Карен Шахназаров: «Мосфильм» - это единственная мягкая сила сегодня
М. Баченина:
- Здравствуйте, друзья. У микрофона Мария Баченина. Вместе со мной в студии кинообозреватель «Комсомольской правды» Денис Корсаков. А сегодня в гостях мы принимаем…
Д. Корсаков:
- …Карена Георгиевича Шахназарова, у которого только что вышел фильм «Хитровка. Знак четырех».
М. Баченина:
- Давайте я по всей форме, чтобы кто-то из слушателей не сказал: эх вы… Советский и российский кинорежиссер, сценарист, кинопродюсер, общественный деятель, народный артист Российской Федерации…
Д. Корсаков:
- …автор гениальных фильмов «Курьер», «Город Зеро».
М. Баченина:
- Генеральный директор и председатель правления киноконцерна «Мосфильм» у нас сегодня в гостях. Карен Георгиевич, добро пожаловать.
К. Шахназаров:
- Спасибо. Здравствуйте.
Д. Корсаков:
- Добро пожаловать. Давайте мы сразу поговорим про ваш фильм. Как вам пришла в голову идея экранизировать одновременно Гиляровского и Конан Дойла? Потому что у вас там совмещаются и документальные очерки Гиляровского, и «Знак четырех» Артура Конан Дойла.
К. Шахназаров:
- Ну, в общем, это достаточно трудный вопрос, привычный для журналистов. В принципе для любого автора идеи, они как-то материализуются в процессе, ты до конца не понимаешь, когда это возникает. Здесь, наверное, был такой процесс, это было связано с тем, что я вообще-то хотел каким-то образом прикоснуться к этому материалу, поскольку мне очень нравится Гиляровский, всего его прочитал, и фигура такая занимательная. Но никак не мог понять, как в этот материал вписать какую-то историю, причем хотелось детективную. Потому что я очень хотел детектив снять. В силу того, что я в разных жанрах работал, но никогда не снимал детектив. Ну, в какой-то момент это совпало, Конан Дойл, «Знак четырех». Может быть, потому что у Гиляровского в его рассказах есть персонаж такой - Раджа, индиец, которого убивают, но это не находит никакого продолжения. А в «Знаке четырех» тоже связано, Индия, что-то такое, такая криминальная история в духе Конан Дойла. Ну, как-то это совпало, и мы написали сценарий.
Д. Корсаков:
- Я тоже очень люблю Гиляровского, много его читал. Но он же описывает Хитровку как просто ад на земле, как абсолютно страшное место. А у вас она более светлая, более яркая, более жизнерадостная.
К. Шахназаров:
- Дело в том, что я снимал жанровую картину, это приключенческий детектив. Это, конечно, не социальная драма совсем, она не для этого. Я бы сказал, что это картина легкого жанра, она ориентирована не на выяснение, почему революция в России произошла, просто у нее другие задачи. Мне хотелось снять картину легкую, романтическую в какой-то степени, приключенческую. В моем представлении Хитровка несколько другая, хотя должен сказать, что, на мой взгляд, Гиляровский в отличие от современных российских писателей… Все равно в ней нет ощущения какого-то бесконечного мрака. Если бы в современной России это писали, это было бы что-нибудь такое… А там культура другая совсем была, поэтому у Владимира Алексеевича, несмотря на то, что он описывает трущобы, самый криминальный район Москвы, но у меня от нее не остается ощущение безнадежности, все равно там есть какой-то внутренний свет. Я имею в виду, что это по мотивам, это не чистая экранизация ни Гиляровского, ни Конан Дойла. Мы соединили и сделали свою версию так, как мы хотели, представляли.
М. Баченина:
- Мне вообще кажется, что они тогда жили с задором. Это то, что сейчас не хватает. Вы упомянули о современной России, о беспросветности некоторой…
К. Шахназаров:
- Нет, в современной России не беспросветно. Я имею в виду, что, к сожалению, у какой-то части нашей творческой интеллигенции это превратилось в такую абсолютно мрачную, беспросветную картину.
Д. Корсаков:
- Чернуху.
К. Шахназаров:
- Да, то, что мы называем чернухой.
