, медицинские различного рода инструменты. В больших количествах получали. Эти вещи они продавали, превращали их в деньги. И, собственно, эти деньги они чуть ли не каждый день перекладывали из одного банка в другой, поэтому они ходили с чемоданами по Петрограду. За ними следила контрразведка. Деньги эти превращались в субсидии для прессы и пропаганды. А формально Ленин говорил, что это какие-то люди, он их, может быть, даже и не знает. Ну да, может быть, он осведомлен о каких-то их действиях, но в принципе формальных никаких документов он не подписывал. Но ведь деньги-то получались, деньги-то приходили. Ведь большевистская пресса одномоментно возникает в большом количестве от Петрограда до Владивостока. Вы только представьте себе, какой должен был быть уровень вот такого воздействия. Потому что Ленин прекрасно понимает, без прессы не произойдет его захвата власти. Власть сначала должна захватить умы, а потом она уже должна прийти в Зимний дворец.
В. Алфимов:
- Совсем простыми словами. Германия спонсировала пропаганду.
О. Шишкин:
- Назовем так, это было просто спонсирование. Формально было даже ухватиться, схватить за руку. Ну да, вот мы через нейтральную Швецию получаем эти очень важные вещи, а во что мы их превращаем, это уже наше дело. А почему мы отдаем их Владимиру Ильичу, это вообще уже третья ситуация. Потому что мы такие добрые и прекрасные, и почему бы Владимиру Ильичу не отдать, ведь он же столько правильных слов говорит на митингах. Отдадим должное Ленину, он по несколько статей писал. И вот эти статьи, они выходили от Петрограда до Владивостока, они очень быстро распространялись.
Смотрите, какая интересная вещь. Когда Ленин приехал на тот же Финляндский вокзал, его встречала огромная демонстрация людей. Он вообще-то думал, что его арестуют. Но вместо этого была огромная демонстрация людей с различными транспарантами, на которых были написаны для многих этих простых людей следующие слова: «Мы одобряем решения Циммервальдской и Кентальской конференций». Никто из них не мог знать, что это такое, потому что это было узкое событие в рядах Социал-демократической партии России, в частности, большевистской фракции. Какая Циммервальдская конференция, о чем идет речь? Но вот эти, казалось бы, люди без образования почему-то… Да, сделали такие баннеры, транспаранты. Были огромные световые эффекты. Потому что на кораблях Балтийского флота фонарями подсвечивалось вот это пространство. А это фонари 2 метра в диаметре. Представляете, как он бьет этим светом. Поэтому эти кадры, которые потом воспроизводит и конструирует тот же самый Эйзенштейн в своем фильме «Октябрь», где эти лучи бродят по этой площади, и Ленин возникает в этих лучах, это лучи Балтийского флота.
Конечно, Балтийский флот полностью на стороне большевиков. На стороне большевиков очень важные части, которые расквартированы в Петрограде. Летом происходит первая попытка захвата власти, она проваливается, Ленин поэтому бежит на территорию соседней Финляндии и там прячется от ищеек Временного правительства. Кстати, там был один очень любопытный эпизод. Вспоминал, по-моему, Зиновьев, что когда они еще прятались в Разливе так называемом, то там загорелся торфяник. А у Ленина постоянно возникали состояния фобий, он боялся, что сейчас придут и его поймают. Он не хотел больше попадать в тюрьму. И он еще боялся, что его просто убьют. И вот в какой-то момент вместе с Зиновьевым они побежала в неопределенном направлении, и Ленин свалился в яму с горящим торфом. И только героизм Зиновьева, который его оттуда смог вытащить, собственно, решил ключевые пути истории, в том числе и судьбу самого Зиновьева, потому что он будет в 1937 году расстрелян. Вы представляете, какая была суматоха в этом мире.
В. Алфимов:
- Так был он агентом разведок или нет?
