Если будем спасать хотя бы миллион тонн продуктов, то накормим всех нуждающихся в России

Говорим о вечной теме. По данным Росстата, объем продовольственных потерь составляет в среднем 0,6% от всех продуктов в стране. Экспертное сообщество считает эти показатели заниженными многократно, указывая, что в среднем в России показатели соответствуют среднемировому уровню и составляют до 40% от общего объема производства продуктов. Потери продовольствия возникают в связи с низкой квалификацией персонала, нарушением условий хранения, транспортировки и т.д.

На этапе розничной торговли и потребления теряется 21% продовольствия, что эквивалентно 17 млн тонн или 12% оборота розничной торговли продуктами в России и оценивается в 1 трлн 640 млрд рублей. При этом в стране развивается фудшеринг - практика спасения продуктов с истекающим сроком годности от уничтожения через перераспределения между нуждающимися. Что необходимо для ее развития? На «Радио «Комсомольская правда» рассказала директор практики «Биоциклическая экономика» дивизиона «Экология» Агентства стратегических инициатив Арина Холщева.

НАЦИОНАЛЬНАЯ ЗАДАЧА

- Арина, много ли организаций развивают фудшеринг в России?

- Прежде чем ответить на вопрос, отмечу, что проблема потерь продовольствия становится все более актуальной в последнее время, с учетом последних событий. Это и пандемия, и санкции, и нарушение логистических цепочек, разгон инфляции, падение реальных доходов населения. Учитывая, что у нас в среднестатистической семье до 40-60% дохода уходит на продукты, и за чертой бедностиоколо 18 млн людей, сохранить продукты в экономике и перераспределить их между нуждающимися – это наша национальная стратегическая задача.

Если переходить к ответу на вопрос, то в первую очередь нужно сказать, что фудшеринг - это практика, когда компании либо организации передают продовольствие с истекающим сроком годности, и дальше благотворительные организации распределяют его между нуждающимися. По типу компаний-доноров фудшеринг бывает промышленным и розничным. Если он промышленный, то донорами выступают компании-производители пищевой продукции, сельскохозяйственные компании. В таком случае речь идет о больших партиях, которые регулярно передают аккредитованным некоммерческим организациям. Если говорим про розничный фудшеринг, то ключевыми игроками выступают торговые сети и предприятия общепита.

В последние годы у нас в стране развиваются оба вида фудшеринга. То есть в случае коммерческого фудшеринга происходит…

- Снижение цены?

- Да, до себестоимости, до 70%. Через специальное приложение потребитель может спасти продукцию ресторанов либо торговых сетей и таким образом внести свой вклад и в сохранение экологии, в целом решить головную боль бизнеса в части утилизации отходов. Но более популярный, потому что он отвечает одновременно на два вызова – и на социальный, и на экологический - розничный фудшеринг, который происходит на безвозмездной основе. Подключаются волонтеры, коммерческие организации, которые забирают у тех же самых кафе, ресторанов, магазинов продукцию и передают по своим сетям, через приходы РПЦ, через знакомых, через сообщества или в сотрудничестве с Минсоцзащиты нуждающимся.

КЛЮЧЕВЫЕ БАРЬЕРЫ

- Насколько распространена эта практика? Насколько понимаю, спасается не более 10 тысяч тонн продуктов из 17 миллионов тонн...

- В целом к фудшерингу раньше относились довольно скептически несмотря на то, что первый банк еды – фонд «Русь» - у нас появился 10 лет назад. Можно уверенно сказать, что фудшеринг – это не только про социальную помощь, про товарную благотворительность бизнеса, но и про людей. Потому что волонтерское сообщество, которое вовлечено в фудшеринг, исчисляется десятками тысяч. В том числе это люди, которые хотят принести пользу и которые заботятся об окружающей среде, потому что фудшеринг – это и про экологию. Мы предотвращаем потери продовольствия, которые в противном случае стали бы отходами.

- Как оцениваете потенциал развития фудшеринга в нашей стране?

- Эксперты подсчитали, что если мы будем спасать хотя бы 1 – 1,2 млн тонн продуктов, то сможем накормить абсолютно всех нуждающихся в нашей стране. Притом что мы теряем ежегодно, как вы уже ранее говорили, 18 млн тонн. Но сейчас есть множество барьеров, и поэтому фудшеринг развивается не благодаря, а вопреки.

- Что это за барьеры?

- В целом можно выделить три ключевых барьера. Основной, который блокирует полномасштабное развитие, - это налоговый барьер. Сейчас, если торговые сети или магазины хотят передать продукцию на благотворительность, эта процедура приравнивается к реализации. Бизнес вынужден оплатить до 20% от стоимости переданной партии. Поэтому бизнесу выгоднее дождаться срока истечения годности продукции и передать ее на полигон для утилизации.

- Помнится, раньше просто возвращали поставщику.

