Андрей Марочко: На фронте полно очень старой техники
И. Панкин:
- Здравствуйте, друзья! Это «Диалоги» с Андреем Марочко, военным экспертом, подполковником ЛНР в отставке. Здравствуйте, Андрей Витальевич.
А. Марочко:
- Здравия желаю!
И. Панкин:
- А почему, кстати, в отставке? Вы с какой поры в отставке? Я помню, относительно недавно вот этой приставки «в отставке» не было.
А. Марочко:
- У меня довольно обширная история. Если вкратце, то в 2019 году я ушел на заслуженный отдых. То есть, у меня довольно большой стаж, выслуга лет, и я начал свою деятельность уже на информационном пространстве, то есть, войну, так сказать, не оставил, а продолжил все то, что делал в народной милиции Луганской народной республике, но уже на общественных началах. С одной стороны, было немного проще и легче, все мы понимаем, насколько в армии есть свои какие-то там нюансы и тонкости, а здесь я высказал сугубо свое личное мнение и это было интересно людям. Вот таким образом завел свой Telegram-канал. Но потом, как мы помним, началась специальная военная операция. Естественно, я взял свой тревожный чемоданчик, который у меня рюкзак, и, естественно, поехал в военкомат. В военкомате созвонились со мной ребята из пресс-службы народной милиции и сказали, чтобы я им шел в помощь. То есть, меня, получается, вернули в ту стезю работы, которой я занимался ранее. Продолжал определенный промежуток времени работать, как говорится, приданными силами пресс-службы народной милиции, работал с представителями СМИ, подавал ту информацию, которая происходила на линии боевого соприкосновения, высказывал сугубо свою точку зрения. И это все длилось до тех пор, пока Владимир Владимирович 31-го числа не вручил штандарт нашему корпусу и мы стали министерством обороны Российской Федерации. Поскольку есть некоторые юридические нюансы и тонкости – военнослужащему Российской Федерации запрещено заниматься той деятельностью, которой я в принципе занимался, даже военнослужащие не имеют права вести соцсети – есть у нас такие ограничения для военнослужащих – естественно, командованием было принято решение, что я, наверное, пользу принесу больше на гражданской стезе, поскольку пока мы будем решать все эти юридические нюансы, согласовывать, этим временем может воспользоваться противник. И я стал вновь гражданским человеком, но я стал гражданским человеком с народной милицией Луганской народной республики – это организация, которая уже не существует. Поэтому и в отставке. То есть, если с точки зрения юридической, я уже не могу вернуться никаким образом в народную милицию, поскольку я не вступал в ряды министерства обороны Российской Федерации и если говорить правильно, то вот появилось слово «в отставке».
И. Панкин:
- Все понятно. Давайте приступим к обсуждению дел наших ратных. Там на самом деле радостного не очень много, к сожалению. Есть и довольно тревожные новости. Например, все мы хвастались и хвастались, занимались шапкозакидательством по поводу Бахмута – то город юридически взят, и Пригожин неоднократно выступал и говорил, что одна-две-три недели и вопрос будет решен, дело в шляпе и т.д. Сейчас свежие новости говорят нам о том, что Бахмут могут взять в кольцо. Но уже не мы, а ВСУ. Как вы оцениваете ситуацию в Бахмуте?
