Дмитрий Стешин: Применение химического оружия не принесет Киеву победу
И. Панкин:
- Здравствуйте, друзья В студии Радио «Комсомольская правда» Иван Панкин. На связи со мной военный корреспондент «Комсомольской правды» Дмитрий Стешин. Мы поговорим о том, что происходит на Донбассе. Много разговоров об этом не бывает, новости копятся в геометрической прогрессии. Дима, привет.
Д. Стешин:
- Добрый день.
И. Панкин:
- Так как очень нехило обрабатывают ВСУ сейчас, в частности Донецк, скажи, пожалуйста, ты находишься в безопасном месте?
Д. Стешин:
- Нет, у меня дом с попаданием. Здесь все дома вокруг с попаданием. Живу я в самом центре. Машин во дворах нет. Здесь всегда жили богатые люди, они все сбежали по окраинам, туда, куда не прилетает, в какой-нибудь Куйбышевский… Нет, в Куйбышевский тоже прилетает. В общем, непонятно, тут особо бежать некуда из Донецка. Да, в центре дома пустые. Дети у меня за стенкой живут, они за месяц, наверное, один раз гулять выходили, я их встретил, а так все сидят дома. Все подъезды открыты (распоряжение властей республики), чтобы можно было забежать, если что.
И. Панкин:
- Скажи, а разве в здании находиться безопаснее, чем на улице?
Д. Стешин:
- Вообще самое лучшее место (не дай бог, кому-то пригодится) – лестничная площадка, простенок между шахтой лифта и какой-то стеной квартир. Туда даже из танка с трех попаданий не достают тех, кто там спрятался. А так по бульвару Пушкина (я, помню, приехал и поразился) люди по стеночкам ходят. Раньше гуляли по центру бульвара, там миллион роз растет летом, а сейчас ходят по стенкам.
И. Панкин:
- Что касается улицы, там вообще нет прохожих, город безлюдный?
Д. Стешин:
- Он пустоватый, конечно. После 10-11 вообще никого нет. В выходные тоже пусто. Центр раньше был таким островком безопасности, куда можно было приехать, ничего не боясь, сходить в кафе, в магазины. А теперь все наоборот.
И. Панкин:
- В комментах пишут, что не верьте пропагандистам, на самом деле, если куда-то попал снаряд, значит, там рядом проезжала военная техника или стоит техника вроде танка. Что ответишь этим людям?
Д. Стешин:
- Ну да, на Артема, 136 на 5-м этаже дома ехала техника, 4-5-й снесло. Под завалами оказалась семья. Они жили раньше в Петровском районе, куда всегда прилетает, эта часть пейзажа уже никогда не удивляет. Сняли квартиру на окраине Киевского района, там как бы попроще жить. И вот такая судьба, их завалило в этом доме, все погибли, насколько я знаю. Только через сутки там последний труп извлекли из-под заваленных перекрытий. А так я посмотрел, что они запулили последний раз, в субботу, по Донецку «Градами», 10 штук. С предельного расстояния, с изношенных этих пусковых устройств. Там лимит 3 тысячи выстрелов, надо потом трубу менять. Никто этого не делает. Там разлет этих снарядов был 500-1000 метров. В бензозаправку попало, еще в какое-то жилое здание, по крышам. Ни одного военного объекта в эпицентре попадания я не нашел. Хотя, чего тут скрывать, конечно, в Донецке есть и военные объекты, и части. В них уже, не волнуйтесь, господа украинцы, вы уже по 5 раз попали в каждую, наверное.
И. Панкин:
- То есть город утюжат просто так?
Д. Стешин:
- Нет, был перерыв недели 2-3, все даже удивлялись: чего нас не обстреливают? Им не до этого было. А тут решили чуток покошмарить в дежурном режиме население. И сделать с этим ничего нельзя. Стреляют они по городу, даже без цели, хаотично. Они для себя понимают, что стреляют по территории Российской Федерации, де-юре это, кстати, так же. Нам от этого должно быть обидно. В городе еще воды нет. Я тут решил помыться. У меня стоит 500-литровый бак на кухне, каждую неделю мне хозяин квартиры привозит 20-литровки, мы поднимаем их пешком по лестнице, заполняем его. И вода еще такая тухленькая. Я обнаружил, что у меня в трубах вся вода стухла. И вечером разбор газа такой серьезный, не включается газовая колонка. В общем, я помылся холодной тухлой водой, но я на шампунь налегал, чтобы компенсировать. А вода питьевая, которая продается, она фейковая, поддельная. На 5-литровках налеплены названия известных брендов. Это просто люди где-то в водоеме набирают воду, прогоняют ее через фильтр, обеззараживают, судя по запаху, армейским обеззараживателем (он один, на основе хлора) и разливают по баллонам. В чайник заглядываешь, а оттуда хлоркой пахнет и гнильцой. И ничего не поделать, такая вода стоит рублей 70-80 за 5-литровку. А вода настоящая тех же самых брендов, но привезенная из России, это уже под 200 рублей за 5-литровку. Что-то меня жаба душит, я пью такую, восстановленную, как и все.