О. Шишкин:
- Давайте по факту. Агент разведки – это кто? Человек, который собирает данные о действиях политического руководства, допустим, или данные о каких-то военных заводах, или о стратегических каких-то участках и передает их, куда нужно. С этой точки зрения, наверное, сложно было бы его таковым назвать. Я думаю, что было бы правильнее его называть союзником Германии. Потому что в этом смысле, конечно, он был союзником Германии бесспорно. Да, собственно, и сама его фраза «из войны империалистической в войну гражданскую», пораженческие позиции, и то, что немцы, в общем-то, достаточно быстро согласились на то, чтобы предоставить ему и запломбированный вагон, и передавать всевозможные средства, все это указывало на то, что, конечно, они были союзниками.
Что было важно для Ленина? Он ведь очень цинично относился к своему политическому кредо. Он ведь понимал, что его главная задача – захватить власть. А перед этим он может обещать все что угодно. Главное – захватить власть, и после этого уже действовать, как он захочет, и что вообще с этим дальше будет происходить.
В. Алфимов:
- Он же подписал Брестский мир.
О. Шишкин:
- Брестский мир подписал не Ленин, а делегация большевиков. Это было коллективное решение. Ответственность на нем большая, и, конечно, главным паровозом Брестского мира был он. Известен такой случай, что в Большом театре происходили прения большевиков о заключении Брестского мира, приехало множество организаций. А это уже была партия в 1918 году. Все большевики были против Брестского мира, они называли его позорным, они считали, что заключать его не стоит, эти все условия невероятные.
В. Алфимов:
- А кто настоял на нем?
О. Шишкин:
- Настаивал один Ленин. Ленин, по сути, шел один против всей тогдашней большевистской партии. Причем это не сразу ему удалось. Потому что противником этого Брестского мира выступал Троцкий, который вышел на трибуну после долгой речи Ленина, когда Ленину казалось, что он уже всех склонил к этому Брестскому миру. И сказал очень короткую речь. Он сказал, что сегодня на станции Москва Сортировочная стоят четыре вагона с резолюциями и ни одного вагона с оружием. То есть сразу после этого овации, позиция Ленина провалена, Троцкий оказался на коне. Но все равно через несколько дней Ленин продавливает эту позицию. Он понимает, что у советской России еще нет должной, настоящей Красной Армии, она только формируется сейчас. Он понимал, что его обязательства все-таки перед Германией имеют место быть. И он надеялся, что, возможно, ему удастся устроить революцию и в Германии тоже.
В. Алфимов:
- И получается, как я это вижу, просто со стороны, что Германия в Ленина ввалила кучу денег. И он этим Брестским миром с ними рассчитался, отдав им Украину, Белоруссию, ну, не всю, но очень серьезные земли.
О. Шишкин:
- Как бы так, но не так. По факту так. А если говорить, а мог бы он удержать это, отвоевать в тот момент все эти земли теми силами, которые у него были, конечно, не мог. Все равно ситуация выглядела очень лапидарно. И просто ему нужно довольно быстро на это согласиться.
Многие большевистские политические деятели тянули, они хотели, чтобы этот мир совершился бы как можно позже, потому что они рассчитывали на революцию в Германии, но в тот момент, когда они на нее рассчитывали, никакой революции там не происходило.
В Бресте, в этом самом домике собрались не только немцы, Австро-Венгрия туда приехала, туда приехали новые государства в лице и Украины, кстати, в лице и Грузии, между прочим, для которых события во время заключения этого Брестского мира давали им возможность выйти из состава Российской империи и заявить, что они новые государства. Но, кстати, и Польша заявляла, что оно – новое государство, и Финляндия. И они, эти государства выступали в каком-то смысле тандемом с немецкой армией.
Очень широко все это было в политическом смысле, эти новые сателлиты, потому что на их территориях находились оккупационные армии, они вели свою какую-то политическую игру против Российской империи и тех, ну, уже не существующей Российской империи, а новой какой-то советской России, которая еще сама по себе четко не сказала, чего она хочет, кроме всемирной революции, социализма или коммунизма. Но у нее был харизматичный вождь, который выдал директиву своим дипломатам, своим вождям, которые поехали в Брест, чтобы заключить этот позорный, но совершенно нам необходимый Брестский мир, как говорил Ленин.