А. Марочко:
- Касательно Бахмута, я никогда не занимался шапкозакидательством. Если вы посмотрите на все мои заявления, я всегда говорил, что нужно очень внимательно относиться к этому населенному пункту. Поскольку противник его сделал уже символом. Этот символ они будут охранять в любом случае и, естественно, здесь даже не играет роли уже какая-то военная целесообразность оставления этого населенного пункта украинскими войсками, потому что ту цену, которую они ежедневно платят за удержание Артемовска, она очень велика и та цена окружения, скажем так, тот замысел, который они пытаются сейчас реализовать, они будет в два-три раза выше. Естественно, есть проблемные вопросы в армии у нас, эти проблемные вопросы, к сожалению, негативно отражаются на факте ведения боевых действий. Я не буду помогать противнику, все мы прекрасно знаем, да и командование наше знает об этих всех нюансах и тонкостях. Более того, они периодически звучат в информационном пространстве. Но все это вот как раз и приводит к тому, что противник все время подбрасывает свежие силы, то есть, они у него как из рога изобилия льются на этот участок местности, а у нас ребята, так скажем, уже на протяжении длительного времени не знают, что такое отпуск. У противника довольно серьезные укрепрайоны, фортификационные сооружения вокруг Артемовска, у них есть пути снабжения, очень хорошая логистика в данном районе и, естественно, это все противник использует в своих целях. Мы говорили неоднократно, что противник, естественно, попытается обойти нас с флангов, поскольку по сути там, когда идет резкий прорыв, всегда существует угроза прикрытия флангов. Поскольку там разношерстные подразделения и взаимодействие не всегда хорошо работает, то как раз вот эта ситуация и приводит к тому, что противник действительно начинает сейчас реализовывать тот замысел, чтобы охватить Артемовск с флангов и по сути взять в кольцо теперь уже наших военнослужащих. Я очень надеюсь, что не один я это вижу, а видят это наши командующие, которые очень внимательно смотрят на карту и прекрасно понимают, о чем я говорю. То есть, есть такие моменты и тонкости, на которые очень внимательно нужно обращать внимание. Если вы посмотрите раньше на мои заявления, то еще 4-го числа я уже бил во все колокола и говорил, что началось так называемое контрнаступление. Но опять же, давайте по этому пресловутому контрнаступлению. Как мы его оцениваем, что такое контрнаступление? Потому что сейчас просто забросали меня вопросами – так началось или не началось и что вообще происходит? Я всегда отвечаю – нет, не началось, потому что оно уже идет. Потому что для гражданских людей могу сказать, что не бывает так, как раньше – шашку наголо и объявляем: мы пошли в наступление. Это все сейчас происходит по-другому. Есть какой-то замысел, допустим, спецоперации. Этот замысел начинает разрабатываться, туда вносится предложение, выносится решение и потом идет его реализация. Реализация этого плана начинается с рассылки боевых распоряжений в подразделения и воинские части, которые участвуют в этом мероприятии. То есть, мы уже берем начало не с самой так называемой активной фазы боевых действий на линии боевого соприкосновения, а уже с отсылки. Это правильно. Это так работает в армии. И это уже произошло. То есть, какой-то определенный этап уже начался. То есть, мы можем говорить, что действия наступательного характера противника уже идут и реализуется какой-то план. Но чтобы это было полномасштабно, о чем заявлял Зеленский – границы 1991 года и прочие все моменты – естественно, такого нет. Сейчас идут действия наступательного характера на локальном участке местности. То есть, это тактические какие-то там успехи есть у противника, но это все очень живое, поскольку это линия боевого соприкосновения и там ежеминутно что-то меняется. И вот самое печальное, что из-за того, что люди у нас это не понимают, не знают, начинаются эти всякие домыслы, начинаются панические атаки и противник этим всем пользуется. То есть, он начинает вбрасывать, а ЦИПСо очень аккуратно вкладывает вот эти зерна сомнения через ряд информационных вбросов и потом у нас люди просто не понимают, что вообще происходит. Поэтому иногда нам нужно вести маневренную оборону, не нужно цепляться до последнего и держать какие-то рубежи, если можно отступить, а потом обойти противника с флангов. То есть, всегда идет такая движуха, как у нас называют, и эта движуха обусловлена тем, чтобы сохранить личный состав. Если мы будем работать на информационную составляющую и показывать какие-то шапкозакидательские успехи и моменты, то это будет очень чревато для личного состава и может вызвать большие потери.
И. Панкин:
- Андрей Витальевич, вы сказали про контрнаступление, которое анонсируется украинской стороной со всех позиций, что сейчас так контрнаступление не осуществляется – взяли шашку, сели на коня, поехали. Тем не менее, вспомним Харьковское направление, Харьковскую трагедию, Купянск, Изюм. Мы как раз отвечаете, в том числе, за это направление, хорошо его знаете, ведь тогда они анонсировали, правда, не так активно, - сели и поехали. Так примерно и было. Разве нет?
