Руслан Осташко: Запад не хочет, чтобы Украина победила
И. Панкин:
- Здравствуйте, друзья! В студии Радио «Комсомольской правды» Иван Панкин, напротив меня Руслан Осташко, телеведущий, вы можете знать его по программе на Первом канале «Время покажет», а так же главный редактор интернет-издания Politrussia.com – там есть чудесные стримы, в частности, вот Руслан в один из дней недели один из них ведет.
Р. Осташко:
- Здравствуйте.
И. Панкин:
- Об итогах уходящего года и прогнозах, безусловно. Я издалека начну. Года 4-5 назад вы были у меня в программе «Картина недели», а тогда шумела Северная Корея, Трамп рыпался активно на Ким Чен Ына и чуть до войны не дошло. И приходите вы ко мне в одно из воскресений и говорите – ничего не будет. Все говорили – война, война, а вы сказали, что ничего не будет, вот когда так машут кулаками, особенно активно, то, как правило, ничего не бывает. И надо сказать, что ничего не случилось, мы живы-здоровы. А что вы скажете сейчас?
Р. Осташко:
- Все будет.
И. Панкин:
- Оптимистично. А конкретнее? Ядерная война?
Р. Осташко:
- Нет, до ядерной войны дело не дойдет – это тоже надо прекрасно понимать, наш президент никогда не применит ядерное оружие первым, а вторым если мы будем его применять, там уже потом разбираться некому будет и, я думаю, что это все прекрасно понимают. Но в наступившем году мы будем наступать…
И. Панкин:
- Вот откуда такой оптимизм, скажите, пожалуйста?
Р. Осташко:
- Да это не оптимизм на самом деле. Мы-то все ожидали, что мы в этом году будем наступать, и успешно, но оказалось, что вскрылось огромное количество проблем, нет смысла замалчивать и у нас в государстве это не делается, не очень принято об этом прямо открыто говорить, но все всё понимают. Вскрылось большое количество проблем, вскрылось много и положительных вещей, но эти проблемы не позволили решить те задачи, которые ставились перед специальной военной операцией в те сроки, которые, условно говоря, ожидало общество. Мы же никто не знаем, что Генштаб планировал, нам не скажут и не расскажут, а только потом.
И. Панкин:
- Встречу с цветами.
Р. Осташко:
- Ну, по одной из версий – да. И некоторые аналитики говорили о том, что будут встречать с цветами, при том, что все адекватные люди прекрасно понимали, что никакой встречи с цветами в 2022 году на Украине ждать не приходится.
И. Панкин:
- Поосторожнее, Руслан, вы кое-кого назвали неадекватными людьми, получается? Кое-кого в Генштабе?
Р. Осташко:
- Да.
И. Панкин:
- Ничего себе!
Р. Осташко:
- Ну, люди, которые в Генштабе дают прогнозы о том, что нас будут встречать с цветами, не могут быть адекватными. В начале февраля 2022 года этих людей сложно назвать адекватными и я очень надеюсь, что эти люди либо уже несут ответственность, либо понесут ответственность, потому что последствия этого неадекватного прогноза мы пожинаем сейчас. Не начинать было нельзя, но начинать так, как начинали, тоже, наверное, было нельзя. Но, как всегда, мы сами создаем себе проблему, а потом мы ее героически решаем.
Когда все началось 24 февраля, у меня была одна мысль – неужели мы сможем избежать всех наших ошибок, которые были раньше, и решить накопившиеся задачи быстро, остро, болезненно, но быстро. Оказалось, что нет, все будет традиционно. Сначала создадим себе кучу проблем, а потом будем их героически преодолевать. И вот сейчас мы их героически преодолеваем. В следующем году мы их продолжим героически преодолевать, но есть все основания предполагать, что это героическое преодоление будет чуть успешнее, чем в 2022 году.
И. Панкин:
- Вы сказали, что вскрылась куча отрицательных моментов, но и куча положительных моментов. И впервые в жизни я делаю выбор в пользу положительных моментов. Расскажите, что же это за положительные моменты, которые вскрылись?
Р. Осташко:
- Консолидация общества, участие общества в финансировании помощи нашим ребятам на передовой. Я считаю это большим плюсом. Хотя некоторые считают, что это минус, потому что министерство обороны якобы должно обеспечивать все по умолчанию. Но как человек военный, понимаю, что министерство обороны дает базу, необходимую и достаточную для выполнения задач. А чтобы задачи решались более качественно, профессионально и с наименьшими потерями, тут без помощи гражданского общества не обойтись. Так как я сам активно являюсь участником Народного фронта и с недавнего времени являюсь членом Генерального совета Народного фронта, я точно скажу, что народ выступил единым фронтом. Я не беру вот этих людей, сбежавших за границу…
И. Панкин:
- А их много.
Р. Осташко:
- Немного.
И. Панкин:
- Вы знаете, разные цифры называются.
Р. Осташко:
- Миллион. Давайте самую оптимистичную для них цифру – миллион!
И. Панкин:
- Вы знаете, ну, с учетом того, что у нас рынок недвижимости встал, я не думаю, что это миллион. Их побольше. Два, а, может, даже и три. Ну да ладно, это не суть…
Р. Осташко:
- Это все равно немного. В 145-миллионной стране даже 3 миллиона уехавших, ну, давайте честно скажем – это немного.
И. Панкин:
- Но это и немало.
Р. Осташко:
- И немало. Но большинство людей консолидировалось.
И. Панкин:
- Плюс это платежеспособность…
Р. Осташко:
- Ой, ой, вот сейчас начнется разговор о том, что уехали самые лучшие, а осталось быдло, которое…
И. Панкин:
- Я не сказал самые лучшие, я сказал состоятельные.
Р. Осташко:
- Да нет, 4 миллиарда рублей Народный фронт собрал за полгода существования фонда «Все для победы». Потому что нужно было еще время на юридическое формирование. 4 миллиарда рублей! Колоссальная сумма! А вы говорите, что у нас там кто-то из платежеспособных уехал. Да, у нас общество, когда объединяется и консолидируется, то вот эти единичные пусть и платежеспособные люди, становятся не такими значимыми. Я не хочу разбрасываться нашими гражданами, даже которые по ошибке уехали и испугались – таких немного, не предателей, а по ошибке, испугавшись, уехавших. Как и есть те, кто уже начинает возвращаться. Я против того, чтобы лишать их гражданства.
И. Панкин:
- А сейчас призывают.