И. Панкин:
- То есть воды нет вообще? Раньше давали периодически, насколько я знаю. Сейчас вообще не дают воду?
Д. Стешин:
- Да. Мне каждые три дня приходит эсэмэска, что в мой район дали воду, но я ни разу за месяц не видел воды. Напор слишком маленький, не доходит до моего этажа вода либо ее вообще нет. Под Новый год власти решили сделать всем приятное, дали воду во все районы города. Водохранилище, из которого воду набирали, кончилось.
И. Панкин:
- Что касается твоих репортажей, среди прочего есть заметка о том, как ты со священником ездил в Донбасс. Вы привозили священника. Я не знаю, он сейчас с тобой рядом где-то или уже уехал…
Д. Стешин:
- Нет, он уже уехал. Я с ним еще ездил по батальонам, которые приняли название православных воинов-великомучеников. Такое явление появилось.
И. Панкин:
- Его зовут отец Киприан.
Д. Стешин:
- Да.
И. Панкин:
- Георгий?
Д. Стешин:
- Отец Георгий… Это с нами был молоденький московский батюшка, 26 лет парню. Первый раз он приехал на Донбасс. Я считаю, что это большой поступок. Потому что служил он не в самых приятных местах. Мы были в Верхнеторецком, под Марьинкой, еще где-то. Он еще много объехал этих православных батальонов. Я не мог с ним постоянно перемещаться, один день я с ними ездил. А причина была веская этому явлению. Люди не понимают, зачем они воюют, боятся ужасно, не могут пройти адаптационный период, первые две недели, на фронте. Некоторые вообще отжигают. Помню, товарищ мобилизованный мне сказал, что он на Украине находится. При этом он вроде был не дебил, смог симку вставить «фениксовскую» в телефон (офис связи повстречался в Донецке). Во-первых, человек вообще не интересовался происходящим здесь 10 лет. Ну, если он не интересовался, это проблема людей, которые занимаются подготовкой личного состава, почему им не объяснили, куда они едут и зачем. Ну, и потом получаются 500-е, дезертиры.
Я говорил с одним из подполковников, земным покровителем, скажем так, этих батальонов. Он рассказал, что когда в середине лета начали бежать 500-е с фронта, он провел там 129 бесед. Он говорил, что это не беседы были, а малые проповеди. Говорит: «Я разговаривал с людьми о вере и пришел окончательно к мысли, что, во-первых, священники нужны на фронте. Потому что война идет в некотором роде со злом, духовная, а это никак не отражено в нашей идеологии, в работе с личным составом». Ну и, опять же, эти номерные батальоны, просто с номером. Вот кто хочет, по большому счету, воевать в батальоне с номером, не очень понимая целей войны? И вот стали им давать названия святых мучеников. Первый был батальон «Русь», потом был батальон имени князя Александра Невского. Там была фантастическая история. 500 резервистов стояли в так называемых донецких воротах. Это такое место, которое противник всегда рассматривал как парадный вход в город. Там действительно до Донецка чуть-чуть, и можно просто в него вкатиться. Я так понимаю, что там моральное состояние у этих резервистов было не особо хорошее, чувствовалось, что враг начнет контратаковать. Им придали двух спецназовцев, чтобы они там шумели и проявляли всяческую активность. И вот один спецназовец был похож на благоверного князя Александра Невского внешне. Потом он погиб. Его много часов вытаскивали из сгоревшего БТРа. А поскольку у нас военная бюрократическая машина не позволяет почему-то зачислить погибшего воина навеки в списки части, поскольку спецназовец был похож на Александра Невского, у него даже был позывной «Невский», то решили в честь него или в честь князя назвать вот так этот батальон.
И. Панкин:
- Я вижу, что, после того как назвали батальоны в честь святых, тяжелых потерь больше нет.
Д. Стешин:
- Это, по крайней мере, в одном месте было. Батальон 40 мучеников Севастийских. Это римские воины, которые приняли христианство целым подразделением, за что страшно претерпели, их заморозили в озере. Причем на место первых двух погибших воинов встали их охранники, которые должны были контролировать эту зверскую казнь. И вот есть подразделение саперов, которое прошло очень тяжелые бои, три раза обновился состав подразделения. Можете себе представить, что это такое, какое там настроение было у оставшихся в подразделении людей? Огромные потери. Потому что, как мне сказал командир подразделения с позывным «Инженер»: «Мы должны выполнять задачу любой ценой». Любой ценой снять мины, любой ценой мины поставить. И вот они приняли это название. И он говорит: «У нас перестали быть тяжелые потери, потери безвозвратные. Ну, есть легкие ранения, но мы надеемся, что так будет всегда». И в день, когда я приехал в батальон (он стоит почти под Марьинкой), там сапер белорус (а в батальоне служат ребята от Казахстана до Твери, добровольцы), он совершил подвиг. Он разминировал проходы для пехоты. В Марьинке есть такое здание банка, я так понимаю, что оно старое, толстенные стены, и его использовали как очень серьезный опорник. Его нужно было брать, все вокруг было заминировано. Вот он расчистил проходы.