М. Баченина:
- Карен Георгиевич, вы считаете, что именно такие фильмы сейчас нужно снимать – приключенческие, детективные, ну, развлекательные, если говорить в общем? Потому что на каждом углу вам задают вопросы: а как же фильмы о специальной военной операции, а вы будете, а вы собираетесь? Что вы отвечаете обычно?
К. Шахназаров:
- Во-первых, я не претендую на то, чтобы установки какие-то делать, какие фильмы надо снимать. Я, в конечном счете, режиссер, я снимаю ту картину, которую мне хочется снимать, которую я вижу, которую мне интересно снимать. Я давно не снимал картин, скажем так, в легком жанре, никогда не снимал детективов. Мне это интересно. И эта картина, ну да, чтобы человек отдохнул скорее.
М. Баченина:
- Как вы однажды сказали, художник, как и любой человек, имеет право заниматься тем, чем хочет, что ему интересно.
К. Шахназаров:
- Абсолютно. Другое дело, кинематограф должен быть разный. Мне кажется, таких картин, кстати, у нас очень мало, это поле американское, вот у них их полно, надо сказать. Я думаю, что как раз в такие сложные минуты отечественной истории, которые мы переживаем, как раз нужны такие картины. Кстати, неслучайно во время войны комедии в основном снимали – «Небесный тихоход», «Беспокойное хозяйство», «В 6 часов вечера после войны». Понимали, что надо. И американское кино во время войны было сплошь развлекательным. Кстати, «Иван Грозный» снимали во время войны.
М. Баченина:
- Вы же прекрасно знаете о том, что ставилась задача, по поставленной задаче писался сценарий и т.д. И вот так закрывались некие проблемы, некие прорехи, в том числе и в том, что было необходимо обществу, на взгляд тех, кто руководил страной, откуда и спускались эти некие директивы. На сегодняшний день эта система, на ваш взгляд, сработала? Может быть, она действительно необходима сейчас, как вы думаете?
К. Шахназаров:
- Поскольку я советский режиссер, я вырос в системе советского кино, я думаю, что у вас несколько такое однобокое представление советской системы кино. Представить, что абсолютно всё спускалось, и мы все брали под козырек и делали, так тоже нельзя. Это был в определенной степени взаимный процесс. И режиссер, и автор, они понимали, что и как надо делать. Во-вторых, часто инициатива от них исходила. Ну да, был определенный идеологический момент, безусловно, некие установки существовали. Государство в СССР выступало как продюсер. Сегодня оно не выступает как продюсер, хотя финансирует фактически. Кстати, моя картина без государственного финансирования. Иногда мне говорят: вы на государственные деньги снимаете. Я не снимаю на государственные деньги, начиная с «Города Зеро», кстати. Это последняя картина, которую я снимал на государственные деньги. Даже «Цареубийцу» в советское время я снимал уже не на государственные деньги, у меня тогда был британский продюсер.
Д. Корсаков:
- А почему? Что плохого в том, что государство дает деньги?
К. Шахназаров:
- Я не говорю, что плохо. Я просто говорю это как факт, чтобы было понятно. Я просто говорю про себя в данной ситуации. Хотя я думаю, что нашему кинематографу не мешает быть в этом смысле более независимым финансово от государства, хотя бы в какой-то степени, на мой взгляд. Но это уже вопрос философский.
М. Баченина:
- Сработало бы это сейчас? Этот симбиоз, что инициатива исходила, предлагалось, но и поручалось в то же самое время.
К. Шахназаров:
- Сейчас, по большому счету, такого нет. Конечно, в советское время были и конкретные госзаказы, строго говоря, тебе предлагали. Кстати, тебя никто не заставлял.
М. Баченина:
- Ну, «Служили два товарища», мне кажется, это очень такая картина…
К. Шахназаров:
- Не знаю. В моей практике я не помню, чтобы кто-то кого-то заставлял. Могли предложить: вот есть тема – целина, нужна картина. Кого-то приглашали: ты хочешь, будешь снимать? Кто-то отказывался, а кто-то снимал. Нельзя сказать, что тебя заставляли это снимать. Такого я не припомню.
Д. Корсаков:
- Вы упомянули «Город Зеро». Это один из моих любимых фильмов за всю жизнь. Как вы наткнулись на эту идею, как вам пришла в голову идея этого абсурдистского совершенно мира?