А. Марочко:
- В нынешней ситуации довольно трудно скрыть планы в век информационных технологий, различных способов разведки и прочих моментов. Поэтому, естественно, частично они раскрывают свой замысел, что мы будем идти в наступление, и реализуют этот план. Но используют фактор неожиданности как раз. Неожиданность может быть не в том, что мы об этом не знали и не говорили, а неожиданность может быть в том, что они говорили сделали. То есть, по сути, никто не смог поверить, что так будет реализовано. Это вот как раз очень хорошо сыграло на руку противнику. Сейчас же, мне кажется, такие гуси уже не взлетят, ну, по крайней мере, когда меня еще месяц назад спрашивали, где же будет прорыв, где будет контрнаступление, я говорю и буду говорить, и придерживаюсь этого мнения постоянно – готовиться нужно на всех участках! Не надо скапливать где-то какие-то силы, то есть, предугадывать замысел противника, нужно готовиться абсолютно на всех участках местности. В принципе, сейчас это делается действительно по всей линии боевого соприкосновения. У нас были проблемные вопросы еще некоторое время назад, когда на участках местности довольно таки обширных находилось очень малое количество людей, потому что не хватало личного состава, не было хороших инженерных сооружений, не было никаких заграждений на танкоопасных участках. Сейчас все это уже устранено. Есть еще моменты, но, если мы говорим в целом, проделана огромнейшая колоссальнейшая работа. Естественно, противнику это доставляет массу трудностей и он должен сейчас использовать все свои силы и средства для того, чтобы прорвать на каком-то участке местности нашу линию обороны. И здесь как раз мы должны уже думать, каким способом и что он собирается предпринимать. Как вариант, это отвлекающие удары, отвлекающие маневры. Допустим, тот же самый Артемовск вполне может сыграть и отвлекающий маневр. То есть, это не основная цель может быть противника. А может быть и основная цель противника. И дальше он пойдет, если посмотрите на карту, если он вклинится на 60 километров, он доставит огромнейшие трудности для наших военнослужащих. Это вполне реально, если за какой-то короткий промежуток времени он накопит силы и средства, использует те виды или средства вооружений, которые ранее не использовал, использует фактор неожиданности и ряд еще каких-то моментов… Он может наступать и на других участках местности. То есть, где-то здесь активизировался, а потом резко ударит совершенно в другом месте. Это тоже не нужно исключать. Поэтому я хочу сразу сказать, что не нужно сейчас гадать, где он может ударить, какие у него планы и замыслы. Готовиться нужно везде. В том числе, и на прилегающих территориях Российской Федерации. Белгородская, Воронежская области, Ростовская область. Потому что есть ряд тревожных сигналов и эти сигналы мы периодически видим в информационном поле – насколько активно действуют диверсионные группы на этих участках местности – а это, как вы знаете, не спроста.
И. Панкин:
- Что касается Артемовска, еще есть версия, что продвигаться вперед нам и не нужно, потому что есть смысл стоят и перемалывать силы противника.
А. Марочко:
- В целом я придерживаюсь такого мнения, но авторства мне приписывать не нужно, это озвучивает много моих коллег. Объясню смысл такой риторики. Сейчас противника мы держим в очень огромном напряжении. Противник вынужден постоянно перебрасывать огромнейшее количество резервов в данный населенный пункт для того, чтобы удержать. Мы уже знаем, что противник не хочет оставлять данный населенный пункт, следовательно, он будет вновь и вновь поставлять туда живую силу, технику, боеприпасы, для того, чтобы сдерживать этот населенный пункт. Поэтому нам выгодно, мы сидим, грубо говоря, уже на хорошо подготовленных позициях, защищенных, уже все разведано, каждый камешек наши военнослужащие знают на этом участке местности, естественно, это тоже упрощает задачу для наших бойцов.
Второе. Все мы прекрасно понимаем тактику противника. Он никогда не оставит нам целых населенных пунктов. Если мы пойдем вперед, а это тот же самый Краматорск, Славянск, Константиновка, их ждет участь Папасной и Артемовска. То есть, это будет выжженная земля. Этих населенных пунктов просто не будет существовать. И противник тоже прекрасно знает, что мы этого опасаемся и не идем вперед, и этим он тоже пытается пользоваться. Естественно, если мы будем сидеть на месте, то ни о каких успехах на фронте говорить не стоит, потому что, сидя в окопах, ты не одержишь победу. Но и наступать на населенные пункты, скажем, не исчерпав резервы противника, я думаю, не стоит. Но война – это не только активные боевые действия, это еще и экономика. И если мы будем использовать неразумно и нерационально ресурсы, мы их просто спалим в трубу.
И. Панкин:
- Ресурсы или Украину спалим?