И. Панкин:
- Дима, уточни, пожалуйста. С тобой ездил на передовую отец Киприан (священник, который постарше) и молодой совсем отец Георгий. Правильно я понял?
Д. Стешин:
- Да.
И. Панкин:
- Двоих одновременно ты возил на фронт, вы ездили по батальонам?
Д. Стешин:
- Да.
И. Панкин:
- Ты рассказывал отцу Георгию, молодому священнику, жуткую историю, которая тебя перепахала, и до сих пор она внутри у тебя. Лежали убитые ВСУшники, накрытые украинским флагом. И вы это фотографировали, военкоры «Комсомольской правды», как ты уточняешь в своей заметке. И приехал священник, как ты пишешь, «в полукатолическом-полуправославном облачении, униат, забирать мертвецов. Но никто из бойцов не захотел ему помогать. И тогда этот священник закричал: «Люди вы или не люди? Есть у вас что-то человеческое или нет?» Бойцы, насколько я понял, сначала не захотели ему помогать. Это священник от украинской стороны? Перескажи эту историю, пожалуйста.
Д. Стешин:
- Да, униат приехал такой странный. А бойцы ему говорят: «Ты не наш батюшка, у нас батюшки другие». Тот ему говорит: «Вы мой дом разрушили». Кто-то говорит: «А они (которые лежали, эти мертвецы) мою сестру убили». Такой неприятный, жуткий был разговор. С нами был парень, скажем так, воюющий гуманитарщик, он помог батюшке этих мертвецов покидать в кузов. Я опустил эту историю в газете, но ополченцы так и не взялись их грузить. Уж очень было велико озлобление. Это было в поселке Красный Партизан на Горловской трассе. А еще за несколько месяцев до этого, когда Игорь Безлер, комендант Горловки, приезжал в Донецк или обратно, он останавливался, с ВСУшниками разговаривал, даже сигареты им привозил. А потом все изменилось.
И. Панкин:
- Скажи, почему тебя перепахала эта история? Ты ведь регулярно пишешь, что «мы с покойниками не воюем». Эту фразу я от тебя слышу периодически. Именно поэтому тебя перепахало, что наши пацаны не стали помогать священнику грузить трупы противника?
Д. Стешин:
- Да и священник был не священник, а раскольник. Вы знаете, что они творят? Вот у меня одного из героев репортажа… Я даже показывать не смог батюшку фронтового. Потому что горловская епархия называется Горловско-Славянская епархия. Половина под ВСУ. И, как мне сказали, там только ждут, чтобы был повод, чтобы начать резню православных. Ну, я понял, наверное, тогда первый раз, что тут дело не в чистой политике, а война здесь все-таки идет духовная, со злом. И ополченцы еще в 2015 году, возможно, не осознавая, но предвидели, что будут творить униаты с православной церковью на Украине. Поэтому они и не посчитали его своим батюшкой. Как-то так я это для себя объяснял.
И. Панкин:
- Как ты считаешь, гонения на церковь, которые на Украине устраивают сейчас, это им аукнется или нет? Уже, может быть, аукается?
Д. Стешин:
- У меня очень большой вопрос. Ну, освободим мы Украину. В этих приходах, где батюшки перебежали, что, они перебегут обратно в лоно Украинской православной церкви Московского патриархата? Возьмут ли их? Если их не возьмут, потому что они, по большому счету, вероотступники (одно из самых страшных преступлений в христианстве), где мы возьмем новых батюшек на эти приходы? Я не имею права и не хочу критиковать, но меня всегда удивляла позиция Русской православной церкви по отношению к этому конфликту в Новороссии еще с 2014 года. У меня была возможность задать вопрос высокопоставленным иерархам: где голос церкви, почему она не вмешалась в этот конфликт, он же ее касается напрямую? На что мне сказали, что я молод и горяч, много чего не понимаю в политике. Что приходы православные Московского патриархата там, по сути, в заложниках, и если мы будем там бесить буренку и раздражать врага, то им будет всем очень плохо. Ну, и что мы в итоге увидели. Минских соглашений то же самое касается, примерно в том же тренде линия поведения.
И. Панкин:
- Получается, начало спецоперации – это в каком-то смысле кара украинцам за вероотступничество?
Д. Стешин:
- Да и нам кара. Потому что мы дали время и возможность врагу собраться и подготовиться. Поэтому так все очень тяжело. Я не думаю, что украинцы будут сильно переживать до тех пор, пока их как следует не побьют. Пока у них вроде все хорошо, сопротивляются, воюют.