К. Шахназаров:
- Ну вот, вы опять задаете такие вопросы, журналисты их любят задавать. Мы, конечно, придумываем всякие ответы, но, поверьте, на самом деле ты никогда не знаешь, как и когда тебе приходит какая-то идея.
М. Баченина:
- Карен Георгиевич, мы недавно с Денисом брали интервью у вашего коллеги Клима Шипенко, и он сказал, что ему жаль, что его фильм «Вызов» не пойдет в зарубежный прокат. Отмена зарубежного проката. Сейчас идет Каннский фестиваль. В отношении нас существует культура отмены, можно сказать, мы сейчас отключены от Запада культурно, экономически. Мы справимся с этой отменой или слово «справимся» здесь, на ваш взгляд, неуместно? Может быть, здесь можно сказать: и это здорово, ребята, работаем?
К. Шахназаров:
- Ну, в какой-то степени я сказал, что да, это неплохо. Ну, может быть, потому что я сам участвовал в Каннском фестивале, по-моему, два раза.
М. Баченина:
- Да, у вас это уже было, как говорится. Но вы должны были попасть в ретроспективу с «Курьером», насколько я понимаю.
К. Шахназаров:
- Да, это Венеция. Меня сняли. Не ретроспектива, а отдельная программа «Кино классИк». Ну, я как-то спокойно к этому отношусь. Мне кажется, у фильма «Вызов» в другой ситуации были бы шансы на «Оскар». Потому что сама по себе идея, на мой взгляд, выдающаяся. Конечно, в первую очередь продюсерская идея. Достойнейшая картина, и режиссура, и актерские работы. Но надо понимать, что эта картина – апофеоз продюсерской идеи. Надо отдать должное Константину Львовичу Эрнсту, который все это придумал. Потому что вообще съемки в космосе… Ну, по идее, эта картина – такой этап в кино.
М. Баченина:
- Следующий – только Луна.
К. Шахназаров:
- Это можно сравнить с самыми такими… «Прибытие поезда». Но «Прибытие поезда» - это документальное, а это художественное и, надо сказать, хорошо сделанное кино. Я думаю, что у него были бы шансы. Но, с другой стороны, я в этом не вижу трагедии. Надо пользоваться тем, что есть.
Д. Корсаков:
- Вы недавно опубликовали потрясающее совершенно видео гибели Евгения Урбанского, то есть когда у него перевернулась машина. Скажите, в архивах «Мосфильма» есть какие-то уникальные материалы, вы их как-то находите, раскапываете? Допустим, полная версия «Ивана Васильевича», из которого было вырезано, по-моему, 15 минут.
К. Шахназаров:
- Иногда находим. Вот Урбанского нашли случайно. Какой-то ремонт затеяли делать и вдруг нашли коробку с негативом. Видно, спрятали в свое время. Я думаю, что если бы эта коробка была, то кто-нибудь сел бы в то время. Потому что там видно, что со всеми возможными нарушениями это было сделано. Мне кажется, что кто-то, видимо, в свое время спрятать. Там несколько дублей этого кадра, в котором он погиб, и для меня как для человека профессионального даже нет сомнений, что люди, которые за это отвечали, допустили серьезнейшие нарушения по технике безопасности. Поэтому, мне кажется, там что-то было такое, коробку, видно, уничтожить все-таки побоялись, но куда-то запрятали. И вот она 60 лет пролежала. Так что, бывает, находим.
М. Баченина:
- Давайте для слушателей скажем, что это советский актер – Евгений Урбанский, он погиб на съемках…
Д. Корсаков:
- Да, на съемках фильма. И конкретно сцена, где он погибает, где переворачивается машина, в которой он сидит, она была выложена.
К. Шахназаров:
- Да. И видно, что он совсем не нужен был для этой съемки, там не видно его.
М. Баченина:
- Карен Георгиевич, сейчас освободились экраны от голливудского кинопроката, то есть, его практически нет. Крылья разворачиваются? Что происходит в российском кино? Воссоздается наша культура, формируется некая национальная модель?