А. Марочко:
- Мы свои ресурсы, к сожалению, спалим. И экономику загоним за Можай, как говорится, потому что использование дорогостоящих боеприпасов высокоточных – это очень дорого. Несмотря на то, что это намного дешевле, чем западные образцы, но они нас не интересуют, а нас интересуют те образцы, которые производятся у нас на территории Российской Федерации. Естественно, это все ложится нагрузкой на экономику. Экономика у нас должна развиваться и не должна уйти в рецессию. Если мы начнем выгребать тот жирок так называемый, который у нас есть, то потом мы можем оказаться просто с голыми карманами. И вот как раз ведение боевых действий рациональных позволяют и нормально функционировать экономике, и нормально вести боевые действия на линии фронта. Поэтому, если вы видите, используются советские запасы, те же самые орудия, которые еще времен Великой Отечественной войны, но они довольно эффективно себя показывают. Это все то, что у нас уже было, то, что производить не нужно. Так же у нас есть сейчас те боеприпасы, за которые, я думаю, тем, кто их придумал, нужно давать Героя Российской Федерации. Это те же самые УПАБы. По сути, ржавый металл, который лежал на складах, который использовать по сути нельзя было, это 50-е годы прошлого века, из них сделали высокоточные боеприпасы. То есть, затратив копейки, по сравнению с производством тех же самых «Калибров», мы получаем высокоточный боеприпас, с которым, кстати, не может справиться ПВО противника. Это просто замечательно! А разрушительную силу вы все видели. По сути, это страшная штука, и ее противник очень боится. И вот эти нюансы и тонкости как раз и позволяют одержать победу, а не только какие-то там активные боевые действия на фронте. Все это работает в комплексе. Это и тыловые службы, это и наши ВПК. И если где-то будет просадка, то это полностью отразится негативно на всем комплексе мероприятий. И сейчас очень много звучит слов о том, что не хватает боеприпасов, есть снарядный голод. Но нужно все использовать рационально и разумно.
И. Панкин:
- А вот снарядный голод есть или нет? И с чем он связан, если он есть?
А. Марочко:
- И да, и нет. Действительно, есть некоторые проблемные вопросы на линии боевого соприкосновения. Они могут быть связаны как с объективными причинами, так и с халатностью, которая тоже у нас, к сожалению, существует в армии.
И. Панкин:
- Халатность или воровство?
А. Марочко:
- Вы знаете, никому не нужны болванки в 152 миллиметра или еще какие-то моменты. Здесь именно халатность, недобросовестное выполнение своих функциональных обязанностей, где-то можно даже сказать, что неопытность и прочие моменты. То есть, это человеческий фактор, который отметать нельзя ни в какой отрасли, в том числе, и военной. Есть еще момент, когда нашим военнослужащим нужно все больше и больше… как они любят говорить, насыпать и насыпать на противника. Но насыпать-то нужно рационально и нужно понимать, что у нас тоже есть определенный ресурс, резерв. И то количество боеприпасов, которое сейчас производится, должно распределяться не на одном участке местности, а по всей линии боевого соприкосновения. И тут нужно очень внимательно распределять с той оперативной обстановкой, которая складывается на том или ином участке местности, иметь какой-то оперативный запас, но опять же нужно учитывать тот факт, что сейчас очень сложно создавать так называемые оперативные запасы и полевые склады, потому что противник сейчас наносит огневые поражения даже глубоко в тылу наших населенных пунктов. У них есть те же самые беспилотные летательные аппараты – дроны-камикадзе, у них есть и Хаймерсы пресловутые, и много чего, при помощи которых они пытаются нанести ущерб нашим складам РАВ, которые расположены на территории, глубоко удаленной от линии боевого соприкосновения и, так скажем, складывать яйца в одну кошелку тут не стоит. А для того, чтобы поставлять огромное количество боеприпасов, они должны находиться как минимум недалеко и в одном месте, чтобы это все было быстро и эффективно. Поэтому и возникают эти все трения, вопросы вокруг так называемого снарядного голода. Но я сразу хочу отметить, что это не один какой-то факт, а есть ряд причин и каждый случай индивидуален. Нужно просто относиться к каждому случая индивидуально. И этим должны заниматься. Мне кажется, главное, что нужно в этой ситуации делать, это должны быть ответственные люди, которые должны провести инспекцию и должны сделать квалифицированный вывод. Если это действительно так, что оперативная обстановка предполагает расход боеприпасов очень интенсивный, а им поставляют штатное количество, то это уже вредительство. А если же оперативная обстановка или замысел, который есть у нашего командования, не предполагает расход огромный боеприпасов, а наши подразделения расходуют их в непомерном количестве, то это уже нужно наказывать тех, кто использует нерационально боеприпасы. И здесь к каждому случаю нужно подходить индивидуально.