И. Панкин:
- Ты хорошо знаешь и Донецк, и Луганск, и крупные города, и мелкие города, вообще оба региона. Скажи, а там в целом много ли церквей, верующие ли это регионы, можно ли их так назвать? И много ли желающих сходить в церковь ты наблюдаешь по большим праздникам (вот Рождество недавно было)? Я понимаю, что это Рождество отличается от предыдущих, потому что все-таки утюжат эти регионы очень сильно сейчас. Ну, а если по прошлым годам судить?
Д. Стешин:
- Во-первых, с регионами очень серьезно работали. С 1991 года здесь появилось дикое количество каких-то протестантов, неопятидесятников, христиан-харизматиков, каких-то истинных церквей Иисуса Христа. Их сюда завозили специально. То есть это была часть плана по переформатированию Украины. Прекрасно понимали, что православие – это даже не скрепа, а базис самоидентификации людей, которые находятся в составе государства Украина, но говорят почему-то по-русски, думают по-русски, еще и молятся в москальских церквях. Поэтому сюда целенаправленно завозили всякую сектантскую нечисть. Заезжаешь в какой-нибудь шахтерский поселок, он такое печальное впечатление производит (особенно сейчас, после этих лет). И вдруг в центре этого поселка выкупленный кем-то дом культуры, облицован мрамором, фонтаны бьют, подсветки, афиша: «Приходите в субботу, поговорим о Боге». Сектанты работали. Они сбежали все мгновенно. То есть уже к сентябрю 2014 года даже их духа не было на Донбассе, они все разбежались, а православные остались.
Ну, машину у храма на Крещение было не запарковать. В выходные смотрю, у каждого храма на воскресную службу люди ходят. Потому что остается только надеяться пока на Бога, что он тут всё управит.
И. Панкин:
- Ты снова поехал на Донбасс. Скажи, у тебя как-то меняется настроение по поводу происходящего или нет? Я понимаю, что ты практически под шквальным огнем находишься, в любой момент может снаряд прилететь, но, тем не менее, как ты оцениваешь нынешнее продвижение на фронте? Оно все-таки есть. Сообщается, что под тем же Бахмутом (а это, насколько я могу судить, не очень далеко от Донецка) ВСУ несут потери под 200 человек ежедневно.
Д. Стешин:
- Иван, все эти цифры такие лукавые. Не верю я им. И ребята на фронте не верят. Работают у них телевизоры, новости они всегда включают погромче. Был я у танкистов из «Августа» (это под Белогоровкой). Слева от нас, скажем так, Бахмут, рядом Северск и т.д. Сейчас это точка напряжения. У танкистов задача, они с закрытых позиций с утра до ночи, с корректировкой, контролем с квадрокоптеров перемалывают ВСУ, которые каждые три дня завозят новых в эту несчастную Белогоровку. Бьют просто точечно. Я видел, как цели размечали, присутствовал при этом: вот этот дом, адрес такой-то, номер, там до отделения противника, следующий дом, там отделение минометчиков, плюс рядом минометы стоят, батарея, следующий дом – склад БК, дальше дом с генератором… И вот они эти цели выбивают день за днем, и каждые три дня новых привозят. Говорят, они уже не отстреливаются, просто сидят и ждут, когда их накроют. Задача их – не взять эту несчастную Белогоровку, а как можно больше уничтожить живой силы противника, и противника на себя отвлечь, чтобы ребятам, штурмующим Бахмут, которые должны вот-вот выйти на Славянско-Краматорскую агломерацию, было хоть чуть-чуть полегче.
И. Панкин:
- Что касается новых снарядов, которые, как анонсировано Пентагоном, поступят в ВСУ, GLSDB они называются, бьют на 150 километров, подходят для тех же «Хаймарсов», еще для каких-то ракетных комплексов, которые тоже присутствуют у ВСУ. И вроде как даже, насколько можно судить, представляют огромную опасность для нашей ПВО. Скажи, что говорят люди, которые на фронте находятся, по этому поводу, и что ты думаешь сам?
Д. Стешин:
- Про снаряды, честно скажу, никого не спрашивал, да они и не знают. Люди, которые будут их жечь, даже ТТХ западных танков, которые якобы завезут, знают весьма приблизительно, но знают зато очень точно, где их слабое место. Это ходовая. Они будут бить по ходовой. Замучаются ремонтировать «укропы», как мне танкисты сказали. Просто гениальный ответ, я считаю. Ну, привезут эти снаряды (если их еще привезут) в достаточном количестве, чтобы это составило нам проблему, будем разбираться. С другой стороны, с «Хаймарсами» не обманули, и никто не ожидал, что это окажется таким эффективным оружием, которое принесет нам столько неприятностей. Ну, как бы отступать некуда. Украина напрасно надеется, что какое-то сверхоружие, подаренное добрыми дяденьками с Запада, решит все их проблемы. Все их проблемы внутри них самих. Мы будем эти проблемы вышибать. Никакие на 150 километров летающие управляемые снаряды нас, конечно, не остановят.