К. Шахназаров:
- Я не знаю. Мария, вы от меня хотите каких-то таких философских обобщений. Это вам нужен кто-то, официальное лицо. Но я кинорежиссер, я директор «Мосфильма», я не могу сказать, что могу вот эту картину… Вот мы выпустили сейчас «Хитровка. Знак четырех». Вроде, говорят, в первый день хорошие результаты. Посмотрим, как дальше она пойдет, насколько это работает, не работает. Правда, эта картина в этом смысле легкая, семейная даже, я бы сказал, поэтому, может быть, все и сложится. Насколько нынешняя ситуация помогает этому, я не знаю. С другой стороны, я слышу, какие-то пиратские просмотры появились. Я делаю картины, это моя работа.
М. Баченина:
- Вы же не можете сказать, что живете, замкнувшись? Вы регулярно выступаете, вы лидер общественного мнения.
К. Шахназаров:
- Я выступаю в таких политических программах, высказываю какие-то свои мнения. Но я не могу анализировать всю ситуацию, например, в индустрии, и не пытаюсь этого делать. Я занимаюсь своим делом. Студию мы создали первоклассную, без ложной скромности скажу, на ней работает большая часть российского кино и российского телевидения, кстати. Я рад, что удалось снять картину. Честно говоря, у меня долгий перерыв был. Картина большая, большое строительство декораций, трюки, погони. Короче говоря, я этого никогда не снимал, поэтому это был для меня в определенной степени вызов, но мне это было интересно. Я давно хотел сделать картину в жанре. Вот я «Город Зеро» делал, «Палата № 6», такие картины…
М. Баченина:
- Поспокойнее, как говорится.
К. Шахназаров:
- С такими финалами трагичными. А здесь хороший финал, зло наказано.
Д. Корсаков:
- А как Константин Крюков и Михаил Пореченков?
К. Шахназаров:
- Знаете, должен сказать, как все остатки советской режиссуры, я с определенным снобизмом относился к российской современной актерской школе. Есть у этого поколения советской режиссуры такое, дескать, вот наша советская актерская школа была – это да. Но я должен сказать, что на этой картине у меня в основном молодые актеры были. Очень долгие пробы были. Михаила Пореченкова я единственного без проб утвердил на роль Гиляровского, потому что мне показалось, что он - именно то, что надо. Он и внешне похож. А все остальные проходили очень длинные пробы, у меня десятки актеров, актрис пробовались, и в основном все молодые. Я должен сказать, что современная российская актерская школа, она хорошая. Профессиональные, ответственные, работают, понимают всё, как говорится. Нет, не будем впадать в это критиканство. Она стоит, конечно, на плечах советской школы однозначно, но все-таки это уже какой-то новый этап в развитии актерской школы. Очень хорошие актеры. Костю Крюкова я тоже пробовал долго, у меня было много претендентов на Станиславского. Те, кого я не утвердил, там были тоже очень хорошие ребята, поэтому довольно сложно было этот выбор сделать. Там Женя Стычкин играет не главную роль, но важную, он тоже пробовался.
М. Баченина:
- Он там негодяй снова? Стычкин всегда негодяев играет.
К. Шахназаров:
- Нет, на сей раз это такой комический персонаж, чего он, кстати, по-моему, не играл никогда.
М. Баченина:
- Карен Георгиевич, а стало ли производство фильмов более политизированным? Сейчас ведь в данных предлагаемых обстоятельствах шаг вправо, шаг влево иногда страшно сделать. Приходится ли смотреть личные дела актеров, чтобы не того не взять?
К. Шахназаров:
- Мне не приходилось.
Д. Корсаков:
- Артур Смольянинов (иностранный агент, также включен в официальный список террористов и экстремистов) мне вспомнился с его выступлением.
К. Шахназаров:
- А что Артур Смольянинов? На мой взгляд, это крайне средний артист. Чем он знаменит? Он прославился только благодаря этим своим выступлениям скандальным. Собственно, если бы их не было… В этом проблема нашего общества и наших, извините, СМИ. Я смотрю, люди, которые не представляют из себя ничего выдающегося, вдруг они на этом… Получается, если скажешь, что ты против - всё, тебя раскрутят так, что ты будешь звездой номер один.
Д. Корсаков:
- Карен Георгиевич, ваш сын Иван Шахназаров снял хороший фильм «Рок». Он еще что-то снимает?
К. Шахназаров:
- Неплохой фильм. Он у меня работал, трюки мне делал очень хорошо.
Д. Корсаков:
- Как у него складывается судьба?