Р. Осташко:
- Призывают. Я считаю, что у каждого должен быть второй шанс на то, чтобы стать гражданином, но я и против того, чтобы у нас отсутствовала неотвратимость наказания.
И. Панкин:
- А наказываем за что?
Р. Осташко:
- За уклонение от призыва. Если человек получил повестку и сбежал – это уклонение от призыва.
И. Панкин:
- А если повестка не при чем? Уехал и уехал человек…
Р. Осташко:
- Тогда имеет право уезжать. Поэтому я и говорю о том, что я за неотвратимость наказания, равного для всех. Если пришла повестка и сбежал – это уклонение от призыва, это уголовная ответственность. Если не пришла повестка и ты решил вдруг заняться туризмом – так бывает по разным причинам – это твое право, ты можешь это делать.
И. Панкин:
- Вы сказали, что вы бывший военный, а напомните, пожалуйста, вы где служили?
Р. Осташко:
- Пограничный институт федеральной пограничной службы, а сейчас это пограничная служба ФСБ России. Я пять лет учился в военном институте.
И. Панкин:
- Понятно. Текущий статус СВО давайте сформулируем, каким вы его видите? Вот прямо сейчас? Мы завязли?
Р. Осташко:
- Завязли.
И. Панкин:
- Это называется окопная война, позиционная война или… что вы скажете, как военный человек?
Р. Осташко:
- Завязли. И то, что сейчас происходит, это накопление сил и средств. Есть такое определение в военной терминологии мы сейчас находимся в окончании процесса накопления сил и средств. После накопления сил и средств начинается наступление. После подведения первых итогов наступательной операции следующие итоги подводятся. Поэтому сейчас уже нельзя забегать сильно вперед, но накопление сил и средств идет – это очевидно, это видят все. Причем, оно идет и с той стороны – это тоже нужно отмечать. И они тоже готовятся к наступлению.
И. Панкин:
- А как насчет вот этих вечных полумер наших, а? И мобилизация всего на 300 тысяч? А там, говорят, с той стороны – миллион.
Р. Осташко:
- Миллиона там уже давно нет.
И. Панкин:
- А зачем мы занимаемся полумерами, если мы понимаем, что мы ведем спецоперацию против 40-миллионной страны, у которой неограниченный мобилизационный резерв?
Р. Осташко:
- Это не совсем так. Мобилизационный резерв ограничен, он ограничен сроками подготовки. Приглашать в армию с той стороны тех, кого поймали в торговых центрах и тут же отправлять их на передовую – это не значит произвести мобилизацию. Мы в данном контексте учли ошибки. Если бы мы призывали больше людей, у нас бы не было физической возможности их подготовить и обучить, и снабдить, оснастить и экипировать. Но при этом я из тех людей, которые открыто говорят, что вторая волна мобилизации будет необходима. Скорее всего, она будет происходить, но это будет происходить, по моим расчетам, это моя сугубо личная оценка, я могу ошибаться, к лету, может быть, весной. Потому что на подготовку и экипировку обмундирования необходимо время. И для того, чтобы обучить, экипировать и подготовить 300 тысяч мобилизованных сейчас, нам говорили, что понадобится два месяца, по факту на текущий момент уже прошло гораздо больше, а подготовка и слаживание только заканчиваются. У нас еще не все наши мобилизованные находятся в местах проведения СВО.
И. Панкин:
- Ну, если вы так далеко заглянули по поводу мобилизации, я, кстати, полностью согласен с вами, что вторая волна будет, а, может быть, даже и третья, но если вы заглянули в период лета, то что с нами будет происходить летом, как вы считаете, раз нам потребуется мобилизация?
Р. Осташко:
- Мобилизация потребуется для освоения новых территорий, для зачистки новых территорий и для установления конституционного порядка на новых территориях.
И. Панкин:
- А ведь то же самое говорили перед первой мобилизацией.
Р. Осташко:
- Согласен.
И. Панкин:
- Но обстоятельства резко изменились и те мобилизованные, которые у нас поехали туда охранять, тогда же говорили «с функцией охраны»… но это же изменилось.
Р. Осташко:
- Конечно. Я критикую наше министерство обороны, как гражданин, за неполное откровение с нашим гражданским обществом, но я понимаю, для чего это делается. Потому что у министерства обороны могут быть свои цели и задачи, большие, стратегические, глобальные, и противника иногда нужно вводить в заблуждение, но я не согласен с тем, что наше гражданское общество не заслуживает доверия. Потому что, если бы нам сказали, что первая волна мобилизации нужна для того, чтобы заткнуть дыры, которые образовались из-за, в том числе, просчета командования, то, я думаю, что наше гражданское общество эту неприятную, но честную позицию восприняло бы гораздо лучше, чем позицию по охране наших новых территорий.
И. Панкин:
- Вот, кстати, не хотел, но вынужден с вами согласиться, а ведь вы сказали, что наша задача, в том числе, я имею в виду министерство обороны, - это обмануть людей, которые с обратной стороны находятся, по другую сторону я имею в виду.
Р. Осташко:
- А сейчас это происходит. Я вижу, что то, что происходило в феврале-марте, мы все говорили – куда мы пойдем, когда мы пойдем и зачем мы пойдем, и любой специалист, который мог 2 плюс 2 сложить, понимал, где будут происходить определенные действия, какая будет реакция, то сейчас на текущий момент мы угрожаем как минимум по пяти-шести направлениям и никто точно не знает, где будет нанесен удар. И я считаю, что это очень хорошо.
И. Панкин:
- Но и мы не знаем.
Р. Осташко:
- Так в этом и плюс. Мы и не должны знать.
И. Панкин:
- Нет, где они нанесут. Они анонсируют Крым, они много чего анонсируют. Запорожье.
Р. Осташко:
- Нет, мы точно знаем, что они, как минимум, точнее, как максимум, угрожают нам по двум основным, ну, может быть, по трем, направлениям. Это Сватово-Кременная Луганской народной республики, но это тоже направление Донецкой народной республики, не знаю, возможен ли удар у них под Артемовском, но теоретически предполагаем, и, конечно, это Мелитополь. И, наверное, основной риск для нас – это Мелитополь, для того, чтобы отрезать Крым от основной группировки.
И. Панкин:
- А просто на Крым не пойдут?
Р. Осташко:
- Сейчас нет. Без Мелитополя в этом нет никакого смысла. Отрезают Мелитополь, а потом следующим этапом – Крым.
И. Панкин:
- Ну что ж, все-таки конкретизируем – какое направление они выберут?