- С недавних пор это запрещено. Теперь они вынуждены все непроданные продукты отправлять на утилизацию, но это тоже дополнительная головная боль и расходы.

Второй барьер. Сейчас благодаря фудшерингу мы спасаем в основном хлебобулочные изделия, овощи, фрукты и бакалею. Если мы говорим про какие-то социально значимые продукты, такие как мясо, молоко, рыбу, то сейчас есть сложности с передачей такой продукции, потому что ее обращение должно обязательно фиксироваться в специальной информационной системе – «Меркурий». Это сопряжено с заполнением и в принципе с формированием специальной ветеринарно-санитарной документации. Очень трудоемкий процесс. А так как фудшеринг – это про продукты скоропортящиеся, такая практика блокирует его развитие.

Третий барьер – это то, что сейчас фудшеринговые организации и банки еды не интегрированы в продовольственную производственно-сбытовую цепочку наравне с производителями продуктов, с теми же компаниями, которые реализуют эту продукцию. Хотя в идеальной картине мира, как это устроено в том числе за рубежом, банк еды должен являться полноценным игроком этой цепочки.

ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ БОМБА

- Как бы мы ни старались предотвратить образование пищевых отходов, избавиться от них полностью не получится. Так или иначе часть продуктов торговых сетей, предприятий общепита, домохозяйств станет отходами. При этом эксперты говорят, что именно пищевые отходы на полигонах – ключевой источник зла, который выделяет свалочные газы, провоцирует возгорания, загрязняет почву и грунтовые воды. Арина, так ли страшны пищевые отходы, как их малюют?

- Да, по факту пищевые отходы – это экологическая бомба замедленного действия. Если мы посмотрим на мусорную корзину в наших квартирах, то минимум до 30% их объема занимают остатки продуктов. При этом в августе текущего года региональный оператор по Москве провел морфологическое исследование наших мусорных корзин и пришел к неутешительному выводу, что у нас доля отходов продуктов достигает 70%. 95% пищевых отходов попадают в итоге на полигоны. Там они подвергаются нехорошим процессам, происходят выбросы метана.

- Проще говоря - гниют.

- И тем самым отравляют землю, воздух, провоцируются пожары. Приведу несколько аналогий. Когда пищевые отходы попадают на полигон, они выделяют фильтрат (это жидкий продукт гниения), который попадает в грунтовые воды. И если посмотреть на объем, то ежегодно его образуется столько же, сколько воды в озере Таймыр. Для понимания, это четвертое озеро в России по размеру. Свалки в России занимают 4 млн гектар, и это площадь Швейцарии, Нидерландов. Проблему нужно решать оперативно, активно развивая переработку.

ЗАПРЕТ НА ЗАХОРОНЕНИЯ

- Учитывая цель нацпроекта «Экология», к 2030 году сократить на 50% вывоз мусора на полигоны и долю пищевых отходов в составе твердых коммунальных отходов, получается, ключевой вклад в достижение целевых показателей может внести эффективное обращение с пищевыми отходами. Какая доля от всех пищевых отходов отправляется на переработку для вторичного использования?

- Сейчас в России перерабатывается не более 10% пищевых отходов. Перерабатываются преимущественно в компост и технический грунт, который в дальнейшем используется для отсыпки дорог, рекультивации земель, озеленения территорий и благоустройства. Это происходит в основном на мощностях при сортировочных комплексах, которые у нас принадлежат региональным операторам. Мы видим, что у государства есть амбиции к 2025 году создать более 180 таких комплексов по компостированию и переработке пищевых отходов.

Но при этом нужно понимать, что есть и другие сегменты применения пищевых отходов. Все эти технологические проекты и предпринимательские инициативы важно поддерживать и стимулировать рынки сбыта.

- Что необходимо сделать, чтобы больше пищевых отходов перерабатывалось?

- В первую очередь - запретить их захоронение.

- Взять и запретить резко?

- Сейчас обсуждается горизонт до 2030 года. Но на самом деле это необходимо сделать гораздо оперативнее. Чтобы появлялись экономические стимулы для переработчиков, чтобы стимулировались рынки сбыта, чтобы обновлялись ГОСТы на продукты переработки. Мы видим опыт коллег из других стран, которые запретили захоронение: у них показатели по переработке растут.

Второе, что нужно сделать, это организовать на уровне районов и муниципалитетов специальные пункты приема по накоплению пищевых отходов. Такое делается и в Австралии, и в Германии, и в Канаде. Это позволит нам повысить извлекаемость пищевых отходов и, как следствие, повысить извлекаемость перерабатываемых фракций. Сейчас что происходит? Когда у нас пищевые отходы попадают на сортировочный комплекс вместе с алюминием, с пластиком, которые могут быть переработаны, эти фракции (стекло, алюминий, пластик), загрязняются органикой и не могут быть переработаны. В итоге ценные фракции оказываются на свалке.