К. Шахназаров:
- Он работает. В рекламе много работал. Хорошую рекламу делал. Я его попросил, он занимался вторым планом и трюки мне ставил. На мой взгляд, очень хорошо сделал. У него более современный взгляд на это. А так он в процессе. Чего-то ищет, пишет. Пока как режиссер-постановщик сам не работает. Но так он много работает в кино.
Д. Корсаков:
- Вы ему помогаете?
К. Шахназаров:
- А чем я ему помогу, если он не снимает? Если бы он снимал, наверное, я бы ему помог. И то, как я особенно помогу? Я считаю, он мне помог. Я его попросил поработать со вторым планом на картине «Хитровка. Знак четырех». И заняться трюками.
М. Баченина:
- Вы сказали, что более современный взгляд на драки. Когда я смотрела «Антикиллер», меня поразила драка в санузле. Это же придумать надо, чтобы на это было интересно смотреть. Обычный мордобой. Этому отдельно обучают?
К. Шахназаров:
- Надо понимать, как это делать. У американских больших картин такого типа режиссер-постановщик этим не занимается. Там есть вторая, третья группа, которая занимается трюками, придумыванием спецэффектов, там есть свой режиссер. Это специфика постановки трюков, съемки их, монтажа.
Д. Корсаков:
- Кто писал сценарий «Хитровки».
К. Шахназаров:
- Две молодых дамы, которые у нас редактора, они работают у меня, пришли с наших курсов. Мы делали курсы редакторов. Они достаточно давно работают. Они сами с литературным образованием. И как-то так совпало. Елена Подрез и Катя Кочеткова. Я поучаствовал тоже в процессе. Но они очень много сделали для сценария. Гибкие, толковые. Это картина жанровая. Хотелось сделать картину легкую, что достаточно сложно для молодых кинематографистов сегодня. В нашем кино очень мало такого плана картин. У нас очень мало того, что американцы называют entertainment – развлечение. Это очень важная часть кино. У нас много кино, которое морализирует, чему-то учит. Это хорошо, если хорошему учит. Артхаус. А вот такого кинематографа, который зрелищный, мало. Кино – это зрелище. Я люблю зрелище. Я снимал и артхаус, знаю, как это снимать. Камеру поставить – и пускай полчаса ходит, чего-то говорит. Желательно, чтобы темно было, чтобы еще матом ругались. Потом тебе критики скажут: ах, как это глубоко! Так воспитали за последние десятилетия.
В этом смысле придется перестраиваться. Именно в связи с тем, что рынок открылся. И это будет все более и более очевидно. Придется самим это делать. И хорошо, что появляются такие картины как «Вызов». Это большое кино. «Чебурашка». Это уже большое кино. Такое кино должно быть основным. Публике надо отдыхать. Не потому, что она глупая, а потому что в кино многие так… Мой покойный папа был необыкновенно эксклюзивный человек, умнейший, тончайший, который наизусть знал «Евгения Онегина», Камоэнса знал наизусть, португальского поэта XVI века. Но для него кино, он смотрел его, но для него кино типа хорошее - Тарковский, я понимаю, что это не для него было. Он любил «Большой вальс», «Серенада Солнечной долины», «Веселые ребята». Он не искал в кино метафизики. Ему хватало этой метафизики. Он приходил в кино отдохнуть, получить какой-то заряд. Он любил музыкальные, веселые фильмы. Детективы обожал.
Мне кажется, такое отношение к кино надо уважать. Это не значит, что только кино должно быть. Есть люди, которые… Но я имею в виду, что как раз вот этого сегмента в нашем кино очень мало. Это связано с тем, что последние тридцать лет нас загнали в артхаус.
Д. Корсаков:
- Ваши фильмы вашему папе нравились? «Мы из джаза», «Зимний вечер в Гаграх»?
К. Шахназаров:
- Больше всего ему нравился «Мы из джаза» и «Курьер». «Город Зеро», конечно, я его сын, понятно. Но ему больше нравились такие мои фильмы, не отягощенные нагрузками.
М. Баченина:
- А кому не нравится «Курьер»?
Д. Корсаков:
- Это шедевр.
К. Шахназаров:
- Это веселая картина. Это комедия. Поэтому она нравится. Там, может, финал чуть философский. Может, и не надо было его делать.
Д. Корсаков:
- Есть теория, что герой «Курьера» погибает в Афганистане. Уходит в армию, в Афганистан.