Р. Осташко:
- Никакое. У них нет возможности… они будут угрожать, но для конкретного наступления у них нет сейчас сил средств необходимых. Они попытаются изобразить наступление на Сватово-Кременном направлении, мы это сейчас уже видим, это уже происходит, они попробуют его активизировать, особенно это будет касаться первых чисел января, когда нужно будет показать западным партнерам определенные успехи политические, чтобы получить новые деньги, но по факту у них этого не получится. Пока оставим за скобками, что будет дальше на западном направлении с поляками, потому что там может очень интересная картина разыгрываться.
И. Панкин:
- Запомним этот твит, что называется… Вы знаете, что украинская разведка даже, которая называется ГУР, их глава признал, что положение военного конфликта России на Украине зашло в тупик. А зовут этого главу Кирилл Буданов.
Р. Осташко:
- Да, есть такой.
И. Панкин:
- Тупик. Тупик. Даже они признают, что тупик. А, может, это плохо, что даже они признают, что тупик? Может, все дело идет реально к такому статусу, как тлеющий конфликт?
Р. Осташко:
- Для них это тупик.
И. Панкин:
- Он говорит про обе стороны.
Р. Осташко:
- Ну, он-то, понятное дело…
И. Панкин:
- Ну, разведка, в разведке даже там не дураки работают…
Р. Осташко:
- Они говорили, что к какому числу там Крым завоюют?
И. Панкин:
- Это говорят два клоуна – Аристович и Подоляк. Не будем их слушать. Они хоть и не дураки, но клоуны. Это их обязанность.
Р. Осташко:
- Буданов тоже определенные прогнозы делал, которые не сбывались. И у него опять же не надо забывать, что во время конфликта разведка занимается и отрицательным информированием, то есть, обманом противника, грубо говоря, дезинформацией, и это важно понимать. Тупик сейчас на полях сражений наблюдается – отрицать нет никакого смысла.
И. Панкин:
- У нас на Артемовском направлении идет продвижение…
Р. Осташко:
- Давайте так. Артемовское направление – это направление, которое с точки зрения военной стратегии, наверное, тоже можно назвать тупиковым, потому что надо было брать быстрее, это было сделать непросто, там колоссальные укрепсооружения, но давайте тоже честно говорить, что наше министерство обороны имеет определенные идеологические конфликты с ЧВК «Вагнер» и не могут совместно эффективно выполнять определенные задачи. А добавим туда еще подразделения Росгвардии, из-за определенных некоторых политических между собой разборок, не могут эффективно совместно выполнять задачи. Поэтому на этом направлении у нас работает, прежде всего, ЧВК «Вагнер», хотя и других подразделений там немало, и об этом тоже не надо забывать, и им одним тяжеловато дается Артемовск. Хотя они продвигаются.
И. Панкин:
- С чем связаны эти конфликты? Вроде бы время не для конфликтов, не для ссор, казалось бы, с чем они связаны?
Р. Осташко:
- С извечной нашей российской проблемой – византийской системой управления, которая связана на интригах, подковерных играх и, к сожалению, это так.
И. Панкин:
- Я думаю, что это все-таки общая проблема, а не только российская. Впрочем, принимается ваше мнение, идем дальше.
По Беларуси, как вы считаете, она вступит в конфликт или нет? Путин часто встречается с Лукашенко, Лукашенко с Путиным и даже многие заговорили о том, что второй фронт через Беларусь мы собираемся открыть.
Р. Осташко:
- Ну, и первый фронт через Беларусь заходил на Киев. Давайте так. Тема Беларуси разделяется на две части. Первая – будет ли Беларусь предоставлять свою территорию для российских войск? Ответ – однозначно, да. И второй вопрос – будут ли войска республики Беларусь участвовать в этом конфликте за пределами республики Беларусь? На текущий момент ответ – нет. Они вступят в конфликт только тогда на территорию Украины, когда польские подразделения зайдут на западную Украину, для того, чтобы не дать им возможность пройти дальше. Потому что это будет прямой угрозой национальной безопасности республики Беларусь и будет совершенно нормально принято обществом. На текущий момент общество республики Беларусь не понимает, для чего им нужно ввязываться в этот конфликт непосредственно? Они и так дают очень много. За это братской Беларуси огромное спасибо, многие не ожидали, что так смогут они консолидироваться после попытки переворота и все-таки такой хотя бы компромисс найти. Без прямого участия, но территория и военные базы – это много, в современных условиях это много. И страдают они от этого тоже достаточно сильно. В виде санкций и т.д. А участие белорусских военных на территории Украины на текущий момент не то что невозможно, а оно и особо необходимо. Небольшая у них армия, но она нужна как главный резерв в случае вхождения войск НАТО либо войск Польши, что более вероятно, на территорию западной Украины. Тогда – да.
И. Панкин:
- А что касается запада, не пытается ли он в 2023 году открыть второй фронт? Звучала информация о том, что через Грузию могут открыть второй фронт, через Среднюю Азию, тот же Казахстан, например. Что скажете?
Р. Осташко:
- Поджигать будут, попытки будут, но не удастся.
И. Панкин:
- Почему вы так считаете?
Р. Осташко:
- Потому что Китай.
И. Панкин:
- У Китая вообще нейтральный статус, по-моему.
Р. Осташко:
- Ну, нейтральный статус…
И. Панкин:
- Вы что, думаете, что Китай будет впрягаться за нас?
Р. Осташко:
- Нет, Китай за нас впрягаться не будет, просто угроза растянуть на столько американские щупальца на такое большое количество театров военных действий позволит Китаю достаточно беспроблемно решить свои задачи с Тайванем.
И. Панкин:
- Хорошо, тогда такой вопрос. Есть мнение, что запад попытается через какое-то количество лет, ну, будут затягивать, понятно, этот военный конфликт, а потом переориентировать нас на войну с Китаем. Получится?
Р. Осташко:
- Нет, не получится, а пытаться будут, и пытаются, и давно это делают. Но пока у них не получается.
И. Панкин:
- На территорию Беларуси упала украинская ракета комплекса С-300.
Р. Осташко:
- Ничего страшного.
И. Панкин:
- Стерпят, думаете?
Р. Осташко:
- Как поляки. Здесь же вопрос-то – разгонный блок С-300 украинских систем ПВО. Это даже, может быть, специальная провокация, чтобы показать, что Беларусь готова втянуться в конфликт.
И. Панкин:
- Зеленский, поговаривают, по крайней мере, официальных данных нет, все пишут разные газеты о том, что он уговаривает поляков втянуться в этот военный конфликт, причем, втянуться отдельно от НАТО.