В. Алфимов:
- Если возвращаться к причинам Октябрьской революции, может, одно и другое сошлось? Изнутри люди хотели жизнь поменять, Россия созрела для именно народной революции. И сверху еще надавили разведки и вот оно все и лопнуло.
О. Шишкин:
- Смотрите, как это все интересно происходило, когда Ленин находился в Швейцарии. На территорию Швейцарии время от времени совершали побег русские военнопленные из концентрационных лагерей на территории Германии. И Ленин не уставал приходить на встречи с этими военнопленными, но там они были уже просто люди, которые находились на территории нейтральной страны. И он вел с ними беседы.
Он пытался понять, какие чаяния существуют у масс в этот момент. И что можно предъявить в качестве лозунгов революции. И главными лозунгами революции, если вспоминать события того времени, это мир, хлеб, земля. Вот мы увидим их на транспарантах. И они, действительно, были актуальны, потому что люди устали от военных действий.
И, по сути, грубо говоря, пары где-то там находились эти, они могли взорваться, конечно, раньше или позже. Но как сделать так, чтобы эти пары взорвались? Это важный момент. Почему все это должно быть сработать? Россия – огромная аграрная страна, крестьяне в полной мере не имеют этой земли, которой бы они кормили все остальное население. Идет война. И с хлебом тоже проблемы.
Ну, что ж?.. Это и есть революционная ситуация. Эту ситуацию можно поворачивать, если иметь инструмент, ведь Ленин говорил, что революция опирается не на заговор, а на революционную партию. И хотя революционная партия для него была – это фракция большевиков, тем не менее, он сумел ее развернуть, повести на захват власти, которая, кстати, тогда, 7 ноября или 25 октября по старому стилю, собственно, так просто и не заметили. Потому что часть министров Временного правительства вообще была вне Зимнего дворца. Кто-то пошел на концерт Вертинского, который шел в этот момент. По сути, захват полупустого Зимнего дворца ночью, это было абсурдное событие. Потому что все могло развернуться совершенно по-другому. Но так как у большевиков были силы и, кстати, главным менеджером революции был не Ленин – он был ее вдохновителем, как бы организатором идейным, а фактическим организатором революции, конечно, был Троцкий. Потому что он провел всю эту систему захвата власти. Это была вторая его революция. Первая – революция 1905 года.
Более того, Ленин находился в конспирации в этот момент. И даже передали из Смольного, что, Владимир Ильич, очень опасно, может, вам не следует сейчас появляться в Смольном? Ну, мы сами все сделаем, а вы уж потом приедете и как бы… И Ленин понял, что если он вот так вот сделает, то все. Тогда… А кто же он тогда? Вроде он страдал, он эти деньги какие-то от немцев получал, какие-то бюстгальтеры, какие-то презервативы…
В. Алфимов:
- Статьи писал.
О. Шишкин:
- Да. А все это достанется одному человеку, все это достанется Льву Давыдовичу Троцкому, прекрасному организатору, лучшему, наверное.
Если бы он не появился тогда в Смольном, не сказал бы те свои исторические слова, которые он уже подготовил - революция, о необходимости которой так долго говорили большевики, случилась, власть перешла в руки рабочих, солдатских и крестьянских депутатов – вот, собственно, это было произнесено на съезде Советов, который происходил в Смольном прямо вот параллельно событиям ночи исторического дня.
Тогда бы он был бы просто каким-то ну, что ли, глупцом. Но вот он понял, что исторический момент сейчас. Ему надо там появиться.
В. Алфимов:
- Хорошо, перенесемся в наше время. Попытка признанного террористом и экстремистом Алексея Навального вернуться в Россию после того, как он был в Германии, кстати, после того, как его отравили, он в Германии проходил лечение и все такое. Это не то же самое, что и Ленин? Ну, только что Ленин в опломбированном вагоне, а этот на самолете.