К. Шахназаров:
- Я не знаю. Когда снимаешь, нельзя сказать, что ты все время закладываешь какие-то метафизические… Ты идешь к каким-то сценам чисто эмпирически. Ты понимаешь: надо вот это сделать. Почему – не знаешь. Но думаешь: это – хорошо. Может, и хорошо в «Курьере» был бы счастливый финал, в смысле они с девушкой. Это бы прибавило зрителей. Хотя картина и так была очень зрительская, миллионов пятьдесят у нее было зрителей в СССР.
М. Баченина:
- Мы так и до экранизации комиксов дойдем. У нас образуется своя вселенная. Как вы к комиксам относитесь?
Д. Корсаков:
- Большие мастера их презирают.
К. Шахназаров:
- Это тоже может быть. Это как жанр. Это интересная по-своему задача. Ты работаешь в жанре. В жанре очень интересно. Мне понравилось, я работал на «Хитровке», какие-то новые для себя вещи открываешь. Ты понимаешь, что в этом жанре так нельзя, а надо вот так.
М. Баченина:
- А как нельзя в детективе?
К. Шахназаров:
- Нельзя его заканчивать трагической музыкой. Его надо закончить музыкой, финал все равно должен быть хороший, зло должно быть наказано. Нельзя открытый финал делать. Как в «Городе Зеро», он уплывает на лодке, без весел. И не поймешь, что с ним происходит. Денис, вы интеллектуал, вам это нравится. Я понимал, когда снимал, что это такое кино, у которого будет достаточно ограниченный зритель. Там другие задачи стояли. Но в таком жанре, как «Хитровка. Знак четырех», нельзя так делать. Это будет полное нарушение всех законов. Ты не можешь делать, как мы говорили. Не надо показывать Хитровку в таком фильме, там у нас есть персонаж – княжна. Мы использовали Гиляровского, из аристократов, по-французски говорит. Но у Гиляровского ее в конце любовник забивает до смерти, она умирает в больнице. Но это для другого кино. Этого нельзя делать в таком жанре.
М. Баченина:
- Сейчас будете брать паузу, отпуск? Лето, отдыхать?
К. Шахназаров:
- Не знаю. Какой отпуск? Я все равно работаю как директор. Это большая канитель – руководить такой студией.
Д. Корсаков:
- Даже директорам полагается отпуск.
К. Шахназаров:
- Я не очень люблю отдыхать. Не забывайте, что «Мосфильм» хоть и ФГУП, но мы не получаем никаких средств, мы должны сами зарабатывать. Это требует определенных усилий.
Д. Корсаков:
- А как вы зарабатываете?
К. Шахназаров:
- У нас есть коллекция советских картин. Вот YouTube – это мы придумали. Мы были первыми, кто сделал канал в России, до нас никто этого не делал. И мы были первыми, кто в мире сделал бесплатный канал. Он зарабатывал за счет рекламы. YouTube ставил рекламу и нам платил. Сейчас они нас наказали, они сняли рекламу и перестали нам платить. Но мы сейчас работаем бесплатно. Мы оставили картины, я считаю это важным. Хотя это требует расходов. Надо все время что-то выкладывать, реставрировать картины.
Главное – производство. У нас первоклассный звук, все, что со звуком связано. Лучшая музыкальная студия. К нам приходят, мы берем деньги. У нас огромное число телеканалов работает. Все это не бесплатно. У нас экскурсионное бюро, которое сейчас очень популярно. Так это все капает. Мы не можем себе позволить часто делать картины. Но время от времени выпускаем свои картины или участвуем в чем-то, если не полностью, то входим в производство тех или иных картин. Там тоже мы получаем какие-то средства.
М. Баченина:
- Наше кино формирует идеологию общества, которой нам сейчас очень сильно не хватает?
К. Шахназаров:
- Для того, чтобы формировать, надо иметь идеологию. А чего формировать, если ты ее не имеешь? Любая идеология не может быть признана всеми. Но хотя бы она была признана большинством, все бы согласились. И эта идеология стала бы главенствующей. Тогда она бы переходила и в кино, и в театр, и в литературу. Но у нас такого нет. В советское время была, причем нельзя сказать, что это идеология сверху. Она пришла в 20-30-е годы, но люди искренне верили в это, в коммунистическую идею. Все это работало. Потом был кризис в 70-80-е годы. Но я имею в виду, что она была. Сейчас у нас такой идеологии нет. У нас определенная идеологическая каша в этом смысле. У нас и монархисты, и левые, и правые, и западники, и либералы.