И. Панкин:
- Дим, вот мы в конце прошлой части начали, но я так внутренне переслушал твой ответ по поводу того, как ты сейчас оцениваешь происходящее на фронте, и споткнулся о том, что ты в принципе не сформулировал, у тебя по поводу происходящего сейчас позитивнее стало немножко мышление или остается прежним? Вот так, чтобы конкретно? Мы продвигаемся – тебя это радует или скепсис у тебя по-прежнему?
Д. Стешин:
- На данный момент инициатива у нас, но есть опасность того, что повторение осеннего трюка, когда мы перемалывали противника, перемалывал и в то же время перемалывались сами, а он в этот момент готовил резервы. А потом резервами ударил. То же самое сейчас происходит на Украине. Они готовят резервы. Но есть ощущение, что наши резервы будут резервистее, что ли. Все ждут наступления здесь нашего, причем, в разных вариантах. Одни ждут сначала украинский контрудар, который мы парируем своим наступлением. Другие просто ждут наступления. И я очень надеюсь, что мы не облажаемся.
И. Панкин:
- После рокировки известной в Генштабе, скажи, пожалуйста, что-то изменилось, есть какое-то ощущение, что что-то меняется? Суровикин ушел немножко в сторону, ну и так далее?
Д. Стешин:
- На земле ничего не ощущается, по большому счету. Но я не служу, мое мнение не может быть компетентным. Я могу сказать одно. Что у нас был серьезный провал по численности воюющих с середины, с конца лета, много было погибших, раненых, просто дезертиров – пятисотых. Вот эту проблему наши решили частичной мобилизацией. И продолжают решать. Потому что я, например, считаю, что заявленные цифры частичной мобилизации не соответствуют действительности, потому что никто врагу размер своего мобрезерва выдавать не будет. У нас все-таки не дураки сидят в Генштабе. Поэтому мы надеемся на лучшее.
И. Панкин:
- Ты со священниками обсуждал как раз вот этот момент про пятисотых. Их, пятисотых, стало меньше сейчас?
Д. Стешин:
- По сравнению с тем, что я видел даже своими глазами в Херсонской области, в Новокаховке, ну, понятно, что такого нету. И изменился подход к обеспечению безопасности порядков в прифронтовой зоне. То есть, к линии боевого соприкосновения, там 25, 30, 40 километров. Я до Угледара ездил, я просто замучился блокпосты проходить. Там не везде хватало ответа, что в/ч 2005, батальон «Восток», они там смотрели документы, в машину заглядывали, но даже если кто-то захотел бы убежать, он не убежит далеко. Но, думаю, есть какие-то, конечно, бегунки, но мы все начинаем делать, понимаешь, с конца. Нужно было задолго до начала СВО реанимировать – он есть на бумаге, с 2009 года, институт военных священников, и батюшки есть где-то в войсках, да. Но вот так, чтобы в каждом подразделении был либо батюшка, либо хотя бы гарантированно каждые 2-3 дня он туда заезжал – такого нет. Плюс непонятен их статус в войсках. То есть, военный священник есть, а вот военной учетной специальности «военный священник» нету. А представляешь армейскую бюрократию, как это много значит, вплоть там до получения пенсии, наград, выслуги лет и т.д. Ну, хорошо, мы всегда вот так спохватываемся быстро, все реализуем. Собственно, отец Киприан, кроме того, что он там окормлял и беседовал с солдатами, а человек с таким жизненным опытом, который стоит на протезах на передовой и говорит, что у него ноги зато не мерзнут, да… И вот слушают, да слушают еще как бойцы! Кроме того, что он объяснял бойцам, зачем они здесь, с кем они воюют, у него была задача понять, как работает институт военного священства, что там надо подправить, наладить, потому что, я так понимаю, что он не последний человек и от него многое зависит. Он же еще подполковник в отставке до кучи.
И. Панкин:
- Когда он объяснял, что он говорил, зачем они здесь?
Д. Стешин:
- Он такой хороший пример… ну, поскольку он сам пережил ампутацию, вот несколько примеров у него было – это как раз вот когда нас Бог ставит перед выбором, да, ребенок заболел, у него гангрена, вот что делать? Отхватить ему ножку? А как девочка будет без ноги, как она в юность войдет на костылях, как она замуж выйдет? А ничего не делать – она погибнет в считанные дни. И то, что происходит сейчас с Украиной – это ампутация. Запущенный очень случай. Вот так он объяснял.
И. Панкин:
- Интересный пример. Идем дальше. В том, что касается покушения на Игоря Мангушева – я не знаю, ты можешь это прокомментировать или нет? Очень странная история. Тяжелое ранение…
Д. Стешин:
- Я написал достаточно злой пост, там визга было потом в интернете…
И. Панкин:
- Давай я слушателям, которые не в курсе, расскажу, что он являлся капитаном вооруженных сил России, руководил специальным подразделением «Сурикаты», первым стал внедрять на передовой антидроновую очаговую ПВО, которая успешно боролась с дронами противника, прикрывал небо, сотрудничал с ЧВК, если не врут, конечно, те медиа, из которых я сделал эту выписку…
Д. Стешин:
- Нет, не врут.