О. Шишкин:
- Послушайте…
В. Алфимов:
- Ленин ехал, думал, что его арестуют. И Навальный ехал, думал, что его арестуют. И Навальный со всеми вот этими оппозиционерами, они же точно так же финансируются из Европы, точно так же сейчас там собираются какие-то люди и обсуждают, как деколонизировать Россию.
О. Шишкин:
- У Ленина была большая партия. Эта большая партия была его рабочим инструментом. Никакие группы, никакие фонды, никакие другие организации с этим просто никогда не сравнятся, потому что, по сути, Ленин буквально за несколько месяцев стал держать руку на пульсе той самой новой России, которая возникла во время Временного правительства. И он очень эффективно на нее влиял. И более того, он все время занимался одним очень простым делом – события шли против него, он их эффективно разворачивал в обратную сторону – туда, куда он хотел. И он все время думал об одном обстоятельстве, которое он реализовал. И хотя он в этом не признался, это был акт мести. Акт мести потом, в конце концов, свершился по отношению к царской семье.
Грубо говоря, я не вижу какой-то парадигмы, что ли, этой оппозиции сегодняшней. Я ее не вижу, честно говоря. Это люди, которые, по сути, рассеяны. Позиция Ленина в этом смысле была абсолютно, что называется, сконцентрирована. Единственное, он мог допускать какие-то промашки, но он их не допускал, Как я говорил, в связи с появлением на съезде Советов, когда он появился в самом финале драмы, по сути, он стал главным учителем что ли новой создавшейся России. И каким его потом стала представлять уже советская партийная пропаганда.
В. Алфимов:
- Во всех учебниках…
О. Шишкин:
- Он превращался в какого-то дедушку, практически в божка превращался, который стал вот таким.
Тут очень сложно сравнивать. Мы видим совершенно разные весовые категории. Они несравнимы.
В. Алфимов:
- Олег Анатольевич, для того, чтобы произошла революция, крамолу, может, скажу, для высших кабинетов вопрос не хороший, для того, чтобы произошла революция, нужно бурление снизу плюс помощь сверху.
О. Шишкин:
- Это когда верхи не могут, а низы не хотят жить по-старому.
В. Алфимов:
- Вот.
О. Шишкин:
- Кстати, это то, что сформулировал Ленин. Именно так ему виделось это все.
В. Алфимов:
- Сегодня есть предпосылки? К такому.
О. Шишкин:
- Честно говоря, я таких предпосылок не вижу, потому что, опять же, у нас должна быть тогда оппозиционная мощная партия, которая бы проводила какой-то курс, были бы свои дипломатические тайные каналы.
В. Алфимов:
- Хейтеры вам сейчас накидают, что да у нас просто не может быть оппозиции, потому что всю задушили.
О. Шишкин:
- Тогда я вспомню опыт Владимира Ильича Ленина, у которого его большевистская фракция была исторгнута из Российской империи, находилась полностью под контролем охранного отделения Российской империи. Но, тем не менее, она существовала. По факту это было. А если какие-то другие организации параллельно и были, то он их рассматривал как временных союзников. Ведь к власти 7 ноября большевистская фракция пришла не одна, с ней пришли левые эсеры, которые тоже были фракцией, пришли анархисты-максималисты. Если вы вспомните фильм «Октябрь», вы увидите, что они идут мимо дверей, на которых написано: фракция эсеров, фракция анархистов-максималистов.
Это все приметы этого времени. Но ведь эти партийные группировки существовали. Значит, они могли навязать какую-то свою повестку.
Революция опирается не на заговор, а на революционную партию. И такой революционной партии нет.
В. Алфимов:
- Но помощь Запада есть.
О. Шишкин:
- Наверное, потому что как бы существуют заинтересованные стороны. Кстати, это логично, потому что это некое враждебное подпитывание, оно происходит, конечно.