Р. Осташко:
- Втянутся. В 2023 году. Сами по себе, отдельно от НАТО. На текущий момент уже резервная система налогообложения Украины находится в Варшаве. То есть, они сделали копию, ну, они обосновывают это – если будут отключения электричества, если упадет система, то банковская система, система налогообложения должна функционировать. Ее уже перевели в Польшу. Это о чем-то да говорит. Поляки уже открыто, их подразделения пока под видом наемников, но их подразделения воюют в огромных количествах на территории Украины, и Польша в конце года легализовала польских наемников на территории Украины.
И. Панкин:
- То есть, они разрешили наемничество, правильно я понимаю? Чтобы эти люди не были вне закона, когда они возвращаются на родину?
Р. Осташко:
- Да, так и есть. И плюс они объявили скрытую мобилизацию под видом военных учений – 200 тысяч человек.
И. Панкин:
- 200 тысяч? В Польше?
Р. Осташко:
- Да.
И. Панкин:
- Не хило!
Р. Осташко:
- Время надо, чтобы их подготовить.
И. Панкин:
- То есть, через три месяца мы получим 200 тысяч войск противника?
Р. Осташко:
- В теории – да. И они войдут на западную Украину защищать…
И. Панкин:
- …западных украинцев?
Р. Осташко:
- Нет, западные территории. Западные украинцы им не нужны. Как говорят сами поляки, нам очень нужны наши исконные польские территории, желательно без фауны.
И. Панкин:
- Все это, понятно, с многоходовочкой на то, чтобы в перспективе провести какой-то референдум и вернуть себе эти самые пресловутые исконные территории?
Р. Осташко:
- Так и есть.
И. Панкин:
- Прекрасная идея. Хорошо. ВПК. Вы упомянули про Народный фронт, а что у нас с ВПК? Я знаю, что мы перешли на шестидневную рабочую неделю, в три смены работает наш ВПК.
Р. Осташко:
- Да. Перейдут и на семидневную рабочую неделю.
И. Панкин:
- Почему сразу этого не сделали?
Р. Осташко:
- Не были готовы логистические цепочки поставок. У нас, к сожалению, как оказалось, очень много зависит от импортных составляющих. Мы от этого были зависимы, сейчас зависимость снижается, решаются те обходные маневры, но иногда не очень приятно осознавать правду, что все-таки наш ВПК оказался к этому на сто процентов не готов. Хотя можно ли к такому оказаться на сто процентов готовым – это вопрос философский.
И. Панкин:
- Всю казну – на войну! Дойдет до такого?
Р. Осташко:
- Нет. Потому что это угробило Советский Союз и мы должны хоть где-то учиться на своих собственных ошибках. Всеобщая мобилизация не нужна, военная экономика нам не нужна, мобилизационная экономика нам тоже сейчас не нужна. Нам нужна мобилизационная экономика в ограниченном секторе. Частичная мобилизация промышленности – это да. Но частичная.
И. Панкин:
- Хорошо. О целях тогда. Вот мы постоянно говорим о целях. У нас изначальные цели заявленные – демилитаризация и денацификация. Как вы их понимаете? Я у каждого спрашиваю, все по-разному отвечают. А все почему? А потому, что нам не объяснили.
Р. Осташко:
- Это тоже один из вопросов нашему идеологическому направлению государственному, потому что действительно ответ от президента, что он подразумевает под словами «демилитаризация» и «денацификация», мы не получили. Но если вкладывать в это классические понятия этих слов, то это лишение Украины армии, полностью, то есть, у Украины нет армии, есть национальная гвардия, полиция, которая занимается внутренними вопросами, а армии – нет. А денацификация – это полный запрет любой националистического идеологии, включая Бандеру, Шухевича и иже с ними, и привлечение к ответственности всех людей, которые этой идеологии придерживаются. То есть, трактуя более широко – это смена политического строя на Украине.
И. Панкин:
- А вы согласитесь или нет, что прямо сейчас, в текущий момент, украинцы с целями своими обращаются лучше, чем мы, формулируют их значительно лучше, чем мы?
Р. Осташко:
- Согласен. Наша пропаганда в этом плане работает не так эффективно.
И. Панкин:
- А я не про пропаганду говорю. Я про руководство даже говорю.
Р. Осташко:
- Но это тоже через нашу пропаганду.
И. Панкин:
- Вот Зеленский, условно говоря, как бы я его ни ненавидел, выходит и каждый день снимает какие-то видосики…
Р. Осташко:
- Ой, я большой противник того, чтобы президент Путин снимал каждый день такие видосики…
И. Панкин:
- Нет, я же говорю про него, а не про то, что Путину надо… у Путина полно других дел. Я совсем про другое. Он говорит какие-то вещи и к ним, скажем так, идет. Он произносит слово «цель» - и разворачивает.
Р. Осташко:
- У них есть проблема того, что наше государство…
И. Панкин:
- У нас цель, допустим, вернуться к границам 1991 года. Нравится она нам или нет, считаем ли мы ее идиотской или нет – это уже третий вопрос.
Р. Осташко:
- Но не сказали какого месяца 1991 года. Что тоже важно…
И. Панкин:
- Нет, я за то, что, может быть, до границы 1917 года?
Р. Осташко:
- Нет. С тем, что их власть работает с населением эффективнее, потому что рассказывает им тактические вещи, не рассказывая стратегические, а мы говорим о стратегии, но не говорим о тактике, есть такая проблема. У нас до сих пор, как мне кажется, некоторые представители нашей власти считают, что наше общество не всегда готово к большим и важным сообщениям. Я лично считаю, что наше гражданское общество очень сильно повзрослело за последние 30 лет и уже готово, как минимум, слушать и понимать, и принимать то, чтобы нам говорили.
И. Панкин:
- Подождите, насчет оперативности я с вами не согласен. Да, выходит Конашенков, у него есть какой-то отчет заготовленный заранее, но текущих новостей там, как правило, нет. Там есть какой-то объем данных, которые он и его команда решили озвучить. На фоне этого может происходить что-то другое, но он об этом молчит.
Р. Осташко:
- Есть проблемы, да. Я критик подобной системы, категоричный. Первый пример – Энгельс. Первый случай. Который был еще в ноябре, если не ошибаюсь, у нас официальная информация по нему появилась через три дня. Это плохо. Такого быть не должно.
И. Панкин:
- Когда бомбы упали, вы имеете в виду?