И. Панкин:
- Кто стрелял в «Берега», непонятно, характер ранения под углом 45 градусов с близкого расстояния в затылок – это говорит о том, что был не случайный выстрел. Мангушев после боя на своем внедорожнике из Стаханова ехал в Кировское. Автомобиль стоял в 300 метрах от контрольного пункта блокпоста с пробитым лобовым стеклом. Самого Мангушева в 1.20 ночи привезли неизвестные в госпиталь в Стаханове. Все. Теперь тебе слово.
Д. Стешин:
- Никакого блокпоста там нет, во-первых. Мы не имеем вообще никакой полноты информации по этой истории и даже там угол, под которым вошла пуля Игорю в голову, не знаем. Я не могу точно сказать, правда это или нет вообще. Игоря я знаю 12 лет, он у нас на радио «КП» был в эфире, мы еще с ним гастарбайтеров-нелегалов ловили по подвалам в Москве. Понимаешь, какая странность происходит. С ранением Игоря сразу же включились украинские информационные ресурсы, мгновенно. И они стали отыгрывать старую схему, которая была задействована во всех убийствах известных донецких командиров и просто знаковых деятелей. Сами себя это называлось, убили свои. Ты представляешь, это двойной эффект. Они устранили как бы личность, которая аккумулировала вокруг себя людей, сопротивление Донбасса, да, и в то же время еще и, пользуясь средствами массовой информации и работой в соцсетях, в то же время еще и обвинили нас в том, что мы сами же по сути убили своего командира. И сразу же начинается – вы посмотрите, какой русский мир построили, да как им не стыдно? Проклинают всех – Путина, Кремль, ФСБ, «Вагнер», ГРУ… Ну, простите, столько командиров погибло и, что? Глава республики погиб! Что, всех убили свои? И с Игорем то же самое. Я вот читаю посты там каких-то жалельщиков, вот они в первой половине поста пишут о том, какой Игорь был замечательный, как его боялись враги, объявляли за его голову благодарность, какую авиаразведку он там поставил и борьбу с ПВО, да, а дальше без перехода – убили свои. Ну, как-то нелогично. В принципе, объяснение для даунов. И вот дауны с удовольствием эту версию качают. По разным причинам. Кому-то не нравится военное руководство России, кому-то просто руководство России не нравится. Я считаю, что мы ничего не знаем о гибели Игоря, ДРГ украинские не самораспустились с началом СВО, они как работали, так и работают. Игорь, конечно, был одним из немногих знаковых командиров. Я считаю, что его подловили и попытались убить. Но не добили. Я надеюсь, он поправится и сам все нам расскажет.
И. Панкин:
- А пока что версия «подловили» - украинцы?
Д. Стешин:
- Это мое мнение. То, что совершенно привольно, всегда, здесь лазили ДРГ, по Донецку били из грузовиков-мусоровозов с минометами, в день республики, когда весь центр был в три кольца оцепления, они запустили «шмеля» по окнам штаба, с помощью смс-ки, вот они что только ни вытворяли… как ты понимаешь, здесь совершенно спокойно работать вражеской агентуре, потому что все говорят на одном языке, все выглядят одинаково и нет никаких проблем завербовать человека. Если раньше вербовали на погранпереходах, да, кто там особо жадный за пенсией ездил, теперь вербуют наверняка родственников пленных или тех, у кого есть родственники на оккупированных Украиной территориях. То есть, простор огромный для работы спецслужб. На того же Захарченко одно из немногих покушений – а на него было много покушений совершено, предпоследнее – стрелковый клуб «Артемида», куда он любил заехать пострелять, должна была взорваться батарея, начиненная пластидом. Батарею и пластид привез парень, которого просто завербовали на погранпереходе украинские спецслужбы. И я не понимаю, почему люди усиленно, сознательно, качают версию с Мангушевым «убили свои», но абсолютно не рассматривают, что это работали украинские спецслужбы, которые, кстати, очень грамотно работают, зло и дерзко. И вот эта однобокость подхода к трагедии Игоря Мангушева у меня, например, очень много вопросов вызывает.
И. Панкин:
- Хорошо. Финальный вопрос по этой теме. Почему те военные, которые доставили его к госпиталю, не заявили о себе? Есть объяснение этому?
Д. Стешин:
- Скорее всего, заявили, опрошены, участвуют в следственных действиях.
И. Панкин:
- Все, теперь понятно.