Сейчас в связи с проведением специальной военной операции большая часть общества объединилась. Но это внешняя угроза, она всегда объединяет. Но назвать это общественно-политической идеологией сложно. Как кино может нести идеологию, когда ее нет в обществе? Кино, искусство – это производные от тех мыслей, которые генерируются в обществе. Это мое мнение.
М. Баченина:
- Пошлое общество потребления уже сходит на нет? Что-то зарождается?
К. Шахназаров:
- Мне кажется, в определенной степени зарождается. Мне кажется, что вообще формируется новая российская нация. Она стоит на плечах… Советская нация существовала, она выросла из… Я имею в виду, что понятие нации не бывает такое постоянное. Оно в те или иные периоды заново формируется. Понятно, традиции, все цепляется, идет. Вот сегодня у меня ощущение, что формируется новая российская нация. Это очень интересный процесс. Он идет снизу, он никак не осознается властью и мало кем осознается. Может, не только мне такие мысли в голову приходят. Я не к тому, что я самый умный, просто у меня такие мысли возникают. Но она какая-то интересная. Она в определенной степени новая, хотя она выросла из советской. Она стоит на плечах советской нации, но все-таки это уже что-то другое. Этот процесс очень интересен. Но, как всегда, он, видимо, будет… Это время, это осознание. Он еще не осознается самой нацией. Когда осознается, наверное, тогда и искусство появится. Он только начинает складываться. Я это вижу. И этот процесс стимулировала именно СВО. На мой взгляд, может быть, это будет главное наше достижение. Наверняка это будет главное достижение.
Д. Корсаков:
- Вы говорите – появится искусство. Значит, что сейчас киноискусства нет? Сейчас в кризисе российское кино?
К. Шахназаров:
- Что такое искусство. Через двадцать-тридцать лет будет понятно. Спасибо, что вам всем «Курьер» нравится. Но когда он вышел, да, публике очень нравился, но меня же критика дербанила. Когда выдвинули на Московский фестиваль, при том, что для меня это была проблема, потому что ее брал Сан-Себастьян, чуть ли не обещая главный приз, ее перебросили на Московский фестиваль. Там тогда была идиотская установка, что советским картинам не давать. В жюри был Роберт Де Ниро, председатель. Вообще фестиваль был крутейших. Феллини участвовал. Феллини первый приз получил, я – второй. Но дело не в этом, похвастался. Я хорошо помню, как это было воспринято советской критикой. Как можно эту картину, зачем она нужна? Тем более, там уже языки развязались, перестройка. А сейчас вы говорите: о, вот это кино.
М. Баченина:
- Вы хотите сказать, что будет видно, но позже.
К. Шахназаров:
- Конечно. Искусство никогда не оценивается по-настоящему в тот момент, когда оно появляется. Люди чувствуют, как мне кажется, но оценка сделанного придет через какое-то время. Поэтому я не говорю, что его сейчас совсем нет. Но я просто говорю, что я не берусь… Хотя думаю, что его однозначно меньше, чем было в СССР. Нет идеологии. Искусство так устроено, что оно появляется вместе с мощной общественно-политической идеей. Возрождение – появилось христианство. Это понятно. Русская иконопись на чем созрела? Тоже на идее христианской, православия. Пушкин, появление России как империи, имперская идея – вот что стояло за появлением этой великой классики России XIX века, то Пушкина, Достоевского, Толстого. Это не значит, что они писали об империи, но сама эта идея, которая с Петром Первым пришла, имперской России. Она стимулировала появление этой плеяды великих художников. Советская идея – то же самое. Она мощная идея была – коммунистическая.
Поскольку сейчас идеи нет, поэтому… Но это пройдет. Я в этом смысле не пессимист. Просто время. Для человека это, как говорится, мгновение, а для страны… Короче, я вас заговорил.
Д. Корсаков:
- Мы бы вас слушали и слушали. Спасибо, что вы пришли к нам.
М. Баченина:
- Я была счастлива, а моя мама – тем более.