И. Панкин:
- Рационально это как?
А. Марочко:
- Рационально использовать боеприпасы – это означает, что нужно подходить к нанесению огневого поражения с точки зрения просчетов всех факторов. Если у вас поступила информация непроверенная, допустим, от разведорганов ваших, которые находятся где-то на передовой, что там непонятно что передвигается, какие-то коробочки, а ну верни туда…. ну, я так образно и грубо… то это неприемлемо. А если поступают сведения, что идет колонна техники, квадрат такой-то, наблюдаю передвижение, скорость, есть подтверждение с беспилотных летательных аппаратов, тогда это рациональный расход боеприпасов.
И. Панкин:
- Насколько я знаю, мы используем в сутки на фронте 20 тысяч боеприпасов. Украинская сторона 7000. Это те цифры, которые в медиапространстве периодически я вижу. Получается, они более эффективно используют, чем мы?
А. Марочко:
- Я сразу хочу сказать, что у меня нет таких данных и по противнику, и по нам…
И. Панкин:
- А сколько мы тратим в сутки, можете сказать?
А. Марочко:
- Я не могу сказать, потому что просто нет таких данных. Если отталкиваться от того вопроса, который вы задали, и от тех цифр, первое – это то, что они используют больше дорогостоящих боеприпасов и, естественно, эти дорогостоящие боеприпасы более высокоточные, нежели наши, которые используются вооруженными силами. Это те же самые 152-миллиметровые обычные снаряды, минометные какие-то мины, и 82, и 120 миллиметров. По сути, эти боеприпасы как бы не считаются высокоточными. Но у нас есть те же самые «Краснополь», у нас есть дроны-камикадзе, есть еще чего такого, которое можно отнести к более точным боеприпасам. Но у противника совершенно другая тактика и стратегия, они работают по натовским этим лекалам и стандартам. Давайте не заниматься шапкозакидательством, разведка у них работает намного выше, чем у нас. То есть, они работают в комплексе со спутниковой связью. Когда наводятся те же самые Хаймерсы, они имеют подтверждение, видеоряд и прочие моменты, куда они наносят огневое поражение. И в этом случае, когда мы говорим, что якобы наш расход боеприпасов намного выше, я, может быть, и соглашусь с этим – это как раз компенсирует то превосходство в высокоточном оружии, которое есть у противника. Но вернемся к тому, о чем я говорил ранее. Мы даже несмотря на то, что используем намного выше количество боеприпасов на фронте, экономически выигрываем. Потому что даже эти 20 тысяч стоят намного дешевле, чем выпуск, допустим, того же «Экскалибура» или еще каких-то боеприпасов высокоточных, которые использует противник.
И. Панкин:
- Им сейчас дадут снаряды GLSDB – они уже вот-вот должны появиться на фронте, они на 150 километров летают, дешевые и ПВО очень трудно справляться с ними. Именно что дешевые. Причем, как некоторые говорили, у нас с аналогами все не очень хорошо.
А. Марочко:
- Почему же не очень хорошо? Я вам с самого начала говорил о УПАБах. Принцип тот же самый приблизительно, только дальность больше. У них, получается, дальность больше, чем у нас. У нас 30-40 километров, у них 150 километров. Но, если так руку на сердце положить, они не повлияют на ситуацию, которая по сути происходит на линии боевого соприкосновения. Тут нужно учитывать сразу все риски, которые появляются уже в тыловых зонах. Если очень грубо и образно, берем линию соприкосновения, там, где находится противник, ставим туда точечку, берем циркуль и отмеряем радиус 150 км. Это все то, что попадает под огневое поражение данного боеприпаса. И самое здесь опасное то, что этот боеприпас уже сможет попадать на территорию Крыма, то есть, они смогут наносить удары по территории Крыма и по глубоко тыловым районам, как Луганской, так и Донецкой народных республик, Херсонской и Запорожской областям.
И. Панкин:
- Андрей Витальевич, я думаю, что все гораздо страшнее. Есть же свежие сообщения о том, что Великобритания передала ВСУ крылатые ракеты Storm Shadow с радиусом поражения 250 километров.
А. Марочко:
- Нет, 300 километров. Да, это тоже есть.