Р. Осташко:
- Ракеты. Бывшие советские беспилотники, переделанные под баллистические ракеты. Об этом нужно рассказывать сразу, люди не идиоты, во-первых, люди там живут, во-вторых, у всех есть смартфоны и это можно снять, выложить, и уже общество все знало – какие беспилотники появились у Украины и почему они трансформировались в баллистические ракеты, а наше министерство обороны отмалчивалось. Это недопустимо. Второй случай с Энгельсом, который вот был на днях. Тут все-таки достаточно оперативно. Буквально два часа прошло и заявления уже появились. Я считаю, что мы должны быть более честными и открытыми с нашим обществом, даже с учетом того, что противник смотрит, противник наблюдает и противника надо вводить в заблуждение. Противника – да, но не наше общество.
И. Панкин:
- Давайте вот, например, касательно наших целей. Давайте пофантазируем и поформулируем их сами. В международной политике какие у нас цели? Все равно не надо ориентироваться ни на Лаврова, ни на кого-то другого, потому что они нам тоже ничего не рассказывают, а какие цели, как видите их вы?
Р. Осташко:
- Как их вижу я? Нам очень сильно нужно заниматься над тем, как нашу позицию представлять. Мы ее очень плохо продаем. Мы этим приемом не владеем. Мы на текущий момент – это повстанцы, сопротивление. То, что звучит благодаря Голливуду модно, круто, молодежно, а самое главное – перспективно. Мы сопротивляемся тому мироустройству, который предложил нам коллективный запад в лице своего единоначалия и их мнение только важно, а все остальное не имеет никакого значения. Мы сопротивляемся, мы пытаемся построить мир, где все будут равны. Сейчас тот же яркий пример Украины и Прибалтики, где активно борются с русским языком, в Латвии, по-моему, запретили образование на русском языке, полностью уже, и очень рады тому, что это происходит. Ну, мы же не можем себе представить, что условный Кот-д’Ивуа́р вдруг заявляет, что мы отказываемся от французского языка как колониального наследия и переходим на кот-д’ивуа́рский. Ведь он есть, я уверен. Там большое количество племен проживало и такой язык в случае необходимости можно было придумать. Но мы вот послушаем это и скажем – что за бред?! И во всем мире скажут. А по сути нам это навязали. И мы выступаем против этого. Все должны быть равны в своих возможностях, в своих правах, вне зависимости от своей расы, вероисповедания и национальной принадлежности. Мы выступаем за это. Это благие цели. Эти цели должны понравиться любому здравому человеку, живущему на этой планете, кроме тех, кто текущую систему эксплуатирует и зарабатывает на этом деньги. То есть, если уж совсем утрировать, мы – это такая мировая революция, но не под красным знаменем, а под знаменем свободы. То есть, это мировая, если хотите, демократическая революция в правильном понимании слова «демократия». Это идея, которая должна заразить умы миллионов и миллиардов людей на этой планете. Мы этого продать не можем. Но по факту мы это делаем.
И. Панкин:
- Почему?
Р. Осташко:
- Потому что мы всегда относились к тому, что дело важнее слова. А слово не так важно, чем дело в современном мире. Потому что вообще неважно было это в жизни или не было, если это написано в твиттере условного Трампа, условного Илона Маска или условного Лаврова. Неважно, было или нет, потому что каждый проверить это не может. Но если это было написано, если это было сказано людьми, которые имеют определенный вес и определенное влияние, значит, это произошло в умах миллионов людей. И этим научились пользоваться наши геополитические противники. А мы очень медленно приходим к пониманию того, что дела должны сопровождаться словами. Об этом нужно рассказывать, об этом нужно говорить, нужно объяснять людям, почему это происходит, а, самое главное, куда это идет. И сейчас самая большая идеологическая проблема нашего общества, российского – что нам власть не сказала, куда мы идем. Мы понимаем, почему мы проводим специальную военную операцию, что к этому привело, но мы не рассказываем, куда мы приведем общество после специальной военной операции. Мы не даем эту картину будущего. И я очень хочу верить, что в ближайшее время мы это сможем сформировать.
И. Панкин:
- А у вас есть понимание, как эта картина выглядит?
Р. Осташко:
- Да. Повстанцы, сопротивление, которое приводит мир к свободному равноправному устройству планеты Земля. Справедливому.
И. Панкин:
- Тут что-то не сходится. Потому что, казалось бы, идея у нас благая, хорошая, красивая, тем не менее, почему-то наемники со всего мира стремятся на Украину помогать Украине, а не нам.
Р. Осташко:
- Так это ж нужно использовать в наших целях. Потому что они стремятся на Украину помогать не Украине, а зарабатывать деньги.
И. Панкин:
- А мы, что, денег не платим, не даем?
Р. Осташко:
- Ну, мы же не берем наемников…
И. Панкин:
- Вообще я не помню, чтобы мы как-то отказывались от этой идеи. А вы знаете, что даже мигранты, а ведь было объявлено, что каждый мигрант, который поедет в зону СВО воевать за Россию, получит гражданство в облегченной форме. Вы замечаете большое количество мигрантов, которые воюют за нас в зоне СВО?
Р. Осташко:
- На самом деле, да.
И. Панкин:
- Нет. Их немного.
Р. Осташко:
- Что такое немного? Когда мы говорим о полутора процентах населения нашей страны, которые уехали из-за СВО, вы говорите, что это много. А когда, видимо, 3-5 или даже, может быть, 10% людей, которые с иностранными паспортами воюют за нас там, вы говорите, что это немного. Тут надо как-то последовательным быть.
И. Панкин:
- Так как я в зоне СВО не был, я не знаю, лично не видел, но я могу ориентировать на то, что спрашивал у других. Например, спрашивал у Бородая – он там воюет вообще-то. Вы их там замечали? Он говорит, может, одного-двух.
Р. Осташко:
- Ну, вот это и есть те самые 1-2%, которые…
И. Панкин:
- Он говорил про одного-двух человек.
Р. Осташко:
- Да, все верно. Я понимаю, один-два человека, которые есть, если посмотреть на общее количество развернутых сил и средств, это и может быть 1-2%. Но я не говорю, что в этом не существует проблемы. Я говорю о том, что мы должны эту картину делать более привлекательной. И об этом надо рассказывать. А мы этого делать не очень-то умеем.
И. Панкин:
- Как? Вроде бы есть хорошая альтернатива – вместо того, чтобы курьером бегать каждый день по этим лютым морозам и по грязи, пойти в зону СВО, отслужить полгода-год и получить российское гражданство.