Так быть не должно. Поэтому целесообразно на первоначальном этапе отделять пищевые отходы, чтобы извлечь и переработать те самые ценные фракции, которые я упомянула ранее.

- Это необходимо сделать в масштабах всей страны?

- Можно начать с пилотных регионов, но в целом, если у нас появится запрет на захоронение пищевых отходов, эта отрасль будет развиваться.

Причем пищевые отходы – это только верхушка айсберга под названием органические отходы. И если пищевых отходов образуется 17 млн тонн, то органических, то есть отходов, которые образуются в сельском хозяйстве, у тех же производителей пищевой продукции и в торговых сетях, образуется более 250 млн тонн ежегодно. Это уже другой масштаб цифр. И самое страшное, что это ценный ресурс, который сейчас просто закатывается в поля, захоранивается, хранится в лагунах, сливается, то есть наносит ущерб окружающей среде, но при этом может быть использован, чтобы были произведены продукты, которые мы сейчас в том числе импортируем.

Кроме компоста и технического грунта из органических отходов можно произвести кормовые добавки. Мы сейчас импортируем 30% корма для сельскохозяйственных животных, притом что можем производить их из отходов. Можно производить биогаз. Это газ, который в дальнейшем преобразовывают в тепловую или электроэнергию, использовать в хозяйстве.

НЕРЕГЛАМЕНТИРОВАННЫЕ МУХИ

- Заинтересован ли бизнес в таких решениях, востребованы ли продукты переработки таких отходов?

- Бизнес заинтересован. Понимает, что, с одной стороны, это источник независимости, автономности. Перерабатывая свои отходы, они могут получить либо корм для своего же скота, либо электроэнергию для отопления своих же производственных мощностей. И одновременно они понимают, что могут открыть для себя новые направления бизнеса. К примеру, крупнейшая в Черноземье компания по производству молока – «Молвест» перерабатывает отходы молочной сыворотки в сухой концентрат, который дальше используется в кондитерской промышленности, при производстве детского и спортивного питания.

Для слушателей расскажу. При производстве сыра и других молочных продуктов образуется побочный отход – молочная сыворотка. Его в объемах производится столько же, сколько конечной продукции. Большинство компаний молочную сыворотку сливают. А сухую молочную сыворотку, которую можно произвести из этого отхода, мы импортируем из Европы.

- Почему же тогда сливают?

- Не все компании, наверное, видят в этом потенциал и заинтересованы в каких-то допрасходах. Но в целом сейчас Россия перестраивается на другие рельсы, и все больше компаний идет в эту историю, стараясь эффективно использовать свои ресурсы.

- Есть ли еще какие-то механизмы, сдерживающие перерабатывающую отрасль?

- Ключевой механизм – у нас отсутствуют экономические стимулы для переработчиков. Потому что многие технологии не так быстро окупаются. Если мы говорим про продукты, которые получаем в итоге переработки, тоже не всегда их легко реализовать, потому что у нас устаревшие ГОСТы, предполагается, что не все продукты могут быть произведены из отходов. Соответственно нам также нужно менять регуляторную базу. Плюс не все технологии у нас сейчас сертифицированы.

Классный пример. В последние годы в России развивается переработка органических отходов личинками мух черная львинка. Крупнейший в России производитель индейки «Дамате» построил мощности, перерабатывает свои отходы, производит кормовые добавки, а также жир, который используется в фармацевтике и в косметической промышленности. Но при этом черная львинка в нашей стране не сертифицирована, и по факту нельзя ее использовать в производстве.

ИНИЦИАТИВА «БЕЗ ПОТЕРЬ»

- Расскажите о технологиях переработки. Это наши российские технологии или западные, которые мы завозим?

- Главное - что производство оборудования и технологии локализованы в России.

- В начале сентября Агентство стратегических инициатив запустило добровольную инициативу по предотвращению продовольственных потерь и эффективному обращению с пищевыми отходами «Без потерь». Какие организации он объединяет?

- Инициатива «Без потерь» - это добровольное объединение некоммерческого сектора, бизнеса, научных организаций, технологических компаний, которые работают и реализуют проекты по повестке предотвращения отходов, в том числе развивая фудшеринг и переработку органических отходов. Основная цель объединения – обмен лучшими практиками и их тиражирование в регионах.

- Желающие есть присоединиться к инициативе?

- Присоединились около 15 участников, заявок становится все больше. Мы хотим собрать такое сообщество бизнеса и организаций, которые реально работают в повестке.

- Какие ближайшие планы по этой теме?

- Основная ставка - на выявление технологических проектов. Дальше выбор потенциальных пилотов и регионов, где можно было бы реализовать данный проект. И, конечно же, работа над законодательными инициативами. Мы сейчас совместно с компаниями, которые представляют абсолютно разные технологии переработки, формируем исчерпывающий перечень тех мер, которые нужно вынести на уровень правительства, чтобы эта отрасль начала функционировать.