И. Панкин:
- А до этого та же Великобритания передала те же ракеты под названием ATACMS. Те тоже бьют на приличное расстояние.
А. Марочко:
- Да. Дальнобойные боеприпасы как раз опасны тем, что они могут наносить ущерб глубоко в тылу. То есть, это заставляет распылять наши силы и средства, то есть, мы должны использовать больше противовоздушной обороны. Естественно, все это ложится нагрузкой на наши войска. Даже такими сообщениями и подтверждениями поставок таких боеприпасов уже негативно может отразиться на наших войсках. Но тут мы с вами рассуждаем и, я думаю, о таких поставках наше командование знало глубоко до того, как это было обнародовано.
И. Панкин:
- Андрей Витальевич, вот про крылатые ракеты мы с вами заговорили, которые сейчас начнут активно передавать, в том числе, Великобритания Украине, а вам как-то совсем не тревожно. Но изначально всем было не тревожно. Экспертное мнение, как правило, звучит так – ничего страшного, когда им там эти ракеты или снаряды, или танки придут, это все будет нескоро, пока экипажи обучат, ничего страшного, друзья, у нас есть аналоги, не надо бояться, не надо переживать по этому поводу, все будет в порядке. Тем не менее, спецоперация длится уже полтора года. И мы стоим в Артемовске по-прежнему. И в той же Авдеевке. Не двигаемся. И все говорим, что переживать не стоит. Может быть, начать переживать все-таки уже?Всепропальществом, кстати, я не призываю заниматься, я не про это.
А. Марочко:
- Я как раз только что хотел сказать, что я никогда не говорил «ничего страшного». Я просто говорил, что не нужно впадать в уныние и подвергаться паническим атакам. А то, что ничего страшного – естественно, страшно. Я всегда говорил, что даже палка стреляет раз в год. И даже те же пулеметы «Максим», которые есть на линии боевого соприкосновения…
И. Панкин:
- Максим? Пулеметы «Максим»?
А. Марочко:
- Да, есть пулеметы «Максим», есть пулеметы Дегтярева…
И. Панкин:
- На нашей стороне или у них?
А. Марочко:
- У них, у них. Да, может быть, это где-то смешно, но это оружие, оно способно убивать.
И. Панкин:
- «Максим» - это серьезная вещь! Вспомните фильм «Брат-2»!
А. Марочко:
- Да, поэтому даже такие виды вооружения – это довольно опасная штука. А граната в руках идиота в два раза страшнее. Поэтому поставки ракет – это очень серьезная угроза. Я недаром вам говорил – поставьте циркуль на карте и отчертите. То есть, я показываю риски, но я не хочу, чтобы из-за моих слов все люди хватали вещи и бежали. Не надо этим заниматься. Этого от нас ждет противник. И шапкозакидательством не нужно заниматься. Идет работа. Многие вещи, поймите, просто озвучивать нельзя. Есть колоссальнейший массив информации, который относится к так называемым проблемным вопросам. Ну а зачем мы будем говорить о них вслух и помогать противнику? Я всячески, как только получаю информацию такую негативную, более того, есть факты, когда действительно видны некоторые предпосылки к тому, что люди занимаются уже целенаправленно вредительством на линии боевого соприкосновения, и вот все эти факты нужно отсылать компетентным органам и пусть они с ними разбираются. Не нужно их озвучивать, не нужно их поднимать, обсуждать, смаковать, хайповать на них. А то, что есть какие-то угрозы, о них нужно предупреждать. Мне кажется, самое большое искусство – это как раз попытаться дать информацию людям, чтобы они были подготовленными, чтобы они прекрасно понимали, что и где происходит, но не давать противнику лишние козыри для того, чтобы он их же использовал против наших ребят на линии боевого соприкосновения.
И. Панкин:
- К вам стекается большое количество информации. Скажите, какая из них за последнее время вас напугало, можно сказать, сильнее всего?
А. Марочко:
- Ну, знаете, как бы уже не совсем корректно это звучит, потому что мы уже пуганные перепуганные с 2014 года.
И. Панкин:
- Хорошо, тревожная.