Р. Осташко:
- Но проблема в том, что не все из них хотят получить российское гражданство. Зарабатывать здесь деньги – да, а получать российское гражданство не всегда для них это является целью. Вот это тоже проблема. Мы не смоли на текущий момент для многих жителей постсоветских республик сделать российский паспорт стимулом и притягательным. Для жителей Донбасса после 2014 года – да, безусловно, это было прямо вожделением – получить российский паспорт, потому что тогда бы они получали защиту, потому что статус гражданина ДНР или ЛНР – это даже на территории Российской Федерации не всегда принимался как адекватный документ, к большому сожалению. А вот мы не смогли этого сделать. У нас нет очередей, мы не проводим розыгрыши лотереи для получения гражданства российского. В этом есть сложность.
И. Панкин:
- Можно ли победить в этой глобальной войне, как вы считаете? Что-то у многих людей уверенности уже в этом нет. По факту, мы одни против всего мира. Или, может, не против всего, я преувеличиваю?
Р. Осташко:
- Ну, если в деньгах измерять, то против очень большого мира. А если в людях, то, наверное, нет. Можно ли победить? Я так скажу – в этом противостоянии нельзя проиграть.
И. Панкин:
- Это понятно, что нам проигрывать нельзя. Но все-таки хотелось бы конкретики насчет победы.
Р. Осташко:
- Да, можно победить. Но для того, чтобы победить, нужно обозначить конкретно цели и задачи. И эти цели и задачи – это, конечно же, не специальной военной операции на Украине. Это переустройство всего нашего замечательного шарика земного.
И. Панкин:
- А какой вы видите победу в специальной военной операции? Как она должна выглядеть? Залужный с Зеленским в клетке по центру Москвы?
Р. Осташко:
- Да нет, конечно, не будут они в клетке, они сбегут за границу, и этого будет достаточно. Это же примитивно. Победа в специальной военной операции, если касательно Украины, это переформатирование украинского государства, если оно вообще останется. То есть, есть два варианта. Восточная часть Украины отходит к России, центральная часть Украины становится той Украиной, на которую перекладываются все долги, проблемы и где якобы остается украинский флаг и какое-то украинство. И западная часть уходить часть Польше, а часть Венгрии. Такой вариант рассматривается всеми. Но меня лично он не очень устраивает, потому что мы разбрасываемся исконно русскими территориями типа Киева. Который должен отойти к Украине. Зачем? Это полный демонтаж Украины, как государства.
И. Панкин:
- Она должна развалиться на несколько государств?
Р. Осташко:
- Нет, те части Украины, которые смогут войти в состав Российской Федерации, войдут к нам, а часть, вполне может быть, уйдет на запад, но я бы и за них тоже поборолся.
И. Панкин:
- Обратимся к неприятным воспоминаниям. Был Херсон – нет Херсона. Сообщают, что построят новый город там где-то по соседству на 30 тысяч жителей. Я эту новость понимаю так – заселят теми, кого успели вывезти из Херсона, те, кто изъявил желание, ну, хорошо, а как назовут? Новый Херсон? И скажут, что на самом деле тот Херсон не тот Херсон, который нам нужен, а вот этот новопостроенный – это Херсон.
Р. Осташко:
- С Херсоном все проще, чем с глобальными вопросами. Мы разговаривали с Владимиром Васильевичем Сальдо, он приезжал к нам на программу, и вне эфира… приоритетная задача на 2023 год – возвращение Херсона и Херсонской области – и я уверен, что и с Херсонской областью, и с Запорожской областью, включая Запорожье, в 2023 году вопрос будет решен положительно в нашу сторону. Эти территории конституционно и фактически станут территориями Российской Федерации.
И. Панкин:
- Я человек не военный, тем не менее, за военной тематикой слежу и наблюдаю, а вы все-таки военный человек, но даже я знаю, что прямо сейчас Херсон взять…
Р. Осташко:
- Нет смысла.
И. Панкин:
- Вот именно – нет смысла, да и возможностей особо нет. Чтобы взять Херсон, нужно сначала как бы посетить Киев…
Р. Осташко:
- Нет, не совсем даже Киев. Там есть вариант захода севернее Херсона, через Кривой Рог.
И. Панкин:
- Даже во время Великой Отечественной войны вопрос с Херсоном решался уже как бы после основных событий.
Р. Осташко:
- Да. Поэтому сначала решается вопрос севернее – Киев, Кривой Рог, Приднестровье. А потом решается вопрос с Херсоном и вместе с Николаевом и Одесской областью.
И. Панкин:
- Итак, мы упираемся в вопрос – почему это решение, скорее всего, которое было не военным, а политическим, зачем оно было принято?
Р. Осташко:
- Ох, кто ж его знает?!
И. Панкин:
- Давайте пофантазируем.
Р. Осташко:
- А может кто-нибудь ответить на вопрос, почему в 2014 и в 2015 году не было принято решения идти до конца?
И. Панкин:
- Да мы все восемь лет об этом дискутируем. Есть официальный ответ на этот счет – я в него не верю – мы были не готовы к этому. Мы боялись санкций…
Р. Осташко:
- Нет, это можно объяснить – действительно, мы были не готовы к этому, но к войне никогда нельзя быть готовым.
И. Панкин:
- В 2014 году войне не намечалась. Все эти территории готовы были к нам присоединиться без крови.
Р. Осташко:
- Да. И Владимир Путин, насколько я знаю, на встрече с матерями мобилизованных ребят наших признал, что это было ошибкой. Что тогда нужно было решать. Почему тогда не решили? Ну, мы же знаем прекрасно, опять же византийский стиль управления нашим государством – это подковерные игры, политические интересы разных кланов… ну, предполагалось, как я понимаю… опять же, можно дальше фантазировать, что…
И. Панкин:
- …что готовиться мы не будем, что ничего не произойдет.
Р. Осташко:
- Да. После ухода Порошенко придет президент мира, который сможет этот вопрос как-то дипломатически урегулировать. Пришел Зеленский, именно на идее мира голосовали за президента мира, и мы получили то, что получили. Представьте сегодня, что у нас конфликт идет с Украиной на текущем уровне, но президент не Зеленский, а Порошенко. Насколько нам было бы проще, правда?
И. Панкин:
- Порошенко воевать не собирался – это так.
Р. Осташко:
- Но и переговариваться бы так не смог, и такие видосики бы записывать не смог, как это делает Зеленский. Все-таки надо отдать должное нашим геополитическим оппонентам, они талантливо привели Зеленского к власти.
И. Панкин:
- Руслан, скажите, пожалуйста, 2023 год станет завершающим вот в этом глобальном противостоянии или нет? Хотя бы на украинском фронте?