Продолжаем. Дим, благостная тема, такая, прекрасная, я бы даже сказал для разговора сейчас предстоит нам – а это применение химического оружия ВСУ против России. Вот ты даже смеешься…
Д. Стешин:
- Я начал судорожно вспоминать, какая же вот эта благостная тема в этом хаосе… в котором я нахожусь уже столько лет… где же тут может благостная тема…
И. Панкин:
- Так вот она – химоружие… Я почему смеюсь? Потому что не накажут же даже… мы сколько ни будем кричать об этом, мировому сообществу по барабану. А ведь действительно, есть прямые доказательства. Некто, насколько я понимаю, зовут эту сволочь Юрий, фамилия у него еще такая говорящая – Мадьяр…
Д. Стешин:
- Да, или Модияр, они же по-разному русский язык переиначивают, чтобы вставил вот идиотскую гласную в русское слово – получилось украинское.
И. Панкин:
- Да. Эта сволочь прямо на камеру демонстрирует беспилотник и вроде как является даже командиром какой-то беспилотной группы. Я уж не знаю, какие у них войска есть на Украине, и говорит, что, типа, вот беспилотничек, на него мы прицепим и даже на видео это есть, колбочку с химоружием и сейчас запустим в сторону России. И она там делов наделает! И все это прямо на суржике демонстрирует совершенно спокойно, все это выкладывают в сеть. Пожалуйста. Дима большую заметку по этому поводу написал… можете прочитать на нашем сайте, она висит в разделе Дмитрий Стешин… Вот вам, пожалуйста. Разобрались уже сегодня, что все-таки это химическое оружие, скорее всего, а не биологическое… но у тебя, как у человека, который с 2014 года на Донбассе, в этих событиях ты принимаешь самое полное участие, ты еще застал времена, когда они фосфорные снаряды применяли и ничего им за это не было.
Д. Стешин:
- Нет, было. Ну, понятно, там Семеновку и Славянск они отбомбили фосфорными…
И. Панкин:
- В 2014 году, да?
Д. Стешин:
- Да, восьмисантиметровые мины, такая кассета, четыре ячейки и в каждой ячейке по фосфорному шарику. Потом они стали бить этими фосфорными зарядами по окраинам Донецка… Киевский район, вот район аэропорта… у приятеля моего дом сгорел, по-видимому, от таких зарядов… Но поскольку это видели все, начался скандал. Потому что это не конвенционное оружие, Украина не имеет никакого права его применять, она подписывала соответствующие бумаги. И что сделали украинцы? Они же хитрые хлопцы, да, они заменили фосфорные заряды зажигательные на магниевые зажигательные заряды. У фосфора температура горения 1300, но горит он долго, у магния 2300, но он быстрее прогорает… Кто следит за моим творчеством, видим, как я снял уникальные кадры, когда мне прямо во двор вывалили штук 300, наверное, вот этих магниевых горящих шашек. То есть, Украина прислушалась. Поменяли тип боеприпасов с неконвенционного на как бы конвеционный, хотя, когда тебе на голову падает что фосфор, что магний, все равно. А вот здесь, в этой истории с химическим оружием, что меня поразило? Это был не первый вброс. Первое видео появилось еще месяц назад. И я его у себя вешал в Telegram-канале у себя «Русский тарантас» - никто не отреагировал. Решили переповторить. Запад опять не отреагировал. То есть, добро Украине дано на применение химического оружия. Зачем это нужно западу? Западу нужно вывести Россию на симметричные меры. Потому что у нас тоже есть химическое оружие, и его немало, и есть еще что-нибудь там забавное, но не конвенционное… то есть, западу нужно еще крутануть маховик войны. Может быть, чтобы оправдать увеличивающиеся объемы военной помощи, в первую очередь, перед своими налогоплательщиками. Ну, смотрите, какое исчадие ада, да? Украинцы на них всего лишь там сто бомбочек с хлорцианом скинули, а они там весь ипритом задушили… Вот так бы это подавалось в западных СМИ. И еще обращает внимание на то, что даже Гитлер, человек, лишенный эмпатии и вообще морали, не решился на применение химического оружия. Я предположил, что он сам пережил в окопах первой мировой газовую атаку и знал, какое это подлое оружие, которое убивает все. И, наверное, еще знал то, что меняется ветер и под удары этого же химического оружия уже попадают свои. Гитлер не решился. Но у него все было для этого готово. Я почти 30 лет занимался военной археологией и не мог как бы быть знаком с тонкостями, но у немцев была целая номенклатура боеприпасов, которые назывались Blendkorper гранаты. В жестяных корпусах большая такая здоровенная, где-то на литр, на пол-литра, ампула с каким-то составом, немцы их снаряжали, как правило, хлорацетофеноном и дымовухами на основе солей свинца, и могли зарядить и отравляющими веществами. У немцев были мины минометные, что 8 мм, что 12 см, у них даже маркировка была специальная, но туда обычно дымовые заряды шли, но тоже можно было поменять