А. Марочко:
- Да, тревожной информации за последнее время было действительно очень много. Более того, таких подтвержденных сообщений из тех достоверных источников, которые поставляют на протяжении длительного времени. Я эти источники знаю довольно большой интервал времени и усомниться в них не могу. Самое сейчас тревожное – это то, что сейчас начинаются те же самые проблемы, с которыми мы сталкивались, когда были события, о которых мы говорили на Купянском направлении. То есть, есть нерадивые у нас офицеры, есть у нас не те данные, которые должны поступать вышестоящему руководству, и прочие моменты. Вот эта информация тревожная. Потому что я думал, когда уже наступил на грабли, в следующий раз на них наступать не стоит. К сожалению, у нас возвращается та же ситуация и многие наступают на те же самые грабли. А это как раз предпосылки к тому, что может быть негативная ситуация на линии боевого соприкосновения. Я очень надеюсь, что сейчас нас слушают те люди, которые принимают решения и они должны провести рекогносцировку на местности и удостовериться в тех данных, которые поступают им с мест.
И. Панкин:
- А есть такое, что некорректные данные сообщают вышестоящему начальству?
А. Марочко:
- Эти моменты присутствуют всегда в армии. То есть, есть те, кто хочет выслужиться, те, кто не хочет получить по шапке за какие-то там просчеты своих подчиненных. Они пытаются подать данные с теми условиями, что мы все исправим, но, как только пройдет отчет, естественно, обо «все исправить» забывается. Я бы не сказал, что оно сейчас, оно существовало всегда и, мне кажется, будет продолжать существовать, поэтому для этого и нужны специальные компетентные органы, которые должны проверять такие недостоверные отчеты, которые поступают наверх.
И. Панкин:
- Мы с вами как-то обсуждали потери украинской стороны, вы назвали 500 тысяч. Не переврал сейчас?
А. Марочко:
- Да, дело в том, что эта цифра постоянно растет…
И. Панкин:
- Почему же у них никак не треснет? В том смысле, что это же очень сильно бьет по боевому духу. А он от этого как-то не падает.
А. Марочко:
- Это вы так считаете, что не падает. На самом деле, морально-психологическое состояние украинских военнослужащих можно отнести к крайне низкому. И об этом говорят, кстати, сами украинские военнослужащие. Откройте только украинские соцсети – тот же самый TikTok и прочие вещи. Это не наша пропаганда. Это то, что говорят бойцы с мест, с земли, как говорится. О количестве потерь они прекрасно все знают. Но тут же вся фишка в том, что организовано все так, что это им абсолютно ничего не дает. То есть, там работают очень грамотно спецслужбы, там работает служба безопасности. Там шаг вправо, шаг влево – в буквально смысле расстрел. Поэтому там нет никаких независимых СМИ, нет там никакого альтернативного мнения. Все это работает. Сколько мы с вами будем смотреть на кладбища, которые постоянно в соцсетях… эти ролики, как грибы, растут. Это же, наверное, не от того, что просто кого-то хотели похоронить или там какой-то грипп, эпидемия, на Украине. Это как раз от боевых действий. И все это прекрасно понимают. Но почему-то армия-то не истощается.
И. Панкин:
- Почему, кстати?
А. Марочко:
- Отлавливают. Заставляют.
И. Панкин:
- А какой у них потенциал резервный еще?
А. Марочко:
- По моим подсчетам, 3-5 миллионов спокойно резерв на Украине. Если мы возьмем еще, что сейчас очень активно начали привлекать женщин, то эта цифирка может даже возрасти на порядок. Поэтому те 500 тысяч, которые они понесли, это не такая уж большая, как оказывается, для Украины, цифра, с учетом того, что на Украине воюют не только украинцы, а и другие страны. Потенциал у них еще огромен.
И. Панкин:
- И еще вопрос, который возникает периодически. Вот депутат Бородай говорит, что спецоперация не надолго, но в основном, конечно, звучит, что это надолго. А вы что скажете?
А. Марочко:
- Я могу сказать, что спецоперация зависит от огромнейшего количества факторов. Она закончится ровно тогда, когда к ней утратит интерес запад. Я могу сказать – завтра закончится, через год, через два…
И. Панкин:
- Ну, скажите по ощущениям просто.
А. Марочко:
- По ощущениям, спецоперация еще не скоро закончится, потому что есть огромнейшая работа, которую нужно проделать.
И. Панкин:
- Спасибо большое. Иван Панкин и Андрей Марочко, военный эксперт, подполковник ЛНР в отставке, были здесь, остались довольны. Спасибо большое, Андрей Витальевич.
Понравилось интервью? Подписывайтесь на новые выпуски и слушайте, когда удобно!