Р. Осташко:
- Нет.
И. Панкин:
- То есть, даже с Украиной мы не покончим в 2023 году?
Р. Осташко:
- Нет, но перелом произойдет.
И. Панкин:
- Как вы видите этот перелом? Мы окружим Киев? В блокаду его возьмем?
Р. Осташко:
- Нет, это не решит вопрос. Перелом – это, прежде всего, отказ запада в таком объеме предоставлять военную помощь ввиду неэффективности украинских войск.
И. Панкин:
- ВПК работает, а это же – бабки.
Р. Осташко:
- Да.
И. Панкин:
- А в чем неэффективность? Очень эффективно.
Р. Осташко:
- ВПК будет работать много лет, уже все оружие, которое поставлено после советского лагеря, советское оружие старое, западное вооружение уже практически все утилизировалось и для того, чтобы страны НАТО перевооружить, а это, кстати, большая угроза и для нас, в том числе, они все старое вооружение отдали Украине и сейчас голенькие сидят и ждут, пока ВПК поставит… а ВПК будут работать на страны запада. Во-первых, это уничтожение европейского ВПК, сейчас активно идут споры – «Леопарды-2» передадут Украине Финляндия первая или все-таки немцы? И после того, как финны сейчас изъявили желание отдать все свои «Леопарды», после того, как это сделали поляки, а они передавали советские танки, то США полякам поставили «Абрамсы». Финны говорят – мы отдаем «Леопарды» - поставляйте нам «Абрамсы». Это замена европейского вооружения на американское. Очень выгодно. ВПК работает. Не надо, чтобы работал европейский ВПК, надо, чтобы работал американский ВПК – там бабки.
И. Панкин:
- Хорошо. Я скажу не популярную вещь. Мне кажется, что, впрочем, не остановит глобальную войну, но европейцам, да и американцам вообще невыгодна победа Украины – согласны со мной? Знаете почему? А потому что эти наглые, мерзкие, борзые люди потребуют себе кучу преференций, вплоть до возвращения ядерного статуса, потребуют, чтобы Киев, а не Брюссель, был столицей Европы и прием, соответственно, и в НАТО, и в Евросоюз, а в Киеве будут все офисы вот этих перечисленных мною организаций головные. Согласны?
Р. Осташко:
- Конечно, согласен. Украинцы всегда мечтали жить, как в Европе, но работать, как в Европе, они никогда не мечтали.
И. Панкин:
- Потому что не умеют, не хотят?
Р. Осташко:
- Не хотят. Зачем? Это же уникальная бизнес-модель, не знаю, национальная идея. Ты получаешь все преференции и бонусы, тебе все должны денег, а ты не должен работать. Это идеальная модель для Украины и для украинцев. Тебе должны деньги, потому что ты не любишь Путина. Тебе должны деньги, потому что ты украинец. Сейчас в Европе сколько случаев, когда украинцы там, мягко говоря, не платят по счетам, приходят в рестораны, кушают и уходят, и говорят – а мы украинцы! Возмущаются малыми выплатами из бюджетов той или иной европейской страны – мол, нам не хватает этих денег, говорят они. Это же уникальная тема. Конечно же, Европа не хочет победы Украины, а задача Украины постоянно сдерживать и ослаблять Россию. И как только Украина перестанет с этой функцией справляться, соответственно, она будет не нужна. Наша задача сделать так, чтобы этот момент наступил быстрее.
И. Панкин:
- Но не в 2023 году?
Р. Осташко:
- Перелом в 2023-м произойдет, Европа перестанет в таком объеме поставлять вооружение, потому что поймет, что украинцы… ну, сложно будет своим налогоплательщикам объяснять. У них же там тоже выборы и как бы они ни играли в демократию, но в нее иногда приходится играть, хотя бы делая вид, что она демократия и что она честная, и что выборы честные. Это в США могут избрать в Сенат двух мертвых сенаторов – это нормально в их практике, но это не может длиться вечно. Поэтому им нужно будет как-то объяснять своим избирателям, почему они живут плохо радио Украины, хотя Украина не справляется со своей ролью сдерживания России.
И. Панкин:
- В 2023-м у нас не получается. В 2024-м? Как это будет выглядеть?
Р. Осташко:
- Почему в 2024-м? Я считаю, что конфликт будет идти до 2027-2030 года. Не на Украине, а вообще переустройство мира. А Украина завершится где-то к 2025 году, наверное…
И. Панкин:
- Ничего себе!
Р. Осташко:
- Это очень долгая история. А нам с вами работы хватит на всю и еще нашим детям, потому что мы же получим нацию, которая быстро вспомнит, что они русские, держа в кармане фигу. И с этим тоже будет нужно что-то делать...
И. Панкин:
- А почему вы считаете, что не получится у нас с ними примириться?
Р. Осташко:
- Почему я считаю, что не получится? Получится.
И. Панкин:
- Но держать в кармане фигу – это значит, что не особенно…
Р. Осташко:
- Часть людей будет держать эту фигу в кармане, считая, что им все должны, потому что 30 с лишним лет им рассказывали, что им все должны. Они говорят, что, хорошо, мы пришли в Россию… если честно, я сам с Донбасса, я родился там, я понимаю мотивацию этих людей героических, потому что шахтеры взяли в руки оружие и пошли доказывать всем, что они не согласны с государственным переворотом в Киеве. Но даже там будут настроения, и они уже проявляются, что они говорят – ребята, мы-то сделали свой выбор, покажите теперь вы нам, что вы сделаете для нас. А вот это «что вы сделаете для нас» на уровне порой нашего разгильдяйства на уровне регионального управления, коррупции и всего прочего, оно вызовет определенное недопонимание у людей, которые держали в руках оружие. И тут нам всем нужно очень сильно перестраиваться.
И. Панкин:
- Вы согласны с президентом, что Украина и Россия – это братские народы и один народ?
Р. Осташко:
- Да, конечно, это один народ, так и есть. Просто в нашем народе оказались предатели – так было всегда. И будет, к сожалению. В любом народе есть часть предателей. А так как мы длительное время позволяли взращивать этих предателей. Более того, взращивали их порой за наши государственные деньги, сколько у нас людей с государственным финансированием уехало после начала СВО, которые работали на государственных телеканалах, в государственных корпорациях? Много. Они получали деньги от компаний, так или иначе связанных с государством.