В. Алфимов:
- Какие уроки октября 1917 года мы должны сегодня помнить особенно?
О. Шишкин:
- Это, прежде всего, какая-то разрядка в обществе должна происходить. Потому что если, грубо говоря, кипящий котел подогреть, он взорвется. Если его остудить, то все будет совершенно иначе. Я думаю, что это проблема некоей социальной архитектуры, которая должна происходить в обществе. Должна происходить разрядка, наверное, какая-то, не знаю, какое-то реформирование. По-моему, это понятные вещи. Но главным и важным фактором сегодняшней жизни является то, что вот я лично не вижу серьезных угроз.
В. Алфимов:
- Когда все закончилось тогда, 105 лет назад, к Советскому Союзу примкнули едва ли не полмира, кстати, сейчас у нас происходит примерно то же самое. Об этом нам на форуме «Валдай» говорил Владимир Путин.
В. Алфимов:
- Это происходило, потому что в какой-то момент, кстати, Ленин это очень хорошо понял, Ленин выступил с идеей создания Третьего интернационала. А Третий интернационал – это новый коммунистический интернационал – Коминтерн, который должен был заниматься борьбой с колониализмом. Большая часть мира находилась в колониальных лапах, что называется. Британская колониальная империя простиралась от моря до моря. Население Британской империи превышало население Российской империи, потому что в нее входила большая часть Африки и вся Индия, Цейлон, еще какие-то острова, Канада и Австралия, Новая Зеландия.
С другой стороны, была французская колониальная империя, не менее грандиозная. Конечно, должны были сформироваться новые отношения, которых не было. Но они должны были. Было ясно, что вот эта часть мира – колониальная – она кормит большой мир, мир больших задач, который был в Европе, в крупных странах. Потому что экономика Великобритании поднималась на этих средствах, которые приходили хотя бы из той же Индии. Это было не с чем несопоставимо.
Конечно, и сегодняшний день отличается одной из главных задач. Ведь, наверное, вот этот мир, в котором есть дешевая рабочая сила, где рабочие из Бангладеш или из Индии отшивают Европу, а получают гроши. Может, даже не имеют нормальной медицинской помощи? Ведь этот мир должен как-то измениться, да?
Надо сказать, что Ленин уже тогда, по-моему, это было в статье «Шаг вперед, два шага назад» говорил, что если бы миру удалось достичь такого состояния, что советская Россия объединилась бы с народом Китая и Индии, по факту большинства это было бы демократическое большинство. И оно решало бы судьбы мира.
Сегодня мы видим, как Россия поворачивается на Восток, как происходит некое новое векторное изменение. По-моему, это должно было произойти достаточно пораньше. И не только потому что у нас есть прикладная необходимость или мы в стесненных обстоятельствах. Почему так должно было происходить? Потому что уже тогда, уже 20 лет назад было очевидно, что растут экономики Китая, растет экономика Индии, появляются новые мощные силы. И рано или поздно они превратятся в мощные локомотивы мировых экономик.
Скажу и так, что исторически даже 3 тысячи лет назад Китай с его всевозможными производствами – фарфор, шелк, чай – был одной из передовых держав мира. И если бы не опиумные войны середины девятнадцатого века, возможно, Китай и не утерял бы этих позиций. Но в тот момент, когда против России велась Крымская война 1854-1855 годов, одновременно в Китае происходили опиумные войны. Европа могла себе позволить воевать на два фронта. И английские, французские солдаты были на территории Китая. И навязывали свои опиумные соглашения Поднебесной.
Эта ситуация закончилась только тогда, когда начались реформы Ден Сяопина. И когда появилась новая китайская экономика, которая вот сейчас процветает. Процветает индийская экономика, потому что она экономика может быть и герметичной – такое количество населения. И спрос всегда будет. И много чего можно предложить, притом, что у Индии есть великолепные товары, не говорю про ткани, это лучшие ткани мира. Особенно если говорить о хлопке.
В. Алфимов:
- Олег Анатольевич, спасибо вам большое.