на химические. Обе страны, что немцы, что наши, до 1943-44, неукоснительно, все носили противоипритные накидки, противогазы, у всех были антидоты… там разводился порошок и ты обтирал пораженные места, у наших антидот был в таких пузырьках от «Тройного одеколона». Наши не баловались химическими смесями, а развивали применение огнесмесей. Были у нас и ампулометы, и шарометы, которые разные виды напалмов могли кинуть тоже в стеклянных капсулах там на 200, на 300 метров. Как ты понимаешь, могли кинуть и там с ипритом, с каким-то горчичным газом или с чем угодно. Но никто не решился на применение этого оружия. И слава богу. А вот хохлы смогли, ты понимаешь. Потому что я ребят опрашивал, и под Углегорском, и под Белогуровкой, и Запорожье – да, разовые случаи применения хлорциана они фиксировали. Более того, когда сбивали квадрокоптеры, которые несли вот эти бомбочки, там, видно, при попадании или при падении часть содержимого этих колб расплескивалось уже на сам квадрокоптер, люди брали его в руки… и чувствовали, что их тряхануло вот этим хлорцианом… там сразу слизистая начинает, ну, в зависимости от концентрации… ну, в общем, все симптомы отравления синильной кислотой. Этого хлорциана на Украине, как грязи. Это один из компонентов при изготовлении удобрений и гербицидов. То есть, объемы его такие в технологическом процессе, что его перевозят железнодорожными цистернами. Единственное хорошее в этой новости, что этими бомбочками с квадрокоптеров не достигнуть нужной концентрации, особенно на свежем воздухе, да если еще ветерок тянет… Но поскольку хлорциан тяжелее синильной кислоты, он может затекать в укрытия, блиндажи… кстати, противогаз от него общеармейский не спасает, к сожалению. И антидоты, скорее всего, у батальонного врача или у санитара на передке ничего подобного нету в аптечке.
И. Панкин:
- Как ты считаешь, это согласовано с командованием ВСУ? Или это частная инициатива отдельно взятого дебила по фамилии Модьяр?
Д. Стешин:
- Конечно. Если бы украинцы усматривали в этом что-то нехорошее, ему бы дали бы после первого видео по шее. Но вот решили повторить. То есть, я вижу, что это хорошо продуманная, согласованная провокация. И на самом верху в Киеве, и на западе… ну, Россию к чему-то пытаются подвести. К каким-то неадекватным ответам, мерам.
И. Панкин:
- Хорошо, не могу тебя не спросить о новостях мировых. Тяжелейшее землетрясение в Турции… и что любопытно – с учетом неоднозначных наших отношений с турками мы посылаем им помощь, несколько самолетов МЧС вылетели туда. Как ты считаешь, это правильный ход? В целом, как ты смотришь на эту акцию нашу?
Д. Стешин:
- Ты знаешь, вот ты ненавидишь соседа, который живет над тобой в квартире, да, но ты не будешь все-таки разводить на паркете большой костер, потому что сгорит его квартира, но и твоя квартира сгорит, у вас какой-то паритет, да. Он то же самое как бы делает так, чтобы к тебе вся ванна 300-литровая вниз не ушла с водой, да, потому что придется платить, наверное, по суду и т.д. Вот у вас такой зыбкий паритет, хотя отношения натянутые, но твои батареи немного подогревают пол соседа, который живет над тобой и т.д. Все взаимосвязано – один лифт, один подъезд, один дом. Я думаю, примерно вот такая модель у нас отношений России и Турции. И еще мне почему-то кажется, что Турция очень хочет выбраться из-под натовского ярма, просится на травку, из-под влияния США, не очень понимает, как это сделать, потому что Штатам это невыгодно и рассматривает Россию ну если не как сюзерена, то нового стратегического союзника. При этом еще имеет свои интересы. Там такой клубок в византийских политических взаимоотношениях… да, конечно, правильно… ну, слушайте, люди погибли, люди как бы не чужие, мы к ним в гости отдыхать ездим, хотя я сам этого не люблю и никогда там не отдыхал, но многие ездят… ну, почему бы им не помочь в беде? Мы все-таки христиане…
И. Панкин:
- Да, хорошо. Но только нам придется помогать им бок о бок с военными НАТО, у которых они тоже запросили помощь и которые тоже с этой помощью к ним отправились. Но тут интереснее другое. Ты знаешь, кто среди прочего еще отправился им помогать? Армения. И Азербайджан.
Д. Стешин:
- Ну, армянские братушки тоже ищут себе новых сюзеренов, да. Россия, давайте будем честны, не смогла ее защитить от Азербайджана. А так как хотелось бы армянам… я им всегда предлагал – вы начните с признания Карабаха, да, а потом мы подумаем, защищать вас или нет… то есть, да, мир геополитический пришел в движение. Мы находимся сейчас на сломе тектонических сдвигов, континенты по ползли по земной коре…
И. Панкин:
- Иван Панкин и Дмитрий Стешин, военный корреспондент «Комсомольской правды» были с вами, остались довольны…