И. Панкин:
- Хочется еще периметр обсудить. Вы сказали, что будут поджигать ради второго фронта – имеется в виду запад будет поджигать ради открытия второго фронта – но не получится. А где вы ожидаете очаги возгорания?
Р. Осташко:
- Казахстан, прежде всего. Потому что на текущий момент Казахстан – это страна, которая позволяет нам обходить санкции, но где русофобия цветет и процветает, к сожалению. И это большая проблема для казахстанского общества.
И. Панкин:
- А что касается Грузии?
Р. Осташко:
- Мы как-то не очень сильно от Грузии зависим сейчас.
И. Панкин:
- Но Грузия соседствует с Абхазией…
Р. Осташко:
- Мы не будем повторять ошибок 2008 года и останавливаться под Тбилиси.
И. Панкин:
- А вы считаете, что это ошибка была?
Р. Осташко:
- Конечно, нужно было брать Тбилиси. И нужно было ставить свою власть. В современном мире право сильного, к сожалению, важно. Важно быть добрым, умным, но, если ты добрый, умный и сильный, это гораздо интереснее.
И. Панкин:
- Хорошо. То есть, на Киеве, получается, в этот раз останавливаться не надо?
Р. Осташко:
- А его брать не надо. А, в смысле куда идти дальше? Нет, конечно, на Киеве останавливаться не надо, но вопросы военным методом… я очень хотел бы, чтобы мы остановились на границе Украины и Польши и не шли бы дальше в военном плане. Но это не значит, что это решение конфликта. Идеологически мы должны продвигать идею свободного мира и то, что мы – повстанцы, то, что мы сопротивление несправедливому колониальному западному режиму. Но для того, чтобы это сделать, мы должны показать тот образ светлого будущему, к которому мы ведем. А сейчас с этим проблема, как я уже говорил. Мы не показываем, к чему мы хотим прийти.
И. Панкин:
- С такими милитаристскими настроениями нам бы армейку бы более боеспособную. Но пока мы похвастаться этим не можем. А реформа нужна?
Р. Осташко:
- Конечно. И она уже идет.
И. Панкин:
- Как должна выглядеть наша армия?
Р. Осташко:
- Современной, быстрой, боеспособной и небольшой.
И. Панкин:
- Это не ответ. Это общие слова... У нас, значит, армия – сколько там? Миллион двести, по-моему, под ружьем, плюс-минус?
Р. Осташко:
- Контрактников 600 тысяч.
И. Панкин:
- Вот я и говорю. Вот во сколько нам надо увеличить регулярную армию? Надо ли делать ставку на регулярную армию, а не на контрактную в перспективе?
Р. Осташко:
- Нет, армия должна быть контрактная, профессиональная…
И. Панкин:
- Но мы же уже попались на контрактной армии – посмотрите.
Р. Осташко:
- Но это же была эмуляция контрактной армии, как оказалось. Сколько у нас пятисотых людей, которые уволились из армии, получая деньги? Я готов получать деньги хорошие, как говорили офицеры, находясь не в состоянии специальной военной операции, но как только она начинается, я поднимаю лапки и говорю – извините, я хочу расторгнуть контракт. Почему мы до начала специальной военной операции не приняли закон, запрещающий разрыв контракта? Вопрос. Потому что предполагали, что наша армия профессиональная. А оказалось, что не совсем так. Там очень много приспособленцев оказалось. Тут другая сейчас тоже проблема существует. У нас огромное количество реальных профессионалов, как оказалось, среди добровольцев, среди ребят, которые с 2014 года воюют там, и их не допускают к управлению войсками. Приходят наши офицеры и говорят – вы здесь никто, у вас какое образование, какие академии вы заканчивали? Им говорят – да я здесь воюю с 2014 года, я здесь каждую пядь земли знаю, а ему говорят – зато ты академий не заканчивал и в штабах не заседал. А такого быть не должно.
И. Панкин:
- Хорошо. Вы довольно лояльно отнеслись к уехавшим в ходе нашего разговора и, судя по всему, не людоед, но вот насчет тех же пятисотых – это же будет продолжаться в каком-то смысле, да?
Р. Осташко:
- Ну, как-то вы восприняли слишком лояльно мои слова. Что значит не людоед? Все должно быть строго по закону. Они все должны понести ответственность, если там есть правонарушения.
И. Панкин:
- Какую?
Р. Осташко:
- Если получил повестку и не пошел служить – ты должен сидеть в тюрьме.
И. Панкин:
- Должны ли мы ужесточить наказание за преступления на фронте?
Р. Осташко:
- Они уже ужесточаются. Еще раз говорю – тут проблема не в изменении закона…
И. Панкин:
- Мы часто говорим про возвращение военно-полевых судов, суды-тройки даже звучат уже.
Р. Осташко:
- Звучат. Нужны ли они там сейчас? Не думаю.
И. Панкин:
- Есть командиры, которые привезли солдат, бросили в окопе и сказали – там противник – а сами убежали. Как с такими поступать?
Р. Осташко:
- Тоже происходит. То есть, в любом случае, все же прекрасно понимают, что… много офицеров и солдат сидят в тюрьмах. До мая-июня на это как-то закрывалось глаза, потом стали очень строго за этим следить. Сидят или под следствием находятся и высшие офицеры. Это не публично. Вот я считаю, что такую информацию нужно делать более публичной. Ужесточать нужно ли законодательство – вопрос. Я не очень хорошо знаком именно с военным законодательством, потому что там отдельные статьи, и военно-полевые суды – это другая история. Но то, что наказание должно быть неотвратимо! У нас проблема нашей страны не в том, что законы мягкие, а в том, что законы исполняются очень вольно. Одному можно, другому нельзя. Одному дали условку, а другого посадили на двадцать лет. Вот такого быть не должно – закон должен быть един для всех, и в военном плане тоже.
И. Панкин:
- Но гайки продолжат закручивать, как считаете, по всем направлениям?
Р. Осташко:
- Да. Правильно. И нужно. Но гайки закручивать, в моем понимании, нужно по закону. Поэтому IT-сфера, о которой сейчас очень сильно, как мы все заметили, заботятся и наш президент, и наше правительство, и IT-специалисты, которые вообще на особой отрасли, есть четкое понимание, что мы к этому идем. Придем ли мы к этому в ближайшие год, два, три – не знаю, но то, что мы в этом направлении идем – это факт. И вот это и есть то будущее, которое мы можем предложить миру, где не будет заинтересованные субъекты решать, а будут четко прописанные и понятные всем алгоритмы.
И. Панкин:
- Иван Панкин и Руслан Осташко были здесь, остались довольны. До свидания.